Текст книги "Его выбор (СИ)"

Автор книги: Дарья Стааль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)

Глава XXXI. Пророк Кармила

Гора Кармил – северо-западный отрог Самарийских гор. Зеленая, лесистая, малонаселенная, она тянется на многие километры, от Кесарии до Хайфы. Узкая дорога идет по хребту Кармила и проходит через два больших друзских села – Далие и Усфие. Далие (или Далиет-эль-Кармил, чтобы отличить от других одноименных сел) славится своей живописной главной торговой улицей, где друзы открыли с десяток ресторанов и множество магазинов. Их разноцветные штаны, рубашки, сумки пользуются спросом у хиппующей молодежи, и не только у нее – я пишу эти строки, надежно облаченный в просторные шаровары из Далие.

Друзы перебрались на Кармил 300 лет назад из своих родных Ливанских гор, Джабль-эль-Друз, и прижились. Это народ обособленный, скрытный, сложившийся давным-давно, особо не льнущий к другим. Их странная религия – крайний толк шиитского ислама – мало кому известна. О ней ходили разные слухи, поскольку даже обычные друзы не знают ее основ. Только посвященным рассказывают старцы, во что и как веруют друзы. Поэтому обычные друзы практически атеисты. Они даже не бывают в хилее, как называются молитвенные дома друзов. Это помогло друзской молодежи стать солдатами Израиля и снискать себе среди палестинцев худую славу особенно жестоких угнетателей.

Друзы практикуют диссимуляцию, то есть скрывают свою веру, как и многие шииты. Среди мусульман они ведут себя как мусульмане и ходят в обычные мечети, как шиитские, так и суннитские. В еврейской среде подчеркивают, что они не мусульмане, о нет! Благодаря этому они легко уживаются с соседями и в галилейских селах живут бок о бок с христианами, мусульманами и иудеями.

Пройдя через друзские села, дорога продолжает вилять по хребту меж оливковых рощ и – весной – цветочных ковров. Под оливами сидят крепкие друзы и продают свое оливковое масло, козий сыр лабане и тонкие, как папиросная бумага, лепешки. В том месте, где захочется остановиться, спешиться и упасть среди цветов, на восток уходит крутая дорога на Эль-Мухраку.

Эль-Мухрака, высота, нависающая над Вади-Милек, считается местом борьбы пророка Илии со жрецами Ваала. Библия связывает этот эпизод со страшной трехлетней засухой, погубившей множество народу. Ведь в Палестине засушливый год – большое бедствие, нет у нас рек и озер, и если сомкнутся хляби небесные, умирают овцы и люди. Два года засухи сушат почти все источники, после трех сухих лет мало где останется вода для питья и погибнут все посадки. Такое нечастое явление, как трехлетняя засуха, врезалось в коллективную память Палестины. Какой бог спасет жителей страны – этот вопрос решался на высотах Мухраки.

Пророк Илия, которого Библия считает современником израильского царя Ахава, видимо, был богом Кармила. Редакторы Библии, стараясь гармонизировать старинные предания со своими представлениями, превратили бога Илию в пророка, защитника Бога Израиля, известного под двумя именами, Яхве и Элохим. Эти два имени, по-видимому, соответствуют двум древним богам, богу кочевых племен Яхве и композитному богу Элохиму. Немецкие исследователи Библии XIX века делили текст Писания на два прототекста – связанный с Элохимом и посвященный Яхве. Отождествление этих двух богов является основой иудаизма, и литургия Судного дня завершается семикратной инкантацией «Яхве – это Элохим». Имя пророка – Элия, или Элияху, – производное из имен этих двух богов, Эл и Я, или Яху, бог в северном и южном диалектах древнееврейского языка.

Превращение древнего бога в пророка или героя – нередкое явление. Так, по хронике Авраама Закуто, основывавшейся на средневековых и античных историях, Юпитер воцарился в 37 году от рождества Авраама, а Минерва, младшая сверстница Исаака, царила в 3342-м от сотворения мира. «Она была мудра, вершила чудеса, знала математику, и ее называли "деуса", богиня», – пишет Закуто. Илия, несущийся по небу на огненной колеснице, похож на богов-громовержцев древнего мира. Как мы уже отмечали, если римляне называли Зевса Юпитером, то палестинские христиане связали Илию с Георгием Победоносцем, а мусульмане – с эль-Хадром.

В эллинистические времена бога Кармила отождествляли с громовержцем Зевесом. В пещере на мысу, отделяющем Хайфский залив от открытого моря, стоял оракул бога. В 69 году сюда пришел генерал Веспасиан, командовавший римским экспедиционным корпусом в Палестине. Он получил незадолго до этого тревожные вести из Европы: после смерти императора Нерона в Риме началась чехарда вокруг престола. Легионы выдвигали своих полководцев, Гальбу сменил Отон, а того – Вителлий. За Веспасианом стояло железное воинство, мощь Востока от Египта до Сирии. Он считал себя не хуже прочих, и уж точно не хуже Вителлия. Но перед решительным броском за море генерал решил обратиться к оракулу, и оракул дал «добро». Веспасиан рискнул и победил, основав династию Флавиев.

Сегодня на мысу культ Илии отправляют в двух пещерах – нижней и верхней. Нижняя, Мрарет-эль-Хадр, видимо, служила приютом оракулу, стала христианской церковью в византийские времена, а затем вместе с населением страны перешла в ислам. Евреи тоже приходили молиться и участвовали в праздниках эль-Хадра – Илии. Но после 1948 года пещера перешла под еврейский контроль, и по субботам ее запирают на замок. В глубине пещеры – келья, малая пещера, традиция осеняет ее особой святостью: в ней жил Илия, а в большой пещере собирались его ученики. Пещера окружена обширным двором, и там еще витает дух древнего культа. Ашкеназы здесь не бывают, а восточные евреи устраивают трапезы.

Католики избрали верхнюю пещеру, и она стала криптой замечательной барочной церкви Богоматери Кармила. На ее своде изображены Илия и Святое Семейство. С 14 по 20 июля происходит большое паломничество палестинских католиков, а также православных и мусульман. Церковью было и прекрасное здание на самом мысу, захваченное израильским флотом. Над ним по-прежнему виден крест, осеняющий радары. Это здание – загородный дворец паши, возведенный на месте старой церкви, – вернулось кармелитам, а затем снова было конфисковано. Его уникальное положение на месте исторического маяка, указывавшего путь мореплавателям древности, дало всему мысу и монастырю красивое имя Стелла Марис, Звезда Морей. Но это не единственное место, избранное католиками.

В Средние века возник мощный орден монахов-кармелитов, сохранившийся и поныне. Во времена крестоносцев латинские монахи поселились у источника Илии в Вади-ас-Сиях, сказочном месте, которое нетрудно посетить. На машине можно проехать мимо палестинских ветхих домов почти к самому источнику, находящемуся выше английского военного кладбища и ниже ахмадийского села Кабабир, с его двойным минаретом. Само ущелье выточено в белоснежном камне, источник бьет из туннеля, и его вода собирается в неглубоком бассейне. Рядом с источником – руины монастыря и церкви крестоносцев, сохранившиеся на удивление хорошо. У входа в вади я нашел запись о субботнике по уборке ущелья, проведенном пионерами Св. Георгия, этого двойника Илии.

Илию зачастую изображают с вороном, птицей бога Одина и Аполлона. Библия объясняет это тем, что вороны кормили Илию, когда он проводил долгое время в уединении в пещере. Грейвз предлагал интересный подход: не изображения иллюстрируют мифы, но мифы объясняют изображения, более древние по происхождению. С этой точки зрения проще видеть в мудром вороне атрибут бога Илии. В монастыре Преподобного Георгия Хозевита, в ущелье Кельт, тоже показывают пещеру, где Илию питали вороны. И вот почему: хотя монастырь назван в честь Георгия из Хозивы, а не Георгия Победоносца, имя одержало победу над подробностями. Раз Георгий, значит, Илья и вороны.

Но вернемся на Мухраку, где Ваал, старый местный бог, противостоял богу Илии, принадлежавшему к новому поколению богов. Так Зевс боролся с титанами. Состязание богов происходило в присутствии царя Ахава. Сначала жрецы Ваала пытались своими заклинаниями воспламенить дрова на жертвеннике, но безуспешно. Наступил черед Илии. Он требует облить дрова водой, а затем ударом молнии (недаром он носится по небу на огненной колеснице) зажигает их. («Водой? Это был чистый керосин!» – предлагает свое объяснение Марк Твен.) После победы Илия спустился вниз, на курган Касис (Тель-Касис), убил всех жрецов Ваала и бросил их трупы в речку Кишон. «С тех пор она так смердит», – добавляют израильские гиды.

Речка Кишон и впрямь смердит, но не только от трупов жрецов. Сюда сбрасывают сточные воды оборонные предприятия, вода насыщена редкоземельными металлами, от цезия до стронция. Выше уже говорилось о том, как отборная израильская часть подводников – шаетет – проводила учения в устье Кишона. Многие потом заболели раком и умерли, уцелевшие подали в суд и добились компенсации от армии.

Немало комментаторов и набожных людей пытались объяснить и оправдать кровожадную расправу над жрецами Ваала, которая не вписывается в наши представления о морали. Чтобы не впасть в смертный грех апологетики, скажу лишь, что мораль «старого Израиля» далека от христианской морали, как мы могли заметить на примере с Амалеком. Старая мораль – это проповедь тотальной покорности Богу и тотального джихада по отношению к неверным. Произраильские комментаторы приписывают эту концепцию мусульманам. В таком случае им следовало бы признать, что Илия и Самуил были мусульманами. Мусульмане готовы согласиться с подобным подходом и относят этих двоих к числу сорока пророков ислама. Но ислам – как до него поздние пророки и Новый Завет – значительно смягчил жесткость Ветхого Завета.

В сложнейших духовных структурах – религиях – есть десятки и сотни слоев и направлений. Попробуйте заглянуть в регистр вашей операционной системы. Вы увидите там сотни файлов, назначение которых вам непонятно. Уберите или измените один из них, и система рухнет. Религия куда сложнее «Виндоуза» и «Линукса». Она содержит редко используемые файлы, которые для чего-то нужны. К их числу относятся файлы «джихад», «Амалек», «уничтожение безверного города», «убийство блудного сына», «убийство пророков Ваала». В Библии можно найти немало таких скрытых кровавых файлов. К невмешательству в эти скрытые файлы еврейской операционной системы призывали учителя Закона и оговаривали свою позицию фразой «сейчас таких нет и быть не может». Знайте, что они есть, и не трогайте.

Рассказ о гибели жрецов Ваала является лишним подтверждением версии о божественности Илии. Богу Кармила, молниеносцу и громовержцу, местному Зевесу, несущемуся на огненной колеснице, больше подходит этот подвиг, нежели пророку. Редакторы Библии вплели этот рассказ о завершении великой засухи в свое повествование и превратили бога в пророка, но мы можем провести и обратный процесс.

Общее происхождение иудаизма, православия, латинского христианства, обеих ветвей ислама создают у нашего современника иллюзию очевидности монотеизма. Люди говорят об «одном Боге» и высокомерно глядят на политеистов. Но это культурная аберрация, и только. Как и другие распропагандированные религиозные воззрения наших дней: ленинизм, маоизм, чикагский монетаризм Милтона Фридмана и его вариант, вера в стихию рынка у русских интеллигентов начала 1990-х годов, монотеизм только кажется единственно возможным и единственно верным учением. Если призадуматься, Гомерово видение мира более адекватно действительности. Куда легче и логичнее объяснить беды и спасение, катастрофы и процветание взаимодействием нескольких богов, нежели переменой настроения одного-единственного Бога.

Для того чтобы объяснить, почему хорошему человеку плохо, а плохому – хорошо, монотеизм вынужден вводить гипотезу загробной жизни, в которой всем воздастся по заслугам. Буддизм объясняет это реинкарнацией и расплатой за грехи в прошлой жизни, а политеисты истолковывали проще – вмешательством небесных заступников или противников. При таком объяснении нет нужды в загробной жизни или метемпсихозе. И древняя история (долгая осада Трои), и новая (противостояние России и Запада, мировые войны, холодная война) куда лучше поддаются интерпретации с позиций политеистических, как борьба благоволящих троянцам богов с покровителями ахейцев или конфликт православного Христа с откормленным американским Маммоном.

Евреи, хоть и провозглашают единобожие, чтят только своего племенного бога, Бога Израиля. Прочих богов они не почитают, но реальность их отрицают не всегда. Так, израильтяне стараются наносить удары по врагам в праздник Пурим, когда еврейский Бог особенно силен. С этой мыслью мы сталкиваемся всё чаще и чаще: еретический польский философ Марек Глогочовский предложил идентифицировать еврейского Бога с Маммоном и приписал низвержение «храма Маммона» в Нью-Йорке лично Аллаху. Катастрофы и стихийные бедствия без политеизма разумно не объяснишь. Библии пришлось вводить Сатану (в Книге Иова) как бога поменьше. Еврейские каббалисты вернулись к развитому политеизму.

Ощущая неадекватность монотеизма, православные и католики дополнили почитание Троицы культом святых, а Даниил Андреев счел нужным создать неоолимпийскую систему уцраоров – духов, олицетворяющих государство. Сейчас, когда европоцентризм XIX века отошел в прошлое и мы столкнулись с политеизмом развитых народов: японцев, китайцев, индусов, стало легче понять и политеизм древних.

С крыши здания Мухраки открывается сказочный вид, с лихвой окупающий малую плату за вход. Во дворе стоит статуя Илии с мечом в руках и длинным библейским текстом на постаменте. Но самое главное в рассказе о сражении богов – его эпилог.

Илия приказывает мальчишке залезть на высокое дерево, и тот сообщает сверху: «Вижу облачко величиной с ладонь!»

Это облачко, которое несет благодатный дождь и напояет землю, предвещает, по традиции кармелитов, пришествие Девы Марии. Она действительно приходит на Кармил по пути из Египта в Назарет. Всюду, где на Кармиле есть пещеры Илии, на Стелла-Марис и в Вади-Сиях, традиция указывает: тут останавливалось Святое Семейство. Замечательное изображение Святого Семейства с хорошеньким мальчишкой Иисусом между Пресвятой Девой и Иосифом можно увидеть на куполе кармелитской церкви Стелла-Марис.

Глава XXXII. Дева и ангел

Нижняя Галилея, приятная страна невысоких холмов, лежит к северу от Нагорья, отделена от него длинным коридором Долин. В центре Нижней Галилеи – Назарет, самый большой арабский город к западу от «зеленой черты».

Собственно говоря, к западу от «зеленой черты» он оказался в результате войны 1948 года. По решению ООН о разделе Палестины Назарет должен был войти в палестинское государство, но израильтяне завоевали его, а по перемирию 1949 года вся Галилея отошла к Израилю. Тем не менее палестинцы Галилеи в большинстве остались в своих домах, хотя и тут есть трагические руины сел, вроде Сефории или Икрита, о которых мы говорили ранее.

Завоеватели собирались изгнать жителей Назарета, однако американский еврей, занимавший важный пост в израильской армии, сумел предотвратить изгнание, и жители Назарета остались в своем городе. Назарет – живой, энергичный город, довольно процветающий и современный. На главной улице продают, возможно, лучший фалафель в стране, и базар дешевле иерусалимского.

В Назарете коммунистический муниципалитет, как в Неаполе; даже мэр города, маленький усатый и бодрый Тауфик Зияд, похож на итальянского коммуниста, подлинно народный, веселый, дерзкий. (Тауфик Зияд погиб в автокатастрофе в 1994 году. Назарет остался коммунистическим.) Зияд – неизменный член кнессета, где он, впрочем, редко бывает: занят городскими делами. Из всех депутатов-коммунистов он самый привлекательный, живой, за словом в карман не лезет. Однажды в парламенте тогдашний премьер-министр Шимон Перес сказал: «Как можно вести переговоры с ООП, если у них внутренние разногласия решаются оружием?» – имея в виду убийство Сартауи[42]42
  Иссам Сартауи, один из умеренных лидеров Организации освобождения Палестины, выступавший за сотрудничество с Израилем, был убит экстремистами из ФАТХ 10 апреля 1983 г. в Португалии. – Ред.


[Закрыть]. «Как насчет Арлазорова?»[43]43
  Арлазоров – сионист-социалист, в убийстве которого обвиняли учеников Жаботинского.


[Закрыть] – бросил Зияд с места, и весь зал покатился со смеху.

В Назарете понимаешь, что израильские коммунисты не «агенты Москвы», но подлинная живая партия Палестины. Она довольно умеренна, и радикальные палестинские группы обвиняют ее в сотрудничестве с сионистами. Компартия признает право Израиля на существование и молчит о возврате беженцев 1948 года, но ее влияние среди евреев невелико. Еврейский политический истеблишмент бойкотирует Раках[44]44
  Раках (сокр. от Решима комунистит хадаша – Новый коммунистический список) – одна из двух параллельных компартий, возникших в 1965 г., во главе которой стоял Меир Вильнер. В 1980-е гг. вернула себе историческое название Маки (ха-Мифлага ха-коммунистит ха-исраэлит). – Ред.


[Закрыть], и сионисты-социалисты не решились в 1984 году составить правительство, опирающееся на коммунистов. Но среди палестинцев – граждан Израиля («израильских арабов», как их называют сионисты) коммунисты играют важную, если не главную роль.

Коммунистом был и отпетый в назаретском соборе Благовещения православный палестинский писатель Эмиль Хабиби. Он был погребен в Хайфе, и на его надгробии выбита составленная им самим эпитафия: «Остался в Хайфе». Тонкий художник, Хабиби подытожил в этих словах важную часть своей жизни. Ведь его поколению, как Алисе в Стране чудес, приходилось прилагать много усилий, чтобы остаться на одном месте. Наряду с Тауфиком Зиядом, он стал пророком «оставания», по-арабски – цумуд.

После изгнания 90 % коренного палестинского населения уцелевшие 10 %, отцы теперешних «израильских арабов», оказались под страшным прессом военных властей, стали жертвами дискриминации. У них конфисковывали земли, разрушали дома. Они не могли выйти из деревни без пропуска, подписанного еврейским комендантом. Но еще хуже было моральное давление. От них требовалось ежечасно демонстрировать свою преданность еврейскому государству, построенному на руинах Палестины и на могилах их близких. От них требовалось сотрудничать с органами госбезопасности. За отказ они шли на пытки или в изгнание.

Не удивительно, что целое поколение было сломлено. Когда в 1967 году Израиль завоевал остаток палестинских земель, встреча родичей с двух сторон «зеленой черты» оказалась непростой. Вольные палестинцы поначалу видели в своих израильских собратьях изменников, коллаборационистов. Те и сами не знали, как объяснить свою позицию. Хабиби спас честь израильских палестинцев: он дал идеологическое обоснование их пассивной борьбе. Она получила название цумуда. Остаться на родине, удержаться вопреки всему было настоящим подвигом, сказал Хабиби. Оставшиеся хранили память Святой земли, память древней Палестины, память ее разоренных сел, память народа.

Выше мы уже приводили отрывок из лучшего романа Хабиби, «Опсимист». Герой его, профессиональный цумудист, маленький человек, насмерть запуганный репрессивным сионистским аппаратом, ставший свидетелем гибели арабской Палестины и сотен сел Галилеи, готов унижаться перед новыми еврейскими правителями, махать израильским флагом, представляться идиотом, как Швейк, лишь бы удержаться на родине.

Мне он напомнил моего дядюшку Якова, московского инженера. Дядя Яков исхитрился не сесть в дни Сталина, остался на своем месте в главке, когда вокруг рубили головы. Но он всего боялся. Даже ночью жене на ушко не смел сказать того, что думал. В ГУЛАГ он не попал, но его опалило ужасом сталинской опричнины.

Опсимист родился в зажиточном селе Тантура, возле кургана древнего Дора. Тантура, славившаяся своими арбузами, как Яффа – апельсинами, погибла в 1948 году. На ее руинах построен кемпинг Нахшолим.

Сын Опсимиста бросает в лицо родителям слова, вполне понятные моему диссидентскому поколению:

Я с детства слышал только ваш шепот. Когда я пошел в школу, вы меня предупредили: «Держи язык за зубами». Когда я рассказал вам, что подружился с учителем, вы меня предупредили: «Может, он следит за тобой». Когда я проклял тех, кто разрушил Тантуру, вы прошептали: «Не болтай лишнего». Я пел под душем, и отец мне крикнул: «Не пой эту песню. У стен есть уши. Надо быть поосторожнее». Хочу хоть раз в жизни не быть осторожным. Ведь я задыхался!

Он обороняется от израильских солдат на руинах Тантуры. В конце книги Опсимист возвращается на берег Тантуры и разговаривает с еврейским мальчиком.

Мальчик спросил меня:

– Дядя, на каком языке вы говорите?

– На арабском.

– А с кем?

– С рыбкой.

– А что, рыбка понимает только по-арабски?

– Это старая рыбка. Она жила здесь, когда тут еще были арабы.

– А маленькая рыбка понимает иврит?

– Она понимает и иврит, и арабский, и все другие языки. Ведь моря друг с другом соединяются. В них живут всякие рыбы.

Так выглядела мечта Хабиби о Палестине – море, в котором живут всякие рыбы. В Израиле его книги были переведены на иврит (молодым израильско-палестинским писателем Антоном Шамасом) и инсценированы. Монопьесу «Опсимист» исполнял замечательный актер Мухаммад Бахри, голубоглазый красавец с сухощавым интеллигентным лицом.

Кроме коммунистов «израильских арабов» пытались привлечь на свою сторону левые сионисты. Неудача этих попыток понятна, если рассмотреть их детище – арабско-еврейский институт «Гиват Хавива».

Идея «Гиват Хавивы» прекрасна (на фоне полного апартеида в школьном образовании): арабские и еврейские дети растут и учатся вместе, говорят по-арабски и на иврите. Израильская армия дает еврейским ученикам «Гиват Хавивы» отсрочку на год для завершения занятий: после школы ученики идут вместо армии в Службу безопасности. Иными словами, пока еврейско-палестинский конфликт не разрешен, такие школы могут только выпускать лучших шинбетников[45]45
  Шинбетник – сотрудник Шин-бет (сокр. от Шерут битахон клали), или Шабак, общей службы безопасности Израиля, которая занимается контрразведывательной деятельностью и обеспечением внутренней безопасности, выполняя примерно те же функции, что и ФБР и ФСБ. – Ред.


[Закрыть]. Это, конечно, трагедия для учеников, и для учителей, и для левых социалистов, с их добрыми намерениями. Ее предвосхитил Киплинг, герой которого Ким обречен был шпионить за индусами.

Смущенные арабским монолитом Галилеи, израильтяне решили построить рядом с Назаретом еврейский городок. Так возник Верхний Назарет. Такие города не могут быть удачными. Города должны расти естественным образом – как деревья, как цветы, как жемчуг. Искусственные жемчужины редко получаются столь же прекрасными, как натуральные. Городу нужен тыл, сельская периферия, а этого не было у Верхнего Назарета и других возникших таким же образом городов Израиля.

Бывает, что город основывают из стратегических соображений. Так возникли Санкт-Петербург, Кесария, Александрия, великие порты. Но у Верхнего Назарета подобного потенциала не было – как и у Афулы, Бейт-Шеана, Мигдал-ха-Эмека, Шломи, Маалота. Все эти города были застроены без всякой связи с местностью однотипными домами и заселены новыми иммигрантами, в случае Верхнего Назарета – в основном румынскими евреями. Верхний Назарет – чистый, аккуратный городок, с высокой занятостью населения, где много заводов. Он мог бы стоять в любой точке земного шара. Именно так он и выглядит. Непонятно, зачем он нужен.

Я люблю города. Города – нехорошие люди, города – стервы, но без стервоз скучно. В городах куют полезные гвозди и ставят «Махабхарату». С Богом можно общаться и без города, но искусству нужен город. Мир без Парижа, Лондона, Токио был бы другим, не таким интересным. Но обычный современный город отнюдь не Париж. Его населяет толпа, которая не ходит в театры и не создает культуры. В Верхнем Назарете нет и не будет театра, не напишут в нем книг. Дело не в размере. В средневековом Ковентри, маленьком городке, ставились мистерии, сегодня там заполняют отчеты. В Средние века окрестности Ковентри были отдельной страной, как удел графа Маэда на берегу холодного Японского моря. В более тесно связанном мире становится меньше столиц, и нет особой надобности в этих городах. Мир не заметил бы исчезновения Верхнего Назарета – даже в округе этого бы не заметили.

Глядя на два Назарета, снова можно вспомнить загадку недавнего прошлого Палестины: была ли эта страна дикой пустыней до прихода сионистов? Сегодняшние евреи из Америки и России, приезжающие в Святую землю, с удовольствием смотрят на чистенькие улицы и зеленые газоны Верхнего Назарета, похожие и знакомые, и фыркают при виде восточной грязи Назарета. Палестина XVIII–XIX веков еще менее напоминала Верхний Назарет, который, возможно, больше соответствует еврейским представлениям об эстетике.

Верхний Назарет основан во имя изменения демографического баланса в Нижней Галилее, и его рост стимулирован скорее административными мерами, чем естественным стремлением людей в нем поселиться. Но Назарет растет, как и все города, за счет крестьян, уходящих в город. Из тех же демографических соображений израильтяне не разрешают арабам Назарета свободно строиться: земли города были конфискованы для строительства Верхнего Назарета. И хотя практикуемая израильтянами дискриминация отвратительна, эта политика все же имеет положительный аспект: она приостанавливает бегство крестьян из сел в город и откладывает возникновение разбухшего от бараков, трущобных бидонвилей, шантитаунов, «нахаловок» города, каких так много в третьем мире.

Растущие, как дикое мясо, города третьего мира ужасны. От Калькутты и Бомбея до Хеврона и Каира, они слишком разбухли; они, как раковая опухоль, отсасывают здоровые соки из деревенского организма. Слишком много крестьян покидает села и пускается на заработки в города. Этот процесс нельзя назвать естественным хотя бы потому, что он вызван субсидиями на продукты питания, закупками американской пшеницы, получением английской филантропической помощи. Ни одно правительство не может морить людей голодом, поэтому закупки продовольствия за границей продолжаются, увеличивается удельный вес субсидий, пустеют села и множится городской люмпен-пролетариат.

В старину баланс населения восстанавливался стихийными бедствиями, войнами, эпидемиями. В «кипрском прологе» к «Илиаде» объясняется причина – а не повод – Троянской войны: на свете стало слишком много людей, и Мать-Земля возроптала на это бремя. Однако в нашем мире, запрещающем лишать человека жизни, но позволяющем превращать его жизнь в ад, нет способов восстановления нарушенного баланса. В Святой земле проблема перенаселения не видна глазу: изгнанные с родных земель палестинцы находятся в лагерях для беженцев и получают помощь ООН, излишнее население в еврейском секторе трудоустроено – занято изготовлением ненужной продукции, что становится возможным благодаря американским субсидиям. Тем не менее проблема существует в Израиле, как и во всем мире.

Говоря о страданиях многих тысяч беженцев и о тяжком бремени, которым они легли на Иорданию, создатель и командир Арабского легиона Глабб приводит «мнение циника», по всей видимости свое собственное: «В древности по стране прошли бы в таком случае страшный мор, голод, эпидемии, сотни тысяч погибли бы, но через несколько лет баланс населения и производительных сил был бы восстановлен. Помощь ООН увековечила проблему беженцев, вместо того чтобы разрешить ее». (Разрешить ее удалось бы лишь путем возврата беженцев, но это было не по силам ООН.) Если мы стремимся к созданию зеленой и свободной Палестины, мы должны ответить на вопрос, чем и где занять население. Города будут существовать всегда как очаги культуры, службы и промышленности. Но в нынешнем своем виде они слишком тяжелая ноша для Святой земли и без субсидий и поддержки из-за границы не смогут сохраниться.

В этом смысле Святая земля не исключение. Население земного шара, которое оставалось довольно стабильным на протяжении двух тысяч лет, упятерилось с 1800 года. Это было вызвано ростом производительных сил, развитием промышленности, требовавшей поначалу много рабочих рук, возможно, увеличением рождаемости и падением смертности. Этот процесс исчерпал себя, и в будущем население планеты должно быть сокращено до приемлемых размеров, с тем чтобы люди будущего могли жить «под сенью своей лозы», а не в многоквартирных домах. Тогда в Святой земле останется несколько древних городов, выросших за тысячи лет в самых удобных местах, и они станут центрами для сельской округи. Если на время ограничить рождаемость – что, возможно, произойдет само по себе с повышением уровня жизни, – через три-четыре поколения численность населения может дойти до приемлемого уровня. Но палестинцы и евреи должны прекратить дурацкую «гонку населений», борьбу за демографический контроль в стране, гонку, суть которой выразила в свое время Голда Меир: «Проснуться поутру и пересчитать, сколько еврейских и палестинских младенцев родилось за ночь».

«Гонка населений», возможно, прекратится с ликвидацией единой Палестины и с созданием отдельных коммун: в этих условиях демографическое преимущество не будет отражаться на структуре власти. Но проблема оптимизации численности населения городов останется еще на долгое время. В этом вопросе трудно согласиться с обычным либеральным подходом: пусть-де естественный процесс урбанизации идет своим ходом до естественного конца.

Многие палестинцы Назарета пробуют селиться в Верхнем Назарете, на землях, конфискованных у их родичей. Это вызывает острую реакцию в Верхнем Назарете, где была создана расистская организация МЕНА, борющаяся с «палестинскими пришельцами». МЕНА составляет и обнародует «черные списки» «изменников своего народа» – евреев, которые сдают или продают квартиры арабам. При поддержке кахановцев члены МЕНА терроризируют арабов, поселившихся в городе, и полиция не способна защитить их.

Происходящее в Верхнем Назарете не исключение, но скорее яркий пример расизма по-израильски. Вы не встретите израильтянина, готового признать себя расистом. «Еврейские террористы», убийцы, ворвавшиеся во двор хевронского медресе с автоматами в руках и устроившие там бойню без разбора, отмежевываются от «расиста Каханэ». Каханэ тоже не согласен на такое звание: он ничего плохого об арабах не думает, кроме того, что они пьют еврейскую кровь, насилуют и убивают еврейских детей, что им не место в Израиле и что за сожительство с еврейкой араба надо сажать лет на пять в тюрьму, – а так он не расист. Генерал Рафаэль «Рафуль» Эйтан, принадлежащий к правой партии Техия (предшественнице Моледет), не желает, чтобы его ставили на одну доску с Каханэ и «террористами». С истинно солдатской простотой он предлагает отрывать арабам яйца за беспорядки, прищучить их так, чтоб забегали, «как жуки в бутылке», – но и он не расист. И уж конечно, не желают числиться расистами лейбористы, хотя именно они создали порядок, при котором нееврей не может занимать пост в МИДе или Верховном суде, а избранные арабами депутаты-коммунисты не могут входить в правительство и все обязаны постоянно носить с собой документ, где указано черным по белому, еврей ты или нет. Один из премьеров-лейбористов – Голда Меир, эта милая бабушка, – сравнила смешанные браки между евреями и неевреями с Освенцимом: и то и другое уменьшает число евреев (так ересиарх у Борхеса сравнивал зеркала и копуляцию, увеличивающие число людей).