Текст книги "Кровь дракона"
Автор книги: Денис Чекалов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Глава 20
Скорпион вошел в кабак и весело улыбнулся. Улыбка тут же сошла с его лица, поскольку ровным счетом ничего, оправдывающего хорошее настроение, он не заметил. За прилавком стоял кабатчик – толстый, как бочка с кислой капустой. Пах он в совершенности так же. Длинные усы трактирщика хранили в себе следы и супа, и браги, и квасу – всего, во что их опускал владелец, и никогда после этого не промывал.
Под стать оказались и посетители. С грубыми лицами, большими кулаками и тупыми взглядами, они заставляли усомниться – ту ли сторону взяла старая травница. Стоит ли помогать таким уродцам, явно не отягченным мозгами, или гуманнее просто обратить их в рабов, кормить и поить досыта, да отучать хлыстом от вредной привычки к пьянству.
Мысли Хорса сразу переменились, когда дверь распахнулась сразу за ним, и в кабак вошел новый посетитель. Был он высок ростом и широк в плечах. Даже самый восторженный славянофил-почвенник не назвал бы незнакомца красавцем. Однако и в его глазах, и во всем поведении сквозили внутреннее достоинство, уверенность в себе, которые Скорпион встречал в людях очень редко, если ни никогда.
Хорс сразу узнал в нем кожевенника Петра, которого искал.
– Здравствуй, Данила, – проговорил мастеровой голосом твердым, но немного встревоженным. – Не видел ли ты Потапа?
Люди, сидевшие за своими чарками, не обратили внимания на вновь прибывшего. Скорпион понял, что собрались здесь в этот час в основном пропойцы. Честные люди, небось, давно по домам разошлись, щи вечерние едят, к новому трудовому дню готовятся.
Именно этого и не мог понять Хорс. Как может человек сам на себя надевать тяжелые кандалы, а потом носить их всю жизнь, да жаловаться? Недаром семью брачными «узами» называют. Тот, кто в браке состоит, тот узник навсегда. А если еще и дети у него есть – тогда и вовсе из темницы этой не сбежать.
Судя по всему, люди, собравшиеся в кабаке и так не понравившиеся Скорпиону, мнение его разделяли. Не было у них ни семьи нормальной, ни работы порядочной, ни совести. Потому и Петр, искусный мастеровой, уважением среди пропойц не пользовался.
Кожевенник тем временем подошел к трактирщику. Если бы мастеровой просто заглянул в заведение, пропустить чарку да пощипать девиц – которых, впрочем, Скорпион здесь не обнаружил, что еще больше убедило его в отсталости местного народа – тогда Хорс подошел бы к нему немедля. Но Петр искал какого-то Слонопотапа, и мешать ему в этом вряд ли стоило.
Скорпион сомневался, что в мозгах честного кожевенника сумеют уместиться сразу две мысли. Посему следовало сперва подождать, пока первая оттуда выскочит; и уже потом загонять туда новую.
Поскольку разговор с мастеровым откладывался, Хорс просто опустился на один из простых табуретов – понадеявшись, что острые щепки не раздерут его щегольских штанов – и стал ждать.
– Нечасто ты к нам заглядываешь, Петр, – произнес Кабатчик.
Усы его дрогнули, и на стойку с них упали две маленькие капельки. Скорпион даже и догадываться не желал, чего именно.
– Работы у меня много, Данила, – отвечал кожевенник, не желая, видимо, обижать хозяина более резким ответом.
На самом деле, Хорсу сложно было представить рассудительного Петра в этаком гадюшнике. Небось, и порога раньше не переступал иначе, как в поисках Слонопотапа своего.
– Друга твоего я уж давно не видел, – произнес кабатчик. – Да ты не переживай. Часто он ко мне заходит, сам знаешь. Сядь лучше, да подожди его. Не сейчас – так потом зайдет.
Петр провел ладонью по лбу, снял шапку.
– Везде уж искал его, – вымолвил он озабоченно. – Никто не видел. Надобно, наверно, заново идти искать.
Легкая рука опустилась на плечо Хорса. Он не хотел оборачиваться, поскольку прекрасно знал, кто именно стоит у него за спиной. Нимфочка. Впрочем, ему и не пришлось бы долго гадать. Пропойцы, даже те, кто уже почти ничего не соображал от выпитой браги, подняли головы, и взгляды их притянуло к тому, что находилось за спиной Хорса, словно мощным магнитом.
«Любопытно», – подумал Хорс. – «Она все в том же прозрачном наряде? Если так, у местных пьяниц быстро посносит крышу. Будет забавно посмотреть, как все они на нее набросятся».
Девушка резко сжала пальцы, причинив Скорпиону резкую боль. Он и не думал, что таким захватом можно почти что сломать плечо.
– Куда же ты это ускакал от меня, жеребчик? – спросила Оксана мягким и тихим голосом.
Однако угрозы в нем было столько, сколько чистой воды в чистой воде.
Пьяные посетители, никак такого расклада не ожидавшие, весело захохотали. Редко к ним заходили люди в такой богатой одежде, как у Хорса. Наверное, подумалось им, загулял боярин, повеселиться решил, да тут его женушка подтаскалась.
Петр бросил на Скорпиона короткий взгляд, но не заинтересовался забавной сценкой. Все мысли его были, по-видимому, о пропавшем Слонопотапе.
– Дело ты говоришь, Данила, – наконец промолвил он. – Везде я побывал, только сюда мог он зайти. Подожду его у тебя немного, если ты не против.
Он тяжело опустился на лавку. Кабатчик словно бы случайно пододвинул к нему чарку. Петр посмотрел на нее, увидел, но сделал вид, словно ничего не произошло.
Скорпиону было так больно, словно его плечо попало в тиски где-нибудь на вагоностроительном заводе. Он вспомнил слова старушки о невероятной силе нимфы. Кто ж знал, что их надо было понимать буквально. Хорсу показалось, речь идет о магическом искусстве – власти, там, дождь призвать или с лягушками разговаривать.
Признаваться в том, что ему больно, он не собирался. Драться с нимфой тоже смысла не имело – что после этого о нем подумает Петр? Потому Хорс улыбнулся и сказал, как ни в чем ни бывало:
– Заметила, что кабатчик мастерового терпеть не может?
Оксана сжала пальцы еще сильнее, и Скорпиону пришлось сцепить зубы. Но если она думала, будто он попросит пощады, то сильно заблуждалась.
– Не уходи от темы, жеребчик, – процедила нимфа, словно раскаленная сталь зашипела.
Но тут же спросила:
– Почему ты решил, что у них нелады?
Хорс попытался откинуться на спинку стула, желая придать себе важность. Но забыл, что сидит на табурете, и едва не упал на пол. Только рука нимфы его и удержала.
– Кожевенник недавно потерял сына, – произнес он так тихо, чтобы другие не слышали. – Наверняка, трактирщик думал, что мастеровой примется заливать горе бражкой. Уже барыши подсчитывал – по одежде видно, что Петр человек обеспеченный, значит, клиент из него хороший бы получился.
– А тот, значит, его подвел, – хмыкнула нимфа. – Ладно, любитель читать чужие мысли. Догадайся, о чем я думаю.
– Как приятно бродить по лесу в одиночестве? – предположил Хорс.
– Чертов лес! – крикнула нимфа так громко, что даже осанистый Петр едва не свалился с лавки. – Тропки, деревья, кусты, снег вокруг – как я все это ненавижу.
Теперь уже все посетители смотрели только на них. Даже о выпивке позабыли. Глядел и Петр – недоуменно и с неодобрением.
– Ты, конечно, получил силу дракона, – голос Оксаны снова стал тихим, но тепла и доброжелательности в нем отчего-то не прибавилось. – Но это не помешает мне сломать тебе ключицу. Поднимайся и пошли отсюда.
– А боярыня-то суровая, – прогнусавил один из пропоец.
Он поднялся со своего места и потянулся было к Оксане. Скорпион не видел, что произошло дальше, поскольку, из гордости, так и не обернулся. Только раздался оглушительный треск, и человек отлетел в сторону, ломая спиной мебель.
Или мебелью спину – Хорс не был уверен.
– Пошли, – повторила нимфа.
Обращаться к Петру, пока тот своего Слонопотапа не нашел, смысла не было, и Скорпион решил подчиниться. Он неторопливо встал и направился к дверям. Нимфа убрала руку и последовала за ним.
Она сменила свой полупрозрачный наряд на серые меховые штаны и кольчугу, озаренную магическим светом. Это и спасло полудницу от немедленного нападения пьяных посетителей.
– И давно к тебе бояре заходить стали? – услышал Хорс позади себя голос Петра.
– Да впервые вижу его, – отвечал Данила.
И добавил, с глубокою обидой в голосе:
– Надо ж, такой богатый, а и не заказал ничего. Правду ты говорил, Петр – все бояре сволочи.
Скорпион вышел на морозный воздух и порадовался, что вместе с одеждой нимфа не забыла подарить ему и теплую меховую шапку. Хорошо, что догадался поднять ее после сражения с драконом, иначе уши давно бы от холода отвалились. Хорс не любил мороза, привык к обогревателям, и уже начинал обдумывать вопрос – где бы раздобыть по сходной цене амулетик, от которого становится теплее зимой. А ведь сейчас только весна, что же в феврале будет?
Нимфа прервала его неторопкие метеологогические размышления. На улице давно стояла темная ночь, и не было видно ни одного человечка. Девушка развернула Скорпиона и с силой приложила его спиной о стену трактира.
– Думал сбежать от меня? – процедила она.
Не злобно – скорее, ей это даже нравилось. Не сама попытка побега, конечно, а то жесточайшее наказание, которое за этим последует.
– Просто ты, сестричка, заблудилась в лесу, – отвечал Хорс. – Сама же говорила, что полевая нимфа. На чужом поле играть всегда сложнее. Заплутала, небось, сосну с шиповником перепутала.
Ледяные глаза девушки сузились. Ее пальцы ухватили Хорса там, где у обычных штанов бывает молния, и вновь резко сжались.
– Не играй со мной, – предупредила она.
Девушка ослабила хватку, а потом начала сжимать руку медленно, но все сильнее и сильнее.
«Зря я не попросил у старушки стальных штанов», – подумал Хорс. – «А ведь собирался».
– Пять часов я плутала по чертовым тропинкам. Сожри тебя Переплут – это же мой лес, я в нем хозяйка.
– Хреновая, значит, хозяйка, – бросил Скорпион, и тут же новая волна боли пронзила его в самом деликатном месте.
Это надо было прекращать, и Хорс знал только один способ. Он обнял нимфу, крепко прижав ее тело к себе, и поцеловал в губы.
На мгновение девушка замерла, потом ее тело содрогнулось, и нимфа ответила на его поцелуй. Зачарованная кольчуга никак не мешала объятиям. Она словно была сшита из тончайшего шелка, позволяя Скорпиону почувствовать все изгибы сильного тела девушки.
Полудница целовалась страстно, безудержно, словно стремилась всю силу выпить из Скорпиона. Обе ее руки теперь лежали на его плечах, и Хорс пожалел, что они не в зачарованном лесу, а девушка полностью одета.
– Я еще объезжу тебя, – прошептала красавица, тяжело дыша после долгого поцелуя. – Ты у меня будешь как шелковый под плеткой ходить. Тебе это даже понравится.
Она глубоко вздохнула, и только тогда смогла восстановить дыхание.
– Мне нравится чувствовать в тебе силу дракона, – сообщила она. – А выглядишь ты гораздо смазливее, чем ее прежний владелец. На первый раз я тебя прощу. Даже пороть розгами не стану.
«Еще бы ты меня не простила», – усмехнулся про себя Хорс. – «Небось, непросто меня были вытащить из моего времени, да сюда притащить. Я тебе нужен, сестричка, и милосердие твое здесь совершенно ни при чем».
– Впрочем, – сказала девушка, – если ты сам захочешь порки… Мне кажется, ты из тех, кому это нравится.
«А почему б не послать старушенцию, да не прикончить нимфу прямо сейчас?» – подумалось Хорсу. – «Если меч против дракона сгодился, то какую-то нечисть полевую уж тем более погубить сможет».
Однако Скорпион не был в этом уверен – а еще больше в своей решимости расправиться с нимфой. Нельзя сказать, что ему нравилось постоянно получать по яйцам. Однако эта девушка казалась ему более искренней и честной, чем все накрашенные красотки, с которыми ему приходилось иметь дело в своем времени. Конечно, она собирается его убить. Но ведь этому можно помешать, если травница не ошиблась.
Нимфа взяла его за руку, и повела обратно в трактир.
Скорпиону показалось странным, но это прикосновение словно значило для них обоих гораздо больше, чем страстные поцелуи и их вражда, начавшаяся с самой первой встречи. Словно обоих их пронзила молния. Это не было любовью – оба они знали, что давно потеряли способность к подобным чувствам.
Но и не ограничивалось это чувство мгновенной страстью, которая охватывает мужчину и женщину, чтобы завлечь их в водоворот эмоций, закружить, поднять над землей – а потом выбросить, опустошенными и уставшими, разочарованными в мире и самом себе.
Между ним и нимфой словно протянулась крепкая нить, которая сильнее любви и прочнее дружбы. Такая связь рождается между людьми, которые понимают друг друга, не с полуслова даже, а вовсе без слов. Они могут ненавидеть друг друга; стремиться убить – и все же чувство это будет навсегда сковывать их, даже после гибели одного их противников.
Скорпион еще никогда не испытывал ничего подобного. Обычно он презирал своих оппонентов – таких, как Старик или его наследник – и с легкостью расправлялся с ними. Оксана была первой, к кому он ощутил уважение, пусть даже как к врагу.
В юности он не раз влюблялся – как и все, наверное, однако это ничем не заканчивалось, по крайней мере, ничем хорошим. Со временем Хорс научился отделять секс от эмоций, наслаждаться первым и избавляться от вторых. В то время и начало складываться у Скорпиона то отношение к жизни, которое он исповедовал сейчас.
Новое, странное чувство, которые вызывала у него Оксана, нравилось ему, как нечто волнующее и неизведанное. Оно открывало новые стороны не только жизни, но и его самого, Хорса. Но в то же время и пугало, угрожая лишить той абсолютной свободы, к которой Скорпион стремился всегда.
Они уселись друг против друга – как старые любовники, которым незачем говорить о своих чувствах, поскольку каждый наперед знает слова другого. Пока заходили в трактир, им пришлось разделиться, Хорс пропустил девушку вперед. Но когда сели, Оксана снова взяла его руку в свои, и больше не отпускала.
Кожевенник Петр, казалось, почти не пошевелился даже с момента их ухода. Теперь он поднялся и вновь обратился к кабатчику.
– Видно, не дождусь я Потапа. Пойду снова его искать. Не ровен час, упадет где-нибудь в сугроб, да и замерзнет там.
Такая забота о совершенно опустившемся человеке, каким представлялся в разговорах приятель Петра, казалась Скорпиону странной. Он не мог понять, что связывает этого сильного, уверенного в себе мастерового и слабовольного пьяницу, потерявшегося, пока дорогу переходил.
Странное выражение промелькнуло в глазах трактирщика. На мгновение глянул он под прилавок, а потом быстро, словно воровато, глаза на место вернул и вновь к Петру оборотился.
– Выпил бы ты, хоть чарочку, – произнес он. – На улице мраз стоит, аж кости ломит. Надо тебе сугреться.
– Потому-то я так за Потапа и беспокоюсь, – отвечал Петр, словно не замечая протянутой ему чарки.
Этим он вызвал еще большее недовольство кабатчика, которого, впрочем, и не заметил вовсе.
Скорпион поднялся. Он хорошо знал, когда люди лгут. Подошел к хозяину, и тот уже потянулся было к богато одетому боярину, чтобы принять заказ. Но Хорс внезапно обернулся к Петру, чего тот не ожидал и недовольно нахмурился.
«Видно, не по душе тебе моя одежда богатая», – подумал Скорпион. – «Ничего, переваришь как-нибудь».
– Как был одет твой приятель? – спросил он.
Кожевенник по-прежнему смотрел с недоверием на незнакомца. Однако не в том он был положении, чтобы отказываться от любой помощи. Потому подробно описал зипун потаповский и шапку его.
– Дорогие, наверное? – небрежно осведомился Хорс.
– С твоими не сравнить, – отвечал Петр, и Скорпион не мог не уловить нотки неодобрения – не к богатой одежде, конечно же, но к нему лично. – Но денег хороших стоили.
Хорс небрежно перемахнул через стойку, словно через порог низкий перешагнул. Трактирщик Данила не успел даже слова ему сказать. Наклонился, и вытащил из-под полки зипун, а за ним и шапку.
Петр озадаченно смотрел на то, что вытворяет его новый знакомец. «Совсем с ума свихнулся боярин», – пронеслось в голове его первой мыслью. Но когда увидел одежду потаповскую, и узнал ее, сразу к кабатчику оборотился. О князе странном и думать перестал.
– Что ж ты, жабий сын, мне солгал? – заревел Петр, да так громко, что трое или четверо человек, в беспробудном сне на столах лежавшие, очнулись, а еще несколько в панике через порог выбежали.
Скорпион аккуратно обошел стойку, словно прикоснувшись к ней, мог проиграть в самом важном состязании в своей жизни. Потом вернулся на свой табурет.
– Неплохо, – произнесла нимфа, и в голосе ее прозвучала гордость хозяйки, чей пес только что занял призовое место. Хорс не знал, как отнестись к этому комплименту, а тем паче – к тому, каким тоном он был произнесен, поэтому промолчал. Да и не хотелось ему пропустить ни слова из разговора Петра с кабатчиком.
Глава 21
– Говори, что с Потапом стало, – рычал кожевенник. – Ты у него вещи, значит, отобрал, а самого куда дел, мерзавец?
Данила быстренько-быстренько отошел подальше, и очень радовался при этом, что их разделяет прочная деревянная стойка. Не таким был Петр легким, чтобы запросто ее перескочить.
– Ничего я не отбирал, – пискнул трактирщик, и усы его подпрыгнули, словно пытались завязаться в бантик под носом. – Друг твой, Потап, и правда заходил. Только запамятовал я совсем. Дел, знаешь, очень много, вот и замотался я. Одежду же он мне сам отдал, в счет долга. Я же не разбойник какой, чтобы у людей последнее отбирать.
– Поискал бы друга своего за дверью, – заметил Хорс. – В сугробе. Судя по всему, твой приятель пропил все деньги. Потом и одежду. После этого ему была только одна дорога – вон, за порог.
Ничего не сказал Петр. Только посмотрел на Данилу таким тяжелым взглядом, что усы у того отвисли, и едва не полностью отвалились. Не мог понять честный кожевенник, как рука у кабатчика поднялась на такое злодейство. Но в то же время знал, что хозяин трактира вполне на такое способен.
Странный боярин уже стоял в дверях, приглашая его следовать за собой. Кожевенник поспешил – хоть и много у него было слов, которые хотелось Даниле высказать, да и врезать тому пару раз следовало – но не сейчас, пока Потап несчастный в сугробе промерзал до костей.
Петр поспешил вслед за новым знакомцем. На улице и впрямь было холодно, даром что март стоял. Скорпион остановился у порога, и кожевенник натолкнулся на него, чуть с ног не сбив. Еще пару часов назад покатился бы Хорс, словно сбитая шаром кегля. Но сила дракона и впрямь оказалась нешуточной – Петра затормозило, и в первый момент кожевенник даже не мог понять, что произошло.
Его новый приятель оступил немного назад, сделал вид, что размахивается, затем проследил за полетом воображаемого тела. Сразу поспешил туда. Петр не отставал, хотя и не мог взять в толк, с чего странный боярин стал вдруг помогать ему. Да и приглядевшись, стал примечать кожевенник, что не похож незнакомец на князя. И глаза у него были странные – не такие совсем, как у корочунов, но тож и не человеческие.
Потап лежал не у входа в кабак, а сбоку. Свет на него не попадал, и видно его с улицы не было. К тому ж пороша с вечера началась, она и совсем замела Петровского приятеля.
Кожевенник подбежал к другу, поднял его рывком, так что снег во все стороны полетел. Немного попало и на лицо Хорса, что заставило того недовольно скривиться.
«Вот так и помогай людям», – подумал он.
Скорпион сам не смог бы ответить, стал ли бы помогать Петру затаскивать Потапа в дом. Пьяниц Хорс не выносил еще с детства.
Однако кожевенник разрешил все его сомнения. Гнев Удесятерил силы мастерового, и он втащил Потапа в кабак так легко, словно нес игрушку тряпичную.
Оксана стояла на пороге. Когда Петр проходил мимо нее, она посторонилась, но Скорпиона перехватила.
– С чего это ты вдруг стал смердам помогать? – спросила она. – Мне казалось, что мы договорились. Я ведь могу и рассердиться.
Хорс попытался пройти мимо нее, но девушка властно забродила ему дорогу.
– Знаешь, что самое приятное в силе дракона? – спросила она. – Я могу переломать тебе все косточки, а на завтра они срастутся снова. Хочешь попробуем, жеребчик? Или расскажешь, куда от меня сбежал в лесу?
Скорпион бросил взгляд через ее плечо, на Петра. Кожевенник подтащил Потапа к печи, и теперь раздевал его, отбрасывая прочь мокрую, пропитанную растаявшим снегом одежу.
– Рубаху сухую принеси, жабий сын, – зарычал Петр на трактирщика. – Да штаны.
Стягивая с друга холодную одежду, он другой рукой старался растереть тело Потапа, чтобы разогреть его. Поняв, что его помощь здесь пока что не требуется, Скорпион вновь обратил внимание на нимфу.
– Сломать тебе руки или ноги? – мягко осведомилась она. – Я имею в виду – сначала.
Скорпион смерил взглядом ее роскошную фигуру, задержался на ледяных глазах. Отчего-то ему казалось, что нимфу привело в бешенство не то, что он принялся помогать Петру.
Она ведет себя словно девчонка, которую парень пригласил на свидание, а потом встретил в баре приятелей и надолго с ними затрепался, подумал Скорпион. Да ты, сестричка меня ревнуешь. Он, разумеется, не испытывал иллюзий относительно того, насколько глубоки чувства нимфы к нему, однако был доволен такой реакцией.
Постепенно Хорс вновь становился хозяином положения, и это ему нравилось.
– Как тебе милая старушка? – спросил он, вновь занимая место у печки.
– Старая перечница, – зло бросила Оксана. – Заставила меня плутать черти-где. Я всю рубашку изорвала – а знаешь, как сложно найти такие?
Она остановилась и с подозрением уставилась на Хорса.
– Откуда ты знаешь, что я была у травницы?
Скорпион усмехнулся.
– Все-таки это твой лес. Ты прекрасно знала, куда я делся, только хотела проверить, скажу ли я тебе правду.
Лицо нимфы вспыхнуло от ненависти. Так она казалась еще более прекрасной.
– Надо было убить того духа, что живет в источнике, – сказала она. – Магической силы в нем кот наплакал, поэтому я его пощадила сперва. Но это еще можно исправить. Да и старушка тоже на свете зажилась.
– Значит, тропы лесные тебе не подчиняются? – спросил Хорс.
– Нет, – задумчиво ответила девушка. – Сначала я выбью тебе все зубы.
Скорпион порадовался, что в эту эпоху еще не были изобретены щипцы для дантистов. Или он ошибался? Следовало проверить это как можно быстрее.
– Сейчас ты расскажешь мне, о чем говорил со старушкой, – распорядилась Оксана.
Ее совершенно не волновало, что окружающие слышат ее слова. Смерды для нее просто не существовали.
– И помни, что я тоже с ней перемолвилась парой слов. Если солжешь – начну ломать тебе пальцы.
Хорс кивнул.
Это была старая игра, которую он знал в совершенстве. Следовало сказать не больше, чем собеседнику уже известно. Причем так, чтобы нимфе казалось – она получила крайне важные сведения.
Скорпион чувствовал, что в искусстве хитрости и лжи девица не сильна, и ему даже совестно было, что ее так легко обвести вокруг пальца.
– Старушка рассказала мне о твоих делах с Даждьбогом и Велигором. Еще посоветовала тот амулет найти, который в болоте прошляпила.
Нимфа посмотрела на него с подозрением, какое можно увидеть на лице ребенка, который чувствует обман, но не может схватить лгуна за руку. Что еще?
– Велела не сердить тебя. Сказала найти к тебе подход. Еще говорила, чтобы я на амулет времени не терял, а послал за ним кожевенника Петра.
Оксана кивнула.
– Ладно, – сказала она. – Ты прошел испытание. Старушка меня боится и хочет задобрить. А в то же время надеется и союзника против меня найти. В твоем лице. Но ты же не предашь свою Оксану, правда?
Она наступила ему на ногу носком сапожка и с силой провернула.
– Никогда, – ответил Скорпион.
* * *
Петр стоял перед Хорсом, словно скала. Ладони за спину заложил, чтобы незнакомцу не вздумалось с ним за руку поздороваться. Не знал Петр, кто перед ним, не доверял ему, и руки странному незнакомцу пожимать не хотел.
– Должен я тебя поблагодарить, – сказал он.
Взгляд его упал на Потапа, который сидел у печки. В сухой одежде, отогревшийся у тепла, тот теперь мирно похрапывал.
– А теперь отвечай, кто ты, и почему помог мне?
– Меня зовут Хорс, – отвечал Скорпион. – Имя довольно странное, но не я его для себя придумал. Так что не будем на нем останавливаться. Знаешь ли ты паренька, подмастерье, по имени Спиридон?
– Как не знать, – отвечал Петр, еще более недоверчиво и настороженно. – В моей мастерской работает, в моем доме живет. А почему спрашиваешь?
«Видно, он для тебя, как сын», – хотел сказать Скорпион, но вовремя спохватился.
– Он рассказал тебе, как ходил в лес, к старой травнице? Как просил помощи у лесных духов против твоих врагов-бояр?
Кожевенник нахмурился.
Ишь чего выдумать – ходить одному, в чащу леса, где нечисть свои бесовские пляски устраивает. Но понимал Петр, что такой поступок был вполне в духе Спирьки, особенно, после того, что произошло в их семье.
Да и сам он хорош – на мельницу к упырю ходил, мог ведь погибнуть ни за что, ни про что. Только чудом спасся. Так что сердиться на паренька стоило, но и на себя первого тоже.
– Спиридон ничего мне про это не сказывал, – отвечал Петр.
– Это легко объяснить, – согласился Хорс. – Ничем ему духи не помогли. Существа они слабые, на голову особенно. Правого сапога от левого не отличат, на головах ведра носят, вместо шапок – не потому, что им так удобно, а едино по глупости своей.
Оксана, стоявшая за его спиной, постепенно наливалась бешенством – поскольку сама входила в число тех, кого Скорпион так красочно описывал.
– Стало старушке совестно, что духи так ее подвели. Поэтому послала она меня. Помощи от меня особой не жди, но совет я тебе дам. Хочешь Воротынского победить – забери у него амулет, в виде отрубленной головы. Держит его боярин где-то в своих хоромах. Особо не прячет, так что найдешь легко.
Он помолчал, и добавил, сам не зная, зачем.
– И постарайся, чтобы там тебя не убили, Петр.
Сложно понять, отчего, но кожевенник Скорпиону понравился – хотя ответного чувства явно не возникло.
– Вот тебе меч зачарованный, – продолжал он, отстегивая от пояса ножны. – Не знаю, поможет ли. Но все равно, постарайся в бой не вступать. Как найдешь талисман – передай мне.
– Минутку.
Оксана встала меж ними, перехватив руку Хорса с мечом. Сжала так, что у него пальцы побелели.
– Клинок этот тебе ни к чему, смерд. Он только против драконов годится. Ни корочуна, ни лешего им не убить.
«Значит, и тебе тоже он не страшен», – подумал Хорс. – «Молодец, сестричка. Если бы ты дала мне оружие, которым я смог бы тебя погубить, – сильно упала бы в моих глазах».
Петр протянул было руку, чтобы меч взять, но нимфа уже вернула оружие на пояс Хорса. Сделала она это быстро и деловито. То, как девица штаны мужские трогает, да так запросто, словно коня седлает, резануло по глазам Петра, показалось нелепым.
«Сразу видно, что нелюди», – подумал он. – «Но мне-то жаловаться грех. Сам у Святой Богородицы помощи просил, против бояр бесовских. Так что нечего носом воротить, когда получил ее. Хотя и странная эта пара. Не иначе, выйдут отсюда – воронами обернутся и улетят».
Скорпион мыслей чужих читать не умел, но на открытом лице Петра все и так написано было.
– Значит, так, – деловито произнесла Оксана, словно и кожевенник вдруг превратился в ее слугу, раба или даже вещь бессловесную. – Сними-ка крест с шеи, смерд.
В жар Петра бросило. Как можно? Такое святотатство. Крест серебряный ему подарила жена его, Аграфена. Не расставался он с ним ни днем, ни ночью, даже баню принимал с ним. Никогда не снимать креста – это же первое, что надо помнить христианину.
Оксана протянула руку, словно собиралась сорвать с его шеи символ святой. Тут же лицо ее исказилось от бешенства, пальцы скрючились, шею свело судорогой.
Скорпион вспомнил, что сорвать крест можно лишь с того, кто сам давно в Бога верить перестал. «А я ведь и не ношу креста», – внезапно подумал он. – «Нехорошо. Выделяюсь из толпы. Надо будет исправить».
Подумав об этом, еще раз поздравил себя с тем, что голова его вновь четко и ясно работает, несмотря на странные чувства, которые вызывала у него Оксана.
– Сними крест, – процедила девушка. – Или отсеку твою башку пустую, и он сам спадет.
– Это дух лесной, – пояснил Скорпион. – Ты, небось, сам уже догадался, что не простая перед тобой девушка стоит. Но помочь она тебе не сможет, пока на тебе крест. В глазах церкви Христовой сила она нечистая.
Он развел руками.
– Так что решай, кожевенник. Хочешь Воротынского одолеть – прими дар от нимфы. Но для этого крест придется снять.
Ничего не ответил Петр. Только кратко покачал головой.
– А, черт с тобой, – пробормотал Хорс.
Он протянул руку и резко сорвал крест с кожевенника. Скорпион еще не успел настолько преобразиться в не-человека, чтобы древние законы на него действовали. Для него речь шла не о символе веры великой, а о куске серебра, и то не чистой пробы, за который и денег-то путных не дадут.
Петр отшатнулся, и хотел было размахнуться, чтобы ударить обидчика. Нимфа коротко рассмеялась и щелкнула пальцами. Кожевенник застыл, не в силах пошевелиться.
– Теперь с ним можно делать все, что угодно, – заметила нимфа. – А ты, оказывается, мне еще больше можешь пригодиться, чем я думала. Если сорвать с человека крест – его хоть на части заживо поруби, он не пикнет.
Она обошла Петра кругом, наслаждаясь его полной беспомощностью.
Люди вокруг притихли. Вернее, почти и не осталось людей. Те, кто еще мозги свои не пропил, давно скрылись, как только речь о боярах да о нечистой силе зашла. Остался только Данила, кабатчик, который боялся трактир свой бесам оставить – жадность в нем так велика была, что страх пересилила. Потап мирно дремал на лавке, да пара пьяниц, что не соображали ничего, сидела в дальнем углу.
– Ладно, – с некоторым разочарованием сказала нимфа. – Стоило бы тебя поучить манерам. Быстро бы у меня привык, смерд, каждый приказ нимфы исполнять. Но времени нет на это. Теперь смотри.
Она прикоснулась тонкими пальцами к его лбу, и начертала рунический символ.
– Это защитит тебя от Воротынского и слуг его. Неуязвимым не сделает, непобедимым тоже. Прости, такое только в сказках бывает. Но проникнуть в хоромы боярские тебе станет проще, да и победить злодея, если застанет тебя вдруг, тоже. Верни ему крест, Хорс.
Скорпион покачал головой.
– Не будь дурочкой, – негромко произнес он. – Ты можешь стереть ему память?
– Могу, конечно, – ответила нимфа. – А зачем? От моего поцелуя у тебя мозги сварились? Кой нам с него толк, если он про амулет забудет.
– Я говорю не о талисмане. Пусть не помнит, как я крест с него снял, а ты ему башку щупала. Он же православный – небось, сразу же в церковь побежит, грех замаливать. Твое благословение и спадет.
– Ты прав, – согласилась девушка. – Напомни тебе за это врезать.
«Нет, дело не в нимфе», – подумал Скорпион. – «Старушка, на что божий одуванчик, и то осерчала, когда я умней ее оказался. Или все женщины такие, или все люди. А вместе с ними и нелюди», – добавил он после некоторого раздумья.
