Текст книги "По грехам нашим. В лето 6732 (СИ)"
Автор книги: Денис Старый
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Пролог 1
Пьетро Дзиани, венецианский дож, умилялся. Его любимая супруга Констанца уже больше часа искрила абсолютным счастьем. В руках сицилийской принцессы было зеркало. Не молодая, но все еще привлекательная, женщина наслаждалась своим изображением. У нее были и раньше зеркала, но то были лишь жалкими подделками, выполненными неумелыми детьми. Мутные осколки, часто выгнутые и не передающие истинного изображения. И теперь женщина собиралась экспериментировать со своей прической, украшениями, нарядами.
Неделю назад в Венецию прибыли торговцы, которые привлекли внимание всех аристократов. Зеркала, привезенные ими, стоили целое состояние, равное далеко не последнему торговцу славного города на воде. С трудом даже ему, старому дожу, удалось купить одно зеркало для своей любимой Констанции. И он не жалеет, что заплатил тридцать тысяч матапанов за это сокровище. Дож обязан иметь самое лучшее.
Тем более, что времена наступают сложные. Сложные, прежде всего, для него. Пьетро Дзиани, глава, пожалуй одного из сильнейших государств Европы, как и всего мира, осознавал перспективы будущего больше, чем другие, потерявшие голову от успехов Венеции, соплеменники. Да, ромеи разгромлены, как и номинальная зависимость от империи в прошлом, интриги сработали на пользу Венеции, но аппетиты знати только растут. Уже больше звучат голоса о переносе столицы в Константинополь. Но опытный политик Дзиани считал, что подобные изменения будут началом конца республики. По крайней мере, нужно решить еще и с осколками бывшей империи – этого Никейского государства. А еще и с Генуей, чьи наемники никак не способствуют порядку в Константинополе.
И сегодня он пытался понять, как использовать новую фигуру в его игре. Загадочный русич у многих сплетников Венеции олицетворяется с царем Мидасом, благо, что купчины, общавшиеся с ним, сами рассказывают небылицы. Глупцы! Язык нужно попридержать, но они, резко поднявшись до уровня знатных граждан, разливаются соловьями, считая, что тем самым повышают свою значимость и статус.
Новой фигурой дож считал того русского, который взял всю мудрость Востока и смог создать настоящие сокровища, что дикие лесные варвары и оценить то не могут по достоинству. А вот Дзиани смог бы. Не для себя, для республики. Сегодня Венеция сильна как никогда. Главный соперник в торговле Средиземноморья повержен, все основные торговые потоки проходят через италийские северные города. Генуя представляется не сильным конкурентом, франки не лезут в торговлю, германцы заняты покорением славян, а еще и балтских язычников, североевропейские торговые города заняты своими делами и пытаются распространить свое влияние на Восток. Поэтому и вскружила головы венецианских аристократов идея стать следующей Византией.
Но теперь дож увидел, что не способна стать Венеция великим торговым государством, если такие чудеса, как зеркала, сталь, будут в чужих руках. Если дож купил зеркало за тридцать тысяч матапанов, то купят многие и в Европе и в Азии. А изготовление стали в таких объемах, как описывают торговцы да еще в русской захудалой крепостице, даже не в городе? Это вооружение, возможности. Еще привезли торговцы перец оттуда же! После того, как монголы стали активно продвигаться на Восток, стоимость специи стала столь велика, что можно покупать и германских императоров и франских королей со всеми их вассалами.
– Джованни? – прокричал Дож, и Констанца вздрогнула от неожиданного звука.
– Да, господин, – в комнату вошел верный слуга.
Джованни умел чувствовать, когда нужен дожу, знал ответы на еще не заданные вопросы. Если бы Пьетро был более религиозен, то обязательно заподозрил бы слугу в колдовстве и сжег его.
– Что ты думаешь об этом? – правитель Венеции показал в сторону зеркала, которое уже лежало на столе.
Госпожа посчитала неправильным показывать свою слабость к предмету в присутствии слуги и положила, насколько могла нежно, зеркало на стол.
– Мессир, торговцы допрошены со всем тщанием и я могу высказать свое мнение, если мне будет это позволено, – Джованни склонил голову, одновременно выставляя правую ногу вперед.
– Говори! Ты, как всегда, угадываешь мои мысли, – сказал дож и снял однорогую богато украшенную ритуальную шапку. Без головного убора не так сильно чесалась голова.
– Это все последствия активности одного загадочного юноши, который учился у таинственных мастеров, о которых ходят слухи на Востоке, но никто найти их не может. Дамасская сталь немногим, но все же, лучше той стали, что привезли торговцы из Руси, значит, это может быть ученик сирийского мастера, там же, в Дамаске, и стекло делают. Так что все возможно, – озвучивал свои выводы советник и исполнитель особых поручений дожа.
– Так почему мы не нашли этого мастера? Мы торгуем с арабами, но они не дают нам такого товара, – сказал Пьетро, уверенный, что высказанное сомнение слуга обязательно развеет.
– Это не торговля – это контрабанда! И сталь мы покупаем у арабов, вот зеркала? Я думаю, мессир, что технологию изготовления улучшил именно этот таинственный русский. Мы также знаем, что германцы пробовали что-то похожее делать, и у них получилось очень плохо, значит, есть несложный секрет, который можно воспроизвести быстро даже в глуши, – Джованни задумался.
– Переманить этого ремесленника можно, или выкрасть его? – спросил дож.
– Думаю, мессир, что это крайне сложно. Он живет в таком месте, где наше влияние незначительное, да и все там бурлит как в котле, только что была битва с кочевниками, германские рыцари с севера напирают. Но этот Корней и его сеньоры вполне вменяемые люди. Их можно заинтересовать, – слуга сделал паузу, ожидая очевидного вопроса, который последовал.
– Ну и чем? – раздраженно спросил Пьетро Дзиани.
– Военной помощью против германцев и торговлей. У него есть свое войско и он, скорее всего, пойдет воевать с крестоносцами. Папа уже говорит об крестовом походе на Русь, – слуга дожа слегка съежился. Он знал, что последует возмущение, но только после эмоций обязательно включится и критическое мышление правителя.
– Помощь схизматикам против истинно верующих? – вскричал правитель Венеции. – Хотя… если нанять для них генуэзских стрелков?
– Мы и генуэзцев ослабим и германцев, мессир. Генуэзские стрелки находятся в Константинополе практически в осаде наших войск, они примут любое предложение. И император не допустит, чтобы рыцарей выгнали еще и из остзеи, как и усиления датчан в регионе, или шведов. Король Венгрии уже выгоняет тевтонский орден из своих владений. Они завязнут в войне, а мы выторгуем секреты зеркал, стали и всего, о чем там еще рассказывают торговцы. И обойдется это вам в стоимость одного-двух зеркал. Да я думаю, что этот Корней подарит вам десять таких зеркал за несколько сотен генуэзцев с арбалетами, – Джованни прервал свою речь и посмотрел на господина.
Доводов было еще много, но дож был мудрым и достаточно, только в общем, обрисовать ситуацию для принятия решений. А тут еще из Константинополя возвращаются наемные отряды генуэзцев-арбалетчиков обозленные на Венецию. А Русь? Она далеко, а Генуя близко! Перенаправить генуэзских арбалетчиков на Русь вполне можно, особенно тех, что не хотят выходить из бывшей столицы империи ромеев. Они и верны договоренностям, не должны предать работодателя.
– Только мы здесь ни при чем! Организуешь? – усмехнулся дож, поняв замысел своего слуги.
– Да, мессир. Завтра же отправлю эмиссара в Херсонес, – Джованни поклонился и ушел.
– Муж мой, думаю, что не так просто будет добыть эти тайны, но это необходимо тебе, мне и Венеции, – звонким голосом, который не изменился с возрастом, сказала Констанция.
Пролог 2
Атанас стоял перед пожилым и мудрым эмиром Челбиром. Уже четыре раза за последний год воин и купец стоял перед правителем. Это была честь для любого булгара и так часто перед эмиром появляются только его самые близкие люди.
– Атанас, все, что ты мне говорил, сбылось. Я уже начинаю думать, что твой знакомый отрок колдун, – правитель провел ладонями по лицу, очищаясь и воздавая хвалу Аллаху.
– Мой повелитель, Великий, дозволено ли мне будет говорить, – произнес Атанас в поклоне, не смея поднимать глаз.
– Говори! – правитель махнул небрежно рукой.
– О, Великий! Этот юноша, много знает, но и много думает. Он с врагом твоим, Субедеем, говорил, монголов знает. И говорит о том, что будут они из степи приходить и часто и большими силами и города умеют брать. Хорезм с его крепостями весь взяли. А царство наше считают они уже своим. Слова его подтверждаются, и делает он много для того, чтобы встретить монголов, – все еще в поклоне говорил Атанас.
– Что же может юный боярин в этой маленькой крепостице, что мы с такой легкостью взяли? – с сомнением спросил эмир.
– Мой повелитель! Когда шесть лет назад мы взяли Унжу, она была другой. Теперь это город большой и людей в округе много, да и ратных под семь сотен и выучка у них высокая. И то заслуга и юного боярина. Сталь его крепка и оружие имеет разное, – Атанас сделал паузу набрать воздуха. Стоять, согнувшись, столько времени сложно, но на официальном докладе иначе нельзя.
– Что предлагаешь? – спросил повелитель Великой Булгарии.
Атанас оторопел. Великий спрашивает его совета? Это и честь, и ответственность большая. Нервы сдавали даже у прожжённого купца, разведчика, воина и сразу Атанас не смог ответить повелителю.
– Говори же, – уже раздраженно сказал эмир.
– О, Великий! С Русью мир нужен и союз. Вместе мы сможем монголов разбить и расширить свои владения вниз по Итилю. С урусами и нашей степью мы разобьем монголов. А начать дружбу можно с этого юнца, – все начал излагать свои мысли Атанас.
– Но как? Он же князю служит? Нужно с Юрием договариваться, – спросил повелитель.
– Да, нужно через великого князя, но думаю я, что наша помощь в решении проблемы рыцарей и бунтующего Новгорода Великого придется кстати князю. Но и мы можем взять себе товары и трофеи с походов. Нам нужны доспехи, оружие и сталь. Нужно молодых воинов учить и набирать их в армию, чтобы достойно встретить монголов, – закончил свою мысль Атанас.
– Не думаю, что все так есть, как ты говоришь, – эмир задумался. – Но я дам тебе то, что ты обещал юнцу. Можешь от моего имени прибавить сто овец и двадцать коней из моей конюшни. Но… за это он должен желать мира между Русью и моей страной и приоритетно торговать с нами сталью. А еще можешь брать воинов столько, сколько вместится в твои ладьи и помогать князьям в их проблемах. А сколько у тебя ладей, купец?
– Семь, повелитель, – смущенно ответил Атанас.
Эмир задумался, видимо подсчитывал примерное количество воинов, которые могут поместиться на таком количестве ладей и довольно усмехнулся.
– Хорошо, а еще за труды твои и на расходы возьми серебра. И мне нужен крепкий мир и чтобы русские стояли своими полками на одной стороне с нами, если степные волки опять пойдут. Я стар, и не хочу оставлять свой народ без поддержки. Чем больше умрет русов за булгар, тем больше останется воинов в Булгарии. И ты, купец сделаешь это! – эмир грозно посмотрел на Атанаса и тот, все еще не разгибаясь, и не поднимая глаз на повелителя, почувствовал жжение на спине от взгляда Великого.
В новый год с новыми задачами
Глава 1. В новый год с новыми задачами
– Вот, Фома, а ты не верил! – сказал я мужику средних лет с залысиной на голове и шрамом на правой щеке. – Есть сахар и ладный. Токмо помни, што крест целовал мне – тайна то. Ведай, коли ты с добром, то и я не обижу, а коли станешь обман чинить, то и згинешь.
Фома, повидавший в своей жизни многое, переживший захват Унжи булгарами, гибели всей своей семьи, не смутился.
– Боярин, что я акаем? Разумею – то богатство великое! – ответил мужик и поклонился.
Наконец, получился нормальный сахар. Долго мы искали способ его производства. Казалось, нарежь свеклу, пропарь ее, выжми и еще раз пропарь, процеди и кристаллизуй. Просто? Но какая температура должна быть? Знал, что до кипения доводить нельзя. А как кристаллизовать? Спалили казан, который на вес золота, и только отвлекали кузнецов и литейщиков. Чистили от привкуса свеклы сироп углем, но получалась черная пластина, которая выглядела ну крайне не эстетично. Только с добавлением жидкости на основе извести получилось на последнем пуде свеклы кристаллизовать и очистить продукт. Теперь технология известна, получилось мало продукта, но большая перспектива – особенно после роста популярности на ярмарке петушков на палочке. Такого лакомства было немного – меньше двадцати изготовленных из сахара XXI века, но покупались по шесть кун за штуку. И вот мы с сахаром!
Но не сахаром единым… Заканчивался год моего пребывания в этом времени и можно немного порефлексировать.
Получил я новую жизнь благодаря загадочной организации, которая сама вышла на больного старика. Они искали такого как я – отчаявшегося больного, одинокого человека, жившего только воспоминаниями. А вот они, – эти воспоминания были яркими и не требовали приукрашивания и идеализации. Реконструктор, фанат истории, повеса и рубака, который жил одним днем, работал только, чтобы хватало денег на новый доспех и билеты на очередные фестивали. Но все уходит, прошло и это, а в остатке – одиночество! Поэтому пожилой преподаватель с фатальной решимостью решился на авантюру, которую воспринимал как игру с полным погружением.
И вот уже год Корней Владимирович в XIII веке с молодым телом. Главное, что случилось с ним в новой жизни – женитьба и рождение дочери Ульяны, появившейся на свет аккурат после рождества на третий день. Жена Божана и дочь чувствовали себя замечательно, и Корней несколько дней после родов ходил с блаженной глуповатой, но счастливой улыбкой. Еще и с Юрием, которого попаданец назвал своим сыном, постепенно складывались хорошие отношения. Так что дом был полная чаша любви и семейного благополучия.
Прогрессорство, на которое надеялся Корней, медленно, со скрипом, но всеже было. Уже производились зеркала, сталь становилась все лучшей выплавки, стекло, вот и сахар, наконец, получился.
– Любы мой, пошто в печали? – спросила любимая жена, вошедшая сразу после Фомы.
– Как быть дале, люба моя? – ответил я задумчиво.
– Добре буде усе, – сказала Божана и присела ко мне на колени. – Можа в баню?
На лице молодой женщины, которая после родов еще больше похорошела, слегка округлилась в нужных местах и стала уже не миловидной девчонкой, а красивой, женственной, достойной воспевания красавицей. Колдовские завораживающие глаза манили к себе все так же как и в первые дни знакомства, замедляя время и искажая пространство.
– Да, у вечары, люба, токмо аще справы зладить треба, – сказал я, отводя свой взгляд от жены, иначе боялся впасть в беспамятство.
Были у меня женщины в прошлой жизни, много женщин. Тогда для меня это было как особый вид спорта, счет побед в котором значительно перевалил за две сотни. Но я и подумать не мог, что такие чувства, такое тепло, уют как с Божаной, возможны.
– Не запамятовал, любы, што праз три дни треба крестить Богдана – сына Еремея и Белы? А ты не споведался, да не причастился у храме? – спросила Божана, пряча волосы под массивный головной убор. Видеть ее распущенные волосы – моя исключительная привилегия.
Я согласился стать крестным для Богдана Еремеича, но был удивлен выбором меня в качестве кума, считал, что эту почетную миссию возложат на Филиппа, но Бела настояла попросить именно меня. В некоторой степени, позавидовал Еремею, что у него сын. Хотел и я, чтобы рядом на коне лет через десять сидел крепкий мальчуган, но хорошие отношения с Юрием в последнее время значительно сгладили сожаление. Божане же я, конечно, не сказал ни слова о своей зависти. А с чем черт не шутит – может, и породнимся в будущем? Вон у меня товар крикливый, а у Еремея купец-тихоня, только спит постоянно и ест. Вот главное, чтобы это будущее было, и мы сыграли веселую свадьбу через лет семнадцать-восемнадцать.
Главная же головная боль – это предотвратить разорение Руси от монголов! Не то, чтобы я уже такой попаданец, кто живет только ради изменения истории. Мотивация, которая двигает мной, связана личными интересами. Я просто хочу, чтобы жили мои дети и те люди, к которым я уже прикипел.
Если не изменить существующие тенденции развития Руси, то ее просто не станет. Будут это монголы, или германцы, или датчане и прочие шведы, булгары, поляки или литва – не важно! Никто не пощадит слабого, если тот не станет рабом! Как бы не противились пацифисты, именно сила оружия и дух человека, использующего его, определяли историю и величие государства. Слабые же государства только подчиняются сильным. И государство сильное не только людьми, но и системой.
Вот Речь Посполитая, которая претендовала на роль великой европейской державы, была богата и военными традициями и сильными людьми, но система была недееспособная. Я не против демократии, как и либерализма. Вот только считаю, что в любой системе важно иметь возможности быстро принимать решения. И российский абсолютизм, несмотря на многие его перегибы, оказался более решительной и стройной политической и социальной системой, чем польско-литовская.
Так и в этом времени, с которым я уже сроднился, необходимо менять систему, иначе Русь проиграет. Одним из немногих аргументов в закромах тех исследователей, что утверждают об отсутствии ига, или же его плодотворного влияния – это то, что Русь только благодаря разорению получила шанс на выстраивание новой системы и выхода из периода феодальной раздробленности.
Я считаю, что систему поменять можно, вот только нужна личность, которой будет под силу изменить устаревшее лествичное право. Злополучный съезд князей в Любече перечеркнул правовые возможности князей на объединение русских земель. Известные мне князья, как великий князь Юрий, или Василько не подходят для роли знамя единой Руси. Первый, как мне кажется, слабый, второй – сильно далек от великого княжения, да и предан своему дяде. Ну время еще есть…
За последние месяцы произошли некоторые события, о которых стоит упомянуть. Прежде всего, булгарский купец по льду рек прислал целый караван, что впору было задуматься о причинах. Не бывает столько сыра без мышеловки поблизости! Двести овец, да семьдесят коней, хороших коней, а с три десятка из них и вовсе – превосходные туркменской пароды. Теперь селекция лошадей стала во весь рост. Скоро жеребята и от Араба родятся, а тут еще такие лошадки. Легкая кавалерия в нашем воинстве будет лучшей.
Однако, стоит задуматься над мотивацией Атанаса. Первое – меня явно хотят задобрить. Не верю я в такую щедрость от купца, а вот тонкий расчет от эмиссара булгарского эмира – да. Второе, что еще запутаннее, – человек Атанаса непрозрачно так намекнул, что булгарские две сотни воинов могут стать моими, причем полностью оплаченными самим эмиром. В щедрость власть имущих может поверить только беспечная мышь. Однако, могут быть ситуации, в которых обе стороны и мыши и коты могут быть полезны друг-другу, например отогнать других мышей и котов.
Еще одним событием была торговля с мордвой, которые так же по снегу, в начале февраля, пришли с караваном. Главным их товаром была пушнина. Рухляди было много, я был готов скупить ее всю. Как оказалось – зима страшна для людей. Шубы были у единиц, другая теплая одежда порой была представлена одним кожухом на овчине на всю семью. Удивлением для меня было и то, что многие и в холодную погоду ходили в онучах или лаптях. И это при том, что овец становилось все больше, да и охотники трудились и часто добывали бобров и пушнину.
Поэтому, когда пришли гости из уже знакомого племени мокши с рухлядью, я не жалел денег на покупку выделанных шкур. По крайней мере, считал необходимым одеть людей, которые при мне приобретали новый статус. Лишиться людей, которые определяют всю создаваемую экономическую систему поместья, из-за простуды и обморожения – расточительность небывалая! Поэтому, даже пришлось идти на некоторое напряжение с другими боярами, которые так же хотели приобрести товар мордвы. Я же оказался в более выгодном положении, когда решился все же продать немного оружия из формировавшегося арсенала. Отправляясь в путь, воодушевленные мокша пообещали, что обязательно привезут в два раза больше рухляди в следующий раз.
Определив для себя, «как самого умного», необходимость обуть всех поселян, я выбрал семью, которой хотел поручить изготовление валенок. Описав некоторые основы валяния шерсти, я оставил семью с планом через неделю предоставить мне первые две пары валенок. Прошло полтора месяца и… ничего! Процесс оказался таким сложным и неоднозначным, что вся семья бьется над процессом, но ничего не получается. При этом, обвинить в лености будущих, как я планировал, ремесленников, не было повода. Три дня назад я еще раз описал процесс уже своей «палочки-выручалочки» – изобретателю Никифору и направил к озадаченному главе семьи, слены которой только что не матерятся на меня за то, что отвлек их от всех дел своей блажью. Подождем, может что и измыслят.
А завтра уже 1 марта – а это новый год, как для местного летоисчесления, так и для меня в этом мире. Что сделано? Много! Главной проблемой, прежде всего моей, как было, так и остается, личная внутренняя неорганизованность. Хватаюсь за все, никакого плана не придерживаюсь, переписывая оный каждую неделю. У людей сложилось мнение о моем сумасбродстве. Шинора постоянно докладывает, что «боярин то чудной», «изнов умыслил блаж боярин». Многие не понимают значимости всего происходящего в мастерских. В целом же, по докладу, так сказать жандарма-Шиноры, народ не ропщет, и плохого не измышляет – видят, что жизнь стала лучше, сытнее и веселее. Ярмарку до сих пор обсуждают. Но звоночки социального недовольства присутствуют. Находятся те, что говорят, будто именно они кормят целое воинство, а не будь его, зажили бы вообще по-княжьи. Но я принимаю это как небольшую погрешность. Все начинания всегда вызывают недовольства. «Не дай вам Бог жить во время перемен», – говорил Конфуций.
Что же получилось из горы проектов? Получилось лить сталь. Не самую лучшую. Уже больше, чем полгода бьемся над улучшением качества и увеличением количества стали. Получается же иногда весьма годная, которую бережем, но сколько не анализируем – не понимаем, что мешает нам делать всегда качественно. Пробовали каменный уголь, который привозили булгары, но получилось еще хуже. Не смогли держать нужную температуру, которая была выше требуемой. Да и ивы, которые обжигали на уголь уже на несколько километров по обоим берегам Унжи, проредили, и проблема топлива становится важнейшей. Пробуем другие деревья. Прежде всего, березу, за что получил людское возмущение. Оказывается, поселяне с немалым удовольствием едят перемолотую кашицу из коры березы.
Мельница работает исправно и качественно, но зима делает уж слишком большие каникулы для мельника. И водяное колесо уже меняли, прежнее сломалось.
Со стеклом все так же со скрипом. Я, подозреваю саботаж. Увеличительное стекло для подзорных труб вообще никак. Даже отложил этот проект в сторону, чтобы не заниматься излишним прожектерством. Стекольные ювелиры завалили население браслетами и бусами и все качественно не освоят изготовление посуды. Ненадежный Вацлав – единственный, кто умеет делать если не все, то почти все.
Пробовали делать зажигалки. Получалась такая дрянь, что и эта затея канула в лету. Среди нерешенных задач на данный момент оставалась и бумага. Я решил, что самый умный и пошел путем создания японского варианта бумаги из тонкого листа древесины. Такая «бумага» вызывала только усмешки местного «Кулибина» Никифора. Тогда я решил все же внедрять проверенный способ и сейчас ждем ледохода для установки еще одного водяного колеса для мастерской по изготовлению бумаги и скупаем у населения тряпичную ветошь.
Порох же я получил, ну или что-то похожее на него. Однако, нужного качества угля было мало, селитры было крайне мало, а серы ничтожно мало. Ставить пороховую мельницу пока не думаю из-за постонного ее простоя. По моим приблизительным подсчетам получилось не более чем на десять выстрелов из пушки, а еще нужны эксперименты. Да и пушка получилась не важно, и у меня были сомнения в ее эффективности вообще. Замахнулся же я сразу на единорог – образец российской артиллерии XVIII– начала XIX века. А получился не красивый мифический зверь, а некая ехидна. Дал уже задание Жадобе переманить хоть какого мастера литья куполов. Ждем-с. А так хотелось рыцарей из картечи сотнями валить…
– Корней Владимирович, до тебя гость, – в горницу зашел Андрей.
Не прижился этот опытный воин в воинской школе. Филипп оказался крепким орешком и не дал воли опытному характернику. Я и не вмешивался. И Андрея с его десятком приставил к усадьбе как стражу, да еще восемь наиболее ушлых юнцов прикрепил, чтобы науку перенимали у особливых воях. Сам же Андрей показался даже в какой-то момент назойливым, постоянно намекал о моей охране. Но я это счел, как элементарное стремление быть поближе к работодателю, которым, как хочется верить, я все еще являлся.
– Што, Андрей Лютоборович? – спросил я уважаемого воина.
– До тебя венеты пришли, просят разговор говорить, – ответил Андрей.
– Чудно, зови! А што Прошка и доложить не мог, чево ты докладываешь? – поинтересовался я у Прошки, который все больше исполнял роль моего секретаря.
– Так, боярин, проверить было потребно на зброю, да прознать, кто такие, – разъяснил Андрей.
В горницу вошли двое незнакомца. Были они одеты как русичи и отличались только цветом волос и смугловатой кожей.
– Боярин, – обратился один из вошедших и поклонился заведя правую ногу вперед. Получилось что-то похожее на книксон. – Мы пришли от своего господина поговорить с тобой.
– Так говорите, – я развел руками.
– Господин мой хочет поспрашать тя, потребна ли подмога делам твоим? – сказал один из вошедших.
– Мне допога? Пошто то и нашто вона мне? – задумчиво и несколько растерянно сказал я.
Что это за игра? Венеция решила ввязаться в интриги Руси? Видимо, зеркала, да может еще что, вынудило их действовать. И хорошо, что силовой вариант просчитан ими как неэффективный. Хотя сложно представить войска Венеции в русских землях.
Оказалось, что венецианцы предлагали нанять за свой счет генуэзских арбалетчиков, только через подставных лиц. А эти наемники, пока не объявлен крестовый поход на Русь, могут бить и своих единоверцев. Нужны ли они мне? Не знаю, уже предполагаю реакцию великого князя владимирского Юрия Всеволодовича. Получается, что сила в Унже может собраться такая мощная, что и его, князя сметут, особенно если Василько со своей дружиной возглавит смуту.
Но я не хотел никаких смут. Через год своего пребывания в этом мире я немного остыл в отношении великодержавности Руси и централизации власти. По крайней мере, не теми личностями, что были мне знакомы. Там, в XXI веке, возлегая на диване можно говорить о неразумных предках-князьях, которые никак не могли помереть для того, чтобы один правил всеми русичами. Менталитет людей XIII века не готов к подчинению одному правителю, да и сами правители не привязаны к земле русской так, как это показывалось в кино через почти восемьсот лет. Александр Невский бил немецких рыцарей не за Новогород, а по просьбе, по сути, своего отца. Новгородцам то он отказал за то, что они его в очередной раз выгнали, аккурат после победы над шведами и поперли. Получилось бы у Александра сесть в Галицко-Волынском княжестве – и пошел бы туда и, если было нужно, с усердием воевал бы и Владимир и Новгород. Лествичное право въелось в этнический код русичей и, чтобы его выцарапать, нужно, как пели товарищи-революционеры: «Мы все разрушим, а потом…» что-то там построим. Вот монголы и разрушили, а потом Москва, выражая интересы Орды, и выстроила свою восточную деспотию, которая дала толчок к развитию России.
Как мне кажется, не было в Европе страны, которая бы смогла выйти из феодальной раздробленности без трагического пинка. Для Франции это была Столетняя война, для Англии также это событие, для Испании – реконкиста и казалось невозможным – объединение враждебных Кастильи и Арагона. А вот Германия так и осталась лоскутным одеялом. Русь, если так же не объединиться – падет! Но как это исправить я не знал, знал я только то, что нужно работать, воевать врагов, а там и будем посмотреть…
– Прошка! Покличь Шинору, – крикнул я своему «секретарю».
Шинора все больше превращался в резидента. Он обзавелся слушками, видоками и другими информаторами. И это не столько в поместье, сколько по разным городам. Еще на ярмарке он, с некоторыми моими советами, вычитанными из книг о разведчиках, начал обрабатывать разный люд, съехавшихся на мероприятие. Особое внимание я попросил уделить купцу из Новгорода. Мы и продали ему зерно дешевле, и дали в дар стали, а посулили еще больше. Просьба же о сотрудничестве не только не была воспринята агрессивно, а, напротив, обрадовала купчишку. Он же тогда и рассказал все то, что творится в Новгороде, что, видимо, и стало причиной похода князя Юрия на новгородские земли.
– Боярин! – в горницу вошел Шинора.
– Ты должен идти у Новгород Великий и там сбирать усе веды. З теми купчинами, што на ярмарке были разговоры говори и слухай, што люд новгородски гомонит, також говори люду, што лицари на Русь идуть и Юрьев то попервой стане, а князь владимирский оборонить то можа, да треба смуту не чинить. Кажи також, што и боярин з Унжи мае войско, што готов дать на оборону Юрьева. Аще кажи люду по пьяни, али по тайне великой, што зерна у Новгороде мало, да и иншай снеди. Князь Юрий також не буде давать зерно, а приде мой абоз, говори, что я спасаю Новгород од глада. И коли я у Владимире буду, повинен з вестями прийти в стольный град, – дал я указания уже покажавшему свою полезность бывшему карманнику.
