Текст книги "Кровь дракона"
Автор книги: Денис Чекалов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава 9
Сам вид Петра, как лук натянутого, утверждал Спиридона в его догадке. Своей семьи парень не имел. Когда было ему года три, ехал он с родителями и старшим братом, тоже еще ребенком, с ярмарки, после продажи берестяных поделок, которым занималась вся семья. На пустынной дороге напали лихие люди, отобрали жалкие гроши, лошадь с повозкой, а седоков убили. Спиридона заметили после, и просто зашвырнули в лес, в кусты, вместе с маленьким лукошком и лежащим в нем пряником, купленным на ярмарке.
Там его и подобрал ехавший через время Петр, обращался, как с родным, и до, и после рождения сына, и парень был истово предан ему. Видя горе хозяина, понимая желание мужчины, главы семьи, отомстить за гибель сына – и тем самым не сына вернуть, ибо сие невозможно, но хотя бы видимую справедливость восстановить – парень страстно хотел помочь Петру, возвратить ему прежнюю уверенность, надежность, достоинство.
Слышал Спиридон разговоры не только о мельнике, боярском колдуне, но и о потворной бабе, живущей глубоко в лесу. Знала она, кто приближается к ее избе, и, если не хотела видеть просителя, умела закрутить его ложными тропами, которые в конце выводили изнемогшего человека к тому же месту, от которого он шел. Но если решала помочь, то исполняла желания честные, вреда хорошим людям не наносящие.
Решил Спиридон идти к колдунье, за хозяина просить, одарив ее за труды достойно.
Утром, сказавшись больным и хрипло кашляя, остался в своем углу за занавеской, дожидаясь, пока уйдет хозяин, а затем и хозяйка, полоскать белье на речку. Спрыгнув с лавки, выдвинул сундучок, содержавший все его достояние, представлявшееся парню столь же богатым, как и царская казна.
Вынул из него плетеную корзинку, с которой спасся от разбойников, взял тряпицу не первой свежести и уложил в нее камешек, найденный на берегу реки, имевший форму сердечка и изумительно гладкий, первую сделанную в учении самостоятельно вещь – плетеный кожаный поясок, легкая кривоватость которого восполнялась усердием, проявленным при его изготовлении, да сухое осиное гнездо, которое он часто разглядывал, удивляясь совершенству строителей – это были главные ценности для приношения.
Кроме того, положил в корзинку левашники с брусничным вареньем, да опресноки. Подумав, добавил связку сушеных грибов, три румяных яблока-скрута. И, неизвестно зачем, положил комок сандрика, рачительно запасенного, благо вокруг в изобилии росли кусты можжевельника. Принятие таких даров, по мнению Спиридона, обязывало колдунью к оказанию весьма существенной помощи.
Едва дождавшись воскресенья, возвратясь с семьей из церкви, взял из своего сундучка завязанную в уголок тряпицы мелочь, что давал ему Петр, да Аграфена подбрасывала на пряники, отправился парень в лес, искать помощи у колдуньи. Красное зимнее солнце, уже говоря о весне, поднялось над горизонтом повыше, торжественно просвечивая сквозь опушенные инеем деревья, вздымающиеся к голубому светлому небу.
Хотя Спиридон сошел с дороги, приблизительно зная, что ведунья живет недалеко от лесного источника в самой середине леса, куда никто не ходил, боясь встречи с ней, идти было легко, ноги не вязли в снегу нехоженом, и у парня мелькнула мысль, что колдунья видит его и ждет, разрешая приблизиться. Это соображение заставило его несколько оробеть, но решимости не убавило.
Неожиданно перед ним открылась просторная поляна, в центре которой вода тонкой струйкой бежала из источника и пропадала среди лежавших вокруг камней, влажных, но не покрытых снегом и льдом. Чуть в стороне стояла деревянная избушка, почти скрытая ветвями растущей рядом сосны. Сквозь них пробивался дым из печи, выходящий через приотворенные двери.
Постояв на опушке, собираясь с духом, Спиридон подошел к избе. Тихонько постучал, вопросив в приотворенную дверь: «Есть кто живой?» В ответ послышалось приглашение: «Входи, не бойся, дверь открыта» – голос был ясный и удивительно нежный.
«Господи, оборотни», – мелькнула мысль. – «Шел к колдовке, а забрел в дом молодицы. Не иначе, заплутало меня чародейство».
– Раз постучал, входи, имел храбрость на путь решиться – не теряй ее, когда пришел, – вновь раздалось из-за двери.
Перекрестившись, парень вошел в избу. Пахло в ней дымом, топили по-черному, но он не докучал, глаза не ел, создавая лишь дымку легкую, устремляющеюся к двери, да неожиданное чувство покоя и уюта, отпечаток которых лежал на всем, особо выделяя хозяйку.
Сидела она на лавке, свободно сложив руки на стоящим перед ней чисто выскобленном столе. Белые доски подчеркивали темноту, заменившую с годами тяжкого труда молодую светлость и прозрачность кожи, превратив ее в подобие скомканной небрежно коричневой бумаги. Столь же древним выглядело и ее лицо, однако эти проявления старости не были неприятны, поскольку жизнь и молодость не покинули глаз, ярко голубых, проницательных и заинтересованных. Они составляли общее выражение лица, проглядывавшее сквозь покровы старости, желающие эту жизнь и молодость стереть, похоронить в прошлом.
Старушка была худощава, росту среднего, поскольку над столом поднималась невысоко, опрятна в одежде, излучая общее впечатление чистоты. Такой же чистотой сияла избушка, пропитанная запахом трав, с легким привкусом дыма. Они висели в пучках по стенам, в несколько рядов приспособленные под низким потолком. Отдельно, за отодвинутой сейчас занавеской, висели сушеные ящерицы, змеи и лягушки, стояли горшочки, плотно обвязанные чистыми тряпочками.
Под окошком, затянутым бычьим пузырем, стоял важно большой деревянный сундук, искусно украшенный выжженным орнаментом, с коваными углами и столь же любовно сработанным металлическим замком-щеколдой, тонкими металлическим полосками, опоясывавшими сундук в два ряда.
«Наверное, прячется там потайное, колдовское могущество», – подумалось Спиридону.
Вид старушки умерил опасения парня, однако до начала разговора счел он правильным показать свои благие намерения, одарив старушку, с чем и метнулся к столу, брякнул на него узелок с завязанными деньгами, немало ошеломив ее и заставив откинуться назад. Тут же она улыбнулась, сказав:
– Садись, парень, допрежь денег поздороваться следует, да рассказать, с какой заботой пришел.
Спиридон смутился – и вправду пнем бессловесным в избу ввалился, здоровья не пожелав хозяйке.
– Здорова будь, бабушка, – сказал он. – Пришел я к тебе по нужде великой, затем и благодарность принес.
Спиридонка замолчал, не зная, как приступить к делу. Сперва ведь следовало вызнать способности старушки, а прямо спросить духу не хватало. Старушка, ясно улыбаясь, молча смотрела на него, лишь ласково поглаживая неизвестно откуда взявшегося толстого кота.
«Не черный», – с облегчением подумал Спиридон, который котов вообще не жаловал, считая, что они у человека его силу забирают.
Не в силах долее терпеть молчание, желая как можно быстро добиться помощи для хозяина и вообще определить ситуацию, в которую попал, Спиридон, свекольно побагровев и вытаращив глаза, ляпнул, как с дерева сиганул:
– Правда ли, бабушка, что ты колдовка?
Засмеялась старушка:
– Все ждала я, как решишься спросить, вот ты и не замедлил. Нет, сынок, не владею я чарами колдовскими. Знаю, что людская молва обо мне бает, но все это наветы – один сказал, другой подхватил, третий переиначил, так и пошла гулять кривда.
– Но все же, бабушка, ты людям помогаешь, правда, те-то и хранят молчание, болтают же люди, которые тебя и в глаза не видели. Да и не нужна мне помощь черной бесовской силы, которая человека в кабалу к себе вгоняет. Слышал я, что существуют светлые силы, чистые заклинания, которые противоборствуют колдовству темному.
– Правда это, и раньше, в старину глубокую, люди почитали добрых духов и ждали помощи от них. Берегини защищали, берегли людей от упырей, оборотней. Всяк человек знал заклинания, носил обереги от нечисти. Каждое озеро, лес охранялись своим добрым духом. Вот и в источнике, что рядом с моей избой, живет дух. Вот и сейчас бог Ярило пробуждается от зимнего сна, будит леса, поля, деревья к новому рождению. В каждом доме за печкой, али за порогом домовик живет, за домом следит. Лошадей холит, если масть ему приглянется – его тоже уважать нужно. Почти забыли люди об этом, а зря, неровен час обратиться придется, ан дух и не поможет, не видя уважения к себе.
Она помолчала.
– Вот и к огню перестали бережно обращаться, а он первый враг нечистой силы, да и болезни прогоняет. Видишь, изба моя без дымохода, чтобы огню было сподручнее в избу смотреть да беречь ее.
– А что же батюшка Михаил не говорит об этом в церкви, не учит людей?
– Не пристало ему об этом говорить. Старые боги при новых князьях из почета вышли. Их только немногие уважают, и нет в том греха, ибо и те, и другие добру учат.
– А как же ты не боишься, вот намедни отец Михаил зело ведовством попрекал.
– Что же, живу я тихо, от людей далеко, в бедности и кротости. Никому зла не делаю, ворожбой не занимаюсь, почто святому человеку на меня зло держать?
– Но все же ты людям помогаешь?
– Помогаю, чем могу, лгать не стану, но не всем, а лишь зла в сердце не держащим.
– Как же ты можешь узнать про это?
– Не могу словами выразить, это как глаза сердца моего человека видят. У меня в роду все такое умение знали, травами целебными, заклинаниями особыми, оберегами могли помочь нуждающемуся. Только люди недобрые, про то прознавшие, обвинили маму мою в колдовстве, убили ее, и отца моего. Видишь сундук кованый, то мне отец сладил для приданого, как раз меня замуж хотели выдать. Но не суждено мне было семьи иметь, как черные тучи людской молвы злобной стали собираться, так и жених мой убег, испугался ведьминой дочери. И хоть скольким людям помогли – никто не заступился, добро не вспомнил. Вот с тех пор я и живу в лесу, подальше от всех. Правда, те, кто побоялся против убийц родителей пойти, помогли в тайне от всех избу поставить. В ней я и живу уж сколько лет.
– Бабушка, поможешь ли ты мне жизнь вернуть хозяину моему и жене его?
– Что ж, сказывай, в чем беда, погляжу, по силам ли мне дело это.
Спиридон стал подробно рассказывать, что за горе настигло Петра.
– Как убили бояре его сына, – продолжал Спиридон, – хотел Петр идти биться с самым их главным, боярином Воротынским. Да дядька Потап и я отговорили, слышали, что знается боярин с нечистой силой на мельнице, и сила та сделала его неуязвимым для врагов его, честных людей.
– О кознях мельника знаю, да и не мельник то. Мельник давно помер, а это упырь под его личиной скрывался. И что ж, хозяин твой не поверил вам?
– Не то, что не поверил, но сомнения его одолели, и отправился он на мельницу все разузнать самолично. А как вернулся, был сам не свой, ничего не рассказал, но понял я, что была у него сшибка с упырем, и тот хозяина победил. Теперь ходит он лицом черный, не знает, как убивцам сына отомстить. А как он мне вместо отца родного, решил я идти к тебе за помощью.
– Так вот почему исчезла мельница, – задумчив молвила старушка. – Ее тайна открыта и, хоть сильны бояре, но все ж не решатся открыто признать с нечистым дружбу. Нет у меня силы, которая помогла бы хозяину твоему бояр победить, но лесные духи, о которых у нас речь была, всегда со злом борются. Могут и тебе помочь, если придешь к ним с просьбой искренней и дарами богатыми. Я живу в чащобе, но есть в лесу места, куда никогда человек не ходил, боясь заплутать да сгинуть, что в лесу, что в болоте, которое зеленой поляной видится. Живет там Змей древний, силой владеет могучей. Если твердо решил своего добиться, иди к нему с просьбой.
– Спасибо тебе, добрая душа, за совет. Пойду домой, соберу дары, да и отправлюсь к Змею, просить за хозяина.
– Постой, – сказала травница, поднимаясь с лавки. – Дам я тебе оберег небольшой. Он подсобит, если что не заладится со Змеем.
Она открыла сундук, покопалась в нем и вынула маленькое деревянное изображение белого коня.
– Это божество – Хорс, – сказала старушка. – Он единит людей и богов, и поможет Змею принять решение помочь тебе. Деньги свои возьми, мне они не нужны, а тебе еще могут понадобиться.
– Еще раз спасибо тебе, живи с миром, пусть злые люди не смогут навредить тебе. Прощай.
Глава 10
Старик устал. Дорога подмерзла, приближался вечер, все устали. Хотелось есть и спать. «Руководитель чертов, – злобно думал Старик. – Дорога сама приведет. Куда, хотелось бы мне знать».
Сначала тропа была ровная и чем-то напоминала мультяшную, веселую и солнечную. Невозможно было представить, что все, что с ними приключилось, действительно правда. Даже бой с лешими напоминал эпизод из многочисленных фильмов, сказок, боевиков.
Но потом грозная реальность заявила о себе изредка срывающимся снежком. Лес незаметно стал темным и мрачным. Старик и его команда приуныли. Позади раздались хлюпающие шаги. Кто-то спешил за ними вдогонку. Возможно, с враждебными намерениями.
Босс велел остановиться и занять круговую оборону.
Сань и Вань принялись бестолково озираться по сторонам. Игорь держался поближе к папаше. Так как у него было самое мощное оружие. Клык приготовился к бою. Мимо них проскакало какое-то существо. То ли волк, то ли лиса. И вновь тишина. Ожидание становилось тягостным, на сердце заныло от тревоги.
– Я от чародея Велигора, следуйте за мной, – послышалось из-за густых обмерзлых кустов.
Старик быстро обернулся. На дорогу вышел мужичок в драном зипуне, облезлой шапчонке. Руки без варежек, из дыр в сапогах вылазят черные пальцы с длинными грязными ногтями.
– Да, каков хозяин, – таковы и слуги, – насмешливо сказал Игорь. – Хорошего ты босса оторвал на старости лет, отец.
– Странные вы, люди, – промолвил незнакомец, – какая разница, во что человек одет. Али под венец со мной собираетесь? Вам главное к теплу добраться, поесть, попить, отдохнуть. Или как? Ну, не нравится мой вид, пусть будет по-другому.
Одежда на мужичке стала таять, меняться, вертеться. Путники и глазом моргнуть не успели, как перед ними стоял высокий широкоплечий боярин в роскошном одеянии.
– Пошли, – поторопил он, – нечего на дороге стоять, внимание привлекать. Слишком много вокруг царевых шпиенов ходит.
– Ни слова, – прошипел угрожающе Старик на сына, который судя по недобро скривившемуся лицу, собирался сумничать, а возможно наговорить гадостей незнакомцу и надерзить.
С видом оскорбленным и обиженным Игорь поплелся позади всех, что-то бормоча себе под нос.
– Я вот чего не пойму… – начал Санька.
– Странно, что ты вообще говорить умеешь, урод, – резко оборвал его Игорь.
– Конечно, умею, это только коровы не говорят, а мычат, – радостно возвестил Сань, после недолгого молчания, он продолжил. – Так вот что я хотел сказать, если этот мужик может так превращаться, то он есть по всему – волшебник. Верно я говорю?
– Дело говоришь, – авторитетно подтвердил Вань.
– Так чего ж мы плетемся по грязной дороге, вместо того, чтобы мчаться в золоченой карете? Или, что еще лучше, взял бы и перенес нас в гостиницу. Раз – и готово.
– Эй, проводник, – позвал Старик. – Чего бы тебе нас сразу не доставить на место. Вместо того, чтобы ковылять и спотыкаться по мерзлой тропе.
– Красиво говорите, но все сплошь чушь какую-то. Являемся мы на ведьмином помеле или, обратно, в ступе. Сгореть от святой воды хотите или от святого креста погибнуть? Топайте, как велел Велигор, лучше молча. Не люблю болтунов, у них кровь жидкая.
Притихшие путники молча следовали за проводником.
– Близко уже, – усмехнулся лже-боярин, – несовершенные вы существа, вон несколько шагов прошли и запыхались.
Увидев вдали какие-то строения, команда оживилась и прибавила шагу.
Не прошло и десяти минут, как они входили в небольшое, но богато изукрашенное имение. Молчаливые слуги провели их к горящему очагу, накрыли на стол и также молча удалились. Разомлевшие после сытного и плотного обеда Сань и Вань уснули на толстом ковре на полу. Игорь растянулся на широкой лавке, на которую заботливая рука служанки набросала медвежьих шкур.
Старик и Клык ждали, что скажет посланник колдуна.
Молчание нарушил Старик, которому надоела неизвестность.
– Итак, с чем пожаловали? – несколько развязно спросил он.
Посыльного он считал чем-то вроде мальчика на побегушках, потому не считал нужным с ним особенно церемониться.
– Вы понимаете на каком свете сейчас живете? – насмешливо поинтересовался хозяин имения. – И с кем говорите?
– Мне без разницы. Дело есть дело, отдать долг твоему хозяину и разбежаться с ним в разные стороны. Вам – назад в могилы темные. Ибо, по всем статьям, мы где-то в дремучем и не самом лучшем прошлом. Нам же всем назад – к свету и жизни, солнцу и пляжам. Вот как я понимаю ситуацию. Я не прав?
– В общем и целом – правы.
– Давай, выкладывай по-быстрому, чего хотел сказать.
– Дед царя молодого, да и отец его были людьми неглупыми и умели благодарить тех, кто служил им верой и правдой.
– И я такой же, – похвастал Старик. – Кто со мной – тот золотой, кто против меня – потеряет потроха. Вообще-то, там как-то иначе говорится. Но суть такова. Продолжай.
– Со временем, многие удельные князья все больше теряли свою независимость да и фамильные уделы тоже.
– Короче, удельные князья в Москву приперлись, а там своих нахлебников уже полным-полно. Царя обхаживают, служат, друг дружку подставляют. С тех пор ничего не изменилось во всем мире, – прокомментировал Старик.
Сань и Вань проснулись от громких голосов.
– Удельный князь, ишь ты, слова какие. А кто это удельный, тот кого «уделали» или тот, кто сам, это самое, у…ся? – раздумчиво спросил у товарища Санька.
И было в его вопросе столько напряженной озабоченности, будто от ответа зависела ну никак не меньше, чем судьба всей Солнечной системы.
– Велигор он, конечно, пришлых поддерживает, – уточнил Клык, хитрый и расчетливый ум которого быстро просчитывал ситуацию. – Небось против нового царя ополчился, чтобы его место занять.
– А тебе-то какой резон его поддерживать, нелюдь? – спросил Старик у хозяина.
– Людишки плачут и страдают, а мы, корочуны, от их слез только сильнее становимся. Чем больше горя на земле, тем нам вольготнее и привольнее. Нас больше – вас меньше. Но суть в другом. Обещал Велигор, что мы будем по земле ходить, где вздумается, в своем виде, который нам присущ от рождения.
– Лихие времена могут наступить, – подытожил Клык. – Чего ж от нас требуется.
– Задание простое, для вас привычное. Найти и уничтожить грязную девку нимфу по имени Оксана.
– Не про нее ли говорили, что ей помогают сами древние боги? – озабоченно поинтересовался Клык.
– Ты меньше слушай, кто что говорил, – посоветовал корочун. – Ты в них не веришь, ты о них не знаешь, значит, они для тебя просто не существуют. А коли не существуют, то и вреда причинить не могут. Арифметика простая.
– Так вот почему Велигор не может при всей своей силе с ней справиться.
– В корень смотришь, Старик. Умный ты. У тебя есть два недостатка, от которых тебе при всем желании не исправиться. Хотя от одного тебе могут и помочь избавиться.
– Это что ж за недостатки ты во мне нашел, нелюдь? – удивленно вопросил Старик.
– Твое человеческое происхождение и твой никчемушный сын.
Ответ Старику не понравился, но он решил не обострять ситуацию. Просто при первом удобном случае ткнуть в нежить-нелюдь серебряным крестом или святой водой обрызгать. Приняв столь ответственное решение, босс немного успокоился.
Глава 11
Говорила травница, что живет в далеком лесу огромный дракон. Нужно только показать, что ты его уважаешь, понимаешь, какой великий, сильный, могучий. Если с подарком подойти, то, конечно, зеленый подскажет, как найти управу на нечисть.
А погань эта развелась хуже тараканов за печкой. Шуршит и шуршит, людям честным жить мешает. Куда ж дальше, – сквернавцы на убийство решились. Это уж как лиса, если повадилась в курятник, то не прекратит свои походы, пока всех кур не перетаскает или на вилы не попадет.
Мысль Спиридона текла медленно и гладко. Он переходил от одной темы к другой, сам себе задавал вопрос и сам же отвечал. Иногда начинал говорить вслух. Или затягивал песню. Если бы его спросили, чего это он распелся и разболтался, то у него уже ответ готов. «Дорога длинная, чтоб не скучно было».
Но в глубине души Спиридон понимал, что все это от страха. Но кто ж не испугается встречи с драконом. Травница указала, куда идти, название леса диковатое – Мертвый лес. Старуха, правда, говорила, что такое название возникло, во время великого лесного пожара. Тогда лес практически весь сгорел. А что осталось, пугало людей обгоревшими ветками и стволами.
Это уже потом, со временем, лес вновь возродился к жизни. Деревья выросли, цветы расцвели, птицы запели, драконы запорхали. В Мертвом лесу должен жить один дракон. В середине есть большой холм, почти гора, в ней – пещера. Вот там собственно дракон и проживает.
Бояться нечего, размышлял юноша. Иду с подарками, кроме того на моей стороне правда. Дракон Порфирий уже давно наблюдал за непрошеным гостем.
«Ходят по моему лесу, бродят. Грибы воруют, ягоды собирают. Чего они ходят, кто их сюда приглашал?» – сердито думал хозяин леса. – «А уж одежка у мальчишки, латаная-перелатаная. Да еще узел с собой тянет. Уж не собрался ли он пошвырять в меня камнями?»
Такая догадка обозлила Порфирия до невероятности. Он спрятался в пещеру и решил напугать мальца до смерти, чтоб другим неповадно было шляться по его владениям.
Спиридон остановился на краю полянки, перевел дыхание и принялся оглядываться.
– Добрый хозяин, – неожиданно тоненьким голоском позвал он, – выйди к усталому путнику. Разговор есть.
«Если бы я выходил к каждому усталому путнику, которые лазят по моим владениям, то мне пришлось бы жить под открытым небом, не встречаться с братьями драконами, не летать по синему небу. Счас выйду, жди», – бурчал про себя дракон.
Спиридон перевел дух и вновь позвал.
– Выйди, дракон, ну чего тебе стоит. А если не выйдешь, я сам к тебе приду, – не очень уверенно пообещал юноша. – Выходи, мы рассчитываем на твою помощь. Мы люди трудовые, понимаем, что помощь не будет за просто так. Мы тут собрали тебе дары. Ну, не знаю, мне кажется подарки хорошие. Сам выбирал.
«Уморил, – потешался в пещере Порфирий. – Сам выбирал, это значит, выбрал то, что надо. Экий самонадеянный, надеюсь клопов и блох не принесет с собой».
– Эй, ты! Нахальный юнец, почто кричишь, птиц разгоняешь, зверей пугаешь?
Зычный голос дракона раздавался по всему лесу. Волк, преследующий зайца, от неожиданности присел на задние лапы и лишился обеда, упустив добычу. Четыре синички попадали с дерева от страха.
– Жду я тебя по делу, наиважнейшему как для моего хозяина, так и для всего народа.
– Мне дела нет ни до твоего хозяина, ни тем более до твоего народа.
– Так не годится, – рассудительно заговорил Спиридон. – Вот был я у травницы, она мне все очень понятно рассказала. Дракону помочь ничего не стоит. Хочешь, покажу подарки, которые принес.
– А уж думал ты так до главного не доберешься. Показывай свои богатые дары, от души принесенные.
– Это ты правильно говоришь. Важна не цена, а внимание.
– Давай, открывай корзину, – поторопил Порфирий.
Юноша открыл крышку корзины и принялся неторопливо развязывать тряпицу.
– Постой, – остановил его дракон. – Дай угадаю. Первым, что ты мне дашь – двенадцать поросячьих окороков. Угадал?
Юноша почесал затылок. Ему не хотелось обижать незадачливого дракона, который даже не представляет, что столько окороков нельзя поместить в небольшую корзину. С другой стороны, чего можно ждать от дракона. Все ж таки не человек.
– Ни за что не отгадаешь. Но это не в упрек. Откуда ж тебе знать, что я туда положил.
Покопавшись еще немного, Спиридон достал левашники. Они были с брусничным повидлом, вкусные, из ржаной муки выпеченные. У юноши даже слюнки потекли.
– Это первое. С брусникой, – пояснил он. – Вкуснее не бывает.
– Как жаль, – притворно запричитал дракон. – Для совершения добрых дел на этой неделе нужны пироги с мясом, а не с брусникой. Мне жаль тебя, ты старался, но, к сожалению, ничего не получилось.
Спиридон не сдавался.
– Это еще не все, что я принес.
– Хорошо, – согласился дракон, – еще одна попытка никому не повредит. Итак…
– Связка хороших, сушеных грибов. Ни одного червивого, проверь сам. Можно так погрызть, или в щи положить или в пирог. Как хозяйка решит.
Юноша засомневался, есть ли у дракона вторая половина, но не стал заострять на этом внимания.
Он постарался изобразить на лице широкую добродушную улыбку.
– Какой сегодня день? – заполошился Порфирий.
– Среда, а что?
– Как что, всем известно, что грибы, полученные в среду, – для нас сущая отрава. Да ты недоброе, отрок, задумал. Извести меня хочешь, супостат?
– Ты, господин хороший, ошибаешься. Гляди, гриб хороший, вкусный.
В подтверждении своих слов юноша оторвал шляпку с гриба и стал жевать.
– Это что ж получается? – продолжал издеваться над доверчивым парнем зеленый. – Принес мне подарок, и сам же его сожрал. Ну и нравы у этих двуногих. А потом еще просят, чтобы им то сделали, это выполнили. Лети, дракоша, туда, сигай сюда. Лицемеры и отравители. Ладно, чего там еще припасено?
– Да вот, – растерянно протянул Спиридон, – кушай пресные лепешки. Как там драконы, употребляют их в пищу или нет?
– Употребляют, употребляют, дай сюда, попробую. Ложь на этот камень, сам возьму.
Не без опаски юноша достал румяные хлебцы и положил туда, куда велел хозяин.
– Ну-ка, счас пробу сымать буду, – от души веселился над простодушным просителем дракон.
Порфирий положил в огромную пасть несколько лепешек, быстро и с аппетитом прожевал, а потом заорал.
– Зачем ты камни и колючки в хлеб подмешал. Я из-за тебя все зубы сломал, рот исцарапал. Как же я теперь есть буду, придется видать помирать с голоду. И все из-за тебя, поганец. А еще о помощи просишь.
– Заешь тогда яблочком, – растерянно предложил подмастерье.
– Чем жевать-то, коли по твоей милости у меня теперь ни одного целого зуба нет. Давай сюда, не пропадать же добру. Эй, постой-ка. Теперь я знаю, кто ворует яблоки из моего сада.
К слову сказать, сада у дракона никогда и в помину не было, да и в лесу яблоки отродясь не росли.
– Не сомневайся, – стал уверять Порфирия юноша. – Яблочки из сада не твоего, вон сколько они пролежали, а будто сегодня с дерева сорванные.
– Ну, хорошо, – сменил гнев на милость зеленый насмешник.
Спиридон опасливо положил на камень фрукты. Дракон принялся хлопать крыльями и премерзким голосом стенать.
– Бедный, я несчастный. Люди уже так обнаглели, что стали приносить мне самые дешевые гнилушки. Ты бы мне еще конских яблок с дороги собрал и принес попотчевать.
Тем не менее, подарок не был возвращен, так как Порфирий тут же слопал сочные плоды.
– Это так сказать напоследок, – протянул парень комочек сандрика. – Я ее жую, чтоб зубы не болели. Попробуйте, дарю от чистого сердца.
– Лучше бы ты дарил от полного кошелька, – проворчал Порфирий.
– А теперь, когда дары отданы, самое главное. Уважаемый дракон, помоги людям бедным, которые не могут сами извести нечисть. Погань эта проклятая по домам развелась, среди бояр богатеньких. Нет на них ни силы, ни управы. Одна надежда на тебя.
– Ты правильно сделал, что пришел ко мне, – важно ответил хозяин. – Как можно отказать, если хороший человек о помощи просит. Можете на меня рассчитывать. Иди, себе с миром.
– А когда?
– Что когда?
– Когда рассчитывать-то? Я ж ничего еще не рассказал.
– Зачем слова попусту тратить? Мы, драконы, сами все знаем. У вас завелась нечисть, сами вы ее извести не можете, вот и решили прийти ко за помощью. Чего еще рассказывать.
Смутная догадка, что его водят за нос, мелькнула в голове Спиридона и растаяла.
– Чего хозяину и другим передать?
– Так и передай, – дракон задумчиво пожевал губами. – Дескать, обещал дракон прийти на помощь, вызволить из тяжелого положения. Да, так и передай.
– А когда?
– Что когда?
– Когда на помощь-то придете.
– Ну, это вопрос деликатный. Гляди, отрок. Из-за тебя у меня зубы сломаны, рот изранен. Кровищи я много потерял. Теперь есть не могу, опять-таки по твоей вине. Кто камни да иголки в пирожки из прелой муки и начинку с червями положил. Как ни крути – ты. Мы, драконы, если поранимся, лет сто раны заживляем. Обратно, пирожки не с мясом были. Таким образом, внимательно слушая, я тебе окажу большую услугу, – совет дам. Никому не говори, что только по твоей милости я не могу помочь твоим людям сию минуту. А теперь иди отсюдова. Мне отдыхать пора.
Дракон скрылся в пещере и закрыл вход огромным плоским камнем.
– Да он просто все время надо мной потешался. Не собирался он совсем нам помогать. Соврала травница. Да я и сам хорош. Три часа перед зеленой образиной унижался, лучшие яблоки отдал, пироги и лепешки свежие, чтоб он подавился.
Униженный и оскорбленный, Спиридон отправился по лесной дороге домой.
