Текст книги "Здесь, на знакомых тротуарах... (СИ)"

Автор книги: Денис Кащеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава двадцать седьмая

Иван

После ухода Сирин первым делом Иван отправил Олю в ванную, отмывать от волос въевшиеся голубиные приветы. Взялся было при этом объяснять, как пользоваться душем – рассудив, что раз гостья ничего не помнит, то неизбежны затруднения. Но оказалось, что тут девушка вполне способна справиться и без подсказки.

– Вспомнила, да? – уточнил он.

– Нет, просто все понятно, – сипло заявила бывшая статуя. И уже привычно добавила: – Извините…

К слову, если, только появившись в квартире юноши, она ему беззастенчиво «тыкала», то теперь почему-то прочно оседлала почтительное «вы».

– Здесь-то за что извиняться? – пожал плечами Иван.

– Не знаю, – вздохнула Оля. И повторила: – Извините…

– Ох-х! – покачал головой он.

Деликатно оставив девушку раздеваться (ну, то есть сбрасывать плед) и мыться в одиночестве, Иван пока направился к пролому в стене – ждать обещанных Сирин мастеровых-домовых, ну и приглядывать, чтобы ненароком кто-нибудь чужой не залез через дыру. Простоял там, наверное, минут десять-двенадцать – и вдруг краем глаза заметил в коридоре на кухню какую-то едва уловимую неправильность. Машинально сделал полшага в том направлении, пригляделся – и похолодел: из-под двери ванной потоком лилась вода.

Твою ж налево!

Метнувшись к источнику потопа, Иван рванул на себя дверь – благо запереться на щеколду девушка не позаботилась.

Вопреки ожиданиям, внутри он застал не беспомощную статую – живая гостья стояла на коленях, спиной к входу, и пледом, еще недавно служившим ей накидкой, пыталась как-то собрать с пола разлившуюся воду – а той там было уже сантиметров пять, не меньше!

– Ну ё-мое! – всплеснул руками юноша, непроизвольно отводя взгляд от живописного Олиного тыла. – И как тебя угораздило-то?!

– Извините… – выронив из рук плед, обернулась на голос гостья. После душа лицо у нее было мокрым, и катившиеся по пылающим щекам слезы оставались почти незаметны. Но только почти.

А вот в следующий миг девушка таки обратилась в статую. Причем горькие слезы из ее уже каменных глаз так и продолжили течь.

Жуть какая!

– Ох-х… – сердце у Ивана защемило, но времени на переживания не было: того и гляди соседей снизу зальет! Судорожно схватив брошенный Олей плед, юноша перевалил тяжелую мокрую ткань через край ванны и торопливо туда выжал, затем снова опустил на пол, напитал водой, еще раз отжал…

Короткое расследование, проведенное после обретения гостьей способности двигаться и говорить (последнее случилось позже первого, еще какое-то время ей пришлось унимать плач), показало следующее. Стоя в ванне, девушка принимала душ. И все шло нормально, пока она не надумала снять с держателя лейку. Потянулась за той – и в этот момент ее, как метко назвала это Сирин, заклинило. Лейка уже находилась в окаменевшей руке, и струи воды оказались направлены на пол – видимо, в последний момент Оля непроизвольно дернулась, вот так и вышло.

Очевидно, на этот раз состояние статуи длилось у гостьи несколько дольше обычного – и получите великий потоп!

– Та ваша знакомая, которую я ударил, права: от меня одни хлопоты и никакой пользы! – снова всхлипнула девушка, когда пол в ванной – и, кстати, в коридоре, там тоже потребовалось хорошенько поерзать тряпкой – стал наконец более или менее сухим. – Извините, я ничего не могу поделать!

– Успокойся, ты не виновата… – неумело попытался утешить собеседницу Иван. Приобнять бы ее сейчас, как маленького ребенка – но прижать к себе голую гостью юноша как-то не решался.

С этим вопросом – одеждой для Оли – по-хорошему, тоже следовало что-то срочно решать. Не заворачиваться же ей обратно в мокрый грязный плед! Да хотя бы даже в сухой и чистый – разве это дело?!

Рыться в вещах матери Иван счел неуместным – к тому же, комплекцией Варвара Максимовна от совсем уж щуплой бывшей статуи несколько отличалась. Правда, разница в габаритах между самим юношей и его гостьей была еще разительнее, но все же он решил пойти именно по этому пути. Выбрал в своем шкафу футболку поплотнее, отыскал на антресоли старые джинсы, давно сделавшиеся ему малы – но и тут брючины Оле пришлось несколько раз подвернуть, а на поясе штаны у нее едва держались, даже затянутые ремнем.

А вот с женским бельем, конечно, возникли проблемы. В итоге, приблизительно прикинув нужный размер, Иван заказал недостающее в интернет-магазине – тем более, что доставить покупки обещали уже завтра. Нащелкал на сайте несколько вариантов, чтобы уж наверняка попасть в точку хотя бы однажды. Подумав, там же оплатил девушке легкий летний сарафан, согласно описанию, якобы годящийся на любую фигуру.

Зато с обувью все решилось почти само собой: мамины кроссовки, терпеливо дожидавшиеся хозяйку на коврике в прихожей, сели гостье по ноге как родные!

Сказать, что Оля была рада новому наряду – просто угрюмо промолчать в тряпочку. Девушка пришла в полнейший восторг и даже на какое-то время перестала извиняться по поводу и без повода. Доволен был и Иван – одной заботой меньше!

Пока они возились с одежками, от Сирин подоспели двое домовых – косматые и бородатые мужички в аккуратных синих комбинезонах с надписью «Строительно-монтажное управление такое-то» на спине. Ни материалов, ни инструментов они с собой не принесли, но заверили юношу, что управятся и так – «одною волшбою отчею». На работу взяли час, и Ивану наконец выпало свободное время для завтрака – точнее, наверное, уже для не самого раннего обеда.

Ни на что серьезнее бутербродов с чаем юноша, однако, не сподобился. Сделал и себе, и гостье – прежде спросив ту, нуждается ли она вообще в пище и питье, а то мало ли? Оля неуверенно кивнула – и получила свою порцию еды.

Иван еще успел задуматься: а вот если девушка откусит бутерброд, и сразу обернется статуей – кусок у нее во рту так и останется хлебом с сыром, или тоже окаменеет? Ох, не зря говорят: не буди лихо, пока спит тихо – гостью тут же и заклинило, правда не с едой на языке, но тоже не без изысков: с чашкой горячего чая у приоткрытых губ. Большой чашкой – другие в этом доме как-то не прижились. И, почитай – опрокинутой набок.

Чай, понятно, весело выплеснулся Оле на грудь и на колени. Хорошо хоть каменной статуе кипяток был нипочем, но вот переодеваться потом снова пришлось. Других мало-мальски подходящих штанов в закромах у юноши на смену не нашлось, зато сыскалась просторная, длинноватая даже для него самого футболка, вполне способная послужить невеличке-гостье импровизированным платьицем… Ладно, пока – так…

Едва они покончили с трапезой, Ивана позвали домовые – отчитаться о выполненной работе. Результат оказался… ну, неоднозначным. Нет, со стороны лестничной клетки стена стала абсолютно как новенькая, но вот изнутри, в прихожей, домовые ее даже толком не выровняли, не говоря уже о том, чтобы поклеить сорванные обои.

– Велено было спрятать пролом от чужих глаз, хозяин, – развел руками один из бородачей в ответ на высказанное недоумение. – А тут уж сам как-нибудь!

С этим домовые и удалились.

– Чтоб вас… – мрачно пробормотал вслед ленивым ремонтникам юноша. – Мама из больницы приедет – что ей сказать?

Хотя к возвращению Варвары Максимовны стену в прихожей и впрямь можно было бы попробовать восстановить самостоятельно… И всяко следы дыры были далеко не главным, что придется объяснять выписанной домой маме. Одна поселившаяся в квартире полуживая статуя чего стоит!

– Извините… – легка на помине, подошла сзади девушка. – Это же все из-за меня, – сконфуженно кивнула она на криво замурованное отверстие. – Но я могу помочь починить… – неуверенно предложила гостья.

– Посмотрим… – неопределенно пробубнил Иван.

– Но я правда способна быть полезной! – потеряно прошептала девушка.

– Конечно, кто спорит-то? – ответ сопровождала широкая, но не слишком искренняя улыбка.

А почти сразу после этого случился новый инцидент с Олиным участием. По дороге из прихожей гостью заклинило на полушаге, с оторванной от пола ногой. Утратив равновесие, она упала – подхватить ее зазевавшийся юноша не успел – и с терском приложилась каменным локтем аккурат по некстати подвернувшемуся ноутбуку на тумбочке.

Пока бедняга оставалась недвижимой статуей, Иван наскоро оценил повреждения. Рука девушки вроде бы не пострадала, а вот жестоко промятый компьютер, разумеется, уже не включился.

Снова – «Извините!», снова горькие слезы – оказывается, юноша сам не заметил, как сгоряча высказал над разбитым ноутом все, что думает о своей неуклюжей гостье – и даже немного больше. А та, как теперь выяснилось, даже каменная все слышит и видит!

Нехорошо, в общем, получилось.

Еле-еле удалось девушку успокоить – соврав, что ругался на сокурсницу, заходившую недавно в гости и оставившую ноутбук не на том месте. Тут, правда, всплыла новая животрепещущая тема: а что за сокурсница? А она красивая? А насколько у вас с ней все серьезно?

Пришлось снова врать – тем более, что и саму сокурсницу Иван беззастенчиво выдумал. Нет, не особо красивая. Да, очень серьезно – вместе реферат писали. Да, только в этом смысле, ни в каком ином!

– Не много ли вопросов для того, кто ни фига не помнит? – не выдержал в какой-то момент Иван. Тут же прикусил язык, готовый услышать сакраментальное «Извините!», но для разнообразия Оля просто окаменела.

– Они сами появляются, – ответила она через полминуты.

– Кто? – юноша уже и забыл, о чем у них шла речь.

– Вопросы, которые я задаю. Берутся из ниоткуда… – гостья помолчала, и все же выдала коронное: – Извините…

Иван с трудом сдержал страдальческий стон.

Больше, правда, в этот день серьезных происшествий не случилось – так, по мелочи, но ведь и мелочи способны задолбать! Но в целом, пожалуй, и Иван, и Оля понемногу осваивалась в новой жизни, каждый по-своему. Однако, несмотря на все старания, выявить какой-то строгий график окаменений им не удалось: в промежутках подвижности и статичности ни малейшей закономерности не улавливалось. Самый долгий период активной жизни девушки составил почти пять минут, самый короткий – считанные секунды. Приблизительно то же самое было и со стадией статуи, разве что тут после той ванны счет ни разу не пошел и на третью минуту.

Зато в какой-то момент гостья радостно сообщила, что научилась предугадывать, когда ее заклинит – пусть всего за миг-другой, но этого, по ее заверениям, было достаточно, чтобы хотя бы твердо опуститься на обе ноги и не грохнуться ни на что ценное!

Однако без новых девичьих слез сегодня все же не обошлось – и уже не по какому-то конкретному поводу – по всей совокупности оных, видимо. На ночь Иван постелил Оле на диванчике в гостиной, сам же намеревался удалиться в свою комнату, но через некоторое время, возвращаясь из ванной мимо импровизированной гостевой спальни, явственно расслышал из-за двери горькие всхлипы. Постучавшись, вошел: и да, нашел девушку плачущей в уже мокрую подушку. Вздохнув, лег-таки рядом и аккуратно приобнял – отчаянно гоня прочь все по-своему естественные, но совершенно ненужные сейчас мысли.

Скоро спина гостьи перестала мелко дрожать. Поерзав, Оля уткнулась носом куда-то ему в подмышку… и окаменела.

Диванчик жалобно заскрипел. От навалившейся на плечо тяжести Иван чуть белугой не взревел – еле сдержался!

К счастью, отпустило гостью относительно быстро – меньше, чем через минуту – и тут оказалось, что за это время она благополучно уснула. Осторожно высвободившись, юноша встал и, потирая отдавленное место, потихонечку отступил к себе. Потом еще несколько раз подрывался, прислушивался – но, кажется, плач этой ночью больше не повторился.

* * *

Соловей

Серого Разбойник нашел на Патриарших – как положено, в час жаркого заката, даром что июльского. Игнорируя многочисленные скамеечки, наемник сидел на невысокой запыленной ограде пруда, спиной к воде, угрюмо уставившись на оскалившегося бронзового волка – героя басни Крылова, памятник которому как раз располагался неподалеку. У ног Серого стояла полупустая бутылка пива, но прохаживавшийся неподалеку полицейский патруль старательно это обстоятельство игнорировал.

– Здорóво, – не пожалев для дела дорогого костюма, Соловей опустился рядом.

– И тебе не хворать, – не поворачивая головы, неприветливо буркнул Серый. Но все же осведомился, как видно, для порядка: – Чё надо?

– Поговорить, – честно ответил Разбойник.

– Ты же, болтают, теперь под Ягой ходишь? – неприязненно уточнил Волк. – Или брешут?

– Нет, все правда.

– А из банка тебя в этой связи не поперли?

– Пока нет.

– Значит, скоро попрут. Бабкин вассал на таком посту ни к Нави никому не нужен!

– Может, и попрут.

На некоторое время оба умолкли.

Вода в пруде за их спинами почернела – сумерки стремительно сгущались.

– Сразу предупреждаю: у меня к Яге есть неприятные вопросы, – произнес наконец Серый.

– Очень кстати: у меня как раз имеются кое-какие ответы, – усмехнулся Соловей.

– Да ладно? – впервые за время разговора посмотрел Волк на собеседника. – Может, тогда расскажешь, зачем ее домовые поломали мне байк?

– Чтобы не дать тебе отвезти Ивана к Кащею, – невозмутимо ответил Разбойник.

– Что, вот прям прямым текстом во всем признаешься? – скептически приподнял бровь Серый.

– Так глупо ж очевидное отрицать. Да и не такой уж это страшный проступок: долго ли мотоцикл починить?

– Как оказалось, долго, – буркнул Волк. – Кто-то некстати выгреб со всех складов нужные запчасти!

– Хочешь знать кто? – прищурился Соловей – разговор складывался именно так, как он и планировал.

– Конечно, хочу! – уже с неподдельным интересом заявил Серый.

– Выкуплено все было вот на эту подставную фирму, – протянул собеседнику Разбойник извлеченную из внутреннего кармана пиджака пачку распечаток.

С минуту Волк внимательно изучал бумаги.

– Это я все уже и сам знаю, – разочарованно заявил затем. – Загвоздка в том, чья это была «помойка».

– Никаких загвоздок. Моя.

– Что?! – вот теперь Серый был изумлен по-настоящему.

– Контора – изначально моя, – повторил Соловей. – А вот сделки – нет. Василиса попросила чистую фирмешку – я дал ей эту. Вот как все было оформлено, – подал он собеседнику еще один листок.

– Василиса? – нахмурился Волк, жадно хватая новый документ. – Кащеева лягушатина?

– Ты знаешь какую-то еще? – спокойно пожал плечами Разбойник.

– Но зачем это ей? – недоуменно развел руками Серый. – К ее коробчонке совсем другие детали нужны – там иной принцип заложен!

– Вот именно, – кивнул Соловей.

– Хочешь сказать, это она чисто чтобы мне подгадить?

– Чисто, грязно – не знаю. Но кое-кому, видно, захотелось, чтобы ты подольше походил пешочком…

– Кащею! – понял Волк. – Из-за того, что я остался без колес, Иван тогда опоздал к Яге, что в итоге и дало костлявому шанс заполучить Жар-Птицу! – похоже, пазл в голове Серого наконец сложился.

Что ж, отлично!

– Ты сказал, – хмыкнул Разбойник, лениво поднимаясь с оградки.

– Ты же ко мне не по собственной инициативе пришел? – бросил Волк ему уже практически вслед.

– А какая разница? – усмехнулся Соловей.

– Верно, никакой, – задумчиво согласился Серый.

Затянувшееся было тучами небо расчистилось и как бы выцвело, показалась луна. Нет, не полная – этой еще оставалось куда расти.

Глава двадцать восьмая

Иван

На удивление неплохо выспавшийся, утром Иван снова сорвался к матери в больницу. Оля едва ли не слезно просилась с ним – гостья решительно не понимала, почему ее не берут, сюда-то она вчера как-то добралась! Но тут он был непреклонен, и в конце концов девушка сдалась. Обещала вести себя хорошо, потопов не устраивать, чай на себя не лить, ни на что ценное не падать. Ну и до кучи: входную дверь посторонним не открывать – вообще к ней не приближаться – и, главное, не унывать. К реализуемости последнего пункта юноша отнесся с немалым сомнением, но виду не подал – и расстались они будто бы на позитиве.

А вот в клинике все сложилось не совсем так, как рассчитывал Иван. Нет, прогноз Василисы оказался верен: к матери юношу сегодня пустили, пусть и не слишком охотно, и выглядела та несравнимо лучше, чем даже в начале болезни, не говоря уже о ее пике. Только на слабость жаловалась – но это и не удивительно, наверное.

Однако выяснилось, что про жароптицево перо она абсолютно ничего не помнит!

– Ну, Ваня, ты же меня знаешь! – разводила Варвара Максимовна руками в ответ на осторожные подходы сына. – Я бы такого даже в самом горячечном бреду не сказала! Все эти Гарри Поттеры – вообще не моя тема! Если крыша уехала – могла бы еще, наверное, предложить каких-нибудь там инопланетян на помощь позвать, это да, но перо Жар-Птицы… Может, ты чего недослышал? Врачи говорят, у меня с речью совсем паршиво было, слова проглатывала и вообще…

– Может быть, – не стал спорить юноша, откладывая тем самым непростой разговор на потом.

О том, как и когда его лучше построить, Иван размышлял всю дорогу домой – и за этими мыслями едва не забыл заскочить в пункт выдачи интернет-магазина. Уже практически прошел мимо – но удачно подоспела СМС-ка-напоминалка, вернулся. Стоя в очереди к прилавку, в которую еще и затесалась пара шапочных знакомых – запоздало напрягся: вот выложат сейчас перед ним стопку женских трусов с бюстгальтерами – и что о нем люди подумают? Почти убедил себя, что плевать хотел на этих глупых простых смертных – а тут и заказ оказался аккуратно упакованным в непрозрачный пакет. В общем, вопрос благополучно отпал сам собой.

Остаток пути юноша снова посвятил думам о неизбежных объяснениях с матерью. С ними поднялся на этаж, вставил ключ в замочную скважину – и, погруженный в размышления, не сразу понял, почему тот никак не желает проворачиваться. Наконец сообразил: а дверь-то не заперта!

Что?!

По спине у Ивана пробежали нехорошие мурашки: он отчетливо помнил, как, уходя, за собой закрывал! Все же путает? Или…

Твою ж налево!

Рванув изогнутую ручку, юноша ворвался в квартиру:

– Оля!

С чего бы гостье нарушать обещание не подходить к двери?! Значит, замок открыл кто-то чужой?! Кто – и с какой стати?! Уж не Яга ли явилась замести следы давнего колдовства, а заодно и с Иваном посчитаться?!

– Я здесь! – донесся тут до его слуха – кажется, с кухни – знакомый сиплый голос. Юноша выдохнул, но тут гостья продолжила, и явно уже не ему: – Вот, это он пришел!

– Да, я понял, – ответили ей.

– Кто там с тобой?! – поняв, что расслабляться рано, Иван, не разуваясь, метнулся на кухню.

Оля, с виду, целая и невредимая, и даже не окаменевшая, сидела за столом – напротив того самого человека, что позавчера юноша видел у Яги. Ну, который еще тогда лихим посвистом разметал по горнице Сирин с Баюном, а потом свалил с ног и его самого, только с кикиморой под конец не справился. Как его там величали? Соловей?

Очередной незваный гость (что-то, блин, они сюда зачастили!) поднялся навстречу Ивану, приветливо протянул руку.

– Кто вы? – выпалил юноша, принципиально не спеша ту пожимать.

– Семен Романович Соловьев, – невозмутимо представился мужчина. – Или, если угодно, Соловей-Разбойник, Одихмантьев сын.

Ну да, следовало, наверное, догадаться.

– Я же ясно просил никого не впускать! – осуждающе зыркнул Иван на девушку.

– Это не я… – широко распахнув глаза, пролепетала та.

– Ольга тут действительно ни при чем, – с улыбкой подтвердил Соловей. – У вас на двери нет никаких охранных арканов, – пояснил он затем. – Тихонечко свистнул в скважину – и заходи!

Открытая ладонь Разбойника – говорящее имя-то, небось! – еще немного сдвинулась в сторону юноши, и тот все же подал навстречу свою:

– Иван.

– Я в курсе, к кому столь бесцеремонно вломился, – усмехнулся Соловей и по-хозяйски предложил: – Присаживайтесь, молодой человек!

Хмыкнув, юноша плюхнулся на свободный табурет, вернулся за стол и гость.

– А Семен Романович научил меня дыхательному упражнению! – радостно поведала тут Оля. – Помогает против моих приступов! Я теперь целых десять минут подряд могу не каменеть! А если стану регулярно практиковаться, получится еще больше!

– Да? Здорово! – почти на автомате кивнул он, не отрывая подозрительного взгляда от Разбойника.

– Я думаю, Семен Романович – хороший человек! – не унималась девушка.

– А вот я бы с подобными выводами не спешил, – скептически покачал головой Иван.

– И правильно! – ничуть не смутившись, поддержал его Соловей. – Начать с того, что я давно не человек, пусть и происхожу из смертных. Впрочем, и вы оба, друзья мои, уже не совсем люди, пусть каждый и по-своему.

– Я еще могу остаться человеком! – скорее из упрямства, чем в силу принятого решения, с вызовом заявил юноша.

«Да и Олю намерен попытаться окончательно расколдовать!» – хотел было добавить он, но смолчал: Сирин же предупреждала, что бывшая статуя в безопасности лишь до тех пор, пока чары не развеются полностью и она не вспомнит, кто и за что их на нее наслал!

А еще брюнетка говорила, что прежде, чем начать действовать, злодей попытается былую жертву прощупать. Уж не затем ли здесь этот Разбойник?

– О чем вы тут без меня говорили? – без обиняков осведомился Иван у девушки.

– Да так… о всяком понемногу… – растерялась та.

– Расспрашивал, каково это – снова обрести жизнь, – с готовностью ответил за нее Соловей. – Амнезия – досадная неприятность, да, – вздохнул он. – Что ж, значит, юной красавице предстоит наполниться новыми впечатлениями! В порожний сосуд – больше поместится! – заговорщически подмигнул он Оле.

– Да! – с горящими глазами подхватила та. – Ой, у вас соринка в волосах! Можно, я сниму? – не дожидаясь разрешения, она потянулась к юноше – и тут окаменела с поднятой рукой.

– Почти тринадцать минут, – искоса бросив взгляд на солидного вида часы на запястье, констатировал Разбойник. – Полагаю, это новый рекорд!

– Но вы же не Олины достижения фиксировать сюда пришли? – прищурился на него Иван, слегка отодвигаясь от каменных пальцев девушки, чтобы ненароком на те не напороться.

Итак, часть своих карт его собеседник вроде как раскрыл. Так практически и признал, что убедился: бывшая статуя не помнит ничего лишнего. В чьих бы интересах ни велась эта проверка, можно, наверное, было считать, что она выдержана.

Но раз уходить Соловей пока явно не спешил – значит, ему требовалось что-то еще? Что же?

– Вы правы, молодой человек, я здесь по иному делу, – не стал между тем отрицать гость. – Суть в том, что, как я уже упоминал, вы у нас более не простой смертный – теперь вы так называемый герой. К тому же, со вчерашнего дня на вашем попечении еще и Ольга, – благосклонно кивнул он на окаменевшую девушку. – Что неизбежно подразумевает с вашей стороны дополнительные расходы – в своего рода общественных интересах. В этой связи принято решение снабдить вас неисчерпаемой кредитной картой, – на стол перед Разбойником лег серый пластиковый прямоугольничек с золотистым пятнышком чипа. – Ваш дневной лимит трат – двадцать тысяч рублей, месячный – триста тысяч. Как говорится, на пиво с чипсами хватит!

– Простите, но я принципиальный противник любого рода кредитов, – решительно мотнул головой юноша.

– Вы не поняли, – усмехнулся Соловей. – Эта карта – кредитная лишь по названию. Денежные средства по ней предоставляются вам абсолютно безвозмездно, то есть даром! Возвращать ничего не придется! Совсем. Никогда. В худшем случае, при серьезном проступке, карту вам могут заблокировать – но это очень сильно постараться нужно, да и тогда должны вы не останетесь ни копейки!

– Серьезно? – недоверчиво нахмурился Иван.

Звучало слишком хорошо – значит, где-то притаился подвох.

– Скоро вы это и сами поймете, молодой человек: деньги смертных для нас – ценность невеликая, – развел руками Разбойник. – Между собой у нас обычно иные расчеты. Но для жизни в современном мире Яви все эти рубли, юани, доллары и прочие тугрики достаточно удобны. Можно было бы, конечно, каждый раз тупо их наколдовывать, но это, во-первых, далеко не каждому из нечисти по силам – неизбежно возникли бы лишние конфликты, поломались бы веками устоявшиеся расклады. А во-вторых, бесконтрольная левая эмиссия способна хрупкую экономику смертных попросту обрушить – а нам это нужно? Нет, иногда как раз нужно – но сугубо в виде исключения, а вовсе не как правило. Поэтому процесс уже давно и строго упорядочен. Так что держите, – щелчком пальца пододвинул он карту ближе юноше.

Иван взял ту со стола, повертел в руках – кредитка как кредитка, ничего особенного. Имя и фамилия – его, указан срок действия – все как положено.

– Если понадобится разом потратить превышающую лимит сумму – обычно это возможно, но по отдельному заявлению, – добавил между тем Соловей.

– И кому это заявление писать? – почти машинально осведомился юноша.

– Мне. Или тому, кто сменит меня в банке – а такое скоро может случиться. Но рассматривать ваше заявление так или иначе будут там, – многозначительно указал он глазами на потолок.

– И кто? – с любопытством спросил Иван. И предположил: – Кащей? – этот вроде как раз сидит аж на 66-м этаже – уходя от Бессмертного, юноша обратил внимание на соответствующую табличку у лифта.

– Выше, – обронил Разбойник – таким тоном, что дополнительно уточнять Иван ничего не стал.

В этот момент отпустило Олю.

– Извините… – в своей манере выдала она, убирая руку. – А соринка все висит! – заметила затем. – Можно я ее все-таки сниму?

– Ну, сними, – слегка подался в ее сторону юноша.

Пальцы бывшей статуи аккуратно коснулись его волос.

– Все, – кивнула девушка через секунду, снова их отводя. – Хоть в чем-то – да полезна, – добавила невесело.

– Спасибо, сам бы я не скоро заметил, – поблагодарил ее Иван. Оля тут же повеселела. – И вам спасибо, – сказал юноша уже Соловью, пряча кредитку в карман рубашки.

– Не за что, – доброжелательно кивнул ему Разбойник. – Собственно, на этом официальная часть моего визита завершена, – заявил он затем, но подняться из-за стола не поторопился и теперь. Вместо этого продолжил: – Если позволите, молодой человек, у меня есть к вам личный, в некоторой степени, возможно, деликатный вопрос.

– Какой? – подобрался Иван, заподозрив долгожданный подвох.

– Скажите, что вы знаете о своем отце?

– Ах, вы про это… – ожидавший чего-то куда более стремного, разом расслабился юноша – вот уже много лет, как данная тема перестала быть для него больной. – Да почти что ничего, – пожал он плечами. – Когда был совсем маленьким, мама говорила, что он – космонавт, типа, где-то там в небе летает, предлагала ему помахать. Одно время в детском саду мне все даже завидовали по этому поводу… Потом она плавно переключилась на версию, что в отряд бравых покорителей орбиты папашу так и не перевели, хотя якобы и собирались – был, типа, обычным летчиком и разбился. Еще до моего рождения. А потом вопрос как-то сам собой замялся. Думаю, он маму просто бросил – и да, улетел куда-то в неизвестность на третьей космической скорости. Не уверен даже, что отчество у меня в паспорте – Максимович – настоящее, а не вписали по деду, маминому отцу. Не случайно, вон, в ваших темных кругах меня Варвариным сыном величают!

– Последнее тут как раз ни при чем, – задумчиво покачал головой Соловей. – Это просто такая старая традиция. Были времена, когда достоверно можно было определить лишь мать ребенка – по ней его и называли. Сам я тех ветхих реалий уже не застал, но другие – Кащей, Яга, Птица Сирин, Кот Баюн и им подобные – тогда уже жили, ну и привыкли. В общем, нет, – заключил он. – Отчество у вас, молодой человек, как раз самое что ни на есть настоящее.

– Ну и фиг с ним, – равнодушно обронил Иван. – Мне, в общем-то, плевать.

– И вы не хотели бы встретиться со своим отцом, если бы такая возможность вам вдруг представилась? – вкрадчиво поинтересовался Разбойник.

– Нет, – не задумываясь, отрезал юноша. – Получи я такое предложение лет в двенадцать-тринадцать – ухватился бы за него обеими руками и ногами, – помедлив, пояснил он – чтобы немного смягчить, возможно, излишнюю резкость этого «нет». – Но теперь – все, поезд ушел и рельсы разобрали. Все эти годы отец меня не искал – с чего я теперь стану?

– А если я вам скажу… – начал его собеседник.

– Что-то вроде «Люк, я твой отец!»? – перебил его Иван, осененный внезапной догадкой.

– Нет, Навь миловала! – задорно рассмеялся Соловей. Юноша облегченно выдохнул. – Я всего лишь собирался рассказать, что у вашего отца есть еще один ребенок – не от Варвары Максимовны, от другой женщины. Это дочь. То есть ваша единокровная сестра.

– Тоже, очевидно, совершенно чужой мне человек, – заявил Иван – правда, куда менее уверенно, нежели прежде. Почти родная сестра – это, может быть, даже любопытно…

– А еще добавлю, что она сейчас в беде, – и не думал тем временем останавливаться на достигнутом Разбойник. – В большой беде!

– Мне кажется, вы сейчас пытаетесь втянуть меня в какую-то авантюру, – нахмурился юноша.

– Отнюдь! Просто сообщаю факты. Вот, кстати, фото вашей сестры, – ткнув пальцем в извлеченный из кармана пиджака телефон, Соловей развернул гаджет экраном к собеседнику.

– Я же сказал, мне это не… – демонстративно отмахнулся было Иван… И тут осекся: с фотографии на него смотрела Маша. – Да ладно!

– Марья Максимовна Бельская – именно Марья, а не Мария, – торжественным тоном представил девушку на экране Разбойник. – Она же – Жар-Птица. И она же – ваша сестра по отцу.

– Правда? – оживилась тут Оля. – Ваша сестра – Жар-Птица? Семен Романович мне тут о ней немного рассказывал, но не говорил, что это ваша сестра!

– Да не, ерунда какая-то… – ошарашенно пробормотал юноша.

– Справку аналитического отдела банка о вашем родстве с Марьей Максимовной я сбросил вам на почту – с приложением копий всех доступных доказательств, – заявил Соловей. – Проглядите на досуге. Но каждому, кто хоть немного в теме, тут и без метрик с выписками все более или менее очевидно. Герой-проводник и Жар-Птица просто не могут быть друг другу чужими по крови! Обычно они и воспитываются в одной семье, но тут вам выпал несколько иной жребий – что ничего по сути не меняет!

Хм… То-то при первой встрече Яга расспрашивала его о братьях и сестрах – и удивилась, что тех не имеется! Что там она тогда сказала? «Так тебе проще будет» – нечто вроде этого… Ну да, родную сестру он бы, конечно, к Яге не повел! Хотя стоп: тогда ведь он верил, что это в Машиных интересах! Так что тоже не факт…

– Еще один довод, – продолжил тем временем Разбойник. – Почему, вы думаете, Ольга, – кивнул он на девушку, – пришла именно к вам?

– Сирин сказала, что она среагировала на силу Жар-Птицы в моем рюкзаке, – припомнил Иван. – Наверное, второпях я неплотно закрыл суму. Хотя мне казалось, что сделал все как следует…

– Так наверняка и было – сделали, – веско подтвердил Соловей. – И Ольга почувствовала не саму Жар-Птицу, надежно укрытую в суме, а вашу кровь! Родственную крови Марьи.