Текст книги "Хирург Коновалов (СИ)"
Автор книги: Дарья Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Глава 7.
– Опять два-один. И опять не в мою пользу. Ума не приложу, что делать с этим вопиющим нарушением прав мужчины и человека.
Я тоже ума не приложу, как на это все реагировать. Поэтому молчу и туплю. Этому очень способствует то, что Вадим медитативно что-то рисует пальцами на моем бедре.
Так вот он какой, этот взрослый новый мир. Ну что, надо признать, в нем есть определенные плюсы. Так, как Вадим меня только что… Я даже слова не могу подобрать сходу: он меня – что? То, что происходило на массажной кушетке, стало для меня не просто новым опытом – я вообще не подозревала, что так можно. Оказывается, сказанная от волнения фраза про «по записи» может привести к такому вот ошеломительному результату. Меня никогда так… Нет, слов по-прежнему не находится. Холили? Нежили? Трогали везде, где только можно, и даже там, где меня никто никогда не трогал! Я ему все позволила. Потому что…Потому что как-то так получилось, что Вадим вдруг взял и забрал меня. И меня не стало. Я стала частью, продолжением его рук и… Нет, рефлексию надо точно отложить на потом! А сейчас пробовать играть по правилам взрослого нового мира.
– Кто идет первым в душ?
Вадим расчетливо хватает меня за бедро, притягивает.
– Я же сказал – вместе.
– Нет! – вздрагиваю я. Это почти паника, но к этому правилу в новом взрослом мире я не готова. Не знаю почему, но нет. Или знаю. Мне надо вернуть себе хотя бы часть себя. Перестать быть той, на которой нет ни одного запретного места для наглых пальцев в массажном масле. И которая может полностью попасть под власть этих пальцев. Перестать быть той, в которую резко и ритмично врезаются сзади, под пошлые шлепки и мои же собственные стоны. Мне надо вернуть хотя бы часть себя себе. Пойти вместе с Вадимом в душ – это явно путь в другом направлении.
– Знаю я, чем это закончится. Я в душ, а ты за дверь. Пошли вместе.
– Нет! – мотаю головой. – Честное слово, Вадим, нет. Я никуда не уйду. По крайней мере, пока ты будешь в душе.
– Ты до завтра никуда не уйдешь, – он встает с кровати. – Я иду в душ и забираю с собой ключи и твою одежду.
– Вадим!
– Ну, на крайний случай ты можешь порвать простынь и спуститься с балкона.
Ага, с двадцать какого-то там этажа! Я провожаю взглядом все, что мне демонстрируют – широкие плечи, мощную спину и идеальные круглые… каких их там? Musculus gluteus! А-а-а-а-а! Слона-то я, в смысле, гладкий пах, снова не приметил!
Я не проверяю, действительно ли Вадим забрал ключи и мою одежду. Просто дисциплинированно жду, сидя на кровати и завернувшись в одеяло, когда он выйдет из душа. Вадим возвращается из душа в одних только трикотажных штанах, протягивает мне полотенце и футболку и делает широкий приглашающий жест. Ну что… Во взрослом мире мне полагается встать и потопать в ванную как есть, голой. Все внутри, естественно, против этого, но я собираюсь, встаю, даже не спотыкаюсь, прохожу мимо, гордо задрав нос, вытягивая на ходу их рук Вадима полотенце и футболку. И уже почти поздравляю себя с успехом, когда мне по заднице прилетает смачный шлепок. Ах ты… Ну погоди, доберусь я до твоих эпилированных зон!
Когда я выхожу из душа в футболке Вадима, он окликает меня с кухни.
– Вино или чай?
Жара спала, вина не хочется.
– Чай.
Дежва вю. На столе по-прежнему креманки с тирамису, в вазе цветы. Я не знаю их названия, но они снова белые. Интересно, это действительно мне цветы или элемент интерьера? Мне почему-то кажется, что Вадим не тот человек, который украшает свой дом цветами.
Тирамису нежный и вкусный, чай ароматный, но еще немного горячий. И вот пока он остывает… Правила во взрослом-только-про-секс мире работают же в оба конца, правда?
– Значит, у нас такой график теперь будет, да? Еженедельно по субботам?
– Нет.
Мне очень хочется сказать Вадиму, чтобы он надел футболку! Потому что я плохо соображаю, когда вижу его голые плечи. Даже с учетом счета «два-один» в мою пользу.
– Нет?
– Для профилактики аденомы предстательной железы врачи рекомендуют регулярность секса в диапазоне от двадцати двух до двадцати четырех раз в месяц.
Чай у меня тут же попадает куда-то не туда, я кашляю. Вадим добросердечно хлопает меня по спине и протягивает рулон бумажных полотенец.
– Не веришь? Мне это Наиль сказал.
Ах вот как… Вас тут целая врачебная компания в этом взрослом мире, а я одна?!
– Это, получается… через день? Нет, чаще.
– Чаще.
– Интересно, а сам Наиль соблюдает эту рекомендацию?
– По-моему, он нас всех просто троллит этими регулярными вбросами от «британских ученых». Хотя в этот раз, по-моему, ученые были американские, – Вадим, как ни в чем ни бывало, возвращается к тирамису. – Нет, такой темп можно только в двадцать лет выдержать. Но вот… – делает паузу. – Но через день – в самый раз. Наверное. Хотя… В принципе, думаю, двадцать раз в месяц – приемлемо.
Да что ж вы за люди такие?! И ты, и Наиль твой! На слабо меня решили взять? Шутишь? Не на ту напал. Я с вашим братом всю жизнь тусуюсь! Правда, мои парни никогда не говорили о сексе так откровенно. Да и вообще, мы все больше обычно о другом. Но попробовать сыграть на новом поле все же стоит.
– Слушай, я такой темп точно не выдержу. Честно. Может быть… Давай, я буду по выходным отрабатывать, а в будни ты мне какую-нибудь сменщицу найдешь.
Вадим медленно кладет ложку на край креманки. Я смотрю ему в лицо. Нет, Норильск не вернулся. Там открылся портал прямо на Северный полюс.
– Я надеюсь, ты шутишь?
Вообще не знаю! Наверное, шучу. Правда, мне совсем не смешно. Особенно когда у Вадима такое лицо. Но как мне еще нащупать границы и правила в этом вашем взрослом-только-про-секс-мире?!
Я как-то неопределенно дергаю головой – что мне еще остается?
– Пока мы с тобой удовлетворяем друг друга, никаких походов налево, – цедит Вадим.
Охренеть. То есть вот только что он обвинил меня в том, что я собралась налево?! Нет, я не готова играть на этом поле. У меня кишка тонка!
– Инна… – он вдруг касается пальцами моей руки. И у меня нет сил дернуть руку. – У нас же все хорошо. Мы подходим друг другу, у нас схожая половая конституция, – что, мать твою? Кон-сти-ту-ци-я?! Ты вообще про что?! – Ты же просто сказала это, чтобы подраконить меня, да?
Я вообще уже перестаю что-либо понимать в нашем разговоре. Мне хочется уйти. Но Вадим встает первым, обходит стол, встает сзади меня, кладет руки мне на плечи, наклоняется.
– Хорошо. Б-восемь – попала. Но ведь и ты тоже… Не считаешь нормальным, если люди вместе, наличие каких-то запасных аэродромов?
Да кто такое считает нормальным?! Я, если честно, думала, что ты, Вадим. Но я снова неопределенно дергаю головой. И лишь потом мямлю:
– Не считаю.
– Ну вот. Пока мы вместе, пока нам с тобой хорошо – в постели нас только двое. Верность – штука, полезная для здоровья.
Фраза в целом норм. Нет, она даже прекрасная. Думаю, любая женщина хочет услышать это от мужчины. Что он топит за верность. А в случае Вадима – у него же еще и слова с делом не расходятся.
Но есть кое-что другое в его словах. Одно, как говорится, «но», и оно ключевое. Самое начало. Слово «пока».
– Пока?
– Конечно, – Вадим вдруг крепко целует меня в щеку. – Нет ничего вечного, Ласточка.
Вот оно, ключевое правило взрослого-только-про-секс-мира. Пока мы вместе. На то время, пока мы вместе. Ни любви до гроба, ни «долго и счастливо и в один день». Ничего подобного.
А что? Зато честно и удобно. Никаких иллюзий, никаких фантазий. А на другой чаше весов – то, что было на массажном столе. И будет еще, я уверена.
– Вадим, а ты мне скажешь заранее, когда это «пока» закончится?
Это абсолютно дурацкий вопрос. Сто из ста по степени идиотизма. Во-первых, как это можно знать заранее?! Во-вторых, «пока» может закончиться и с моей стороны тоже! Но я уже задала этот дурацкий вопрос. Как хорошо, что Вадим у меня за спиной. И не видит выражение моего лица.
– Конечно.
А потом его руки исчезают с моих плеч. И вот уже Вадим подливает мне чаю.
Ну что же, правила ясны, границы обозначены. Пора подкрепиться.
Я медленно, смакуя, доедаю десерт. Очень вкусный, правда. И чай ароматный. И вообще…
– Ну что, пойдем нарабатывать повторы, – я расчетливо облизываю ложечку. – Для профилактики а-де-но-мы предстательной железы.
– Надеюсь, у меня ее не будет.
Я встаю.
– Профилактика сама себя не сделает. Пошли. Двадцать раз в месяц – значит, двадцать. Здоровье превыше всего.
Вадим смотрит на меня со стула, чуточку снизу вверх. У него сногсшибательная по поражающей мощности улыбка. Медленно качает головой.
– Нет. У меня рефрактерный период.
Где-то на периферии сознании снова и внезапно возникает призрак балонника. В романе с врачом, оказывается, есть куча подводных камней! И откровенность на грани с цинизмом – не самый большой из них!
Вадим реагирует на мои страдальчески вздернутые брови.
– Это режим отдыха, который включает организм после секса. В течение которого возбуждение и эрекция невозможны.
Я оглядываюсь в поисках того, что бы можно было взять, чтобы запустить в Коновалова. Ну что за человек, а?!
– Ничего личного, просто физиология, Ласточка. Мужчины так устроены.
Это не мужчины так устроены, так устроены тролли! Неделю назад, значит, рефрактерного периода у него не было, и Вадим выкатывал мне претензию, что я сбежала и не дала сравнять счет! А сейчас… Сейчас, я уверена, что то же самое. Все у него возможно, и все порядке. Просто соглашаться со мной, видимо, троллья религия не позволяет.
– Тогда я поехала домой.
Вадим фирменным жестом складывает руки на груди. Я смотрю на все это – мощные руки, полоску русых волос, ширину плеч. Рефрактерный период у него, как же! У вас обострение вредности, Вадим Эдуардович!
– Ты забыла. Ключи от квартиры и твоя одежда у меня.
Так, это уже не смешно.
– И что мы будем делать?
– Смотреть сериал.
– А?
– Сериал новый вышел. Детективный. Лизок очень рекомендовала.
Все, что было до, сметается этим «Лизок». Кто это еще?! И почему – Лизок?!
– Лизок?!
– Ну. Лизок. Лиза. В смысле, Лизавета Михайловна. Зав. гинекологией. Ты же ее знаешь.
Знаю. Теперь я совмещаю смешливую кудрявую брюнетку, которую я возила на турбазу, и «Лизок» от Вадима. Наверное, в этом нет ничего такого. Они коллеги. Давно работают вместе – если не плечом к плечу, то все равно часто пересекаются, на тех же совещаниях у Бурова. Лиза, кажется, замужем. Но это не отменяет чего-то жгучего, что кольнуло меня, когда Вадим сказал «Лизок». Ревность? Не-не, у нас же есть прекрасное слово «пока».
– Есть еще другой сериал, его Альф советовал. Говорит, что смешной. Но у него специфичное чувство юмора. Выбирай, какой больше хочешь.
– Тот, что Лизавета Михайловна советовала.
И никакая она не Лизок, слышишь?!
Вадим кивает.
***
И мы на самом деле садимся смотреть сериал. Он оказывается неожиданно очень интересным, так, что Вадим несколько раз ставит на паузу, чтобы мы могли вдоволь поспорить. Две серии пролетают незаметно, и даже хочется еще, но Вадим командует: «Спать. Приз за хорошее поведение будет утром».
Ага, то есть, про рефрактерный период – это он серьезно? Ладно, я не могу про себя сказать, что мне обидно от этой ситуации – в конце концов, я свое получила сполна. А вы, Вадим Эдуардович, назло маме отмораживайте уши. Взрослый человек, кто вам запретит. А про утро и хорошее поведение… будет видно утром.
Вадим выдает мне новую зубную щетку в упаковке. Без всего остального привычного – пенка для умывания, крем и прочие атрибуты ежевечернего ритуала превращения царевны в лягушку – или наоборот, никак не определюсь – придется обойтись. У Вадима всего этого нет. Хотя… Перед сном я обнаруживаю в его ванной то, что не заметила в первый раз. Гель для интимной гигиены. Женский. Вряд ли это Вадим купил для себя. Ну что же… Гель кстати, так то. У меня такой же дома. Хорошо, что и у Вадима есть. Он молодец. Но желание швырнуть этим гелем в него утихомирить удается далеко не сразу.
Самым странным в этой ситуации оказывается то, что я успеваю уснуть до того, как Вадим возвращается из душа. На новом месте, в чужой футболке, с полным кавардаком в голове – вырубаюсь мгновенно. Матрас у Вадима офигенный.
***
Я просыпаюсь резко, с диким сердцебиением. Я еще в юности, когда веришь всякой хрени, вычитал, что такие резкие, ничем не обоснованные пробуждения ночью, с зашкаливающим пульсом – признак проблем с сердцем. Это классика студентов медицинских академий – находить у себя все заболевания по очереди. Но у меня были некоторые оправдания. Если у тебя отец и дед по отцовой линии оба умерли, едва перешагнув сорокалетний рубеж, нет-нет, да и задумаешься: а ты сам? Сколько тебе отмеряно?
Мой тезка, хороший знакомый и великолепный кардиолог, Вадим Черепанов, называет меня симулянтом. Иногда орет, брызгая слюной: «Коновалов, тебе надо голову лечить!». А потом говорит о том, что причиной смерти моего отца, а она официально установлена вскрытием, был запущенный атеросклероз. А у меня сосуды кристально чистые, хоть в космос. И сердце, как у коня, и не симулируй мне тут! А что причиной смерти деда, скорее всего, было то, что тот конкретно прибухивал – а что еще делать сельскому доктору? Поэтому мне бухать нельзя.
Я верю Черепанову. Но все равно иногда просыпаюсь внезапно ночью с зашкаливающим пульсом.
Глаза привыкают к темноте. И я вдруг понимаю, точнее, вспоминаю, что сплю сегодня не один. У меня очень большая кровать, и одеяло ей под стать. В комнате свежо, работает кондиционер – я не могу спать в духоте.
Ну и где вся эта мемная хрень – что женщины во сне наматывают на себя все одеяла, какие есть в постели? Ласточка откатилась на самый край кровати и спит там, свернувшись калачиком, без одеяла, только в моей футболке. Я пододвигаюсь к ней, притягиваю к себе. Кошмар. Ноги ледяные. Уже двумя руками обнимаю Инну, прижимаю к себе, сверху на нас натягиваю одеяло. Что за дела, Ласточка? Я не храплю, не пинаюсь. Что за сепарация?
Инна не просыпается. Кажется, нет. Но что-то бормочет и вдруг обнимает. А, да, вот теперь мемно – засовывает свою ледяную ступню между моих. Но мне от этого хорошо. Я легко тру своей ступней ее, согревая. В сонном бормотании слышу свое имя. Пульс в норме. Засыпаю.
***
Утром просыпаюсь первым. Инна спит рядом, попыток сепарации больше не было. Я приподнимаюсь на локте… ну, приподнимаюсь не только целиком, но еще и частями, утро же… и любуюсь. Это вообще, оказывается, круто – когда ты просыпаешься, и тебе сразу есть, чем полюбоваться. Настроение приподнимается, не только член. Нарциссам в этом отношении проще – зеркало напротив кровати повесил и готово.
Я не нарцисс, но мне и без зеркала есть, на что смотреть сегодня.
Сейчас, когда Инна не хмурится, не смотрит настороженно, не пытается меня уязвить, видно, какая она хорошенькая. Прямо как куколка. У нее чистая кожа, длинные темные ресницы, чуть вздернутый нос и пухлые, слегка оттопыренные сейчас, когда она спит, губы. Утром, когда физиология на пике, такая девушка в постели – идеальное начало дня.
Ну-с, приступим. Где тут моя булочка на завтрак?
Инна просыпается, когда я уже избавил ее от футболки и вовсю лапаю за грудь.
– Вадим?.. – сонно и чуть хрипло.
Легко щипаю уже затвердевшие соски.
– Спи. Тебе это снится.
Она вкусная. Сладкая. Не знаю, какая. Но я готов очень хорошо себя вести, чтобы это блюдо было как можно чаще у меня на завтрак. Одна ее нога отведена в сторону. Другая на моем плече. Вся такая открытая, вздрагивающая, так откровенно реагирующая на ласку. Эй, не смей улетать так быстро!
Да разве же она меня слушается…
Но я счастливый, как дурак, когда прижимаюсь щекой к ее еще подрагивающему животу.
Потом подтягиваюсь к ней, смотрю в лицо. Опять розовая, опять я ее трахнул до слез. Мне это нравится! Замираю, потому что не могу решить. Не всем нравится целоваться в губы после орального секса. Ласточка сама притягивает меня за шею, крепко целует в губы.
– Спасибо.
– Тебе спасибо. Я себя хорошо вел и получил свой приз за хорошее поведение.
Она тихонько смеется. У меня мурашки по спине от ее тихого смеха. И от прикосновения женских пальцев к затылку.
– А я себя хорошо вела?
– Да. Очень.
– Я тоже хочу приз за хорошее поведение.
Я туплю несколько секунд – мне простительно, у меня весь кровоток в область малого таза ушел. А потом до меня доходит. Да ла-а-а-а-дно?! Пока Ласточка не передумала, прижимаюсь спиной к изголовью кровати, одно колено сгибаю, другое отвожу в сторону. Сектор «Приз» на барабане!
***
Вадим сидит в такой откровенной приглашающей позе, что щеки у меня просто горят. Но при этом взгляд отвести невозможно. Ну вот, интрига и раскрыта.
Это… красиво. Неожиданно, но да. Про шесть дюймов явно соврал, очень внушительный. А еще я только теперь вдруг замечаю, что Вадим обрезан. Вряд ли по религиозным соображениям, скорее всего, причина снова – в так чтимой им гигиене.
Зависаю, в общем, не могу отвести взгляд. И вообще, интересно, каков мужчина совсем внизу, если это не прикрыто волосами. Это…
– Не венец творения, понимаю.
Я все-таки вскидываю глаза. И тону в его потемневшем взгляде.
– Вы, девочки, устроены гораздо красивее. Но чем богаты.
Я нервно облизываюсь. Вадим бросает короткий взгляд вниз.
– Если передумала…
– Нет.
Это, оказывается, и в самом деле очень… как минимум, удобно. Когда не мешает ничего. Когда все гладко. Гладко, твердо, нежно. До всего можно дотянуться – губами, пальцами, языком. Для меня тоже нет запретных мест на его теле. Меня так накрывает и уносит процессом, что руку Вадима на своем плече я чувствую явно не сразу. После того, как его пальцы впиваются в кожу сильно.
Поднимаю голову.
– Вадим…
У него пьяный поплывший взгляд, и контрастом – все резко очертившееся на лице: скулы, челюсть, натянутые жилы на шее. Такой красивый на пике возбуждения.
– Еще пара секунд – и я набью тебе полный рот спермы.
Эта его запредельная откровенность меня не коробит. Она… она… Я не знаю. Но точно не против. А еще у меня сломался фильтр между головой и ртом. И мои слова такие же откровенные, как и его.
– Как ты хочешь кончить? Так?
– В тебя.
Я не успеваю ответить, как оказываюсь на спине. Вадим прижимается ко мне, трется откровенно внизу. Из него вырывается какой-то звук – смесь хриплого рыка и жалобного стона. А потом резко отстраняется. Он за презервативом, но я против. Тяну его за шею к себе.
– Ин-н-н-н-на… Я сейчас сдохну.
– Иди ко мне.
Он замирает. В глазах вопрос. Как бы ни был Вадим возбужден, но о главном помнит. И мне это в нем дико нравится.
– Я ничем не болею. Честно. Могу сдать анализы.
– Я тоже. Но…
– Я на таблетках.
Больше сказать ничего не успеваю. В одно резкое движение Вадим врубается в меня, утыкается лицом мне в шею.
– Что ж ты раньше молчала…
А я и не молчу. И Вадим не молчит. Мы вообще оба шумные. С шлепками, чпоканьем, стонами и вскриками. Громко и предельно откровенно. И мне это нравится.
Во взрослом-только-про-секс-мире есть свои плюсы. Определенно.
***
– Я спущусь вниз, в пекарню. Куплю чего-нибудь к кофе. Нам сейчас быстрых углеводов – самое оно. Для закрепления эффекта.
Вадим только что из душа, голубые джинсы, белая футболка. Такому мужчине больше ничего и не надо, чтобы разить направо и налево. Рефлексию по поводу только случившегося давлю в корне. Не сейчас. Не сейчас, я сказала! Просто киваю.
В душе меня уже почти не бесит гель для интимной гигиены. Зато оказался кстати. Моя одежда обнаруживается там же, где я ее вчера и оставила. Стараясь не смотреть на массажный стол, забираю вещи, одеваюсь.
Когда Вадим возвращается, в руках у него внушительный бумажный пакет.
– Ну как, все прошло успешно?
Пожимаю плечами.
– С чем я тут могла не справиться в твое отсутствие? Душ приняла, зубы почистила, оделась.
– И все?
– А что еще надо было сделать?
– Я зачем, по-твоему, уходил?
Смотрю на пакет в его руках. Разве не за этим?
Вадим демонстративно вздыхает, начинает наливать нам кофе.
– Вы же, девочки, существа нежные. И в квартире мужчины вам прямо никак не сделать то, что положено делать по утрам.
Я туплю долго. Уже и кофе на столе, и запах из открытого пакета выбрался совершенно чумовой. А потом до меня доходит. Да не может… Не может быть!
– Вадим! – шиплю возмущенно.
– Про фей и радугу в курсе. А про правильность утренней эвакуации кишечника тебе Будкин расскажет.
Я уже знаю, что Будкин – заведующий проктологическим отделением. Но это же не… Не повод такое говорить!
– Мы вообще-то завтракать собрались!
– Приятного аппетита, – Вадим пододвигает мне тарелку с выпечкой. – Просто кивни, что все ок.
После паузы я киваю и назло Вадиму впиваюсь зубами в теплое хрустящее тесто.
Я никогда и ни с кем не обсуждала такое. Ни с кем! А вот теперь с человеком, которого знаю два месяца…
О, этот чудный новый взрослый мир…
***
И начался у меня роман. Роман с брутальным хирургом, в разговоре прямом, как рельса, а в постели горячим, как лава. Роман только про секс.
Что же. И такое надо попробовать. В любом случае, все уже случилось. А откатывать назад я не готова. Без объяснения себе причин, потому что иначе скачусь в рефлексию, а оно мне не надо. У меня есть горячий привлекательный любовник, который топит за верность – что еще надо молодой свободной женщине в новом взрослом мире?
Вот-вот.
Правда… Правда, как обычно, по ходу возникли некоторые нюансы.
***
Мы с Кирюхой в мыле – у нас через неделю плановый, но очень масштабный апдейт всей информационной системы. Все бесконечно перепроверяем, уточняем, дергаем ребят из аутсорсинга. Во время очередного мозгового штурма ко мне в кабинет без стука вваливается Коновалов. Мы с Кириллом одновременно поднимаем головы от бумаг на столе. Кирюха смотрит на Вадима озадаченно, я – раздраженно.
Какого черта, Вадим?! Я к тебе в операционную не вваливаюсь! Мог хотя бы постучаться.
– Я… эмн… зайду попозже.
Кирилл в курсе, кто такой Коновалов. Скорее всего. Иначе его реакцию объяснить нельзя.
– Инна Леонидовна, я пока позвоню, уточню то, о чем мы говорили. Минут через десять вернусь с ответом.
Я киваю. Мы действительно уперлись в одно узкое место, и нам нужна дополнительная информация.
Коновалов стоит у двери в своей фирменной манере, с руками на груди. Кирилл с вежливой улыбкой просачивается мимо Вадима и закрывает за собой дверь.
– Кто это?!
– Тебя стучать не учили?!
Мы произносим это одновременно. Вадим дергает головой, упрямо выдвигает челюсть.
– Кто этот томный мачо?
Это Кирюха-то – томный мачо? Вот стоило парню свести прыщи и надеть костюм… Впрочем, Женька тоже высоко оценивает внешние качества Кирилла.
– Это мой сотрудник. Заместитель.
– А, это вместо того урода? Этот руки не распускает?
Так, что за опека? Думаешь, если я разок порыдала у тебя на груди, то тебе все можно? И вообще, у нас есть прекрасное слово «пока», которое не дает тебе никакого права лезть в мои дела, Вадим Эдуардович!
– Хороший парень, умница, прекрасный специалист.
Вадим не реагирует на эту похвалу Кириллу, включает свой фирменный покер-фейс. А ты зачем сюда явился вместе с покер-фейсом, родимый?
– Вадим, ты зачем здесь?
– Не рада мне?
– Вадим, – произношу с нажимом. – Я работаю – это раз. Два – у тебя нет никаких веских причин приходить в мой кабинет по служебным делам. А о наших с тобой личных взаимоотношениях я бы не хотела распространяться.
Русая бровь выразительно выгибается.
– Даже так?
– Только так.
– Стесняешься меня?
По тону понятно, что в этот вариант он не верит, спрашивает, чтобы зацепить меня, вывести на разговор и на эмоции. И ты туда же!
– Не стесняюсь. Но есть нюансы.
– Расскажи.
Выразительно смотрю на дверь за его спиной. Кирилл может в любой момент вернуться.
– Хорошо. Давай поговорим об этом позже. А сейчас я хотел сказать, что в субботу мы идем к Темирбаевым, – я не понимаю ни слова. Точнее, кто такие Темирбаевы, и что значит – мы? А Вадим снисходит до объяснений: – У их дочки день рождения. Целых десять месяцев. Я не то, чтобы крестный, это не в их традициях, но все равно почему-то и как-то причастен.
– Эмн… – только и получается произнести. А Вадим добивает:
– Нас пригласили. Ты же понимаешь – десять месяцев, важная дата. Не пойти нельзя.
Нас. Пригласили.
Получается, есть какие-то Темирбаевы, которые считают Вадим достаточно близким человеком, чтобы он мог быть на дне рождения их дочери. И эти люди знают о моем существовании в жизни Вадима. И приглашают НАС. Эта мысль меня шокирует. От полного нокаута меня спасает вернувшийся Кирилл.
Вадим отступает, делая приглашающий жест. И, когда Кирилл проходит в кабинет, бросает ему вслед:
– Молодой человек…
– Да? – Кир оборачивается.
– Сходите к нашим ортопедам. Спину у вас тянет, слева. Похоже, дело в ступнях, но я не специалист.
Кирюха растерянно кивает. Я нащупываю в воздухе виртуальный балонник.
***
Темирбаев меня просто поставил в тупик этим своим приглашением. Но когда я могу отказать Булату?
Булат Темирбаев – тот самый единственный и верный друг, как в песнях. Знакомых у меня много, приятелей, и даже близких, тоже достаточно. Булат такой один. Альтаирович, что с него взять. Наша дружба началась с самого первого курса. Более непохожих внешне людей трудно найти, нас только габариты сближают. По характеру мы в чем-то похожи, в чем-то несхожи и даже где-то противоположны. Но именно баланс этих «в чем-то» и «где-то» стал основой для крепкой дружбы. Которая, кстати, подкреплена деловыми отношениями. Мы с Булатом как раз тот случай, когда бизнес дружбе не помеха. Хотя какой там бизнес, просто я иногда консультирую в клинике Булата. И ему выгодно, и мне.
А еще нас с Булатом объединяет то, что он тоже рано лишился отца. Не так рано, как я, но все же. Только Булат принял это. В отличие от меня.
Когда Темирбаев год назад скоропалительно женился, я уже собрался справлять поминки по нашей дружбе. А вот ни хрена. Вместо потери друга обзавелся подружкой. Гульнара, жена Булата, испытывает ко мне какую-то необъяснимую симпатию. Приходится отвечать ей взаимностью, тем более, что она миленькая.
В общем, отвертеться от приглашения у меня нет шансов. Но терять субботу без Ласточки вообще не хочется. Так а почему бы и нет? Почему бы не пойти с Инной? Эта идея мне сразу кажется привлекательной. Интересно посмотреть на реакцию Инны на Темирабевых – они колоритное семейство. Интересно посмотреть на реакцию Темирбаевых на Инну – до этого я всегда бывал у них в гостях один. И вообще полезно будет, потому что подружки Гульнары до сих пор при случае передают мне всевозможные нежные приветы – так я их ушатал на свадьбе Булата и Гульнары. А тут такой однозначный месседж.
