Текст книги "Ловушка любви на празднике весны (СИ)"
Автор книги: Дарья Ву
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Глава 30. Последняя ночь Харутте. Часть 2
Он поцеловал меня в макушку и погладил по спине, а я решила, что мужчина пошутил. С чего бы обряд проводить ему? Отстранилась, попыталась вспомнить, что же вчера видела в его фигуре, какие изменения, но лишь ощутила, как жар побежал по щекам и шее, спускаясь всё ниже и ниже. Прямо как Сир вчера чертил дорожки поцелуями от шеи к животу и ниже.
Мои ноги непроизвольно сжались.
Бледная луна источала нежный свет. Конечно, его не доставало, а потому над поляной плыли магические огоньки, а по реке спустили бумажные фонари, чей свет мягко отражался от водной глади. Город спал, но не собравшиеся отдыхающие на берегу реки. Одни погрузились в танцы, другие в разговоры, третьи достали откуда-то настольные игры, собрав вокруг себя дополнительных зрителей, словно устраивая собственное шоу. Четвёртые, вовсе, окунулись в реку, сбросив большую часть одежд на берег. Их фигуры то исчезали под водой, то появлялись, являя себя без тени смущения и стыда.
Я же засмотрелась на опасную игру, развернувшуюся на соседнем пледе. В ней подкидывали нож и ловили на ладонь. Побеждал тот, кто сумел его удержать вертикально. Дерзкая забава привлекала взгляды. И я, поглощённая ей, не заметила бы, как поднялся Сир, если б он не потрепал меня по макушке.
– Никуда не уходи, я скоро, – ласково проговорил он слегка изменившемся голосом, отчего у меня по спине пробежали мурашки.
Я застыла, глядя на нож у незнакомки на руке. Из-за спины Сир позвал меня Зайкой. Попросил что-то подержать. Нехотя я обернулась и увидела, как мужчина потянулся к завязкам своей маски. Игра с ножом потеряла своё очарование. Каштановые волосы Сира, в которых отражались всполохи магических светильников, стремительно темнели от корней к кончику хвоста. Распрямлялись лёгкие завитки чёлки, падая остроконечными прядями на мужской лоб. Кожа мужчины едва посветлела в свете луны. Только улыбка осталась прежней, но это было не важно.
Я забыла, как дышать, не способная отвести взгляда от открывшегося мне облика. Он, не разнимая пушистых чёрных ресниц, передал свою маску мне в руки. Моргнул. Я сипло выдохнула. Мужчина подался ко мне.
– Всё хорошо, Зайка. Ты можешь остаться в маске.
Он поднялся и пошёл, а я всё не находила сил пошевелиться. Звуки его шагов потонули в поднимающейся волне голосов. Мужчины и женщины выкрикивали приветствия одному из сыновей Рюгамине.
Сглотнув и мысленно досчитав до пяти я сжала мужскую маску в ладони, ощущая её холодное прикосновение, а после вперилась взглядом в мужчину у каменного стола перед древом. Рюноске посмотрел на меня с ответной улыбкой. После подозвал к себе помощника с ягнёнком.
Пришло время главного обряда Харутте, которого так все ждали.
С высока луна глядела за обрядом. Мужчины и женщины, мэо и тенери как одно единое существо завели песнь на саадском языке. Я ощущала скопление магической энергии в их пении, видела, как чаша засветилась в ответ на зазвучавшую мелодию.
Рюгамине Рюноске, извинившись за то, что при нём не оказалось ни Немуре, ни другого божественного служителя, взял на себя роль того, кто поделился со всеми собственной кровью. Его движения были точными и уверенными. И, окропив древо кровью ягнёнка и соком ягод, замешал всё в ту же чашу новый кровавый напиток. Водняв в правой руке всё тот же кинжал, надрезал свою левую ладонь, как если бы мужчине не впервой было пускать себе кровь на глазах у всех. Он что-то говорил, а отдыхающие вторили. И только я, казалось, сидела безмолвно и неподвижно, будто каменное изваяние. Я не верила.
Не хотела верить в происходящее.
Нет, нет, нет.
– Не стоит так рьяно отказываться, – в уголках его глаз заискрились смешинки, – даже не попробовав.
Я не поняла, когда он подошёл ко мне и опустился рядом, протягивая чашу. Край её коснулся моих губ.
– Всего глоток, – попросил Рюноске.
Он слегка наклонил чашу, и я ощутила на губах вязкую, пряную жидкость, так похожую по консистенции на мёд. От неё в груди зародился жар и разбежался по всему телу, отдаваясь покалываниями в пальцах. Голова на миг потяжелела, дыхание сбилось.
– Как странно.
– А теперь передай дальше, – произнёс повелительно, но тихо.
Мои руки подрагивали, наверное, поэтому он обхватил их своими и вместе со мной передал чашу жизни следующему. Я дрожала, возможно, из-за этого Рюноске усадил меня к себе на колени и обнял, поцеловав в висок. От него исходило приятное тепло и сладкий аромат с медовыми нотками.
– Ш-ш-ш, – слышалось над ухом баюкающее шиканье. – Всё хорошо, Зайка.
– Я…
– Тише, Олейна.
– Но…
– Всё потом, – вновь перебил меня мягко и коснулся лбом моего.
Такой горячий.
– Какая я дура.
– Не ты. Я дурак, – усмехнулся Рюноске. – Ты-то не знала, с кем общалась.
– Давно? – сглотнула я и сжалась в его объятиях.
– Понял не сразу, – потёрся носом о мою щеку. – Но, знаешь, что забавно, Сейшелин так ничего и не заметил. Полнейший слепец в делах, которые ему не интересны.
Задумавшись над его словами, я осмелилась уточнить: когда и как? Рюноске, не переставая развлекаться поглаживаниями и лёгкими прикосновениями губ то о мою щеку, то о висок, то о шею. Сказал, что меня сдал браслет в виде солнышка. Да и не слишком я под маской отличаюсь от себя настоящей. И даже моя кровь подсказала, что перед ним не абы кто, а источник. Такое дитя, говорил Рюноске, могло родиться лишь у целителей, а моя мать ею и была.
На нас смотрели, но это, хоть и не оставалось незамеченным, совсем не мешало. Могло ли сейчас что-то помешать? Я испуганно сжалась, наблюдая, как то тут, то там отдыхавшие перешёптывались и указывали на нас. Одни радовались увидеть представителя Рюгамине столь близко, другие гадали: кто его спутница? В этот момент казалось, все собрались вокруг нас.
Я не гадала ни о чём. От цветочного аромата и вкуса напитка жизни в моей голове всё смешивалось и казалось неважным. Даже то, что я сидела на коленях у синеглазого вельможи, а он наблюдал за мной как за приятной диковинкой, почти не пугало.
Ощущая горячие покалывания, что приятными мурашками разбегались по спине от прикосновений мужчины, я отчаянно пыталась собрать в кучку и мысли, которые также не желали выстраиваться в ряд. Моё тело послушно отвечало на его нежные прикосновения.
– Сир, – проронила, прикрыв глаза, – что не так с этим напитком жизни?
– А что тебе не нравится? – в его голосе звучали привычные смешинки.
Меня баюкало, но что-то внутри не давало отключиться. И я точно знала, дело не в шарике Фишера, его действие на себя перенял Сир. Иначе бы я в ту ночь не заснула. Внизу живота разгоралось приятное тепло. Меня тянуло к мужчине, а он дразнил, легонько царапая открытые руки когтями. Поглаживал мои коленки и шептал в самое ухо про напиток жизни. Мои уши, щёки и шея предавались жару, осознавая, какое желание нацелен пробуждать напиток. Да, часть компонентов помогала справиться с лёгкими недомоганиями, восстанавливала магические силы, но смешанные между собой в определённых пропорциях ингредиенты превращались в поистине жгучий напиток, не оставляющий спокойным никого.
– Особенно женщин, – лукаво мурлыкнул мужчина. – Потому подобный напиток, но без крови, подают невестам в день свадьбы.
Замечая, как пронеся чашу по кругу, остальные мало помалу отвлекались от окружения, погружаясь в свои мысли и, теперь я была уверена, желания, я расслаблялась. Чужое внимание рассеивалось. Про нас забывали. И мне показалось, что это всё. Мы будто остались одни. Я наслаждалась близостью ярких синих как само небо глаз, пока не заметила, что Сир едва сдерживал смех.
Он смотрел с такой нежностью, что моё сердце начало биться ещё быстрее. Казалось, он скрывал что-то, что я пока ещё не понимала, и это пробуждало во мне интерес.
Мужчина скользнул ладонью по моей щеке, словно легким пером, и его улыбка стала шире. Нервничая, я заёрзала. Сир охнул, и я замерла, понимая, что творю. Но вот в его синих глазах вновь заискрились смешинки, а губы растянулись в манящей улыбке, и я заканючила.
– Вспомнил нечто забавное, – отмахнулся мужчина, сжимая пальцы на моих боках. – Ничего важного.
Но я не отставала, захотев во что бы то ни стало выведать, что его так смешило. Ой, зря. Сир не долго отнекивался, чем лишь подогревал моё любопытство.
– Как-то раз, – посмеиваясь начал он и медленно выдыхая между словами, дабы не сбиться, – одна маленькая девочка сообщила, что, когда вырастет, то выйдет за меня. А потом выяснилось, что её мать – Эстер. Эстер, я знал это, но понял лишь сегодня, твоя мать?
– И теперь ты выросла, – отсмеявшись шёпотом, так чтоб нас никто не подслушал, продолжил он, а в его взгляде проскользнуло недовольство, – но помолвлена не со мной, а с моим братом. и замуж выходить должна не за меня, а за Сейшелина.
– Я не хочу, – из глаз брызнули слёзы.
Всё моё тело будто свернулось в пружину, готовое в любой момент дёрнуться. Руки мужчины сильнее сжались на моих.
– Ш-ш-ш.
Не помогло. Я дёрнулась, желая высвободиться из его рук.
– Не говори так!
На мой крик обернулись те, кто сидел ближе. Рюноске покачал головой и вздохнул, не выпуская.
– То не мои слова. Не перебивай, – левая ладонь опустилась на мой затылок. – Лучше скажи, ещё хочешь стать моей?
Я ощутила холод, коснувшийся моего локтя. Рюноске выпустил мою руку. Я качнула головой назад, и пусть упёрлась в мужскую ладонь, но поняла, что не удержит. Он даже не пытался. Пытливо смотрел на меня и ждал ответа, не важно словесного или телесного. Я могла как произнести своё намерение, так и показать.
До меня вдруг дошло, Рюноске позволял сбежать. И это подействовало лучше всяких слов. Сжав в пальцах его рубашку на плечах, я закрыла глаза и задумалась.
Внутри меня боролись два внутренних голоса. Один шептал о безопасности, о том, что лучше уйти, уберечь себя. Другой, напротив, говорил о смелости, о том, что, возможно, этот выбор изменит всё. Мгновенья тянулись как часы, а Рюноске все ждал, не произнося ни слова. Не поторапливая.
И вдруг, как яркий образ, перед глазами мелькнула палатка для гаданий. Я вспомнила ведьму с тонкими костлявыми пальцами и вкрадчивым хрипловатым голосом. Её наставление последовать за мужской тьмой. Её уверенность в том, что именно этот путь окажется верным. Эта уверенность, ранее непонятная, неожиданно поселилась и во мне, помогая выбрать.
Мои пальцы слегка расслабились на его рубашке, и я медленно открыла глаза.
– Хочу быть только твоей.
Глава 31. Утро после праздника
Явно удовлетворённый таким ответом, Рюноске схватил меня с новой силой. Надавил на затылок, притягивая к себе и поцеловал, прикусывая.
– Тогда пойдём, – со мной на руках он вдруг поднялся.
От неожиданности я пискнула и обхватила его шею руками. Чмокнув меня в висок, мужчина направился прочь от древа и отдыхающих.
Небо за рекой постепенно светлело, словно озарялось небесными огнями, разгоняя не только тьму, но и ощущение чего-то таинственного. Розоватые всполохи отражались на водной глади, а над травой вырастал белесый туман, прохладный и освежающий.
По улочкам Винного никто не гулял. Солнечные всполохи расцветали над спящим городом. С первыми лучами, нежные розовые и лавандовые оттенки растворялись в небе.
Праздник, хоть и подошёл к концу, всё ещё оставался в воздухе, словно последние ноты мелодии, затухая.
Шаги Рюноске едва шелестели по каменным дорожкам, пока он уверенно двигался к знакомому мне двухэтажному зданию, выбивающемуся из атмосферы Винного. Каменный, раскрашенный в жёлтый и красный. Первый этаж заняли широченные витрины, от пола до потолка, которые заполнили нарядными платьями, будто живописными картинами. В зеркальных окнах второго этажа отражался едва зародившийся рассвет, тянущий свои лепестки по всему городу, перетекающий с крыши на крышу.
И, конечно, в этом здании был подвальчик, спуск в который оформляла самая простая, едва заметная устаревшая вывеска магазинчика магических товаров по сниженным ценам.
Вспомнив, как мы с мией спускались туда за масками, я заливисто рассмеялась. Вдруг Рюноске подцепил зубами низ моей маски и потянул вверх.
– Что ты делаешь?
– Такой ты мне нравишься больше.
Моя маска упала на дорожку. Рюноске мягко спустил меня с рук, поставив на ноги.
– Я снял комнатку наверху, когда только приехал Лодд. Пойдём?
Взяв меня за руку, он повёл в тот самый двухэтажный дом. Мы зашли рядом со входом в магазин одежды и по устланной ковром лестнице поднялись на второй этаж. На одной из стен расползся чёрный гобелен с призрачным белым оленем. Ветвистые рога его заполняли половину картины, а вокруг них сияли мелкие звёзды. Рюноске провёл меня к дальней двери. Сунув руку в карман брюк, он ловко выудил открывающий камень. приложил к замку, и внутри двери раздался щелчок. Мужчина с лёгкостью толкнул дверь и отступил в сторону, пропуская меня вперёд.
Комната оказалась небольшой, но очаровательной. В ней была двуспальная кровать, покрытая пушистым покрывалом и две прикроватные тумбы по обе стороны от изголовья. На тумбочках находились лишь небольшие светильники сферической формы. Напротив постели на стене висела картина утреннего пейзажа. В уголке комнаты имелась дверь в уборную. Она была открыта, и до меня доносился равномерный стук падающих на кафель капель. Рюноске обогнул замершую меня и захлопнул дверь, затем запер, чтобы нам не помешали. Воздух в комнате стоял затхлый, и потому я подошла к окну, приоткрыть. За спиной я слышала, как мужчина опустился на постель. Ощущала его наблюдающий взгляд.
– И что мы будем делать? – приоткрыв одну створку, обернулась я к нему.
– Ждать.
Я растерялась и замерла в нерешительности. Мужчина похлопал ладонью по матрасу возле себя, приглашая присоединиться. Не зная, как лучше поступить, я всё же подошла к нему и села. Разувшись подняла ноги на постель и отползла к подушкам.
Мягкий рассвет добрался до комнаты. Плавно он заполнял её, освещая мелкие пылинки, летающие в воздухе. Солнечные струны вытягивались по полу и подползали к постели. Рюноске предложил заказать в комнату еду. Я согласилась, и он оставил меня на некоторое время одну.
В комнате, постепенно заполняющейся свежим прохладным воздухом, я с успокоением понимала, что жар отпускает. Голова успокаивалась, но сонливость ещё не одолела тела. Рюноске вернулся, а вскоре после него к нам пришла женщина в длинном, но простом платье в пол и чепце. Она принесла на подносе разнообразные фрукты, ягоды арго и кувшин с двумя глиняными чашами. Помимо фруктов и травяного напитка, на подносе находились кусочки белого хлеба и плошка с мёдом. Поклонившись, женщина покинула комнату, оставив нас вдвоём.
Мы наслаждались спокойствием и тишиной прохладного утра. Ленивые лучи солнца проникали сквозь полуоткрытое окно, распространяя мягкое свечение по комнате. Они прикасались к длинным шторам, играя светом и тенями.
Сир предложил закрыть окно, заметив, как я прячу ступни под пушистым пледом, но я лишь отмахнулась. Мне нравилась прохлада, а вот от еды я бы не отказалась.
Сир взял в руку маленький кусочек оранжевой мякоти нарезанного кубиками фрукта, погружая его в мёд с легкой улыбкой. Поднёс блестящий кусочек к моим губам, и я приоткрыла рот, принимая угощение.
– Знаешь, Зайка, а мне нравится вот так встречать новый день.
Я смущённо улыбнулась в ответ. Прикрыла рот ладошкой.
За завтраком завязалась плавная, ни к чему не обязывающая беседа. Мы просто наслаждались едой и обществом друг друга, когда дверной замок щёлкнул, нарушив мгновения спокойствия.
В комнату вошел старший брат Сира, Сейшелин. Его глаза расширились от изумления, когда он увидел меня. Мужчина остановился на пороге, словно вкопанный, а его лицо выражало смесь удивления и недовольства.
Расслабленная атмосфера мгновенно сменилась напряжением.
Вряд ли Сейшелин ожидал встретить здесь меня. Во всяком случае имя моё произнёс сипло и удивлённо. Рюноске лишь отмахнулся. По его словам выходило, что мы пересеклись случайно. Под утро. Так он сказал и потрепал меня по волосам. Я же воззрилась на него, растеряв способность говорить от возмущения. Сейшелин тоже заподозрил неладное в словах своего младшего брата, потому извинился передо мной и уволок его в противоположный край.
– Ты уверен, что не украл её? – спросил на саадском.
– Даже если и так? Она всё равно поедет с нами. Да не переживай, шучу.
– Она не должна быть здесь.
– Её передают нам сегодня, так что плохого?
– Поставь завесу, – насупился Сейшелин.
– Ничего личного, – произнёс на местном наречии Рюноске и щёлкнул пальцами.
Я удивлённо ахнула, впервые воочию увидев, как ставят теневую завесу, а после недовольно выдохнула, поняв, что больше подслушать не выйдет. Вот вроде мужчины со мной в одной комнате. Разговаривают друг с другом явно не шёпотом, а, судя по выражению лица Сейшелина, на повышенных тонах. И только мне не слышно ни звука.
Сначала я пыталась разобрать, о чём они говорили. Пристально наблюдала, как закипал Сейшелин, как в его лице проступали резкость, а глаза темнели тем сильнее, чем дольше Рюноске что-то говорил ему с полуулыбкой на губах. Затем, отчаявшись хоть что-то разобрать, я вернулась на кровать, подтащила к себе поднос с остатками нарезанных фруктов и принялась за перекус. Наконец, братья сняли завесу, и до меня донеслись их голоса, звучащие на саадском. Я вздохнула. Сейшелин говорил слишком быстро, чтобы со своим уровнем я сумела разобрать.
– Нам пора собираться, – нахмурился Сейшелин и посмотрел на меня. – Тебе необходимо уйти раньше.
– Вовсе нет. Мы можем прибыть вместе с ней.
– Не можем! – зашипел Сейшелин на брата. – Она должна быть там до передачи.
– Не обязательно, – спокойно продолжил Рюноске. – Я уже отправил посыльного Воронам. Они знают, что Олейна фом Эллерт уже с нами. Остались одни лишь формальности. Приедем, подпишись бумажки, и можем возвращаться домой.
– Ты… – задохнулся Сейшелин, но продолжать препираться не стал.
Вместо этого он несколько раз медленно-медленно вдохнул и выдохнул через нос и закрыл глаза.
Глава 32. Прибытие в Саад
Сейшелин и Рюноске спорили почти всю дорогу, пока мы не прибыли. Рюноске заверял, что его выбор осознан и обоснован не только чувствами. Сейшелин проговорился, что то же самое его брат говорил и о прошлой своей возлюбленной. Рюноске вспыхнул и, посмотрев на меня, сообщил, что в этот раз он старше, а я подхожу ему куда больше той девушки. Их ругань походила на отчитывание взрослым подростка. Вот только не взрослый, а занимаемый роль подростка заботился о том, чтобы слова не ранили невольную слушательницу. Он несколько раз порывался увести Сейшелина и продолжить разговор один на один, но старший брат отказывался покидать комнату. Тогда, после долгих препирательств, придя к более менее шаткой договорённости, Рюноске попросил Сейшелина оставить нас вдвоём.
Едва за целителем закрылась дверь, Рюноске утонул в пояснениях и извинениях за представшую моему взору картину.
– Извини, что ты увидела это. Я не планировал, даже не предполагал, что всё выйдет так, – начал он.
Я слушала его, понимая, что вот-вот расплачусь. Ловила ускользающий, виноватый взгляд синих глаз. Молча кивала, когда он гладил меня по волосам и обещал всегда поддерживать и защищать. Мужчина словно пытался успокоить меня таким жестом. его движения были плавными и нежными, а голос ласковым и вкрадчивым.
– Я люблю тебя, – произнёс он так, что в его искренности невозможно было усомниться. – Ты готова идти?
– Да, только, я хочу кое куда заглянуть.
Рюноске и Сейшелин не противились. Они спокойно отпустили меня домой к Мие, где я в спешке поднялась на второй этаж и распахнула свой чемоданчик. Под грудой одежды и писем там хранилась всего одна действительно важная вещь. Маленькая, потрёпанная временем тряпичная кукла – последний подарок от мамы.
С замиранием сердца я последовала позади двух братьев в особняк Ганзо. Сейшелин вызвал экипаж, чтобы не идти по городу пешком. Внутри мне повторно наказали молчать. Сейшелин заверил, что при любом исходе, со мной всë будет хорошо. Рюноске парировал, исход лишь один, он меня никому не отдаст.
Я ощущала, как снова и снова накалялась обстановка между братьями. Один с жаром прижимал меня к себе, второй устало взирал в небеса, словно надеялся, они подскажут верный способ образуметь Рюноске.
Было странно прийти для передачи меня под опеку семьи Рюгамине не с отцом, а с представителями этой самой семьи.
Сейшелин являл собой образец спокойствия. Никто бы не поверил, если бы я рассказала, что всего пару часов назад он рвал и метал, ставя под сомнение мыслительные способности своего младшего брата. Рюноске напротив выглядел беззаботным, как если бы готовился ко встрече с давними знакомыми и заранее скучал. Разве можно догадаться, что перед выходом из экипажа шепнул мне довериться и в разговоры не встревать таким тоном, словно балансировал между просьбой и приказом.
Когда мы зашли, взгляды собравшихся на миг устремились ко мне. Было очевидно, что для всех, кроме отца и братьев Рюгамине, моё появление вместе с последними оказалось неожиданностью. И теперь маги молчаливо переводили возмущённые взгляды с меня на моего отца, а он стоически делал вид, что так изначально и было задумано.
Медленно дыша, под озадаченный взгляд отца, я села на подушку между двумя братьями и опустила взгляд на собственные колени. Сжала руки в кулаки до боли в ладонях от впившихся ногтей и принялась слушать, что же за будущее меня ждёт.
Братья Рюгамине предупредили, они не скажут ничего нового. Сейшелин обещал так, потому что, я понимала, надеялся, Рюноске одумается и откажется от своих желаний.
Мы собрались в самом просторном зале особняка Ганзо. На столе лежали документы и пишущие перья.
Магов было не много, лишь те, кто работал вместе с отцом. Собравшись с мыслями, отец кашлянул в кулак и завёл приветственную речь, официальную и до скуки стандартную. Вскоре все понемногу расслабились от потрясения и вернулись к обычному своему поведению. Меня обсуждали так, словно я отсутствовала. Сейшелин обещал, что дом Рюгамине позаботится обо мне. Он намеренно не говорил: «я» и опускал тему предстоящей свадьбы. Рюноске помалкивал, будто ему не было дела до происходящего, но то и дело поглядывал на сжавшуюся меня.
Когда все бумаги оказались подписаны, а договорëнности повторно оговорены, маги стали расходиться. Остались лишь отец и мастер Райс. Они проводили Сейшелина, Рюноске и меня за город. К тем самым холмам, на которых паслись козы. Там нас ожидало два скакуна на привязи.
Лошади спокойно паслись, когда Рюноске пошëл отвязывать их и подвëл к нам. Вместе с Сейшелином он поглядел на небо и заключил, погода для перехода порталом подходящая, а, значит, часть пути можно сократить.
– Можно, – тихо попросила я, шагнув к отцу.
Сейшелин кивнул, позволив обнять папу на прощанье и перекинуться с ним несколькими прощальными фразами.
Выбросив амулет вправо и немного вверх, Сейшелин отступил на два шага. В воздухе сверкнуло, как от фейерверка, и вместо амулета на запылённой знакомой дороге, передо мной показался разрыв портала. По ту его сторону виднелась дорога, похожая на местный тракт, но окружённая не домами, а густым лесом.
Сейшелин прошёл первым, его фигура бесстрашно растворилась в сверкающей ауре портала. Затем Рюноске подтолкнул меня, а после зашёл в портал сам. От перехода меня слегка замутило, но Сейшелин тут же приложил к моему лбу ладонь и передал немного целительской энергии. Мутить перестало, зато повело в сонливость.
Мир медленно покачивался перед моими глазами, и я ослабела, почти потеряв равновесие. Но две пары рук поддержали меня, снова установив на ноги. Это были Сейшелин и Рюноске.
– Я сам, – вторили они друг другу.
Сейшелин недовольно отпустил и отступил.
Поддерживаемая Рюноске, я потихоньку приходила в себя и осматривалась. Мы оказались на лесном тракте. Сквозь нежную листву то тут, то там алели кроны потомков древа жизни. Я слышала певчих птиц сквозь шелест листьев. Воздух наполнялся ароматами лесных трав и цветов, предвещая близкую перемену в погоде.
Над головой собирались тучи, и я чувствовала, как влажность в воздухе нарастала. Характерный запах дождя наполнил наши ноздри, а первые, едва слышные раскаты грома раздались вдали.
– Здесь можно и разойтись. Я отвезу её к себе, – сказал Рюноске. – Всё равно отец про Олейну ещё какое-то время не вспомнит.
– А потом? Будешь её прятать? – недоверчиво спросил Сейшелин, словно страшась ответа.
– Зачем? – он притянул меня к себе. – Женюсь, и дело с концом.
– До развода, – сипло подала я голос.
– У нас запрещены разводы, – мрачно поведал Сейшелин.
– И для нас исключений не сделают. Так что расслабься, Зайка. Рано или поздно отец примет мой выбор. А не примет, так мы и без его поддержки проживём.
Я видела, как Сейшелин поджал губы, глотая невысказанные слова. Я понимала его волнение за младшего брата, но часть меня вновь вспомнила, что стоит последовать за его тьмой. Потому, наверное, я улыбнулась в ответ на нежный взгляд синих глаз.
– Видишь, я не врала. Выросла в красавицу и выйду за тебя.
– Слышишь, она согласна, – довольно произнëс Рюноске.
Сейшелин лишь покачал головой в ответ. Однако, мы не расходились. И, только когда Рюноске подхватил меня под мышки и вознамерился усадить на одну из лошадей, Сейшелин его остановил.
– Нам надо всем показаться. Так что с Олейной еду я. Отправляемся в столицу, а после, если так хочешь, увоз еë. Только не тяни.
Воздух накалился, но новой ругани не последовало. Рюноске смотрел на брата, сузив яркие синие глаза и глубоко дыша.
– Хорошо, – сказала я раньше, чем они бы снова начали ругаться. – Мне нужно что-то знать о том, как можно говорить, а как нет?
Обрадовавшись, что рядом есть хоть кто-то разумный, именно так выглядело со стороны выражение лица Сейшелина, он сел на лошадь позади меня и принялся пояснять, как принято вести себя при дворе. Рюноске, негодующе вскарабкавшись на второго скакуна, поделился со мной кратким описанием каждого из пока незнакомых мне братьев, предупреждая, у кого характер попроще, а с кем лучше не пересекаться.
Наши лошади медленно покачивались под нами. Я чувствовала тепло Сейшелина за моей спиной. Рюноске ехал рядом, его голос звучал нежно, словно музыка, когда он делился воспоминаниями о местах, которые мы проезжали.
К вечеру мы приблизились к столице, и моё сердце забилось сильнее, будто предвещая, что наша история только начинается.
С воодушевлением я рассматривала местную архитектуру. Величественные дома венчали крыши, покрытые цветной черепицей, а глиняные стены, окрашенными в яркие краски. Некоторые здания украшали высокие башни с позолоченными шпилями, а стены их были украшены тончайшей резьбой.
Прохладный дождик едва моросил. Распушил мои волосы и намочил одежду. Окрасил крыши и дорожки блеском мелких капель.
Улицы в основном были узкими, мощёными камнями и выложенными узорами из цветного стекла. Магические фонари, висящие на высоких деревянных столбах, излучали мягкий и приглушенный свет, создавая атмосферу уюта и тепла.
Местные жители, которых мы встречали, были в свободных одеждах. Девушки вплетали в причёски веточки с цветами и блестящие под закатным солнцем ленты. Все они склоняли головы и приседали, пока мы неспешно проезжали мимо.
В столице Саада царила атмосфера спокойствия и неторопливости. Я воодушевлённо озиралась по сторонам, наслаждаясь всей этой красотой, и прижимала к груди тряпичную куклу. Сейшелин ехал, погружённый в свои мысли. Рюноске же, заметивший мой детский восторг, рассмеялся, пообещав показать мне места действительно красивые и притягательные, получше населённого города.
– Что-то вроде этого? – восхищённо проговорила я, глядя на показавшийся дворец.
– Гораздо лучше, – без тени насмешки произнёс Рюноске.
Мы спешились. Сейшелин напомнил, чтобы ни с кем не заговаривала первой, и двинулся внутрь. Я семенила следом, всё сильнее сжимая куклу, будто она могла напитать меня хоть толикой уверенности. Рюноске расслабленно шёл следом, замыкая процессию.
Мои ладони вспотели, а в груди что-то сжалось. Шаги казались слишком громкими, слишком быстрыми.
О нашем прибытии доложили правящей семье. Один из слуг довольно сообщил, что мы весьма вовремя. Все собрались на праздник, и разъехаться пока не успели.
– Готова? – спросил Сейшелин и, не дожидаясь ответа, приложил к моему лбу тёплую ладонь, наполняя меня спокойствием. – На этот раз не перестарался, – кивнул он.
Нас провели во внутренний двор. Деревянный стол, за которым сидели мужчины и женщины, был действительно внушительным – он был длинным и широким, искусно вырезанный с множеством декоративных узоров и резных украшений. Вокруг стола стояли стулья без ножек, зато с высокими спинками и мягкими подушками.
Во главе стола величественно восседал правитель государства и отец Рюноске. Его одежда оказалась расшита золотыми и серебряными нитями, а в иссиня чёрных волосах поблёскивали драгоценные камни, вплетённые при помощи золотых нитей.
Подле него сидела белокурая женщина в великолепном красной платье, которое придавало её образу воздушности и чувственности. Её волосы были аккуратно уложены, а ювелирные украшения на ней сияли яркими мерцаниями. Женщина внешне очень походила на Сейшелина, подсказывая, в кого он родился со столь светлыми волосами. Женщина влюблённо ворковала со своим супругом.
По бокам стола расположились сыновья владыки.
Арон, чья внешность полностью соответствовала описанному Рюноске характеру. Он был высок и мускулист, в его зелёных как ледяные кристаллы глазах просматривалась уверенность и холодная решимость, а чёрные волосы оказались коротко стрижены. Он был одет в строгий тёмный костюм.
Чёрные глаза Руона внимательно осмотрели вновь прибывших, а на лице промелькнула самодовольная ухмылка. Он казался гибким, подобно стихийному змею. В противовес старшему брату он имел длинные, распущенные волосы и оделся в яркие, но элегантные одежды.
Немуре выглядел точь в точь как Рюноске, только на его лице не просматривалось ни тени озорства и лукавости. Наоборот, он излучал спокойствие и умиротворённость. Его одежды оказались на удивление простыми для сына правящей семьи.
Глядя на них я понимала, что впереди ждут не только радости, но трудности, которые невозможно преодолеть поодиночке.
