Текст книги "По грехам нашим. В лето 6732 (СИ)"

Автор книги: Денис Старый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Загонная охота

Глава 10. Загонная охота

Я смотрел в бинокль, взобравшись на доски вагенбурга и сокрушался, что никак не удосужился довести до ума пушку. Две пушки решили бы исход сражения на раз. Но имеем то, что имеем. А имеем и так много всего – пять гранат, винтовка и пистолет – такая имба, что сомнений в локальной победе у меня не было. А еще у Вячко была неполная артель, которая сооружала вполне неплохие баллисты и катапульты. Вот три катапульты и находились внутри вагенбурга после пристрелки. На метров триста пятьдесят они кидали каменные ядра навесом. И мы находились в более выгодном положении, так как конкретно знали места, выход на которые противника лишит их немало воинов – баллисты уже были заряжены.

– Повторим Кресси, – пробубнил я себе под нос.

– Боярин? – Откликнулся Бер, который находился рядом со мной, от чего я вообще пребывал в ощущении полной безопасности.

– Лепо, побьем супостата, – обратился я к гиганту и попытался похлопать того по плечу, но получилось только достать локтя.

Уже прошло два часа с того времени, как Филипп, помолившись отправился к стану рыцарей и рассмотреть происходящее никак не получалось.

– Конный, – прокричал кто-то из ратников.

Я вгляделся в бинокль, но ничего не заметил, пока не повернулся чуть вправо. В нашу сторону на рысях шел всадник из сотни Филиппа. Я подобрался, сразу предполагая плохое, но не почувствовав тревоги, немного приближался – в последнее время все больше доверяю ощущениям.

– Идуть лицари, токмо конные, Филипп ушел направо, воны на вас идут, – прокричал ратник и уже размеренно побрел к открывавшемуся проходу внутрь вагенбурга.

Через полчаса показались рыцари. Мы заняли единственное поле в округе, которое можно было назвать большой поляной, подступиться к нам конным с флангов было сложно, так как лес, непосредственно примыкавший к вагенбургу, был вырублен и оставшиеся пни мало располагали для конного хода.

Рыцари мешкали, не спешили и только через минут пятнадцать начали перестраиваться в «свинью» вперед вышли два всадника с огромными даже для фризской породы конями, следом, с увеличением по два всадника с каждой из сторон выстраивались другие носителя креста на накидках. Построение шло уже десять минут, как к рыцарям присоединилась пехота из кнехтов. Еще через пять минут начали стекаться конные и пешие отряды балтов.

Мне даже подумалось, что в целом то задумка не особо удалась. Не польстились рыцари на приманку, не бросились сломя голову в погоню, осторожно с опаской преследовали и оказались правы. Вот бы такую смекалку да на реку Калку!

Сейчас же последует вдумчивая организованная атака по всем правилам немецкого рыцарства. Я перехватил винтовку, и услышал выкрики стоящих рядом генуэзцев что-то про огонь и трубу. Вот и хорошо! Видимо они встречались с огнестрельным оружием, скорее всего у арабов. Правда, те огромные трубы не шли ни в какое сравнение с моей винтовкой, но легенда, которую я рассказываю на каждом углу, заимела хоть какое-то подтверждение.

Взял в прицел одного из возглавляющих клин и стал ждать. Буду стрелять, когда это воинство сдвинется, чтобы появилась инерция движения, и сраженный рыцарь мешал и замедлял движение всего клина. До немцев же было не более пяти сотен шагов, и они должны были идти через пристрелянное катапультами место.

– Катапульты готовы? – прокричал я.

– Так, боярин-воевода, – ответили мне. Вот оно как – новое титулование моей бренной тушки.

Вот, наконец, выстроенная немецкая машина смерти двинулась на Восток. Германцы решились сделать еще один шаг в деле дранг нах Остен – своем «движении на Восток».

– Вставай страна огромная, вставай на смертный бой, с немецкой силой грозною с тевтонскою ордой, – напевал я, целясь в ведущего рыцаря.

Выстрел! Рыцарь слетает с коня. Небольшое замешательство, но движение продолжается. Выстрел! И конь под другим ведущим рыцарем встает на дыбы и начинает сваливаться в сторону. Однако, и это не останавливает рыцарей, которые аккуратно обходят бьющегося в агонии коня, из под которого пока безуспешно пытается выбраться рыцарь.

Вот с флангов «свиньи» стали выдвигаться конные балты, которых отличить было просто – мало у кого были кольчуги и мечи, большинство же всадников были с копьями. Следом за этими вояками бежали врассыпную пешцы балтов.

Обогнав по сторонам рыцарей ливы и латгалы, выпустили из арбалета с большого расстояния до вагенбурга, болты. Метров со ста тридцати они не могли нанести хоть какого ущерба, тем более с самострелами малого натяжения. Выстрелившие отпрянули и на смену им пришли всадники с копьями, которые и устремились вначале вперед, а после расплылись вдоль вагенбурга.

– Бей самострелами прокричал я. Бей катапульты! – начал я отдавать приказы.

Две порции камней полетели в сторону немецкого построения, а болты, выпущенные уже из наших арбалетов, начали брать свою кровавую жатву. Плотность обстрела была велика, я даже отвлекся, восторгаясь работой генуэзских арбалетчиков. Тем временем камни нашли свои жертвы и три рыцаря выбыли из строя. Группа из балтских всадников, в сопровождении пяти десятков пеших, начали приближаться к вагенбургу, у пехотинцев обнаружились веревки. Собрались растаскивать телеги. Пожелав им удачи при приближении всадников к волчьим ямам, я вновь выцепил рыцаря из клина, уже замедляющемуся, в то время, как пора переходить в галоп. Атаковать вагенбург они особо не стремились.

Выстрел и еще один рыцарь заваливается на коня. В это же время балтские всадники приблизились к телегам вагенбурга и кони начали проваливаться в волчьи ямы. Вражеские пехотинцы замешкались и были практически все скошены арбалетными болтами. «Свинья» остановилась, и из нее начали высыпать кнехты. Балты и немецкие пехотинцы вытянулись отдельными линиями и пошли на приступ вагенбурга. Если немцы несли перед собой массивные щиты, которые спасали их от болтов арбалетов, то ливов и латгалов сама старушка смерть как косой косила.

Последовал второй выстрел катапульт и стоявшая на месте рыцарская конница, лишившись четырех братьев, начала перестроение. Крестоносцы отступали. Однако, кнехты подобрались к щитам вагенбурга и начали не без успеха расшатывать телеги. Сверху их кололи рогатинами, и это имело результат, но настойчивость пехотинцев была вознаграждена. Вот перерубили веревки, скрепляющие две повозки между собой, и одну повозку начали опракидывать.

Я вырвал чеку у подготовленной гранаты и побежал к опасному участку боя, зажимая усики. Бросок! Бабах! Балты повалились. Кто беззвучно, кто с криком от ранений, а кто и контуженный. Сразу же от вагенбурга отпрянули и те нападающие, которые шли второй волной.

– Бей! – кричал я, приводя в сознание опешивших защитников.

Вначале редко полетели болты в спины отступающих, а потом начался град из болтов, дротиков и даже камней. В это время на отходящих рыцарей устремилась наша тяжелая конница с рогатинами. Орденцы вновь показали себя отличными войнами, моментально сориентировавшись. И уже секунд за тридцать до столкновения, рыцари и сами слаженно перешли в атаку. Началась свалка, в которой я увидел не только падающие тела в накидке с крестами, но и русичей. Через пять минут в тыл рыцарям с криками выскочил отряд Филиппа, и уже это стало той гирей, которая окончательно переломила чашу весов в нашу пользу.

Однако отход рыцарей не был превращен в бегство. Отлично взаимодействуя с пехотой с копьями, рыцари планомерно отходили, оставляя на поляне тела эстов и русичей. Уже скоро рыцари начали удаляться в лесную чащу, куда так же устремились наши конники, но получив слитный залп из арбалетов, когда и успели зарядить их, отступили. Бой закончился.

Считать ли победой итоги первого боя? Думаю – да, но сомнительной. Как оказалось только двадцать четыре рыцаря были убиты, раненые так же были – видел, но они смогли уйти. Следовательно, по рыцарям результат не очень. Оруженосцев, или кто они там были – тоже конные, но хуже одеты и вооружены было больше – пять десятков посекли. Кнехтов лежало на поляне больше сотни. Вот ливов и латгалов покосили изрядно – порядка пяти сотен. Но какой ценой? Рубка на встречных унесла шесть десятков наших воинов, еще все войско имело порядка трех десятков раненых разной степени.

Сладкой пилюлей стал частично захваченный, частично разломанный и сожженный обоз балтов, который охранялся из рук вон плохо. Поджечь удалось мало повозок, а вот коней, впряжённых в повозки, увести или побить получилось много. Перед атакой Филипп оставил с захваченным обозом, что удалось увести, два десятка, а сам устремился в атаку. Сейчас он послал забрать все нажитое.

На поляне же царило воодушевление, перерастающее в эйфорию. Мало кто думал о потерях, фатализм в своей красе. Я жив, он мертв – на то воля божия! Я не разделял радость и ликование – рыцарей только ущипнули. Их больше, они профессионалы, у них все еще есть пушечное мясо и они не глупы – найдут решения проблемы. Есть, конечно, версия, что рыцари не могли справиться с таборами гуситов чуть ли не сто лет, но там были свои нюансы. А у крестоносцев есть и катапульты. Ведь достаточно пристреляться и планомерно бить камнями, окружив все сооружение, и все ничего не останется у защитников, как капитуляция или упование опять же на волю божию.

– Треба идти догонять, – выразил свое мнение старейшина эстов на очередном совещании, проходившем в вагенбурге во время сборов трофеев и откровенной мародерки.

– Рыцарей вельми мало упокоили, наряд у них добрый, да числом велики, – задумчиво сказал князь Вячеслав Борисович, прозванный Вячко.

Я молчал, в целом озвучивались вполне рациональные мысли. За стенами крепости будет сподручнее обороняться. И сегодняшняя операция только этап, удачный, но не решающий. И, после слов Вячко коллективная позиция начала склоняться к тому, что уходить от замка нет весомых причин и что следующий бой, далеко необязательно, будет на наших условиях.

Через час стало известно, что удалось взять из лагеря балтов. В основном это был провиант. Почти пятьдесят доверху груженых продуктами повозок и пять подвод со стрелами, болтами и сулицами, которые так любят применять все балтские племена. Получалось, что все склады были забиты провиантом и оружием. Можно плохонько, но все же вооружить еще одну, сопоставимую числом с нашей, армию.

После отправки многочисленных конных отрядов в разные стороны от направления движения колоны, двинулись к Юрьеву.

Уже в городе появился еще один довод в пользу возращения в крепость всего воинства. Дело в том, что пока мы сражались, или сразу после боя, отряд из рыцарей и балтов попытался наскоком взять город. И это им почти удалось. Сотня балтов уже входила в крепость, когда все же стража увидела не привычных эстов, а похожих на них ливов. Начался бой и только неимоверными усилиями удалось закрыть ворота, когда уже из леса ускорялся отряд рыцарей. Скоротечный кровавый бой длился всего пятнадцать минут и вскоре враги отступили. Прорвавшихся в город балтов быстро добили. Потери защитников составили более трех десятков, и это было много. Тем более, что из рыцарского отряда не было ни одного убитого, а ливов удалось уложить четыре десятка. И стало понятно, что оставлять крепость и идти ратиться в поле – не наш вариант.

Через два дня стали поступать сообщения о том, что войско противника в боевых порядках и с сильными дозорами идет к Юрьеву. Насчитали примерно пять тысяч воинов. Кроме того, волы тащат пять массивных катапульт, которые явно имели больше возможностей, чем наши. В городе, бывшее еще недавно, воодушевление сменилось беспокойством.

Нет, паники не было. Но улыбки и смех, еще вчера звучавший повсеместно сменился криками и общей нервозностью. На проведенном совещании было принято решение, что ничего менять в составленном плане причин не было. И я наблюдал, как согласно штатному расписанию отряды воинов шли к своим позициям, выставлялись деревянные рогатки, а после началась пристрелка шести катапульт и трех баллист.

Осада Юрьева

Глава 11. Осада Юрьева

Рыцари обложили город по всем статьям. Выстроили оборонительные сооружения в метрах семистах от стен, где и разместили свои метательные машины. Это сделало невозможным, как бы сказали в XXI веке, противобатарейную борьбу. Организовать же вылазку с целью уничтожения прислуги и разрушения сооружений, не представлялось выполнимым, так как катапульты находились чуть ли не в центре лагеря. Подобные лагеря были выстроены напротив каждой стены, только одна была рыцарская, остальные же мало внешне отличались от немецкой, но были балтскими.

Три дня мы наблюдали за действиями немцев, однажды попытались совершить и вылазку, но дежурившие отряды напротив двух имеющихся ворот не давали возможности развернуться, как, впрочем, и сами не могли подойти близко. У меня был соблазн отстреливать рыцарей и балтов из отрядов, но я решил поберечь боеприпасы, которых оставалось только чуть больше сотни. Брать все патроны не стал, еще понадобятся, если жить останусь.

На четвертый день катапульты рыцарей заработали. Два часа они пристреливались, а уже позже начали бить по крепости сравнительно большие камни. Разброс природных снарядов был большой, что повышало шансы устоять дубовым крепостным стенам. Однако, это дело времени. Мы же сейчас не могли ничего противопоставить обстрелу. И уже тут только я мог что-то сделать.

Стрелять из снайперской винтовки на семьсот и больше метров – удел профессионалов, к коим я никак себя не относил. Можно сделать иначе – тщательно пристреляться, условия то хорошие. Вот только всего сотня боеприпаса – это в данном случае крайне мало. Но я решил все же половину патронов потратить на организации сумятицы. Ну не может там быть много людей, которые умеют грамотно определять натяжение и направление катапульт. Это тоже наука.

Заняв удобное место на стене, потребовав от своего адъютанта Тимофея не подпускать ко мне людей, ну, а Бера – быть силовой поддержкой слову помощника.

Прицелился и сразу же выстрел. Пуля подняла фонтанчик в метрах трех от ближайшей катапульты. Сделав поправки, я начал высматривать того, кто руководит работой этой древней артиллерией. Такой нашелся почти сразу. Низенький, слегка пухлый человек, непонятного сословия и статуса активно размахивал руками, иногда даже пинками подгоняя прислугу, подтаскивающую камни.

Вдох! Выдох! Вдох! Выдох! Выстрел! Сразу же посмотрел на результат своего действия и сплюнул. В тот момент, когда я выцеливал командира-артиллериста, к нему подбежал слуга с сообщением и закрыл своим телом пухловатого. Началась суета, откуда-то сразу выросли ростовые щиты, осложняя прицеливание. Поразмыслив минуту, я решил все же сохранить патроны и залечь. Первым же порывом хотел бить по щитам, демонстрируя их явную уязвимость. И в случае восполнения боеприпасов именно так и поступил, но мне нужно сохранить боеприпасы и через тринадцать лет, а бить не прицельно не правильно.

За еще пять часов лежки я сделал три выстрела, скосив одного рыцаря, который выехал со своей свитой достаточно близко к замку. Уж сильно он пальцами тыкал в разные места крепости, причем акцентировал внимание на действительно наиболее слабом участке, где и вал слегка ополз и стена подгнила. Вот и поплатился крестоносец. А нечего тут планов строить. Катапульты же стали бить реже и куда как с меньшей эффективностью. Стоило еще одному из прислуги прострелить ногу, как вообще из укрытия щитов перестали выходить, а носили тяжелые сбитые доски по маршруту к камням, сопровождая обслугу.

Я же решил, что пока сделать ничего не могу и решил пойти к себе в горницу, чтобы перекусить домашней копченой колбаской, которой осталось четыре кольца, но очень захотелось напомнить себе вкус дома. За обедом опять накатила тоска по жене, детям, тревога по делам в поместье.

К вечеру в сторону крепостных ворот выехала делегация из пяти явно знатных рыцарей. Метров за двести они остановились и стали ждать. Никто, из дежуривших на стенах, в них не стрелял. Через пару минут, я услышал, как возле горницы началась суета. Просил Бера никого, кроме начальства не впускать, да и то после уведомления. Не хотел, чтобы видели, как я чистил винтовку.

– Треба до ворот идти, князь звал, – услышал я уже отчаянный выкрик за дверьми.

Я вышел из горницы и увидел молодого новика из дружины Вячко, который часто выполнял роль посыльного.

– Посольство, треба идти, – кратко сообщил мне светло-русый молодой, но вряд ли внешне моложе меня парень.

– Бер, со мной идешь, – сказал я через плечо в сторону гиганта и зашел в горницу. Надел свои доспехи, взял саблю, пистолет под накидку и отправился переговариваться, уже подозревая, что именно скажут рыцари.

У ворот уже стояли четыре человека. Мейлис с подручным и Вячко со своим старшим сотником. Решил упрашивать князя взять с собой Бера, который выглядел столь внушительно и грозно, что внушал если не страх, то опасение у каждого. А его двуручный извилистый фламберг был бы вершиной мысли в области клинкового оружия, если бы идею не принес в этот мир я, нагло украв у еще не родившегося мастера. Меч в таких ручищах не оставил бы равнодушным никого.

Старейшина эстов переговорил со своим сопровождающим и с игривой улыбкой рукой пригласил Бера, восседавшего на самом крупном затрофейном фризе, встать рядом с ним. Теперь по числу переговорщиков срасталось. Так и отправились.

Подъехав к делегации рыцарей на метров десять, остановились. Минуты три все друг друга рассматривали. И если наши глаза бегали по всем переговорщикам, то их взгляды поголовно устремились в сторону Бера. На губах Вячко промелькнула улыбка.

– И что нужно церковникам? – на немецком проговорил Вячко, видимо уже двадцатилетнее общение с германцами не оставалось бесследным.

– Вячеслав Борисович! Я рад тебя видеть снова. Только вот пришел я за вирой за убитого тобой моего племянника в Кукеносе, – косившись явно непроизвольно на Бера, произнес рыцарь, у которого на его «ведроподобном» шлеме была правая рука.

– Ульрих, не могу сказать, что рад тебе – много ты зла мне принес и виру нужно брать с тебя. Где моя семья, рыцарь? – на последних словах князь закричал и даже привстал в стременах.

– Ну, София-то у меня, – так же проорал рыцарь.

На крики среагировал Бер, который рыча потянулся к своему мечу. Рыцари непроизвольно попятились. И это вызвало явно не уважительные ухмылки в нашей делегации. Только Вячко грозно и зло смотрел на рыцаря с рукой на шлеме.

– Альбрехт отдал ее Тизензаузену и они любят друг друга. Ты пойдешь против барона? Нет – епископу нужна поддержка этого рода, а ты пес Альбрехта. Еще скажи, зачем тевтонов привели? Вы же под их власть пойдете, силы еще потеряете здесь и станете младшими братьями у тевтонского ордена, – продолжал говорить Вячко, видимо, желая зародить недоверие в стане врага.

– Мы прощаем тебя и господа молить будем о твоих грехах, но уходи. Со всеми уходи. Оставь только эстов, их вира еще больше, чем твоя и господь не простит их. День тебе, – перебив Вячко начал свой спич рыцарь.

Вячко демонстративно окинув взглядом вокруг сказал:

– Так ведь – это моя земля!

– А ты подумай, князь, подумай! – не унимался рыцарь. – А ты, Мейлис, беги в лес, я дам тебе пройти, но потом я буду истреблять твое племя до единого – они не угодны Всевышнему, они язычники и убийцы слуг истинного нашего Бога.

Мейлис промолчал, а рыцарь еще раз мазнув по нам взглядом и вновь остановившись глазами на Бере, перекрестился и развернулся в сторону своего лагеря.

Следующий день прошел спокойно, не было даже обстрелов, и я решил выспаться – было предчувствие, что скоро будет не до сна. И оказался прав.

Еще не взошло солнце, как начался интенсивный обстрел из катапульт и сооруженным одним требуше. Камни немцы обливали горючей жидкостью и подожженные уже в полете камни неслись в сторону крепости. Скорее всего, они использовали что-то заменяющее, как работает ботфортов шнур, иначе сами катапульты бы пылали. Через полчаса дали залп и наши катапульты, однако, недолет был в метров тридцать, но наши «артиллеристы» воодушевились, посчитав, что, напрягшись, смогли бы еще туже затянуть канаты на катапультах.

Я объявил тревогу, исходя из активности противника, и все занимали свои места. Важно было найти ту минуту, когда пехота не войдет еще на штурм, но метательные машины противника уже прекратят свой обстрел. Это нужно, чтобы равелины у ворот в крепость были заняты ратниками.

И этот момент настал.

– Выход! – прокричал я и мои слова продублировали.

С разницей в секунды двое ворот начали отворяться, а из них посыпались, казалось, хаотично, ратники. Беспорядок был только кажущийся. Каждый уже рефлекторно бежал именно к тому месту, что было и положено по штатному расписанию. Три минуты и все на местах изготавливаются к бою.

Немцы же опять показали, что они хорошие тактики. Как только ратники заняли равелины и начали восстанавливать дополнительные фортификации, камнемётные орудия выпустили порцию камней уже по равелинам, нанеся тем незначительные, но неприятные разрушения. Еще, до начала боя мы потеряли четверых ратников, по которым угодили камни. Однако, обстрел не остановил действия ратников. Прежде всего, те подняли дреколье, разлили горючую смесь в двадцати-двадцати пяти метрах ото рва равелинов.

Я первоначально не думал вообще идти на передовую, посчитав, что нужно больше руководить, чем лично участвовать в рубке. Но так и не придумал эффективного способа руководства двумя равелинами, расположенными на разных сторонах города. Кроме того, поговорив с сотниками и некоторыми авторитетными десятниками понял, что они вполне понимают задачу и не требуются в няньке. Поэтому приготовил две веревки с кошками, чтобы спуститься по той крепостной стене, где будет нанесен главный удар.

Первыми в бой пошли толпы балтов, которые бежали с фашинами, чтобы закидать ров. Они то и получили такой отлуп, что вряд ли половина смогла уйти, однако свое дело они частично сделали и уже были участки рва, которые были вполне заполнены как хворостом, так и телами убитых. До рвов равелинов же добежали единицы балтов с фашинами.

Заприметив места, где ров был заполнен, и определив направления большего количества воинов противника при помощи бинокля, я скинул две веревки, и с Бером спустились по стене к южному равелину.

Приняв командование, я приятно удивился увиденному. Еремей, который был всегда нескладным командиром, очень бойко отдавал приказы и успевал, казалось везде. И как в нем это проснулось, и почему я не заприметил ранее?

– Корней, ты головой будешь? – подошел ко мне командующий обороной равелина Алексей, Еремей же был его заместителем.

– Не, я якоже ратник, – ответил я, посчитав, что нельзя собой заслонять всех, тем более, что вот так, в стрессовых обстоятельствах начинают раскрываться способности Еремея.

– Добре, – ответил старший сотник и продолжил наблюдать за Еремеем. Несостоявшийся бретёр, ближник Василько, на мой взгляд, взял грамотную тактику – поручать подчиненным командование, но пристально наблюдать за их действиями.

После попытки завалить рвы, в атаку пошли уже все массы осаждающих. Впереди рысцой с лестницами шли балты, немецкие же кнехты держались чуть позади. Даже для практически бесправных севров, которые и составляют ядро рыцарской пехоты, былты были людьми «второго сорта». Некоторые из наступающих противников были с крюками и веревками. Скорее всего, именно крюками они собрались растаскивать доски на равелинах. Виднелся вдали и сооруженный массивный таран с крышей и огромными цепями, удерживающими на весу массивное бревно в полтора обхвата, чуть спереди заострённое.

Пока бежали к крепости пехотинцы, рыцарская конница начала выстраиваться в боевой порядок. Это было не построение свиньей, рыцари стали в плотную колону по три. Вероятно, именно такой колонной они рассчитывали входить в ворота крепости. Явно защитников крепости захватчики недооценивали, если хотели, как на параде идти в город.

Через минуту я услышал принятую у нас команду «бой» и в сторону наступающих пехотинцев полетели стрелы из дальнобойных составных луков. Лучников было немного, но вот луки были в достатке, поэтому даже арбалетчики участвовали в обстреле из луков, пусть и сильно уступали в скорости и качестве обстрела врага. Однако, стрельба по площадям не может принести ощутимого результата, если только противник не сильно скучен. Тем не менее, с десяток приближающихся фигурок выбыли из строя и были скорее ранены, чем убиты. Следующий залп, последовавший через двадцать секунд, взял уже большую жатву.

– Самострелы! – скомандовал зычным голосом Еремей, когда балты приблизились уже к ста метрам от вала.

Сто метров для самострела, возможно, предельное расстояние, если есть намерения не только, чтобы болт долетел, но и имел достаточный ударный эффект. Конечно, в данном случае многое зависит от натяжения, материала изготовления арбалета, и мы старались делать их с большим натяжением, но на стальные конструкции еще не перешли, даже прототипа не сделали – ждем улучшений качества и увеличения объемов производства стали.

Плотные слаженные выстрелы арбалетов скосили практически треть первой волны наступающих. Балты ускорились и устремились выполнить норматив по преодолению «стометровки» с препятствиями. Момент выбрали противники вполне грамотно – перезарядка арбалетов не быстрое дело. Но они не учитывали фактора арбалетов из будущего с быстрой перезарядкой и большой силы натяжения при угле пластиковой конструкции. Таких арбалетов было в равелине пятнадцать. Быстрота выстрелов практически уже в упор даже полтора десятками арбалетами унесла жизни не менее трех десятков балтов, были моменты, когда болты, попадая в мягкие ткани живота, теряя убойный эффект ранили еще сзади бегущего противника. Но это было возможно только с бесдоспешными.

Между тем, наступающие добрались до рва и начали его преодолевать. В это время со стен крепости сделали первый выстрел, который пришелся в середину надвигающейся толпы.

Однако, начавшийся обстрел еще и со стен, не смутил врагов, и балты демонстрировали вполне хорошую слаженность в действиях. Быстро делились на небольшие отряды, где один цеплял крюки на защитные дощатые стены на равелине, когда другие быстро и слаженно начинали тянуть веревку, стремясь обрушить секцию. Многие гибли под плотным огнем арбалетов и луков, но продолжали свою работу. Я сам уже поменял второй магазин в пистолете и взял арбалет одного из погибших защитников равелина. Болты снял с того же воина и судорожно передергивал рычаг, взводя оружие.

Практически одновременно, с разницей в секунду свалились три секции защитных дощатых стен и обнажили проходы вовнутрь укрепления. Ударные отряды кнехтов, которые были на расстоянии ста пятидесяти метров от равелина, под прикрытием щитов начали движения. Это были сплоченные, сомкнутые ряды, ощетинившиеся копьями. Подойдя к стене, в семидесяти метрах от русичей, плотная стена немецких пехотинцев разомкнулась и вперед на шаг вышли вражеские арбалетчики, которые выпустили свои болты по защитникам, при этом умудряясь зацепить и своих же союзников.

– Пешцы! – прокричал Еремей и до этого сидящее за щитами воины с бердышами стройно встали и, разбившись на три отряда, начали движение в сторону схватки, куда уже прорвались наиболее отчаянные из балтов.

Слитным натиском русичей и их союзников все вбежавшие на укрепления противники были отброшены, а наши рассеянные арбалетчики начали активно выбивать врагов. Многие стреляли упором лежа, что позволяла делать рычажная конструкция арбалетов.

Однако, когда подошли кнехты, ситуация начала меняться не в нашу пользу. Работали германцы слажено, делали шаг строем, закрытые щитами, споро кололи копьями. Сверху, со стен стреляли еще интенсивней, но строй противников не распадался. И вот встретились в лобовую пешцы и наши ратники оказались менее подготовлены для такой сшибки. Строй держали слабо, слитно не били, даже периодически мешали друг другу, размахивая бердышом, используя его только как топор. И только не прекращавшаяся стрельба арбалетов не позволяла окончательно опрокинуть русскую пехоту.

– Сулицы! – прокричал Алексей и из задних рядов в сторону врага полетели метательные маленькие копья. Серьезного ущерба противнику это не принесло, но строй дрогнул, и задние ряды наседающих кнехтов свались в кучу, расстроив строй. Немцы сразу же стали смыкать свои ряды, но особенно отчаянные рубаки из русичей бросились внутрь построения кнехтов.

Началась свалка и я рванул вслед своей пехоты. Сабля и доспех сразу же показали свое преимущество. Уже через секунду, как я оказался в гуще сражения, почувствовал чувствительный толчок в грудь. Копье не пробило доспех, но лягнуло сильно, я же попытался перерубить древко копья, чем только выбил его из руки врага, после чего резким выпадом вогнал клинок в горло германца. Замах, уход от копья вправо и в лучших традициях самураев рублю сверху вниз противника. Сабля задевает шлем кнехта, но оставшейся динамики удара хватает, чтобы прорубить ключицу. Замах! И нет соперника рядом. Бер так ударил своим мечом еще одного кнехта, что наполовину разрубленное тело кнехта отбросило на рядом стоящего его соратника, который упал под тяжестью собрата по оружию. Еще секунд пятнадцать и возле нас с Бером уже не было противников.

Делаем пять шагов к месту отчаянного сопротивления троих русичей против напирающих шести противников. Выпад с замахом и один враг остается без ноги. Краем зрения замечаю, как еще один немец в прямом смысле взлетает к небу. Работает машина смерти с именем «Бер». Русичи воспряли духом и уже сами пошли в атаку, зарубив троих.

Сзади раздался возглас:

– Князь, князь!

И тяжелая конница, вышедшая из крепости, ударила вражеских пехотинцев во фланг. Дальше было уже избиение оставшихся нападающих, превратившихся из охотников и дичь. Первыми побежали балты, которые все еще сражались на флангах строя пехоты рыцарей. К чести германцев, они, разделившись на отряды, ощетинились и попытались выставить копья против конницы князя. Однако, древковое оружие такой длины не могло остановить лавину тяжелой конной рати, для этого еще могли использоваться длинные пики, но их у кнехтов не было.

Германцев начали сминать. Избиение продолжалось еще минут пятнадцать, когда германцы, наконец, побежали, а вслед им устремились болты и стрелы. Конница же стала разворачиваться, и я увидел, что выстроенная в «свинью» рыцарская кавалерия начинает разбег в сторону крепости. Вот они вошли в зону обстрела, и крепостные катапульты отправили камни навстречу вражеской тяжелой коннице, выбивая рыцарей с коней. Князь что-то прокричал и русичи устремились вперед. В это же время с дикими криками с правой стороны к нам устремились балты, успевшие перегруппироваться и унять панику в своих рядах.