Текст книги "Его выбор (СИ)"

Автор книги: Дарья Стааль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 36 страниц)

Часть IV. Страна ключей и замков

Глава XXIX. По следам крестоносцев

Еврейское государство возникло на территориях, входивших во второе королевство крестоносцев (1191–1292), на Побережье и в Долинах. С чем связано это странное совпадение? Чтобы ответить на этот вопрос, оставим горы и спустимся на берег Средиземного моря, туда, где прибой бьет о желтый песок, и заодно искупаемся. Видит Бог, я не поклонник израильских пляжей, где слишком много спасателей с мегафонами. Нельзя войти в воду, чтобы чертов спасатель не закричал в свой мегафон: «Направо! Налево! Поплотнее стойте! Сестричка, прикрой груди!» и все такое прочее. Поэтому мудрый человек, если уж взбредет ему в голову блажь купаться в соленом море вместо сладчайшей воды источников, пойдет на пляж, где нет спасателей, в Аполлонию.

Дорога туда ведет мимо огромного строения Сидна-Али, куда мусульмане совершают паломничество, зияру, в разгар лета, когда легкий бриз с моря делает эти места желанным оазисом в раскаленной печи Палестины. Палестинские женщины купаются в полной одежде, привлекая изумленные взгляды хиппи и шведок, обходящихся и вовсе без купальных костюмов.

Здание Сидна-Али отстроил в 1481 году Шамс ад-Дин из Газы, и в одной из его стен замурован черный камень Божьего суда. Тот, кто не мог в темноте коснуться черного камня в стене, считался виновным. В здании живет семья хранителей святого места – единственный след палестинской деревни Аль-Харам, последняя память древнего Решефа. Деревня была стерта с лица земли в 1948 году, ее жители стали «присутствующими отсутствующими», «небежавшими беженцами», т. е. они не перебежали магической «зеленой черты», но обратно их не пустили, и они остались в другом палестинском селе подальше от моря, в Кафр-Касеме.

Тропа на север ведет мимо кафе в форме динозавра, где продают пиво под липовыми пальмами, в маленький залив, усеянный черными скалами. Эти скалы – низвергнутые бастионы замка Арсур (Арсуф). Двадцать девятого апреля 1265 года гроза крестоносцев султан Бейбарс взял этот замок после месячной осады. Рыцари успели бежать подземным ходом в гавань и отчалить, а Бейбарс приказал своим воинам уничтожить укрепления замка. Огромными рычагами солдаты Бейбарса сбросили башни и бастионы Арсура в лежащее внизу синее море.

Маленький залив – естественная гавань Арсура. В ней можно увидеть хорошо сохранившийся мол-волнорез порта крестоносцев. Поднимитесь по крутой тропе на холм, где стояла цитадель Арсура и представьте себе, как норманнская принцесса Мелисанда из Антиохии стояла в одной из верхних зал башни и смотрела на запад, в море, туда, где вдали угадываются берега Кипра, ближайшего убежища, или на восток, где кончалась ее непрочная родина.

Королевство крестоносцев мифологизировано всеми: евреями, христианами, мусульманами. Мифы не всегда справедливы. Для мусульман крестоносцы – символ чужеземного завоевателя-колонизатора, а победа над крестоносцами – залог грядущей победы над Израилем. Воинственный иноземец, захватчик, стремившийся к войнам, враг из-за моря – так мусульмане представляют себе крестоносца. Тут миф сводит на нет толщу времени, без малого 200 лет существования крестоносцев в Палестине. Крестоносцы были чужеземными завоевателями-колонизаторами, когда они вторглись в Палестину в 1098 году. Но последние крестоносцы, отплывавшие в утлой лодке от берегов Палестины, из потайной гавани замка Атлит, были мирными жителями, местными уроженцами, породнившимися с христианами Востока. Так, воины Тарика, завоевавшие Испанию, сменились местными испано-мусульманскими династиями, крестьянами, зодчими. Падение королевства крестоносцев обернулось бедой для Палестины: чтобы разрушить его, победителям пришлось разорить Побережье и, нечаянно, освободить место для еврейского государства.

Первые крестоносцы пустились в поход в 1096 году, чтобы возвратить христианству святыни Палестины. Их подталкивали шок, вызванный разрушением храма Гроба Господня (Воскресения Христова) при безумном халифе эль-Хакиме, разочарование непроисшедшим в 1000 году Вторым пришествием, перепроизводство безземельных рыцарей, поиски эквилибриума между миром ислама и христианством. Среди их первых жертв оказались местные христиане: там, где мусульмане сражались или бежали, христиане оставались на месте и страдали от резни и грабежа. Впоследствии, в 1204 году, крестоносцы разрушили опору восточного христианства – Византию – и подготовили почву для полной победы ислама на Ближнем Востоке.

Завоевание Святой земли оказалось делом нетрудным: мусульманский мир был разобщен, египетские Фатимиды и иракские Аббасиды враждовали, регион был раздроблен на множество мелких государств, неспособных объединиться против общего врага. У крестоносцев была возможность прочно зацепиться в Святой земле – к существованию королевства привыкли. На гибель его обрек авантюризм завоевателей, не сумевших вовремя остановиться и консолидировать свои завоевания. Но шанс удержаться у них был, и Утремер[36]36
  Утремер (Outremer) – заморские колонии, основанные после Первого крестового похода: графство Эдесское, графство Триполи, княжество Антиохия и особенно Иерусалимское королевство. – Ред.


[Закрыть] – играл важную роль в тогдашней «реальной политике» региона.

Чтобы убедиться в этом, отправимся на крайний север страны, в удел младшей сестры Иудеи – Галилеи. Семейное сходство сестер бросается в глаза. Вместо Иерусалима у галилеян – Цфат, вместо Иерихона – Тиверия, вместо Мертвого моря – Кинерет, вместо Тель-Авива – Хайфа и вместо Яффы – Акка. Приятно приезжать в эту зеленую северную страну, где больше воды, простора и меньше людей и обид. Здесь растут леса и рощи, бьют источники, текут настоящие реки и видна белая шапка снегов на Хермоне. Тающие снега Хермона уходят водою в землю и выбираются на поверхность в Баниасе.

До победы христианства Баниас звался Панеасом и был святилищем козлоногого Пана, в высеченных в скале нишах с греческими надписями I века стояли статуи Пана и нимф. Дух эллинской дикости сохранился тут, и подчас так и ожидаешь появления Пана с дудочкой, но… «умер великий Пан», как сообщили нимфы морякам, по словам классиков. Это было бы мое любимое место, но в последние годы Баниас был переоборудован для туристов и зачастую переполнен. Раньше тут встречались только немногочисленные друзы с высот Голана. Ведь до 1967 года Баниас принадлежал Сирии, и памятью об исчезнувших жителях стоит забытая маронитская церковь.

Но город крестоносцев у Баниаса пока скрыт от глаз большинства туристов, хотя руины находятся в пяти минутах ходу от истока. Тропинка доведет вас до Вади-Саар. К западу вам встретятся внушительные руины главных ворот города. Еще до 1948 года от ворот через Саар вел мост и им пользовались местные жители. В 1948 году мост был разрушен.

В центре Балинаса (Баниаса крестоносцев) – маленькая друзская святыня Сиди-Ибрагим, ухоженная, вылизанная, застеленная коврами. Основания Балинаса были заложены после арабского завоевания, при Омейядах. Древний город Кесария Филиппова стоял ближе к истоку Баниаса и, видимо, выше. В этих местах апостол Симон Бар-Иона признал Иисуса Сыном Божиим и получил от него новое имя – Петр – и ключи от Царства Небесного.

Прелестное место неподалеку можно найти, если идти вниз вдоль берега Баниаса. Там стоит действующая мельница, одна из последних в стране, где местные друзы мелют зерно, а несколькими сотнями метров ниже – «офицерский бассейн», бетонный резервуар, якобы устроенный на месте старинной римской купальни, лучше не найти на всем севере. В этом бассейне бьет ключ Эйн-Хилу, Сладкий, и его вода теплее студеных струй Баниаса. Он довольно глубок, хотя из-за удивительно прозрачной воды в это не верится.

За Баниасом, на крутом отроге, высится замок времен крестоносцев Субейба. Балинас (включая Субейбу) – крайняя северо-восточная застава, граница между Крестом и Полумесяцем, вся история которой свидетельствует о нечуждости крестоносцев. Она много раз переходила из рук в руки и одно время (с 1126 года) ее занимали знаменитые ассасины – секта убийц-исмаилитов. «Ассасин» – это искаженное «гашишин», «гашишник». Считается, что с помощью гашиша духовный глава исмаилитов Старец Горы добивался от них безоговорочной верности и готовности идти на смерть, которой отличались его подданные.

Еретики-исмаилиты находились в сложных отношениях с мусульманскими и христианскими правителями. Одно время мусульманские владыки Сирии благоволили к ним, и в благодарность исмаилиты убивали вождей крестоносцев. Но затем исмаилиты стали убивать и непокорную мусульманскую знать, и властителям Дамаска пришлось бороться с этим врагом. Особенно рьяно взялся за исмаилитов самый рыцарственный из воинов ислама, Салах ад-Дин эль-Айюби, или просто Саладин, как его звали христиане.

Рассказывают, что однажды Саладин, пробудившись в своем шатре, нашел на столике у изголовья кривой кинжал исмаилитов. Он велел утроить караул, но на другую ночь его разбудил сам Старец Горы. Они долго беседовали, и в результате Саладин убедился, что исмаилиты не хотят его убить, хотя могли бы, и отменил казни. Так исмаилиты сохранили свой особенный, полуавтономный статус. Старец Горы принимал у себя и христианских владык. Посетил его Ричард Львиное Сердце. В его честь Старец приказал своим покорным юношам кончать жизнь самоубийством на глазах гостя один за другим, пока христианский король не попросил Старца остановить побоище.

Исмаилиты-ассассины сыграли черную роль в судьбе региона. Они убивали сильных и динамичных правителей и поддерживали слабых и никудышных. Они раздували пожар войны между крестоносцами и миром ислама. Можно провести много параллелей между политикой израильтян и ассассинов. В частности, и те и другие активно использовали индивидуальный террор. Политические убийства применяются израильтянами повсеместно. Любой сколько-либо заметный палестинский политический лидер оказывается на мушке израильских ассассинов. Другая черта сходства заключается в том, что израильтяне, как и ассассины, заинтересованы в разжигании конфликтов. Во время войны Ирана и Ирака израильтяне передавали сторонам разведданные, полученные от американской разведки, и способствовали затягиванию войны. «Моссад» одновременно занимался подготовкой боевиков для тамильских «Тигров» и сингальских боевиков Шри-Ланки, чтобы война не утихала. В настоящее время американские евреи-сионисты разжигают пожар священной войны между христианским миром и миром ислама.

В те годы эту сатанинскую роль играли ассассины. Они привели бы наш регион к гибели, но мусульмане и христиане объединились и заключили союз против исмаилитов. В тяжелом бою ассассины были разбиты и отброшены, но окончательно с этой чумой XIII века справились лишь монголы. После поражения, нанесенного монголами, исмаилиты стали обычными гражданами региона и навсегда утратили свои политические амбиции.

Война с ассассинами заложила основы дружбы между Дамаском и Иерусалимом. «Баниас стал местом встреч и совместных охотничьих облав для мусульманских и христианских рыцарей», – пишет Бенвенисти. Это показывает, насколько глубоко укоренилась держава крестоносцев. Крестоносцы были не более «нездешними», чем хиджазец Омар, или каирцы Фатимиды, или прежние, византийские правители Палестины.

К приходу крестоносцев тень Византии еще не исчезла с горизонта Палестины, не исчезла и сама Византия – это мощное христианское государство лежало в нескольких десятках километров к северу, пока его не разрушили неразумные крестоносцы. Христианские Константинополь и Антиохия служили надежным тылом для христианских же Акки и Яффы. Если поначалу норманнов и можно было считать чуждым элементом, то к концу их владычества в рядах крестоносцев трудно было найти чистокровного европейца. Вожди франков переженились на армянских и греческих княжнах, а франки попроще – на местных селянках.

Падение государства крестоносцев не было неизбежным. Средневековье не знало современной концепции национализма, религия правителей зачастую отличалась от религии народа, с чем мирились и те и другие, как это было, например, в Индии и Греции. Конфликт с восточными православными христианами оказался, бесспорно, важной составляющей в эпопее падения королевства франков. Но если уж искать поворотный пункт, я бы указал на «Ливанскую войну» XII века – неудачный Второй крестовый поход на Дамаск 1148 года.

К тому времени жители окрестных земель были убеждены в непобедимости крестоносцев. Убежденность эта зиждилась на крепком фундаменте: норманны, потомками которых были рыцари, занимались военным искусством всю жизнь и ничего не жалели во имя улучшения военной техники тех времен – коней и мечей. В промежутках между войнами им не давали обрасти жирком и заблагодушествовать рыцарские турниры. Единственным заметным врагом крестоносцев на севере был эмир Алеппо (Халеба). Между Алеппо и Иерусалимским королевством находился буфер Дамаска, владыки которого не знали, кого им больше бояться – правителей Алеппо или Иерусалима, – и поэтому поддерживали хорошие отношения с крестоносцами.

Алеппо угрожал в основном княжеству Антиохийскому, но именно в этом месте решалась судьба региона. Падение Алеппо дало б крестоносцам Антиохии глубину, в которой они нуждались, превратило бы Дамаск в бессильный анклав, на сотни лет, возможно, ликвидировало бы мусульманскую угрозу. Была и альтернатива: не воевать и надеяться, что страх, который нагнали крестоносцы в свое время, удержит мусульман от попыток реконкисты. Но крестоносцы совершили судьбоносную, стратегическую ошибку и в момент избытка сил пошли войной на Дамаск.

Второй крестовый поход на Дамаск был безумием, пишет Рансимен, крестоносцам следовало бы поддерживать дружбу с Дамаском и бороться с Hyp ад-Дином из Алеппо. Но Дамаск был бы богатым трофеем, и в начале июля 1148 года огромная христианская армия – самое большое воинство крестоносцев всех времен – вышла из пределов Галилеи, миновав Баниас, и 24 июля расположилась в садах и рощах на краю Дамаска. Рощи и сады превратились в арену партизанской борьбы. Как и в дни Ливанской войны 1982–1985 годов, партизанские атаки наносили огромный моральный и реальный ущерб армии. Через два дня христиане решили перейти на открытое место, где партизаны не смогли бы найти прикрытие. Но на новом месте не было воды, и крепостные стены в этом месте оказались наиболее прочными. Тем временем Hyp ад-Дин из Алеппо двинулся на помощь Дамаску. Через несколько дней он должен был подойти и войти в город.

Только тогда палестинские бароны поняли, какой глупостью была война с Дамаском: она усилила их главного врага, Hyp ад-Дина. В их стане вспыхнуло движение «Мир сейчас». Новоприбывшие рыцари были против, но без местных баронов у похода не было шансов, и короли приказали отступать.

Двадцать восьмого июля, на пятый день после прихода под стены Дамаска, крестоносцы пустились в обратный путь в Галилею. По дороге их продолжали атаковать арабские партизаны. Армия понесла большие потери, вся дорога из Сирии была завалена трупами людей и коней, и вонь стояла еще несколько месяцев. Но куда хуже был психологический результат отступления. До тех пор франки представлялись их соседям «неукротимыми», как герой рассказа Джека Лондона. Из Дамаска они вернулись укрощенными. Мусульмане увидели, что франков можно победить. «Легенда о непобедимых рыцарях с Запада, возникшая во время Первого крестового похода, рухнула. Мусульманский мир воспрял духом», – замечает Рансимен. Поход на Дамаск возвысил Hyp ад-Дина, Hyp ад-Дин возвысил Салах ад-Дина, Салах ад-Дин уничтожил Иерусалимское королевство.

Сходство с Ливанской войной видно во многом: Ливан, как и тогдашний Дамаск, был буфером между правителями Иерусалима и северной мусульманской державой, это была слабая страна, боявшаяся обоих соседей, в ней погиб миф о непобедимости воинов Иерусалимского королевства, она сплотила северных мусульман против Иерусалима, обе войны завершились благодаря активному движению за мир, которое вели палестинские бароны.

В обеих войнах заметен конфликт между местными палестинскими баронами, уже разобравшимися в ситуации, и более идеологизированными «иммигрантами» – первые возглавляли движение за мир, вторые толкали к войне. В результате война подготовила почву для грядущей катастрофы. Если уж принимать за данность сходство Израиля и королевства крестоносцев, сейчас мы живем в 1150 году.

Ливанская война напоминала Второй крестовый поход и по другим параметрам: это была война «по выбору», война, основанная на лжи. Израильское правительство говорило, что война ведется во имя защиты ливанских христиан-маронитов.

Будь оно так, можно было б простить ошибку, совершенную во имя благого дела, спасения припертого к стене меньшинства. Но пустая маронитская церковь, которую мы только что видели в Баниасе, показывает, что израильтяне не так уж пекутся о маронитах.

В поисках еще более веского доказательства можно проехать несколько километров на запад по северной дороге на Рош-ха-Никру. Вы увидите слева на холме церковь и руины деревни. Наверх ведет тропинка к маронитской деревне Икрит, занятой израильтянами 31 октября 1948 года. Жители не бежали и встретили израильтян дружелюбно. Это им не помогло. Через неделю, 5 ноября, военные власти приказали им покинуть деревню на две недели, пока в окрестностях продолжаются военные действия. Жители отправились в село Рама, но две недели растянулись навсегда – назад их не пустили. Ссылаясь на то, что их выманили из домов обманом, жители Икрит подали в израильский суд, и 31 июля 1951 года израильский суд постановил, что икритцы могут вернуться, потому что военные власти пренебрегли определенными формальностями при изгнании. Но власти не исполнили этого решения, а завершили недостающие формальности, и пока икритцы снова бегали по судам, в Рождество 1951 года, саперы израильской армии взорвали дома, а земли были конфискованы.

С тех пор время от времени заходит речь о вероломно изгнанных маронитах Икрита, проводятся демонстрации, сочувствующие собираются вместе с крестьянами на посадку плодовых деревьев на конфискованных землях Икрита (там я посадил свое первое дерево в земле Палестины), но власти не согласны на уступки: они боятся создать прецедент возвращения беженцев.

И действительно, Икрит не единственное село, жители которого были изгнаны уже после боев 1948 года. Неподалеку находится Кафр-Бир'ам, Кфар-Бар'ам древних, руины села и древней синагоги. В Галилее еврейское население сохранялось довольно долго, и весьма вероятно, что жители Кафр-Бирама – потомки прихожан синагоги Кфар-Барама. И они были выселены военными израильскими властями «на время», которое длится по сей день. Жители Кафр-Бирама нашли пристанище в Джише (Гуш-Халаве), где немало потомков иудеев. Подобная судьба постигла и крестьян из села Хисас, в районе Хуле. Они не бежали, поэтому их изгнали, придав «чисто еврейский» характер Хуле.

Итак, единственное маронитское село на территории Израиля было разрушено, его церковь оцеплена колючей проволокой, его улицы заросли чертополохом и колючкой, и все это несмотря на протесты, демонстрации, решения суда. После этого трудно поверить в искренность заявлений израильских лидеров, что война в Ливане была начата во имя защиты маронитов: Менахем Бегин, тогдашний премьер-министр, даже сравнил их положение с положением евреев во время Катастрофы, но жителей Икрита в родное село не вернул.

Израильское правительство надеялось договориться с маронитами Ливана и превратить маронитский Ливан в своего союзника, воплотив тем самым старую идею создания «архипелага меньшинств» в арабском суннитском море, идею, которая вела Израиль к союзу с коптами, друзами, курдами и маронитами, а из дальних соседей – с эфиопами и персами. Но эта романтическая идея не выдерживала столкновения с реальностью. Друзы Голана и Сирии предпочитали союз с сирийцами, копты полагались на нормализацию отношений с мусульманским большинством в Египте, курды были побеждены, а эфиопы и персы, принимая израильскую помощь, не могли заплатить за нее политическую цену. Поэтому единственная реальная цель Ливанской войны заключалась в уничтожении мини-Палестины на юге страны.

Ливанская война являлась прямым продолжением войны 1948 года – очередного похода израильтян против палестинцев. Война 1948 года не окончилась по сей день. Израиль не смог ни репатриировать беженцев, ни уничтожить их физически, поэтому война не пришла к концу. Бои 1956 и 1967 годов служили завершению планов израильтян взять в свои руки всю подмандатную Палестину и Синай, планов, которые пытался, но не сумел реализовать Бен-Гурион в 1948 году. В Ливанской кампании израильтяне воевали против палестинцев, но и она осталась незавершенной: Израиль не мог повторить преступление Сабры и Шатилы во вселиванском масштабе. Война показала арабам, что Израиль не всегда побеждает, что движение за мир может остановить его. Но оправданное бессмысленностью войны пацифистское движение не могло обратить процесс, вернуть status quo ante.

Не удалось это и королевству крестоносцев: после Второго крестового похода франки утратили инициативу и перешли в оборону. В эти дни разрослись замки, центры феодальной мощи, символ королевства крестоносцев, над которыми смеялся Бейбарс: «Не крепостные стены, но мужество, не рвы, но смелость защитников решают исход боя».

Замки обычно вырастали в селах и городках, на хорошем высоком месте. А поскольку Святая земля издавна была обитаемым краем, места эти выбирались для твердынь издревле. Поэтому у замка крестоносцев обычно обнаруживаются и византийские руины, и иродианские фундаменты, и грубая кладка времен ханаанских и израильских царей – не говоря уже о поздних турецких укреплениях. Села вокруг замков оказались самыми прочными, они крепко держались за землю, их жителям было где отсиживаться.

В нескольких местах крестоносцы основали «новые поселения», которые напоминают современные израильские, созданные на оккупированных территориях, симметрией своих спланированных заранее улиц и однотипностью домов. Их было немного, и они не пережили крушения королевства. Самое заметное из «новых поселений» было раскопано францисканцами на западном склоне Нагорья, в селе Кубейба, где показывают дом Клеопы – в нем Иисус явился после воскресения своим ученикам. Кубейба и сегодня аккуратное, чистое село, здесь даже есть кафе, редкий случай для Нагорья. В церковном саду – площадка, откуда открывается прекрасный вид, с розой ветров, наложенной на карту вплоть до Дамаска. Это одно из моих любимых христианских святых мест – так мало там паломников и туристов. Кубейба (Парва Махомерия крестоносцев) была заброшена после ухода франков и оправилась лишь через много лет.

Другое «новое поселение» – Касал-Инберт (Кастель-Ламбер) – возникло на финикийском побережье, на месте древнего Ахзива. Король Балдуин III поселил здесь своих франков, предоставил им различные льготы и освободил от налогов. После гибели королевства поселение исчезло, послужив фундаментом для палестинской деревни, взявшей себе старое семитское имя – Аз-Зив. Аз-Зив стал большим христианским селом, и в 1930-е годы одной местной девочке здесь явилась Дева Мария. Чудеса не помогли Аз-Зиву. В 1948 году село, которое по плану ООН отходило палестинскому государству, захватили и разрушили. Его живописные развалины превращены в национальный парк Ахзива. Из-под них выглядывают стройные ряды франкских фундаментов. Рядом обосновался бывший любимец тель-авивских гимназисток Эли Авиви, провозгласивший «независимость Ахзива». Его допек в конце концов местный совет кибуцев и мошавов. У Ахзива – прекрасный пляж, где разместился «Клуб Медитеррани» – французский курортный поселок. Так в наши дни франки вернулись в Касал-Инберт.

Но в большинстве мест крестоносцы строили свои замки рядом с коренными деревнями или в их центре. После поражения франков местные жители обживали эти цитадели, превращая их в часть села, что мы уже видели на Нагорье – в Тайбе-Офре, Субе, Бейт-Итабе, Эль-Бурдже и других селах. Деревни, отмеченные руинами крестоносцев, зачастую упорно сопротивлялись в 1948 году. Так, недалеко от Рошха-Аина, в местах, которые должны были по плану ООН отойти к палестинскому государству, находится несколько памятников тех дней. Развалины села Куле стоят в посаженном Керен каемет чахлом лесу. Среди них выделяются мощные строения рыцарей-госпитальеров: сторожевая башня, кладовые, сельская крепость. Видны бойницы, своды, подвалы и резервуары для воды. Куле была Кастелем низких холмов: ее цитадель и укрепления трижды переходили из рук в руки. В конце концов израильские солдаты взяли ее и отправили в вечное изгнание уцелевших защитников. На руинах воздвигнут памятник нападавшим: 25 солдат бригады «Александрони» полегло там. Павшие защитники не удостоены ни памятника, ни упоминания.

Неподалеку от Куле находятся укрепления Афека, узкого прохода между заводями Яркона и горами. К востоку от прохода стоит то, что осталось от села Мадждал-Садик (Мадждал-Джаба). В его центре – огромное здание, перестроенный много раз замок Мирабель, Чудо Красы. Этот замок принадлежал знатному роду Ибелинов, сеньоров Рамле и Явне. В его основание легли камни византийских и римских построек, и над нынешним входом видна надпись по-гречески: «Место мученичества св. Кирикоса».

К западу от прохода Афек размещается четырехугольник постоялого двора и крепости, сооруженный в дни Сулеймана Великолепного на основаниях замка крестоносцев Сурди-Фонт (Тишайших Струй). Замок стоял там, где из-под земли выходят воды Яркона. В нескольких сотнях метров от замка видны мельницы франков – массивное здание со множеством сводов. Мельницы играли весьма важную роль в те времена, и хотя крестоносцы нашли византийские мукомольни, они ввели на них ряд новшеств и усовершенствований. Эти мельницы работали вплоть до 1930-х годов, а рядом с ними стояло село Эль-Мирр.

Тому же роду Ибелинов принадлежал и замок Бейтгибелин. Его цитадель видна на перекрестке у въезда в кибуц Бейт-Говрин. До 1948 года вокруг него стояло большое село Бейт-Джубрин, и дом его мухтара с роскошными арками виден и по сей день к востоку от дороги. Еще дальше к востоку и югу на склоне горы высится, как в сказке, франкская церковь Св. Анны. Местные жители сохранили ее древнее название, и на старых картах можно найти Хирбет-Сандаханна (Санта-Анна). Возле Бейтгибелина находилось и «новое поселение» франков, но тут же жили и мусульмане, и местные христиане, и даже несколько еврейских семей. Впрочем, самые знаменитые достопримечательности этого места связаны с более ранней порой, с огромными пещерами странной формы, где скрывались и первые христиане.

К северу от Бейтгибелина, на краю Филистии, на одном из самых западных холмов Хевронских гор, был возведен замок Белой Гвардии, оплот Бланшгард. До него трудно добраться в наши дни. Проселочная дорога, ведущая к холму, пролегает к востоку от кибуца Кфар-Менахем. Издалека видна белая скала, которая и дала имя замку. На холме почти ничего нет, кроме оснований минарета деревни Тель-эс-Сафи (Блестящий Белизной Холм). Возможно, это след замка Бланшгард. В наше время считается, что на этом холме стоял Гат (Геф), один из пяти городов филистимлян. У основания холма зацепилось несколько арабских семей из села Тель-эль-Сафи, им принадлежат окрестные земли.

Возле нынешнего Явне, на холме, минарет отмечает место, где стоял замок Гибелинов. Вокруг было село Ибне, погибшее в 1948 году. Его жители молились в мечети, бывшей церкви крестоносцев, и у роскошной гробницы шейха Абу-Хурейры (она же гробница раббана Гамалиэля).

В самом узком месте Израиля, к востоку от Натании, видна стена Красной башни – Тур Руж. Ее окружала деревня Эль-Бурдж. Деревни с таким названием часто встречаются на карте Святой земли, и всегда они связаны с руинами крестоносцев. Сейчас это место поросло колючкой, рядом – отстойник для сточных вод. Стена времен крестоносцев и часть церкви, превращенной в местную мечеть, сохранились посреди села Калансауа, также устоявшего, – оно отошло Израилю по договору о перемирии, а не в ходе военных действий.

Неподалеку от Яффы стоит городок Азор (Азур), сохранивший свое древнее название. В нем находятся внушительные руины Касталь де Плейн, замка Равнины. Холм замка окаймлен зарослями кактусов, вокруг – хорошие арабские дома. Жители оставили Азур во время боев за Яффу в 1948 году. Это неплохое, тихое место, напоминающее прибрежные районы Яффы, но просторнее, с большими зелеными дворами. Еврейские жители смогли вписаться в местный быт, почему-то городок не снесли и не застроили жилмассивами.

В сердце долины Шарона (Саронской долины), в ровных и скучных местах к юго-востоку от Хедеры, поднимается холм. Весной он покрывается яркими цветами – таких нет на равнине. На его вершине крестоносцы поставили замок, вокруг которого выросло село Какун. Село было сметено в 1948 году. Как и во многих других местах, все дома, построенные после 1500 года, уничтожили. Поэтому сегодня Какун больше всего напоминает холм Субы. Это одно из самых красивых мест, связанных с крестоносцами, и наименее посещаемое. Какун, или Како, возвысился после падения королевства. Когда бастионы Арсура и Кесарии низверглись в море, Какун стал столицей центрального Побережья. Такой холм посреди равнины не мог не стать полем боя. Экспедиционный корпус Наполеона сражался в Какуне и победил. По плану ООН Какун должен был отойти к еврейскому государству и стоять непосредственно к западу от границы. Об изгнании в плане речи не шло.

Самый красивый и хорошо сохранившийся малый замок крестоносцев во всей Святой земле стоит на Побережье. Это Кафарлет, прежде – сердце деревни Кфар-Лам, а сейчас – крохотного мошава Ха-Боним. У Кафарлета круглые башни, как у замков Луары, редкость для Святой земли, и это заставляет предположить, что он был построен еще при Омейядах – те тоже возводили круглые башни. Южная сторона замка сохранилась целиком, вплоть до арочного проема ворот.

Жители Кафарлета – Кафр-Лама – крепко держались за свою землю и за свои дома. В мае 1948 года они выстояли, несмотря на налет бригады «Кармили», но в июне только что возникшее Государство Израиль решило смести с лица земли уцелевшие села на берегу Кармила, и Кафарлет был обстрелян морскими орудиями кораблей «Тиква» («Надежда») и «Хана Сенеш», без иронии названного в честь героини Сопротивления, которая погибла от рук гитлеровцев. Вслед за этим замок был взят штурмом, и в нем поселились выходцы из Южной Африки.

Замок Мерль (Тель-Дор) стоял на самом берегу, на малом мысу, превращенном в остров с помощью рва (как в Тире). Сейчас на мысу находится военный пост, но можно пройти низом и увидеть основания замка и его подземелья. Рядом – византийские и финикийские древности Дора: хорошо сохранившийся пол и контуры церкви видны у забора кибуца, а на кургане был раскопан древний храм бога моря.