Текст книги "По грехам нашим. В лето 6732 (СИ)"
Автор книги: Денис Старый
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Припустил коня и поехал специально через толпу, которая споро расступалась перед моим конем, позади в пару метрах ехал Юрий. Уже удаляясь, я услышал, что люди стали убеждать друг друга, что не зря пришли боярин их услышал, а значит и месть будет. Кто-то даже предложил собирать всем миром серебро на поход.
Похоже, идти на марийцев – вынужденное решение, которое будет принято под давлением. Со всех сторон не поймут, и потеряю, и авторитет, и влияние на людей, которые начали мне верить, прочувствовав более сытую жизнь, но это доверие все равно шаткое. Ермолай не поймет точно, возможно, жажда мести станет тем фактором, который его вообще будет держать в этом мире. Воинское сообщество также ждет мести. И как себя вести? И великий князь далеко. Вот Атанас мог бы дать некоторую информацию по позиции Булгарии. Именно это волжское государство и сковывает, в некотором роде, возможные действия. Если рассматривать готовность к походу, то и вооружения хватает и скоро прибудет остальное войско, да и бояре, чьи поместья так же подверглись нападению, не останутся в стороне, если ответственность за решение буду принимать я. О мотивации я даже не говорю.
В любом случае нужно принять сложное решение. И тут мне в голову приходит замечательный инструмент, который частично переложит ответственность за решение на других. Парламент. Нет, ну не говорильню с полномочиями, но только для того, чтобы выслушать мнение людей. И вырисовываются группировки. К примеру, воинская из пяти сотников, два голоса отдать ремесленникам, два крестьянам, да еще голос строительным артелям, которых пока одна осталась и ставит новую деревню на окраине земли, но и при массовом строительстве обещались переехать и другие артели. Вот только право вето с запретом на любые решения должно быть обязательно у меня.
Какие плюсы у этого проявления демократии? Ну, к примеру, выпуск пара и негатива, чтобы не накапливался и не доходил до прямого неповиновения. Также позволит более оперативно реагировать на чаяния и потребности людей. А люди должны быть довольны и богаты, тогда и я не буду нищенствовать. Налог от богатого человека всегда больше, чем от нищего. Да и в этом времени есть два главных ресурса – земля и люди, которые эти земли обрабатывают. И чем больше людей – тем лучше, больше дохода.
Что еще в демократии при возможности использовать механизмы манипуляции? Это иллюзия, что решение принимаются всеми людьми. К примеру, нужен поход – дайте серебра на воинов. Школу ремесел открыть – убедить, что это им самим нужно и ввести налог на образование. Да и масштабные проекты всем обществом легче реализовывать.
А в перспективе еще и серьезный торговый флот с намеком на военный. Вот поставить на когг пару пушек – и боевой корабль. Артиллерия – истинная вундервафля, которая изменит историю этого мира. Создать мушкеты или там аркебузы кажется более сложным, чем пушку отлить, но это на современном этапе. Скорее всего, эти изобретения вряд ли смогут потеснить арбалеты и луки, а принцип кремневого или там колесцового замка я не знал, литература на эту тему имеется, но опять же в контексте артиллерии. А если учитывать переобучение воинов, то еще долго буду думать стоит ли вводить такие изобретения. Вот только не оставляет в покое понимание, что и с примитивным огнестрелом европейцы громили всех лучников уже в XVI веке.
Так что элементы демократии возможны, но при том, что развитие экономики будет постоянным, как и военные победы. Ну а, если остановимся в своем развитии, то и деспотия не спасет, только усугубит. При делегировании ответственности за решения можно найти оправдания неудач. Только вот состояние и в целом финансовое благополучие стабильно и растет. Главная же неудача – это нападение на поместье и город, следовательно, нужно купировать подобные угрозы и даже без согласия князя. В конце концов, мы защищаемся, а булгарам должно быть крайне невыгодно воевать «по взрослому» с Русью, когда монголы на границах. Решено – месть и прогрессорство!
Бог войны
Глава 17. Бог войны
Мы подъехали к кузне, или можно было уже сказать сталелитейному цеху. Это была не одна кузнечная мастерская, а целый комплекс, включающий и мастерские литья, и две оружейные, и сельскохозяйственного инвентаря, ремонтная. Весь комплекс занимал больше места, чем вся моя усадьба, причем была очевидной явная теснота сооружений и складов.
Открыл калитку и вошел на огороженную территорию. Ни охраны, ни замка на калитке не было. Заходи, кто хочет! Тут такой секрет, что позволил бы любому государству стать богатейшим и сильнейшим, как-никак, а технология опережает развитие мира на четыре века, но… Обязательно нужно организовать посты охраны, если сам начальник не озаботился. Видать, всех своих работников на митинг погнал. Тут и минусы от демократии на лицо – пока все заседают, что бы заседать – работа стоит. Вот только плюсов больше. Делегирование полномочий при сильной власти головы системы, на мой взгляд – правильно. По крайней мере, лучшего из известного мне худшего – не вижу.
Домна стояла без работы, однако в сарай рядом с ней был набит углем. Не нужно было и спрашивать у Дарена, почему так произошло. Знаю нашу главную проблему – отсутствие руды. Руды для плавки крайне мало, как приходят купцы с рудой – сразу начинается работа, местную тоже добываем, но ее качество плохое. И ладно низкое качество – нашли, как с этим бороться, да и получаемая не самая лучшая сталь из местной руды идет на инвентарь, вот отряжать на добычу руды целую артель – расточительно. Но у меня уже возник план, как решить эту задачу. Можно платить какие-нибудь копейки за пуд руды. Вон, в районе Лесного поселка есть заболоченные места, и руда там какая-никакая, но имеется. Могут и подростки подзаработать. В любом случае, объявлю народу о таком деле.
Пока я осматривался, прибежал, запыхавшись, Дарен с пятью своими подручными. Такой вот марш-бросок сделали из усадьбы до мастерских – а нечего манифестации организовывать!
– Сколько уклада сладил? – спросил я сходу, когда Дарен только подбежал.
– Так, енто, вот три десятка пудов и чатыре аще, – ответил кузнец.
– Мало, – задумчиво сказал я.
– Так руды нема, – кузнец развел руками. – Косы да плуги з лопатами, аще топоры ладим.
– Скажи усим, кабы руду несли, а за кожны пуд руды две куны дам, – высказал я задумку Дарену.
Кузнец начал чесать бороду, что-то бормоча, видимо подсчитывал. Вот только не понять, от куда он исходные цифры брал. Нету же ясности сколько руды принесут поселенцы. Заработать лишнюю вереницу, или даже куну захотят многие, особенно после окончания основных работ на полях. Такой заработок уже был – это сбор ягод, в меньшей степени грибов. Даже малые дети бегали в лес с кошиками, а после сдавали в усадьбу ягоды. Я же эти дары леса перерабатывал в алкогольные напитки и варенье. Пока с добавлением меда, но надеялся после сбора урожая сахарной свеклы уже иметь сахар.
– Много пять веверица, вот три за три пуда – то добре буде, – сказал, наконец, кузнец.
– То одна веверица за пуд. Добре, токмо уклада треба много, апосля страды на полях, токмо зброю ладить будешь, – сказал я и с удовлетворением увидел понимание у кузнеца.
Мается без работы деятельный мужик. А когда загрузится делом, так и мысли всякие воинские из головы выветрятся. Ему не воевать, а ковать победу нужно. Кузнец уже стал незаменимым и освоил такие знания, что хоть самого на цепь сажай. Правда, Яндака не остановила и цепь. И вообще, на Дарена есть планы и большие. При условии договоренностей с великим князем, что пока не получается, он станет главным наставником княжьих кузнецов в деле выплавки металла. В этом мастер уже намного грамотнее меня, тем более что он практик и уже многие процессы определяет «на глазок», тогда как мне нужны были бы измерительные приборы.
– Пушку покажи, треба до стекольщиков да до мельницы идти, – сказал я и увидел мечтательную улыбку у кузнеца, который выпрямился и стал выглядеть гордецом, на лице возникла самодовольная улыбка.
Ранее за этим человеком никогда не замечал горделивости и чванства. Видимо, он так уверен в своем изделии, что рассчитывает меня поразить. Посмотрим, как там дело, а то Дарен уже считает себя чуть ли не Гефестом.
– Так за околицей у версте вона, били седмицу тому как. Так вона якоже гром небесный громыхает. Токмо сера чуется там, якоже вельзевулово зелье, – последнее кузнец произнес шепотом, наклонившись к моему уху.
Вот не хватало мне еще обвинения в сатанизме. Невольно даже подумалось, что был бы жив отец Михаил, так точно зачислил бы меня в пособники дьявола, даже пожертвования и строящаяся церковь, в большей части на мои деньги, не спасла бы. Эту проблему нужно как-то решать. И сразу пришла в голову идея пригласить в гости Даниила, который толи Заточник, толи Затворник. Этот служитель культа показался прогрессивным, он должен понять перспективу для защиты богоугодной Руси. Решено – если в ближайший день, наконец, не появится Жадоба и Шинорой с флотом, то обязательно отправлю кого другого к монаху. Думается, что будет, что еще ему предложить.
Вообще, я боялся церкви в деле совершенствования оружия. Сохранить в тайне не получится, и обязательно возникнут вопросы о продаже души дьяволу, или обвинения в колдовстве. Церковь на Руси не имеет такого влияния, как в католических государствах. Православие по греческому образцу – это непрямое подчинение церковной власти императору. На Руси, при определенных особенностях, князья имеют больше возможностей, чем церковники. Поэтому главное – это найти общий язык со светской властью и не сильно раздражать церковь, чтобы та не пожаловалась тому же князю.
Не распаляясь на лишние разговоры, двинулись к околице поселка и дальше к полигону, ну, по крайней мере, небольшому оврагу, который пока использовался как полигон.
Пушка, которая предстала перед моими глазами, была красива. Нет, никаких украшений в виде декоративного литья на стволе, как в изделиях XIV– начала XVII веков, не было, но пушка все равно была изящна и поражала воображение своей мощью, гением воинской мысли. Не мы гении, но вот русские оружейники, которые создали пушку, наводящую ужас на протяжении всего XVIII века на всех врагов империи, точно были гении. Даже на Бородинском поле именно эти гаубицы били француза. Ведь гениальное просто. Нужно было только правильно отлить орудие с конусной каморой и все – дальность больше в два раза. Конечно, не все просто и к подобным решениям и технологиям шли год, были и неудачи, но вот сейчас она – богиня войны – передо мной.
Я, увлекаясь некогда реконструкцией времен наполеоновских войн, немного знал конструкцию, как и тактико-технические характеристики. Главное, что отличало единорог, как называлась пушка, к созданию которой мы и стремились – это конусная камора, которая обеспечивала правильное положение заряда при досылании пробойником. Это пока еще пушка с массой ствола в сто двадцать один пуд. Не получилось пока подойти к номиналу весу в сто двенадцать пудов, как это было в 1747 году. Тем более не получалось и создать и облегченный вариант единорога, но почин есть. Главное, чтобы стреляла, и не разорвался ствол на первом выстреле.
Я не заметил, как за моей спиной ковыляли со связанными руками понурые люди с узким разрезом глаз. Именно они вышли вперед, вытянув руки. Сам Дарен развязал руки пленникам и прикрикнул, со словами, которые, если убрать не цензурные звучали бы: «Быстро делайте, боярин смотрит!»
– То кто? – спросил я у главного кузнеца.
– Так то тати, что напали на нас, а мы полонили их, вот и бахают воны з той граматы, – ответил Дарен.
Стало ясно, что создатели пушки все еще боятся своего творения и привлекают смертников для выстрела. Не совсем гуманно и там всякие Женевские конвенции, но я одобрил такой подход. Мне жизнь не только мастера, но и любого жителя поместья важнее, чем те, кто преступил все грани и убивал женщин и детей.
– Не бахают, а стреляют, Дарен, – сказал я, наблюдая как пушку заряжают.
В дуло засунули картуз с порохом, который пробили через запальное отверстие, насыпали в отверстие порох и все прыснули в стороны. Остался один пленник, который, трясясь, смотрел с надеждой на Дарена. Я, приметив, что длинный пальник, по сути – факел на древке, находится в стороне от пушки, подошел. Подошел к орудию и осмотрел. Ни трещинок, ни каких-либо иных дефектов не усмотрел и решил покуражиться.
В голову вдруг пришло послезнание, как царь Петр I, не самый великий, на мой взгляд, правитель, требовал от производителей пушек, чтобы они лично стреляли из своих изделий, проверяя качество. Тут же ситуация другая – плохое изделие и тот, кому должны быть благодарны за сытую и интересную жизнь, погибнет.
– Ужо стреляли? Прочистили пушку апосля? – задал вопросы я.
– Так, – ответил испуганный Дарен.
Я же, под ахи и вздохи немного подбил пушку, забрал пальник у пленного и сам подпалил.
– Бах! – от грохота заложило уши, я даже забыл закрыть их и открыть рот, но контузии, даже оглушения не было.
– Боярин, ты якоже, по здрову? – выкрикнул Дарен.
– Посчитай шаги, куда ядро прилетело, – перебил я кузнеца. Некоторая оторопь быстро сменялась щенячьим восторгом.
Все собравшиеся «повылазили» из-за деревьев, которые использовали как укрытие и смотрели на меня благоговейно. Я так понимаю, что боятся этой вундервафли все и набрать артиллерийскую обслугу будет крайне сложно. Вот еще проблема из проблем, которую решить будет сложно.
Через некоторое время узнал, что ядро улетело на полторы тысячи шагов. Это было маловато. Такая конструкция и на все три тысячи может стрелять. Да и ствол чуть потеплел. Можно увеличить заряд пороха, как и пересмотреть сам его состав. Последнее – самое сложное, пороха еще перед походом в Юрьев я сделал мало, по моим подсчетам не более, чем на двадцать выстрелов. Да и качество его вызывало сомнение. В селитрянках постоянно собирается и выпаривается селитра, вот только таких селитрянок мало для использования артиллерии, да и только один человек собирает, а я уже сам смешиваю все составляющие. Да и нужен человек, верный человек, чтобы сам пороха составлял. И где такого найти? Не знаю! Если только обучить молодых – они лучше впитывают знания и часто лишены разных предрассудков.
С порохом – беда! Те запасы серы, что привез мне булгарский купец, крайне малы, и даже еще один заказ на подобный товар не решит проблемы. Я уже думал выходить на венецианцев с этой проблемой, чтобы они привезли ингредиент, запасы которого имеются на Сицилии, но вот их действия на сегодняшний день ставят крест на торговых операциях. Придется отправлять Гильермо и Франческо в родную для них Геную, чтобы они и организовали доставку серы. Шаг рискованный – их контракт заключен на два года и я могу потерять и деньги и наемников, но нужно рисковать, да и кормить генуэзцев зиму и весну, когда никаких боевых действий не планируется, не очень то и хочется. А так, пусть еще наймут такой же отряд – хорошо они проявили себя.
Еще проблемой в кузнечном и оружейном деле – отсутствие марганца. Знаю, что его добавляли, но, как и в каких пропорциях – без понятия. Но главное – я без понятия, где находится тот самый марганец. Как я не спрашивал Атанаса, но он не мог понять, что именно мне требуется, несмотря на то, что в Булгаре консультировался с каким-то знатоком, что и продавал купцу серу.
Но вот, что точно – артиллерии быть!
Уточнив, что пороха осталось на десять выстрелов, дал распоряжение, чтобы Дарен делал срочно вторую пушку, и выдал ему десять гривен, чтобы уже кузнец распределил на всех, принимавших участие в создании «оружия победы». Кузнецу же дам пятьдесят гривен – целое состояние на сегодняшний день.
Мирское и духовное
Глава 18. Мирское и духовное
Следующий на очереди большой инспекции был мельник Демьян. Тут я столкнулся с мольбой от мастера и коммерсанта. Суть ее была в том, что одна мельница не справляется со всеми заказами, уже на ноябрь формируются очереди. Работает вся семья и бывает, что и по ночам, но никак не успевают. Демьян уже и сам готов ставить еще одну мельницу с водяным колесом, а подросший сын может и работать на ней, да и готов троих-четверых работников на достойную плату взять. Я же почесал затылок и задумался о налогах. Не мало ли я беру, что мельник за один год уже накопил денег на самостоятельную постройку новой мельницы.
– Так и ладь ту мельницу! – не выдержав словесного потока, чуть не закричал я.
– Так, Дарен то нужон и плотники, а енты увалень усе на тя говорит, что боярин наряд даст – и вон сладит, а коли не – то и не сладит, – уже молящим тоном, словно ребенок клянчит сладость, сказал мельник.
– Ты, Демьян сына свого поженил? Не? А Дарен дщерь свою? Також не? Так и радейте, а я супротиву не стану, – ответил я, а Демьян осмотрел своего сына с головы до ног и улыбнулся своим мыслям.
Хороший получится союз двух важных ремесленников. Тут, чтобы не спелись, да не стали той несистемной оппозицией, о которой так любят говорить в XXI веке. Человеку же сколько ни дай – все мало. Это пока в работе и заботах, так и думать нечего, а после могут найти и всякие обиды. Ну, или я уже вижу черную кошку в черной комнате, а ее там и нет.
Уже направляясь на дальние рубежи своих владений к Крече, что был главным пчеловодом, я почувствовал себя сводником несовершеннолетних. Уже начал избавляться от, как мне сейчас кажется, предрассудков будущего – пока восемнадцать не стукнет – ни-ни. Тут все иначе. Сыну мельника, как я помню, лет шестнадцать-семнадцать, дочери кузнеца, которая старшая, лет пятнадцать и ведь сговорятся два ремесленных олигарха. А там, по-родственному и мельницу поставят.
А в целом, деловой Демьян, не спешит отдавать всю мою долю в производстве муки, что позволяет ему прикрываться, так сказать, государственным заказом, чтобы еще больше заработать на повышенных тарифах. Так же и копит деньги на расширение производства, а уже с двух мельниц он вообще развернется. И ведь прав мельник, людей, несмотря на нападение, только прибавится, так как на подходе большой караван с несколькими сотнями, да и из-под Городца Радилова по осени собираются прийти девять семей. Это те, кто сообщил об этом, прислав посыльного. Еще люди придут и с Жадобой. Многие сядут на землю, получат новое зерно, культивированное из лучших семян XX века. Вот и увеличится роль мельницы, которая всяко лучше измельчает зерно, чем любая ручная.
Неспешная дорога благоволит к мыслительному процессу и я, осматривая убранные поля вдоль дороги, размышлял. Прежде всего, пока отсутствует проблема земельными площадями – вырубай лес, как это сейчас называется «лядить», да и обрабатывай его. Вот только скоро упремся с одной стороны в болото, а с Запада выйдем к озеру. И станет только два направления расширения территорий, причем так же проблемные.
А еще не хватает рабочих рук у ремесленников, которые вовсю привлекают подростков для подсобных работ, вот только я требую от мастеров, чтобы те обучали своих работников. Пока получается принцип Ланкастерской школы, когда ученики обучают друг друга, так как мастера перекладывают обязанность обучения на своих учеников и подмастерьев. Уже после сбора урожая начнем строить ремесленную школу, где я планирую открыть отделения металлургии, стекольное, гончарное с перспективой изготовления фарфора, ткацкого и купеческого. На каждом отделении от десяти до двадцати учащихся. Купеческое будет готовить приказчиков, кладовщиков, бухгалтеров. Я планирую стать серьезным купцом. Упор на продажу другим гостям не оправдывается. За последний месяц только три ладьи прибыло для торговли. И это, казалось, немало, но уже сейчас объемы производства позволяют увеличить торговлю в десять раз. Осталось только подчитать средства на такую школу и возможности прокормить учеников, пусть они и будут частично участвовать в производственных процессах. И выбор между запланированным расширением воинской школы и создание ремесленной, пока за военным направлением.
Из производств, которые планирую запустить, но никак не решаюсь – бумага. Уже полгода собираем за бесценок от населения тряпичную ветошь. Благо, прядильные станки работают исправно, и пряжи уже скопилось очень много. Каждая хозяйка может взять себе пряжи на две рубахи или кафтана или еще чего, но пошить одну для себя, вторую отдать на склад. Можно задешево и купить пряжу. Однако, недавно пришлось поднять цену. Повадились крестьяне покупать, считай, по себестоимости, как своим, пряжу и вести ее в Суздаль или Городец Радилов на продажу. Нельзя недооценивать предприимчивость людей – лишний раз убедился я.
Как бы ни продуктивно работал прядильный цех, но проблема в создании ткацкого станка остается. Три раза пытались даже по послезнанию создать ткацкий станок, не получалось. Потратили на это месяц перед моим отправлением в поход, отвлекли от производств и плотников и кузнецов, а Никифор, которого я про себя уже Кулибиным называл, двое суток был без сна, никак не мог сообразить, как «это вот с этим» работать должно. Пришлось его подпоить и на этом заморозить идею ткацкого станка, но узрев количество шерстяной нити на складе прядильного цеха, нужно срочно вновь начинать мозговой штурм.
Креча встретил меня в крайней степени приветливо. Вот если бы не моя феноменальная регенерация, остался бы. Такие меда и пиво у пасечника, да и места поспать хватает, что и на сутки попьянствовать остановиться можно. Признаться самому себе – только Божана и необходимость навестить Агафью Никитишну и остановили.
Бортник жаловался на сбыт своей продукции. Воском, медами, даже дегтем заполнены все амбары Кречи. По словам бортника, такая же ситуация и у его сына. Нужды всего поместья, как и города, они удовлетворили, разделив, так сказать, рынок, но, а дальше – никак. Подумывают уже и о том, чтобы отправиться в Суздаль, или Нижний Новгород, а то и в Булгарию торговать своим продуктом. Купцы же, которые приезжали, давали крайне малую цену даже за столь необходимый товар, как воск.
– А скажи, Креча, кольки сынов маеш? – спросил я.
– Так один – то муж ужо, – начал перечислять пчеловод, но я его перебил.
– Вон гнездо свое вьет, ты скажи про сынов, что не ажанилися? – сказал я, взяв очередную ложку великолепного меда.
– Так три сыны, да две дщери, все отроки ад десяти летов, да шашнаццати, – как то даже горделиво ответил отец.
– Так, аще у зиму ледить нет чего, а царква у нас буде добрая, храмы у Владимире, Суздале, Растове, Городце, Новгороде Нижнем строят, – продолжал я, пытаясь вывести на собственные умозаключения пчеловода. Такая игра в Сократа.
– Пораду даешь, кабы свечи ладили? – радостно сказал Креча с интонацией ребенка, отгадавшего сложную загадку.
– Так, воска много, у зиму можливо ладить свечи, а торговать их па ледосходу. Коли так, то и сладим приспособы для тя, кабы сподручней было ладить свечу, – включил я лекторский тон, а Креча просиял после упоминания «приспособы». – А також жир свиной дам, да пеньки.
То, что пасечник так радовался, объясняется тем, что о преспособах в народе уже живет поверье – как только какое изобретение попадает в руки ремесленнику или крестьянину, то тот обязательно начинает богатеть, или, по крайней мере, сытнее жить. Свечи же, которые я видел, в этом времени были неказисты. Создать цилиндрическую форму для отливки свечей было не сложно и удивительно, что подобное изобретение появилось только в XV веке уже той истории, которой не будет. Можно добавлять и жир, благо свиноводство выходит на новый уровень, начинаем изготовлять ветчину, что в XXI веке называлась «прошуто» или «пршут». Производство сложное, долгое, но и мясо имеет высокую сохранность.
Вот и предложил я Крече создать такое производство, обещая, что направлю Никифора на пару недель после того, как сам распишу немудренный процесс изготовления свечей, да подберу состав на основе селитры, чтобы пропитывать фитиль в свечах. Что же касается меда, то третью часть готов сам выкупить, как у Кречи, так и его сына. Мед собирался пустить на самогоноварение. Да и поддержать бортников нужно серебром.
Вот только и эти решения способны лишь убрать часть проблем, но не предполагали развитие. Опять же, нужна торговля и масштабная. Без сбыта продукции – никак. И ярмарки тут не могут быть панацеей. Только собственный торговый флот и свои купцы, возможно на паях. Корабли есть, вот людей нет! Торговать не каждый сможет, тут нужна сноровка или же врожденная жилка, ну и маломальское образование.
Последними, кого из ремесленников решил посетить – стекольщиков. Я оттягивал этот момент, так как после бегства Вацлава Яндака, опасался за производство зеркал, да и стекольного полотна в целом. Боялся прийти и услышать, что ничего не получается и не будет. После моего отъезда на склад не было отгружено ни одного зеркала. Было стекло, посуда стеклянная, но нужнее зеркала. А стеклянную посуду продавать тогда, как и если марганец добуду, чтобы красить ее.
На подъезде к огороженной мастерской стекольщиков меня встретили двое стражников из воинской школы. Ранее они должны были охранять, или даже стеречь Яндака, оказавшегося строптивым. Однако, решил, что каждое инновационное производство требует охраны, а новикам не помешает практика несения службы.
Стражник меня пропустил. Въезжая на территорию стекольной мастерской я аж пошатнулся. Резкий, пронзительный крик, типа «Ура!» разнесся по округе. Я спешился и устремился в ремесленную избу.
– Что за звон? – спросил я спрашивая у всех собравшихся.
В центре стояли двое молодых человека, которых окружали еще четверо и все улыбались и радовались.
– Боярин, – сказал один из парней, стоящих в центре помещения и все остальные поклонились.
– Так что за крики? – переспросил я.
– Так зеркало сладили, боярин, доброе зеркало и без господина Яндака, – ответил тот же парень. Остальные молчали, с чего я выявил лидера в мастерской.
– Так Яндак и не говаривал вам якоже ладить зеркала? – недоуменно спросил я.
– Господин завсегда сам ладил, мы токмо стекло варили, – ответил парень.
Я призадумался. Ну как было не рассмотреть такого проходимца. Уже то, что он бежал и от отцовского ремесла, да и «кинул» византийского мастера, потом непонятные отношения с венецианцами. А я ему доверил такой секрет, что обогатит любого в этом мире. А этот авантюрист, вопреки всем договоренностям не рассказывал процесс изготовления зеркал своим ближайшим помощникам. Могло насторожить и то, что еще два мастера стекольных дел, некогда присланных из Владимира, отказались работать с Яндаком и стали производить стеклянную посуду, прежде всего бутылки для алкоголя.
Вот везучий я, но как администратор слабый. Не понять, что на самом секретном объекте не выполняется
– Кто таков? – спросил я у парня.
– Заяц, сын рядовича Милонега, – сказал парень и опустил голову.
Он ожидал, что я как-то обрушу авторитет парня, из моего тона могло так показаться, но решение было противоположное. В любом случае искал молодого мастера с задатками и организатора.
– Заяц, быть тебе мастером стекольных дел и ответ держать за мастерскую и над всеми головою быть, – торжественно произнес я.
Парню так же объяснил, что он отныне секретоноситель и никуда не может уезжать без моего позволения. Зеркала и стекло ладить, не переставая и по всем вопросам напрямую обращаться либо ко мне, либо к тиунам. Так же дал ему шесть гривен премию за то, что смог организовать производство зеркала без пропавшего проходимца. Дал бы и больше, но с собой больше не было. Сел в седло и отправился дальше.
На протяжении всего вояжа, Юрий молчал, но я примечал его как понимающие взгляды, так и вопрошающие. По пути до овощехранилищ я объяснял сыну, что именно хочу от тех людей, которых посетил, и какие выгоды будет иметь наша семья.
На первом овощехранилище я продемонстрировал свой гнев.
– Томаты гниют, картошка на солнце зеленеет, пошто раздор чините? Сечь вас треба? Где Мышана? – кричал я.
После выплеска эмоций, усилившегося от увиденных пожелтевших огурцов, стал объяснять, что и как делать. Выяснил, что соли нет и те, кто и должен был солить огурцы и помидоры были направлены на другие работы. Вот она «бестолковость» во всей красе. Соли еще по первому ледосходу закупили четыре тонны, а еще с прошлого года оставалась. По самым амбициозным подсчетам урожая, должно было с лихвой хватить. Но сейчас все поместье ждет посланцев из Суздаля и Владимира с солью. И мясо не коптиться и не вялиться и рыба и овощи без обработки на зиму. Еще один урок, что соли всегда должно быть больше, чем много.
Пока распылялся на нерадивых работников, приехала Мышана. Именно приехала на телеге, но выглядела как царица в золотой карете. Потрепанная, конечно царица, да и с боязливыми, но счастливыми глазами. Я понял, что вновь не обошлось без участия Андрея.
– Мышана, то, что Андрей повертался – то добро, токмо треба и работать. Пошто овощи гниют? Пошто соли не принесли? – распекал я управляющую.
Мышана понурила глаза и отвечала только в стиле «виноват, исправлюсь». Уже позже, когда я все же посетил другие склады, увидел, что работа то была проведена огромная. Десятки бочек засоленных огурцов и помидоров, сваренный томатный соус, отсортированы овощи на свиноферму, промыта сахарная свекла и загружена на подводы. Даже запустили пресс для выжимки подсолнечного масла. Работает и маслобойня и сыроварня. А работники все поголовно отправляются на сенокос в поместья, которые пострадали от нападения и там не успевают скосить всю траву, так же у них закупаем и три десятка коров.
После увиденного и узнанного, да выслушав, сменил гнев на милость. По поводу покупки коров из пострадавших поместий я и сам бы выдал серебро, но хватило и казны тиуна. Я еще по прошлой осени дал по триста гривен серебром каждому тиуну и отрядил пять процентов от всех продаж сельскохозяйственной продукции в казну тиунов, поэтому, как у Макария, так и Мышаны скопилось порядочно производственных денег для покупки и большего количества коров и не бегали за каждой куной ко мне.
Осмелев, Мышана даже слегка пристыдила меня, сказав, что многое говорила утром, когда я на докладе уснул.
Когда я уже собирался уезжать, приехал и Макарий и начался очередной доклад с демонстрацией на натуре.
– Перекажи усе Юрию, – сказал я, указывая на сына. – А ты, сын, увечары перескажешь мне, да измыслиш, яко сладить.
Пусть набирается самостоятельности и видит изнутри все процессы. Сам же я Макарию указал на необходимость сохранить урожай и завтра по утру с докладом обо всех выкладках и проблемах. Обещал, что уже не усну. Да и доклад на месте, на его складах, чтобы там так же показывал, как сберегает каждую картофелину.
