Текст книги "Львица по имени Лола (СИ)"
Автор книги: Дарья Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Он обернулся по направлению ее указующей руки и расхохотался. Потом отфыркался от воды.
– Кто-то пересмотрел фильмов типа «Челюсти». Это дельфин.
– Дельфин? – Дина, не отрывая взгляда, следила за быстро скользящим над поверхностью воды плавником.
– Ага, – кивнул Лев. – Афалина черноморская.
Афалина описала вокруг них большой круг и уплыла по своим важным дельфиньим делам. Дина выглядела совершенно очарованной.
– Ты плаваешь почти как он.
Когда Лев улыбается, ямочки на щеках становятся очень заметными и к ним почти нестерпимо хочется прикоснуться. Но он, кажется, не замечает ее пылких взглядов.
– Боюсь, я совершенно не могу тягаться с афалинами в части рыбной ловли. Поплыли обратно? Я проголодался. А ты?
– Немного, – согласилась Дина, укладываясь спиной на матрас. Радуйся, ликуй, страшный черный купальник, ты сделал свое чёрное дело. Лев на меня совсем не обращает внимания как на девушку.
На обратном пути к берегу выяснился один совершенно удивительный факт. Оказывается, Дина и Лев живут в соседних гостиницах. И даже номера выходят на одну и то же сторону, окна в окна. Только у него пятый, а у нее седьмой этаж.
***
Лев: Ты обещала помахать. Я у окна. Жду.
Он на самом деле стоял у окна и ждал. В руке – новый телефон, купленный специально для того, чтобы общаться Диной. В нем один-единственный контакт.
Дина: Машу.
Он напряженно вглядывается в окна седьмого этажа. Ага, есть. В освещенном окне – тонкий женский силуэт. Поднимает в ответ руку.
Лев: Видишь меня?
Дина: Ага, вижу. Машу рукой и желаю спокойной ночи.
Лев: Спокойной ночи и до завтра.
Но от окна он так и не отходит. Женский силуэт в гостинице напротив слегка отдаляется. Задергивает тонкие шторы. А девушка за шторой… начинает раздеваться. Силуэт сквозь тонкий тюль видно прекрасно. Стягивается через голову футболка, поднимаются руки вверх. Девушка поворачивается в профиль, виден абрис груди.
– Твою мать…
– Она флиртует с тобой, малыш. Персональный стриптиз. Очень смело.
– И что делать?
– Как минимум, не тупить.
Он потом долго не мог уснуть и обдумывал увиденное. Несколько раз собирался что-то написать, но так и не придумал – что. Опять вернулась робость, та самая. Кажется, он Дине и в самом деле нравится. Вспомни, идиот, что в этом случае полагается делать.
Да уж что-нибудь делать точно надо! Сегодня он слил совершенно стопроцентный шанс на поцелуй – просто потому что растерялся как мальчик. Все как-то вместе… Целомудренный купальник только подчёркивал, какую совершенную фигуру он облекает. И ее доверчивое «Ты же со мной». И губы ее, которые уже давно просто сводят его с ума, так рядом. И чёртова прорва метров воды под ними. И он просто не смог решиться. И написать теперь тоже не решился, ему казалось, что это будет неуместно.
Надо действовать иначе. Но действовать – надо. Завтра – последний день, закрытие фестиваля. А потом – Москва. Москва и Лола.
– Чем это я плоха?
– Ничем. Но завтра под ногами не мешайся, пожалуйста.
5.8
***
Дина пригласила Левку на закрытие. Без ее приглашения он бы, конечно, на такое мероприятие никогда бы не попал. А сейчас, идя с безупречно элегантной в простом чёрном платье Диной по холлу кинотеатра, думал о том, что скажи ему кто три года назад – не поверил бы. Что будет проходить мимо и едва не касаться плечами людей, которых видел прежде только по телевизору. Если бы ему об это сказали три года назад – пришел бы в дикий неописуемый восторг. Сейчас… сейчас его гораздо больше волновала девушка рядом. А все эти люди вокруг – теперь он просто знал им цену. Точнее, знал, что у каждого в этом бизнесе есть цена. И у каждого на лбу невидимый ценник. И рано или поздно каждому задается главный вопрос. Сколько? Не обязательно денег. Кто-то расплачивается телом, кто-то – душой. Но талантом и трудом – никто. Неликвидный товар.
Левка изумлялся сам себе, своему холодному цинизму и ледяному спокойствию. И тому, как безупречно играл роль. «Это Лев, он специалист по культуре скифов и сарматов». Лев кивал, сдержанно улыбался и молча пожимал руки. Не говорил, только слушал. Он надел на себя чужую маску. Снова. Тогда он еще не знал, как дорого ему это обойдётся, но легкий дискомфорт уже постучался в сердце. Поэтому роль молчаливого и улыбчивого спутника Дины Ингер исполнялось им со всею тщательностью. Но все же прискучила через три часа. И с банкета они дружно сбежали. У них двоих свое закрытие. Своего фестиваля.
Поужинали в открытом кафе на набережной. Ели рыбные рулеты и пили розовое вино. О чем-то говорили и чему-то смеялись. А потом пошли гулять по набережной. Со стороны они казались очень красивой парой. Девушка в простом черном платье до середины щиколоток, тонкие ремешки босоножек. И стройный мужчина в белоснежной рубашке и черных брюках. Они будто сошли с кадра так любимого Диной кино золотого века Голливуда.
Но у Левки был свой сценарий. Время уходит, стремительно тает, завтра самолет. А в арсенале нет даже поцелуя. А вот именно сейчас обстановка располагает – едва слышный плеск волн, шум гуляющей толпы остался где-то позади, и луна как по заказу на небе создает романтическую обстановку. Ну, чего тебе еще надо? Целуй!
Он остановился резко. Дина, которая что-то рассказывала, тоже остановилась.
– Что?
Ее глаза в темноте поблескивали – загадочно, но выражения не разобрать. Он медленно поднял руку и так же медленно поднял ее лицо за подбородок. И теперь увидел, что было в глазах.
Предвкушение.
Так какого же черта…
Ее губы, те, что не давали ему покоя уже не одну неделю, оказались… ох, какими же они оказались. Теплые, упругие, сладкие. И неожиданно приоткрытые. У поцелуя не было ни малейшего шанса хотя бы чуть-чуть побыть невинным. И в ее сладкий рот Левка ворвался и провалился. И его там встретили. Ждали.
Его руки пришли в движение, он обхватил ее лицо ладонями, а ее пальцы легли ему на шею. Все случалось так правильно. И сладко. И остро. До головокружения.
В какой-то момент контакта губ стало не хватать, и Лев притянул девушку к себе. Сквозь тонкую ткань рубашки почувствовал, как коснулась его груди девичья грудь. Сердце заколотилось совсем отчаянно, целовать хотелось еще и еще. И уже не только целовать.
– Но-но, руки ниже пояса не опускать. Ты же не будешь лапать девочку прямо на набережной.
– Да меня ноги едва держат!
– Давай, хлопнись в обморок прямо сейчас, герой.
Поцелуй, пережив свой пик, стал стихать, заменяться ласковыми нежными прикосновениями губ.
А потом Дина прижалась щекой к его плечу. Другая ее рука гладила его другое плечо.
– Лев… Левка… Левушка… – шептала она, словно пробуя его имя на вкус. Сладкое обморочное головокружение не отпускало. И он не выдержал. Прижал ее к себе всю, всю целиком, телом к телу. И ниже пояса тоже. А там уже сказывалось нешуточное напряжение.
И сделал он это совершенно зря. Он сразу почувствовал, как Дина окаменела в его руках, замерла, будто даже дышать перестала. Он разжал руки, и она тут же резко отступила.
– Черт. Черт! Черт!!!
– А я тебя предупреждала!
И он начал делать то, что, наверное, не стоило делать в такой ситуации. То есть – принялся извиняться и оправдываться. Но ее реакция заставила запаниковать, попробовать тут же, не сходя с места, все исправить. Знать бы еще – что. И как.
– Извини, – он поднял руку, будто хотел к ней прикоснуться, но не решился. – Правда, извини. Я не… я не хотел тебя пугать или обидеть. Я… Мне показалось, что…
– Это ты меня извини… – и Дина тоже почему-то стала оправдываться. Взгляд она не поднимала. – Я тоже не… – и замолчала.
Молчание было неловким, и непонятно, что с ним делать. И что сам Лев сделал не так?
– Я, наверное, поторопился, увлекся и…
– Нет-нет, – поспешно ответила она. – Это я… И… Лев, пожалуйста… – вдруг неожиданно тронула его пальцы. Он не мог упустить такой шанс – тут же обхватил ее ладонь. Но большего себе не позволил. – Просто… понимаешь… Я… мне, действительно, нужно время и…
– Я понимаю, – едва слышно выдохнул он. – Я готов ждать. Ты… мне очень нравишься, Дина.
Она тоже вздохнула – едва слышно и, кажется, довольно.
– Ты не сердишься, Лева?
Все. Он вообще перестал что-либо понимать.
– Нет, конечно, – не знаешь, что делать – делай хоть что-нибудь. Он подал Дине руку. – Я созрел для десерта. Как насчет кофе и мороженого?
Дина после паузы приняла поданную руку. И едва, они успели сделать два шага, неожиданно коснулась его щеки лёгким поцелуем.
– Дай мне время, пожалуйста. Мне надо… кое-что… уладить… в своей жизни.
Левка медленно кивнул. А что еще ему оставалось делать?
Глава 6. Тук-тук-тук, стучит сердечко
– Ты загорел, просто мулатка-шоколадка! Магнитик мне привез?
– Гаврик, когда ты пытаешься шутить, я пугаюсь, – Левка привычно устраивается за гримировальным столиком. – Какие тут у вас дела были, пока я отсутствовал?
– Да ничего особенного, – зевнул Гаврилов, шурша шоколадным батончиком. – Ян, как обычно, откупился. Для приличия недельку посидели тихо. Но сегодня – аншлаг. По тебе соскучились, Лола.
– А я что-то не очень, – Лев берет в руки тушь для ресниц. Кажется, он напрочь забыл, как этим пользоваться. Он вообще в этом плане бездарный, на уроки визажа ухлопал кучу времени и денег, пока хоть чему-то научился.
– Зато я теперь красивая.
– Ой, кто это? Давно не слышал.
– Тебе не до меня было.
– За инструментом моим следил? – Лев аккуратно отвинчивает колпачок. Сиди – не сиди, а надевать шкуру Лолы надо.
– А как же! – Гавря хлопает по стоящему у стены футляру с аккордеоном. – Каждый день пыль протирал. Душевно ты на нем играешь, Левко.
– Спасибо, – Лев со вздохом принимается за гримирование. – Мне еще завтра на дне рождения работать. На детском.
– Не любишь детские? – секьюрити с любопытством наблюдает за Левкиными действиями. Процесс превращения Льва в Лолу его неизменно завораживает.
– Наоборот, – пожимает плечами Лев. – Предпочитаю даже. С детьми я ладить умею, а напиваются там меньше. Все, помолчи, не мешай.
***
– Детка, я надеялся, что ты меня встретишь.
– Не получилось.
– Чем так занята? Пишешь гениальный сценарий?
– Да.
Игорь, кажется, наконец, решил принять во внимание ее сухой тон и краткие ответы. Вздохнул демонстративно.
– Ну работай, детка, работай. Пиши. Что еще делать студенту сценарного факультета?
Это была завуалированная издевка, но Дина ее проигнорировала. Взрослая. Она взрослая. И надо вести себя соответственно.
– Именно так. У нас все серьезно, на харизме и смазливой мордашке не выедешь.
Игорь рассмеялся. Нехорошо, недобро.
– Ну ладно, забегу как-нибудь при случае, проведаю свою труженицу печатной машинки. Да и с нотариусом вопрос надо решить.
– Время еще есть.
Дина не знала, конечно, что в этот момент ее голос звучал в точности как у отца. Когда дело касалось чего-то по-настоящему важного, вся аристократическая вальяжность с Андрея Ингер сползала и обнажалась суровая саксонская натура – беспощадная и бескомпромиссная.
– Хорошо, детка, хорошо.
Окончив разговор, Дина положила телефон рядом, на сиденье дивана. Вытерла ладони о джинсы. Вспотели отчего-то ладони. Она боялась этого разговора. Боялась, что Игорь приедет. До дрожи боялась, что прикоснется. Теперь она не могла ему позволить прикасаться к себе.
Потому что с моря вернулась другая девушка. И причина тому – один-единственный человек.
6.2
Дина какое-то время пыталась понять, что с ней там, в Сочи, произошло. Но быстро осознала, что эти попытки ни к чему не приводят. Она ни-че-го не понимала.
Ведь ничего не предвещало каких-либо необычностей. Фестиваль – да Дина их повидала за свою двадцатилетнюю жизнь тьму-тьмущую. Все одинаковые, все слились и смешались в один общий образ. И все было как обычно. Абсолютно все. И это «все» вдруг в один момент опрокинулось.
Она просто шла. Шла по набережной, уставшая, раздраженная жарой, толпой, необходимостью выполнять определённые протокольные действия. И увидела мужскую фигуру. Обыкновенную, ну совершено обыкновенную, ничем не выделяющуюся из курортной толпы. Шорты, футболка, солнцезащитные очки. Стоит человек, привалившись к парапету спиной, о чем-то своем думает. А Дина словно в стену врезалась, встала как вкопанная. Постояла – и пошла к нему. А когда человек снял очки…
Где-то она видела эти глаза. Большие, выразительные, темные. Немного грустные. И какие-то очень мудрые. Что никак не вязалась с молодым мужским телом, ямочками на щеках, уголками губ, которые любили улыбаться – так Дине показалось.
Она стояла как идиотка и просто смотрела. Словно заколдованная. Будто магия какая-то или еще что. Непреложный факт был только один – из всей толпы на набережной как-то непостижимо Дина заметила этого, именно этого человека. А потом ее к нему словно магнитом потянуло. Будь Дина чуть романтичней – она бы могла вспомнить рассказы про то, как люди встречаются в разных жизнях, про реинкарнацию и любовь сквозь века. Но Дина была чужда этого всего. И поэтому стояла, молчала и смотрела. И ни-че-го не понимала.
А потом он с ней заговорил. И тут она просто чуть в обморок не хлопнулась. Голос. Какой же у него голос. Он словно обволакивал, окутывал ее каким-то невероятным теплом. И снова ощущение, что слышала, знает. Это даже уже не дежа вю, это просто что-то, очень похожее на сумасшествие.
И Дина в это сумасшествие рухнула.
Со стороны происходящее походило на сказку. Или прекрасный летний курортный роман. Лев был безупречен. Оказывается, он прекрасно образован и работает в музее. Выяснилось, что великолепно танцует. Умеет себя вести в обществе и поддержать разговор. Ни разу не позволил Дине достать кошелек. Ну и ко всему прочему – очень красивый. Ладный, прекрасно сложенный, с яркими глазами, улыбчивым ртом и ямочками на щеках. Образцово-показательный идеальный принц. Каким в жизни существовать не положено, они живут только в диснеевских мультфильмах.
И, тем не менее, факт надо признать. Дина ведь взрослая, и не должна строить иллюзий. Признаем факт, черт его раздери. Поплыла. Поплыла и даже потонула. Он слишком похож на принца, чтобы двадцатилетняя девочка не потеряла голову. И Дина потеряла.
А потом ей голову на место резко вернули. Но перед этим окончательно свели с ума поцелуем, унесшим ее с этой планеты куда-то в космос, оторвавшим от земли, сделавшим ее кем-то большим, чем просто земная девушка Дина. А потом…
А потом в волшебный полет вторглась приземленная действительность.
Дина резко встала, прошла к окну, двинула шторой. Уперлась лбом в стекло, глядя на двор внизу. Но видела совершенно иное. Тёмная набережная, луна на небе и двое людей, застывших в неловком молчании.
А ведь он не сделал ничего плохого. Абсолютно ничего. Это ведь нормально. Естественно. «Что естественно, то не без оргазма» – так любил говорить Игорь.
Дина застонала. Не мысленно – вслух. Громко. От собственного бессилия.
Да, естественно. Для нормальных здоровых людей. А для нее – противоестественно. И сразу паника. И будто ведро ледяной воды вылили.
Лев теперь ей ни за что не позвонит. Кому захочется продолжать отношения с чокнутой, которая так реагирует на поцелуй. Которая шарахается, когда ее обнимают покрепче. Дина даже всхлипнула от жалости к себе. Вспомнила, какие жесткие у него волосы. Как пахнет от кожи. Какие крепкие плечи. И…
Дина отошла от окна, прижалась теперь затылком к стене. И медленно сползла на пол.
И того, что там дальше, за этим «и…» она панически боится. Всегда не принимала, терпела. Теперь не будет. Ни от Игоря. Ни от…
Дина уткнулась носом в колени, снова всхлипнула. И в этот момент подал голос телефон.
Дина проморгалась, чтобы прочитать сообщение еще раз.
6.3
Лев: Ну что, пацан обещал – пацан сделал. Послезавтра сможешь к шести?
Дина смахнула влагу с глаз, снова вытерла пальцы о джинсы.
Дина: Смогу. А что и куда?
Лев: Иду ради тебя на должностное преступление. Будем смотреть коллекцию Каподимонте после закрытия музея. Обещай, что ничего не украдешь!
Дина: Только если тебя. После просмотра. Украду на чашку кофе.
Лев: Договорились.
Дина смотрела на переписку. Боже, она ему навязывается. И ничего не может с этим поделать. Но настроение больше портиться не хотело, а с губ не уходила улыбка. Они послезавтра увидятся. Он все-таки написал!
Лев смотрел на переписку. Она согласилась. Она не сердится. Они послезавтра увидятся!
Осталось договориться с мамой.
***
– Сынок… – у Ларисы Константиновны и голос, и весь вид – растерянный. – Но это же…
– Мам… – с нажимом и одновременно умоляюще. – Я прошу тебя. Ты ведь проводила меня.
– Да, но…
– Теперь я прошу сделать это еще раз. Для меня и еще одной девушки.
– Левушка, ты вообще представляешь, каков масштаб… ценностей?
– Мы не собираемся грабить музей, – раздраженно.
– Дело не в этом. А в том, что это так просто не сделаешь.
– Ты же сделала это один раз, – уже обвинительно. – Мне это очень важно, правда. Я прошу тебя. В зачет всех не подаренных подарков на все дни рождения за неполные три десятка лет.
– Хватит играть на моем чувстве вины, Лев Аркадьевич!
Левка вздрогнул. Мать никогда не повышала на него голос. Мама всегда была ласкова, предупредительна, нежна. Мама никогда ему ни в чем не отказывала.
И сейчас она была права. Левка заигрался. Так нельзя. И ему стало стыдно.
– Извини, пожалуйста. Правда, извини, – он увидел, что глаза матери блестят слезами, и раскинул руки. Лариса без промедления шагнула в сыновние объятья. – Все, забудь. Наверное, я действительно прошу невозможного.
– Эта девушка так для тебя важна? – спросила негромко мать после паузы.
– Очень, – так же негромко ответил сын.
– Тогда – невозможного нет.
***
Предвкушение от грядущей встречи со Львом испортил Игорь. Испортил всерьез, основательно, безобразно. Потому что все-таки явился. И без предупреждения, без звонка, застал врасплох.
– Ты? – раннее утро, Дина еще бродила по квартире в полудрёме, размышляя, стоит ли уже вставать или еще понежиться в постели и помечтать. Настроение что-то мечтательное. А тут – звонок в дверь.
– Я, детка, я, – он быстро шагнул через порог, словно опасался, что перед ним закроют дверь. Дрема сползла с Дины шустро. А когда Игорь потянулся, чтобы обнять – так и вовсе заряд бодрости электричеством пролетел по телу. А Дина резко отступила назад, не дав себя коснуться.
Игорь недобро сощурил глаза.
– Детка, что происходит?
– А что происходит? – нервно переспросила Дина. Похоже, назрело объяснение, а она к нему не готова. Надо потянуть время, собраться с мыслями. – Кофе будешь?
– Не буду я кофе! – рявкнул Игорь и перехватил ее за руку.
– Отпусти! – взвизгнула Дина и принялась вырываться. – Отпусти немедленно!
Он разжал пальцы, и Дина отступила, привалилась к стене. Дыхание участилась, словно она бежала. Или испугалась. Но ведь она и вправду… испугалась.
Игорь смотрел на нее тяжело, не мигая.
– Что происходит, объясни мне? – он потёр руки. – Почему ты шарахаешься от меня, как черт от ладана?
Вот он, вопрос задан. Задан в лоб. И что ответить? Дина не знала. Слишком многое тогда придется сказать. И если она начнет – то неизвестно, куда это ее заведет. И как скоро она сорвется в истерику.
– Я так не могу больше, – тихо и жалобно проговорила девушка. – Я, правда, больше не могу, Игорь. Прости.
6.4
Он после долгой паузы кивнул.
– Ты просто устала, детка. Это нервы, это стресс, это… бывает. Да и я, наверное, был недостаточно внимателен к тебе.
Ой, вот только больше внимания от Игоря ей и не хватало!
– Нет– нет, дело не тебе! – отчаянно замотал головой девушка. – Дело…
– В чем? – быстро спросил Игорь. – Или… в ком?
Ох, черт…
– Я просто устала, ты прав, – Дина быстро осознала, что сейчас лучше согласиться с Игорем. – Мне нужна пауза. Не обижайся.
– Ну что ты, детка, как я могу на тебя обижаться, – ответил Игорь таким тоном, что было совершенно очевидно, что он лжет. – Так бывает в длительных отношениях, это нормально. Сколько мы с тобой друг друга знаем, а, детка? – он протянул руку к ней, но спохватился – опустил. – Что ты там насчет кофе говорила?
– Я сейчас приготовлю! – с облегчением выдохнула Дина.
Но потом, позже, после ухода Игоря, она долго сидела на диване, обняв себя руками. Ничего не решено, она получила лишь отсрочку. И все запутывается, запутывается, запутывается. Долгие размышления никакой пользы не принесли. Ну тогда и к черту их. Завтра ее ждет коллекция Каподимонте. И, главное – Лев.
***
Поставлена точка и подведена черта. Теперь – точно. Эта малолетняя дурочка решила, что может его бросить. Игорь полез за сигаретами. Он бросил курить пять лет назад, по настоянию врачей. И не курил ведь все это время. А тут сначала Алиса, теперь Дина. И все одномоментно, словно сговорились.
Холеная мужская рука с маникюром и печаткой на безымянном пальце стряхнула пепел, а потом и вовсе окурок отправился в урну, а Игорь закурил следующую. Что ему там Тоха говорил про Дину? Что видел ее в Сочи с каким-то хлыщем? Может, в этом дело? И Дину кто-то приходует, а Игорь не в курсе? В желудке начало жечь. Так, с этим делом надо разобраться, выяснить, кто это такой был там в Сочи.
Зазвонил телефон. Алиса. Доченька любимая единственная, черти ее забери.
Ну точно сговорились!
***
Музеями, как и кинофестивалями, Дину было не удивить. Родители в свое время немало сил положили на ее культурное воспитание. Правда, усилия эти принесли весьма неожиданные плоды. Дине было откровенно скучно в музеях и картинных галереях, где славу картинам делали, по ее мнению, всякие Винченцо Перуджи. Настоящая жизнь, с ее страстями, событиями и красотой – она там, на улице, но уж никак не в музеях. А еще там вечно толпы народу.
Теперь вся эта концепция трещала по швам. Скажем спасибо Льву Аркадьевичу Кузьменко. Дина впервые в жизни оказалась с картинами один на один. И эти итальянцы старой школы, а иже с ними голландцы и испанцы безо всякого сожаления вломили ей с места и разворота.
Лев сначала что-то рассказывал ей, но потом понял, что слова лишь мешают. И они молча переходили от картины к картине. Они двое. И «Вознесение» Беллини. И когда ты находишь в себе силы оторвать взгляд от картины и поворачиваешь голову – там тебе уже поджидают незрячие глаза слепых Брейгеля.
После Дина была тиха и молчалива. Она совсем не такого ожидала от этой встречи. Это оказалась не встреча с мужчиной, в которого она влюбилась. А встреча с чем-то иным, ранее ей незнакомым. Удивительные открытия чередой ступают по ее жизни.
– Предложение о кофе еще в силе? – вторгся в ее мысли голос Льва.
– Да, конечно, – Дина неуверенно улыбнулась.
– Тебе не понравилось? – серьезно спросил он.
– Мне слишком понравилось, – так же серьезно ответила она. – Вы, работники музеев, страшные люди. Вы способны заставить замолчать даже такую трещотку как я! – и, заметив, что Лев собирается возразить, не дала ему такой возможности. – Ты переживёшь, если я угощу тебя кофе в домашней обстановке?
В его взгляде мелькнуло удивление. Да, она снова навязывается, приглашая к себе домой, ступает на зыбкую почву – Дина это осознавала ясно. Ну так что же, пусть. Мысль о том, чтобы идти в людное место, претила. Хотелось еще сохранить эту тишину, уединение. Не расплескать.
– Переживу, – мягко ответил Лев. – С удовольствием даже.
– Отлично, – Дина деловито взяла его под руку. – Заодно посмотришь одну вазу и скажешь, какой это век. Досталась от мамы, а я не помню, что она про нее говорила. А ты же у нас эксперт.
Лев согласно угукнул. Вранье, будь проклято это вранье. Он вляпался в ложь, в обман, но как из этого выбраться – не представлял.
6.5
***
– Тебе покрепче? – окликнула его Дина с кухни. А потом и вовсе выглянула из-за угла прихожей. – И, кстати, что скажешь про вазу?
Ваза дурацкая и нелепая. Но сказать вслух этого нельзя. А что сказать – не представлял.
– Так с ходу не могу сказать, – отозвался Лев. – Я сделаю фото, можно? И на работе посмотрю по каталогам.
Покажет фото матери или Викентию Мирославовичу, если Дина не забудет про эту чёртову вазу.
– Да, конечно, снимай, – весело кивнула Дина. Ее молчаливая задумчивость, наконец, рассеялась. – Так что насчет кофе? Покрепче?
– Да. Покрепче.
Они пили кофе в гостиной, устроившись на диване перед кофейным столиком на кривых ножках.
– Ты шокирован моей квартирой, скажи честно? – смеется Дина.
– Почему? – Левка изо всех сил играет роль хорошего приличного мальчика. Роль эта ему же порядком опостылела. – У тебя очень мило.
Квартира у Дины действительно странная. Никакого модного дизайна, зато куча всего другого. Квартира двухкомнатная, довольно просторная. Но вся заставлена. Этажерки, комоды, кресла. И всюду вазочки, статуэтки, вязаные салфетки, еще какая-то мелкая дребедень, названия которой Лев попросту не знал. Ни за что не скажешь, что в этой квартире живет молодая девушка. Скорее, можно предположить, что помещение принадлежит старой деве. Кошек только не хватает.
– Мама коллекционировала предметы интерьера, у нее была страсть к «блошкам».
– К чему? – округлил глаза Лев.
– Ой, не притворяйся, что не знаешь! – рассмеялась Дина. – К блошиным рынкам, барахолкам. У нее был талант находить там совершенно уникальные вещи. А я не смогла со всем этим… – она перестала улыбаться, вздохнула. – Не смогла расстаться ни с одной вещью. Еще и сама стала потихоньку тащить. Как сорока в гнездо. Но маминого нюха у меня нет. Игорь называет меня Плюшкиным. Игорь – это… – она запнулась. – В общем, это…
Лев прекрасно знал, кто такой Игорь. Точнее, это знала Лола. И не хотел сейчас видеть, как мучается Дина, подбирая слова.
– А что здесь куплено лично тобой? – к черту Игоря, раз тебе так неприятна эта тема. – Мне интересно.
– Вон! – Дина с облегчением махнула рукой. – На стене. Мой вдохновитель.
Лев повернул голову. На стене красовался постер с голым мужиком в очках. Теоретически Левка должен был знать, кто это. Это кто-то известный. Но для Льва это был голый тощий мужик в очках. Любопытная у Дины… муза.
– Знаешь, какая самая популярная фраза в музеях? – он отпил кофе. Дина явно наблюдала за его реакцией.
– Какая? – девушка спрятала лицо в чашку с кофе.
– О, это ж это!
Дина рассмеялась.
– Вот и я сейчас тоже – о, это ж этот! – Лев пожал плечами. – Напрочь вылетело из головы, кто это? – кивнул в сторону постера.
– Ив Сен-Лоран. Тебе простительно о нем не помнить. Зато ты столько всего другого знаешь. Я под огромным впечатлением от сегодняшнего вечера.
Угу, спасибо маме, все организовала и написала шпаргалку, которую Левка добросовестно выучил. Уж что-то, а навык заучивания текста у него развит прекрасно, спасибо Лоле.
Они еще немного поговорили про Каподимонте, но вечер неумолимо превращался из просто вчера в поздний. Но при этом не становился томным.
Левку же на кофе позвали. Ну вот, кофе испил – и бывай таков.
Но едва он принял решение встать и откланяться, как сидевшая рядом на диване Дина вдруг придвинулась и положила голову ему на плечо.
Как дышать, Левка тут же и забыл.
Что, одним кофе дело не ограничится?
