Текст книги "Вызвать дьявола (ЛП)"

Автор книги: Дерек Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Естественно. – Роджер достал из кармана цепочку и показал им яркий новый металлический ключ. Лоуренс кивнул.

–Хорошо. – Он подал знак Питеру, который тихо вышел через дверной проем.

Лоуренс подошел к каминной полке и взял подсвечник. Его глаза на мгновение остановились на кинжале, висящем выше. Затем он последовал за Питером.

Роджер закрыл за ними дверь, и они услышали слабый скрежет ключа, поворачиваемого в замке.

Скрывая собственное беспокойство, молодой белокурый человек успокаивающе улыбнулся своему компаньону.

– Идем, Питер,– весело сказал он, и двинулся по проходу.

Они ненадолго остановились перед занавешенным окном.

Вручив подсвечник стремя свечами Кверрину, Лоуренс отвел в сторону шторы и исследовал защелку. Она находилась в правильном положении, и окно было надежно заперто.

Олджи позволил шторам упасть на место, и двое мужчин продолжили свой путь вдоль пустынного коридора.

С явным облегчением они вернулись в ярко освещенный холл.

Лоуренс пробормотал:

– Ничто не мешает нам ждать с удобствами.

Им предоставили мягкие кресла, и Олджи пододвинул одно поближе к началу прохода. Питер, однако, казался более занят своей обязанностью стражника. Он оставил открытой одну из двойных дверей и отодвинул в сторону тяжелые шторы. Затем, пододвинув другой стул к темному прямоугольнику входа, он уселся.

Лоуренс усмехнулся:

– Вы не много увидите оттуда. Тут темно, как в преисподней.

– По крайней мере, я смогу услышать если что-нибудь пойдет не так,– с дрожью ответил Питер.

– Ничего не будет, я вам обещаю.

И они принялись спокойно ждать.

Без двадцати двенадцать дождь прекратился к большому удовольствию сержанта Хардинджа. Как сказал он позже Лоуренсу: «Было совсем невесело ждать на таком ливне. Кроме того, когда луна вышла из-за облаков, мне намного лучше стал виден дом».

В доме Олджи Лоуренс поглядел на наручные часы, расправил затекшие ноги и подавил зевок.

Позади него лежал короткий проход, ведущий из главного холла к боковой двери, которая, как и любой вход в дом, была надежно заперта изнутри. Справа от него шла широкая лестница, слева вплотную был вход в коридор: он мог протянуть руку и коснуться полуотдернутых штор.

А напротив него сидел Питер Кверрин, бледный и напряженный.

Лоуренс внимательно следил за ним. Он надеялся, что в решительный момент у того не начнется внезапного приступа истерии... Он вздохнул с облегчением, когда Питер нервно заговорил.

Болтовня, пусть и нервная, была полезным предохранительным клапаном – он сочувственно слушал, вставляя тут и там какое-нибудь слово.

По мере того, как стрелки часов ползли к полуночи, Питер говорил все громче и громче... а затем внезапно остановился.

С несчастным видом он пожаловался:

– Бесполезно, Лоуренс. Я... я больше не могу этого выдержать.

Олджи пробормотал что-то успокаивающее и быстро глянул на наручные часы. Было без четырех минут двенадцать.

Он спокойно констатировал:

– Скоро все это закончится.

Питер возразил с отчаянным спокойствием:

– Почти полночь. Мы не можем оставаться здесь... Я должен быть ближе к Роджеру.

Олджи задумался. Что ж, по крайней мере, вреда не будет... Внезапно приняв решением, он сказал:

– Хорошо, зажигайте свечи.

Кверрин схватил подсвечник с тремя свечами и коснулся пламенем фитилей. Бросив обгоревшую спичку, он с надеждой посмотрел на Лоуренса.

– Идите первым,– сказал Олджи.

Он последовал за Питером во мрак прохода и несколько секунд моргал. Затем его глаза привыкли к темноте, и они осторожно двинулись дальше.

Крошечный огонь чуть отгонял темноту, но никак не мог рассеять подавленность, вызываемую старым домом. Лоуренс уставился на холодные, обшитые панелями стены и почувствовал дрожь.

Он поглядел вокруг и вверх. Коридор был пуст.

– Идем,– пробормотал он.

Когда они дошли до закрытого шторами окна, он замедлил шаг и остановился.

– Можем лишний раз убедиться,– спокойно сказал он.

Питер, который был ближе к раме, быстро кивнул и, отдав подсвечник Олджи, повернулся к нему спиной и взялся руками за шторы. Сделав шаг в сторону, он отвел шторы для Лоуренса, и светловолосый молодой человек мог видеть, что защелка все еще была в запертом положении, а окно надежно закрыто.

Олджи заметил, что луна свободна от облаков, а затем отвлекся более близким видением – своего собственного отражения, гротескно смотрящего из стекла. Он поспешно отвернулся.

Питер позволил шторам вновь сомкнуться и последовал за Лоуренсом вдоль коридора.

Когда компаньон догнал его, Олджи повернул голову.

– В чем дело?– спросил он.

– Двенадцать часов,– сказал Кверрин, и губы его дрожали.

Лоуренс глубокомысленно смотрел на него. Возможно, его вопрос был бестактным, но он просто хотел нарушить тишину.

Они находились очень близко к комнате, и не было больше ни звука. Еще несколько секунд...

И тогда они услышали крик.

Он был высоким, нечленораздельным и задавленным.

Было что-то совершенно дикое в этом злом полузадушенном звуке. Он шел из темноты как призрак.

Его эхо все еще звучало в их ушах.

И тогда Питер закричал высоким резким голосом:

– Роджер...

Он побежал вперед, дико бросился на тяжелые двери и отскочил назад, держась за плечо.

Лоуренс протиснулся к дверям и сильно дернул ручку. Замок выдержал.

Питер повернул к компаньону бледное умоляющее лицо.

– Ради Бога,– шептал он. – Сделайте что-нибудь... Быстро!

Лоуренс передал ему подсвечник. Поскольку пальцы Питера дико тряслись, свет свечей так же дико дрожал и мерцал.

– Не позволяйте ему уйти,– сказал Олджи сквозь зубы. Он достал автоматический пистолет и рукояткой постучал по деревянной панели.

– Кверрин!

Никакого ответа.

– Кверрин!– снова закричал Лоуренс. – Если вы меня слышите, отойдите подальше от двери!

Он снял оружие с предохранителя и направил на дверь.

Он выстрелил: один раз, второй, третий. Звук оглушительным эхом гремел в проходе, пули впивались в место замка, а гильзы глухо падали на ковер.

Затем Лоуренс всем своим весом навалился на дверь, она затрещала, и он ввалился в комнату.

Не было никакого света, кроме как от догорающего огня в камине. Все же, когда Питер подошел к дверному проему и поднял повыше свечи, мужчины ясно увидели весь ужас.

Что-то мучительно ползло по полу. Затем оно приподнялось, опираясь на колени.

Питер издал полузадушенный крик:

– Роджер...

Глаза Роджера Кверрина блестели, как стекло, отражая крошечное пламя.

Затем он захрипел, упал лицом вниз и замер неподвижно.

За плечами, как ужасный нарост, торчала ручка кинжала.

В комнате больше никого не было. Лоуренс увидел это сразу.

Он сказал с замогильным спокойствием:

– Питер. Стойте, где стоите,– и добавил, наполовину про себя: – Нам нужно больше света.

Он подошел к столу, все еще держа пистолет и не спуская глаз с неподвижного тела около ног.

Чиркнул спичкой – слабый звук показался неестественно громким в тихой комнате – и выпустил фитиль масляной лампы.

Когда она вновь пробудилась к жизни, каждая деталь этой странной сцены проявилась с безжалостной четкостью.

Лоуренс быстро осмотрел стол и заглянул за двери.

Затем он опустился на одно колено около лежащего человека, осторожно коснулся щеки и, без особых надежд, проверил пульс.

Он встал и глухо объявил:

– Мне жаль, Питер. Но ваш брат мертв.

Губы Кверрина разошлись, и он пронзительно закричал.

Лоуренс подошел к нему и залепил звонкую пощечину.

Голова Питера сильно дернулась. Затем его глаза прояснились, и он вполне нормально кивнул. Следы от пятерни Олджи ярко алели на его щеке.

– Со мной теперь все в порядке.

Лоуренс кивнул. Его пристальный взгляд быстро обежал комнату. Ничто не было нарушено, все находилось на месте. «Кроме,– тихо пробормотал он,– кинжала. Естественно». – Ножны над каминной полкой были пусты.

Он подошел к окну и потянул в сторону старомодные шторы.

Задвижки все еще были на местах, а окна заперты.

Он подавленно уставился на них. Тонкое лезвие страха прошло через сердце и мозг.

«Это невероятно...» – пробормотал он.

Пораженный внезапной мыслью, он вернулся к безжизненному телу Роджера. Встав на колени около него, он осторожно потянул за цепочку, которая шла из-под пиджака мертвеца в карман брюк.

«Дверь-то заперта,– подумал он. – Но если ключ отсутствует...»

Блестящий новый ключ сверкнул на конце цепи.

Лоуренс уставился на ключ с чувством, близким к отчаянию. Он вновь встал и повернулся к Питеру.

Кверрин все еще неподвижно стоял у дверного проема. Когда он заговорил, его голос ужасно дрожал:

– Разве мы не должны вызвать врача?

Лоуренс сказал как можно деликатнее:

– Роджеру уже никакая помощь не нужна. Но... да, кто-то должен его осмотреть. Можете позвонить, если хотите.

И тогда он подавленно осознал, что теперь все это дело переходит в ведение полиции.

Взяв масляную лампу со стола, он подошел к французским окнам и раздвинул шторы как можно шире. Затем, держа лампу близко к лицу, свободной рукой он стал подавать сигналы.

Под деревьями вспыхнул ответный свет – фонарик Хардинджа. Затем сам сержант выступил из тени в лунный свет.

Лоуренс жестами показал, что нужно подойти, а затем поглядел на Питера Кверрина.

– Хардиндж идет к боковой двери.

Питер бесцветным тоном пролепетал:

– Она закрыта на засов. Пойду впущу его.

Он быстро вошел в проход.

Лоуренс остался один.

Джон Хардиндж стоял под деревьями, пристально глядя на дом. Он тяжело дышал, тело напряжено. Звук выстрелов, казалось, все еще эхом звучал в его ушах...

Что происходит сейчас в этой запертой и безопасной комнате?

Он нервно сунул руку в карман кителя. Вторую он держал на фонарике, подвешенном к поясу.

Он не спускал глаз с дома, глядя через полосу голой коричневой земли.

Внезапно шторы, которые были уже частично отдернуты, полностью разошлись в стороны, и позади французских окон появился Олджи Лоуренс.

Он быстро и хаотично замахал. Сержант подал фонарем ответный сигнал, затем вышел из-под деревьев на мощеную дорожку.

Лоуренс делал знаки. Их значение было достаточно ясно: сержант должен идти по дорожке к боковой двери.

Хардиндж поднял руку, подтверждая, что понял, и быстро пошел вперед, задевая влажные блестящие листья кустов, свисающих на дорожку.

Когда он достиг боковой двери, то увидел, что она открыта. Это на мгновение удивило его, но затем он услышал голос Питера из холла и все понял.

Кверрин склонился к телефону, его напряженный голос дрожал:

–Д-доктор? Доктор Тиссен? Пожалуйста, приезжайте быстрее...

Доктор Тиссен выполнял также обязанности полицейского хирурга, таким образом, просьба соответствовала печальным обстоятельствам.

Кто-то споткнулся на лестнице. Хардиндж поднял голову. Одри Крэйг в халате поверх пижамы испуганно глядела вниз.

– Что случилось?– прошептала она.

Джон Хардиндж гордился своей эффективностью, спокойствием и отсутствием эмоций. Но все-таки, увидев ужас на красивом лице девушки, он проникся к ней инстинктивным сочувствием. Он произнес:

– Не знаю точно мисс. – Он запнулся. – Но боюсь, что-то гадкое.

Он посмотрел на Питера Кверрина.

Губы Одри дрожали. Затем она проследила за его взглядом. Они продолжали слушать вместе.

Питер, не сознающий или не обращающий внимания на присутствующих, продолжал сбивчиво говорить в трубку.

– Мой брат... мертв...

Эти три слова, казалось, раздулись и заполнили собой весь холл, сделав его темнее.

Глаза девушки потухли и цвет внезапно исчез со щек.

Хардиндж с тревогой подумал, что она сейчас упадет в обморок.

Но она ухватилась за балюстраду, удержалась и быстро побежала вниз по лестнице.

Она пронеслась мимо него с отчаянной решимостью и исчезла в темноте прохода.

– О Боже!– воскликнул потрясенный сержант. – Она не должна видеть...

Он поспешил за ней в коридор. Темнота ослепила его на мгновение, но он включил фонарик и осветил девушку ярким лучом:

– Мисс Крэйг! Пожалуйста, остановитесь!

Он споткнулся, и пятно света резко дернулось вверх.

Прежде, чем Одри смогла достигнуть комнаты, в дверном проеме появился Лоуренс и поймал ее.

Она всхлипывала и боролась:

– Дайте мне войти... Роджер! Роджер!

Ее голос постепенно становился все выше. Лоуренса просто разрывала жалость. Он чувствовал, что ее тело лихорадочно дрожит.

Он грубо крикнул:

– Одри... Замолчите!

Его резкость подействовала на нее успокаивающе, как пощечина.

Она прошептала:

– Позвольте мне увидеть его.

Олджи покачал головой и спокойно сказал:

– Лучше не надо.

Она с ужасом всматривалась в его мрачное лицо. Затем, когда он выпустил ее руки, она сделала шаг в сторону и пристально взглянула мимо него через открытую дверь.

Он попытался заслонить тело, но слишком поздно.

Ее глаза как-то странно расфокусировались, и она резко качнулась вперед. Лоуренс вновь поймал ее и увидел, что она беззвучно плачет.

Он беспомощно гладил ее плечи.

Кто-то кашлянул. Хардиндж стоял перед ним – бесформенная фигура позади яркого луча полицейского фонаря.

Лоуренс зажмурился и сказал:

– Уберите его, пожалуйста.

Сержант повиновался. Лоуренс и девушка стали черными силуэтами на фоне слабого света из комнаты у них за спиной.

Олджи тихо сказал:

– Одри, дорогая. Вы ничего не можете сделать. Пожалуйста, идите в свою комнату.

Ответом было рыдание.

Сержант неловко пошевелился. Конечно, девушка заслуживает жалости, но он не мог забыть, что является полицейским. У него имеются свои обязанности, и он не должен рисковать быть обвиненным начальством в медлительности.

Лоуренс все еще успокаивал плачущую девушку, когда из тьмы внезапно выдвинулась другая фигура. Это был Питер.

Олджи с облегчением повернулся к нему:

– Питер, уведите Одри, будьте хорошим парнем.

Что-то заклокотало в горле Кверрина – возможно, это был знак согласия.

–Доктор скоро приедет,– сказал он бесцветным тоном. – Я... я...

Он замолчал и повел девушку по коридору. Лоуренс с облегчением подумал, что, по крайней мере, к Питеру вернулось самообладание.

Хардиндж хмуро посмотрел на него и сказал:

–Девушке нужен кто-то, кто поможет. Возможно, родственник... Где ее дядя?

– Все еще погружен в пьяную дремоту, наверное,– ответил Лоуренс с неуместным легкомыслием. Он с безразличием отбросил мысли о существовании Рассела Крэйга.

Олджи вернулся назад в комнату. Хардиндж последовал за ним через дверной проем. Он смотрел на тело равнодушными, профессиональными глазами полицейского.

С неумышленной грубостью сержант спросил:

– Он мертв, конечно?

– Боюсь, что да.

– Я услышал крик, а затем выстрелы...

Лоуренс указал на дверь:

– Комната была заперта. Мне пришлось взломать дверь.

Хардиндж осмотрел разбитый замок. Пули прошли через дверь под углом и вошли в стену.

Взгляд сержанта переместился от замка к цепочке для ключей, лежащей на ковре, затем на Лоуренса, стоящего в стороне, на отдернутые шторы французских окон.

Хардиндж строго сказал:

– Вы ничего не должны были касаться, сэр. Теперь, это дело полиции.

Лоуренс вновь почувствовал себя любителем. Он извинился.

– Но,– добавил он в свою защиту,– я едва ли нарушил улики.

Сержант улыбнулся:

– Неважно, сэр. Так или иначе,– признал он,– вы вынуждены были раздвинуть шторы, чтобы подать мне сигнал.

Он подошел к окнам и осмотрел задвижки.

– Здесь ничего не тронуто,– пробормотал он. – Это очевидно... Что произошло, сэр? Как убийца прошел мимо вас?

Олджи невесело рассмеялся и сухо сказал:

– Он не проходил.

Сержант внимательно посмотрел на него:

– Вы имеете в виду, вы его схватили?

– Я имею в виду,– спокойно сказал Лоуренс,– что его, кажется, не существует.

– Вы же знаете, это не имеет смысла?– терпеливо возразил Хардиндж.

– О, да,– молодой человек вновь рассмеялся. – Я это знаю. И все-таки, есть только два выхода из этой комнаты, а мимо нас никто не проходил.

Сержант сказал:

– Так или иначе, никто не проник через эти окна. У меня они были под постоянным наблюдением. Кроме того, на земле снаружи нет следов.

– Я верю вам, сержант,– Олджи Лоуренс горько усмехнулся. – А вы поверите мне, если я скажу, что мы с Питером постоянно несли вахту внутри и никто не прошел мимо нас в дом?

Повисло молчание, а затем Хардиндж категорически заявил:

– Это невозможно!

– О, да... Это невозможно,– повторил Лоуренс,– но это произошло.

Сержант резко сказал:

– Я обязан сообщить своему инспектору.

– Я сказал бы,– заметил Лоуренс,– что это уровень главного констебля.

– Возможно. Но не мне судить.

– Прежде, чем вы пойдете,– внезапно воскликнул Олджи,– могу я позаимствовать ваш фонарик?

– Если хотите. – Хардиндж снял фонарик с пояса, а затем с любопытством наблюдал, как молодой человек взял его и подошел к камину, в котором остались лишь красноватые угольки.

Лоуренс присел на корточки. «Последний шанс»,– бросил он через плечо и направил луч лампы вверх в дымоход.

Затем встал и мрачно констатировал:

– И кошке не пролезть!

Хардиндж обвел глазами комнату.

–Должен быть еще выход. – добавил он с недовольным видом: – Должен быть!

– Секретная панель?– Лоуренс покачал головой. – Нет, сержант. Такого простого решения здесь не будет.

–Тогда... – Хардиндж ломал голову над приемлемой версией: – Какое-то приспособление...

– Нет. – уверенно возразил Лоуренс. – Я уже смотрел. Хотя, с вашего разрешения, продолжу поиски.

Сержант кивнул и пошел к телефону.

Вновь оставшись один, Лоуренс беспокойно стал обходить комнату.

Он больше ни к чему не прикасался. Скоро здесь будут специалисты по отпечаткам пальцев...

Его просто бесила эта тайна. Сколько не пытался, он не мог обнаружить брешь в защите. Если только...

В душу закрался страх.

Если преступление совершил не человек!

Он выпрямился, взял пистолет со стола, куда положил его, зажигая масляную лампу. От ощущения в руке тяжелой рукоятки спокойнее не стало.

Он громко прошептал:

– Я не верю в тебя, Том Кверрин...

Ответом была тишина.

4

Доктор Тиссен выпрямился и резко сказал:

– Ну, вот и всё!– Он поглядел на сержанта Хардинджа. – Хотите технические детали?

– Не сейчас, доктор. Спасибо.

– Не за что,– добродушно проворчал пухленький маленький человечек. – Сомневаюсь, что вы бы их поняли, так или иначе... ну, он мертв. Пока я не сделал вскрытия, многого не скажешь... Мертв в течение получаса.

Лоуренс вежливо сказал:

– Мы это знаем. Я был с ним, когда он умер.

–В самом деле?– Тиссен глубокомысленно посмотрел на него. – Не вы, случайно, его убили?

– Нет,– Лоуренс понял, что это объяснение звучит едва ли менее фантастично, чем правда (Что бы она ни значила, сказал он себе). Он решительно перестал думать о сверхъестественном.

– Ладно. – Тиссен равнодушно посмотрел вниз на предмет, который когда-то был человеком. – Про эту комнату имеется история, не так ли? Но,– закончил он с отвращением,– я не верю в чудеса. Даже темные... Где можно вымыть руки?

Лоуренс подошел к дверному проему и позвал в темноту:

– Питер!

В комнату вошел Кверрин.

Лоуренс попросил извиняющимся тоном:

– Вы не проводите доктора в ванную?

Они вышли. Питер старался не смотреть на брата.

Хардиндж и Лоуренс молча поглядели друг на друга. Сказать было нечего.

Сержант откашлялся:

– Здесь скоро будет инспектор Хэзлитт. Я хотел бы, чтобы его встретили вы. – И добавил очевидный комментарий. – Я должен оставаться здесь.

Лоуренс без обиды кивнул. Делом руководил сержант, пока не прибыли его начальники.

– Хорошо. Я подожду в холле.

Он едва успел войти в коридор, как услышал звук шин, хрустящих по гравию.

Лоуренс подошел к двери, повозился с цепочкой и распахнул дверь.

Из полицейской машины вышло трое мужчин и направились к нему. Впереди шел инспектор в форме, худощавый и с острым взглядом.

Лоуренс представился. Если инспектор и знал репутацию светловолосого молодого человека, он никак этого не показал.

– Хэзлитт, полиция графства,– кисло буркнул он, представляясь. Он показал большим пальцем на своих спутников. – Садлоу, полегче с фотоаппаратом! Дрейкотт, займитесь отпечатками. – Он повернулся к Олджи.

– А теперь, мистер... э-э... гм?

– Лоуренс.

– Мистер Лоуренс. Прошу, ведите нас.

На площадке лестницы выше них появился доктор Тиссен:

– Привет, Хэзлитт! Отправите тело в мертвецкую, когда сможете, хорошо? Я уезжаю.

– Минутку, доктор. Я захочу задать вам вопросы.

– Черта с два!– Тиссен энергично тер руки полотенцем. – Оставьте свои проклятые вопросы до утра... И не говорите мне, что уже за полночь. Я не в настроении спорить о мелочах.

Он вернулся в ванную.

96

Инспектор раздраженно что-то проворчал и пошел за Лоуренсом в проход.

Хардиндж вытянулся и отсалютовал начальнику, как только тот вошел.

Хэзлитт кивнул в ответ, затем осуждающе посмотрел на сержанта.

– Почему вы в плаще?– сухо спросил он.

Хардиндж выглядел удивленным:

– Шел дождь, сэр. А я стоял на страже снаружи.

– В самом деле? Ну, сейчас-то вы высохли. Пойдите и снимите его.

Хардиндж вышел, сохраняя бесстрастное лицо.

Лоуренс почувствовал легкий приступ гнева. Он решил, что ему не нравится инспектор, и стал ждать с извращенной радостью... Не пройдет много времени, как Хэзлитт поймет, что столкнулся с тяжелейшей проблемой в своей карьере.

Инспектор отдал приказы своим людям, затем отвел Олджи в сторону, пока Садлоу и Дрейкотт суетились вокруг тела с мелом и фотокамерой. Двое мужчин в штатском работали просто и эффективно.

Хэзлитт важно сказал:

–А теперь, мистер Лоуренс. Что вы можете сообщить мне об этом?

Олджи сделал быстрый, но полный обзор событий, приведших к преступлению. Несмотря на свою кажущуюся отрешенность, он с удовлетворением заметил, что инспектор становится все более и более недоверчивым.

– Таким образом, вы видите, как обстоят дела,– закончил Олджи.

Хэзлитт грубо спросил:

– Мистер Лоуренс. Вы дурак?

– Нет,– холодно ответил молодой человек. – А вы?

Инспектор проигнорировал вопрос. Он сухо заметил:

– Тогда вы должны быть лжецом.

Лоуренс лениво усмехнулся:

–Тогда вперед – арестуйте меня. Хотя должен предупредить вас. Все, что я рассказал, подтвердит Питер Кверрин. Мы были вместе каждую секунду с тех пор, как оставили его брата в этой комнате.

Хэзлитт холодно уставился на него. Затем повернулся к своим помощникам:

– Садлоу, исследуйте каждый дюйм этих стен на предмет тайного хода. И не забудьте пол и потолок... Мы решим эту чертову галиматью раз и навсегда.

Хардиндж вернулся и спокойно встал у двери. Инспектор обратился к нему:

– Через минуту я расспрошу вас.

Ярко сверкнула фотовспышка, когда Садлоу навел фотокамеру для заключительного снимка жертвы. Хэзлитт прорычал:

– Разве я не предупреждал вас... О, ладно. Закончите сначала свои снимки. И сфотографируйте задвижки на тех французских окнах. – Он посмотрел на разрушенную дверь. – И это. – Он обратился к Лоуренсу: – Это вы учинили такую бойню с замком?

– У меня не было с собой отмычки.

Глаза инспектора никак не были дружественными. Он повернул голову:

– Дрейкотт, пробегитесь по всей комнате на предмет отпечатков. И исследуйте эту цепочку для ключей. Похоже, она вывалилась во время борьбы.

Лоуренс покачал головой:

– Нет, инспектор. – Он кратко объяснил.

Хэзлитт рассердился, но никак это не прокомментировал. Вместо этого он подошел кХардинджу и холодно сказал:

– Никто не должен портить улики. Вы должны были остановить его, сержант.

Олджи взорвался:

– Сержант все еще был снаружи в саду!

Инспектор не обратил на него внимания и продолжил:

– Вы, кажется, не слишком помогаете, Хардиндж. Вы вообще не должны были здесь находиться. И затем,– он заговорил немного громче,– человек убит, а вы позволяете его убийце убежать, не пошевелив и пальцем, чтобы остановить его.

Глаза Хардинджа помертвели, но больше он никак не выказал своего негодования.

Лоуренса восхитило его самообладание. Он встал на защиту своего союзника и тихо сказал:

– Какое это имеет значение? Все доказывает, что этот убийца может проходить прямо сквозь стены из кирпича и штукатурки,– в какую камеру вы бы его заключили?

Хэзлитт покраснел:

– Ваша история фантастична...

– Но это правда. Знаете,– продолжал Лоуренс, которому все это начинало нравиться,– я с нетерпением жду дознания. Я могу уже сейчас представить вердикт присяжных. Они вынесут вердикт: убийство неизвестным человеком или призраком.

С сердитым восклицанием инспектор отвернулся, бросив через плечо:

– Призрак не оставляет отпечатков пальцев. Но держу пари, что здесь мы найдем множество. Дрейкотт!

Дрейкотт, который уже принялся за работу с распылителем, приподнялся на корточках и стал терпеливо слушать.

– Проверьте все поверхности в этой комнате. Так или иначе, мы собираемся объяснить каждый отпечаток... должны быть ценные следы... если, конечно, мистер Лоуренс не разрушил их все,– добавил Хэзлитт со слабой усмешкой.

– Я оставил вам несколько поиграть,– спокойно парировал молодой человек.

Инспектор потерял самообладание:

– Кто сообщил об этом преступлении полиции?

– Питер Кверрин, сэр,– ответил Хардиндж и добавил: – Я подумал, что должен оставаться около тела.

– Вы?– Хэзлитту удалось сделать так, что это звучало обвинением. – Думаю, я должен допросить этого молодого человека. Послушаем, что он нам скажет.

– Обращайтесь с ним нежно, инспектор,– весело сказал Олджи. – Он – мое алиби!

Хэзлитт продолжал, не обращая внимания:

– Сержант, я хочу допросить всех в доме. Соберите их вместе – да, поместите их в гостиной, она подойдет, и я поговорю с ними позже. – Он посмотрел на Олджи и улыбнулся. – 0, да,– добавил он тихо,– проследите, чтобы у мистера Лоуренса не было никакой возможности переговорить с мистером Питером Кверрином.

Олджи улыбнулся, хотя и криво. Это было внове – почувствовать, что оказался подозреваемым.

Хэзлитт собрался было отпустить сержанта, но затем отозвал его, чтобы задать вопросы.

Лоуренс равнодушно слушал лающий голос инспектора и басовитые ответы Хардинджа. Как он и ожидал, рапорт сержанта был полностью отрицателен: он не видел и не слышал ничего подозрительного до самого крика, а выстрелы прозвучали в охраняемой комнате. Никто не приближался к дому и не выходил из него.

Позже, когда двое мужчин шагали по коридору, Олджи пробормотал:

– У вас могут быть трудности со своим инспектором. Он ведет себя, словно не верит вашему рассказу.

Хардиндж мрачно усмехнулся:

– Едва ли можно его винить. Это совершенно невероятное дело. К счастью,– и он вновь усмехнулся,– мои слова уже подтверждены. Или будут подтверждены, когда инспектор взглянет снаружи.

– Как это?

Сержант ответил вопросом на вопрос:

– Вы заметили, когда сегодня вечером дождь прекратился?

– Чуть раньше двенадцати.

– Без двадцати минут,– сказал Хардиндж. – К моему облегчению. Это не шутка – ждать на таком ливне. Кроме того, когда луна показалась из-за облаков, мне стал лучше виден дом... Однако не в этом дело.

Он стал говорить медленнее, подчеркивая слова:

– Земля снаружи напоминает недавно разглаженный песок. Невозможно поставить ногу, не оставляя четких следов.

– Конечно,– кивнул Лоуренс. – И единственный подход к комнате идет по голой, незасаженной почве.

– И,– торжествующе закончил его союзник,– нет никаких следов на земле под окнами.

– Что ж, это убедительное доказательство,– глубокомысленно согласился Олджи. – Наш убийца не шел тем путем. Хотя,– добавил он со злой усмешкой,– так как мы уже наделили его способностью проходить сквозь кирпичные стены, мы с тем же успехом могли бы предположить, что он невидим и легче воздуха.

Сержант не засмеялся, а серьезно сказал:

– Где-то тут обман. – Он сделал паузу. – Должен быть.

– Да,– сказал Лоуренс. – Но держу пари, инспектор не сможет его обнаружить.

Они остановились в освещенном холле. Хардиндж внимательно посмотрел на своего молодого друга:

– Вы, конечно, займетесь расследованием.

Это не было вопросом.

Лоуренс в ответ поклонился:

–Да. Хотя мне не будут рады. – Он замялся, а затем медленно произнес: – Знаете, сержант, не думаю, что раскрою это дело сам.

В голубых глазах Хардинджа читался вопрос.

– Это пораженчество,– заметил он.

– Нет, не совсем,– ответил Олджи. Его лицо вновь приняло равнодушный и ленивый вид. Он спокойно сказал:

– У меня такое чувство, что слава за раскрытие этой тайны достанется только одному человеку. – Он усмехнулся: – Некоему сержанту Хардинджу.

Джон Хардиндж не был глупым человеком. Он сразу понял значение слов Лоуренса:

– Спасибо, сэр. Но,– он замялся,– я полицейский. Я не могу вмешиваться в действия инспектора.

–Действия инспектора, будь они прокляты!– грубо воскликнул Олджи. – У меня нет никакого официального положения. Но должен же я делиться с кем-то своими теориями. И я, конечно же, не собираюсь сотрудничать с Хэзлиттом... Понимаете ведь,– продолжал он, уговаривая,– каким пером в вашей шляпе это будет, если...

– Если я объясню это убийство,– закончил Хардиндж. – Конечно. – Его глаза вспыхнули. – Я получил бы повышение.

– А возможно даже перевод,– сказал Лоуренс. – Например, в Ярд.

–Несбыточные мечты,– криво усмехнулся сержант. – О, хорошо! Увидим.

Его лицо вновь стало равнодушным и спокойным. И все-таки глаза блестели от удовольствия.

Глаза Одри Крэйг устали от слишком большого количества пролитых слез. Она невыразительно произнесла:

– Мне нечего сказать вам, инспектор. Вообще нечего.

Хэзлитт с трудом подавил раздражение:

– Ну-ну, мисс Крэйг. Вы же хотите помочь нам?– Он просмотрел заметки, которые сделал. – Вы поднялись в свою комнату в половине одиннадцатого?

– Да. Я хотела остаться, но Роджер и... и другие сказали, чтобы я не мешалась...

– Да, да. Вы больше не покидали свою комнату?

– Нет. Я легла и попыталась заснуть. – Ее рот дрожал. – Наверное, я немного задремала.

– А затем?

– Я услышала звуки... как выстрелы.

–Мой пистолет, конечно,– сказал Олджи с другого конца комнаты.

– Мистер Лоуренс!– вспылил инспектор. – Пожалуйста, не перебивайте... Итак, мисс Крэйг.

Голос Одри перешел на шепот:

– В течение минуты или около того я просто боялась пошевелиться. Затем встала и надела халат. – Она задрожала, но не только от холода. – Моя спальня – самая дальняя от лестницы. К тому времени, когда я достигла зала, Питер вызывал врача, а сержант вошел из сада. Тогда...

Хэзлитт не был совершенно бесчувственным. Он ласково сказал:

– Остальное мы знаем. – Он вздохнул. – Хорошо. Это все, что вы можете мне сказать?

Она молча кивнула.

– Не очень-то много,– посетовал Хэзлитт.

– Мне жаль.

Инспектор уронил карандаш. Тот ударился об освещенную солнцем столешницу с небольшим, но раздражающим звуком. Они сидели в библиотеке. Хэзлитт и его сотрудники, закончив осмотр комнаты и ближайшей территории, приступили к утомительной рутине допросов всех в доме. До сих пор их вопросы только углубляли тайну.

– Хорошо,– повторил инспектор. – Сержант, проводите мисс Крэйг в гостиную. – Он посмотрел на девушку. – Или вы предпочли бы вернуться к себе в комнату?

– Да, пожалуйста.

Олджи, который прислонился к книжным полкам, выпрямился и подошел к ней.