Текст книги "Мой бывший враг (СИ)"

Автор книги: Дарья Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

12

– Продалась все-таки?

Антон отлавливает меня после занятий на лестничном пролете и тянет куда-то к стене.

Вырываю руку и смотрю на него сердито – вот же неймется. Только мне показалось, что все уже давно забыто и никого ничего уже не волнует – чем я там занята и с кем – и на тебе. Опять что-то в голову ударило.

– Тебе не надоело? – вздыхаю. – У тебя дел нет других, кроме как меня преследовать?

– Просто никак не могу привыкнуть к несправедливости этого мира. Или к тому, что тебя из института увозят сразу в гостиницу, – ухмыляется зло, намекая на машину с водителем, в которую я и правда садилась пару раз после занятий. И вчера тоже – скорее всего он это увидел.

– Ну ты и придурок, – не выдерживаю. Парень прищуривается, но ответить ничего не успевает.

– Антошенька? Милый, ты чего здесь?

Рядом с нами появляется все та же девица с каштановыми волосами, Кристина, с которой я его вижу постоянно в последние недели. На меня она смотрит зло, на Антона – заискивающе.

Я лишь глаза закатываю. Неужели она не видит, что тот наплевательски к ней относится и флиртует с ее же подружками за ее спиной? Впрочем, не мое дело. Как и то, что Антон довольно грубо заявляет ей:

– Уйди, я разговариваю.

– Но Антончик…

– Кристин, свали, а? Я догоню тебя.

Девушка смотрит на меня с ненавистью и, впечатывая каблуки в не слишком чистую лестницу, уходит.

А я вынужденна остаться.

Я бы тоже ушла с удовольствием, но уж очень хотелось расставить все точки над и, чтобы у него больше не пригорало. Хотя и не понятно как – мне в принципе казалось странным, что я должна что-то объяснять незнакомому фактически человеку.

– Так что, поведаешь мне, во сколько ты все-таки обошлась? – кладет мне руку на плечо.

Внутри опять все сжимается.

Но я не позволяю себе ни воплей, ни бегства.

Говорят ведь, если хочешь получить то, чего у тебя никогда не было, надо сделать то, что никогда не делал. Так что если я хочу послать Антона более качественно, чем обычно…

Вдруг вспоминаю, какое лицо иногда бывает у Ильи, как реагируют на это люди, и изображаю такой же покер-фэйс, приправленный холодностью в глазах. Может я и правда пропиталась уже Каримовым насквозь, а может достигла верхней точки гадливости, но меня ни внутренне, ни внешне уже не штормит. Брезгливо веду плечом, а потом как бы невзначай наступаю своим каблуком ему на ногу.

И Антон, озадаченный такими переменами и агрессией, шипит от боли и делает шаг назад.

– В любом случае моя «цена» тебе недоступна, – а я, оказывается, тоже могу хлестать наотмашь словами. – Ты кто? Мальчишка, которому до сих пор родители зад подтирают и дают денег на карманные расходы? Мы уже определили – столько не дадут.

– А у папика твоего значит хватило… – по глазам Антона вижу, что он аж захлебывается своим ядом, но теперь – с ощутимым опасением. Ну да-да, мое поведение ведь так не похоже на хорошую девочку Майю.

– У папика? – улыбаюсь ехидно, решив уже, что черт с ним – пусть подавится своей «правдой», которую он так старательно пестует, может хоть это отвратит его от моей персоны? – Представь себе – хватило. Согласись, глупо размениваться на маменькиного сынка, когда можно отхватить куш пожирнее…

– Все-таки я был прав на счет тебя.

– Медальку себе не забудь повесить, – покровительственно хлопаю по плечу. – А продолжишь лезть ко мне – расскажу об этом своему мужчине, и уж поверь, выставлю это дело так, что ты свои слова потом себе же на лбу самолично вырежешь ножом. Я пыталась с тобой мягко, Антоша, намеками, но ведь даже того, что тебя из клуба вышвырнули, тебе не хватило…

– Так и знал, что это ты. Подстроила? Наверняка и в клуб устроилась, чтобы найти кого…

– Ну конечно, – смеюсь не слишком натурально, но он этого не замечает. – Или ты и правда думал, что я хочу и дальше прозябать в общаге? Или размениваться на щенка вроде тебя? Так что все, Антончик, игры закончились – вякнешь что еще в мою сторону, я тебе устрою веселую жизнь. Ясно?

– Сучка, – он сплевывает… но уходит.

А я иду в противоположную сторону, наверх, нахожу там пустую аудиторию, и только когда остаюсь одна, позволяю себе сесть и закрыть лицо руками.

Никогда бы не подумала, что быть вот такой сложно. И что мне придется разговаривать на языке этого придурка. Но зато он от меня отстанет – по лицу видела. А то, что будет считать продажной… он же и раньше так считал и всем рассказывал, так в чем разница?

Усмехаюсь устало. Чего только обо мне не поведали окружающим, а страдаю зря – Каримов дальше поцелуев даже не доходит. Может пора принимать меры?

Внутри зарождается какая-то отчаянная храбрость и огонь, который больше подходит той, другой Майе, и я делаю то, что не делала никогда раньше.

Пишу Илье:

«Привет».

И с нервным смешком отправляю, даже не уверенная, что он прочтет.

Читает. И как всегда делает ему только понятные выводы.

«Освободилась?».

«Да».

А потом набираю быстро, пока не передумала.

«Увидеть тебя хочу».

Илья печатает…

Это бесконечные секунды, пока я жду, что же он ответит. Вдруг пошлет? Или скажет, что занят? Инициатива наших встреч всегда была у него, и я сомневаюсь, что Каримова устроит что-то другое. Вдруг я со своими девичьими закидонами и желаниями ему совсем не в тему?

«Мне нужно еще пару часов побыть на работе. Виталий заберет тебя и привезет ко мне в офис».

Сглатываю, и прижимаю пальцы к горящим щекам.

Машина приезжает быстро и так же быстро мы оказываемся у нужного здания, успев до начала вечерних пробок. Я здесь второй раз всего, но отношение чувствую кардинально другое. Со мной здороваются, меня провожают. И я опять радуюсь тому, что начала носить платья, чулки и ботильоны, на которые потратила почти все свои накопления, не желая смотреться рядом с Ильей бедной студенткой.

Захожу в кабинет и замираю.

Каримов сидит за столом, напряженный, обложенный кучей бумаг и что-то рычит в телефон. Видит меня и, не меняя выражения лица, кивком головы показывает на диван.

Черт.

Я все-таки мешаю ему.

Сажусь, стараясь не производить ни звука и не смотреть на него слишком пристально, чтобы не отвлекать. И вздрагиваю, когда он как-то в одно мгновение заканчивает разговор, перемещается ко мне и жестко берет за подбородок, привычно-пристально заглядывая мне в глаза:

– Значит, хотела меня увидеть?

Щеки заливает жаром. Шепчу «да», а он… он уже не столь напряжен. Что-то меняется в его взгляде. И теперь там… обещание?

Наклоняется, коротко и крепко целует а потом заявляет:

– Пойдем. Тебе это будет интересно.

Удивленно моргаю:

– Что?

Тянет меня к своему столу, но не дает устроиться в кресла напротив, а усаживает на свое, и приставляет еще один стул, чтобы сесть рядом. Мне кажется, я настолько заморозилась от неожиданности, что если меня уронить – разлечусь на множество осколков.

Каримов тянется к мышке, прижимаясь почти к моему боку, а потом переключает что-то на экране.

– Как тебе?

– Что это?

– Мой будущий загородный комплекс, – отвечает не без удовольствия, показывая на эскиз, на котором что-то вроде многоярусного шале с множеством открытых площадок. – Маркетологи утверждают, что люди все чаще выбираются в общественные места с семьями, и я решил построить такой. Семейный отель, ресторан, детские площадки и бассейн в теплое время года… место, куда можно приехать с детьми и компаниями…

– А не с любовницей? – спрашиваю ехидно.

– Именно, – хмыкает мне куда-то в ухо, от чего спина покрывается мурашками. – Хочешь посмотреть выкладки по номерам, площадям и расположению? Как будущий управленец?

– Можно? – от восторга я забываю о необычности происходящего. Подаюсь вперед и с увлечением начинаю читать, комментировать и восторгаться. И даже позволяю себе усомниться в паре моментов – а когда Илья воспринимает мои слова всерьез, а потом и заявляет, что из меня и правда выйдет хороший специалист, таю. И говорю с тихим смешком:

– А ты знаешь, как доставить девушке удовольствие…

И замолкаю, осознав, что сказала.

Он шумно выдыхает и говорит низким голосом, почти прижимаясь ко мне:

– Не боишься меня завести, золотая?

Я прикусываю губу, но решаюсь пойти уже дальше:

– А может быть это и есть моя цель?

Тишина в ответ напрягает.

Поворачиваю резко голову и уже сама не могу сказать ни слова – в его глазах сокрушающая потребность, а челюсти сжаты так, что не понятно, как у него зубы не крошатся.

И спустя мгновение – снова непроницаем, как черное зеркало.

Раскручивает кресло так, чтобы я оказалась к нему спиной, а потом наклоняется к моему уху, одновременно укладывая ладонь на горло и поглаживая его.

– Тебе нет необходимости делать что-то специально для этого, золотая…

Его дыхание опаляет мне ухо, зубы прикусывают мочку, а рука поднимается выше и большой палец уже знакомо чуть оттягивает нижнюю губу.

– Открой рот.

Я послушно выполняю его требование, а потом робко дотрагиваюсь до подушечки его пальца.

Мы вроде бы ничего не делаем… но все происходящее настолько порочно, что меня начинает потряхивать.

Илья ведет пальцами по кромке платья, а я едва сдерживаюсь, чтобы не застонать. Стискиваю колени и получаю легкий шлепок по ноге.

Что ж, ему не надо ничего говорить – я понимаю. Перестаю шевелиться, только широко открытыми глазами наблюдаю, как он обходит кресло и встает напротив меня. Он смотрит… просто смотрит, молча и не трогая меня. Но его взгляд я ощущаю как прикосновение.

Ласкает ноги в чулках, надолго задерживается на бедрах, ведет выше, обрисовывает грудь, плечи, шею, пристально изучает полуоткрытые губы…

– Сними белье.

Вздрагиваю.

– Ч-что?

– Сними свои трусики и дай мне.

Встаю.

Как загипнотизированная продолжаю на него смотреть, а руки тем временем выполняют указание. Аккуратно ныряют под юбку и стягивают затребованный предмет.

Я переступаю с ноги на ногу, потом распрямляюсь, стискивая в пальцах тонкое кружево.

Каримов протягивает ладонь.

– Умница, – говорит он хрипло. И засовывает трусики себе в карман.

А потом помогает мне надеть куртку и выводит на дрожащих ногах их кабинета, сообщив секретарше:

– Сегодня меня уже не будет.

13

Каримов

Я держу руку в кармане брюк и сжимаю трусики как фетишист какой-то. На рыжую не смотрю – беспокоюсь, что меня слишком заденет её возбуждение и волнение, а я привык держать под контролем всё, без глупостей.

Так откуда ты взялась на мою голову, Майя? Еще и настолько вовремя – во всех смыслах?

Девушка сидит, максимально отодвинувшись от меня, но по дыханию и движениям тонких пальчиков, мнущих ткань платья, я понимаю, что дело совсем не в страхе.

Май-я… Звонко, по-весеннему, совершенно невинно.

Кажусь самому себе старым, насквозь пропахшим табаком и дорогим виски волком, который заманивает Красную Шапочку – и вовсе не для того, чтобы съесть. Впрочем… съесть как раз не возбраняется. Мне нравится даже эта мысль, что я попробую то, что еще не пробовал никто… мое изысканное блюдо.

Рыжая не двигается, когда машина останавливается – не сразу, но уяснила, что я всегда выйду и подам ей руку. Ей – подам.

Чуть испуганно смотрит на парковку элитной многоэтажки и заходит в лифт. Не отказываю себе в удовольствии встать так, чтобы в огромной сверкающей кабине мне пришлось тянуться через нее, нажимая кнопку последнего этажа.

В отражении закрывшейся двери – бледное лицо с широко распахнутыми глазами и полуоткрытым ртом.

Её макушка, несмотря на каблуки, едва ли дотягивает до моего подбородка и мне это нравится.

Её хрупкость. Мое ощущение власти.

Не отрывая от нее взгляда, достаю из кармана смятое кружево и подношу к носу.

Вздрагивает, а я улыбаюсь.

Нервно осматривается, когда попадает в мою двухуровневую квартиру – а я отбрасываю ставшую ненужной удавку и пиджак.

Восхищенно замирает у панорамного окна…

– Голодная?

– Нет, – отвечает сипло.

– Не двигайся. И не поворачивайся.

И правда замирает послушно. Хорошая девочка.

Я подхожу сзади и аккуратно веду руками вдоль женского тела, плотно прижимая ладони и наслаждаясь жаром кожи, ощутимым даже через ткань платья. Подцепляю подол и тяну вверх, вынуждая Майю поднять руки. Это красиво. И то, что она сопит смущенно и подрагивает, стоя в моей гостиной только в чулках и лифчике, лишь добавляет остроты картине.

– Поставь ладони на стекло.

Судя по напрягшейся спине, услышала. И её это пугает.

Я не тороплюсь.

Судорожно выдыхает… и вытягивает руки вперед, прилипая ладошками к окну. Для этого ей надо наклониться и прогнуться, и я залипаю на соблазнительном зрелище. А потом легко-легко, почти не надавливая, не задевая излишне чувствительных мест, изучаю и правда золотую в свете заката кожу, тело, выпуклости и впадины. Каждый сантиметр. Каждую реакцию и вдох. Каждую дрожь молчаливого согласия и удовольствия от подчиненного положения.

Мне мало, мне очень мало, но я не буду сегодня жестким, проведу её дорогой удовольствия со всей нежностью, на которую способен. А потом постепенно покажу, как можно по-другому…

Я умею ждать и терпеть – и почти уверен, что в будущем получу идеальную для себя женщину. Пока же, как только вижу, что у нее колени подгибаются, а по позвоночнику стекает капелька пота, подхватываю на руки и несу в спальню.

Горячо. Порочно. Сладко.

Вскрик. Шлепок. Бессвязный шепот.

Опухшие, зацелованные губы и горячий танец языков.

Соль кожи.

И ошеломляющее впечатление от её неловкости, сдобренной страстным желанием доставить нам обоим удовольствие.

Она умеет быть несдержанной, и мне это до одури нравится. Как и отсутствие ложной стыдливости. Как и тот факт, что я первый – вот уж не думал, что меня это будет заводить. Я предпочитал опыт восторженным эмоциям и жадному удивлению, но, похоже, был не прав. Или так только с Майей?

Впрочем, я не собираюсь задавать себе глупых вопросов. И после расслабляющей ванны и сытного ужина засыпаю сном без сновидений, сжимая в руках свою добычу.

Последующие несколько месяцев можно было бы назвать сказкой, вот только я не верю в эту сопливую хрень. Я верю в другое. В то, что если человек рядом не раздражает, а от его присутствия становится как-то даже легче и любопытнее жить – этому человеку стоит задержаться в моей жизни.

Что если вчерашняя девственница сходит с ума от самых пошлых действий и грязных словечек, значит у нас совпали аппетиты – а это может удерживать людей рядом годами.

А если она смотрит на тебя влюбленными глазами каждый раз, когда встречает после длинного дня – значит ты не такая уж и сволочь, какой привыкли тебя считать.

В Майе меня завораживает контраст.

То, как она умеет подчиняться, не унижаясь, в постели, принимая все что я ей предлагаю с жадностью порочной дивы – и лучезарная, совсем девчоночья улыбка по утрам.

Её мягкая податливость с которой она подступается, если хочет о чем-то попросить или спросить – и твердое «нет», которые так удивительно слышать от другого человека.

Умение отстаивать свое мнение и жадность до моих суждений.

Она не глупа, не своенравна и не капризна. И этот набор «не» дает ощущение, что, следуя своему плану, я еще и смогу получить от происходящего огромное удовольствие.

Не ошибаюсь.

Майя из наивной девочки постепенно превращается в уверенную женщину с гордо поднятой головой. Здесь есть и моя заслуга – и мне нравится роль Пигмалиона.

– Ты кажешься окружающим слишком мягкой, золотая, – говорю ей, изучая, как она одевается на прием. Мне нравится смотреть на нее в эти моменты, и я, наконец, понимаю, зачем мне такая большая гардеробная с кучей зеркал. Мы уже пару раз использовали ее не по прямому назначению, но сейчас я не только смотрю на точеную ножку, на которую рыжая искусительница медленно натягивает чулок, но и на потолок, прикидывая, получится ли вбить туда крюки для одной заманчивой игры. – Тебе следует чаще показывать зубки, особенно если чувствуешь, что кто-то пытается тебя задеть.

– Я опасаюсь, что могу показать их не тому человеку, и будут последствия, – вздыхает. – Ваше общество пока слишком далеко от моего понимания.

– Оно твое тоже, – говорю твердо. – И не сдерживай себя, я смогу защитить от любых последствий.

Я запрещаю ей работать в моем клубе и увожу из общежития сразу же после первой ночи, несмотря на возражения – но мне есть чем задобрить свою женщину. Или на что надавить.

Водитель теперь каждый день возит Майю в институт и обратно, у нее платиновая карточка и единоличное право сопровождать меня в рестораны и на разные события. Да, моя женщина обладает всеми привилегиями – даже возможностью дуться на меня и ревновать, хоть я этого и терпеть не могу и жестко отчитываю каждый раз.

Другую бы просто послал.

Единожды приняв решение, я действую методично и планомерно, лишь иногда останавливаясь и прислушиваясь к своей интуиции – и в итоге принимаю решение, что Майя и правда удачный вариант.

В качестве жены.

Под стать мне.

Да, я везучий сукин сын который и на этот раз заключил идеальную сделку с судьбой. О чем и сообщаю Майе, облекая это в более привычную для молодых девушек форму в виде шикарного кольца.

Золотая смотрит с таким ужасом, будто она – тот идиот, который так и не научился предохраняться, а кольцо – тест с двумя полосками. А потом переводит взгляд на меня и выдает с хриплым неуверенным смешком:

– Знаешь, Илья, в современном мире никто не женится потому, что спит вместе…

– А если это не единственная причина?

Вспыхивает.

Я не признаюсь ей в любви – да что такое любовь? Не думаю, что она существует где-то за пределами американских мелодрам, которые Майя смотрит по вечерам – но, похоже, ей достаточно и того, что я могу ей дать.

Рыжая счастлива.

И мне, как ни странно, от этого приятно.

Она расслабленна настолько, что не глядя, подписывает все документы, и до, и после брака, а я вдохновлен достаточно, чтобы устроить ради нее настоящую свадьбу, все заботы о которой скидываю на плечи аппетитной администраторши одного из банкетных залов.

Майе остается только выбрать платье.

– Не смотри! – пищит, когда я однажды без предупреждения приезжаю домой пораньше и, не найдя свою девочку в гостиной, направляюсь в гардероб. Она как раз примеряет платье и крутится перед зеркалом в ворохе роскошных кружев, а я чувствую, как пересыхает во рту.

Высокая грудь еще круглее и выше в этом вырезе, тонкая талия подчеркнута плотной тканью, а беззащитные в своей хрупкости плечи прикрыты только ярко-рыжими локонами.

– Это плохая примета! Да не смотри же ты! – пятится.

– Не могу, – говорю сипло, а девушка сглатывает. – Ты очень красивая, золотая. Очень красивая в этом платье… но тебе придется его снять.

– П-почему?

– Потому что иначе тебе снова придется ходить по магазинам…

Перестает отступать – знает же, какую реакцию это у меня вызывает. А потом медленно, не отрывая от меня взгляда, тянется назад и расстегивает крючки.

Платье оседает кипенно – белым облаком у ее ног, а у меня вырывается рык, потому что под ним – ничего.

– На свадьбу такое же белье оденешь, – выдавливаю из себя.

– К-какое? Его же… нет.

– Вот именно.

Вытаскиваю ремень из шлейки и бережно, но надежно связываю руки сзади.

Майя тяжело дышит, и по заблестевшим глазам и аромату, который я улавливаю с уверенностью зверя, понимаю – возбуждена.

– В спальню, – говорю коротко и любуюсь картинкой, которая открывается сзади…

Она действительно ничего не надевает под платье на время торжества. И знание этого делает мещанскую в общем-то церемонию гораздо приятней.

От Майи почти нет гостей – парочка приятельниц и мать, которая смотрит на меня напряженно, но сдерживается. Я ей не нравлюсь – чувствую это. С самого нашего знакомства не нравлюсь, и, похоже, она пытается убедить рыжую, что та слишком торопится. Но и я, и моя теща знаем – если Майя решилась на что-то, то не отступит. Мне даже не приходится давить, потому что женщина смиряется. И взгляд ее теплеет, когда она смотрит на разрумяненную и довольную всем дочь.

Мы не едем после свадьбы в путешествие. Слишком много работы, в том числе с документами и нововведениями, связанными с тем, что на жену я перевожу часть активов. Но я обещаю золотой, что в феврале, когда наконец наступит затишье, мы обязательно улетим на пару недель.

Только до февраля «мы» перестаем существовать…

Той зимой я продолжаю свою невидимую войну, вот только полководец противника так и не находится. Его будто не существует – отдельные исполнители, которым кто-то подкидывает информацию.

Хитроумно сделанные договора и брачный контракт позволяет перекрыть доступ к нескольким крупным моим объектам, а ко всем сделкам я приставляю дополнительных наблюдателей, чтобы не терять больше, чем положено. Вот что сильнее меня беспокоит, так это тот факт, что я не нахожу никаких противоречий в действиях своего партнера по клубу.

На меня работают отличные программисты и аудиторы, да я и сам мог бы увидеть, если что было бы не так – но такое ощущение, что там все чисты, как стеклышки, насколько это вообще возможно в таком бизнесе.

Передо мной чисты.

Майя не так поняла тот разговор?

Я даже иду на крайние меры – устраиваю анонимные проверки клуба налоговой и прокуратурой, потому что уж эти точно найдут, если что не накопали мои люди – но все бесполезно. Ни единого нарушения, кроме мелочей.

Это сбивает с толку.

Сбивает с толку и вызывает подозрения, которые я уже не могу подавить просто так… и эти подозрения окончательно накрывает меня шквалом черного бешенства, когда кто-то перехватывает мою сделку по земле, на которой я планировал строить свой новый проект.

Не просто перехватывает – я узнаю, что там появится семейный загородный комплекс.

Не мой.