Текст книги "Телохранитель"

Автор книги: Деон Мейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

28

Большую часть своей взрослой жизни Жанетт Лау провела в военной форме. Подозреваю, что она не смогла бы без нее обойтись. Она придумала для себя нечто вроде формы и сейчас, став главой «Бронежилета». Форма состояла из костюмов мужского покроя, купленных в дорогих бутиках на Ватерфронте. Кроме того, она носила блузки скромных расцветок и пестрые галстуки. В рабочее время пышные высветленные волосы были собраны в пучок и скреплены чем-нибудь в тон галстуку.

Я увидел ее в окно. Сегодня костюм был черный, рубашка кремовая, а галстук – желтый в синий горошек. Между пальцами у нее был зажат окурок «Голуаз»; подходя к зданию больницы, она швырнула его в кусты, и окурок исчез, испустив фонтанчик искр. В нескольких шагах позади следовали Би-Джей Фиктер и Барри Миннар, мрачные, худощавые мужчины, неприметные, как им и положено по роду занятий. Каждый тащил черную спортивную сумку.

Я спустился им навстречу.

– С тобой ничего страшного, – заявила Жанетт, обливаясь потом.

– Тебе стоит взглянуть на мои раны, когда я разденусь.

– Боже сохрани! Как она?

– Состояние стабильное.

Я пожал руки Фиктеру и Миннару.

– Где можно поговорить?

– В моем номере для особо важных гостей.

– Теперь это нашномер, – заявил Би-Джей.

– Но вы – не особо важные гости, как я.

– Конечно нет. ОВГ можно расшифровать не только как «особо важный гость», но и «особо выпендрежный гость».

– Особо выпендрежный гусь, – поправил его Барри Миннар.

– Вы мне завидуете, – сказал я. – Зависть – страшное чувство.

Би-Джей все не мог остановиться.

– Особо выпендрежный говнюк…

– Хватит! – прикрикнула на нас Жанетт Лау и покачала головой. – Уж эти мужчины!

И мы вошли в здание больницы.

Я рассказал им все. Когда я закончил рассказ, Жанетт спросила:

– Как мы сумеем ее защитить?

– Я возьму на себя ночные смены, – сказал Би-Джей Фиктер. – А Барри пусть работает днем.

– Оружие у вас есть? – спросил я.

Они кивнули.

– У ее палаты по-прежнему полицейский пост? – спросила Жанетт.

– Да. Скорее всего, им не понравится наше присутствие.

– Да пошли они, – отозвалась Жанетт. – Она наша клиентка, у нас контракт.

– Хороший довод.

Жанетт посмотрела на Фиктера и Миннара:

– Звоните, если у вас будут неприятности.

Еще один кивок.

– А ты сама где будешь? – осведомился я.

– Я возвращаюсь в Кейптаун. Здесь слишком жарко и влажно. – Жанетт встала. – Леммер, пошли со мной. У меня для тебя подарок.

Она попрощалась с Фиктером и Миннаром, и мы по больничным коридорам зашагали наружу, туда, где стояла ее машина. Жара была такой же, как в тот день, когда мы с Эммой сюда попали, то есть невыносимая. Я обшарил глазами парковку: правая сторона, выезд, левая сторона. Сегодня, во второй половине дня в понедельник, стоянка была заполнена лишь наполовину. Тихий день. Где-то пели птицы.

– Ну и жара, – сказала Жанетт, вытирая лоб.

– Не для неженок из Кейптауна!

– Локстон тоже находится на Полуострове!

– В северной части, – поспешно возразил я. Вдруг я заметил «джип-гранд-чероки», стоявший через шесть рядов от въезда. Впереди сидели двое. «Джип» стоял метрах в двухстах к северу от нас. Два человека, подумал я. Почему они торчат в машине?

– Конец света! – Внезапно Жанетт посерьезнела. – Леммер! Признайся, как ты себя чувствуешь?

– Несколько царапин. День-другой, и я снова буду клоном Брэда Питта, как раньше, и ты в меня влюбишься.

Она даже не улыбнулась.

– Ты уверен?

– Да.

– А твоя голова? В субботу ты был просто невменяемым.

Двое в «джипе» просто сидели и молчали. Возможно, ничего страшного. Просто двое людей кого-то ждут. Или не ждут. Казалось, они следят за нами.

– У меня был трудный день. Но сейчас я в порядке.

– Ну, тогда ладно…

– Не смотри налево. По-моему, у нас гости…

Жанетт не нужно было повторять дважды. Она уставилась на меня в упор:

– И как ты намерен справиться?

– Возможно, это ничего не значит, но я хочу убедиться. Где твоя машина?

– Вон там. – Она кивнула в правую сторону, на северо-запад.

– Хорошо. Ты привезла мне пушку?

– Да.

Мы неспешно брели к машине – расслабленно, болтая на ходу.

– Что тебя насторожило?

Я нарочно посмотрел в противоположную от «джипа» сторону.

– Черный «джип-гранд-чероки», не самой последней модели, предыдущей. Чуть левее, стоит лицом к нам метрах в ста, может, чуть дальше. Двое на передних сиденьях. Отсюда больше ничего не видно.

– Полицейские на «джипах» не ездят.

– Ты отлично соображаешь для дамы…

– Пистолет у меня в сумке на заднем сиденье. «Глок-37». В магазине патроны сорок пятого калибра. Вчера я стреляла из него с двадцати пяти метров – кучность попадания два сантиметра. С пятнадцати метров кучность попадания составляет меньше сантиметра. Отдача очень слабая; высокая скорострельность. Я захватила два магазина и сто патронов. Если хочешь воспользоваться игрушкой сейчас, надо вставить магазин.

– Угу.

– Что мне делать?

– Вставь магазин, но так, чтобы они ничего не видели, и передай «глок» мне. Потом садись в машину. Заведи мотор и жди меня.

– Отлично! – Она была холодна как лед. Не упрекала меня во внезапном красноречии.

Мы дошли до арендованной машины – белого «Мерседеса С-180». Она нажала кнопку на пульте, машина пикнула и сверкнула огнями.

– Гражданские, – сказала Жанетт, кивая в сторону старика и старухи, садящихся в «тойоту-короллу», стоящую между «джипом» и нами.

– Вижу.

Она открыла багажник «мерседеса» и начала открывать чемодан.

– Номера у «глока» спилены, но ты освобожден условно-досрочно.

– Знаю.

– Я положу его за чемодан.

Она отошла от машины. Я нагнулся и взял «глок». Заслонив пистолет от «джипа» своим телом, я вытащил рубашку из брюк и затолкал пистолет за пояс, под рубашку.

– Пока. – Я развернулся и зашагал к «джипу» – не очень быстро, не очень медленно. Я озирался по сторонам – пусть думают, что я ищу свою машину. Конечно, лучше было бы держать «глок» сзади – оттуда его легче выхватить.

Семьдесят пять метров. Я покосился на «джип». Пока еще слишком большое расстояние, но двое по-прежнему там.

Старик позади меня завел свою «короллу».

Шестьдесят метров.

Я услышал, как взревел мотор «джипа». Бензиновый двигатель, восемь цилиндров. Я задрал рубашку, положил руку на рукоятку «глока» и побежал.

«Джип» промчался по проходу и вильнул влево. Они хотели успеть к выезду. Я побежал, чтобы перерезать им путь, но не мог выхватить «глок» из-за стариков в «королле». Еще не хватало, чтобы свидетели вызвали полицию. Посмотрел на «джип». Им придется проехать пятьдесят метров мне навстречу, прежде чем они смогут повернуть к выезду. Возможно, у меня получится. Я прибавил скорость. Колено возражало, а ребрам такая мысль вообще не понравилась.

«Джип» набирал скорость, ближе из них ко мне был водитель. Многого было не разглядеть, но мне показалось, что водитель – белый. Так. Что с пассажиром? Где он? Пассажир прятался, сидел опустив голову. Мне оставалось до них двадцать метров, когда они резко свернули влево, к выезду. Не догоню – слишком далеко. Я сосредоточился на водителе, хорошенько рассмотрел его, потом рассмотрел номерные знаки. TWS 519 GP. Я повернул кругом и бросился назад, к Жанетт. «Королла» приближалась ко мне. Старик никуда не спешил. Они смотрели, как я ношусь по парковке, и на их лицах появилось озабоченное выражение – они не понимали, что происходит.

Я увидел, что Жанетт едет ко мне. Я огляделся; «джип» был почти у выезда. Скорее, Жанетт, скорее! Потом вдруг дорогу ей перерезала «королла», она попыталась обойти старика, но тот ее подрезал у самого выезда. Жанетт нажала на тормоз, включилась система ABS. Она едва не врезалась в них. Я добежал до «мерседеса», рывком распахнул дверцу и сел.

– Бабуля с дедулей, так их и растак, – сказала Жанетт, вдавливая педаль газа в пол и сильно затягиваясь.

Она объехала «короллу» и помчалась к воротам. Старики от изумления выкатили глаза. «Джип» уехал.

– Ты видел, куда они повернули?

– Нет. Я смотрел, как ты тормозишь, чтобы не врезаться в дедулю. Но я запомнил номера.

– Хорошо хоть это запомнил!

Она остановилась у ворот. Отсюда можно было ехать налево или направо.

Никаких признаков «джипа».

– Мать твою, – сказала Жанетт.

– Только не при детях, – укорил ее я.

Старик позади нас нажал на клаксон. Жанетт на секунду напряглась. Потом она расхохоталась – отрывисто и коротко – и покачала головой.

– Оказывается, теперь дедуля спешит! Что будем делать?

– Мы ничего не можем. И потом, я узнал что хотел: запомнил его рожу и номер. Поехали назад.

Дедуля снова гуднул – коротко и раздраженно. Жанетт сдала чуть назад, развернулась и въехала на стоянку.

– Ничто так не украшает день, как капля адреналина, – заметила она. – Ты его узнал?

– Нет, но теперь я его запомню. И вот что интересно: почему их не было здесь вчера?

– Возможно, вчера они еще не знали, что вы здесь.

– А может, они выжидали, хотели посмотреть, выживет ли Эмма.

– Обязательно опиши его Би-Джею и Барри.

– Обязательно.

Она остановилась. Я вытащил конверт из-под какого-то письма Мэгги Т.

– Здесь стреляная гильза. У тебя нет эксперта, который бы взглянул на нее? Меня интересует абсолютно все. Отпечатки пальцев, тип оружия…

– Возможно, такой эксперт найдется. На всякий случай скажи-ка и номера «джипа». – Она вытащила из кармана пиджака ручку.

Я повторил номер, и она записала цифры и буквы на конверте. Потом она вышла. Я тоже. Я очень внимательно огляделся по сторонам. Ничего. Жанетт обошла машину и открыла багажник, порылась среди вещей и подошла ко мне с бело-синим целлофановым пакетом.

– Запасной магазин, сто патронов, наплечная кобура. Насколько я поняла, ты свой сотовый так и не нашел?

– Нет.

– Там есть новый. Я хочу быть в курсе. На счете четыреста рандов. И еще в пакете деньги. Десять тысяч рандов сторандовыми купюрами. Леммер, десять тысяч – деньги немаленькие. Потом отчитаешься.

– Сделаю что смогу.

Она торжественно вручила мне пакет.

– Спасибо, Жанетт.

– Не за что. А теперь слушай. Возьми их, чего бы это ни стоило. Но не попадай в неприятности с полицией. Если на тебе найдут «глок», ты вернешься на нары. Ты это знаешь.

– Да, матушка.

– Леммер, я серьезно!

– Знаю.

– Ладно, – сказала она и отвернулась.

– Жанетт…

Она раздраженно остановилась и вытерла пот со лба.

– Что?

– Если она так богата, почему выбрала самый дешевый вариант?

– Кто? Эмма?

– Да.

– По-твоему, ты – самый дешевый вариант?

– Я не думаю, я знаю.

Жанетт покачала головой:

– Ты ничего не знаешь. Она пришла и заявила, что ей нужен самый лучший. Деньги не проблема.

Я ждал, что она засмеется, скажет, что она шутит. Но она ничего не сказала.

– Леммер, я серьезно, – заявила Жанетт, заметив мое смущение.

– И ты поручила задание мне?

– И я поручила задание тебе.

– Издеваешься!

– На такой жаре?

Она постояла еще секунду и открыла дверцу «мерседеса».

– Пока, Леммер. С Новым годом!

– Обниматься-целоваться не будем?

– Пошел ты, Леммер! – Она села в машину, но не смогла скрыть улыбку. Потом она уехала, ни разу не оглянувшись.

Я подошел к стойке администратора больницы и спросил, какой у них номер телефона. Этот номер я забил в память своего нового мобильника. Потом я направился в блок интенсивной терапии, где напротив двух полицейских уже сидел Барри Миннар.

– Уже тоскуешь от одиночества? – спросил он, увидев меня.

Я кивнул в сторону представителей закона:

– Представители ЮАПС что-нибудь тебе сказали?

– Много чего. Уже наябедничали начальству.

– Патуди?

– Ему самому.

– Он будет рвать и метать, но ничего не сделает.

Барри достал из кармана рубашки сложенный лист бумаги:

– Вот копия контракта с Леру. Пусть Патуди рвет и мечет, если захочет.

– На парковке мы встретили кое-каких друзей. Черный «джип-гранд-чероки», TWS 519 GP. Водитель белый, волосы темно-каштановые, короткие. Пассажир прятал лицо.

– Ты попрощался с ними?

– У них не было времени. По-моему, дружбе конец.

– Хорошо, что ты сказал о них мне.

– Барри, – я вытащил мобильник, – скажи свой номер.

Он назвал свой номер. Потом я забрал свои вещи из номера для особо важных гостей.

29

В будке у ворот «Мололобе» сидел незнакомый человек. На его бедже значилось: «Сидни. Начальник охраны». Я спросил, когда будет смена Эдвина.

– Эдвин ушел.

– Ушел?

– Да, сэр.

– Что значит «ушел»?

– Никто не знает, где он.

Я въехал на территорию и направился к домику администрации. По пути пришлось ждать полчаса, пока я пропускал стадо слонов, переходивших дорогу. Четверо самцов, восемь самок и четыре слоненка. Они не торопились. С выражением крайнего презрения они взирали на «ауди» сверху вниз – подумаешь, чудо техники!

Сьюзен-Сусан была на боевом посту. Помогала паре американцев среднего возраста разобраться со счетом. Она привычным жестом отбрасывала назад густую прядь светлых волос, улыбалась безупречными зубами и говорила:

– Конечно, мистер Брэдли, большое вам спасибо, мистер Брэдли.

Когда американец отошел, она подняла голову и увидела меня. Улыбка сменилась озабоченным выражением.

– Господин Леммер! – К моему изумлению, она обратилась ко мне на африкаансе и даже вышла из-за стойки.

– Здравствуйте, Сьюзен.

– Мы все были потрясены, когда узнали о мисс Леру… – Она подошла ко мне вплотную.

– Вот как… Интересно, кто вам рассказал?

– Здесь побывал инспектор Патуди.

– Естественно.

– Как она?

– Ей немного лучше.

– Она поправится?

– Пока рано судить.

Сьюзен положила руку мне на плечо.

– А вы, мистер Леммер? Как вы себя чувствуете? – заботливо осведомилась она.

Надо было признать, держалась она великолепно.

– Я в порядке.

– Мы даже не знаем, что случилось!

– На нас напали. Хотели угнать машину.

Она убрала руку с моего плеча и приложила ее ко рту.

– Угнать машину! Надо же! Здесь…

– Сьюзен, я ищу Эдвина, привратника.

Она помолчала, а потом чуть суше заявила:

– О нем вам лучше поговорить с Грегом.

– Где мне его найти?

Она проводила меня к Грегу, «Начальнику службы гостеприимства», толстяку с редеющими светлыми волосами и румяными щеками.

– Он у себя, – заявила Сьюзен. – Мы еще увидимся?

– Спасибо, Сьюзен!

Она ушла. В брючках цвета хаки ее попка смотрелась очень аппетитно. И она это прекрасно знала.

Грег не очень мне обрадовался. Он нервничал, а руки постоянно перебирали предметы на столе. Сначала он выразил мне сочувствие по поводу «несчастного случая», но я видел, что он говорит неискренне. Ничего удивительного, что его оставили в кабинете. Я спросил, где мне найти Эдвина. Он еще сосредоточеннее принялся рыться в бумагах.

– Полицейские тоже его ищут, но он пропал.

– Куда пропал?

– Никто не знает. Вчера он не вышел на работу, и я послал за ним, но дома его тоже не оказалось. Может быть, дело просто в том, что сейчас Новый год. Иногда служащие пропадают именно тогда, когда они больше всего нужны.

– Где Эдвин живет?

– Извините, таких сведений я вам дать не могу. Наша компания не разглашает адреса сотрудников.

– Может быть, мне удастся его найти.

– Извините, но не могу.

– Ладно, – сказал я и повернулся кругом.

– Мистер Леммер…

– Что?

– Мне действительно жаль, но как быть со счетом мисс Леру?

– Она его оплатит, как только поправится.

– Понятно. Но, при всем нашем уважении, мы слышали, что ее состояние очень серьезно…

– Так и есть.

– Что же мне делать?

– Уверен, компания покроет все издержки, Грег. С Новым годом! – сказал я и вышел.

В коридоре никого не было. Я постоял за дверью. Я слышал, как он выругался: «Черт!» – а потом снял телефонную трубку и набрал какой-то номер.

– Будьте добры инспектора Патуди.

Слушать его отчет мне не хотелось.

На гравийной дороге, на обратном пути к воротам, за «ауди» тянулось такое густое облако пыли, что я понял, что за мной что-то движется, лишь после того, как водитель другого транспортного средства резко нажал на клаксон. Я посмотрел в зеркало заднего вида. Сквозь облако пыли я смутно различил свет фар. Я остановился и вышел; «глок» был заткнут за пояс у меня на спине. За мной остановился «лендровер» с укороченной базой. Из машины вышел Дик, старший егерь, клон Орландо Блума. Он подошел ко мне, расплываясь в улыбке.

Я сунул «глок» за пояс.

– Здорово, приятель! – Он протянул руку, как будто мы с ним были старыми друзьями.

– Здравствуй, Дик.

Мы обменялись рукопожатиями.

– Как делишки?

– Нормально. Сам-то как?

– Может, сядем в машину? – Он неопределенно махнул рукой. – Здесь ведь львы бродят.

Я сомневался в том, чтобы старший егерь боялся львов, однако сказал:

– Конечно.

Мы сели в «ауди». Он не заметил, как я вытащил «глок» из-за пояса и сунул его между сиденьем и дверцей.

Дик снял шляпу, положил ее на колени и затеребил пальцами тулью.

– Приятель, я слышал о том, что случилось. С ума сойти! Как Эмма?

– Говорят, состояние стабильное. – Неужели он гнался за мной только ради того, чтобы спросить об Эмме?

– Ужас, приятель. Страшное дело. А сейчас Сьюзен сказала, у вас хотели угнать машину?

– Да.

– Жуть.

– Дик, ты ведь не для того ехал за мной, чтобы спросить, как Эмма?

– Ну, вроде того…

– Я могу тебе чем-то помочь?

Он ухмыльнулся:

– Ну да… Она классная птичка, Эмма…

– Да.

– А ты что, типа на нее работаешь?

– Да.

– Кем?

– Телохранителем.

Он посмотрел на меня так, словно увидел впервые.

– С ума сойти, приятель. – И помолчав: – Я только хотел убедиться, что вы с ней… ну, понимаешь… что вы не вместе.

– Мы не вместе.

– А у нее есть кто-нибудь?

– Насколько мне известно – нет.

– Как думаешь, можно мне ее навестить в больнице?

– Дик, она сейчас в коме.

– Знаю. Я имею в виду – когда ей станет лучше.

Дик. Старший егерь. Сделал стойку на Эмму Леру.

– Уверен, она это оценит.

– Ты в курсе, что Сьюзен на тебя запала?

Я с трудом подавил смех – у меня до сих пор очень болели ребра. Дик, оказывается, все продумал. Он и Эмма, я и Сьюзен. Две счастливые парочки.

– Славная девушка.

– Приятель, она клевая штучка.

А ему об этом известно не понаслышке?

– Да, конечно.

Старший егерь меня уже не слушал; он снова думал об Эмме. Он рассеянно оглядывал вельд и заросли мопани.

– Забавно, знаешь, насчет Эммы… Как я подумал, что вы с ней… ну, парочка…

– Вот как?

– Она – первый сорт, настоящая красотка. Понимаешь? И потом, ты меня поймешь, она – то, что надо. Есть много девочек, которые просто симпатичные, а Эмма… Она… – Вдруг ему в голову стукнуло что-то еще. – Кстати, а зачем ей вдруг понадобился телохранитель? Она что, знаменитость какая-нибудь?

Мне показалось, он забеспокоился, как бы ее статус не понизил его шансы.

– Нет. Она просто из осторожности. Ты знаешь, Дик, зачем она сюда приезжала?

– Нет.

– Она ищет своего брата.

– С ума сойти, приятель. Нашла она его?

– Нет, но я хочу попробовать. Может, ты мне поможешь?

– Ты только скажи, братан, сделаю все, что надо.

Меня, значит, повысили. Я уже не «приятель», а «братан».

– Ты знаешь Эдвина, охранника, который стоит у ворот?

– Знаю.

– Знаешь, где он живет?

– Конечно. Метров пятьсот от железнодорожной станции Акорнхук. Отсюда километров двадцать. Езжай по дороге на Нелспрёйт до знака. Я бы тебе показал, да я на работе. В общем, не пропустишь. Как доедешь до станции, сворачивай налево и подъедешь к его дому. Перед домом такая низкая бетонная стенка, а на ней нарисован фургон, ну, как были у первопроходцев, и все раскрашено в розовый цвет. С ума сойти, братан.

– Я найду. Кстати, ты не знаешь, как его фамилия?

Дик задумался.

– Нет. Вроде как знал, но забыл.

– Ладно, не важно. И еще. Есть вероятность, что брат Эммы работает в «Могале». В реабилитационном центре. Мне нужны любые сведения об этом заведении.

Он покачал головой:

– Там у них настоящая психушка, братан.

– Правда?

– Они там все сплошные психи, поверь мне.

– А ты расскажи.

– С ума сойти, приятель. Просто с ума сойти!

С ума сойти – как про розовую бетонную стену? Или про красоту Эммы?

– В каком смысле, Дик?

– Ну, совсем ку-ку, понимаешь?

Я не понял. Дик говорил на языке, который нуждался в расшифровке.

– А поконкретнее ты не можешь?

– Братан, учти: никаких доказательств у меня нету. Но про них ходят всякие слухи.

– Какие слухи?

– Да всякие… уж ты мне поверь.

30

Дик рассказал, что два года назад, всего через два месяца после того, как он устроился на работу в «Мололобе», ему принесли записку от человека по имени Доминго Бранка. Записка была написана в неофициальном тоне, по-дружески: не хочет ли он познакомиться с коллегами? Пусть приходит в субботу вечером выпить в паб «Бородавочник», местный водопой у аэродрома за дорогой на Гернси.

Их было четверо. Донни Бранка и Коби де Виллирс из «Могале», Давид Баумбергер из частного заповедника «Моломахлапи» и Бути Стрейдом из заказника «Макутсви». Сначала все шло легко и непринужденно. Его поприветствовали в Лоувельде, расспросили о жизни, посплетничали о начальстве, поделились историями о многочисленных романах с туристками, рассказали о самых странных местах и обстоятельствах, в которых они предоставляли туристкам сексуальные услуги. Потом поговорили о регби.

Типичный разговор между молодыми холостяками.

Лидером всей группы был Бранка; это было очевидно с самого начала. Баумбергер играл роль клоуна, Стрейдом – опытного местного уроженца, а де Виллирс практически ничего не говорил.

Прошло несколько часов; было выпито еще немало пива. И тут Бранка повел разговор в другом направлении. Только через год, когда Дик услышал другие истории, он понял, как искусно Бранка все подстроил. От сплетен, секса и регби разговор плавно перетек к рассказам о животных, об охране природы. Они выражали беспокойство по поводу потенциальной застройки, увеличения числа заказников и частных заповедников, конкуренции, плохого управления национальными парками, земельных исков, растущей угрозы экосистеме. Все очень осторожно, без радикальных заявлений. Никаких прямых обвинений или политически невыдержанных замечаний. Вежливая проба воды; проверка отношения Дика ко всем этим вопросам.

На самом деле Дику было все равно. Он был всего-навсего бывшим серфером из Порт-Элизабет, который нашел себе профессию по душе и работу, которая прекрасно ему подходила – как перчатка к руке. Целыми днями на свежем воздухе, на природе – «это круто». И еще ему нравилось, как туристы и особенно туристки ловят каждое его слово, когда он делится с ними сведениями, которых нахватался по крупицам.

– В следующие выходные я снова пришел в тот паб, но их там не было. А позже до меня дошло – как будто я провалил экзамен, ну, понимаешь? Больше они меня не приглашали.

Через несколько месяцев после того случая до него начали доходить слухи. Ничего конкретного, одно здесь, другое там, из разных источников, в разных местах. Сначала анонимные письма в адрес фермеров, обществ и фирм по поводу того, какой вред они наносят окружающей среде. Потом письма стали угрожающими. Они всегда были подписаны латинскими буквами «H.B.». «Аш-Бэ».

Потом стали приходить не только письма.

В дирекцию парка Крюгера доставили снимки чернокожих егерей, ночью жарящих на костре антилопу. В Га-Секороро, между Национальным парком «Лагаламетси» и заповедником «Макутси», кто-то отравил всех собак. Однажды ночью возле деревни, жители которой подали земельный иск против знаменитого заповедника, слышалась стрельба.

Никто не знал, кто стоит за этими действиями. Как всегда, выдвигались разные версии, обвинялись разные люди, звучали опровержения. В основном все размышляли о том, кто такой «Аш-Бэ». Гендрик Бестер, владелец банановой плантации, так перепугался, что продал свою землю и уехал куда подальше. Все гадали, на каком языке аббревиатура – на латыни, африкаансе, сепеди или венда. Участились странные несчастные случаи. Двое предполагаемых браконьеров получили серьезные увечья, свалившись в яму – ловушку на леопарда. Они охотились на угодьях, принадлежащих племени тлхавекиза возле заповедника «Маньелети». В окрестностях Граскопа сгорела лесопилка. Она загрязняла низины. В заповеднике «Саби Сэндз» двух браконьеров из Дамфриса жестоко избили и привязали к трупу убитой ими антилопы. В вельде отстреливали охотничьих собак. Совершено нападение на мужчину и женщину, которые специализировались на убийствах животных в традиционных медицинских целях. Как и браконьеры, которых привязали к убитой антилопе, они рассказывали о том, что на них напали ночью. Как им было страшно! Нападающие были в масках и молчали, поэтому жертвы не могли сказать, какого цвета была у них кожа и на каком языке они говорили. Нападений было не так много, чтобы породить панику или истерику. Они происходили нечасто и нерегулярно, с интервалами в месяц и больше, на территории двух провинций. Их разделяло расстояние в несколько тысяч километров. За это время истории обрастали слухами и самыми нелепыми домыслами.

Единственной ниточкой была аббревиатура: «H.B.». «Аш-Бэ».

Согласно самым упорным слухам, данная аббревиатура расшифровывалась как honey badger, то есть барсук медоед или барсуки медоеды, поскольку нападавших было несколько. Неясно, кто первый выдвинул эту версию.

Ходило столько слухов о том, кто скрывается за буквами «H.B.», что о «Могале» и его служащих как-то забылось. Но иногда они все же оказывались в центре общественного внимания. Может быть, потому, что не скрывали своего отношения к растущему числу курортов и туристических комплексов, заявляя, что они наносят непоправимый урон окружающей среде. Кроме того, они активно выступали против браконьеров. Сотрудники «Могале» не осуждали вслух деятельность «H.B.». И потом, их любимец – ручной барсук медоед – был самым знаменитым во всей провинции. Но с тех пор как Коби де Виллирс на глазах нескольких свидетелей убил трех отравителей хищных птиц и колдуна-сангома, подозрения сместились в сторону «Могале». Смерть Франка Волхутера породила новую волну слухов. Говорили, что Франк был «мозговым центром» таинственного «Аш-Бэ», но испугался и был убит своими же сторонниками. Что его прикончили местные жители, которым надоело, что экологи вмешиваются в их жизнь. Что к его гибели имеют непосредственное отношение разведслужбы.

– Полная чушь, братан, рассказывают столько всякой дряни!

– Почему же эта дрянь никогда не попадала в газеты?

– В местные попадала, да только, похоже, никто ни хрена не понимает, что у нас творится.

– Почему барсук медоед?

– Не знаю, братан. Сам можешь гадать. Может, потому, что барсук медоед – очень, очень крутая зверюшка, никому не дает спуску. Живет сам по себе, такой невидимка, охотится в зарослях, питается змеями – гадами ползучими. И умеет выживать. Вообще-то символично, тебе не кажется?

– Символично, – согласился я. Интересно, что бы сказал Дик, узнав о том, что барсук медоед – любимое животное Коби де Виллирса. – Но ты сказал, что в ту ночь в пабе были и другие люди, а не только деятели из «Могале».

– Братан, по-моему, у них тут целая сеть. Вроде тайного общества. Но его возглавляет «Могале». Нет, никаких доказательств у меня нет. Но их Коби – настоящий псих, чокнутый.

– Вот как?

– Парень в основном молчит, но стоит взглянуть ему в глаза, и сразу становится ясно: он чокнутый. Полный псих.

– Значит, ты их совсем не поддерживаешь?

– Какого хрена, братан! Я что хочу сказать: ты оглянись по сторонам. Совсем рядом с нами – самый большой заповедник на всей планете. Тридцать пять тысяч квадратных километров! Вся провинция Лимпопо. Территория больше Голландии! Сто сорок семь видов млекопитающих и пятьсот семь видов птиц. Неужели нам надо еще и людей отстреливать?

– Я тебя понял. Но вопрос в следующем: почему эти «Аш-Бэ» принимают все так близко к сердцу?

– Не обижайся, братан, но они чем-то похожи на тебя.

– На меня?!

– Вы, буры, вообще все чем-то похожи. Обожаете создавать всякие тайные общества. Знаешь, сколько их здесь? У вас, братан, типа предрасположенность к этому. Слыхал о придурках, которые называют себя «Избранными» или «Дочерьми Сиона»? – Его произношение оставляло желать лучшего.

– Нет.

– Братан, их здесь уймища. У них собственный пророк, парень, который вроде как видел будущее. Они без конца цитируют святого Павла и считают себя избранными. У вас просто тяга какая-то к тайным обществам, вот что я тебе скажу.

– Может быть, ты и прав.

– Ты слыхал о бурской мафии в Нелспрёйте?

– Нет.

– Они там всем заправляют. Нельзя вспахать ни одного гектара земли, если не отрезать им долю.

– А я думал, что в городском совете Нелспрёйта заправляет АНК.

– Братан, деньги крутят землю! За деньги можно купить все.

Одно по-прежнему оставалось непонятным.

– Дик, но, если за всем стоят африканеры, почему они используют английское название?

– Не понял, братан…

– «H.B.» – это сокращение от honey badger, то есть барсук медоед.

Дик изумленно покрутил головой.

– С ума сойти, приятель. С ума сойти!

Мне нечем было ответить на его реплику.

По пути я размышлял о том, что люди часто оказываются не такими, какими ты их себе представлял.

Взять, к примеру, Жанетт Лау. Всю жизнь в армии, бой-баба, никогда ничего не спускает обидчикам, требует принимать ее такой, какая она есть. Если ругается, то по-мужски. От нее не дождешься слов утешения. Но стоило попросить ее о помощи, она прислала мне дорогую «Ауди A4», хотя вполне могла арендовать скромные «ниссан-алмеру» или «тойоту-короллу». Я попросил оружие, и она достала для меня на черном рынке «глок» со спиленными номерами. Более того, она сама испытала пистолет и привезла его лично, хотя могла бы передать подарок с Би-Джеем или Барри. «Вид у тебя нормальный», – сказала она, когда увидела меня. Но на автостоянке она, как всегда категорично, осведомилась: «Леммер, как ты себя чувствуешь?» И в глазах ее светилась почти материнская забота.

Жанетт сказала: «Она вошла и заявила, что ей нужен самый лучший. Деньги не проблема. И я поручила задание тебе».

Я по-прежнему склонен был считать, что она меня разыгрывала.

А теперь вот Дик. Старший егерь. Сначала он показался мне обычным надменным англичашкой. И вот он поехал за мной потому, что сделал стойку на Эмму и хотел выяснить, не перебегает ли он мне дорогу. Он показал свою истинную натуру: безобидный и… мне показалось, что лучше всего к нему подойдет определение «наивный».

Его влечение к Эмме меня не удивило. Он был в ее вкусе; должно быть, он такие вещи чувствует инстинктивно. Он явно выказывал к ней интерес с самой первой встречи. Но я никак не ожидал, что он ради нее пойдет на такие жертвы. Он даже не поленился выяснить у Сьюзен, не займет ли она меня, пока он будет подбивать клинья к Эмме. Неужели в этой глуши у красотки блондинки настолько нет никаких перспектив, что она согласна заняться Леммером из Локстона?

Как странно! Когда Дик рассуждал о прелестях Сьюзен, я мог думать лишь о черной мамбе ревности, которая свилась кольцами у меня в груди. Мне хотелось схватить его за воротник зеленой рубашки и велеть держать его шаловливые ручонки подальше от Эммы.