Текст книги "Телохранитель"

Автор книги: Деон Мейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

42

Тропа, ведущая вниз по склону, оказалась крутой и труднопроходимой – ветви, корни, паутина. То здесь, то там попадались промоины и утесы, которые приходилось преодолевать очень осторожно. Пот тек с меня ручьями.

Несмотря ни на что, мне надо было двигаться тихо, хотя я и не ожидал, что они переберутся на этот берег. Наверное, они оставили наблюдателя, который следит за участком земли между лесом и фермой. Я прикинул на глаз расстояние и понял, что идти осталось немного. Дом где-то через несколько сот метров. Надо повернуть на юг, но двигаться нужно очень осторожно.

Якобус увидел, что незнакомцы оттащили Пего от костра, а сами вернулись и принялись совещаться. Он принял решение. Сначала он спасет Пего, а потом они вдвоем отправятся за подкреплением. Его друг ранен, и кажется, что никто не собирается его лечить.

Он подполз по западному склону и снова включил рацию – просто для того, чтобы послушать. Он был так испуган, что не решался выйти на связь.

Тишина.

Он осторожно прополз на ту сторону гребня. Как они нашли Пего? Как они его схватили – человека народа мапулана, Тау-Льва, который умеет красться неслышно, как кошка?

Якобусу повезло. Он случайно заметил электронное устройство. Оно было прикреплено к стальному штырю, воткнутому в землю; ночью тонкий провод был почти незаметен. Его объектив смотрел на восток, и Якобус угадал его предназначение: какой-то сенсорный датчик, отбрасывающий невидимый луч.

Он осторожно прокрался мимо датчика и больше не вставал на ноги. Он полз медленно и бесшумно, с огромным трудом, держа в руках ружье. Подобрался ближе, откуда слышались голоса, и увидел, что под деревом сидит часовой, и в руках у него винтовка R4. Тогда он понял, что это военные и что Пего ничто не грозит. Произошло недоразумение. Он уже собирался встать и подумал: слава богу, сейчас все разъяснится. Но тут Пего страшно закричал.

Я их увидел.

Они сидели на моей веранде. Оба старые знакомые. Первый сидел за рулем «джипа» там, у больницы, второй, высокий блондин, был снайпером, стрелявшим из винтовки «галил». Это он ранил Эмму.

Блондин сидел на табурете, упершись каблуками в стену. У него на голове была та же самая бейсболка. Человек из «джипа» просто сидел на месте. Они разговаривали, но я находился слишком далеко от них и не слышал, о чем они говорят.

Они ждут меня. Несомненно, они не одни – есть и другие. Один или двое следят за дорогой. Интересно, это все?

Якобус продолжал ползти в том направлении, откуда послышался крик, а потом увидел их и почувствовал тошнотворный запах горелого мяса. Четверо привязывали Пего к дереву. Один прижал раскаленный железный прут к его груди и сказал:

– А ну, говори, черномазый!

Пего снова закричал, а потом зачастил:

– Это правда, баас, это правда!

Его мучитель обернулся. Он был в гражданском, широкоплечий, сильный, с кустистыми усами и стрижкой «под горшок». Он сказал остальным:

– Я ему верю, а это значит, что мы сильно обделались.

– Спроси, как его зовут, – приказал другой. Он был старше, стройнее, с намечавшимся пивным животиком, в очках в золотой оправе.

– Слышал, что сказал начальник? Как его зовут? – Человек с усами ближе поднес раскаленный прут.

– Якобус.

– Якобус?

– Якобус Леру.

Крепыш повернулся к остальным и сказал:

– Мне придется все про них выяснить. По-моему, они из разведроты. Нам надо быть начеку, возможно, он прячется где-то там, в темноте.

– Я только что общался с ним по рации! – воскликнул другой.

Пожилой мужчина поднял руку:

– Послушайте, вопрос можно решить. Давайте сначала убедимся наверняка, а потом уберем отсюда эту падаль.

Они вернулись к костру, оставив Пего висеть на дереве – одного.

В разгар дня я лежал в четырех метрах от лепечущего ручья, в зарослях вечнозеленых папоротников, понимая, что мне придется ждать до темноты. По крайней мере, у меня есть время составить план, понаблюдать за ними и выяснить, сколько их.

У меня перед ними преимущество. Теперь они не смогут застать меня врасплох. Им придется сидеть и ждать, прятаться и беспокоиться – явлюсь ли я вообще, а если явлюсь, то откуда и когда?

Я осторожно повернулся и отполз на несколько метров назад. Мне хотелось устроиться поудобнее. Отдохнуть, расслабиться.

Тогда я и заметил череп, лежащий между двумя круглыми речными валунами. Он оброс мхом, потемнел от времени и непогоды. Челюстной кости не было. Я поднял череп и перевернул его. На меня уставились пустые глазницы – как дурное предзнаменование.

Якобус подполз сзади и прошептал Пего на ухо, чтобы тот не шумел, а потом перерезал веревки и подхватил друга, не дав упасть на землю. Потом он оттащил Пего в тень, приставил губы к его уху и спросил:

– Ползти можешь? У них тут датчики; вот как они тебя засекли. Нам придется ползти. Ты можешь?

– Да.

Рукой он показал Пего направление движения и прошептал:

– Ползи первым, я прикрою.

Так они и двигались. Пего нужно было часто останавливаться и отдыхать, потому что пуля пробила ему лодыжку. Скоро он совсем выбился из сил. Наконец, они добрались до реки, он взвалил Пего себе на плечо и пошел. Так они могли где бежать, где идти, хромая. Вдруг послышались выстрелы, и небо осветили вспышки. Они плюхнулись в реку и долго лежали на мелководье у берега.

Когда ты боишься, то забываешь о времени. Они лежали тихо; через какое-то время они услышали шаги и голоса людей, для которых вельд явно не был родным домом: уж слишком много они производили шума. Потом все снова стихло.

Якобус дал Пего напиться из своей фляжки и сказал, что им опять нужно идти – они должны добраться до каньона Нвасвитсонго у границы. Там они будут в безопасности; там есть где спрятаться, а подойти можно только с одной стороны – от плотины.

Пего кивнул:

– Моя нога… Эцела. Онемела.

– Я тебя понесу.

И он нес его – последний километр с чем-то. Они двигались вдоль берега Нвасвитсонго, но у порогов пришлось отойти подальше, чтобы уберечься от крокодилов.

Я заснул в глубокой впадине между камнями. Проснулся я, как от толчка, когда солнце уже скрылось за вершиной горы. В нескольких сантиметрах от моего носа сидела маленькая ярко-зеленая лягушка, глядя на меня в упор холодными красными глазами.

Они нашли убежище в теснине Нвасвитсонго, где река за много лет пробила выступ в скалах – достаточно большой, чтобы на нем могли уместиться двое.

– Что ты собираешься делать дальше? – спросил Пего.

– Не знаю.

Якобус осмотрел рану Пего. Выглядела она безобразно, но кровь остановилась. Он спросил у друга, о чем его расспрашивали те люди, и Пего сказал:

– Они приняли меня за террориста. Они не хотели поверить, что я из ОООС. Я слышал, как они переговаривались, Якобус. Они говорили, что им придется убрать нас обоих!

Пего долго молчал, а потом спросил:

– Почему буры так поступают?

Якобус не знал, что ему ответить.

Они лежали на выступе; Пего забылся беспокойным сном. Он часто дышал, а тело его все время непроизвольно подергивалось. Он стонал в лихорадке и что-то бормотал на своем родном языке. Якобус не спал и думал, думал – пока не закипели мозги. Что делали там те люди? На рассвете он услышал шум. Метрах в шести над ними послышались шаги. Кто-то шагал по краю обрыва. Он закрыл рукой рот Пего, а когда друг проснулся и открыл глаза, кивком показал наверх. Пего медленно кивнул. Он понял.

Над ними голос произнес на африкаансе:

– Блин! Чуть не свалился с утеса!

– Это никакой не утес.

– А что? Высота метров двадцать.

– Как ты, мать твою, можешь судить? Сейчас черно, как у негра в заднице.

– Тогда скажи, сколько отсюда донизу.

– Не важно. Придется идти в обход.

– К черту! Им все равно отсюда ни за что не спуститься. Слушай, а может, здесь есть какая-нибудь тропка вниз?

– Придется поискать. Нельзя же идти вечно. Они вышли на связь в четыре часа. Далеко им не уйти.

– Ладно. Пошли! Если они здесь проходили, то, наверное, пошли вон туда.

– Вряд ли они так далеко ушли. Нога-то у черномазого ни к черту.

– Кто их просил являться и все портить?

– Я даже пожрать не успел.

– Я тоже. А гражданские небось сейчас уминают стейки из антилопы, будь они неладны!

Один из них лягнул ногой камень.

– Слышишь звук? Здесь глубоко!

Тишина.

– А ты смог бы пристрелить белого?

Второй ответил не сразу. Заскрипели сапоги.

– В темноте не считается. Все равно не разглядишь, кто есть кто. Меня другое волнует: неужели они правда сумели определить местонахождение парня по рации? Пошли, обойдем утес.

Они ушли.

Я наблюдал за домом. Стемнело; на веранде никого не было. Потом из двери вышел блондин и направился к реке – не навстречу мне, а чуть наискосок. Он нес с собой снайперскую винтовку «галил».

По всей видимости, он решил расположиться на опушке рощицы. Правильно! Оттуда отличный обзор. Ловко придумано. Но только в том случае, если твоя позиция не рассекречена.

Располагайся, здоровяк! Окапывайся. Леммер из Локстона видит тебя. А Леммер из исправительного заведения строгого режима Брандвлей умеет ждать.

До скорого свидания.

В четыре утра ожила рация.

Якобус услышал характерное жужжание. Он нажал кнопку приема.

– Якобус Леру, Якобус Леру, прием!

Тот же голос, что и раньше.

Понимая, на что они рассчитывают, Якобус молчал.

– Якобус Леру, Якобус Леру, прием!

Снова и снова – без перерыва, каждые несколько минут одни и те же слова, произносимые очень терпеливо.

Потом:

– Я знаю, Якобус, ты меня слышишь. Извините за недоразумение, которое приключилось с Винсентом. Мы не знали, что вы из ОООС. – Голос звучал дружелюбно, сочувственно. – Ему нужен врач. Приведите его, мы можем помочь. «Жюльет Папа», отзовитесь!

В следующие полчаса они увещевали, обещали, но Якобус их не слушал. Он думал о том, что за час-другой, до рассвета, ему предстоит многое сделать. Надо найти помощь для Пего. Они должны убраться отсюда, иначе им конец.

Что он мог поделать? Они находятся километрах в семи от H10, грунтовой дороги, по которой ездят туристы, но придется сделать большой крюк, чтобы уйти подальше от страшных незнакомцев. Вряд ли это удастся.

Конечно, можно остаться на месте и затаиться, потому что, после того как они не вернутся на базу, командование начнет их искать. Но из-за раненой ноги Пего они не могут ждать так долго.

Рация молчала пять минут. Когда голос послышался снова, он звучал по-другому – жестко и сердито:

– Слушай меня внимательно! Дейл-Брук Кресент, сорок семь. Знакомый адрес? Дейл-Брук Кресент, сорок семь, Линден, Йоханнесбург!

Адрес родительского дома!

– У тебя десять минут, чтобы принять решение. Потом я направлю по этому адресу своих людей. Им на все плевать. Например, им ничего не стоит перерезать глотку женщине – просто так, забавы ради. Десять минут! Потом я звоню.

43

Все дарованные ему десять минут Якобус Леру думал. Потом он оставил рацию на выступе, разбудил Пего, и они сползли вниз, на дно каньона. Надо двигаться, пока не рассвело.

Спотыкаясь, они побрели на восток и добрались до границы с Мозамбиком.

Они не оставили Якобусу возможности выбора. Если бы он отозвался, они бы застрелили их с Пего. А угрозы в адрес его родных он тогда не воспринял всерьез. Его отец был большой шишкой, его отец был знаком с министрами, его отец занимался военными поставками, следовательно, он был важным винтиком в военной машине.

Им оставалось лишь одно – исчезнуть. До тех пор, пока не уйдут те люди, до тех пор, пока все не кончится.

К рассвету они не успели дойти до границы.

Когда небо на востоке заалело, они услышали шум вертолетов. Винты вращались все громче, ближе. Якобус нашел укрытие в зарослях мопани и сквозь листву наблюдал, как два вертолета летают вперед-назад, прочесывая квадрат за квадратом по их сторону Ка-Нвамури. Как и на вчерашней «сессне», на вертолетах не было никаких опознавательных знаков.

Вертолеты кружили над ними около часа, а потом улетели на юг.

Теперь Якобусу и Пего предстояло среди бела дня пройти мимо погранзаставы Шишенгедзим.

С погранзаставы отлично просматривался каньон, но все равно делать было нечего. Пего лихорадило, он совсем ослаб. И Якобус смертельно устал, потому что то нес друга на себе, то поддерживал его.

Он проковылял четыреста метров мимо заставы, все время ожидая услышать выстрелы. Он чувствовал их, хотя в них никто не стрелял. Два или три раза он поднимал голову и смотрел в сторону заставы, но не заметил никаких признаков жизни. Там никого не было – заповедник никто не охранял, кроме странных людей, опутавших склон Ка-Нвамури кабелями и электронными датчиками.

Якобус перерезал колючую проволоку, и они оказались на территории Мозамбика. И здесь тоже он не заметил никаких признаков жизни – ни животных, ни людей. Остались только удушающая жара и смертельная усталость. Через шесть часов они увидели женщин, которые стирали в реке белье.

Пего говорил на их языке. Он сказал им:

– Не бойтесь белого человека, он спас мне жизнь, за ним тоже охотятся, нам просто нужно немного отдохнуть.

В ту ночь они спали в хижине. Пожилой местный вождь по имени Рико сообщил пришельцам – Пего перевел Якобусу: его земли в огне, весь Мозамбик в огне, идет гражданская война. Никто из местных жителей раньше не выезжал за пределы родной деревни. Мимо них часто проходили браконьеры, охотники за слоновой костью. Они снабжали жителей деревни деньгами, едой и одеждой – в обмен на отдых. А сейчас в деревне совсем не осталось молодых мужчин; все ушли на войну, просто ради того, чтобы остаться в живых.

В воскресенье, девятнадцатого октября, Якобус и Пего услышали страшный взрыв. Ночное небо вспорола ослепительно яркая вспышка; она сопровождалась грохотом. Очевидно, что-то взорвалось совсем близко. Якобус выбежал из хижины и увидел на горизонте багровое зарево.

На следующий день, в три часа пополудни, они узнали новости.

Погиб Самора Машел, президент Мозамбика. Его самолет потерпел катастрофу возле Мбузини, всего в ста тридцати километрах отсюда.

Якобус не сразу понял, в чем дело. Женщины плакали, а морщинистый Рико качал головой и все повторял:

– Uma coisa má, uma coisa má! – Потом он сказал Пего, что белый должен уйти; приближается большая беда. Белый должен уйти.

Мозамбикцы дали ему одежду, мешок с едой и водой и сказали, что в обмен заберут его ружье. Они показали ему, куда идти, чтобы добраться до Свазиленда. Там, обещали они, он будет в безопасности.

Пего обнял друга и сказал:

– Спасибо, брат мой, мы еще увидимся.

И Якобус ушел. Сначала он брел вдоль берега реки на юго-восток, выискивая проселочную дорогу. По пути он медленно складывал разрозненные кусочки сведений в цельную картину.

На то, чтобы пройти двести километров, у него ушла почти неделя. Шел он только по ночам, прячась всякий раз, как слышал людей, машины или самолеты.

Он перешел горы и спустился в Свазиленд в восьми километрах восточнее погранзаставы Ломахаша. В маленькой католической церквушке на пике Нгвенья он умылся и впервые за все время нормально поел. Ему дали раскладушку, на которой он проспал два дня. Ему дали и одежду, потому что та, что была на нем, была изорвана в клочья. Священник сказал, что Якобус – не первый белый южноафриканец, который к ним попал. До него было двое других, сознательных дезертиров, которые не хотели проходить обязательную военную службу. В Манзини есть люди, которые смогут ему помочь. Ему надо дождаться грузовика, который ходит по четвергам. Многого они ему дать не смогут. Ему дали двадцать лилангени – так назывались местные деньги. Иди с Богом!

В Манзини он купил газету. Разумеется, главной новостью по-прежнему была гибель Саморы Машела. Все винили в произошедшем правительство ЮАР. Курили фимиам Африке и России.

Из телефона-автомата он позвонил отцу на работу. Его соединили с отцовской секретаршей, которая ахнула, услышав его голос.

– Алло, Альта…

– Якобус?! – спросила она. Связь прервалась.

Он набрал номер еще раз, но трубка была глухая. Якобус забрал монеты и зашагал прочь. И вдруг телефон зазвонил. Он огляделся. Поблизости никого не было.

Он вернулся и снял трубку.

– Алло!

– Ты в Свазиленде. Мы до тебя доберемся. А теперь слушай…

Он оцепенел. Голос был другой, не тот, который общался с ним по рации.

– Если еще раз попробуешь позвонить отцу, если свяжешься хоть с кем-то, мы перережем им глотки! Мы сразу все узнаем. Тебе ясно?

Якобус стоял как громом пораженный.

– Я хочу услышать твой голос. Подтверди, что понял!

– Я понял.

– У твоего отца белый «мерседес», TJ 100765. Каждый день он ездит одной и той же дорогой с работы. Несчастные случаи на дороге бывают часто. Твоя мать каждую среду посещает церковные собрания в реформатской церкви. Она одна выезжает из дома на «хонде», регистрационные номера TJ 128361. Она – легкая добыча. Твоя сестра каждый день пешком возвращается из школы домой. Думаю, ты меня понял. Повтори, если понял!

– Я понял.

– Отлично. Вижу, ты в Манзини. Никуда не уходи. Я вышлю к тебе своих людей. Думаю, мы все сумеем уладить.

Якобус понял, что собеседник нарочно затягивает разговор. Может быть, здесь его уже ищут.

Он повесил трубку и быстро ушел – быстро ушел из своей жизни.

С первым все было легко, потому что я знал, где он находится, и знал, что он ранил Эмму.

Я прождал до девяти вечера, а потом подкрался к нему вдоль берега, прячась за деревьями. Я подошел к нему сзади. Он удобно устроился на животе, рядом с «галилом» на сошках. Время от времени он поглядывал в прицел ночного видения.

Рядом с ним лежал рюкзак. Наверное, в нем еда и патроны. Отлично! Они мне пригодятся.

В зарослях невозможно двигаться совершенно бесшумно – как ни старайся. До него оставалось метра три, когда у меня под ногой хрустнула маленькая, невидимая в темноте веточка. Он инстинктивно повернул вначале голову, а потом дернулся всем корпусом, но я подскочил к нему и замахнулся ножом. Он торопливо вскочил. Он поступил так, как поступает на его месте большинство людей, – попытался воспользоваться своим оружием, снайперской винтовкой. Он замахнулся ею.

Слишком медленно. Слишком поздно. Я всадил ему в горло длинное лезвие и проговорил:

– Это за Эмму.

Вряд ли он меня услышал.

Я отступил на шаг, позволив ему упасть. Потом оттащил труп в сторону, поднял винтовку и лег на то место, где лежал он. С помощью его прибора ночного видения оглядел окрестности.

Я увидел «джип-гранд-чероки», стоящий за домом. Рядом с ним стоял еще один внедорожник – «тойота-прадо». Мощные машинки. В них можно перевезти много народу. Сколько их там? Дом выглядел покинутым. Я медленно водил телескопическим прицелом, оглядывая весь район. Потом заметил за стеной веранды чью-то макушку.

Номер два.

Если бы я был на их месте, я бы послал остальных к воротам.

Посмотрим!

Вдруг я услышал едва слышный шепот.

Шепот раздавался откуда-то сзади.

Я выхватил «глок» и обернулся.

Ничего.

Но голос был слышен. Мужской голос. Откуда он доносится? Ведь сзади меня только джунгли.

Потом я решил, что голос доносится из рации.

Я подполз к трупу блондина и обшарил его карманы. Ничего. Я перевернул его и расстегнул на нем пояс. Опять ничего.

Голос стал слышнее. Передатчик где-то рядом или на нем.

Я обшарил его; вдруг из уха до меня донесся раздраженный шепот:

– Ванни, прием!

Та штуковина оказалась у него в ухе. Оттуда торчал тонкий проводок. Мне бы давно следовало догадаться, что у них самая современная аппаратура. Я осторожно вынул миниатюрный передатчик. Он был еще теплый. Я сунул приборчик себе в ухо. Он уместился там с трудом. Должно быть, Ванни делали на заказ.

– Ванни, только не говори, что твой пак не работает!

Что такое пак?

– Франс, ты видишь Ванни?

– Никак нет.

– Черт!

Номер три и номер четыре.

– Хочешь, я схожу посмотрю?

– Да. Время еще есть. Отнеси ему запасной пак, в багажнике «джипа» есть несколько штук. Они в синем ящике.

– Ладно.

Я лежал неподвижно. Что такое пак? Я посмотрел в прицел. Человек за стеной встал. Значит, его зовут Франс. Он затрусил вниз по ступенькам к машинам и открыл багажник «джипа».

– Не вижу никакой коробки!

– Там написано: «Передатчики активные голосовые».

Ясно. Не пак, а ПАГ. Аббревиатура.

– Ее здесь нет.

– Она должна быть там!

– Говорю тебе, ее здесь нет!

– Эрик, она в «прадо»! Я ее переложил. – Незнакомый голос. Номер пять.

– Спасибо.

Франс захлопнул багажник «джипа», перешел к «прадо», открыл дверцу.

– Есть, нашел. Ванни, мать твою, смотри не пристрели меня!

– Франс, возможно, он тебя не слышит.

– Я просто так, на всякий случай.

Он затрусил по лужайке в мою сторону. Я взял нож и встал.

Якобус Леру нашел работу в заповеднике «Млавула» в Свазиленде. Устроился разнорабочим. Белый африканер, которого все считали дезертиром, был в диковинку чернокожим охранникам. Тихоня, который никогда не смеялся, выполнял самую черную работу.

С огромным трудом он по крупицам собирал новости и слухи. Самолет Саморы Машела сбился с курса. Выходящая в Свазиленде газета «Таймс» приводила слова русских военных советников: по всей вероятности, где-то в горах находился фальшивый радиоуправляемый маяк. Всенаправленный курсовой радиомаяк УКВ-диапазона. Самолет разбился из-за того, что ему «ослепили» радарную систему.

Якобус отлично знал, где находился тот радиомаяк. Он видел людей, которые установили его.

Свазилендские газеты писали о том, что правительство Южной Африки давно хотело смерти Саморы Машела – с самого 1964 года, когда бывший медбрат возглавил первое наступление на португальцев, будучи еще партизаном Фронта освобождения Мозамбика, или сокращенно ФРЕЛИМО. Португальцы отобрали у предков Машела их землю; его родители голодали; его брат умер от непосильного труда на южноафриканской золотодобывающей шахте. Кроме того, Самора Машел собственными глазами видел, какая огромная пропасть разделяет медицинскую помощь для белых и черных.

Его деды и прадеды боролись против португальского владычества в XIX веке. Вскоре скромный медбрат возглавил национально-освободительную борьбу. К 1970 году он стал главнокомандующим ФРЕЛИМО, а в 1975 году его избрали первым президентом независимого Мозамбика.

А потом Самора Машел сам подписал себе смертный приговор, позволив своим партизанским отрядам вести борьбу против угнетения чернокожих в Южной Африке и Родезии. Он фактически превратил свою страну в плацдарм для нападений. Две соседних страны вооружили отряды повстанцев, которые должны были бороться с марксистским правительством Машела – РЕНАМО. И началась кровопролитная гражданская война.

В 1986 году Мозамбик ждало испытание на прочность. Кеннет Каунда, президент Замбии, уступил давлению ЮАР и выгнал из своей страны отряды РЕНАМО. Фракция перешла в наступление. Будущее Мозамбика висело на волоске; страна подошла к краю пропасти. Предполагалось, что гибель Машела наконец положит конец противостоянию.

Но Претория все отрицала. Даже тот министр, чье лицо Якобус тогда видел в самолете. Особенно тот министр!

Вот что больше всего испугало Якобуса. Он знал, что они лгут, и знал, на что они готовы пойти, чтобы сохранить ложь.

Через пять месяцев, которые он провел в заповеднике «Млавула», они его выследили.

Однажды он возвращался из вельда в центральный лагерь. На полпути его перехватил управляющий-свази Джоб Аиндани, высокий весельчак, и предупредил:

– Не ходи домой. Там тебя ждут белые. Буры.

Якобус снова бежал.

Франса я тоже узнал: это он сидел за рулем «джипа» на больничной стоянке. Я уложил его труп рядом с телом снайпера Ванни, растоптал его ПАГ каблуком, прихватил рюкзак Ванни и «галил» и в темноте затрусил к дому.

Снаружи прячутся еще по меньшей мере трое, но я подозревал, что их больше. Будь их всего пятеро, они бы не приехали на двух машинах. По моим подсчетам, их было шестеро. То есть остается еще четыре. Не меньше.

– Ванни, ну теперь-то ты меня слышишь?

В темном доме я открыл рюкзак. Вода в бутылке. Сандвичи. Судя по запаху – с курицей.

– Франс, что ты там делаешь?

Я поискал свои «Твинки». Нашел только пустую коробку. Они и за это заплатят!

– Франс, прием, Франс!

Я торопливо ел и пил. Достаточно, чтобы заглушить голод.

– Не может быть!

Я взял «галил» и вышел черным ходом, прошел мимо машин, направляясь к югу, в густые заросли, где я лежал в засаде вчера ночью.

– Эрик, по-моему, у нас неприятности.

– Блин!

– А если он отберет винтовку?

Эрик непечатно выразился по поводу умственных способностей своего собеседника.

– А может, и ПАГ, – добавил он, подумав. – Так что замри и стреляй во все, что движется!