Текст книги "Вернувшийся (СИ)"

Автор книги: Дарья Нико

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

   – Я уже управился, господа. Можете не беспокоиться и отправляться по домам, – поспешил оповестить всех Раманд. Испорченную тряпку он бросил на землю, серп просто пропал из его рук.

   Местные впали в оцепенение. Даже если бы весь Пантеон сейчас предстал перед ними, это бы их не привело в чувство. Человек неторопливо спускался с края пологого холма, за его спиной все продолжала дымиться обезглавленная туша чудовища. Свет луны высвечивал эту картину, выжигая ее в памяти свидетелей.

   – У вас тут много всякой дряни, да? – меланхолии Раманда не было предела. – Ну, ничего, при должных стараниях от всего избавимся. Доброй ночи.

   – Не торопись, – ему преградил дорогу неизвестный, – ловко ты его.

   Он демонстративно посмотрел через плечо победителя на остывающую тушу. Раманд даже обернулся, чтобы убедиться так уж ли там все красиво, что у неизвестного аж глаза блестят.

   – Так обезглавливают буйволов в соседской столице, когда готовятся подать их на стол правителю. Я видел и вот испробовал, – пояснил он для появившихся.

   Что за речь. Дело не в говоре, в тоне. Не беззаботный, но легкий. Так говорят о несущественном, так говорят о просыпанной соли.

   – Далеко от нас, – продолжал тот, кто так и не представился, остро вглядываясь в пришлого.

   – Мог бы там и оставаться, – донесся чей-то злобный шепот.

   Ночью вместе они были смелыми. Но что если разбить отару?

   – Своя земля теплее, – ограничился Раманд.

   Известная поговорка. Для их ятоллы еще и буквальная.

   – Воля земли это хорошо, но есть еще воля людей. Я – глава Дома Ангу, Атуа, – назвался тот, что преграждал дорогу.

   Чуть старше, чуть выше, старается держать спину прямо и выглядеть грозно. Получается с трудом.

   – Совет ятоллы? – догадался Раманд, не уделяя и доли внимания ни названию Дома, ни имени хозяина. Он покрутил перстни на пальцах. – Он отныне не считается состоявшимся, если на нем нет меня. А мне пока некогда.

   Атуа скрипнул зубами.

   – Несите ответственность за сказанные слова.

   – Несу. Полную, – объявивший себя Владыкой указал себе за плечо: – Добро это не будет вечно там лежать, под солнцем сгниет за пару часов. Пользуйтесь моментом.

   Короткой речью он возбудил всю толпу. Чудовище приобрело в их глазах больший вес, чем его убийца. Туша заблудшего была огромной. На всех хватит.

   Глава Дома Ангу знал, что вернувшийся сознательно отвел от себя внимание. А сам Раманд подумал, что должно быть Дома и город теперь точно попытаются его вытравить со своих территорий. Возможно, даже буквально.

  Глава 4.

   Сон богини сторожить, это значит, на себя все ее кошмары брать. Дурные сновидения нападают на богиню, не дают ей покоя, преграждают путь, и она не может приблизиться к своему жениху. Яревена уводила их на себя.

   Поэтому очнулась бывшая жрица с помутившимся рассудком и долго возвращала его себе обратно. Отбивалась от липких сетей чужого кошмара и лечила свою душу памятью о том, что сердце у нее свое собственное и в него вовсе не впивается тысяча когтей. Это от Руи-Эхал, это все ей принадлежит.

   Яревена поднялась с трудом, добралась до домашней купальни, держась за стены. Что-то совсем дурно сегодня. Холодная вода в лицо и на голову. Еще раз и еще. Кошмары уходили, истаивали. Неугодная тяжело вздыхала и смотрела на себя в зеркало в полный рост.

   – Красота, – объявила она своему отражению.

   Нельзя, торопиться надо, а Яревена все равно полезла в огромный деревянный чан, наполненный теплой водой. Надо сделать что-то обычное, привычное, чтобы в себя прийти, утреннее омовение подойдет. Всего лишь несколько минут тишины и покоя. Так она будет готова служить дальше в полную силу.

   Она вышла в кухню, с мокрых волос капала вода. Богиня сидела за столом и смотрела в окно. При появлении хозяйки дома благодарно ей кивнула. Этот дом – истинная благость, ценность, подобная жемчугу в океане. Неугодная Пантеону являлась самым настоящим спасением для этой бессмертной. Руи-Эхал неустанно благодарила судьбу за то, что смертная обрела такой путь.

   Яревена принялась ухаживать за богиней, накрывать стол. Руи-Эхал смотрела на выставленные перед ней яства без всякого аппетита. Поела также.

   – Когда он пробудится? – хозяйка дома нарушила тишину.

   Богиня вздрогнула. Бывшая жрица смотрела на нее прямо своими темными глазами. Не имела права на такой взгляд, а слова произносить – значит окончательно нарушить все правила. Дерзновенна как всегда. Без этой своей дерзости, отличительной черты, она бы все еще принадлежала Пантеону и купалась в жаре его круга огней. А как иначе, была лучшей из жриц всей ятоллы.

   – Суженый мой спит без малого уже тысячу ночей, – мягко и тихо заговорила богиня, опуская ресницы, – а как пройдет полторы, так он очнется, но меня позабудет. Если снова не полюбит, то я исчезну. Память к нему в ту же секунду вернется, и он не вынесет разлуки. Поднимется в небо, сложит крылья и камнем рухнет вниз.

   – Я не об этом спрашивала, – произнесла Яревена безжалостно.

   Руи-Эхал повторяла одни и те же слова всякий раз. Это проклятие, это наказание. Отвергнутым богам достается лишь горе да душевные терзания, только это. Проигравшие, низложенные. Было время когда и они правили, а другие занимали их нынешнее место. Боги в отведенный час дерутся за власть, все, кто проигрывает, падает вниз, все, кто проходит испытание, пребывает на вершине. Извечный круговорот. Человеческие жизнь и смерть в сравнение с этим не кажутся такими уж сложными.

   – Тысяча ночей это много, может, другой путь есть?

   Если в одно и то же стекло постоянно биться, да по сторонам не смотреть, можно распахнутую дверь не заметить. Так казалось неугодной. Но даже бывшей жрице не ведомы все секреты бессмертных.

   – Нет, нет его, – прошептала богиня со слезами в голосе и глазах.

   Невеста полоза, она пыталась прийти в сон своего жениха, но у нее не получалось. Если до истечения срока не получится... руки задрожали, и сила из них ушла. Чашку с отваром Руи-Эхал выронила.

   – Бессмертные, а в голове то же безумие, что у нас, – критично подметила бывшая жрица, поднимаясь, чтобы убрать осколки. – Даже обидно.

   Богиня ничего не ответила. Сквозь окно она смотрела в ту сторону, в которой был он. Вся ее любовь, вся ее жизнь, само ее сердце.

   – Раньше чем через декаду не приходи, – проговорила Яревена строго, – сил у меня до этого времени не будет. А если меня не станет... сама понимаешь.

   Без неугодной Отвергнутым хуже придется, за эти полгода она их избаловала своими трудами. К хорошему привыкаешь быстро.

   Руи-Эхал покинула дом.

   Оставшись одна, Яревена поднялась в свою спальню и осмотрела постель. Придется сжечь. Магия низложенной богини не позволит здесь лечь. Неугодная собрала все белье и понесла его во внутренний дворик. Разожгла костер и исполнила задуманное.

   Что-то тревожило край сознания, когда она в огонь смотрела. О чем же позабыла?

   Собаки Дарз-Аша, привлеченные ярким пламенем, вылезли из дома, запрыгали вокруг костра, словно вокруг круга огней. Яревена вспомнила.

   Дикий вой ночью! Выворотень! Сны богини были до того гнетущи, что перебили чудовище в сознании неугодной.

   А то ведь терзало нижний город три полнолунные ночи до этой, наполняя каждую первородным ужасом. Когда еще не знали, какую беду ждать, люди попались в лапы заблудшему. Жертвы, от которых остались лишь следы крови. По таким ни понять, ни посчитать, потому выясняли по семьям, к которым близкие не вернулись. Насчитали немало. Больше в полнолуние за околицей там никто не гулял.

   Верхний город с опаской взирал на беду, ползающую у него под ногами, понимая, что та в три прыжка может достичь и его порога. Слышно чудовище в этот раз было отчетливее, значит, оно пробралось в новые угодья? С рассветными лучами выворотень уходит в землю. Что случилось за ночь? Как прошла его охота? Нужно выспросить.

   Прежде чем идти в город, Яревена сменила наряд. Вместо свободного домашнего платья она надела полупрозрачную длинную голубую тунику, набросив на нее расшитую цветастым бисером синюю шаль, чьи длинные полы касались щиколоток. Добавила нити серого жемчуга в волосы и тронула запястья ароматным эфиром.

   Город должен знать, что ее невозможно сломать. Город должен помнить, кто его главная жрица. Сотню лет она может быть неугодной Пантеону, но люди для нее ничто. Пускай завистью давятся.

   Со злорадными мыслями Яревена покинула дом и пошла на прогулку. Дорога ее сопровождалась громким лаем местных собак. Одна дурная шавка даже посмела подскочить близко, попыталась зубами ухватить подол наряда. Неугодная потрясла перед скалящейся мордой широким наручем на левой руке. В том вместо драгоценных камней были сотворены замкнутые углубления, в каждом по осколку молочного зуба волкодава одного из Отвергнутых. Для обычных собак звук равнялся грохоту целой скалы.

   Псина издохла от страха, остальные заскулили, разбежались. Яревена зорко глянула в стороны, свидетели нашлись. Лица посмурнели, языки зашептали. Вот и хорошо, пусть говорят. Раз уж она спуску бессмертным не дает, смертным и вовсе бояться надобно.

   Вот только разговоров на каждом углу в центре верхнего города было и без нее много. В каждой лавке, куда она заходила, голоса хоть и стихали, только вот слово-другое с языков срывалось.

   Выворотень мертв, убит изгнанным. Хотя какой он изгнанный, вернувшийся, скорее уж.

   – Говорят, одним ударом свалил.

   – Да быть не может...

   Не может. Выворотень это даже не медведь. О древних богах людям ничего неизвестно, кроме того, что в мире смертных существуют осколки их силы. А Пантеон и даже Отвергнутые с людьми не делятся, не считают нужным рассказывать о тех, чьи место они заняли с течением долгого времени. Иногда люди сталкивались с чудовищами, иногда отыскивали древние алтари с неимоверной силой или атрибуты поклонения. За тысячу-другую лет сгинет и это, все исчезает. Может, настанет время, когда не будет ни правящих богов, ни низложенных. Может быть, бессмертных вовсе не станет...

   Так верить ли в слухи? Вернувшийся снес голову выворотню?

   Яревена шла медленно и задумчиво поглаживала золотой наруч на правой руке. Тот, в отличие от своего близнеца, сверкал камнями.

   Нет, не ее это дело – что правда, а что вымысел. У нее свои заботы. Она еще недостаточно раздразнила город сегодня. Не должен же он говорить об одном лишь хозяине Аркоста. У вернувшегося нет никакого права воровать столько внимания себе. Она в Хаэссе главная заноза.

   Яревена назло городским пошла по торговым домам. Да не по дешевым, таящимся в уголках, а по дорогим на центральных улицах. Наряды и украшения ценились на юге. Юг любил красоту и богатство, солнце приветствовало блеск металлов и россыпи драгоценных камней. И она примеряла, выбирала тщательно. Торговцы водили глазами, дышали тяжело и шумно, но мирились, стоило вкусно зазвенеть кошелю с заветными монетками в ручке покупательницы. Забывали даже, что руки ее черны да холодны! Яревена презрительно кривила губы. Когда городским что-то понадобится, они прибегут к ее порогу с мольбами и просьбами, будут вежливы и искренни. Люди фальшивы.

   Она знала, что это опасная игра. Любая выходка чревата. Городские могут взбеситься и сами рассудить по делу, по совести. Придут к ее порогу и приведут черный огонь. Неугодную не пожалеют, а на утро не вспомнят. Но Яревена все равно играла, она любила дразнить. Вот наиграется всласть и пойдет домой.

   – Все дерзишь.

   Она обернулась на тихий голос.

   Красивая женщина. Вся в белом. Жрицам вне храма дозволялось носить любые одежды, но Куомма никогда не изменяла правилам. Старшая жрица ятоллы. Как только Яревена исчезла из главного храма, более никто не оспаривал ни ее власть, ни красоту.

   – Мне нравится, – неугодная с удовольствием рассматривала новое колечко на руке.

   – Дурить тебе нравится, – Куомма не принимала ни легкомысленного поведения, ни опрометчивых решений. В ее коротко стриженую голову никогда ничего подобного не закрадывалось. – Кому и что хочешь доказать?

   – Я уже все доказала, – Яревена подняла руки и показала черноту.

   – Не стоило оно того!

   Бывшая жрица пожала плечами. Она сама не знала, стоило или нет. Знала, что даже если судьба повторится сто раз подряд, она продолжит делать один и тот же выбор. Никогда, никогда ее никто не подчинит! На все есть лишь ее воля и ничья больше! Бессмертным это надлежит знать лучше всего.

   – Полгода, Яревена, разве еще не хватит? – Куомма говорила тихо и двигалась медленно. Она не тратила себя ни на что кроме службы. Пыталась лишь образумить ту, кто прежде занимал ее дорогу к вершине. Ведь не так она желала подняться. – Ты продержалась, доказала, возвращайся.

   – Полгода против всей моей жизни. Мы еще не сравнялись, – неугодная оскалилась, тряхнула копной волос, жемчуг глухо звякнул.

   – Совсем с ума сошла, – вздохнула старшая жрица, поглядывая на людей, что проходили мимо них. Ни у кого доброго взгляда нет. Злость и зависть, непонимание.

   Зачем так дорого платить? Не только статусом, силой, телом, но и всей жизнью?

   – Может быть, жарко же, – Яревена взглянула на солнце, прикрыв рукой глаза. – Представляешь? Я не знала по-настоящему, что у нас в краю так жарко, я ведь никогда не гуляла целыми днями.

   Она вообще ничего не знала, кроме храма Пантеона. Весь мир был там, в его нутре, за его пределами могло быть что угодно, Яревену это никогда не интересовало. Теперь любопытство проснулось с троекратной силой.

   – Да делай ты что хочешь, только извинись! – взмолилась Куомма.

   – Я лучше себе язык отрежу.

   Вот и весь ответ. В духе неугодной. Старшая жрица схватилась за голову.

   – Двадцать три года мир смотрел на меня, дай теперь мне посмотреть на него, – произнесла Яревена. – Не мучай себя выдуманным долгом передо мной и беседами. Лучше предавай мое непочтение Пантеону.

   То, что случилось дальше, случилось мгновенно. Привычный мир стерся и исчез. Яревена оказалась в незнакомом месте. И первое, что она увидела, были глаза цвета ночного неба.

   – Любопытно, – сказал хозяин Аркоста.

  Глава 5.

   Покончив с заблудшим, Раманд оставил его тело заботам городских. Им виднее, что с ним делать, может, в хозяйстве кому пригодится. Всем известно, что тела таких чудовищ растаскиваются на части. Людям они служат разную службу. Зубы, когти, шкура, кости. Все в обиход.

   Существовал вариант – принести в дар Минре. Такой жест показал бы всем, что они с Гаярой истинные друзья. Но неизвестно как к этому отнесутся другие Дома, междоусобицу начинать ни к чему. Владыка должен объединять.

   Дух Аркоста встречал хозяина на пороге ветхого жилища, кошка чуяла запах крови.

   – Все хорошо, больше не будет будить ночами, – успокоил ее Раманд.

   В благодарность она сторожила его сон до самого утра.

   Поднялся, как привык, с рассветом. Много дел предстояло решить. Аркост сам будет восстанавливаться в присутствии хозяина, но не следует сидеть без дела.

   Раманд сменил одежду на рубаху и штаны из грубой темно-серой ткани, так работать удобнее. Вышел во двор. Лес, изгнанный отсюда хозяйской рукой, обнажил землю Дома, проявилось скрытое. Старые раны земли повсюду, куда хватало глаз.

   Раманд дошел до скрюченного дерева, на котором оставались три полусгнившие ветки. Ничего ведь не будет плохого, если он вернет полную силу ему одному? Несправедливо, но... Он коснулся ладонью ствола дерева, и то начало наливаться силой. Яблоня распрямилась, поднялась, расцвела, зазеленела и даровала плоды. Он сорвал яблоко и надкусил. Вкус был тем самым, давнишним. Из той жизни, где было много света и тепла, той жизни, которую беда растерзала на части.

   – О былом не сожалеют, – выбросил он в сторону огрызок.

   Раманд взялся за работу. Когда хозяин работает на своей земле руками, той легче живется и дышится. Он снимал с нее тяжесть. То, что не смогла уничтожить природа и одиночество, он убирал. Осколки окон и зеркал, разрушенные камни алтарей, остовы деревьев, посаженных в честь рождения сыновей.

   Кошка вертелась под ногами неустанно. Боялась отходить от вновь обретенного хозяина.

   Раманд остановился, почувствовав, что солнце пропекло даже его. Прикрыв глаза рукой, взглянул на него. У него были странные отношения со светилом. Родившись под ним, Раманд успел им наполниться, а вот вырасти под теплом светила не смог. Долгое время его взращивал жар, равных которому нет в мире смертных. Потом мрак, льды и острые ветра. А уж они-то сменялись всем, что есть на этой земле. Но, даже побывав посреди пустыни на ее раскаленном песке, Раманд более никогда не ощущал жара нутром. Туда он проникнуть не мог. Поэтому и рядится в цветастые одежды, которые сам когда-то носил, он не спешил сейчас. Цвет несет в себе древний смысл, это приветствие солнцу. Раманд приветствовать светило не мог, по крайней мере, искренне.

   Он залпом выпил целый ковш свежей воды и еще раз присмотрелся к Аркосту. Заживет, у него выбора теперь нет.

   – Самое время.

   Пока город будет шептаться да дивиться объявившемуся Владыке, пока Дома станут решать, кому из них первым приблизиться сюда, дабы спросить с наглеца, он исполнит половину из задуманного.

   Люди его не волнуют. А вот перед богами придется слово держать.

   Нужен Свидетель.

   В руке появился кинжал длиной в две ладони. Лезвие, выкованное из ритуальной стали рукой старого шамана пустынного племени, не давало отражений. Раманд полоснул вдоль по запястьям. Кровь полилась обильно, густо, но земли не достигала, пошла на жертву богам. Главный алтарь Пантеона в одном из храмов сейчас окрашивается алым. Жуткое зрелище для той публики, что возносит там мольбы в неурочный час. Хорошо если жрицы правильно истолкуют ритуал, а то могут и не знать о нем, так крику будет...

   Пожертвовав достаточно крови, Раманд запечатал свои раны привычным же способом. Лезвием по ране в обратную сторону. И принялся ждать.

   Чаще всего Свидетелем бывает птица – свиристель или зимородок. Но выбор большой. Подойдет любой зверь, который имеет право входить в храмы. Олень, лисица, белка. А вот вепрю, волку и кукушке нельзя. С маленьким зверем попроще, с крупным хищником посложнее, но он управится с любым. Раманд был преисполнен уверенности ровно до той секунды, как ему выпал самый неожиданный вариант. Человек.

   – Любопытно.

   Хозяин Аркоста не смог этого предсказать. Впервые за тысячу лет, он испытал искреннее удивление. В самом деле, на такую шутку никакие боги не способны, только судьба что гораздо выше бессмертных.

   Женщина. Красивая. Красивее многих. Красивее всех, кого Раманд встречал за свою жизнь, а он был во всех сторонах земли. Облачена в исконный наряд этих краев, легкий, свободный, откровенный. Ветер шевелил ткань, будоражил воображение. Он мог прикасаться к ней, а другие нет.

   – Это какая-то шутка? – ее голос был красив, но поломан волнением, самой гранью страха.

   Яревена смотрела на мужчину, здесь не было никого кроме него. Здесь не было никого кроме них. Ничего. Пустота. Изгнанный за черту лес, а все остальное – земля, под пеплом, под обломками, под густой травой.

   Аркост.

   – Вы! – изрекла Яревена грубо. – Объяснитесь!

   Объясниться... Самому бы понять. Зачем ему человек? Только лишняя морока. Любого зверя Раманд бы мгновенно подчинил, с двуногими не все так просто.

   Сразу захотелось избавиться. Он взглянул на тень, что стелилась у него под ногами, та взглянула на своего хозяина в ответ. Последует ли приказ?

   Нет, он отверг эту мысль, и тень сомкнула все свои двенадцать глаз.

   – Имя.

   Яревена мгновенно озлобилась. Происходящее напоминало полночный бред. Нет возможности ни понять, ни быстро разобраться.

   – Имя, – снова прозвучал спокойный голос.

   Она металась, не знала, какое принять решение. Владыка, да? Может катиться прямиком в преисподнюю.

   – Да я лучше себе язык отрежу.

   Яревена извлекла из скрытой подкладки в широком рукаве туники несколько монет и рассыпала их у себя под ногами. Дешевый трюк, позволяющий уходить от неприятностей. Не всегда люди выражают отвращение неугодной лишь на словах, некоторым хочется причинить ей настоящий вред. Она кое-чему научилась за эти полгода. Монеты притягивают взгляд своим блеском, отводят глаза и позволяют незаметно скрыться.

   – Законы богов сильнее человеческих уловок, – произнес Раманд, продолжая рассматривать ее. Даже не моргнул ни разу. – Вас отдали мне, можете не тратить силы. Имя.

   Яревена дрогнула, когда хозяин Аркоста сделал первый плавный шаг. Он начал приближаться к ней. Она не двигалась с места, не в силах противостоять его взгляду. Только гордо держала голову, страшась будущего, которое не могла предсказать.

   Раманд знал таких. Он таких видел. Все наперечет. Нежная хрупкая оболочка, а внутри сталь. Хорошо. Никто кроме стали его не выдержит.

   – Что значит отдали? – горло сдавливало, и Яревена выталкивала из него слова.

   – Я призвал Свидетеля, и вы – ответ.

   Он стоял рядом. Он загораживал собой весь мир. Какие дурные глаза, а ей молиться некому! Слуги не молятся.

   – Свидетель, – Яревена старатель вспоминала это слово, разум отказывал в первые секунды.

   Вспышка. Она зажмурила глаза, на языке пересохло.

   – Постарайтесь примириться с этим как можно скорее, – подвел черту Раманд, пробегаясь по ней взглядом с головы до ног, – у нас с вами впереди долгое... сотрудничество.

   – От... отпустите.

   – Нет.

   Одно-единственное слово оборвало все внутри. Мысль, страшная, жгучая, болезненная, вытеснила из сознания Яревены все, включая ее саму.

   Вернувшийся призвал Свидетеля богов и вместо куницы, ему послали ее?!

   – Вы – моя.

   – Нет, – она замотала головой и начала отступать, – нет.

   Она была жрицей, она купалась в огнях Пантеона, боги улыбались ей, и она танцевала для них. Они обманули ее, и она отвернулась от них, она по своей воле выбрала судьбу неугодной, она по своей воле держала изуродованные руки открытыми. Она никогда не сдавалась, она никогда никому не подчинялась. Она сама была себе хозяйкой...

   Свидетель.

   Слуга смертного. На привязи. Следовать везде и всюду. Смотреть только на него... Ни за что на свете! Что это за шутку придумали боги? Они уже наказали ее, второго наказания быть не может, не положено.

   Значит... судьба? Насмехается?!

   – Примиритесь, – шептал хозяин Аркоста.

   – Я скорее...

   – Нет уж, – он метнулся к ней, схватил ее рукой за подбородок и заставил смотреть на себя. – Вы мне нужны в целости. Вам предстоит наблюдать. В качестве компенсации я обещаю вас развлечь.

   Он отпустил ее, когда Яревена всерьез подумала вцепиться зубами в чужую руку. Она не собиралась себе вредить, она собиралась навредить ему.

   Она быстро ощупала себя. Браслетов на руках нет, ошейника нет.

   – Сережка, – подсказал ей Раманд.

   Она хватилась за мочки ушей. В правой оказался гвоздик, как она определила на ощупь. Маленький, аккуратный. Символ ее подчинения.

   Хотелось сойти с ума.

   Кошка, полуживой дух Аркоста, недовольно шипела под ногами. Видеть еще одну женщину на этой территории она не желала.

   Яревена не замечала хвостатую. В голове, как в клетке, бились мысли, смешивались в полном хаосе. Как это случилось? Почему? Как вернуть все за секунду до? Как снова оказаться перед Куоммой и выслушивать ее нотации, вместе с тем ловя на себе дурные взгляды всякого прохожего? Может, они и сглазили? Раз есть выворотень, осколок силы древних богов, возможно, существует настоящая магия проклятий. Ятолла сговорилась и решила сгубить неугодную худшим из способов.

   Даже когда она лишилась милости Пантеона, то не испытывала столь противоречивых чувств. А здесь... Быть Свидетелем богов не хуже, чем стать неугодной. Но отчего-то Яревене было дурно до темноты в глазах.

   Она проглотила подступившую к горлу желчь.

   – Что вы хотите? – задала вопрос, чтобы получить хоть какой-нибудь ответ. Объяснение, намек.

   – Ятолла теряет силы. Я хочу остановить это.

   Яревена выругалась.

   – В самом деле, вы реагируете так, словно вас в рабыню превратили...

   Как хорошо, что у него острая реакция. Раманд вовремя поймал руку, остро подточенные коготки метили ему прямо в глаза.

   Яревена смотрела на то, как он без усилий держит ее чуть выше запястья. Держит, не отпускает. Именно это ее отрезвило. Чернота и холод ее рук пугали всякого, никто в здравом уме прикасаться к ней бы не стал. Никто прикоснуться к ней и не мог... Его должно обжечь, ему должно быть больно. Терпит? Она пригляделась к хозяину Аркоста.

   Нет, просто не чувствует.

   Она вырвала руку и шарахнулась назад.

   – Какого черта...

   Прикоснуться к ней может только тот, кто поклоняется Отвергнутым. Таковых в Хаэссе не существовало.

   Раманд не считал нужным ни спрашивать, что с ее телом, ни обращать внимания на чужие изъяны. Какое ему до этого дело. Свидетель должен быть Свидетелем, если есть глаза, того и достаточно.

   Яревена тяжело дышала, сжимала челюсти, косилась на браслет на левой руке. Против собак хорошо помогает, а против людей не пойдет.

   – Успокойтесь, наконец, – мягко произнес Раманд.

   – Сама разберусь! – рявкнула она в ответ.

   Он усмехнулся самым краешком губ. Прямо-таки волчица ему попалась. Рычит, скалится, нападает. Вот поэтому такому зверю и нельзя в храм, он не признает никакого подчинения. Раманд с удовольствием подумал, что «сотрудничество» имеет шансы повеселить и его.

   – Я не согласна, – процедила Яревена.

   – Мне безразлично, но вы можете объявить об этом небу и земле.

   Она скрипнула зубами.

   Раманд ждал, когда она рычат по-настоящему начнет. Сколько энергии! В мирное бы русло направить, так цены не будет.

   – То есть выворотень... – начала говорить Яревена, спустя продолжительное время. Разум начал прочищаться от эмоций. Мысли выстраивались, и она уже видела для себя выходы.

   – Милость, – коротко ответил хозяин Аркоста.

   Вот как. Значит, он проверил, позволит ли ему ятолла помочь ей. Если бы земля не признала его, то чудовище не полегло под его рукой. И дело тут не в силах. Будь он самым могущественным магом, сражаться на земле, которая тебя не принимает, невозможно. Никогда не победишь.

   – А я, значит...

   – Будете смотреть.

   Да. Роль у Свидетеля богов важная, но простая в исполнении. Она будет той, чью память считают боги, когда она придет в храм.

   Этот человек... вернувшийся изгнанник громко заявляет о себе. Владыка ятоллы. У Хаэссы нет Владык уже двадцать три года. За долгий срок не нашлось желающих связать себя с оскверненной землей. А этот захотел? Этот... тот самый. Наследник Аркоста и сын предыдущего Владыки. То-то Станья распиналась, люди такую кровь ни за что не примут. Но все это не касается бывшей жрицы, ей надо только сбежать отсюда.

   – Зачем вам Свидетель Отвергнутых? – спросила Яревена легким тоном и добилась желаемого.

   Лицо хозяина Аркоста изменилось. Тени замелькали с ужасающей скоростью. Она растянула губы в надменной улыбке. То-то же.

   – Что? – Раманд наконец посмотрел на ее. По-настоящему. Он ее увидел.

   Всем известно, что отчитываться следует правящим богам. К низложенным слово держать не ходят, они этого не достойны. Даже если сам хозяин Аркоста выбирает для себя Отвергнутых, те в делах Свидетеля не помогут.

   – Я бывшая жрица, я лишена милости Пантеона. Отдана Отвергнутым на услужение. Значит, и как Свидетель я смогу предстать только перед ними. Так зачем вам такая, как я?

   Раманд не смог найтись с ответом. Потому что услышанное заставило его растеряться. Подобное чувство посещало его еще реже, чем удивление. Такая палитра, вдруг проявившая себя спустя годы, не доставила удовольствия.

   – Что ж, значит, Отвергнутые.

   Пантеон не желает связываться с ним? Будь ятолла в немилости, край бы давно пришел в упадок. Но боги не оставили оскверненную землю, даже несмотря на то какой вред она им причинила. Значит, дело в вине, что Раманд нес на себе. Он столь долго не молился Пантеону и отворачивался от всех его алтарей, что боги наконец наказали его ответным безразличием. И оставили работу на Отвергнутых, тем приходилось довольствоваться всеми объедками, что попадались под руку.

   – Вы так легко примите это? – бывшая жрица прожигала его взглядом.

   Неужели не получилось? Неужели не сбежать?!

   – Условия пока только такие, – Раманд не был намерен отвечать на вопросы. Он указал рукой на лачугу у себя за спиной. – Но долго терпеть неудобства вам не придется.

   Яревена закрыла глаза и осталась стоять на месте. Реальность не шла в сравнении с кошмарными снами Руи-Эхал, сны богини были гораздо хуже. Но они были понятны, а реальность нет. Бывшая жрица, привыкшая понимать все действия богов, научившаяся предсказывать их желания и стремления, не понимала своей новой роли. Почему они решили испытать ее? И их ли это решение? Или колесница судьбы соткала узор, в который вплела легкой рукой имена смертных и бессмертных с одинаковым равнодушием?

   Неугодная еще раз коснулась сережки в мочке уха. Ничего не изменить.

   Хозяин Аркоста исчез с ее глаз. Яревена хотела бросить по ветру жестокие слова, дабы заставить того хотя бы споткнуться, но не стала. Не похоже, чтобы он ждал человека на своей земле, не похоже, что он был готов к этой встрече. Такой же заложник судьбы, как и все живущие в этом мире.

   Яревена взглянула на свои руки. Хозяин Аркоста их видел и ничего не сказал. Это с таким вот ей предстоит быть рядом? Сколько времени? Сколько времени она будет на цепи?

   Вырвать бы проклятую серьгу! Но хоть ухо отрежь, знак подчинения никуда не денется. Видоизмениться, переместиться. Ошейника только не хватало!

   Примириться, сказал он ей.

   Яревена двинулась с места. А ну как отрезать прядь смоляных волос и поджечь от них этот шалаш? За порчу чужого добра и сопротивление клятве, которая легла на нее тяжким грузом, накажут. Но что с того? Перетерпит, переживет.

   Она приблизилась к месту, которое домом называть язык не поворачивался. Вот какое обиталище ей назначено при службе человеку. Паутина в каждом углу. Просевшие ступени на пороге. В окна сквозь завесу из пыли ничего не видно. Открыла с трудом тяжелую дверь, в которой зияли щели толщиной с палец, и переступила порог. Невольно задержала дыхание, страшась пустить в легкие запах медвежьей берлоги, но опасения вышли напрасные. Дурным здесь не пахло. Нутро лачуги выглядело чистым. Здесь ничего не было. Кресло да возле правой стены под крохотным окошком, не способным пропускать внутрь дневной свет, деревянная лавка. Даже для ребенка маловата.