Текст книги "Химера (СИ)"

Автор книги: Денис Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Могла, конечно, – пожала плечами ведьмачка. – Но тогда не было бы так весело, ты не находишь? – Давай где-нибудь пообедаем. У меня с утра маковой росинки во рту не было.

Стоило ей произнести эти слова, как Максим и сам ощутил зверский голод и утвердительно закивал.

Они разместились в тихом уютном ресторанчике и дружно принялись за еду. Заславскому всегда нравились девушки, не стеснявшиеся обедать при посторонних, заказывая то, чего они действительно хотели и в том количестве, которое соответствовало их аппетиту. В этом плане нынешняя боевая подруга была настоящей находкой! Диетами и прочей ерундой она явно не страдала.

– Скажи, о каких идеалах и устремлениях Вика говорил Пьер? – спросил Максим, лениво потягивая кофе из чашечки, когда голод стратегически отступил перед хорошо прожаренными доводами сочного стейка. – Или это что-то секретное или постыдное?

– Если я скажу, что это секрет – ты станешь допытываться вдвое сильнее, – усмехнулась девушка, аккуратно подливая себе зеленый чай из фарфорового чайника. – Кроме того, в этом уж точно нет ничего постыдного. Тебе известно, что Вик – Высший колдун, к тому же достаточно древний, чтобы обладать не самым малым влиянием в "ночном" мире. Власть, как таковая, его мало интересует, а вот стабильное будущее – другое дело. Он занимается поддержанием равновесия сил, пресекает распри между своими коллегами, не допускает излишней жестокости по отношению к простым людям. Это никакой не официальный статус – простая инициатива. Как ты уже знаешь, строгих законов и централизованной власти у нас нет. Вот такое хобби!

– И как успехи? – Максим несколько обалдел и от неожиданной откровенности ведьмачки и от столь благородного занятия своего работодателя.

– По-разному, – уклончиво ответила его собеседница. – "Ночные" ценят свою свободу и независимость куда выше, чем обычны люди. К тому же ты должен представлять, каково это – убедить в чем-то, того же Антона!

Заславский усмехнулся, вообразив себе подобную картину.

– А дело, которым мы сейчас занимаемся, тоже как-то связано с этим равновесием? – осторожно спросил он, опасаясь спугнуть установившуюся приятную атмосферу непринужденного общения.

– Может быть, – Ольга неопределенно пожала плечами. – Когда я была маленькой, он делился со мной своими планами, чтобы я могла наблюдать за тем, как разыгрывается очередная партия. Потом я выросла и однажды Вик позвал меня к себе и сказал, что пора учиться самостоятельности, что теперь он будет не таясь показывать мне все свои действия и описывать действия других сторон, но выводы я должна делать сама. С тех пор прошло уже шесть лет, а я ни разу не смогла угадать, чем закончится та или иная многоходовка. Он как-то видит, чувствует это, а я не могу, – девушка с чувством отпила большой глоток чая и надолго замолчала. – Расскажи мне лучше о своем брате, – произнесла она наконец.

Просьба была такой неожиданной, что Максим как-то стушевался:

– Для подобных разговоров нужны другие напитки, а нам еще работать, – он неуклюже попытался отшутиться, но Баташова лишь загадочно улыбнулась, погруженная в собственные мысли. – Родные братья и сестры часто не ладят между собой! – голос звучал глухо, а слова категорически не желали срываться с языка, но Максим напомнил себе, что он все-таки мужик, а не размазня. К тому же он и так достаточно бегал от проблемы. – Многие даже не общаются во взрослой жизни. То ли это из-за детских обид и дележа игрушек, то ли есть еще какие-то более тонкие психологические причины. Не знаю. Я не специалист в подобных вопросах. У нас все было по-другому и, наверное, это, прежде всего, заслуга наших родителей. С раннего детства нас приучали к тому, что мы двое самые близкие и родные люди друг для друга. Как старший я должен был защищать Сашку и учить его всему, что умею сам. Несмотря на три года разницы, мне никогда не было скучно играть с ним – рядом всегда был верный и надежный друг. Нас даже невозможно было за что-то наказать. Если мы бедокурили – то всегда вместе и, сначала дружно выгораживали друг друга, а если нас все-таки раскрывали… Представь себе, каково это поставить двух сорванцов в соседние углы и объявить им, что они наказаны, – он улыбнулся, погружаясь в приятные воспоминания. – Вместо глубокого осознания своей вины, мы только еще больше развлекались, а поскольку развести нас достаточно далеко в условиях типовой двушки не представлялось возможным, матушка быстро отказалась от подобных затей. – Заславский сделал глоток кофе, достал из пачки сигарету и закурил. Потом покосился на девушку: – Ты не против?

– Как любой некурящий человек, я отношусь к запаху табачного дыма, как к сильному раздражителю, – рассеянно нажала плечами Ольга. – К тому же ты, похоже, куришь какую-то дрянь. Но если тебе так легче – я не возражаю. Не думай, что я не знаю, что такое терять близких и не представляю, как это больно. Впрочем, ты, наверное, прав, если разговор пойдет в том же русле – нам понадобится водка, а лучше хороший виски. Давай продолжим его, когда найдем убийцу Марины и Кати.

– Давай, – согласился Максим.

Удивительно, но его впервые не тяготила перспектива подобного разговора. Возможно, причиной тому было, то, что Баташова ему, в общем-то, чужой человек, которому, как известно проще раскрыть свою душу. А, может быть, все как раз наоборот…

Матвей обреченно опрокинул в себя очередную рюмку водки и занюхал ее жалобно загнувшейся хлебной коркой. Легче не становилось. Волк подозревал, что спиртное плохой помощник в подобных вопросах, но ничего не мог с собой поделать. Он был не в состоянии помочь другу и ему оставалось только два пути: идти в город и убивать всех, кто рискнет криво не него посмотреть или пить в одиночестве, жестко и грустно. Медведь всегда говорил, что следует выбирать путь, позволяющий избежать ненужного кровопускания. Более молодой, а потому горячий и часто не сдержанный Матвей, всегда считал это признаком надвигающейся старости, со всеми вытекающими, но сейчас решил проявить уважение к словам человека, сделавшего для него так много добра. Кто знает, как сложилась бы судьба Волка, если бы он так и не смог заполнить свою Амфору или попал в дурную компанию.

Тотемник набулькал себе еще водки и задумчиво посмотрел на рюмку. Амфора. Сколько проблем она принесла ему и окружающим в свое время. Он ведь по глупости и малолетству даже хотел свести счеты с жизнью, не в силах найти выход из тупика, в который играя и резвясь завела его судьба. Волк шумно выдохнул и выпил.

Из всех возможных видов "ночных" ему посчастливилось родиться самым ущербным. Ведьмы и колдуны всех мастей прекрасно могут жить, даже не подозревая о своем даре и не уставая удивляться, как им везет в делах и любви, почему они никогда не болеют и у них на руках сразу успокаиваются не только свои, но и чужие дети. Пусть жизнь их будет не так длинна и насыщена, но зато в ней будет много-много простого человеческого счастья. Свободные, относящиеся к диаспорам, например домовые или русалки, с рождения знают, что им предстоит. Более того, они искренне верят, что именно этим и хотят заниматься. Пусть они существенно ограничены в выборе пути, но они, как ни странно, и не желают себе иной судьбы. И они тоже счастливы.

Матвей родился с этой треклятой пустой Амфорой. Само по себе это было совершенно нормальное и довольно распространенное явление. Более того, Свободные дети обычных людей всегда появляются на свет "пустыми". Проблема состояла в том, что никто из знающих людей не заметил в младенце потенциального "ночного" и не объяснил его родителям, что и как следует делать.

Мама и папа просто любили его. Искренне и нежно, как все нормальные люди любят своих чад. Вот только вся их любовь не могла заполнить собой ноющую пустоту в душе ребенка. Матвей был крепким и здоровым мальчуганом, но плакал и капризничал больше остальных детей. Сначала его жалели и утешали, а потом, как это бывает, начали ругать. Еще бы! Лежит себе дитя в кроватке, накормлен, напоен, сухой и орет во все горло. Врачи в один голос говорят, что он не болен и это у него, наверное, просто зубки режутся. Но зубки зубками, а спать нормальным людям тоже иногда хочется, поэтому обстановка в молодой семье оставалась напряженной, до тех пор, пока ребенка не "сплавили" в детский сад.

Оказавшись в коллективе сверстников, в окружении множества вещей доступных для всяческого познания, маленький Матвей окунулся в эту процедуру с головой. Он жадно хватал новые знания, но никак не мог насытиться ими. Что ни говори, а российское дошкольное образование никогда не ставило перед собой задачи чему-то научить.

Школа, поступления в которую он так ждал, стала для Матвея жутким разочарованием. Очень скоро стало понятно, что ребенок не имеет совершенно никаких способностей к наукам, причем как к точным, так и к гуманитарным, а одного жгучего желания и неуемного трудолюбия в этом деле оказалось недостаточно. Учителя, безусловно видели, с каким остервенением он грызет неподатливый гранит науки и старательно завышали ему оценки, стараясь поощрить столь похвальное рвение, но Матвей, бывший не по годам умным, с житейской точки зрения, мальчиком, безошибочно чувствовал фальшь и остро переживал свои неудачи.

Некоторую отдушину он получил в возрасте двенадцати лет, когда отец привел сына, успевшего к этому времени озлобиться на весь белый свет, в секцию боевых искусств. Как ни странно, это оказалось не популярное в те годы карате или ушу, а самый что ни на есть классический бокс. Матвей всегда был здоровым, сильным и не по-детски выносливым мальчиком и довольно быстро преуспел в этом спорте. Бокс, конечно, был не в силах заполнить его Амфору, избавив от ноющей пустоты внутри, но он помогал выплеснуть агрессию, не причиняя вреда окружающим, а долгие тренировки выматывали настолько, что впервые за долгие годы Матвей смог спать всю ночь, не просыпаясь от дикой, нечеловеческой тоски.

Когда одного вида спорта стало недостаточно, мальчик занялся еще и дзюдо. Дела в школе пошли из рук вон плохо, но ему было на это наплевать. Тренеры доходчиво объясняли учителям, что такой талант не должен просиживать за партами. Ему прочили большое спортивное будущее. Одноклассники же давно поняли, что диковатый парень вполне может за себя постоять и не пытались дразнить его.

Изнуряющие тренировки со временем настолько закалили его тело, что он мог заниматься дни напролет, не чувствуя усталости. Ночи опять превратились в кошмар, пугавший неустрашимого на ринге или татами бойца, как огромная крыса впечатлительную барышню. Тогда-то Матвей и открыл для себя новые возможности скоротать время: вино и женщины. Молодой парень с ладной фигурой тянул девушек, как магнит, а его страстные хоть и неумелые ласки не одну не оставляли равнодушной. В их объятьях он мог ненадолго забыть о своих печалях, но наутро они возвращались, чтобы с удвоенной силой терзать его душу. Водка тоже была неважным помощником. Матвей заметил, что алкоголь действует на него гораздо слабее, чем на всех его собутыльников и, выпивая на равных, он неизменно оставался трезвым в компании не ворочавших языками приятелей. Однако, если ему удавалось выпить достаточно, чтобы как следует захмелеть – ноющая пустота уходила и возвращалась лишь вместе с мучительным похмельем.

К двадцати годам Матвей стал победителем нескольких областных чемпионатов и прославленным на всю Тулу любовником, которого стремились хоть раз затащить в постель все достаточно отчаянные для этого девчонки. Пить с ним отказывались практически все, даже на халяву, мотивируя это тем, что здоровье все-таки дороже. Матвей полностью лишился жизненных ориентиров и не видел смысла своего дальнейшего существования.

Однажды ночью, оставив очередную любовницу сладко нежиться на измятых простынях, он вышел на улицу и отправился бродить по ночному городу безо всякой цели. Ноги сами принесли его к железнодорожному переезду и идея броситься под поезд показалась невероятно притягательной. Поплачут родители, расстроятся тренеры, мечтавшие погреться в лучах его славы, но это все ерунда! Гораздо важнее, что он наконец-то уснет и не будет видеть кошмаров, просыпаясь в холодном поту. Стоило ему принять решение, как на душе стало легко и свободно, даже тоска, его вечная спутница, куда-то подевалась. Он уселся на траву у обочины и принялся ждать когда в дали раздастся размеренный стук колес…

– Не против, если я присяду?

Матвей так увлекся своими мыслями о том, как ему будет хорошо, когда все это безумие закончится, что даже не заметил, как к нему подошел какой-то мужик и, не дожидаясь разрешения, уселся рядом.

– Поезд ждешь? – поинтересовался незнакомец. – Здесь на рассвете большой состав пройти должен, а до того времени – ничего!

– Я не тороплюсь, – огрызнулся Матвей, не желавший делить последние часы своей жизни с этим типом.

– Оно и правильно, – легко согласился собеседник. – В таком деле торопиться некуда, особенно если все уже решил, – он сорвал травинку и лениво засунул ее кончик между зубов. – Ты мне только скажи, если не секрет: ты сам отказался или не предлагали?

– От чего отказался? – опешил будущий самоубийца.

– Значит, не предлагали, – меланхолично протянул мужик, поднялся с земли и отряхнул потертые джинсы. – Пойду я пожалуй, а ты сиди и дальше, если не боишься задницу отморозить.

– Да ты кто такой?! – Матвей вскочил следом.

– Федор меня зовут! – ответил тот. – Мы с тобой очень похожи, только твою Амфору никто наполнить не догадался. Жаль! Такой сосуд за зря пропадает!

Слова о пустом сосуде были для перспективного спортсмена, как гром среди ясного неба. Он почему-то сразу поверил, что этот человек не просто чудак, несущий всякую чушь. Почувствовал, что он знает о самом Матвее что-то такое, чего никогда не видели все его друзья и знакомые.

– А можно… можно его чем-то наполнить? – он ухватил собравшегося уходить Федора за рукав.

– Ты вроде под поезд прыгать собирался? – хитро ухмыльнулся бородач. – Ладно, пошли. Подумаем, что делать с твоей Амфорой.

Поездка в клуб не дала даже мало-мальски приличных результатов. Да, группа молодых людей отдыхала здесь вчера вечером. Пили, смеялись, танцевали, но вели себя в рамках дозволенного. Покинули заведение как обычно, около трех часов ночи, на своих ногах, довольные и счастливые. Нет, не слишком пьяные. Нет, никто их не уводил. Нет, посторонних в клубе вчера не было, все как всегда. Нет, среди членов клуба нет эффектной молодой женщины, подходящей под ваше описание. Можем ли мы еще чем-то быть вам полезны?…

– Ну что? – повернулся Максим к своей спутнице. – Дама желает пить, веселиться и танцевать?

– Дама желает принять душ и завалиться в постель! – в тон ему ответила Баташова.

– Даме составить компанию? – усмехнулся он.

– В этом случае она перестанет быть дамой, так что не дождешься, – огрызнулась Ольга и направилась к выходу. – Если хочешь, можешь остаться. Сережа за тобой потом приедет.

– Я и сам не спал нормально в последние дни, – признался Заславский. – Так что я, пожалуй последую твоему примеру. Поехали.

Оказавшись дома Максим, тут же пожалел, что не заехал по пути в ресторан или, хотя бы, в супермаркет. В холодильнике одиноко висела сведшая счеты с жизнью мышка, а в животе протяжно урчало. Идти куда-то посреди ночи не хотелось ужасно, и Заславский решил прибегнуть к испытанному средству не раз выручавшему его в прошлом. Отвлечь мозг от одной проблемы, заняв его решением другой. Такая проблема как раз имелась и уже несколько дней тяготила его. По счастью, кофе дома оказался, и налив себе в чашку ароматный напиток он положил на стол «Трактат» Брема Стокера и открыл первую страницу.

ДЕНЬ 9

Когда серебристый джип подъехал к подъезду затертой пятиэтажки, Ольга увидела, что ее начальник нервно курит на лавочке. Под мышкой у него был зажат массивный газетный сверток.

– Садись, – ведьмачка без лишних слав распахнула перед ним дверцу машины. – Что случилось?

– Не здесь, – так же коротко ответил он. – Как дела у Федора? Наверное, нужно наплевать на все и навестить его в больнице? – последняя фраза прозвучала как-то неуверенно. Было видно, что это нечто большее, чем простая забота шефа о здоровье подчиненного.

– Он еще не пришел в сознание, а нам лучше бы закончить дело, пока всей конторой не присоединились к пострадавшему тотемнику. Я заезжала к нему сегодня утром. Врачи говорят, что его организм борется за жизнь и даже начал понемногу восстанавливаться.

– Кто же пустил тебя к нему в не приемные часы? – поразился бывший оперативник, знавший, как строги порой бывают медицинские работники.

– Можно подумать, кто-то в состоянии меня остановить, – небрежно отмахнулась девушка и внимательно посмотрела в уставшие слезящиеся глаза Максима. – Заславский, а ты вообще спал сегодня?

– Наверное, – он неловко пожал своими медвежьими плечами. – Немного. Я кое-что нашел.

– Ты уверен, что щепетильный ирландец оценит такое панибратское обращение? – она насмешливо кивнула на сверток, безошибочно определив его содержимое.

– Не думаю, что ему есть до этого какое-то дело! – вымученно улыбнулся начальник. – Кроме того, если Стокер побоялся при жизни опубликовать свое творение, с чего бы ему после смерти сделаться намного отважнее и прийти ко мне за объяснениями?

Улочки древнего города были по-утреннему пустынны, и машина мягко катилась вперед. Дорога до офиса заняла не больше десяти минут и, оказавшись в своем кабинете, Заславский удосужился, наконец, развернуть газету и извлечь на свет божий легендарный Трактат.

– Вы тут все из себя маги-волшебники, – начал он, перебирая пальцами страницы в поисках закладки. – Учите меня, как вести себя с вампирами, что говорить, от чего воздерживаться! А сами не видите очевидного, – он распахнул фолиант и развернул его к недоумевающей Ольге. – Полюбуйся на это, Баташова! Что скажешь?

Ведьмачка заинтересованно скользнула глазами по странице и, не удержавшись, прыснула со смеху:

– Суккубы?! Ты верно шутишь!

– Не вижу поводов для веселья, – насупился Максим, обиженный таким пренебрежением к его находке. – Описание подходит идеально. Это многое объясняет!

– Так ты это серьезно?! – отсмеявшись, спросила Ольга. – Я с некоторой натяжкой могу предположить, что в Туле орудует вампир, в силу безумия или врожденной глупости, решивший имитировать повадки суккуба и оставлять схожие следы, но в том, что на нашу грешную землю ступило дитя демонов – ты меня не убедишь.

– Почему ты так в этом уверена?

– Потому что суккубы – это сказка! – категорично заявила ведьмачка, опускаясь в одно из свободных кресел.

– Ты хочешь сказать, что столь обожаемый тобою Брем Стокер совершил такую серьезную ошибку?! – не поверил Заславский.

– Ну, конечно же, нет, – успокоила его заместительница. – Здесь все правильно написано, просто… – девушка замялась, подбирая нужные слова. – Давай-ка я лучше приглашу сюда Ефима Карловича. Он тебе гораздо лучше объяснит.

– А он что, специалист по суккубам? – столь резкий переход несколько озадачил Максима.

– В том, что касается содержимого Трактата – я теоретик, а наш дорогой судмедэксперт – непревзойденный практик. Сам увидишь! – и ведьмачка скрылась за дверью.

– Для чего интересно знать, Леха всю контору своей видеоконференцсвязью опутал, если до сих пор по кабинетам, как сайгаки бегаем?! – проворчал себе под нос Заславский.

Несколько минут спустя в кабинете появился невероятно возбужденный и даже слегка запыхавшийся патологоанатом.

– Излагайте! – потребовал он, усаживаясь в кресло, и устремляя на Максима свой проницательный взгляд. – Если вы не возражаете, я буду комментировать по ходу, чтобы ничего не упустить. Делайте скидку на возраст!

Максим сосредоточенно кивнул и, немного подумав, начал:

– Как вы сами понимаете, вся эта чертовщина свалилась на меня, как снег на голову! Я человек сугубо материальный и принять новый мир было для меня вовсе не так легко, как вам могло показаться. Кроме того, события развивались невероятно стремительно и я только вчера смог полностью погрузиться вот в это замечательное произведение! – он бережно похлопал ладонью по кожаному переплету Трактата. – Вы ведь читали его?

Патологоанатом снисходительно улыбнулся, что должно было означать положительный ответ.

– Когда я добрался до классификации, все части головоломки сошлись на удивление складно. Это конечно может натолкнуть на определенные подозрения, но… Давайте я сразу перейду к сути, а вы решите, прав я или выдаю желаемое за действительное!

Старик молча кивнул.

– Во-первых, – страстно принялся излагать свои наблюдения Заславский. – Ольга подтвердила, что Марину убил вампир, а суккуб, безусловно, относится к этому биологическому виду.

– Не совсем, – прокряхтел Ефим Карлович. – Как вы могли узнать из Трактата, если читали его внимательно, создания, о которых мы имеем неудовольствие рассуждать – своего рода выродки. Результат греховного слияния вампира и демона, точное происхождение которого не удалось достоверно выяснить даже такому признанному гению, как Брем Стокер. История показывает, что из межвидовых союзов вообще редко когда выходит что-то стоящее и данный случай не исключение. Суккубов не жалуют ни на той ни на этой стороне. К тому же они являются Свободными – большая редкость среди вампиров. Вы не против, что я устроил эту маленькую лекцию?

– Что вы, что вы! – поспешил заверить его Максим. – Для меня любая новая информация – как бальзам не душу, а от Баташовой, кроме сарказма ждать нечего. Если вы закончили, я продолжу.

Ответом ему вновь послужил задумчивый кивок.

– Нам известно, что убийца соблазнил Самохину, и она впустила его в свой дом, не оказывая никакого сопротивления, а суккубов иначе называют "демоны искушения"! – он сделал паузу, давая возможность собеседнику высказаться, но медик на сей раз был краток:

– Все вампиры наделены небывалым магнетизмом и влиянием на противоположный пол. Этот факт ничего не доказывает.

– Суккубы способны менять пол по своему желанию, – Максим сам не заметил, как начал распаляться. – Они могут прийти к мужчине в образе юной девы, прекрасной как цветок лилии и любовными ласками похитить его семя! – не удержавшись, он начал зачитывать с листа, уж больно забористо писал ирландец. – Сохраняя его в себе, демоны искушения принимают облик юноши и соблазняют молодых женщин, заставляя их вынашивать чадо, сохраняющее на себе вечный отпечаток тьмы!

– Чтобы привлечь на свое ложе наиболее стойких, порождения ночи могут принять облик их возлюбленных, чтобы таким образом обмануть глаза добрых христиан, – в тон ему подхватил судебный эксперт, нараспев по памяти цитируя классика. – Прекрасный образчик прозы, – он покачал головой. – Сейчас так не пишут. Но что это нам дает?

Ольга, стоявшая рядом, напротив, изменилась в лице, поняв куда дует ветер, и поспешила пояснить:

– Милиция нашла на теле второй жертвы, Екатерины Леонтьевой, следы семенной жидкости, принадлежавшей Королькову, но он утверждал, что последний контакт с девушкой у него был за три или четыре дня до этого!

– А свидетели утверждают, что видели нашего программиста на месте преступления, – подхватил Максим.

– Так вы думаете, что наш герой-любовник предался земным утехам с полудемоном, принявшим обличие его избранницы?! – старик был невероятно серьезен. – А суккуб прикинувшись Лешой напал на его возлюбленную? Весомый аргумент, но уверяю, что в своей врачебной практики я сталкивался с куда более шокирующими уликами, не имевшими никакой связи с "ночным" миром.

Заславский заметно поскучнел, но продолжил:

– В книге сказано, что женщина, забеременевшая от суккуба, чахнет и болеет, отдавая все силы растущему плоду. Иногда, полувампир может способствовать этому процессу, и тогда мать умирает за несколько дней, отдавая всю себя, живущем внутри себя зародышу!

Все молчали. Намек был слишком прозрачен и не требовал дополнительных разъяснений. Самым загадочным фактом в деле Марины Самохиной, так и не нашедшим разумного объяснения была и оставалась ее смерть, не имевшая никаких видимых причин. Ольга напряженно всматривалась в лежащий на столе Трактат, будто тот мог рассказать ей что-то сверх того, что только что озвучил Заславский. Ефим Карлович задумчиво почесывал подбородок складывая в уме различные комбинации полученных фактов. Только Максим ни о чем не думал. За несколько минут он успел выложить все, чего добился за долгие бессонные часы ночных поисков и только теперь понемногу начинал осознавать весь ужас сказанный им слов. Предположить что младенец, находящийся в чреве матери медленно, но неотвратимо убивает ту, что готовиться подарить ему жизнь! Есть ли большее кощунство?!

– Видите ли в чем дело, – нарушил молчание медик. Он говорил медленно, словно еще не успел окончательно сформировать свою мысль и додумывал ее на ходу. – Вы привели достаточно убедительные факты, но как работнику органов, вам должно быть известно, насколько зыбки они бывают. На любое доказательство можно посмотреть как минимум с нескольких ракурсов, а это может в корне изменить весь подход к делу. Меня не может не смущать то обстоятельство, что суккубов не видели уже не одно десятилетие. Последний доказанный случай датируется тысяча восемьсот пятьдесят шестым годом, но не думаю, что он вас заинтересует. Представители молодого поколения, такие как наша Ольга, вообще склонны считать их существование сказкой. Есть только один по-настоящему надежный способ все это проверить! – он повернулся к ведьмачке. – Вы сможете достать мне тело Марины?

Баташова, слишком увлекшаяся своими мыслями, не сразу поняла суть вопроса, а старик прекрасно воспользовался ее замешательством:

– Надо было попросить вас об этом с самого начала, но я понадеялся на то, что Вик не стал бы утаивать от нас больше, чем следует. Теперь же ситуация такова, что иного выхода просто нет.

– Я… попробую что-нибудь сделать, – неуверенно промямлила девушка.

– Вот и чудно! – подытожил Максим. – Не затягивай. Ефим Карлович, – обратился он к медику. – А откуда вы так много знаете о вампирах? Баташова сказала, что признанный эксперт в этой области, но я думал, что вы специализируетесь в несколько иных вопросах.

– Так я же упырь, – невозмутимо улыбнулся старый еврей, словно говорил о чем-то совершенно обыденном. – Судебной медициной я увлекся только последние восемьдесят лет, когда технологии стали располагать к познанию действительно интересных вещей о человеческой анатомии. До этого я серьезно занимался изучением вампиров, которых ошибочно называют нашими родственниками.

Максим только согласно кивнул, поскольку клятвенно обещал себе не удивляться ничему из того, с чем приходится сталкиваться во время работы в "Химере". Упырь, значит упырь! Поскольку в Трактате об этих представителях "ночного народа" ничего не упоминалось, Заславский принял на веру, что они действительно не имеют ничего общего с вампирами. В более спокойной обстановке надо будет непременно выяснить побольше об окружающих его коллегах. Вдруг в конторе работают не только тотемники и упырь, но и еще кто-нибудь в этом роде. Но не сейчас.

– Надеюсь, ты понимаешь, что при таком раскладе у нас остается масса "лишних деталей"? – поинтересовалась Ольга, пристально вглядываясь в лицо начальника. – За бортом остаются и загадочный артефакт, и ведьма со своими ритуалами.

– Да, – мрачно кивнул Заславский. – Понимаю. Но если мы не видим связи – это не означает, что ее там нет. Версия с суккубом слишком гладко вписывает в имеющиеся у нас факты, чтобы просто так игнорировать ее. Согласен, у нас нет ни времени ни сил, чтобы хвататься за любую призрачную надежду, но это пока лучшее, что мы имеем в активе, – он загадочно улыбнулся и продолжил. – Конечно, если ты предложишь штурмовать укрепленные позиции Антона, я с готовностью отброшу пустые слова и встану с тобой плечом к плечу!

– Ну конечно! – ведьмачка презрительно фыркнула. – Про свою распрекрасную Варвару ты такого не говоришь! Кобель несчастный! – последнее ругательство было сказано с такой непередаваемой нежностью, что Заславский с трудом сумел удержать серьезное выражение на лице.

Возможно, эта милая перепалка продолжалась бы и дальше, но в эту минуту дверь кабинета открылась, и на пороге появился взволнованный Алексей Корольков. Помятое лицо и растрепанная прическа явственно свидетельствовали, что не только начальник агентства посвятил минувшую ночь не самым естественным для человека занятиям.

– Ой, – Ночной демон запоздало заметил, что в кабинете аншлаг. – А я как раз по вашему вчерашнему поручению, – он неловко улыбнулся.

– Ну так рассказывай, – подбодрил его Максим. – Тут все свои.

– Вопрос слишком деликатный, – замялся Леха.

Его последнее замечание буквально ошарашило Заславского. Из личного опыта он знал, что Корольков, как и большинство его коллег по цеху, был напрочь лишен чувства такта, и подобная щепетильность была для него совершенно не характерна. Вот только если…

– Господа, – обратился начальник к присутствующим. – Мне кажется, что стоящие перед нами задачи предельно понятны. Баташова, организуй доктору труп. Ефим Карлович, информируйте меня обо всем, что узнаете. Леха, проходи. Мы с тобой побеседуем. Наедине, – последнее слово он произнес с ощутимым нажимом, поскольку Ольга уже приготовилась возмущаться.

Когда все лишние "уши" были благополучно удалены из помещения, а программист уселся в кресло, Максим, изнывающий от нетерпения, набросился на него с расспросами:

– Ну! Что ты узнал? Это касается Ольги? Ты ее в чем-то подозреваешь?!

– Не совсем так, – уклончиво ответил парень, избегая смотреть в глаза начальнику. – Давай я лучше тебе все по порядку расскажу, – но положил на колени бумажную папку и тяжело вздохнул. – Я хотел поблагодарить тебя за это поручение, – произнес он, уставившись на носки своих кроссовок. – Если бы не работа, я бы, наверное, с ума сошел за эту ночь. Тебе, конечно, сейчас меньше всего хочется наматывать на кулак мои сопли, но я должен был об этом сказать, – он, наконец, поднял на Максима глаза, наполненные бесконечной болью невосполнимой утраты, и очень нехарактерным для себя тоном произнес: – Спасибо тебе, Заславский!

Слова застряли в горле у главы детективного агентства, а глаза предательски защипало. Слишком хорошо понимал он, что чувствует сидящий перед ним паренек. Впрочем, какой паренек! Ему уже, наверное, к тридцати, если не больше.

– Давай прижмем эту тварь! – выдавил он из себя, стыдясь того неестественного пафоса, с которым это прозвучало. – А потом возьмем водки и я все-таки напою тебя до беспамятства.