Текст книги "Здесь, на знакомых тротуарах... (СИ)"

Автор книги: Денис Кащеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава двадцать первая

Кащей

– Повелитель, согласно уговору, отзвонился Иван Варварин сын, – войдя в кабинет шефа, сообщила насущную новость Василиса. – Яга напоила будущую Жар-Птицу отваром приблизительно в 19:15.

– Отлично, – обронил Кащей. – Значит, таймер запущен, – единственное, что невозможно было вычислить заранее – это сколько времени займет у Костяной Ноги приготовление чудодейственного зелья. Далее – уже все просчитывалось.

– Дозволите вопрос, Повелитель? – осведомилась Лягушка.

– Задавай, – благосклонно кивнул Бессмертный.

– Зачем вообще было предоставлять смертному выбор? Почему вы сразу не предложили ему сделку? А что, если бы он предпочел первый из озвученных вами вариантов? То есть остался бы служить Яге?

– Не мог он его предпочесть, – хмыкнул Кащей. – По природе своей – никак не мог, уж поверь мне!

– И все-таки? – не унималась референт. – Эти смертные бывают исключительно непредсказуемы!

– Не в этот раз, – покачал головой Бессмертный. – Не забывай, с кем имеешь дело: у нас тут герой-проводник, на кого попало подобное бремя не возлагается! Но если бы все же судьба допустила промашку, и затем я вместе с ней… – он хитро прищурился. – Тогда у нас бы появился не в меру циничный должник – чтобы стребовать с такого расчет, и сто лет не жалко подождать!

– Но Жар-Птица… – начала было Василиса.

– А у полученных бабкой зерен белоярова пшена внезапно обнаружился бы целый ряд недокументированных свойств – да весьма любопытных притом! И открылось бы это только после того, как старая карга напоила бы отваром Жар-Птицу. В итоге игра бы продолжилась – разве что, возможно, с несколько повышенными ставками!

– Ясно, Повелитель! – в благоговейном восхищении склонилась перед шефом Лягушка. – Молю: простите мне мои неразумные сомнения!

– Не следует извиняться за подобное, – отмахнулся Кащей. – Не нами сказано: de omnibus dubitandum – подвергай все сомнению! Без оного – никогда ничему по-настоящему не научишься!

– Благодарю за урок, Повелитель! – еще ниже склонилась Василиса.

– Сирин там из моей приемной еще не сбежала? – поинтересовался у нее тем временем Бессмертный.

– Сидит, ждет, – доложила референт, выпрямляя спину.

– Давай ее живо сюда!

– Слушаюсь, Повелитель!

Василиса вышла – и тотчас же вернулась в сопровождении невысокой эффектной девицы в коротком облегающем платье. Сдвинутые на лоб зеркальные очки служили той чем-то наподобие ободка для великолепных черных волос. Карие же глаза пылали из-под длинных ресниц этаким праведным гневом.

– Птица Сирин – по вашему вызову, Повелитель! – формально представила референт гостью.

– Кащеюшка, это, вообще-то, уже наглость! – с порога заголосила между тем брюнетка. – Мало того, что по твоей милости я срываю уже второй стадионный концерт, так еще и маринуешь меня в приемной, как чужую какую!

– Я тоже рад тебя видеть, Птичка! – хмыкнул хозяин кабинета.

– Еще пара минут – и уже не увидел бы! – не унималась Сирин, устраиваясь на стуле и размашистым движением закидывая одну точеную ножку на другую. – Практически уже решила плюнуть на все и убраться восвояси!

– Ну и много бы потеряла, – равнодушно пожал плечами Кащей.

– Ты хоть представляешь, сколько я уже потеряла, отменив два выступления?!

– Неужели больше, чем может дать первое перо Жар-Птицы? – притворно удивился Бессмертный.

– А чего стоят эти ужасные челночные перелеты, туда-сюда, Москва – Владивосток, Владивосток – Москва… – как видно, по инерции продолжила причитания гостья, как вдруг осеклась: – Погоди, я не ослышалась: первое перо? Ты таки поймал Жар-Птицу? – совсем уже другим тоном спросила она, вытягивая шею – словно надеясь разглядеть драгоценную добычу где-то позади хозяйского стола. – О, Навь! А я с этим турне так закрутилась, что и не знала ничего!

– Яга поймала, не я, – спокойно пояснил Кащей.

– А-а… – разом словно сдувшись, разочарованно протянула Сирин. – Так старуха ее, небось, уже ощипала, сварила и съела! Ну, может, дождалась первого естественно упавшего перышка, прежде чем выдрать остальные, бесполезные – но ни со мной, ни с тобой им всяко не поделится!

– Может – и не поделится, – покачал головой Кащей. – А может, и… Нет, само собой перо Жар-Птицы тебе в подставленный клювик, конечно, не прилетит – и не мечтай – но ежели немного постараться…

– Снова стараться? – скривилась гостья. – Да я и так вкалывала на тебя, как смерд в страду! Думаю, заслужила награду!

– Плетей ты заслужила, а не награду! – в одно мгновение прогнав с лица любезную улыбку, бросил Бессмертный. – Кто допустил, что домовые Серому мотоцикл испортили?! – уже сурово поинтересовался он. – Еще бы чуть-чуть – и все бы пошло прахом!

– А я волчаре сопли подтирать не нанималась! – нахохлилась Сирин. – Наживку ему закинула – он ее слопал. Все! Дальше с меня взятки гладки!

– Договаривались, что ты проследишь Серого до владений Морского Царя, – сухо напомнил Кащей. – А вместо тебя это сделали ушлые бабкины домовые!

– Ну, самолет у меня во Владик улетал! – заерзав на стуле, плаксиво заявила гостья. – И так на регистрацию опоздала, пришлось в порту пару смертных зачаровать, чтобы провели на борт! Там даже трап уже отъехал – для меня специально возвращали… Кто ж знал, что волчара таким недотепой окажется – бросит байк без простейшего охранного аркана!

– Тоже, наверное, спешил очень, – буркнул Бессмертный.

– Он спешил, а я – отвечай?! – вскинулась Сирин – будто бы сама только что не рассказывала о том, как торопилась в аэропорт.

Кащей не сдержал усмешки – впрочем, скорее скептической, чем благожелательной.

– В общем, Птичка, дело свое ты исполнила спустя рукава, – холодно подытожил он. – Всыпать бы тебе и в самом деле горячих – чтобы думала впредь, каким рейсом лететь…

– Давай только без этих пошлых средневековых штучек! – поежившись, пробормотала гостья – похоже, вполне поверив, что слышит не пустую угрозу.

Ну да, своего собеседника она знала давно и хорошо – еще с времен, когда он царствовал в Нави – и тот, прежний Кащей уж точно не стал бы цацкаться с проштрафившимся слугой!

– Разве что по нашей старой дружбе, – показушно смилостивился между тем хозяин кабинета. – Но будешь мне должна!

– Кащеюшка, ты – золото! – заметно расслабилась Сирин. – Расплачýсь – куда денусь!.. Так что там было насчет пера Жар-Птицы? – не преминула тут же уточнить она.

– Птичка, а на кой тебе вообще сдалось то перо? – ухмыльнулся Бессмертный. – Своих мало?

– Издеваешься? – скривилась гостья. В общем-то, угадала – собеседник не пожелал отказать себе в подколке. – Мои – только для полета, и то низенько… Собственной силы в них никакой! А жароптицево… Эх! С ним я бы знаешь как запела?! Алконостиха бы в море утопилась от зависти!

– Тогда даже и не уверен, стоит ли затевать… – с притворной озабоченностью проговорил Кащей. – Без подружки твоей, Алконост, Явь определенно станет скучнее…

– Стоит, стоит! – настойчиво защебетала Сирин. – Никуда не денется твоя Алконост – это я для красного словца загнула! Ну, подгорит у нее, конечно, знатно, но в первый раз, что ли?.. А что затевать-то? – склонившись шикарным бюстом к краю стола, словно собиралась пристроить его там где-нибудь по соседству с чернильным прибором, вкрадчиво осведомилась она.

– В общем, еще раз будешь должна, – счел присказку исчерпанной Бессмертный. – Завтра в полдень – плюс-минус четверть часа – в горнице у Яги Жар-Птица уронит первое перо, – принялся четко излагать он. – Самой старухи в названное время дома не окажется – это ключевой момент. Будут кикимора и один смертный – но он не в счет, это мой протеже. Мой – со всеми отсюда вытекающими! – особо подчеркнул Кащей. – Кроме этих двоих, может, еще кто заглянет на огонек – событие-то предстоит неординарное. Но особой толпы не ожидается. Вот такой расклад.

– И?.. – потребовала какого-то продолжения гостья.

– Никаких «и». Sapienti sat – умному достаточно… Что-то меня сегодня на латынь потянуло – видно, потому что с утра как раз размышлял о Римской империи…

– Навь с тобой, Кащеюшка, откуда у меня ум? – наигранно всплеснула руками Сирин. – Только красота неописуемая, – покачала она стройной ножкой, – да голосок звонкий!

Все гостья, конечно же, прекрасно поняла – видно было, как подобралась, явно уже обдумывая свои дальнейшие шаги.

– Тут еще важно, чтобы ума хватило не болтать, от кого узнала про сброс пера! – веско выговорил Бессмертный.

– За кого ты меня принимаешь?! – на этот раз возмущение его собеседницы, кажется, было искренним. – Могила – мое второе имя!

– Что ж, главное, чтобы оно вдруг не стало первым: обратно потом не отмотать, – заметил Кащей. – Ну а теперь – лети! – отпустил он Сирин.

Несколько скованно простившись, обнадеженная и озадаченная гостья выпорхнула из кабинета.

Проводив ее, к шефу снова зашла Василиса.

– Повелитель, вы спрашивали насчет Баюна…

– Нашла этого мерзавца? – поинтересовался Кащей.

– Судя по всему, после драки с волчарой из-за Жар-Птицы он удрал в Люберцы, в аномалию, – поведала референт. – Там где-то и залег. Не знаю уж, от кого прячется, от Серого или от нас…

– А от нас-то с чего? – недоуменно вздернул брови хозяин кабинета.

– Ну, он же нарушил вашу с ним договоренность – никуда не лезть. Баюн ведь не догадывается, что на том и строился ваш расчет!

– А, ну да, – кивнул Бессмертный. – Значит так: достань мне к ночи глупого котейку – хоть из-под земли, хоть из аномалии, хоть их самой Нави! Намекни, что я, конечно, был на него страшно зол, грозился что-то важное отрезать – и речь шла не о хвосте – но уже вроде отошел и сразу, с порога, гнобить не стану. Хотя в долги он себя, ясное дело, вогнал по самые эти самые!.. А пока пусть срочно явится – есть, мол, разговор.

– Будет сделано, Повелитель, – кивнула Лягушка.

– Еще соедини меня с Соловьем, – продолжил отдавать ей распоряжения Кащей.

– Сию минуту, Повелитель.

– И самое главное. Материалы на ту бабкину мавку – ну, Милену – готовы?

– Да, Повелитель. Еще с ночи. Увесистая набралась папка!

– Завтра в десять утра – то есть ровно за два часа до рассчитанного нами времени падения пера, не раньше и не позже – она должна лечь на стол Полкану – да так, чтобы он ее непременно увидел, открыл и прочел от корки до корки. Хоть в лепешку расшибись, но обеспечь!

– Поняла, Повелитель. Все исполню в лучшем виде!

– Не сомневаюсь в тебе, – улыбнулся Кащей.

Василиса удалилась, и менее чем через минуту на столе у хозяина кабинета зазвонил телефон. Бессмертный поднял трубку.

– Соловей на проводе, Повелитель, – послышалось из нее.

– Снимай его с провода, откачай – и пусть слушает, что скажу! – пошутил Кащей – в преддверии решающего момента сложной игры настроение его неуклонно шло в гору.

Глава двадцать вторая

Иван

Лежавший на столе телефон Яги мелко завибрировал и выдал бодренький рингтон. Что-то рóковое из прошлого века: «It's the final countdown…[1]».

– Вот только этого сейчас не хватало! – резко помрачнев, хозяйка судорожно потянулась к трубке. – Алло?.. – выдала уже совсем другим, разве что не елейным голоском – с напряженным выражением ее лица совершенно не вязавшимся. – Да, Полкаша, голубчик, слушаю тебя внимательно!.. Подожди, прямо сейчас никак не могу… Нет, правда, очень занята… Ну, зачем ты так сразу?.. Да помню я, кому ты служишь – забудешь такое, пожалуй!.. Может быть, тогда хотя бы через пару часиков, а?.. Вот только не надо по новой… Все, поняла, поняла, буду у тебя в двенадцать, как штык!

К разговору Иван демонстративно не прислушивался. Сидя на лавке спиной к столу с зажатым между щиколотками рюкзаком, с виду – совершенно обычным, он завороженно любовался Жар-Птицей – просто глаз от нее не мог оторвать. Так, по крайней мере, это должно было выглядеть со стороны – и, кажется, у него неплохо получалось.

Маша преобразилась около полутора часов назад. Самого процесса воплощения Жар-Птицы он не видел: из комнаты с хрустальным гробом, где все происходило, Яга Ивана бесцеремонно вытолкала, но из-за неплотно прикрытой двери улавливал сперва спокойный голос девушки, отвечавшей на какие-то вопросы, а затем – ее сдавленный крик. Почти непроизвольно рванулся на него – и столкнулся на пороге с кикиморой.

– Все! – с какой-то детской радостью сообщила ему безымянная служанка. – Готово! – и отступила в сторону, пропуская юношу внутрь – чем Иван и не замедлил воспользоваться.

Взъерошенная Жар-Птица сидела на углу лишенного крышки стеклянного гроба и недоуменно озиралась по сторонам. От былой Маши у нее, впрочем, остался только растерянный, какой-то обреченный взгляд – теперь это и в самом деле была представительница царства пернатых. Размером с крупного павлина, на него она больше всего внешне и походила: длинный пышный хвост (каким, правда, у настоящих павлинов вроде как могут похвастаться только самцы), изящная длинная шея, венчик на голове, вызывающий четкую ассоциацию с короной… И все это – обжигающе-пылающих оттенков от блестяще-золотого до кроваво-алого.

Завидя Ивана, Жар-Птица задержала на нем взор разве что на пару секунд – затем, распахнув острый клюв, что-то невнятно пискнула, изогнула гибкую шею и спрятала голову глубоко под крыло.

– Стесняется пока! – восторженно прокомментировала из-за спины юноши кикимора.

Собиравшийся было подойти к Жар-Птице поближе, Иван неловко затоптался на месте.

– Она теперь всегда будет… такая? – спросил у самодовольно сияющей Яги. – Ну, не человеком?

– Первые сутки-двое после воплощения Жар-Птица обычно сохраняет новое тело – надо же его как следует освоить, – пояснила хозяйка. – Затем приобретает возможность выбирать, в каком из двух своих обликов предстать.

Ну да, если только к тому времени из нее не сварят суп.

– А когда… когда можно будет забрать перо? – с неимоверным трудом совладав с лицом, надтреснуто выговорил юноша.

– Где-то к нынешнему полудню сбросит, – прикинула Яга. – Так что ждать недолго осталось! – последняя ее фраза будто бы касалась Ивана, но тот явственно распознал в ней собственное нетерпение хозяйки.

Небось, уже и котел подходящий приготовила, гадина!

– Можем пока обсудить остальную твою награду, – продолжила между тем Яга. – Гребешок с полотенцем вы с волчком, гляжу, не потратили? – кивнула она на застежку Ивановой рубашки – там, за пазухой, так и хранилась волшебная экипировка. – Если хочешь, можешь вернуть – тебе они, полагаю, далее без надобности. Отсыплю за них лишнего злата-серебра, не поскуплюсь!

– Давайте лучше про дополнительную награду потом, – поспешил отмахнуться юноша. – Как перо получу – так и поговорим предметно! – глубокомысленно рассуждать о том, чего наверняка не получит, ему совершенно не улыбалось.

– Ну, как скажешь, добрый молодец, – не стала настаивать хозяйка. – Понимаю: перо для тебя сейчас – главное. Тогда – ждем.

Бесцеремонно схватив вялую Жар-Птицу в охапку (на автомате Иван едва снова не бросился Маше на помощь, но благоразумно удержался: не время), Яга перенесла ту в главную комнату «избушки», где сперва усадила прямо на стол, а затем, почему-то передумав, велела кикиморе убрать с полки книги с брошюрами и черепом – и переместила пернатую красавицу на освободившееся место. Сам же юноша сходил в гостевую спальню за своим оставленным там до поры рюкзаком – якобы чтобы сразу спрятать внутри заветный приз, как только тот выпадет. Можно было бы, конечно, с этим погодить – и, по-хорошему, даже следовало, наверное – но уж наготове, так наготове!

Яга к поведению Ивана отнеслась с пониманием – не подозревая, что рюкзак заговорен и предназначен не для одного жалкого пера – для всей Жар-Птицы целиком!

Хотелось бы надеяться, что не подозревая.

Рюкзак юноше выдала Кащеева Василиса, она же подробно объяснила, как им пользоваться – ничего особо сложного там, в общем-то, и не предполагалось. В любом случае, куда больше Ивана сейчас волновали не нюансы обращения с волшебной сумой, как это называла Царевна-Лягушка – в конце концов, до нужного момента еще просто дожить надо было – а не почует ли хозяйка в «избушке» чужие чары. Василиса заверяла, что опасаться тут абсолютно нечего, но твердой уверенности в ее голосе юноша не услышал. А может, просто приписал тогда собеседнице собственные страхи.

Как бы то ни было, рюкзак в руках Ивана Ягу ничуть не смутил. В отличие от уже упомянутого телефонного звонка, раздавшегося, едва ходики на стене горницы отбили четверть двенадцатого.

К этой минуте юноша уже весь изъерзался на лавке: Кащей обещал, что к часу икс хозяйка из «избушки» благополучно уберется, но та явно никуда уходить не собиралась… И вот – этот звонок.

– Проклятье! – уже не сдерживаясь, процедила Яга, едва завершив разговор. – Ох, кому-то у меня нынче придется несладко! – пригрозила она, мельком покосившись при этом на притихшую кикимору.

– Не виноватая я ни в чем, хозяйка! – испуганно пролепетала та.

– Ты – может, и нет, – мертвые глаза Яги зловеще сверкнули. – Хотя точно не знаю: он не сказал, кто из вас, дармоедов, мне так подсуропил!

– Это не я, хозяйка! – уже в панике пролепетала кикимора.

– Тоже думаю, что не ты, – соблаговолила успокоить ее собеседница. – Кто-то из дурней-леших, небось, снова с дуба рухнул! Или какой неприкаянный домовой белены натощак объелся – и двинулся с глузду! Ну да кто бы это ни был, он у меня еще попляшет! А тебе – ответственное поручение будет, – перешла под конец она на деловой тон.

– Все сделаю, хозяйка! – исступленно заверила ее служанка.

– Я поехала на Петровку, – заявила Яга. – К двенадцати не обернусь никак. Потянуть время тоже не выйдет – Полкан вне себя, чтоб ему хвост прищемило! Так что покамест останешься тут за меня! – бросила она кикиморе. – Как жароптицево перо упадет – вручишь его добру молодцу, – кивнула на юношу. – В целости и полноте силы отдашь! Сама пера даже лизнуть не смей, поняла?!

– Поняла, хозяйка, исполню в точности! – с готовностью пообещала безымянная.

– С прочей наградой придется обождать, – сказала между тем Яга уже Ивану. – Сам видишь, экий тут у нас форс-мажор нарисовался! – развела она руками. – С Полканом, когда он в подобном настроении, спорить не резон!

– А кто это – Полкан? – представил себе юноша этакого злобного барбоса.

– В полиции смертных – большая шишка нынче. А вообще с некоторых пор – личный слуга самого Сварожича!

– Президента? – ахнул Иван.

– Для вас – президента, а для нас… Ладно, не важно. Всяко, не твой пока уровень! Просто уясни, что раз вызывает – не пойти не могу, так что не обессудь… Да не переживай, – по-своему поняла она зримо охватившее юношу волнение. – Главное – преображение прошло без осложнений! Значит, и с пером все будет, как надо – да и кикимора проследит!

– Прослежу, хозяйка! – пылко подтвердила безымянная, хотя на этот раз ее никто и не спрашивал.

– Да я и не переживаю, – соврал Иван – не слишком того и тая.

– Как перо получишь – можешь, конечно, сразу к матушке со всех ног нестись, но лучше меня дождись, – усмехнувшись, посоветовала ему Яга. – Подсоблю тебе с безопасной дорогой – в счет причитающейся награды, разумеется! Путь до больницы не близкий, а перо на улице о себе разве что не кричать начнет! Не ровен час, учует кто – хлопот потом не оберешься!

– Посмотрим… – не стал на этот раз откровенно лгать он.

– Ну, мое дело – предложить, – пожала плечами его собеседница. – В любом случае, награда твоя никуда от тебя уже не денется… Ну все, я побежала! – подорвалась она, бросив взгляд на ходики.

– Удачно съездить, хозяйка! – напутствовала ее кикимора. – За всем присмотрю, все управлю – даже не извольте сумлеваться!

– Об удаче пусть тот молит, из-за кого меня Полкан на Петровку выдернул! – угрюмо буркнула на это Яга – и вышла прочь.

* * *

Не прошло и четверти часа, как дверь «избушки» снова отворилась. Юноша испуганно вскинул голову – почему-то вообразил, что это вернулась хозяйка. Но нет: на пороге возникла длинноногая фигуристая девица в коротком узком платье, значительно моложе Яги, разве что, как и та – жгучая брюнетка.

– Приветик! – звонко заявила гостья. – Как делишки?

По голосу-то Иван ее в первую очередь и узнал: не иначе, это была та самая медсестра, что напомнила ему в больнице о просьбе матери насчет пера Жар-Птицы. И, похоже, она же – странная девушка в солнцезащитных очках, показавшая ему как-то короткую дорогу от клиники до метро.

Очки, кстати, наличествовали – красовались у брюнетки на лбу, просто заметил их он сейчас не сразу: сперва невольно задержал взгляд на стройных ножках девицы, а затем споткнулся им о ее бюст – казалось, так и готовый выпрыгнуть из декольте.

– Какая нелегкая тебя принесла, Сирин? – престарелым коршуном выскочила тут из угла горницы кикимора. С гостьей она определенно была знакома, и столь же определенно – нечаянному визиту совершенно не обрадовалась.

Сирин? Та самая певица Птица Сирин?! Ну да, и впрямь похожа… И Серый, помнится, что-то такое говорил…

– Просто шла мимо – дай, думаю, зайду! – беззаботно заявила брюнетка. Покачивая крутыми бедрами, она подошла к столу и без приглашения опустилась на скамью напротив Ивана. На юношу она при этом, однако, даже не посмотрела, никак не отреагировав на его сдержанное «Здравствуйте!» – не отрываясь, уставилась на восседавшую на книжной полке Жар-Птицу. – Так вот ты у нас какая… – выговорила с придыханием.

Маша, высунувшая было при появлении гостьи голову из-под крыла, снова спрятала ту назад.

– Не у вас, а у нас! – задиристо подскочила между тем к девице кикимора. – Чего расселась тут, словно у себя дома? Ступай своей дорогой, не до тебя сейчас! – злобно прошипела она.

– То есть, как понимаю, угощения мне не подашь? – хмыкнула в ответ Сирин. Подняться с лавки, а уж тем более уйти, она и не подумала.

– Убирайся – или позвоню хозяйке! – не унималась безымянная.

– Звони, – равнодушно пожала плечами брюнетка.

В костлявой руке служанки и в самом деле появился уже знакомый Ивану розовый телефон, кикимора пару раз ткнула скрюченным пальцем в экран и поднесла трубку к уху. Прозвучавшее через несколько секунд из нее «Абонент не отвечает или временно недоступен» расслышал даже юноша.

– Ох, беда, ох, напасть, – огорченно всплеснула руками дряхлая служанка. – Рано радуешься! – подняла она затем глаза на ухмыляющуюся Сирин. – Хозяйка вернется – она тебе покажет!

– За что? – демонстративно взметнула изогнутые бровки аж под нижний край очков на лбу гостья. – Яга сама всегда звала заходить, когда пожелаю! Что не так-то?!

– Ладно, сиди! – сдалась кикимора, услышав про былое приглашение. – Но к Птице Жар – не смей приближаться! Загрызу! – и в самом деле грозно обнажила она свои редкие гнилые зубы.

– Загрызла одна такая! – презрительно скривилась брюнетка. – Да и в Навь мне не сдалась твоя Жар-Птица! – добавила затем. – Думаешь, не вижу окружающие ее чары? Эти – точно загрызут, только сунь руку!

Почему-то Ивану подумалось, что последние слова были сказаны специально для него. Хотя с чего бы вдруг? Да и хватать Машу руками он вовсе не собирался – план Кащея был несколько иным.

– Вот то-то же! – малость успокоилась между тем кикимора. – Хозяйку на мякине не проведешь! – с гордостью заявила она – и в этот момент дверь «избушки» в очередной раз широко распахнулась.

– А вот и я! Что, не ждали? – в горницу шумно ввалился полноватый мужчина лет сорока в свободной малинового цвета рубашке и синих джинсах. Лицо его будто бы показалось Ивану знакомым, но, где и когда он мог этого человека видеть, юноша не сообразил.

Услышав нового гостя, Жар-Птица встрепенулась, вздернула голову, тряхнула хохолком, растопырила крылья и сердито чирикнула.

– Привет, привет, неудачница! – махнул ей рукой толстяк. – Как там тебя… А, Бельская! «Belle, c'est un mot qu'on dirait inventé pour elle[2]…» – голосисто напел он – и Ивана вдруг почти неудержимо потянуло в сон – если бы не болезненный тычок кулачком в бок от кикиморы, того и гляди реально бы отключился! Впрочем, будто бы опомнившись, гость свою импровизированную арию уже оборвал. – А неплохо тебя старая карга волшбой оградила – коготком не подлезешь! – буркнул он напоследок Маше и повернулся к Сирин. – Ба! Кого я вижу! – расплывшись до ушей, шагнул к брюнетке. – Такая нечисть – и без охраны!

– Котик! – охотно поднялась та со скамьи ему навстречу.

Толстяк и впрямь чем-то напоминал кота. Уж не того ли самого, часом, что во сне Ивана дрался с Серым?!

Тем временем новый гость заключил девицу в объятия – кажется, не преминув при этом походя провести пальцами по ее тугому бюсту. В ответ та пнула толстяка коленом – но, видимо, не сильно, лишь символически. Лица обоих – в те недолгие секунды, что прижавшиеся друг к другу Сирин и кот не могли друг друга видеть – сочились недвусмысленной неприязнью, очень быстро, впрочем, вновь сменившейся слащавыми улыбками.

Покончив с лицемерными обнимашками, оба опустились на скамью – рядышком.

– Ох, напасть, ох, беда! – донеслись между тем до слуха Ивана новые жалобные причитания кикиморы. – Полна горница лиходеев – а хозяйка так и не отвечает!

– А я слышал, ты где-то на китайской границе поешь, – заметил в это время соседке по скамье Кот – про себя юноша решил называть его именно так.

– Да понимаешь, Баюнушка…

Точно: пресловутый Кот Баюн, вот это кто!

А Сирин между тем завершить свою фразу не успела: на пороге внезапно появился третий гость – на этот раз совершенно Ивану незнакомый плотный широкоплечий мужчина в сером деловом костюме, при галстуке.

– Надеюсь, я не опоздал? – вкрадчиво осведомился новопришедший.

– Соловей? – изумленно вытаращилась на него девица.

– А этот-то куда лезет? – недовольно фыркнул Кот.

– Просто заглянул на огонек, – простодушно развел руками тот, кого назвали Соловьем.

– Ой, да не свисти! – поморщилась Сирин.

Лицо третьего гостя на миг будто окаменело, но тут же вновь расслабилось.

А вот Ивану язвительные слова брюнетки напомнили кое о чем важном. Как бы невзначай запустив руку в карман, юноша выудил оттуда две мягкие горошины берушей – не простых, конечно же, особых, врученных ему Василисой вместе с рюкзаком – и, как сумел незаметно, вставил те себе в уши – сделал вид, будто почесался. Таиться, однако, большого смысла не имело: и гости, и кикимора полностью были поглощены друг другом, на Ивана никто из них не обращал ни малейшего внимания.

Тем временем Соловей прошел в комнату. Присаживаться он не стал, небрежно привалившись спиной к стене аккурат под ходиками. Что-то сказал, ему ответили, но из-за затычек в ушах возобновившегося разговора юноша уже, понятно, не услышал. А тот пошел своим чередом – иногда, вроде бы, сдержанный, временами, судя по мимике участников – на весьма повышенных тонах. Подобные вспышки, правда, достаточно быстро гасли… Смотрели все при этом по большей части даже не собеседников – на Машу, под давлением испытующих взоров снова стыдливо спрятавшую голову под крыло.

А потом из роскошного хвоста Жар-Птицы вдруг выпало почти полуметровое золотое с алым перо. Завертевшись волчком, устремилось вниз… И прежде, чем оно достигло пола – началось!

[1] Строчка из песни «The Final Countdown» группы Europe, 1986 год

[2] Красавица, это слово, кажется, придумано для нее… (фр.) – начало песни "Belle"из мюзикла «Нотр-Дам де Пари»