Текст книги "Сотрудник агентства «Континенталь» (Сборник)"

Автор книги: Дэшил Хэммет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 76 страниц)

– Сделаем еще пару кругов. Пошли, Мак!

Мы с Макклампом провели совещание на бегу, затем я взял машину в ближайшем гараже и направился в Тавендер. Я мчался с максимальной скоростью, и добрался туда прежде, чем универсальный магазин закрылся на ночь. Заикающийся Фило, оторвавшись от разговора с двумя знакомыми, последовал за мной в заднюю часть магазина.

– Вы храните счета со списками вещей для стирки?

– Н-нет, только с общими с-суммами.

– Давайте глянем счета Торнберга.

Он предъявил запачканную и мятую бухгалтерскую книгу, и мы отметили еженедельные записи, которые я и ожидал: $2.60, $3.10, $2.25 и так далее.

– Последний пакет из прачечной здесь?

– Д-да, – сказал он, – эт-т-тот п-прибыл из города с-сегодня.

Я разорвал пакет – несколько простыней, наволочки, скатерти, полотенца, салфетки, что-то из женской одежды, рубашки, воротнички, нижнее белье и носки, которые явно принадлежали Кунсам. Я поблагодарил Фило спеша назад к машине.

Снова в Сакраменто, Маккламп ждал меня у дверей гаража, где я нанял машину.

– Зарегистрировался в отеле пятнадцатого июня, офис арендован шестнадцатого. Я думаю, он сейчас в отеле, – приветствовал он меня.

Мы поспешили объехать квартал, и остановились перед отелем «Гардэн».

– Мистер Хендерсон вышел минуты две назад, – сообщил нам ночной клерк. – Он, кажется, сильно торопился.

– Знаете, где он держит свою машину?

– В гараже отеля, за углом.

Нам до гаража оставалось футов десять, когда автомобиль Хендерсона выскочил и развернулся на улице.

– О, мистер Хендерсон! – заорал я, пытаясь выглядеть обычно.

Он нажал на педаль газа и умчался от нас.

– Нужен он? – спросил Маккламп, и на мой кивок тормознул проезжавший мимо родстер,[1] 1
  Открытый автомобиль с одним рядом полноразмерных сидений, над которыми можно было поднять тент, и, как правило, дополнительным откидным сидением для «случайных» пассажиров, расположенным позади основного (в русском языке для него принято название «тёщино место», в англ. – rumble seat), не имеющий боковых стёкол (вместо них пристёгивалась брезентовая шторка со вшитыми целлулоидными окошками).


[Закрыть] просто встав перед ним на дороге.

Мы влезли в машину, Маккламп продемонстрировал свою звезду изумленному водителю, и указал на удаляющуюся заднюю фару Хендерсона. После того, как водитель убедился, что не взят на абордаж бандой грабителей, он приложил все усилия. Мы увидели задние фары машины Хендерсона миновав два или три поворота и приблизились к нему, хотя тот и ехал как можно быстрее.

Вскоре мы достигли предместий и приблизились на расстояние выстрела. Я выпустил пулю выше головы беглеца. Ободренный таким образом, тот немного прибавил скорости, но мы и теперь его нагоняли.

В самый неудачный момент Хендерсон решил оглянуться. Неровность на дороге заставила дернуться колеса, машина вильнула, пошла юзом и завалилась на бок. Почти сразу, из всей этой кучи, раздался выстрел и пуля прожужжала мимо моего уха. Еще одна. И пока я искал цель посреди вывалившегося из машины барахла, мы приблизились. Древний обшарпанный револьвер Макклампа рыкнул вплотную к другому моему уху.

Хендерсон был мертв, когда мы добрались до него, пуля Макклампа попала ему в глаз.

Стоя над телом Маккламп спросил:

– Я не отношусь к излишне любознательным, но надеюсь, вы не будете возражать и объясните – зачем я стрелял в этого парня.

– Потому что это был Торнберг. – Он молчал минут пять, потом сказал: – Я полагаю, это так. Как додумались до этого?

Мы сидели позади обломков машины, ожидая полицию, вызвать которую послали рекрутированного водителя родстера.

– Он должен был быть им, – сказал я, – если над этим делом хорошо подумать. Забавно, что мы не дошли до этого раньше! Вся та чепуха, что мы слышали о Торнберге, имеет какое-то сомнительный привкус. Борода и неизвестная профессия, безукоризненная чистота и работа над таинственным изобретением, очень скрытный и родившийся в Сан-Франциско, где пожар уничтожил все старые архивы – все выглядит наспех приготовленной фальшивкой.

Теперь рассмотрим Хендерсона. Вы сказали, что он прибыл в Сакраменто где-то в начале лета, и даты, которые Вы раздобыли этим вечером, показывают, что он не появлялся, пока Торнберг не купил дом. Отлично! Теперь сравните Хендерсона с описанием Торнберга, которое мы получили.

Одинаковый рост и возраст, тот же самый цвет волос. Отличия – все вещи которые легко изменить: одежда, легкий загар, месяц на отращивание бороды. Небольшие усилия и трюк бы удался. Сегодня вечером я съездил в Тавендер и просмотрел вещи из последней партии белья для прачечной – там не было ничего что не подходило бы Кунсам!

И ни один из счетов не был достаточно большим, если бы Торнберг так заботился о чистоте, как нам рассказывали.

– Должно быть замечательно быть детективом! – усмехнулся Маккламп, в то время как подъехала полицейская машина и из нее высыпали стражи порядка. – Я полагаю, кто-то шепнул Хендерсону, что мы спрашивали о нем этим вечером… – А затем добавил с сожалением. – Выходит, мы в итоге не сможем повесить на них убийство.

– Нет, но мы без труда заставим их сознаться в поджоге и заговоре с целью обмануть страховые компании, и в чем-нибудь еще, что сможет придумать окружной прокурор.

Скользкие пальцы

«Slippery Fingers». Опубликован в журнале «Black Mask» в октябре 1923 года под псевдонимом Питер Коллинсон. Переводчик М. Банькин.

– Вы уже знакомы, конечно, с обстоятельствами смерти – ах! – моего отца?

– Три дня в газетах только и пишут, что об этом, – сказал я, – разумеется, я их читал. Но хотел бы услышать всю историю из первых рук.

– Я мало что могу рассказать.

Фредерик Гровер был невысоким, стройным мужчиной лет тридцати, одетый как на картинке из журнала «Ярмарка тщеславия». Несколько девичьи черты лица и голос не позволяли ему выглядеть внушительно, но я перестал обращать на это внимание уже спустя несколько минут. Он не был дураком. Я знал, что в деловом центре города, где он быстро организовал большое и развивающееся дело по торговле ценными бумагами, не прибегая к значительной помощи отцовских миллионов, его считали сообразительным малым. И я не был удивлен, когда позже Бенни Форман, который в этом разбирался, сообщил мне, что Фредерик Гровер слыл лучшим игроком в покер к западу от Чикаго. Он был хладнокровным, уравновешенным, сообразительным человеком небольшого роста.

– Отец жил здесь один со слугами после смерти матери, это случилось два года тому назад, – продолжил он. – Я женат, вы уже знаете, и живу в городе. В прошлую субботу, вечером, отец отпустил Бартона – Бартон состоит у него дворецким уже много лет – это было чуть позже девяти, сказав, что не хочет, чтоб его этим вечером беспокоили.

Отец был в библиотеке, просматривал какие-то бумаги. Комнаты слуг в задней части дома, и никто, кажется, ничего ночью не слышал.

В пол восьмого утра, в воскресенье, Бартон нашел отца лежащего на полу, как раз справа от того места, где вы сейчас сидите, мертвого, заколотого латунным ножом для бумаг, который всегда лежал тут на столе. Передняя дверь в библиотеку была приоткрыта.

Полиция обнаружила кровавые отпечатки пальцев на ноже, столе и входной двери, но до сих пор им не удалось найти того, кому эти отпечатки принадлежат, поэтому я и обратился в ваше агентство. Врач, который прибыл вместе с полицией, считает, что смерть наступила между одиннадцатью часами и полуночью.

Позже, в понедельник, мы узнали, что отец в субботу утром взял в банке 10 000 долларов в стодолларовых купюрах. Никаких следов этих денег мы не нашли. У меня и у слуг сняли отпечатки пальцев, их сравнили с теми, что нашла полиция, ничего похожего. Вот все, что я знаю.

– У вашего отца были враги?

Он покачал головой.

– Я не знаю ни одного, хотя, возможно, он их и имел. Видите ли, я не слишком хорошо знал своего отца. Он был очень немногословным человеком, и до выхода на покой, примерно лет пять назад, он провел большую часть своей жизни в Южной Америке, где занимался горнорудной промышленностью. Там у него, возможно, мог остаться и десяток врагов. Бартон – лучше него вряд ли кто знал отца – кажется, не знает ни одного из них, кто ненавидел бы отца настолько сильно, чтоб убить его.

– Что скажете о родственниках?

– Я был его наследником и единственным ребенком, если это вас интересует. Насколько я знаю, у него не осталось в живых никого больше из родни.

– Пойду поговорю со слугами, – сказал я.

Горничная и повар ничего не смогли рассказать, и от Бартона я получил не очень много. Он работал у Генри Гровера с 1912 года, побывал с ним в Юньнани, Перу, Мексике и Центральной Америке, но, по-видимому, он почти ничего не знал ни о бизнесе ни о знакомствах хозяина.

Он сказал, что Гровер в тот вечер не казался взволнованным или озабоченным чем-нибудь, и что почти каждый вечер он отсылал его приблизительно в одно и то же время, с приказом не беспокоить его: так что ничего особенного в вечер убийства не происходило. Он не знал, общался ли Гровер с кем либо в тот день, и он не видел денег, которые Гровер взял в банке.

Я наскоро осмотрел дом и земельный участок, не надеясь чего-либо найти, и ничего не нашел. Половина случаев, что достаются частному детективу похожи на этот: три-четыре дня, а зачастую недели, прошли с момента совершения преступления. Полиция работает над происшествием, пока не оказываются в тупике; и, вот, потерпевшие обращаются к частной ищейке, суют ему под нос след, который уже давно простыл и весь затоптан, и ждут результатов. Отлично! Я выбрал этот способ зарабатывать себе на жизнь, так что…

Я просмотрел бумаги Гровера – его сейф и стол были забиты ими – но не нашел ничего, что бы заинтересовало. Они, большей частью, были заполнены столбцами цифр.

– Я собираюсь прислать сюда бухгалтера, пусть пробежится по книгам вашего отца, – сказал я Фредерику Гроверу. – Дайте ему все что он попросит и договоритесь с банком, чтоб они помогали ему.

Я поймал трамвай, вернулся в город, заглянул в контору Нэда Рута и направил его в дом Гровера. Нэд – арифмометр прикидывающийся человеком, с хорошо натренированными глазами, ушами и носом. Он может углядеть опечатку в целой кипе книг раньше, чем я успею рассмотреть их обложки.

– Ройте, пока не накопаете чего-нибудь, Нэд, и вы можете требовать с Гровера-младшего все, что только не пожелаете. Дайте мне хоть что-нибудь, с чем можно работать, и поскорее!

У убийства были все признаки, что оно выросло из шантажа, хотя всегда есть шанс, что тут, возможно, было еще что-то. Но это не было похоже на работу профессионального убийцы или грабителя: тот обязательно бы взял оружие с собой, чтоб быть уверенным, что оно не попадет в руки полиции. Конечно, если убийцей был Фредерик Гровер или кто-то из слуг… но отпечатки пальцев громко заявляли: «Нет!»

Только чтоб играть осторожно, я потратил несколько часов прорабатывая версию с Фредериком. Он той ночью был на танцевальной вечеринке; насколько я сумел выяснить, у него никогда не возникало с отцом ссор; его отец давал ему полную свободу, позволяя ему все, что тот хотел; Фредерик получал денег от своего бизнеса больше чем тратил. Никаких мотивов для убийства.

В городском уголовном розыске я выследил пару детективов, которым было поручено расследование этого убийства: Марти О’Хара и Джорджа Дина. У них не заняло много времени рассказать мне, все что они знали. Кто бы ни оставил кровавые следы, полиции он был неизвестен, они не нашли таких отпечатков в своих картотеках. Формулы пальцевых отпечатков были разосланы во все крупные города страны, но пока результатов это не принесло.

В ночь убийства за четыре квартала от дома Гровера был ограблен дом, и имелся небольшой шанс, что грабитель, возможно, был ответственен за оба случая. Но кража произошла после часа ночи, и это делало связь между преступлениями сомнительной. Грабитель, который только что убил и завладел 10 000 долларов, вряд ли пойдет еще на одно дело сразу же.

Я осмотрел нож для резки бумаги, которым был убит Гровер, и фотографии отпечатков пальцев, но они не могли мне чем-либо сейчас помочь. Казалось, что ничего нельзя поделать, но мне надо было ходить и рыть, пока я не откопаю хоть что-нибудь хоть где-нибудь.

Затем дверь отворилась, и в кабинет, где мы с О’Хара и Дином беседовали, проводили Джозефа Клэйна.

Клэйн был настойчивым гражданином, он имел цветущий вид; лет пятидесяти или пятидесяти пяти, в глазах и прочих чертах лица угадывалась склонность к юмору, но без того, что некоторые зовут «бальзамом прекраснодушия».[2] 2
  Шекспир, «Макбет».


[Закрыть]

Это был крупным мужчиной, в теле, одет в туго обтягивающий костюм в шахматную клетку, желтовато-коричневую шляпу, лакированные башмаки из кожи буйвола, и с остальными вещами, что полагаются к подобному наряду. У него был хриплый голос, столь же лишенный эмоций, как и его грубое красное лицо, и он держался так прямо, как будто боялся, что пуговицы на его слишком тесном костюме отлетят прочь, корявые руки свисали по сторонам, словно ветви дерева, а пальцы были безжизненно неподвижны.

Он сразу перешел к сути дела. Убитый был ему другом, и он полагал, что, возможно, его рассказ, будет иметь важное значение.

Он познакомился с Генри Гровером – он называл его «Хенни» – в 1894 году, в Онтарио, где Гровер работал на прииске. С золотого рудника начался путь Генри Гровера к богатству. Клэйн был нанят Гровером на должность мастера, и двое мужчин стали близкими друзьями. У некоего Дэниса Валдемана был участок, примыкающий к участку Гровера, и между ними возник спор по поводу границ. Спор продолжался некоторое время, мужчины несколько раз дрались, но, в конце концов, Гровер, кажется, одержал верх, так как Валдеман внезапно уехал.

Клэйн считал, что, если найти Валдемана, то мы найдем и убийцу Гровера. Он объяснял это тем, что спор тогда шел вокруг очень больших денег, а Валдеман был «жалким скрягой, воистину», и вряд ли забыл свое поражение.

Клэйн и Гровер поддерживали отношения друг с другом и позже, переписывались и иногда встречались, но Гровер никогда не говорил и не писал такого, что помогло бы пролить свет на убийство. Клэйн тоже уже отошел от дел, теперь он содержал маленькую группу беговых лошадей, что и занимало все его время.

Он приехал в город отдохнуть между бегами, за два дня до убийства, но был слишком занят собственными делами – он недавно уволил тренера и теперь искал нового – чтоб успеть встретиться со своим другом. Клэйн остановился в отеле «Маркиз», и намеревался оставаться в городе еще с неделю, или дней десять.

– Почему вы ждали целых три дня, прежде чем пришли к нам? – спросил его Дин.

– Я не был уверен, что должен это делать. Я не очень полагаюсь на свою память, но может быть Хенни сделал что-то с тем парнем, Валдеманом, что тот исчез так внезапно. Я не хотел ничего предпринимать, что могло бы бросить тень на имя Хенни. Но, наконец, я решил поступить как должно. И еще есть одна вещь. Вы ведь нашли чьи-то отпечатки пальцев в доме Хенни, правда? В газетах так писали.

– Да, нашли.

– Так вот, я хочу, чтоб вы взяли мои отпечатки и сравнили с найденными. Я провел ту ночь с одной девочкой, – он гордо глянул на нас, – всю ночь! Она хорошая девочка, у нее есть муж и большая семья, и было бы неправильным впутывать ее в это дело, если вы вдруг решите, что убийца это я и начнете выяснять, был ли я в доме Хенни. Поэтому я решил, что пусть лучше я сам приеду сюда, расскажу вам все, заставлю взять у меня отпечатки, и мы покончим с этим.

Мы сходили в бюро идентификации и взяли отпечатки у Клэйна. Они нисколько не походили на отпечатки убийцы.

После того как мы выжали Клэйна досуха, я отправился послать телеграмму в наш офис в Торонто, попросив их раскопать все на Вальдемана. Затем я отыскал пару мальчиков, что едят, пьют и дышат скачками. Они рассказали мне, что Клэйна неплохо знают в беговых кругах как владельца небольшой конюшни, его лошади выступают впемя от времени, так нерегулярно, как только могут разрешить распорядители скачек.

В отеле «Маркиз» я потолковал с местным детективом, он был готов услужить, если его лапу немного смазать. Детектив подтвердил мне информацию о репутации Клэйна в спортивном мире и сказал, что тот иногда проводил в их отеле в последние годы по несколько дней.

Он попытался выяснить для меня, кому Клэйн звонил, но как обычно бывает в подобных случаях – записи оказались в полном беспорядке. Я договорился с девушками на коммутаторе, чтоб они прислушивались ко всем разговорам, которые тот будет вести в течении нескольких следующих дней.

Нед Рут ожидал меня, когда я пришел в офис на следующее утро. Он работал над счетами Гровера всю ночь, и нашел достаточно материала, чтобы я мог начать распутывать клубок. В течении предыдущего года – Нэд углубился настолько, насколько смог – Гровер снял с банковского счета почти пятьдесят тысяч долларов, эти расходы не были объяснены; почти пятьдесят тысяч, и это не считая тех, что он снял в день убийства. Нед дал мне суммы и даты:

6 мая 1922 года, 15 000 долларов

10 июня 1922 года, 5 000 долларов

1 августа 1922 года, 5 000 долларов

10 октября 1922 года, 10 000 долларов

3 января 1923 года, 12 500 долларов

Сорок семь тысяч, пятьсот долларов! Кто то здорово потолстел на эту сумму!

Местные управляющие телеграфных компаний подняли обычный вой о праве их клиентов на личную тайну, но я имел на руках ордер от окружного прокурора и посадил по клерку в каждый из офисов работать над архивами.

Затем я вернулся в отель «Маркиз» и просмотрел старые книги регистрации. Клэйн останавливался в отеле в прошлом году с 4-ого мая по 7-ое, и с 8-ого октября по 15-ое. Это совпадало с двумя датами, когда Гровер снимал деньги со счета.

Мне пришлось ждать до шести часов, чтоб получить информацию из телеграфных компаний, но это стоило того. Третьего января этого года Генри Гровер послал телеграфом в Сан-Диего Джозефу Клэйну двенадцать с половиной тысяч долларов. Клерки больше ничего не нашли на другие даты, что я дал им, но я не был расстроен. Я получил Джозефа Клейна, это тот человек что поправился на деньгах Гровера.

Я послал Дика Фоли, он лучший по незаметной слежке в агентстве, и Боба Тила, юношу, что в один прекрасный день станет чемпионом мира, в отель Клэйна.

– Расположитесь в вестибюле, – инструктировал я их. – Через несколько минут я пойду поговорить с Клэйном, попытаюсь привести его вниз, и вы хорошенько его рассмотрите. Затем я хочу, чтоб вы проследили за ним, пока он не окажется завтра в полицейском управлении. Я хочу знать, куда он пойдет, с кем будет говорить. Если он потратит с кем-то много времени на разговор, или их беседа покажется вам важной, я хочу, чтобы один из вас, парни, пошел за этим человеком и выяснил: кто он и чем занимается. Если Клэйн попытается улизнуть из города, схватите его и закиньте в жестянку, но я не думаю, что он так поступит.

Я дал Дику и Бобу достаточно времени, чтобы занять места, а потом пошел в отель. Клэйн куда-то ушел, поэтому мне пришлось его подождать. Мы встретились чуть позже одиннадцати, и пошли в его номер. Я не стал ходить вокруг да около, а выложил все сразу:

– Все указывает на то, что Гровера шантажировали. Знаете что-нибудь об этом?

– Нет, – сказал он.

– Гровер в разное время снял в банках большие суммы. Часть этих денег получили вы, и я предполагаю, что и остальные достались тоже вам. Что на это скажете?

Он не стал изображать оскорбление или, хотя бы, удивление. Он улыбнулся, может немного мрачно, но так, словно оказаться у меня под подозрением – самая нормальная вещь в мире.

– Я уже говорил вам, что нас с Хенни связывала дружба, не так ли? Ну, и вы должны понимать, что у всех, кто ставит на беговых лошадей бывают периоды неудач. И когда у меня наступало такое, я обращался к Хенни за поддержкой, например прошлой зимой в Тихуане, когда у меня наступила полоса невезения. Хенни подкинул мне тысяч двенадцать или пятнадцать и я снова смог встать на ноги. Я частенько так поступал. У него должны быть где-то мои письма и телеграммы с подобными просьбами. Если посмотрите его вещи, то найдете их.

Я даже не стал притворяться, будто поверил ему.

– Что, если вы заскочите в полицейское управление в девять утра, и мы пройдемся по всему этому еще раз с городскими копами? – сказал я ему.

И затем, чтоб сделать свою игру пожёстче:

– И я бы постарался не опаздывать. Они могут начать вас искать.

– Угу, – всё что я получил в ответ.

Я вернулся в агентство и расположился рядом с телефоном, ожидая вестей от Дика и Боба. Я думал, что нахожусь в выигрышном положении. Клэйн шантажировал Гровера – я в этом не сомневался – и я не думал, что он был рядом с Гровером в момент убийства. Алиби с женщиной выглядело как откровенная фальшивка!

Но кровавые отпечатки не принадлежали Клэйну – если только полицейское бюро идентификации не допустило ужасный промах – но на человека, который их оставил я уже готовил капкан. Клэйн пришел в полицейское управление только когдаминуло три дня после убийства. Этому могло быть только одно объяснение – его сообщнику, настоящему убийце, потребовалось так много времени, чтоб замести следы.

Моя игра была простой. Я дал понять Клэйну, что он все еще под подозрением, надеясь, что он всполошится и снова побежит все проверять и перепроверять, в первую очередь опасаясь за безопасность своего сообщника.

Тогда это заняло у него три дня. Сейчас я давал ему всего девять часов, время достаточное чтоб сделать хоть что-то, но все же недостаточное чтоб сделать всё. Я надеялся, что он будет торопиться и его спешка позволит Дику и Бобу обнаружить его сообщника – владельца кровавых отпечатков на ноже, столе и двери.

Был без четверти час ночи, когда позвонил Дик и сказал, что Клэйн покинул отель через несколько минут после моего ухода оттуда, и отправился в жилой дом на Полк-стрит, и все еще пребывает там.

Я приехал на Полк-стрит и присоединился к Дику и Бобу. Они сообщили мне, что Клэйн вошел в квартиру номер 27, и что в списке жильцов эта квартира числится за Джорджем Фарром. Я послонялся вокруг дома вместе с мальчиками где-то до двух часов, а потом пошел домой вздремнуть.

В семь я снова был с ними, и они мне сказали, что наша дичь еще не появлялась. В начале девятого Клэйн вышел из дома и свернул на Гири-стрит, с тащившимися позади мальчиками. Я вошел в жилой дом и отыскал управляющего. Она сказала, что Фарр живет тут уже четыре или пять месяцев, он без семьи, занимается фотографией и его студия расположена на Маркет-стрит.

Я поднялся и позвонил в квартиру. Фарр оказался здоровяком лет тридцати или тридцати двух, с мутными глазами, которые выглядели так, будто он эту ночь провел без сна. Я не стал тратить время попусту.

– Я из Детективного агентства «Континенталь», меня интересует Джозеф Клэйн. Что вы знаете о нем?

Он проснулся.

– Ничего.

– Вообще ничего?

– Вообще, – сказал он угрюмо.

– Вы его знаете?

– Нет.

Что можно поделать с такой птицей как он?

– Фарр, – сказал я. – Я хочу, чтоб вы проследовали со мной в полицейское управление.

Он двигался как вспышка света, и его дурные манеры мало что оставили от моей защиты, но я все же успел повернуть голову и принять удар выше уха, а не в челюсть. Его кулак сбил меня с ног, и я не поставлю и пяти центов против того, что в моем черепе не образовалась вмятина. Но мне сопутствовала удача, и я, вылетев за дверь, все же сумел удержать ее открытой. Я ухитрился подняться на ноги, проковылять через несколько комнат и вцепиться в одну из ног, что пыталась пролезть через окно ванной и присоединиться к своей товарке на пожарной лестнице. В завязавшейся потасовке мне разбили губы и ушибли плечо, но Фарр, в конце концов, стал вести себя примерно.

Я не стал тратить время на осмотр его барахла, обыск можно будет провести и позже, в более спокойной обстановке. Я засунул его в такси и повез в Зал Правосудия. Я боялся, что если промешкаю слишком долго, Клэйн сбежит от меня.

Рот Клэйна широко открылся, когда он увидел Фарра, но оба промолчали.

Я был оживлен и весел, несмотря на все свои ушибы и ссадины.

– Давайте возьмем у этой птички отпечатки пальцев, и покончим с делом, – сказал я О’Хара.

Дин отсутствовал.

– И присмотрите за Клэйном. Я думаю, возможно, он через пару минут припомнит новую историю, чтоб поведать нам.

Мы сели в лифт и доставили наших подозреваемых в бюро идентификации, где сняли отпечатки пальцев Фарра. Фелс, эксперт по идентификации, кинул взгляд на результаты и повернул лист бумаги ко мне.

– Отлично, и что дальше?

– Что значит «что дальше»? – спросил я.

– Это не тот человек, который убил Генри Гровера!

Смеялся Клэйн, смеялся Фарр, смеялся О’Хара, Фелс смеялся вместе с ними. Все смеялись кроме меня! Я стоял и делал вид, что задумался, пытаясь держать себя в руках.

– Вы действительно уверены, что не сделали никакой ошибки? – выдавил из себя я, мое лицо приобрело милый пунцово-розовый цвет.

Вы можете представить себе, насколько я был расстроен: сказать подобную вещь эксперту по отпечаткам пальцев – чистое самоубийство!

Фелс не ответил, он только осмотрел меня долгим взглядом с ног до головы.

Клэйн снова рассмеялся, его смех походил на карканье вороны, и повернул ко мне свое уродливое лицо.

– Может желаете взять еще раз мои отпечатки пальцев, мистер Ловкий Частный Детектив?

– Да, – ответил я, – именно это и хочу!

Должен же я был ответить хоть что-то.

Клэйн протянул свои руки Фелсу, который проигнорировал его жест и сказал мне с сарказмом:

– Лучше в этот раз снимите отпечатки сами, таким образом, вы будете уверены, что все сделано правильно.

Я совершенно рехнулся, конечно, это был мой собственный промах, но я был достаточно упрям, чтоб довести дело до конца, особенно если будет задето чье-то самолюбие. Итак, я сказал:

– Не плохая идея!

Я подошел и схватил одну из рук Клэйна. Раньше я никогда не брал отпечатки пальцев, но достаточно часто видел, как это делают, так что решил довести свой блеф до конца. Я начал мазать пальцы Клэйна чернилами и заметил, что держу их неправильно, мои собственные пальцы все время мне мешали.

И тут я спустился с небес на землю. Подушечки пальцев Клэйна были слишком гладкими, или, вернее, слишком скользкими, без той небольшой шершавости, что присуща коже человека. Я перевернул его руку так стремительно, что чуть не уронил его, и стал рассматривать его пальцы. Я не знаю, что хотел обнаружить, но я ничего не находил, ничего, чему я мог бы дать название.

– Фелс, – позвал я. – Глянь сюда!

Тот забыл о своей обиде и наклонился к руке Клэйна.

– Я бы… – начал он, а затем мы вдвоем несколько минут были заняты тем, что пытались повалить Клэйна на пол и усесться на него верхом, пока О’Хара успокаивал Фарра, который внезапно попытался вмешаться.

Когда в комнате снова воцарился мир и порядок, Фелс занялся исследованием рук Клэйна, царапая их ногтем.

Он соскочил с Клэйна, оставив меня одного удерживать его, и не обращая внимания на мои «Что там нашел?», достал тряпочку и немного жидкости, и тщательно обтер пальцы. Мы сняли отпечатки пальцев еще раз. Они совпадали с кровавыми отпечатками в доме Гровера!

Затем мы сели и отлично поговорили.

– Я рассказывал вам о затруднениях, что Хенни имел с тем парнем, Валдеманом, – начал Клэйн, после того как они с Фарром решили сознаться, так как им ничего больше не оставалось делать, – и как он одержал верх в их ссоре, потому что Валдеман исчез. Так вот, Хенни приложил к этому руку – он однажды ночью застрелил его и зарыл – я видел это. Гровер был отъявленным негодяем в те времена, он был слишком крутым, чтоб я решился ссориться с ним, поэтому я даже не попытался извлечь что-то из того, что я знал.

Но сделавшись старше и богаче он стал, подобно многим, слабее. И тот случай стал его беспокоить, потому то, когда я встретился случайно с ним в Нью-Йорке, примерно четыре года тому назад, мне не составило труда понять, что он стал довольно малодушным типом. Он рассказал мне, что не может забыть взгляд этого Валдемана, когда застрелил его.

Так что я рискнул и стряс с Хенни пару тысяч. Они мне легко достались, и после этого, всякий раз, как мой карман сдувался, я или шел к нему, или слал пару словечек, и он всегда шел навстречу мне. Но я был осторожен и не хотел слишком давить на него. Я знал, как ужасен он был в прежние времена, и не хотел, чтоб он снова сорвался.

Тем не менее, я, в конце концов, этого добился.

В пятницу я позвонил ему и сказал, что нуждаюсь в деньгах. Он мне ответил, что перезвонит и сообщит, где мы встретимся следующей ночью. Он позвонил в субботу, около половины десятого, и сказал, чтоб я шел к его дому. Я отправился туда, он ждал меня на крыльце, провел наверх и вручил мне десять тысяч. Я сказал, что это последний раз, и я больше никогда не буду беспокоить его – я всегда так говорил, чтоб сделать ему приятное.

Естественно, я хотел поскорее уйти, как только получил деньги, но он, должно быть, решил поболтать для разнообразия, поэтому задержал меня на полчаса или чуть более, нес всякую чепуху о людях, кого нам довелось знать в прежние времена.

Спустя некоторое время я начал нервничать. Его глаза стали такими, какими были в молодости. А потом, он внезапно набросился на меня. Он схватил меня за горло и повалил на стол, моя рука коснулась латунного ножа. Тут решалось – я или он, так что я ткнул его ножом куда получится.

Я победил и вернулся в отель. На следующий день газеты только и говорили, что об этом происшествии, и они были полны трепа насчет кровавых отпечатков пальцев. Это меня поразило! Я ничего не знал об отпечатках, а тут, оказывается, я их оставил повсюду.

И еще я стал волноваться, что Хенни должен был где-нибудь в своих бумагах записать мое имя, и, возможно, он сохранил некоторые из моих писем и телеграмм, хотя они и были написаны достаточно осторожным языком. Так или иначе, а полиция раньше или позже, сообразил я, захочет задать мне кое-какие вопросы, а тут я со своими отпечатками, которые соответствуют кровавым следам, и у меня нет ничего, что Фарр называет алиби.

Именно тогда я вспомнил о Фарре. У меня был его адрес, и я знал, что он был специалистом по отпечаткам на Восточном побережье, таким образом я решил попытать с ним шанс. Я пошел к нему и рассказал всю историю, и мы посоветовались между собой и нашли, что можно сделать.

Он сказал, что подделает мои отпечатки, и я должен буду прийти сюда, рассказать историю, которую мы согласовали, и сделать так, чтоб у меня взяли отпечатки. После этого я был бы в безопасности независимо от того, что еще пронюхают о моих отношениях с Хенни. Он намазал мои пальцы чем-то и предупредил, чтобы я остерегался обмениваться рукопожатиями с кем-либо и касаться чего-либо, и все прошло как по маслу.

Затем этот маленький толстяк – он имел ввиду меня, – вчера заявился в отель и сказал, почти прямым текстом, что подозревает меня в убийстве Хенни и что мне лучше всего прийти сюда этим утром. Мне пришлось сразу бежать к Фарру, чтоб выяснить, следует ли мне удариться в бега или продолжать держаться своей версии, и Фарр сказал: «Держаться!» Я провел у него всю ночь, пока он обрабатывал мои руки. Вот мой рассказ!