Текст книги "Сезон Маршей"

Автор книги: Дэниел Силва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава двадцать первая

Лондон

Престон Макдэниелс был карьерным дипломатом и состоял в штате отдела по связям с общественностью американского посольства в Лондоне. Представительный, хотя и не очень привлекательный в привычном понимании этого слова, сорокапятилетний мужчина и пожизненный холостяк, он не имел за спиной большого опыта по женской части и практически не встречался с женщинами, что давало коллегам повод для подозрения его в гомосексуализме. Престон Макдэниелс не был гомосексуалистом, он просто испытывал затруднения в общении с представительницами прекрасного пола. До последнего времени.

Часы показывали шесть, и Макдэниелс, перед тем как уйти, приводил в порядок свой маленький кабинет. Закончив с делами, он подошел к окну, из которого открывался вид на Гросвенор-сквер. Прежде чем получить место в Лондоне, ему пришлось провести немало лет в таких неспокойных местах, как Лагос, Мехико, Каир и Исламабад. Теперь Престон был счастлив. Он любил театр, музеи, ему нравилось ходить по магазинам, а в выходные посещать интересные места за пределами столицы. Жил он в небольшой квартире в южном Кенсингтоне и на работу по утрам добирался на метро. Саму работу трудно было назвать захватывающей – регулярный выпуск пресс-релизов, составление для посла ежедневных подборок по материалам британских газет, сотрудничество с прессой по вопросам освещения публичной деятельности посла, – но жизнь в Лондоне помогала ему находить удовольствие даже в самой скучной рутине.

Захватив со стола стопку папок, Макдэниелс положил их в кожаный портфель, снял с вешалки за дверью плащ и вышел из кабинета. По пути он заглянул в туалет, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

Иногда Престон спрашивал себя, что такого она увидела в нем. Он попытался причесаться иначе, чтобы скрыть проплешину, но сделал только хуже. Однажды она сказала, что ей нравятся лысоватые мужчины, что они выглядят умнее и более зрелыми. Она слишком молода для меня,подумал он, слишком молода и слишком красива.Но отказаться от нее было выше его сил. Престон не мог ничего с собой поделать. Впервые в жизни у него случился такой потрясающий роман, впервые он переживал настоящую страсть. И не мог остановиться.

Шел дождь, и на Гросвенор-сквер уже опустились сумерки. Макдэниелс раскрыл зонт и зашагал по заполненному пешеходами тротуару вдоль Парк-лейн. Он остановился у ресторана и секунду-другую наблюдал за ней через стекло. Высокая, с отличной фигурой, густыми черными волосами, овальным лицом и серыми глазами, она шла между столиками. Под белой блузкой колыхались большие упругие груди. Она была идеальной любовницей, знавшей, казалось, все его сексуальные фантазии. В своем кабинете Престон то и дело поглядывал на часы, предвкушая миг, когда снова увидит ее.

Он вошел в ресторан и сел за столик в баре. Заметив его, она подмигнула и одними губами прошептала: «Сейчас подойду».

Не прошло и минуту, как она принесла ему бокал белого вина. Он погладил ее по руке.

– Ужасно по тебе соскучился, дорогая.

– А я думала, ты уже не придешь. Но извини, не могу долго задерживаться – Рикардо сегодня просто не в себе. Увидит, что мы разговариваем – выгонит.

– Ты же ничего такого не делаешь, просто проявляешь любезность к постоянному клиенту.

Она соблазнительно улыбнулась.

– Ты называешь это простой любезностью?

– Нам нужно увидеться.

– Я заканчиваю в десять.

– Не могу так долго ждать.

– Боюсь, ничего другого не остается.

Она снова улыбнулась и отошла. Потягивая вино, Макдэниелс смотрел, как она ходит от столика в столик, принимает заказы, ставит подносы, разговаривает с клиентами. Мужчины обращали на нее внимание. Он знал – такая женщина слишком хороша, чтобы работать в ресторане. Он знал – рано или поздно она найдет свое место в мире и тогда уйдет от него.

Макдэниелс допил вино, оставил на столе десятифунтовую бумажку и вышел. Уже на улице ему в голову пришло, что десять фунтов слишком много за бокал вина. Еще подумает, что я считаю ее шлюхой.Он уже хотел вернуться и исправить ошибку, но в последний момент решил, что это будет уж совсем глупо. Макдэниелс повернулся и пошел к метро, думая, что если она когда-нибудь бросит ему, он, вполне возможно, не останется ничего другого, как покончить с собой.

Спешить было некуда. Дождь почти перестал, и Макдэниелс шел неспешно, любуясь городом и наслаждаясь воспоминанием о проведенных рядом с Рэчел минутах. Никогда в жизни он не испытывал того, что можно было бы назвать одержимостью, но понимал, что наконец-то познал страсть. Думая только о ней, он стал рассеянным, невнимательным, несобранным, а в разговоре иногда, начав предложение, не мог его закончить. Это сказывалось на работе. Коллеги обращали внимание, задавали вопросы, бросали сочувственные взгляды. По большому счету ему было наплевать. Он прожил без любви всю жизнь и теперь собирался наслаждаться обретенным счастьем до самого конца.

Макдэниелс поужинал в пабе на Бромптон-роуд и, углубившись в газету, даже забыл на несколько минут о Рэчел. Но через какое-то время она опять возникла в мыслях, как полюбившаяся мелодия, которая снова и снова прокручивается в голове, даже если ее долго не слышишь. Он представил ее в постели – с раскрытыми, жаждущими наслаждения губами и закрытыми глазами. Глупые, беспочвенные фантазии уносили его все дальше: свадебная церемония в сельской церкви, коттедж в Котсуолде, дети… Пустые, нелепые мечты, но он не спешил их прогонять. Любовь вцепилась в него мертвой хваткой, но, к сожалению, Рэчел была не из тех, кто мечтает о браке. Она хотела писать и тщательно оберегала свою свободу, как интеллектуальную, так и сексуальную. Престон знал, что стоит завести речь о браке, как она тут же сбежит от него.

Дорога привела его на тихие улочки южного Кенсингтона. Здесь у него была уютная квартира на первом этаже. Войдя, Престон в первую очередь просмотрел почту. Потом принял души и переоделся.

Вторая спальня служила ему кабинетом. Разбирая захваченные с работы бумаги, Макдэниелс посмотрел «Девятичасовые новости». Завтра послу Дугласу Кэннону предстоял напряженный день: встреча с министром иностранных дел, ланч с группой английских бизнесменов, интервью репортеру «Таймс». Закончив с документами, он сложил их в папку, а папку убрал в портфель.

Около половины одиннадцатого зазвонил интерком. Макдэниелс нажал кнопку и шутливо спросил:

– Кто там?

– Я, дорогой. А ты ждешь кого-то еще?

Невинная игра – шутки насчет других любовниц и любовников, притворная ревность. Их отношения развивались на удивление быстро.

– Ты – моя единственная женщина, других не было и не будет.

– Лгунишка.

– Я открываю.

Он поднялся и поправил волосы. С лестницы уже донеслись ее шаги, но Престон заставил себя подождать, пока она постучит. Дверь открылась, он отступил в сторону, и Рэчел, шагнув в объятия, крепко поцеловала его в губы. Губы ее раздвинулись, и влажный язык проскользнул внутрь. В следующий момент она слегка отстранилась.

– Я так спешила. Боже, у нас впереди вся ночь.

Престон улыбнулся.

– Мне жутко повезло встретить такую, как ты.

– Это мне повезло.

– Выпьешь что-нибудь? Я приготовлю.

– Вообще-то у меня очень серьезная проблема, и помочь можешь только ты.

Она взяла его за руку и повела в спальню, на ходу расстегивая блузку. Потом усадила на край кровати и, взяв за плечи, прижала к груди.

– О, Боже, – застонал Престон Макдэниелс.

– Побыстрее, дорогой. Пожалуйста, побыстрее.

Ребекка Уэллс проснулась в три часа ночи. Несколько минут она лежала неподвижно, прислушиваясь к его дыханию. Обычно он спал очень крепко, тем более, что они уже дважды занимались любовью. Она села, спустила ноги с кровати и поднялась. Блузка лежала на полу, там, где Ребекка ее и оставила. Она подняла ее, накинула на плечи и осторожно вышла из спальни.

Пройдя через прихожую, она открыла дверь кабинета. Вошла. Закрыла дверь. Села за стол. Портфель, как всегда, стоял у стола. Ребекка достала папку, просмотрела содержимое и нашла то, что надо: два скрепленных листа с подробным расписанием рабочего дня посла Дугласа Кэннона.

Она взяла со стола блокнот и начала торопливо переписывать расписание. Здесь было все: время каждой встречи, способ передвижения, маршрут. Закончив, Ребекка перелистала остальные документы в надежде обнаружить что-нибудь интересное. Ничего не найдя, она положила папку в портфель и выключила свет.

Прежде чем вернуться в спальню, Ребекка заглянула в ванную. Включила свет. Ополоснула лицо. И посмотрела на себя в зеркало.

Она пообещала это себе, когда ИРА убила Ронни: я никогда не выйду замуж; я никогда не лягу в постель с другим мужчиной. Тогда казалось, что сдержать слово будет трудно, но ненависть, заполнившая сердце после гибели мужа, не оставила места для других эмоций. Мужчины в Портадауне пытались ухаживать за ней, но ей не был нужен никто. В Бригаде, где ее знали лучше, желающих тратить время зря не нашлось.

Надо было возвращаться, но при мысли о Престоне Макдэниелсе ее едва не вырвало. Пришлось напоминать себе о важности порученного дела, о его значении для победы протестантского образа жизни в Северной Ирландии. Иногда ей становилось жаль американца. Он был неплохой человек, добрый и мягкий, но попался на самый незамысловатый трюк. Сегодня он сказал, что любит ее. Ей не хотелось думать о том, что станется с ним, когда обман вскроется.

Она выпила стакан воды, выключила свет и вернулась в спальню.

– Я уж думал, что ты не придешь, – тихо сказал Макдэниелс.

Ребекка едва не вскрикнула, но все же сохранила самообладание.

– Что-то в горле пересохло.

– А мне не принесла?

– Извини, милый.

– Вообще-то я хочу кое-чего еще.

Он подмял ее под себя.

– Тебя.

– А сможешь?

Престон предъявил доказательства.

– Ну и ну, с этим надо что-то делать.

Он вошел в нее одним сильным движением.

Ребекка Уэллс закрыла глаза и подумала о погибшем муже.

Глава двадцать вторая

Графство Тирон, Северная Ирландия

Вскоре после того, как в 1969 Северную Ирландию захлестнула очередная волна насилия, британские спецслужбы решили, что наилучший способ борьбы с терроризмом это непрерывное отслеживание передвижений отдельных террористов. Известные члены полувоенных организаций постоянно находятся под наблюдением как британцев, так и Е4, специального подразделения королевской полиции Ольстера. Информация поступает на компьютер в штаб армейской разведки в Белфасте. Если террорист внезапно исчезает, компьютер автоматически отмечает его красным флажком, и у спецслужб появляется основание считать, что он, возможно, участвует в той или иной операции.

Столь крупномасштабное наблюдение требует привлечения огромных человеческих ресурсов и передовых технологий. В наиболее «горячих» местах, таких, как Фоллз-роуд в Белфасте, установлены десятки видеокамер. Армейские посты устроены на крышах Дивис-Флэт. В дневное время солдаты просматривают через мощные бинокли, отыскивая известных членов ИРА; с наступлением темноты им на помощь приходят приборы ночного видения. Службы безопасности устанавливают на машинах специальные маячки. Подслушивающие устройства и миниатюрные видеокамеры помещают в домах, пабах, автомобилях и на сеновалах. Телефоны прослушиваются. «Жучки» прячутся даже в оружии, перемещение которого по провинции отслеживают спецслужбы. Даже небо патрулируют специальные летательные аппараты, настроенные на обнаружение человеческой активности там, где ее не должно быть. Разведку на меньшей высоте ведут беспилотные самолеты. Деревья нашпигованы детекторами движения.

И все же, несмотря на все достижения передовой научно-технической мысли, основная работа делается по-старинке: человек следит за человеком. Работа это опасная, иногда смертельно опасная. Агенты под прикрытием постоянно патрулируют Фоллз-роуд. Сутками прячутся они на чердаках и крышах, питаясь всухомятку и фотографируя каждую подозрительную личность. В сельской местности эти смельчаки скрываются в ямах, за кустами и на деревьях. На языке северо-ирландских спецслужб это называется «окопаться». Именно такой метод избрали для наблюдения за фермой, расположенной неподалеку от деревни Крана в Сперрин-Маунтинс.

Грэм Сеймур прибыл туда из Лондона на шестой день операции. Пост наблюдения устроили за кустом дрока в буковой рощице на склоне холма в полумиле от дома. На вооружении пары агентов Е4 имелись специальные микрофоны направленного действия и видеокамеры, работающие в инфракрасном диапазоне. Сеймуру парни представились Марксом и Спарксом.

За годы противостояния ИРА заманила в ловушку и убила десятки разведчиков, поэтому специалистов прикрывали два десантника из частей особого назначения, САС, которые окружили Маркса, Спаркса и Грэма защитным периметром. В камуфляже, с раскрашенными гримом физиономиями, спецназовцы выглядели весьма устрашающе. Сеймур дважды едва не споткнулся о них, когда ходил в рощу облегчиться. Организм требовал сигареты, но курить на посту запрещалось. Продержавшись три дня исключительно на высококалорийной жвачке, он понял, что готов отведать даже отвратительной стряпни Хелен. Ночью, лежа на сыром, промерзшем склоне, Грэм Сеймур посылал молчаливые проклятия в адрес Майкла Осборна.

С самого начала стало ясно, что с фермой в маленькой долине внизу не все в порядке. Ею владели два брата по фамилии Далтон. Они держали с десяток тощих овец и пару дюжин кур. Каждый день, рано утром и на закате, братья обходили владения, явно выискивая следы вторжения чужаков.

Первый посетитель появился у них только на десятую ночь.

Он приехал на стареньком «ниссане». Маркс и Спаркс засуетились у камер, Грэм Сеймур схватился за ночной бинокль. Он увидел высокого, плотного сложения мужчину с копной растрепанных темных волос. На правом плече у него висела теннисная сумка.

– Что думаете? – спросил Грэм, не выпуская незнакомца из виду.

– Пытается сделать вид, что сумка легкая, – сказал Маркс, – но посмотрите, как натянут ремень.

– Держу пари, ни ракеток, ни мячей там нет, – добавил Спаркс.

Сеймур взял рацию и связался с полицейским участком в Кукстоне, городке в пятнадцати милях к юго-востоку.

– У нас гости. Будьте на связи и ждите инструкций.

Незнакомец задержался на ферме недолго, минут двадцать. Маркс и Спаркс пытались подслушать, о чем говорят в доме, но из динамиков доносились только звуки музыки.

– Узнаешь? – спросил Маркс у напарника.

– Конечно. Бах. Концерт номер пять ре-мажор, – ответил Спаркс.

– Мило, да?

– Согласен.

– Он уходит, – бросил Грэм.

– Такой короткий визит в такое позднее время, – заметил Маркс.

– Может, ему надо было облегчиться, – пожал плечами Спаркс.

– Я бы сказал, что он облегчился на десяток автоматов. Тебе не кажется, что сумка выглядит по-другому?

Грэм снова вызвал Кукстон.

– Объект направляется на восток, в сторону Маунт-Гамильтон. Задержите его и осмотрите машину. Только пусть это выглядит как рутинная проверка. Пусть по радио объявят о полицейской операции в этом районе. Поручите дело толковым ребятам, чтобы он ничего не заподозрил. Я скоро буду.

Человеком в «ниссане» был Гэвин Спенсер, шеф оперативного отдела Бригады Освобождения Ольстера, а в теннисной сумке – теперь пустой и лежащей рядом с ним на сидении – он принес партию автоматов «узи» израильского производства, приобретенных у ближневосточного торговца оружием. Оружие предназначалось для нападения на американского посла Дугласа Кэннона. Теперь оружие лежало в тайнике в каменной стене подвала фермы.

Гэвин Спенсер уже подобрал и проинструктировал группу. Ребекка Уэллс получила доступ к рабочему расписанию Кэннона и регулярно снабжала их информацией. Оставалось только дождаться удобного случая, когда цель будет наиболее уязвима. Ошибиться нельзя, потому что второго шанса им не дадут. Если операция сорвется, британцы и американцы усилят охрану посла, и добраться до него уже не удастся.

Спенсер миновал спящую деревушку Маунт-Гамильтон, выехал на шоссе и облегченно вздохнул. Опасность, кажется, осталась позади. Он избавился от оружия, и теперь оно хранилось в надежном тайнике. Если бы его остановили раньше и обнаружили в машине автоматы, билет в Мейз был бы обеспечен. Спенсер добавил газу, и седан послушно рванулся вперед. Он включил радио, чтобы послушать музыку, но попал на новостной выпуск ольстерского радио. Диктор сообщил, что в районе между Ома и Кукстоном проводится полицейская операция.

Через три минуты впереди замигали проблесковые маячки полицейских машин, а из темноты выступили силуэты двух армейских грузовиков. Стоящий посреди дороги полицейский жестом приказал съехать к обочине. Спенсер остановился и опустил стекло.

– В районе проводятся оперативные мероприятия. Разрешите спросить, куда вы направляетесь, сэр?

– Домой в Портадаун.

– Что привело вас сюда?

– Навещал друга.

– Где живет ваш друг?

– В Кране.

– Ваше водительское удостоверение, сэр?

Спенсер протянул удостоверение. Позади него остановили другую машину, и он услышал, как второй полицейский задает водителю такие же вопросы.

– Все в порядке, сэр. – Полицейский вернул ему права. – Мы осмотрим вашу машину. Будьте добры выйти.

Спенсер вышел. Полицейский сел за руль и отвел седан за грузовики машиной сделали то же самое. Ее водитель, невысокий крепыш с коротко подстриженными волосами и седеющими усами подошел к Спенсеру.

– Какого хрена? Что тут у них случилось? – спросил он, засовывая руки в карманы кожаной куртки.

– Говорят, полицейская операция.

– Наверно опять эта гребаная ИРА.

– Наверно.

Мужчина достал пачку сигарет, закурил и угостил Спенсера. Начался дождь.

Поглядывая на небо, Гэвин Спенсер курил и делал вид, что абсолютно спокоен.

Стоя за армейским грузовиком, Грэм Сеймур наблюдал за тем, как солдаты и полицейские проверяют старенький «ниссан». Они уже заглянули под сидения, проверили чехлы, осмотрели багажник и даже подняли капот. Отвинтили и привинтили дверные панели. Отвернули коврики. Сунули нос в «бардачок».

Минут через десять один из полицейских повернулся к Сеймуру и, не говоря ни слова, махнул рукой. В запасной покрышке они обнаружили завернутые в тряпку подозрительного содержания бумаги.

Гэвин навел луч фонарика на первую страницу, пробежал глазами несколько строчек, потом быстро, стараясь запомнить как можно больше деталей, пролистал остальные и вернул бумаги полицейскому.

– Положите их туда, где нашли. Сделайте так, чтобы он ни о чем не догадался.

Полицейский кивнул.

– Поставьте на машину радиомаяк и пусть едет. А мне нужно как можно скорее вернуться в Белфаст. Боюсь, у нас весьма серьезная проблема.

Глава двадцать третья

Нью-Йорк – Портадаун

Было семь часов вечера, когда Майкл Осборн вышел из здания Всемирного Торгового Центра, где размещался нью-йоркский офис ЦРУ, и остановил такси. После возвращения из Лондона прошло почти две недели, и он постепенно втянулся в рутину новой жизни. Три дня в неделю Майкл работал в Вашингтоне и два в Нью-Йорке. Следствие по делу об убийстве Кевина Магуайра шло своим чередом, и он не сомневался, что его версия в конце концов получит подтверждение: ИРА следила за Магуайром еще до визита Майкла в Белфаст, а следовательно, его вины в трагической гибели агента нет.

Такси медленно ползло в плотном потоке машин. В памяти снова встала их последняя встреча: приглушенные огни Белфаста под Черной горой, изуродованное тело Магуайра, его последние слова… Майкл опустил стекло и подставил лицо устремившемуся в салон потоку холодного воздуха. Иногда ему удавалось отвлечься и не думать о Кевине Магуайре, но по ночам мысли о нем не давали уснуть. Он с нетерпением ждал вестей из Лондоне, надеясь, что полученная от Кевина и Девлина информация все же принесет плоды, Бригада Освобождения Ольстера будет уничтожена, и тогда смерть Магуайра не будет напрасной.

Таксист был арабом и, судя по бороде, правоверным мусульманином. Майкл назвал ему адрес на Мэдисон-авеню, в пяти кварталах от своего дома. Расплатившись, он вышел из машины и зашагал по тротуару, то и дело посматривая в витрины – нет ли «хвоста». Страх жил в нем всегда, страх того, что однажды старый враг вернется, чтобы взять реванш. Его отец тоже жил в постоянном страхе, до последнего дня проверяя не заложена ли в машину бомба, нет ли в телефоне «жучка», не тащится ли за спиной «хвост». Скрытность была его болезнью, беспокойство – старым, проверенным другом. Майкл уже смирился с тем, что повторит судьбу отца – об этом позаботился человек с кодовым именем Октябрь.

Пройдя на запад по Пятой авеню, он повернул вправо. Терпение и выдержка – обязательные качества разведчика, без них в этом бизнесе делать нечего, но в деле с Октябрем и то, и другое начало ему изменять. Каждое утро он просматривал поступившие за ночь сообщения, надеясь увидеть знакомое лицо на снимке из какого-нибудь аэропорта или железнодорожного вокзала, но ничего не появлялось. Время шло, и след постепенно остывал.

Майкл вошел в подъезд, поднялся на лифте и открыл дверь своим ключом. Элизабет уже была дома. Она поцеловала его в щеку и вручила бокал белого вина.

– Лицо почти зажило. Ты выглядишь почти нормально.

– Это хорошо или плохо?

Она поцеловала его в губы.

– Конечно, хорошо. Как ты себя чувствуешь?

Он недоверчиво посмотрел на нее.

– Какого черта? Что это на тебя нашло?

– Ничего, милый. Просто рада тебя видеть.

– Я тоже рад тебя видеть. Как прошел день?

– Неплохо. Готовила главного свидетеля.

– И как он? Выстоит?

– Вообще-то, боюсь, бедняга может не дожить до конца присяги.

– Дети еще не спят?

– Мэгги их как раз укладывает.

– Хочу на них посмотреть.

– Майкл! Если ты их разбудишь, да поможет мне Бог…

Майкл прошел в детскую и наклонился над кроватками. Дети лежали голова к голове, чтобы проснувшись, могли видеть друг дружку. Он постоял над ними, вслушиваясь в тихое, ровное дыхание, ощущая покой и полную умиротворенность, чего не знал уже несколько недель. Но потом душу снова заволокла тревога, страх перед врагом, который мог пробраться сюда и поднять руку на его жену и детей. В гостиной зазвонил телефон. Он поцеловал сына и дочь и вышел из комнаты.

Элизабет протянула трубку.

– Эдриан.

Майкл кивнул.

– Да?

Он слушал несколько минут, ничего не говоря, потом пробормотал:

– Господи…

– Что случилось? – с тревогой спросила Элизабет, когда Майкл положил трубку.

– Надо лететь в Лондон.

– Когда?

Он взглянул на часы.

– Если успею, то сегодня.

Элизабет пристально посмотрела на мужа.

– Майкл, я никогда не видела тебя таким. Что произошло?

Рано утром следующего дня, когда самолет компании «Бритиш Эруэйз», в котором летел Майкл Осборн, заходил на посадку в аэропорту Хитроу, Кайл Блейк и Гэвин Спенсер шли по главной улице Портадауна, Маркет-Хай-стрит. Небо на востоке уже серело, но фонари еще горели. В воздухе пахло свежевыпеченным хлебом. Спенсер шел небрежной походкой беззаботного человека, что в данном случае никак не соответствовало действительности. Кайл Блэк, уступавший ему как в росте, так и в весе, двигался с расчетливостью игрушки, энергия которой определяется мощностью батарейки. Спенсер долго говорил, поминутно отбрасывая со лба упрямую прядь черных волос. Кайл внимательно слушал, одну за другой куря сигареты.

– Может, ты все-таки ошибся, – сказал он, когда Гэвин наконец замолчал. – Может все так и было, как они сказали. Обычная полицейская операция. В тех местах они не в новинку.

– Вряд ли, – покачал головой Спенсер. – Машину проверили от и до. И притом никуда не спешили.

– Ты проверял? Что-нибудь пропало?

Спенсер покачал головой.

– Нет.

– И нового тоже ничего не появилось?

– Я облазил ее всю и ни хрена ничего не обнаружил, но это не имеет значения. «Жучки» сейчас такие маленькие, что ты можешь носить его в кармане и ни о чем не догадываться.

Некоторое время шли молча. Кайл давно знал Гэвина Спенсера, человека смышленого и имеющего за спиной немалый опыт оперативной работы. Он был не из тех, кто видит опасность там, где ее нет.

– Если ты прав, если проверку устроили специально для тебя, значит, они взяли под наблюдение ферму.

– Верно. А я только-только доставил туда первую партию «узи». Чтобы убить Имонна Диллона хватило пистолета, но до американского посла с такой огневой мощью не доберешься – требуется кое-что более внушительное.

– Как твоя группа?

– Последний отправляется в Англию сегодня вечером на ливерпульском пароме. К завтрашнему утру все мои лучшие парни соберутся в Лондоне и будут ждать приказа. Но мне нужны автоматы, Кайл.

– Раз нужны, значит, мы их заберем.

– Но ферма же под наблюдением.

– Наблюдателей снимем.

– Их наверняка охраняют парни из САС. Не знаю, как ты, но у меня нет желания связываться со спецназовцами. Тем более сейчас.

– Мы знаем, что они где-то там. Надо только постараться их найти. – Блейк остановился и тяжело уставился на Спенсера. – Если САС по зубам этой гребаной ИРА, то по зубам и нам. Чем мы хуже?

– Они же британские солдаты, Кайл. Мы служили в той же армии, не забыл?

– Служили. Но сейчас мы по разные стороны, – резко бросил Блейк. – Раз уж британцы хотят поиграть в игры, мы тоже в них поиграем.