Текст книги "Телохранитель"

Автор книги: Деон Мейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Донни Бранка сделал многозначительную паузу. Я был готов хоть сейчас отдать ему все свои деньги.

– У нас созданы также программы выведения сервалов, [3]3
  Сервал – хищное млекопитающее семейства кошачьих; напоминает гепарда.


[Закрыть]гиеновидных собак, леопардов и гепардов, – сказал он.

Эмма, сидящая рядом со мной, покачала головой и прошептала:

– Нет.

Я удивленно покосился на нее.

– Все неправильно, – прошептала она. – Я потом объясню.

Затем Донни Бранка пригласил нас посмотреть животных.

11

Эмма стояла в просторном вольере; на ее правой руке была надета толстая перчатка, в которой она держала полоску мяса. Капский сип взлетел с земли с шумом ветряной мельницы и приземлился на перчатку, растопырив когти. Его гигантские крылья, широко расставленные в стороны для равновесия, накрыли ее. Птица была такая тяжелая, что Эмме пришлось поддерживать протянутую правую руку левой.

– Держите мясо как можно крепче, – посоветовал Донни Бранка, но безуспешно. Птица вонзила в мясо клюв и без труда вырвала его у Эммы.

Я стоял за другими посетителями у входа в клетку и видел детский восторг на лице Эммы.

– Jislaaik! Ух ты! – удивленно воскликнула она на африкаансе, и гриф взмыл с ее руки, взъерошив ее короткие волосы своими длинными перьями.

Толпа зааплодировала.

Донни Бранка провожал экскурсантов у ворот, за ящиком для пожертвований. Он благодарил посетителей и прощался с ними. Эмма специально задержалась, чтобы мы оказались последними. Бранка улыбнулся ей и протянул руку.

– Вы замечательно покормили птицу, – похвалил он.

– Мистер Бранка! – Она пожала протянутую руку.

– Называйте меня просто Донни.

Она ему явно понравилась.

– Меня зовут Эмма Леру. Я бы хотела поговорить с кем-нибудь относительно Якобуса де Виллирса.

Прошла секунда, прежде чем до него дошли ее слова. Идеальная белоснежная улыбка исчезла.

– Коби?

– Да, – сказала Эмма.

Бранка посмотрел на нее так, словно видел ее впервые. Его интерес к ней заметно убавился.

– Вы из газеты?

– Я консультант из Кейптауна. Якобус – мой брат. – Она расстегнула сумочку.

– Ваш брат?!

Эмма достала свой снимок и протянула его Бранка. Тот долго и внимательно рассматривал его.

– Но Коби… Я думал… – Он вернул фотографию. – Наверное, вам лучше поговорить с Франком.

– Кто такой Франк?

– Франк Волхутер. Наш директор.

В кабинете Франка Волхутера не было кондиционера. Здесь сильно пахло зверьем, по́том и трубочным табаком. Он встал и протянул Эмме руку; его голубые глаза оглядели ее сверху донизу. Франк Волхутер был жилистым, с дубленой кожей, цветом напоминающей вяленое мясо, с козлиной бородкой и густой седой гривой, которую не мешало бы подровнять. Он представился с радостной улыбкой человека, который ждет приятных новостей.

– Эмма Леру, а это мистер Леммер.

– Садитесь, пожалуйста. Что я могу для вас сделать, добрые люди? – Должно быть, ему было уже далеко за пятьдесят. Лицо его было морщинистым и обветренным – сразу было видно, что большую часть жизни он провел на свежем воздухе, а не в кабинете.

Мы сели.

– Я подозреваю, что Коби де Виллирс – мой брат, – сказала Эмма.

Улыбка на лице Волхутера застыла, а потом начала постепенно таять. Он долго смотрел на Эмму и наконец спросил:

– Вы подозреваете?

– Последний раз я видела его двадцать лет назад. Я считала его мертвым.

– Мисс де Виллирс…

– Леру.

– Ну да, конечно, миссис Леру…

– Мисс.

– Леру – ваша девичья фамилия?

– Мистер Волхутер, Леру также и фамилия Якобуса. Это долгая история…

Франк Волхутер медленно опустился в просевшее коричневое кожаное кресло и произнес:

– Якобус Леру. – Казалось, он пробует имя на вкус. – Извините меня, пожалуйста, но, учитывая все обстоятельства, вы, наверное, не удивитесь тому, что я, как бы помягче выразиться, отнесусь к вашим словам несколько скептично.

Эмма кивнула и открыла сумочку. Я уже не задавался вопросом зачем. На свет божий в очередной раз вынырнула фотография. Она положила ее на стол и подтолкнула по направлению к Волхутеру. Тот сунул руку в карман рубашки и вытащил очки для чтения, которые поместил на кончик носа. Взял фото и долго изучал его. Снаружи в вольере ревел идущий на поправку лев. Кричали птицы. В кабинете было невыносимо жарко, наверное, еще и потому, что шторы были полузадернуты.

Эмма терпеливо наблюдала за Волхутером.

Он положил снимок, снял очки, положил их на стол, выдвинул ящик стола и извлек оттуда трубку с длинным черенком. Затем коробок спичек. Сжал черенок в зубах, чиркнул спичкой и поднес к чаше трубки. Со свистом привычно затянулся и выпустил дым к потолку.

– Ах нет, – сказал он и посмотрел на Эмму. – Это не Коби.

– Мистер Волхутер…

– Зовите меня Франком.

– Вы знали Якобуса в двадцатилетнем возрасте?

Меня изумил ее тон – такой разумный и уверенный.

– Нет, – отвечал он, посасывая трубку.

– Можете с уверенностью сказать, что на фотографии не он?

Волхутер молча уставился на нее.

– Именно это мне и нужно. Абсолютная уверенность. – Эмма улыбнулась ему. Улыбаться она умела. Я был уверен, что директор реабилитационного центра не устоит.

Франк Волхутер выдохнул густой клуб дыма и сказал:

– Расскажите мне вашу долгую историю, мисс Леру. – Но его глаза были по-прежнему недоверчиво прищурены.

Эмма ничего не рассказала ему о нападении на нее неизвестных. Умный ход, поскольку я сам считал ее рассказ не слишком убедительным. Но на сей раз она рассказывала историю в хронологическом порядке. Наверное, она училась на ходу. Она начала с 1986 года, когда пропал ее брат. А через двадцать лет она увидела по телевизору портрет и получила таинственный телефонный звонок. Она говорила так же, как прежде со мной, – неуверенно, незаконченные, оборванные фразы, как будто даже сама не до конца себе верила. Может быть, она просто слишком боялась поверить. Когда она закончила, Волхутер протянул снимок Бранка.

– Я его уже видел, – сказал молодой человек.

– И что ты думаешь?

– Сходство есть.

Волхутер снова поднес снимок к глазам. Посмотрел на него. Вернул Эмме. Положил трубку в до сих пор открытый ящик стола.

– Мисс Леру…

– Эмма.

– Эмма, у вас есть удостоверение личности?

Она слегка нахмурилась:

– Да.

– Можно взглянуть?

Она покосилась на меня и сунула руку в сумочку. Достала удостоверение личности и протянула его Волхутеру. Тот раскрыл его на странице с фотографией.

– У вас есть визитная карточка?

Она снова помедлила, но достала сумочку, раскрыла и извлекла оттуда визитную карточку.

Волхутер зажал ее между тонкими пальцами и внимательно прочитал все, что там было написано. Потом он посмотрел на меня:

– Вы Леммер?

– Да. – Мне не понравился его тон.

– Вы-то тут при чем?

Эмма раскрыла рот, собираясь ответить, но я ее опередил:

– Моральная поддержка.

– Чем вы занимаетесь?

Меня сбили с толку его манеры. Я захотел его перехитрить.

– Я строитель.

– Строитель, говорите?

– В основном ремонтирую дома.

– У вас есть визитная карточка?

– Нет.

– И что вы собираетесь строить у нас?

– Дружеские связи.

– Леммер, вы застройщик?

– Что?

– Франк… – начала было Эмма.

Волхутер перебил ее, ласково сказав на африкаансе:

– Секундочку, Эммочка.

Даже мне такое обращение показалось чересчур фамильярным.

– Я вам не Эммочка! – Впервые с тех пор, как мы с ней познакомились, в ее голосе зазвенел лед. Все мы – я, Волхутер и Бранка – изумленно воззрились на нее. Она сидела прямо; щеки у нее раскраснелись. – Меня зовут Эмма. Если такое обращение вам не по вкусу, называйте меня мисс Леру. Варианта всего два. Вам ясно?

У меня в голове мелькнуло: и зачем ей понадобился телохранитель?

Никто не произнес ни слова. Вакуум заполнила Эмма.

– Леммер здесь потому, что я его об этом попросила. Я приехала в «Могале», чтобы выяснить, брат ли мне Коби де Виллирс. Вот и все. И мы все узнаем – с вашей помощью или без нее.

12

Волхутер поднял костлявую руку и медленно почесал свою козлиную бородку. Затем его лицо дрогнуло и начало расплываться в улыбке.

– Эмма, – с уважением в голосе произнес он.

– Совершенно верно.

– Вам пригодится ваш характер. Вы даже не представляете, в какое осиное гнездо вы сунулись.

– Именно так говорил и инспектор Джек Патуди.

Волхутер многозначительно посмотрел на Бранка. Затем спросил Эмму:

– Когда вы с ним разговаривали?

– Сегодня утром.

– Что вам о нем известно?

– Ничего.

Франк Волхутер наклонился вперед и оперся ладонями о столешницу.

– Эмма, вы мне нравитесь. Но, судя по вашей визитной карточке, вы живете в Кейптауне. Здесь вам не Кейптаун. Здесь совершенно другой мир. Возможно, вам не понравится то, что я вам сейчас скажу, но, по-моему, жители Кейптауна живут не в Африке. Я приезжаю в Кейптаун каждый год, и мне кажется, будто я попал в Европу.

– При чем же здесь Якобус?

– Подождите, мы и до него дойдем. Но сначала позвольте кратко обрисовать вам ситуацию в провинции Лимпопо, в Лоувельде, чтобы вы все поняли. Здесь – по-прежнему старая Южная Африка. Нет, я неточно выразился. Все здешние жители, и белые, и черные, мыслят по-старому, хотя проблемы у нас новые. А в результате – полное безобразие. Расизм и прогресс, ненависть и сотрудничество, подозрительность и терпимость… не слишком сочетаемые понятия. И потом, не нужно забывать еще о всеобщей бедности и о человеческой жадности.

Он сунул в рот трубку, но закуривать не стал.

– Вы и понятия не имеете о том, что здесь творится. Позвольте рассказать вам об инспекторе Джеке Патуди. Он из племени сибашва, важная персона – племянник вождя. И по странному стечению обстоятельств сибашва оказались замешаны в крупном земельном скандале. Они хотят получить землю, которая входит в состав Национального парка Крюгера. Кроме того, сибашва не очень-то любят Коби де Виллирса. Потому что Коби – человек, которого некоторые назвали бы активистом. Он не такой, как городские «зеленые»; не такой, как любители пообнимать маленьких зайчиков. Нет. Он не участвует в маршах протеста, не выступает на митингах. Его дела незаметны, он действует тихо, он то здесь, то там, и его не видно. Но он трудится неустанно, никогда не сдается, не останавливается ни перед чем. Он будет слушать, подслушивать, фотографировать, записывать – и, прежде чем вы успеете что-либо понять, он уже поймет все. Он раздобыл доказательства того, что сибашва уже подписали соглашение с фирмой-застройщиком. Цена вопроса – сотни миллионов рандов. Коби передал добытые им сведения дирекции парка Крюгера и их юристам, потому что верил: если сибашва удастся отсудить землю, это будет началом конца для Национального парка Крюгера. Нельзя полагать, что дело ограничится одним поселком или одним комплексом для туристов. Нельзя… – Он осекся. – Не стану читать вам проповедь. Суть в том, что сибашва не любят Коби. Еще до того происшествия со стервятниками у Коби не раз случались стычки с сибашва. Они роют ямы, в которые попадают леопарды, ставят капканы на антилоп, охотятся на животных с собаками. Коби регулярно докладывает о противоправных действиях сибашва властям, Коби отстреливает их собак. Они его знают. Они знают, что́ он за человек. Вот почему они отравили тех стервятников. Они знали, что кто-нибудь обязательно известит о случившемся Коби. Его заманили в ловушку. Они хотели, чтобы все выглядело так, словно тех людей застрелил Коби – и колдуна, и отравителей. Но их убил не Коби. Он не мог. Он никого не может убить.

– Знаю, – с чувством кивнула Эмма. – Но… тогда почему он прячется?

Надо сказать, она задала хороший вопрос.

– Убитый колдун тоже был сибашва. Но его хотели убрать, потому что он – противник вождя. Он не был дураком. Знал, что все переменится в тот же миг, когда в племя потекут большие деньги. Это станет концом их образа жизни, их культуры и традиций. Как же решить проблему? Избавиться и от Коби, и от сангома, убить одним выстрелом двух птиц. Почему, по-вашему, свидетелями перестрелки были только сибашва?

– Потому что им так выгодно, – сказал Бранка.

– Вот именно, – кивнул Волхутер. – Насколько объективно инспектор Джек Патуди поведет расследование? Для начала допустим, что он ни в чем не замешан. Тогда почему позавчера неизвестные вломились в домик Коби? Почему Джек Патуди не приехал в «Могале» с ордером на обыск? Потому что они ищут копию договора о застройке! Им нужны фотографии и дневники Коби, все улики. Не для суда. Они хотят, чтобы все улики исчезли. Точно так же, как они хотят, чтобы исчез Коби. Они хотят убрать Коби с дороги, воспользовавшись нелепым обвинением, и, если им это удастся, следующими окажемся мы с Донни, потому что мы против их требований и знаем о соглашении. Все эти земельные иски… – Он сердито взял спички. Голос его стал громче.

– Франк… – предостерегающе произнес Бранка, как будто знал, что сейчас последует.

– Нет, Донни, я не буду молчать! – Он чиркнул спичкой, сердито затянулся и посмотрел на Эмму сквозь дымовую завесу. – Знаете, сколько народу спит и видит, как бы отхватить куски от Национального парка Крюгера? Подано около сорока исков. Сорок исков, черт бы их подрал, против национального парка! Чего ради? Чтобы и там все развалить? Пойдите и посмотрите, что сотворили черные с фермами, которые они получили здесь, в Лоувельде, по программе ликвидации последствий расовой дискриминации! Они тоже подавали иски. Я не расист. Я просто излагаю факты. Пойдите и взгляните, что сталось с отличной плодородной землей, дававшей большие урожаи. Белых фермеров оттуда прогнали, и теперь там пустошь, а тамошние жители умирают от голода. Все сломано – и насосы, и оросительные каналы, и трактора, и грузовики. А деньги, что выделило правительство, уже истрачены. Можно сказать, они пропали зря. Что же они делают? Они говорят: «Дайте нам еще!» – и продолжают сидеть и бездельничать, а половина их вернулась в те места, где они жили до того, как все началось.

Трубка потухла. Волхутер чиркнул спичкой, но не донес ее до трубки.

– И те же самые люди требуют отдать им куски Национального парка Крюгера, потому что когда-то, в XVIII веке, у их прапрадеда здесь паслось три коровы. Отдайте им землю, и увидите, что будет. Поделите всю территорию на сорок участков земли между племенами, и парку Крюгера настанет конец. Говорю вам, мы все можем собирать вещи и переезжать в Австралию, здесь все равно ничего не останется. – Он откинулся на спинку кресла. – Я не виню в случившемся одних чернокожих. Алчность существует независимо от цвета кожи. – Он ткнул в меня черенком трубки. – Вот почему я выхожу из себя, когда сюда приезжает человек из города и представляется «строителем». Их здесь много таких рыщет! Белые. Тощие городские пижоны в костюмах и при галстучках, со знаком доллара в глазах и надписью «Застройка» на визитных карточках. На охрану природы им наплевать. Их влечет сюда не тяга к восстановлению справедливости. Они приезжают и соблазняют местных. Они рисуют им радужные картинки будущего процветания, сулят горшки с золотом и вынуждают подавать земельные иски. Местные так бедны, что им хочется верить любому посулу, но они слепы.

– Поля для гольфа, – произнес Донни Бранка с гримасой крайнего отвращения на лице.

– Вы только представьте. – Франк Волхутер снова возвысил голос. – Посмотрите, что сталось с нашей знаменитой «Дорогой садов»! Полюбуйтесь, до чего довели хваленые поля для гольфа. Причем все безобразия творятся под девизом охраны природы. Покажите мне хоть что-нибудь, что там сохранилось. Испорчено – да. Замусорено. Потрачено впустую. Газон поля для гольфа требует для полива больше воды, чем любой жилой поселок. А сейчас, как я слышал, собираются строить поля для гольфа в Кару, потому что на побережье больше земли не осталось. Откуда же там возьмется вода, я вас спрашиваю? Единственные источники находятся под землей, и они не беспредельны, и все равно там будут строить, потому что хотят выжать оттуда побольше денег. А здесь? Поле для гольфа в Национальном парке Крюгера! Представляете?! Вы понимаете, как их планы гибельны для фауны, флоры и водных ресурсов – здесь, где и так через год ужасная засуха!

– Что останется нашим детям? – вторил ему Бранка.

– Ничего, – ответил Волхутер. – Кроме восемнадцати лунок и нескольких антилоп, которые пасутся на крошечном участке земли.

Оба замолчали; снаружи слышались крики животных, словно они одобряли их высказывания.

Эмма Леру долго смотрела в противоположную стену, а потом взяла свое удостоверение и сунула в сумочку. Визитную карточку она оставила на столе.

– Где Якобус сейчас? – спросила она.

Волхутер уже выдохся; голос его стал спокойным.

– Этого я вам не скажу.

– Вы можете передать ему кое-что от меня?

– Нет. Я отказываю вам не потому, что не хочу ничего передавать. Просто я не знаю, где он. Никто не знает, где он.

– Может быть, он вернулся в Свазиленд, – предположил Донни Бранка.

– Почему?

– Он оттуда родом, – сказал Волхутер. – Вы тоже из Свазиленда?

– Нет, – ответила Эмма.

Волхутер воздел руки, словно говоря: «Ну вот, видите!»

– Давно ли вы знаете Якобуса?

– Сейчас вспомню… Пять… нет, уже шесть лет.

– И вы абсолютно уверены в том, что он из Свазиленда?

– Он сам так сказал.

– Есть ли у него там родственники?

Волхутер снова опустился в кресло.

– Ни о каких родственниках я не знаю. У меня сложилось впечатление, что он сирота. Донни, он когда-нибудь рассказывал тебе о своей семье?

– Не помню. Ты ведь знаешь Коби. Он не любитель поговорить.

– Где он живет в Свазиленде?

Волхутер покачал головой:

– Эмма, поймите меня правильно. Когда к нам приходят добровольцы, мы не спрашиваем их биографию. Большинство наших сотрудников временные. Добровольцев всегда больше чем достаточно. Они приезжают на экскурсию и принимают все наши проблемы близко к сердцу, особенно молодежь и иностранцы. Странная вещь; мне кажется, такое часто бывает в церкви. С самого начала я объясняю, что заповедник предоставляет жилье и еду, но мы не можем платить. Вы работаете в интересах дела, а мы смотрим, подходите ли вы нам. Нам всегда нужны лишние руки, но добровольцы надолго не задерживаются. Два месяца выгребания птичьего помета из клеток и доставки гниющих трупов в ресторан для стервятников – и их глаза перестают гореть. Они выдумывают разные предлоги и уезжают отсюда. А Коби не такой. Он провел здесь всего три-четыре дня, и я понял, что он останется.

– Вы не просили его рассказать свою биографию?

– Для чего? Чтобы устроиться на бесплатную работу?

– Он целых шесть лет трудился на вас бесплатно?

Волхутер рассмеялся:

– Конечно нет. К тому времени, как мы назначили ему жалованье, я хорошо его узнал. Характер человека расскажет вам больше, чем биография.

– Где он был до того, как начал работать здесь?

– Работал в одном частном заповеднике у свазилендской границы. Кажется, то место называется «Хёнингранд».

– «Хёнингклип», – поправил Бранка. – У Стефана Моллера. Он мультимиллионер, но трудяга.

– Чем он занимается?

Волхутер покосился на Бранка:

– Донни, тебе известно больше, чем мне.

Бранка пожал плечами:

– Я видел статью в журнале «Африка джиогрэфик»… о Моллере, который купил три-четыре фермы рядом с заповедником «Сонгимвело». Там была истощенная земля, вытоптанная, выжженная – одним словом, пустошь. Моллер вложил в нее массу денег. Назвал процесс «исцелением земли» или как-то в этом роде. И устроил частный заповедник.

– И Якобус ему помогал?

– Да, насколько мне известно. – Бранка снова пожал плечами. – Из Коби лишнего слова не вытянешь. Он просто обмолвился, что был там.

– Что еще он говорил?

Наступило напряженное молчание; его нарушил Волхутер:

– Эмма, не знаю, как у вас в Кейптауне, а мы здесь уважаем право человека на личную жизнь. Можно рассказывать о себе, а можно и промолчать. Мы с Донни не такие. Любим поговорить. Иногда мне тошно становится от собственных историй. Я много лет проработал в Национальном парке Наталя; если вечерком придете посидеть со мной у костра, я могу до рассвета развлекать вас разными байками. Донни родом из португальской части Мозамбика; у него тоже интересная биография. Донни замечательно рассказывает о своей жизни. А Коби другой. Он будет сидеть и впитывать каждое слово, если я рассказываю о животных. Потом он начнет задавать вопросы – один за другим, без остановки, наплевав на приличия. Своими вопросами он словно хочет выжать вас досуха, ему нужно все знать, все понимать. Но, как только речь заходит о другом, он отключается – берет и уходит. Ему просто неинтересно. Мне понадобилось много времени, чтобы привыкнуть к такой его черте. Мы все, вернее почти все, любим поговорить о себе. Таким образом, мы доносим до сведения окружающих, кто мы такие на самом деле или какими хотим казаться. Но только не Коби. Ему наплевать на то, как он выглядит в глазах посторонних. Он живет в узком, маленьком мирке… в одном измерении… и люди в его измерение не входят.

– Коби не по душе само понятие «человек», – вмешался Бранка.

Эмма посмотрела на него, ожидая разъяснений.

– Он называет человеческий род самой страшной чумой, которая напала на нашу планету. Говорит, людей слишком много, но не в этом истинная трудность. Он говорит: если человек может выбирать между богатством и охраной природы, богатство всегда победит. Мы настроены на получение сверхприбылей, и нас не исправишь.

– Вот почему мы так мало знаем о Коби, – кивнул Волхутер. – Мне известно, что его детство прошло где-то в Свазиленде; по-моему, его отец был фермером, потому что он время от времени упоминает какую-то ферму. Я знаю, что он закончил только среднюю школу. И до того, как приехал сюда, работал на Стефа Моллера. Вот и все, что мне известно о нем.

– А еще у него была подружка, – вдруг сказал Бранка.

Эмма выпрямилась.

– Подружка? Когда?

– Когда он работал у Стефа. Он как-то обмолвился…

– Как мне попасть к Стефу Моллеру?