Текст книги "Сезон Маршей"

Автор книги: Дэниел Силва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Глава тринадцатая

Вашингтон – штаб-квартира ЦРУ – Нью-Йорк

Церемония приведения Дугласа Кэннона к присяге в качестве посла Соединенных Штатов при Сент-Джеймсском дворе проходила на седьмом этаже здания государственного департамента. Государственный секретарь Мартин Клэридж положил перед Кэнноном текст присяги, ничем не отличавшейся от присяги президента, новоявленный посол поклялся «защищать Конституцию», и две сотни наспех приглашенных гостей разразились аплодисментами.

С большого балкона церемониального зала открывается вид на Вашигнтон-Молл и реку Потомак. День выдался ясный и тихий, температура после недавних жутких холодов поднялась до вполне приемлемой отметки, так что после окончания официальной части присутствующие поспешили из душного, натопленного помещения на свежий воздух. Оба мемориала, Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна, купались в ярких солнечных лучах. Майкл стоял чуть в стороне от толпы, прихлебывая кофе их хрупкой фарфоровой чашечки и покуривая сигарету. И кофе, и сигарета служили ему защитой от желающих поболтать. Каждый разговор в столице подразумевал обязательный вопрос «А как ты?», а врать ему не хотелось.

Между гостями, как могло показаться, легко и беззаботно прохаживалась Элизабет. Выросшая в семье политика, она в совершенстве владела навыками любезной хозяйки, что в полной мере демонстрировала сейчас: поболтала с госсекретарем, перекинулась парой слов с двумя членами Конгресса и даже уделила внимание репортерам. Майкл завидовал жене и восхищался ею. Его учили совсем другому: двигаться бесшумно, оставаться незаметным, всегда быть настороже и готовым к неприятностям. На приемах он неизменно нервничал и чувствовал себя не в своей тарелке. Пробившись с извинениями через толпу, Майкл подошел к Элизабет.

– Мне пора, – сказал он, целуя ее в щеку.

– Когда вернешься?

– Постараюсь успеть на семичасовой рейс.

Кто-то из бывших коллег тронул Элизабет за руку, и она отвернулась. Отойдя на несколько шагов, Майкл остановился и посмотрел на жену, но Элизабет уже надела темные очки, и было непонятно, смотрит ли она ему вслед или целиком поглощена беседой. Таланта ей было не занимать. Майкл всегда думал, что из нее получился бы отличный шпион.

Майкл пересек Мемориал-бридж и ехал на север по парковой автостраде. Внизу катилась, пестря солнечными бликами, река. Голые ветви раскачивались от ветра. Ощущение было такое, словно едешь по залитому мигающим светом туннелю. В старые добрые времена, до продажи «ягуара», поездка из Джорджтауна в Лэнгли и обратный путь домой доставляли ему огромное удовольствие. Арендованный «форд-таурус» лишил его такой радости.

Майкл свернул к главному входу в ЦРУ, остановился перед облаченным в пуленепробиваемый жилет охранником, назвал свое имя и протянул водительские права – жетон пришлось сдать, покидая Управление. Охранник посмотрел в список, кивнул, вручил розовый пропуск – выбор цвета оставался для Майкла загадкой, – который следовало прикрепить под ветровое стекло, и проинструктировал, как проехать на гостевую стоянку.

Войдя в белый мраморный холл, он испытал чувство, схожее с тем, которое испытывает взрослый человек, вернувшийся в дом, где прошло его детство. Все как будто стало меньше, неопрятнее, тусклее. Майкл прошел по изображенной на полу печати ЦРУ, взглянул на статую Билла Донована – основателя предшественника Управления, Отдела стратегических служб – и стену со звездами в память о погибших при исполнении обязанностей офицерах.

Утренний дежурный, которому Майкл представился по полной форме, поднял трубку, набрал номер Картера и произнес несколько неразборчивых слов. Положив трубку, офицер смерил Майкла недоверчивым взглядом и показал на черную, с мягким сидением скамью. Через турникет прошмыгнули три совсем молоденьких девушки в джинсах и футболках. Новое ЦРУ: крестовый поход детей.Интересно, что бы подумал, увидев все это, Билл Донован? Майкл вдруг почувствовал себя стариком.

Десять минут спустя за линией баррикад появился непривычно улыбающийся Картер.

– Ну и ну, блудный сын вернулся, – произнес он, качая головой. – Пропустите его, Сэм. Парень он беспокойный, но по большому счету безвредный.

– Какого черта? Почему так долго? – возмутился Майкл.

– В последний момент позвонила Моника. Ей нужна аналитическая записка с оценкой ситуации в Северной Ирландии. К завтрашнему утру.

– Боже, Эдриан, да я же еще и за стол не сел.

– И не сразу сядешь. Всему свое время.

– Что?

– Сначала в отдел кадров.

В отделе кадров ему пришлось провести около трех часов и пройти через ритуальное испытание, которому подвергался каждый, вздумавший заново вступить в тайный мир. Он сообщил, что не намерен выдавать секреты иностранным государствам. Что не злоупотребляет алкоголем и не принимает наркотики. Что не имеет долгов, с которыми не в состоянии расплатиться. Что у него нет проблем в супружеской жизни – кроме тех, что появились из-за моего возвращения в Управление, мысленно добавил Майкл. После подписания всех необходимых документов его сфотографировали. Потом ему выдали удостоверение вместе с цепочкой, на которой его следовало носить. Потом прочитали нудную лекцию о том, что жетон не следует демонстрировать публично. Потом выписали компьютерный логин, чтобы он мог получать доступ к компьютерной базе данных.

За время его отсутствия контртеррористический центр успел переехать из ставших тесными кабинетов на шестом этаже старого здания в Южную Башню. Войдя в просторное помещение, разделенное на белые кабинки, Майкл как будто попал в отдел исковых заявлений крупной страховой компании. КТЦ появился на свет в годы президентства Рейгана с целью противодействия волне террористических атак против американских граждан и организаций за рубежом. В Лэнгли новый отдел называли «центром», потому что к работе в нем привлекли как аналитические, так и оперативные ресурсы ЦРУ. Затем в нем появились сотрудники других государственных ведомств: администрации по контролю за соблюдением законов о наркотиках, министерства юстиции, береговой охраны и федерального управления гражданской авиации. В работе КТЦ принимал активное участие даже старинный соперник ЦРУ, ФБР, что во времена отца Майкла было бы сочтено величайшей ересью.

Картер отрабатывал удары клюшкой на ковре в своем просторном кабинете, так что обошлось без представлений. Майкла встретили коллеги: Алан, бухгалтер ФБР, отслеживавший прохождение денег через самые грязные банки; Стивен, он же Евротрэш, следивший за доживающими последние дни левацкими группировками Западной Европы; Блейз, великан из Нью-Мексико, говоривший на десяти различных индейских диалектах и испанском с дюжиной региональных акцентов и отслеживавший деятельность повстанческих движений и террористических групп Латинской Америки. Блейз одевался, как перуанский крестьянин, – в свободную юбку и кожаные сандалии. Считая себя современным самураем, воином-поэтом, он однажды попытался научить Майкла убивать с помощью кредитной карточки «Америкен Экспресс». Протягивая ему руку, Майкл невольно напрягся.

Из офиса с клюшкой в одной руке и стопкой папок на ладони другой вышел Картер.

– Где мое место? – спросил Майкл.

– На углу Усамы бен Ладена и Карлоса Шакала.

– Что ты, черт возьми, несешь?

– Помещение такое большое, что пришлось придумать адреса. – Картер указал на пришпиленные к стенкам кабинок голубые листочки. – С названиями улиц немного повеселились.

Он провел Майкла по бульвару Абу Нидаля, длинному коридорчику между кабинками и повернул направо на улицу Усамы бен Ладена. Остановились у кабинки в углу, на авеню Карлоса Шакала. Стол был завален старыми папками, на компьютерном мониторе жирно отпечатались чьи-то пальцы.

– К концу дня обещали поставить новый, – сказал Картер.

– Значит, если повезет, получу в следующем месяце.

– Я пришлю кого-нибудь убрать папки. Пора за работу. Синтия введет тебя в курс дела.

Синтия Мартин, белокурый ангел британского происхождения, была ведущим специалистом ЦРУ по североирландскому терроризму. Она изучала социальные движения в Лондонской школе экономики, некоторое время преподавала в Джорджтауне, а потом пришла на работу в Управление. Об ИРА она знала все. Ольстер был ее площадкой, и если кто и должен был возглавить опергруппу, то несомненно она.

Посмотрев за неубранный стол, Синтия нахмурилась.

– Почему бы не перейти ко мне?

В своей кабинке она села и предложила ему свободный стул.

– Послушай, Майкл, не буду притворяться, что меня это не задело. – Синтия славилась своей прямотой и резкостью, и Майкл даже удивился, что ей хватило выдержки не выплеснуть чувства раньше. – Опергруппу должна была получить я, а не кто-то, кого здесь уже стали забывать.

– Я тоже рад тебя видеть.

– Эта контора так и осталась мужским клубом, пусть во главе ее и стоит женщина. И хотя я уже давно обзавелась американским паспортом, на седьмом этаже меня по-прежнему считают британской стервой.

– Закончила?

– Да, закончила. Облегчила душу. – Синтия улыбнулась. – Кстати, а как ты?

– В порядке.

– Раны не беспокоят?

– Все зажило.

– Я тебя не огорчила?

– Конечно нет. У тебя есть на это право. – Майкл помолчал. – Эдриан разрешил мне самому укомплектовать опергруппу. Мне нужен сильный заместитель.

– Прелагаешь это место мне?

Майкл кивнул.

– Принимаю.

Майкл протянул руку.

– Рад, что мы в одной команде.

– Спасибо, Майкл. Дел у нас много, так что давай начнем.

Четыре часа спустя в кабинку Синтии просунулась голова Картера.

– У меня кое-что есть. Тебе надо посмотреть.

Майкл проследовал за ним в кабинет. Закрыв дверь, Картер подал ему большой конверт.

– Что это?

– Отдел технических служб поработал над видеозаписью убийства Ахмеда Хусейна. Картинку увеличили на компьютере.

Майкл открыл конверт и вытащил фотографию руки с пистолетом. На тыльной стороне ладони, между запястьем и большим пальцем был отчетливо виден морщинистый шрам.

– Это он, Эдриан. Черт возьми, это он.

– Мы уже поставили в известность Интерпол и некоторые спецслужбы. Отдел технических служб пытается получить портрет в анфас. Ты видел, изображение недостаточно четкое, а как он выглядит, мы толком не знаем. Ты мог бы им помочь.

– Не могу сказать, что успел рассмотреть как следует, но общее представление имею.

– Тогда хватит просиживать штаны – спустись в ОТС и постарайся им помочь. Надо как можно скорее передать фотографию всем, кому только можно.

Майкл еще раз посмотрел на обезображенную шрамом руку.

– Если он хочет работать, то не может сидеть на месте. А если где-то появится, мы возьмем его за задницу.

Майкл улыбнулся и протянул снимок Картеру.

– Рад, что принял приглашение и вернулся?

– Да, черт бы тебя побрал. Да.

На семичасовой рейс Майкл опоздал на пять минут. Он позвонил в Нью-Йорк, чтобы сказать Элизабет, что опаздывает, но никто не ответил. Майкл оставил сообщение на автоответчике и в ожидании следующего рейса зашел в бар, где выпил пива.

В самолете он смотрел в окно, мысленно прокручивая полученную за день информацию по полувоенным организации Северной Ирландии.

Возможно террористические акты совершила одна из существующих протестантских, прикрывшаяся псевдонимом Бригада Освобождения Ольстера, чтобы отвести от себя подозрения. Возможно также, что Бригада Освобождения Ольстера была новой группой, в которую входили люди, не имеющие предыдущего военного опыта. И все же у Майкла сложилось на этот счет собственное мнение: Бригада Освобождения Ольстера есть маленькая, хорошо организованная группа, состоящая из опытных протестантских экстремистов, отколовшихся от известных организаций после того, как те поддержали прекращение огня. Успех тройной атаки террористов свидетельствовал о профессиональной подготовке тех, кто ее спланировал. Руководители отличались крайней безжалостностью и шли на все, чтобы обеспечить безопасность группы – это подтверждалось тем фактом, что все три исполнителя были сейчас мертвы. Установить остальных членов организации представлялось практически невозможным.

Большую часть дня Майкл пересматривал досье известных членов различных полувоенных организаций. Их лица и сейчас мелькали перед ним: нечеткие тюремные снимки, карандашные наброски, фотографии, сделанные агентами внешнего наблюдения.

Но чаще всего он видел другое лицо. Черты его были не завершены, неясны, но они складывались в знакомый образ. Образ Октября. Раньше Майкл только подозревал, что Октябрь жив. Теперь он располагал доказательством – фотографией изуродованной шрамом руки. И все же шансы поймать его были невелики. Оставалось только одно: быть наготове и ждать еще одного прокола своего врага.

Майкл попросил стюардессу принести пива и еще раз позвонил домой. Трубку снова никто не снял. Обычно он разговаривал с Элизабет по несколько раз в день, потому что она постоянно звонила, чтобы справиться о детях. Сегодня они в последний раз разговаривали на церемонии в госдепартаменте. Он провел на работе всего один день и уже почувствовал, как они с Элизабет отдалились друг от друга. Его не отпускало чувство вины, но еще сильнее было чувство удовлетворения, чувство обретения цели, чувство радостного возбуждения – чувство, которое он не испытывал уже несколько месяцев. Как ни неприятно было это признавать, но вернувшись в Управление, он как будто вернулся домой. Дом этот не был образцовым, иногда в нем ссорились взрослые, иногда из него уходили бунтующие дети, но дом все равно оставался домом.

Элизабет лежала на кровати, обложившись бумагами. Майкл поцеловал ее в шею, но она лишь поморщилась. Он разделся, сделал себе сэндвич и лег рядом с женой.

– Я бы спросила, как прошел день, но знаю, что ты все равно не скажешь.

– Я рад, что вернулся, – ответил он и тут же пожалел о сказанном.

– Между прочим, твои дети в порядке.

Он положил сэндвич на тумбочку и забрал у Элизабет блокнот.

– Как долго это будет продолжаться?

– Что?

– Ты знаешь что, Элизабет. Я хочу знать, как долго ты собираешься обращаться со мной, как с изгоем.

– Я не хочу притворяться, Майкл, что все это доставляет мне огромное удовольствие У меня работа, у меня дети, а теперь еще и муж, работающий в Вашингтоне. – Она закурила, чересчур резко щелкнув зажигалкой. – Мне не нравится учреждение, на которое ты работаешь. Мне не нравится то, что там делают с тобой. То, что делают с нами.

– На следующей неделе твой отец вручает верительные грамоты в Лондоне. Его ждет прием у королевы. Мне придется слетать туда на пару дней. Почему бы тебе не составить мне компанию? Мы могли бы отлично провести время вместе.

– Я не могу сейчас позволить себе отправиться в Лондон, – перебила его Элизабет. – У меня суд на носу. У меня дети. Если ты забыл, напомню – у тебя тоже есть дети.

– Я не забыл.

– Ты ведь только что был в Лондоне. Зачем возвращаться так скоро?

– Надо восстановить старые контакты.

– В Лондоне?

– Нет, в Белфасте.

Глава шестнадцатая

Лондон

Официальной резиденцией американского посла в Великобритании служит Уинфилд-Хаус, импозантный особняк из красного красного кирпича, выстроенный в георгианском стиле на участке двенадцать акров в лондонском Риджентс-Парке. Возвела его в 1934 Барбара Хаттон, наследница состояния Вулворта, [12]12
  Вулворт, Фрэнк Уинфилд(1852–1919) – основатель первой в США компании, создавшей сеть дешевых универмагов.


[Закрыть]приехавшая в английскую столицу со своим мужем, голландским аристократом, князем Хойвитц-Ревентлоу. В 1938 она развелась с князем и вернулась в домой, в Соединенные Штаты, где вышла замуж за Кэри Гранта. После войны Барбара Хаттон продала Уинфилд-Хаус американскому правительству за символическую сумму – один доллар, – а в 1955 в особняке обосновался посол Уинтроп Олдрич.

Дуглас Кэннон останавливался в резиденции дважды во время официальных визитов, однако теперь, устраиваясь основательно и надолго, он вновь и вновь восхищался элегантностью и размерами здания. Проходя по первому этажу, оглядывая просторные, с высокими потолками залы, Дуглас никак не мог поверить, что Барбара Хаттон построила Уинфилд-Хаус как частный дом.

Когда через два дня в Лондон прилетел Майкл, посол еще раз провел зятя по всем комнатам, привлекая его внимание к меблировке и декору, хвастая роскошным убранством помещений с таким жаром, словно он сам все выбрал и за все заплатил. Более всего Дугласу пришлась по душе Зеленая гостиная, просторная, светлая, с видом на сад и отделанная расписанными вручную китайскими обоями, некогда снятыми со стен одного ирландского замка. Здесь можно было посидеть у камина под огромными чиппендельскими зеркалами и полюбоваться разгуливающими по лощине павлинами и шныряющими меж ивами кроликами.

В доме было так тихо, что утром в день церемонии вручения верительных грамот Майкл проснулся под бой курантов Биг Бена. Надевая фрак и белый галстук-бабочку у окна верхней гостевой комнаты, он увидел красную лисицу, крадущуюся по сумеречной поляне к белому лебедю.

В посольство отправились на служебной машине Дугласа, в сопровождении агентов специальной службы. [13]13
  Специальная служба – отдел Департамента уголовного розыска, осуществляющий функции политической полиции, а также охраняющий членов королевского семейства, английских и иностранных государственных деятелей.


[Закрыть]Около одиннадцати Гросвенор-сквер наполнилась стуком копыт. Выглянув из окошка, Майкл увидел выходящего из первой из трех подъехавших карет маршала дипломатического корпуса. Собравшиеся сотрудники посольства дружно захлопали, когда появившийся вслед за ним Дуглас прошел вдоль строя вытянувшихся морских гвардейцев.

Если Кэннон приехал в первой карете вместе с маршалом, то Майкл прибыл в третьей с тремя старшими чинами посольства. Одним из них был шеф лондонской резидентуры ЦРУ, Дэвид Уэтон. Беззастенчивый англофил, в визитке и с седыми напомаженными волосами, он напоминал актера, пробующегося на роль в «Возвращении в Брайдсхед». Уэтон, мягко говоря, недолюбливал Майкла и никогда этого не скрывал. Лет сто назад он работал под началом отца Майкла против русских. Осборн-старший считал, что его подчиненному, чтобы быть хорошим агентом, недостает оперативного опыта, умения ориентироваться в сложных ситуациях и навыков общения, о чем он и написал в представлении, которое едва не погубило карьеру Уэтона.

Тем не менее Управление решило дать ему второй шанс – людям с правильной родословной, правильным образованием и правильной религиозной ориентацией всегда дают второй шанс. Его отправили в южную Африку с заданием возглавить резидентуру в Луанде. Шесть месяцев спустя Уэтона остановили на контрольно-пропускном пункте, когда он ехал на встречу с агентом. В «бардачке» полицейские обнаружили так называемую «черную книжечку» с именами, паролями, инструкциями и даже графиком оплаты всем находившимся в Анголе агентам ЦРУ. Уэтона объявили персоной нон грата и выслали из страны; агентов арестовали, подвергли пыткам, а потом казнили. Смерть четырнадцати человек отнюдь не обременила его совесть. В своем отчете он обвинил погибших в том, что они не выдержали истязаний.

В конце концов Управление поняло свою ошибку и отстранило Уэтона от секретных операций, перебросив его в Лэнгли, в отдел, занимающийся Советским Союзом, где о нем скоро заговорили как о клеветнике, завистнике и бездельнике-бюрократе. Очередное назначение привело Уэтона в Лондон. Здесь он управлял резидентурой так, словно получил ее в свое личное владение. До Майкла доходили слухи о недовольстве и назревающем бунте.

– Никак герой Хитроу, – усмехнулся Уэтон, когда Майкл, забравшись в карету, уселся на деревянную скамью. Во время нападения на аэропорт Майкл обезоружил одного из террористов и застрелил другого, за что был отмечен в приказе по Управлению. Этого Уэтон простить ему не мог.

– Как дела, Дэвид?

– Ты же вроде бы подался в отставку.

– Да, но соскучился по тебе и вернулся.

– Надо поговорить.

– Жду с нетерпением.

– Не сомневаюсь.

Кареты медленно проехали от Гросвенор-сквер до Парк-лейн, обогнули Гайд-парк и, провожаемые взорами любопытных туристов, покатили дальше. Зрители, наверно, были разочарованы – скромные дипломаты интересовали их куда меньше, чем особы королевской крови.

Кареты проехали через ворота Букингемского дворца, и небольшой оркестр – тот самый, что сопровождает смену караула – встретил их вдохновенными звуками «Янки Дудль Денди». Вышедшего из кареты Дугласа уже встречали личный секретарь королевы и начальник протокольной службы.

Сопровождаемый ими, посол вступил во дворец, поднялся по широкой лестнице и прошел через анфиладу роскошных залов, по сравнению с которыми Уинфилд-Хаус казался нескромным выскочкой. Майкл и старшие чины посольства шли следом, поотстав на несколько шагов. Наконец все остановились перед двойной дверью. Ждать пришлось недолго – повинуясь некоему тайному сигналу, двери распахнулись.

Королева Елизавета II стояла посреди огромного зала. На ней был синий костюм, с руки свешивалась неизменная сумочка. Рядом с ней, как обычно, застыл заместитель министра иностранных дел сэр Патрик Райт. Дуглас пересек зал – пожалуй, немного слишком быстро – и отвесил королеве почтительный поклон. Затем, вручив конверт с верительными грамотами, произнес предписанное протоколом:

– Ваше Величество, имею честь представить ноту об отзыве моего предшественника и мои верительные грамоты.

Королева взяла конверт и, не взглянув на содержимое, передала его сэру Патрику.

– Я очень рада, что президент Бекуит проявил благоразумие и здравый смысл, назначив послом в Лондон человека вашего положения. Откровенно говоря, я не вполне понимаю, почему ваши президенты обычно посылают в нашу страну своих политических сторонников, а не профессионалов, как вы.

– Видите ли, Ваше Величество, я тоже не профессионал. В душе я политик. И, насколько мне известно, единственным профессиональным дипломатом, служившим в Лондоне в качестве посла, был Рэймонд Зейтц, представлявший президента Буша.

– Милый человек, – сказала королева. – Но сейчас мы многого ждем от работы с вами. У вас большой опыт по части международных дел. Если не ошибаюсь, вы ведь возглавляли сенатский комитет… о, Патрик, напомните мне…

– Сенатский комитет по международным отношениям, – вставил Патрик Райт.

– Вы правы, Ваше Величество.

– Положение в Северной Ирландии сейчас весьма напряженное, и нам нужна поддержка вашего правительства, чтобы довести мирный процесс до приемлемого для всех соглашения.

– Буду счастлив оказать любую помощь, Ваше Величество.

– А мы с благодарностью ее примем.

Разговор естественным образом подошел к логическому завершению, и Дуглас уже ощутил некоторое беспокойство королевы.

– Позвольте, Ваше Величество, представить старших сотрудников посольства?

Королева кивнула. Двери снова распахнулись, и в зал вошли десять дипломатов. Дуглас представил каждого. Характеризуя Уэтона как политического советника, он заметил, что королева едва заметно подняла бровь.

– Я вдовец, Ваше Величество. Моя жена умерла несколько лет назад. Моя дочь не смогла присутствовать здесь сегодня, но если вы позволите, я представлю моего зятя, Майкла Осборна.

Королева кивнула, и Майкл вошел в зал. Взгляд Елизаветы остановился на нем. Потом она слегка наклонилась и негромко спросила:

– Не участвовали ли вы в том прошлогоднем эпизоде в аэропорту Хитроу?

Майкл склонил голову.

– Да, Ваше Величество, я там был, но…

– Не беспокойтесь, мистер Осборн, – заговорщически прошептала королева. – Вы бы удивились, узнав, о чем мне рассказывают. Уверяю вас, я умею хранить секреты.

Он улыбнулся.

– Нисколько не сомневаюсь, Ваше Величество.

– Если придет день, когда вы оставите свое нынешнее занятие, мне доставит удовольствие вознаградить вас должным образом за то, что вы сделали. Благодаря вашей смелости и решительности спасены десятки жизней. Жаль, что нам не довелось познакомиться раньше.

Елизавета кивнула, и Майкл, отступив, присоединился к шеренге дипломатов. Поймав взгляд Уэтона, он улыбнулся, но тот в ответ только скорчил гримасу, как будто проглотил собственную запонку.

Они шли к выходу из дворца, когда Уэтон, догнав Майкла, схватил его за локоть. Пальцы у него были сильные – Уэтон играл в теннис и напряжение снимал тем, что постоянно тискал теннисный мяч. Майкл с трудом подавил естественный импульс отдернуть руку.

– Мы с тобой не приятели, Майкл, так что буду говорить официально. – Уэтон постоянно употреблял такие словечки, как официальнои неофициально,что выглядело абсурдно для разведчика. – Думаю, это паршивая идея – слетать на денек в Белфаст.

– А тебе не кажется, Дэвид, что в таком месте надо выбирать другие выражения?

– Пошел ты, – прошептал Уэтон.

Майкл высвободил руку.

– Кевин Магуайр больше не твой агент, – сказал Уэтон. Майкл бросил на него предостерегающий взгляд – называть вслух имя агента в публичном месте считается преступлением. Уэтон относился к разведывательной работе, как к игре, в которую играют ради удовольствия, и то, что он произнес имя агента в стенах Букингемского дворца, вполне соответствовало его собственному представлению о себе. – Если хочешь, чтобы с ним побеседовали, пусть это сделает кто-нибудь из лондонской резидентуры. Например, его контролер.

– Вестник был моим агентом, – сказал Майкл, называя Магуайра его кодовым именем. – Я его завербовал и я с ним работал. И это я вытянул из него информацию, которая спасла десятки, если не сотни жизней. Я встречусь с ним сам.

– Сейчас не время для прогулок по тенистым аллеям памяти, тем более в таком городе, как Белфаст. Почему ты не хочешь довериться нашему человеку?

– Потому что хочу поговорить с ним сам.

– Послушай, у нас были кое-какие разногласия, но сейчас я говорю с тобой искренне. Ты теперь канцелярский работник, а не оперативник. Тебе сорок восемь и год назад ты едва не погиб. Даже лучшие из нас теряют хватку. Послушайся моего совета: давай пошлем на встречу с Вестником моего человека.

– Я не потерял хватку. А что касается Северной Ирландии, она не изменилась и за четыреста лет. Надеюсь, я смогу позаботиться о себе сам.

Они вышли во двор, уже залитый ярким солнечным светом.

– Вестник предлагает воспользоваться старой процедурой. Если он не выйдет на контакт в течение двух дней, то ты должен покинуть Белфаст. Понял?

– Понял, Дэвид.

– И имей в виду, если проколешься, даром тебе это не сойдет.