Текст книги "Вернувшийся (СИ)"

Автор книги: Дарья Нико

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

   Но даже так, даже под гнетом зова правителя яссы, что заключался в перстне, Руи-Эхал пришла лишь через час. Богиня выглядела потухшей. Обращение неугодной для нее было не более чем эхом, если бы не резкий окрик кого-то другого, она бы никогда сюда не пришла, незнакомый голос немного привел ее в чувство.

   – Зачем вам я? – произнесла она серо, выслушав просьбу человека. В смертном было много силы и много жизни, от этого у богини слезились глаза и сводило душу. У нее-то самой уже ничего не осталось. – Оставьте, я своему сердцу и то не могу помочь.

   – Был я в краю, где женщины считаются от природы глупыми существами и за всякий проступок наказываются. Так вот я бы вас обеих прилюдно выпорол! – рявкнул Раманд, от чего сотряслись стены.

   Одна молчит о столь значимом присутствии в ятолле, другая из-за горя ничего не видит вокруг. Точно за розги взяться пора.

   Яревена потерла пальцами виски. Бессмертная растеряно таращилась на мужчину и женщину.

   – Тысячу ночей ты нежным шепотом да ласками его пробуждаешь, – Раманд смотрел на богиню со злостью. – Почему не взвыла на весь край?

   – Я кричала, да разве меня кто-то слышал, – прошептала Руи-Эхал безучастно.

   Яревена подошла и взяла богиню под тонкую руку, уж больно ослабевшей та выглядела. Даже Раманд притих. Он ничего не знал о горе бессмертных, но возможно оно очень похоже на человеческое. Возможно, Руи-Эхал кричала из-за всех сил, но только внутри себя. Ведь это только ее горе, никто другой не услышал.

   – Отведи к супругу, сейчас же, – он оставался тверд в своем решении.

   Богиня неохотно кивнула и выстлала перед ними свой путь. Ступив на него, смертным пришлось пригнуть головы. Отвергнутые, но все же боги, силы в них много больше, нежели в людях.

   Пришли быстро. Лес, что за пределами ятоллы, широкий, богатый, обычный. Ни духа у него особенного, ни земли. Под ним жила не проходила, поэтому нечего было и странности искать. Что-то иное его переиначивало. Раманд слушал, смотрел и почти принюхивался.

   У богини вдруг начали подкашиваться ноги, и Яревена приняла на себя весь ее вес.

   – Ясмир чувствует все ятоллы. Хаэсса казалась ему странной, по его приказу все проверили, без результата. Он задумался, чтобы Владыку сюда вернуть, но не мог определиться кого. Тогда еще рядом с ним меня не было, – произнес Раманд, поглядывая по сторонам.

   – Уж за три года могли осуществить, чтобы там не задумали, – ответила Яревена.

   Она неотрывно следила за тенью Владыки. Та вела себя странно, искажалась, колебалась. Что это? Особенность пути богини, какое-то влияние ее силы? Но собственная тень неугодной оставалась ровной.

   – Не успели, – сказал Раманд, – а теперь я мешаю. Сон Нем-Аку опасен для всей ятоллы. Земля не достаточно сильно сопротивляться из-за него.

   – Такое возможно?

   – Да. Разбужу его, и поговорим обо всем.

   Яревена нервно фыркнула. Смертный собрался говорить со змеем? Просто... говорить?! У их ятоллы Владыка – истый безумец.

   – Я должна следовать за тобой? – неугодная волновалась за себя и за богиню, больше походившую на большую куклу. Она могла переставлять ноги, но взгляд стал абсолютно пустой. Вот как выглядит тот, у кого из груди медленно вырывают сердце.

   Не может Руи-Эхал быть близко к своему жениху. Совсем дурно становится. Она знает, какой он сейчас, и знает, что ничего не выйдет. От того и сереет на глазах.

   – Не бойся, – бросил Раманд, чуя сторону, куда следует идти. – Я смогу защитить вас. Только, Яревена, глаз от меня не отводи.

   Предупреждая, он бросил на нее столь многозначительный взгляд, что ей не подумалось ослушаться. Откуда только вера тому, кто лезет в проклятый огонь голыми руками и вырывает сердца у духов?

   Она пошла за ним, по-прежнему поддерживая богиню.

   Раманд шел впереди, в самую чащу. Тут было мало света и много холода, туман стелился молоком возле самых ног. В таком удобно прятать ловушки для взгляда. Посмотришь на случайно мелькнувший огонек и застынешь, забудешься, никогда отсюда не уйдешь. Что-то сторожило полоза, не желало пускать сюда всякого. Руи-Эхал проходила свободно, на нее ловушки не действовали, да она тогда еще силой полнилась, ей и дела не было до человеческих хитростей. Сейчас же наоборот, слишком ослабела, чтобы нечто ее могло заметить.

   Яревена смотрела только на Владыку. Знала – что-то происходит. Туман иногда вздымался выше, в этом тумане был... кто-то. По краям зрения мелькали брызги крови, вспыхивали ярко-алым. Она не знала, кто убивал и кто погибал. Знала лишь то, что Раманд защищает себя, ее и бессмертную. Больше знать и не хотелось.

   Неугодная корила себя. Прав Владыка, она была беспечна, неразумна, ошибалась. Пантеон мог заклясть Отвергнутого, чтобы избавиться от него, но боги не стали бы чинить препятствия людям. Только человек вредит человеку.

   Дошли. Раманд медленно выдохнул, только тем и выдавая, что путь, не занявший много времени, потребовал от него большой траты сил. Дремучий лес расступился, туман остался за спиной, а они стояли на краю холма. Всю землю, весь горизонт загораживал свернувшийся в кольца змей. Его шкура светилась в солнце серебром. Налившиеся свинцом веки полоза были плотно сомкнуты. Змей спал. Да так мирно, что едва можно было приметить. Кошмаров бессмертный не видел, его в плену держали хорошие сны, от того и не знал он о своей беде. Руи-Эхал вырвалась из рук Яревены, рухнула рядом и заплакала. У нее не осталось никаких сил.

   Раманд к стенаниям богини остался равнодушен. Он наклонился, поднял горсть земли, растер между пальцами. Сладкий медовый запах и больше ничего. Что за магия убаюкала полоза, он не распознал. Но против любой силы есть превосходящая, кружившая голову смертным и бессмертным в равной степени. Владыка снял подаренный ясмиром перстень с пальца и подбросил его в воздух. Заговоренный металл засветился ярко, перекрывая лучи солнца, как и в тот раз, когда хозяин Аркоста доказал свое положение всей ятолле. Тогда перстень лишь застил глаза людям, теперь же он сотворил настоящую магию. Когда свет потух, и массивное кольцо вернулось на руку хозяина, все вокруг было обращено в золото.

   – Столько должно быть достаточно.

   Яревена медленно поворачивала голову. Ей казалось, что даже ветер, скользящий по округе, сверкает золотым. Солнце щедро одаривало родственный себе металл блеском. Такое жертвоприношению богу, отвечающему за воздаяние и благополучие, за хранение материальных богатств, несомненно было избытком. Пантеону столько не даруют.

   Полоз, окруженный теплом и блеском благородного металла, очнулся. Бессмертный поднял громадную голову, расплетая свои кольца. Боль напитала его мышцы и кости, отчего его водило в стороны. Он топорщил стальную чешую и шумно втягивал ноздрями воздух. Нем-Аку, прочитав по звездам время, взвыл от ярости, ощерив пасть, усеянную острыми зубами. Все позолоченные деревья вокруг разнесло в щепки. Бессмертный принялся хвостом бить землю, что вмиг стала ненавистна, и казалось, что он истерзает ее до настоящей крови. Руи-Эхал смотрела на жениха обезумевшими глазами.

   Яревена вжала голову в плечи, боясь и пропасти под ногами, и обрушения неба на голову. Но мир оставался на положенном ему месте. Ни щепки до нее не долетало, ни осколка, хотя пространство от гнева бессмертного трескалось на кусочки. Неугодная протянула руку вперед себя, пальцы коснулись чего-то прозрачного, но из-за прикосновения пробежала еле заметная рябь и стало ясно, что существует барьер, что защищает их всех. Она взглянула на Раманда. Владыка ятоллы взирал на близкое буйство бога со спокойствием скалы. Богиня, поверившая, осознавшая, столкнувшаяся со взглядом своего жениха, вскочила на ноги и забилась по эту сторону барьера, словно бабочка о стекло.

   – Что ты делаешь? – прошептала Яревена в ужасе. – Пусти ее к нему.

   – Я сюда пришел не затем, чтобы эту пару друг другу в объятия бросить, – процедил сквозь зубы Раманд.

   И приглядываться было не надо, чтобы понять – с ним что-то происходило. Владыка будто продолжал с чем-то бороться. Яревена повела глазами по сторонам, но опасность не отыскала. Кроме той, что совсем близко. Глаза Руи-Эхал, полные слез, стремительно наполнялись и гневом. И весь он ядовитой стрелой был направлен в Раманда.

   – Прекрати немедленно! – взмолилась Яревена, вставая на пути у богини, пальцы рук которой обращались стальными когтями. – Убери барьер, и нам следует ноги уносить, – бессмертные не простят, что смертные препятствуют их встречи. Изничтожат до самого последнего клочка.

   – Мне нужно спросить! – голос Владыки грохнул раскатом грома.

   Глаза Нем-Аку сверкнули золотом, когда смертный сделал шаг к нему. Шипение полоза застило все звуки мира. Раманд скривился. Если не устоять на своем, ничего не выйдет. Безумие встречи после столь долгой разлуки поглотит бессмертных надолго, а у него нет столько времени. Поэтому и приходилось препятствовать, упрямиться и рисковать собственной головой. При том, что ту уже разрывало на части от шепота похуже змеиного. Проснулось, выползло из-под обломков эхо голосов тех, от кого он старательно отворачивался. Все полоз виноват. Он будит кровь, вытаскивает иную сущность из нутра, превращает в дикого всякого, кто близко к нему стоит. А в крови Владыки ятоллы не только его собственные звери, но и демоны далекого прошлого.

   – Спрашивай, – смилостивился Отвергнутый, увидев, что человек и шага назад не сделал, даже когда с его клыков на землю яд упал. Ту прожгло до глубины в целый рост.

   – Кто? – Раманд смотрел прямо в золотые глаза бессмертного.

   – Не знаю, – ответил тот спустя время, со злостью грохнул хвостом. – Гладко постелено было. Я уснул мгновенно.

   – Думаешь, я это хочу услышать? – в раздражении рыкнул Раманд, подходя еще ближе.

   – Смертный, – прошипел змей, поднявшись над людьми и загородив собою небо, – ты еще не забыл, что смертен?

   – Нет, было достаточно лишений.

   – И даров не меньше! – возопил полоз.

   Нем-Аку взглядом прожег тень смертного, что скользила у того под ногами, а потом не мигая, уставился на неугодную. Яревена отступила, чуть пригнув голову.

   Раманд сплюнул кровь, накопившуюся во рту, на землю. Долго он так не протянет. Змей ведь видит, знает.

   – Что с тобой? – волновалась рядом бывшая жрица. Теперь Владыка ятоллы по-настоящему походил на сумасшедшего.

   – Отстань! – отмахнулся он, признавая ту бурю, что бушевала внутри. На несколько мгновений его хватит, потом он забудется, поддастся безумию. Ну да боги усмирят, может руки-ноги поломают без особых церемоний, но скрутят. Ему нужны ответы, они ценнее всего. – Соприкоснуться вам не позволю, пока не ответишь!

   – Хватит! – громкий, полный силы голос Руи-Эхал хлестнул пространство, и прозрачный барьер пошел трещинами. – Тебе дан ответ! Так услышь его!

   Раманд странно дернулся всем телом, низко опустил голову. С ним творилось ненормальное.

   – Забирай его и уходите.

   Богиня обратилась к Яревене, бросая путь под ноги смертным. Барьер наконец исчез и пустил богиню к супругу. Владыка еще получит за то, что посмел препятствовать, за то, что отнял эти несколько мгновений. Но это позже, все позже.

   – Узнаешь врага, приведи ко мне! – рявкнул полоз в спину.

   Раманд, запутавшись в подступающем безумии, попытался сойти с тропы, и когда у него это не получилось, зарычал, словно дикий зверь. Яревена, перебарывая страх, коснулась его руки. Он обернулся, ожег взглядом, но она заупрямилась и не отступила. Как всегда. Дорога выбросила их где-то на краю ятоллы, еще дальше от того места, в котором они оказались в начале. Здесь никого не было, Раманд отпустил силу и дал ей разгуляться. Шума и грохота было немногим меньше, чем от ярости низложенного. Стало немногим легче, лишь на пятую часть.

   – Раманд, пожалуйста...

   Зря подошла, а не убежала. От нее не легче, только хуже становится. Не понимает, глупая. Ничего не понимает. Ну да он и не рассказывал. Раманд обернулся на этот шепот неугодной. Увидел ее, также как увидел ее при первой встрече, когда она призналась, что принадлежит Отвергнутым. А когда видишь кого-то по-настоящему, удержаться невозможно. Такая близкая. А все что близко, то желанно.

   Он схватил ее, прижал к себе и поцеловал. Резко, грубо, причиняя боль. То ли испугать хотел, то ли крови позволил властвовать. Та понеслась по венам быстрее, сделав мир вокруг ярче и звонче. От чего захотелось всего и сразу, кроме как останавливаться. А его Свидетель ответила, не подумав как следует, решив, что и позже будет время пожалеть о содеянном. Она знала, что это полоз виноват. Слышала, что бессмертный пробуждает огонь во всех. И раз так, то выходит даже Владыке не хватает сил противиться.

   – Черт тебя возьми, Яра, почему поддаешься? Почему не отталкиваешь? – Раманд с трудом отстранился от бывшей жрицы.

   – Я не знаю, – еле слышно произнесла она, цепляясь за него. – А должна?

   – Должна, – он смотрел ей в глаза. – Должна была ударить и прогнать.

   – Иди ты к Запретным... – начала Яревена злобно.

   Он не поцеловал ее, а почти укусил.

   – Я был у них, – прошептал Раманд ей в губы. – Не хочу возвращаться.

   Отбросил от себя, неугодная пошатнулась. Он ушел, исчез на тропе, запечатав ее за собой, не забрав ее. Яревена смотрела в пустоту, прижимая тыльную сторону ладони к истерзанным губам, думая о том, что всадила ему стрелу в сердце словами, которые многие бессмысленно произносят по три раза на дню. Лишь для него в них было все. Все, что у него было, эти слова. Весь его мир был другим. И как ей с этим разобраться?

   На то чтобы вернуться домой ушло время. Придя к себе, неугодная заперлась, и все окна занавесила. Чтобы не метаться по дому переполошенной птицей, заставила себя работать. С алтарной комнатой соседствовала та, в которую Яревена поставила ткацкий станок. Перед Отвергнутыми принято красную ткань расстилать, но в Хаэссе низложенным никто не преподносил даже такую малость. Приходилось самой все делать. Утешало, что сотворенное своими руками, силу имеет большую, чем приобретенное со стороны.

   Терпения хватило на полчаса. Из-за мыслей, из-за чувств, из-за памяти об этом дурном поцелуе потряхивало. Плетение не ложилось, узор сбивался, нити буквально горели в руках и бахрились во все стороны.

   – Что б вас! – Яревена стукнула кулаком по станку.

   С таким смятением внутри ткать не получится, это дело для спокойной души. Она пыталась понять, когда именно позабыла про покой. Всю свою жизнь, каждый свой шаг она делала уверено, даже в пропасть шагала легко, а тут вот.

   Изгнанный. Вернувшийся. И она рядом с ним встала, а он все собой заполонил. Полоз столько горизонта не отнял, как этот. Что с этим делать? Бежать надо было раньше, теперь куда уж бежать. Надо перетерпеть. Это все из-за его рассказов, из-за того, что его мир много больше ее собственного. Вот ей и захотелось посмотреть, послушать. Даже несмотря на то что в том мире много боли. Что с нее, она всегда в жизни каждого человека есть, иначе жить бы не получалось. Но не делить ведь чужие кошмары? Но выходит, что не делить не получается, когда так близко.

   В черную дверь заколотили. Яревена обозлилась на незваного гостя, но пошла открывать.

   – Опять ты, – вздохнула она, глядя как тот быстро переходит порог и захлопывает за собою дверь.

   – Ты не рассуждай. А лучше избавь меня от этого, – как всегда нервно проговорил Нуроят.

   Он приходил только в дурном расположении духа, только с требованием, только со взглядом, долженствующим смешать хозяйку дома с грязью.

   Неугодная посмотрела на язвы, раскрывшиеся мерзкими алыми бутонами на запястьях и шее мужчины. Вот, что значит изменять беременной жене, которая вымолила для себя и своего ребенка у богов Пантеона защиты. Те закрывали ее от негодного мужа. Каждая измена отражалась на теле позорной меткой. И он бежал к Отвергнутым, чтобы те исцелили его. Почему-то он не думал о том, чтобы самому измениться.

   Яревена, не желавшая лезть ни в чужие судьбы, ни в души, приступила к привычному ритуалу. Нуроят, глава Дома Ясха, трясся, чесался и ни за чем не следил. Ничему его жизнь не учила. Седина взблескивала в висках, а ума не прибавлялось. Затаился на несколько дней после сокрушительного удара, что нанес ему Владыка, погоревал о судьбе сына, да припомнил, что привык придаваться грехам. Заново взялся.

   В бедах городу и ятолле не помогал, а сам за помощью прибежать поспешил. Так тоже бывает.

   Неугодная зажгла ритуальную свечу, та коротко вспыхнула и погасла, выдав сноп искр. Бывшая жрица снова поднесла спичку к фитилю, но все повторилось. Пламя исчезало как под дуновением ветра.

   – Что так долго?– заорал Нуроят, поводя руками по зудящей коже.

   Яревена не обратила на его крик внимания. Она попробовала в третий раз и со спокойной душой отодвинула от себя свечу, сложила руки на столе.

   – Все.

   – Чего? – сморгнул глава Ясхи.

   – Ты исчерпал свои просьбы, – пояснила неугодная. – Боги не желают смывать позор, сам понесешь дальше.

   – Как это? – зло усмехнулся он, и суровое лицо исказилось, стало особенно неприятным. – Слышишь, девка, не дури. Давай делай что положено и не изображай тут из себя. Знай свое место.

   – Я его знаю, а ты свое?

   – Вот сука, вздумала взбрыкнуть? – начал звериться Нуроят. – Или хочешь, чтобы я не только с богами, но и с тобой расплатился. На, на!

   Он принялся швырять в нее горсти мелких медных монет. У него их достаточно, на все хватит, и на низложенных, и на эту неугодную, позабывшую, что ей положено верно в глаза не только бессмертным глядеть, но еще и смертным кланяться. Иначе как она себя отмоет.

   Монеты, не коснувшись Яревены, зазвенели, не звонко и весело, а тяжело, будто колокол в ночи. Раскатились по сторонам, замерли каждая на своем месте. Нуроят и к этому не пригляделся.

   – Убирайся, – неугодная вонзилась глазами в просящего. Тот по глупости своей взгляда не понял, не испугался.

   – Что ты там сказала? – он поднялся из-за своей стороны стола и надвинулся на нее грозной тенью.

   – Убирайся, – Яревена сохраняла твердость слов. – Отвергнутые более не откликнутся, им наказ дан. Пантеону не понравилось, что ты пытаешься скрыть.

   – Закрой рот и работай! – брызнул он слюной.

   – Нет, – неугодная начала убирать со стола ритуальные предметы.

   Нуроят пришел в неистовство, смел рукой все со стола. Свечи, блюдца, кувшины полетели на пол, разбились на осколки и черепки, и тоже замерли, как и монетки.

   – Что ты тут корчишься из себя, дрянь?! Ты же ничего не можешь!

   – А ты проверь, – прищурилась неугодная.

   Глава Ясхи бросился на нее, желая ударить, научить гордячку манерам, но все предметы, что успели рассыпаться по полу, вдруг оказались у него под ногами, и он споткнулся, заскользил и нелепо рухнул на пол. Яревена смотрела на него, распластавшегося у ее ног, без всякого выражения.

   – Уходи.

   Дверь дома открылась сама. Белая дверь. Черным ходом хозяйка не позволит ему уйти. Обойдется. Раз отказали Отвергнутые, значит, свою удачу смертный исчерпал. Кто она такая, чтобы противиться решению бессмертных.

   Нуроят медленно поднялся, как не вовремя разбуженный медведь. Злее прежнего. Глаза налились кровью, и он снова попробовал ударить бывшую жрицу. Та напоминала ему жену, такая же горделивая, такая же дрянная. Но жену, хранимую силой Пантеона, он тронуть не мог, а до этой дотянется. Стоит только за шейку тонкую грубыми пальцами прихватить, так на все согласится, сама и заплатит. Яревена к его удивлению юркой кошкой ушла от тяжелой руки, поднырнула под локоть и оказалась очень близко к просящему. Пальцы ее руки впились ему в шею. С неженской силой, она приложила мужчину спиной о стену. Острые ногти впились ровнехонько в красные язвы, причиняя еще больше боли. Нуроят попытался вцепиться в ее руку своими руками, чтобы оторвать от себя полоумную, но лишь обжегся холодом. Эти руки, проклятые руки, которые должны были мучить ее, служили ей защитой.

   – Тебе обязательно вредить всякой женщине, с которой ты встречаешься? – проговорила Яревена на ухо просящему совершенно спокойно. – Последний раз говорю, уходи, иначе я выпотрошу тебя.

   Она убрала руку с его шеи, он, напуганный ее силой и болью, ретиво сопротивляться не мог. Неугодная держала его словно на прицеле стрелы под своим взглядом. Потом провела рукой по воздуху, не прикасаясь к тому, кто вызывал омерзение, от шеи до грудной клетки и дальше вниз.

   – Хочешь, избавлю тебя от желания посещать дешевые бордели?

   Поняв, что она имеет в виду, Нуроят издал странный скулящий звук и начал отползать по стене в сторону выхода. Яревена его побегу не препятствовала. Она лишь смотрела, и в этом взгляде было много плохого. Глава Ясхи выбежал через белую дверь. Чьи-нибудь глаза да увидят, завтра вся ятолла заговорит.

   Яревена услышала, что дверь дома закрылась и отряхнула руки.

   – То-то же.

   Настроение улучшилось. Она взялась подметать дом. Даже пожелала, чтобы кто незваный еще к ее порогу явился. Может, удастся весь гнев из себя выпустить.

   За выколачиванием ковров ее застала Лагри-Фаххи. Богиня, что получила радость от Машани, наблюдала за смертной с осторожностью и держала расстояние. Уж больно грозно та колотушкой орудовала.

   – Рано что-то ты, – проговорила неугодная, бросая на бессмертную взгляд. – Тебе еще гулять положено.

   – Я гуляю, вот к тебе забрела. Накорми и обогрей, – улыбнулась белоликая.

   Яревена отбросила колотушку в сторону и уперла руки в бока. Богине охота капризы свои проявить, а отказать ей бывшая жрица права не имеет. Пришлось застилать деревянный стол во дворе и расставлять перед гостьей полные тарелки.

   – Так гремишь, что сейчас скиснет все, – с наигранным осуждением произнесла бессмертная, первым делом хватая бокал с вином.

   Хозяйка дома фыркнула.

   – Да кто ж тебя всю так извел? – спросила Лагри-Фаххи, утолив первый голод, что накопился за все эти дни. Трапезничать абы где она не решалась, стол, накрытый руками той, что служит, гораздо приятнее, чем любой ужин в дорогой таверне.

   Яревена потерла лицо ладонями.

   – Я думала роль у Свидетеля попроще, а это болото.

   – А, ты об этом... – махнула рукой бессмертная.

   – Всего лишь, – криво усмехнулась хозяйка дома.

   – Сама потом рассудишь, повезло тебе или нет. Человека в Свидетели редко назначают, знаешь ведь. А когда назначают, то просто быть не может. Хозяин у тебя не простой.

   – Знаете его? – напряженно спросила Яревена.

   – Знаем-знаем, – повела ручкой Лагри-Фаххи. – Сплетни, слухи, сказки. Среди нас ходят истории о людях, также как вы говорите о нас. Разница лишь в том, что нам известны имена лишь самых интересных, – она многозначительно улыбнулась.

   – Это не то слово, каким его можно представить, – покачала головой неугодная.

   – Не спорю, но уж каков есть, – богиня вдруг стала очень серьезной. – Ты мне нравишься, потому предупрежу. Вздумаешь связать себя с ним, крыльев не получишь.

   Яревена посуровела. Такие слова слишком много значили. Такие слова неуместны. Им рано звучать. Еще слишком рано.

   Тем более что о крыльях она и не думала. Была такая легенда о любви, что дарует крылья. Легенд о любви было множество, но они могут все катиться в преисподнюю. Ей не нужна никакая связь с этим сумасшедшим. Лишь бы поскорее ее хозяином быть перестал. Вот что ей поможет.

   – Ему как следует сердце истрепали, – продолжала вещать богиня, довольная угощениями. – За одну секунду он потерял все: семью, свободу, жизнь. Не по своему выбору. И где он был все эти годы, даже моему брату неизвестно до конца.

   Брат Лагри-Фаххи за пути-дороги отвечал, и след смертных был для него открыт. Нужно уходить далеко и ходить долго, чтобы низложенный из виду потерял.

   – Ушел наш изгнанный с родной земли медвежонком, а вот вернулся зверем лютым. Поэтому подумай, хочешь ли ты в огне гореть.

   – Извиниться что ли перед Пантеоном? – с тоской протянула Яревена, опуская голову.

   Бессмертная расхохоталась во все горло.

   – Скорее уж со всех гор снега сойдут, чем наши правящие увидят тебя перед собой на коленях покорную.

   Богине не солжешь, известно то. Много гордости, еще больше гордыни. Неугодная не приклонится, не попросит простить, не возьмется умолять, чтобы прикрыли тело, сердце и душу от творящегося. Все самой придется нести и со всем справляться. Она должна смотреть вперед. Для нее, рожденной в унисоне с криками жертв, есть только эта дорога.

   – Ты голову себе так не морочь. Молода еще хмуриться да думать дольше пары минут. Зачем тебе морщины в таком возрасте.

   Яревена даже коснулась пальчиками лица, словно желая удостовериться, не покрылось ли оно ими целиком. Лагри-Фаххи хихикнула.

   – Хорошо у тебя, но пойду.

   Яревена повела богиню к порогу дома. Но та не удержалась и решила наставление вместо прощания дать.

   – Осторожнее, девочка, этот вернувшийся повязан с нами, но не только с нами, – тихо и тяжело заговорила Лагри-Фаххи, упирая взгляд в землю. – Воля отца... она для него – меч над головой. Он сильный, сломает, да вот только...

   Глаза богини вдруг остекленели, а из уголка рта потекла тоненькая струйка крови. Она медленно и судорожно повернула голову в сторону, словно старая кукла.

   Неугодная устремила свой взгляд следом. Мир немного сместился, земля под ногами дала крен.

   Дэо-Аюм. В ятоллу пришел бог Пантеона.

  Глава 12.

   Лагри-Фаххи тряслась под взором бессмертного собрата. Правящие боги не делят землю с низложенными. Последние должны убраться отовсюду, куда ступит Пантеон.

   – Пошла прочь! – шепнул он Отвергнутой.

   Яревена загородила богиню от слов Дэо-Аюма. Защитила, спасла. И пораженная навзничь, осталась лежать на земле недвижимо. Низложенная исчезла в тот же миг.

   – Ятолла приветствует тебя, бессмертный. Благодарим, что пришел избавить нас от скверны, – голос Станьи взвивался в воздух легко и звонко, ее взгляд слишком явственно касался неугодной, так что ее последние слова обретали слишком двоякий смысл.

   Дэо-Аюм пришел сюда, потому что люди особенно усердно молились. Его явление было даром для их веры. Еще с самого утра стал приметен в храме Пантеона знак, что бессмертный придет. Станье и вовсе повезло оказаться на нужной улице, засвидетельствовать появление и шепнуть пару слов. Теперь бог отдохнет в своем святилище, возьмет дары, угоститься трапезой и наконец сотворит чудо для ятоллы. Все стихнет. Даже если Владыка останется, даже если ясмир его не отзовет за тем, что тот не справился, шастать по всем углам вернувшийся точно перестанет. А это уже покой, для города уж точно. За его пределами с ним пусть Дома мучаются.

   Дэо-Аюм глядел на неугодную с жалостью. Она была ему известна, и он был из тех, кто не считал наказание для нее полностью справедливым, но это ничего не значило. Боги смертных не считали, как люди не считают сломанные ветки под ногами. Даже если сгинет прямо тут, значит так и надо.

   – Прошу вас, – правящему поклонилась старшая жрица, спешно прибежавшая на зов ликующих со всех сторон людей.

   Куомма с тревогой смотрела на Яревену. С расстояния было видно что та недвижима, возможно уже и не дышит. По справедливости да по совести людской старшей жрице следовало подойти, проверить, сделать хоть что-то, но вся ее жизнь – это служба. Поэтому она принялась служить правящему и вести его в главный храм ятоллы, а свою предшественницу с тяжелым сердцем оставила за спиной. Одно только сделала, хозяина ее позвала.

   Раманд явился короткий промежуток времени спустя, но на всех улицах вокруг было тихо. Люди либо в храмы поспешили, либо к домашним алтарям обратились. Явление бессмертного много что им даст, не только духом воспрянут, но и хвори мелкие уйдут, какие-нибудь желания осуществятся. Бессмертные многое творили одним своим присутствием, а когда уж пальцем пошевелят, так и вовсе чудеса начнутся невероятные.

   Яревена лежала на ступенях собственного дома. К ней никто не стал подходить, оправдали себя тем, что не могут к ней прикоснуться. Раманд приблизился к неугодной, поднял ее на руки и через минуту возвратился с ней на землю Аркоста. Правящий подождет. Хоть Владыка и обязан к нему явиться, представиться, пусть даже без поклона, так как не к Пантеону по вере своей обращается, но это все потом. А может быть и никогда. Во всей Хаэссе имела значение только бывшая жрица.

   Даже дух забеспокоился, почуяв странную рану, что терзала Яревену. Кошка, выросшая, набравшая сил, ставшая черной пантерой, приподнималась на задние лапы, чтобы разглядеть неугодную, и тревожно дергала ушами, да взмахивала хвостом.

   Раманд пронес Яревену внутрь дома. Тот тоже возвратил себе прежнюю силу и облик. В нем теперь был и чистый гладкий порог, и передняя, и все собрание комнат, положенное особняку в три потолка. Это его хозяин так разошелся после случившегося. Гнев внутри себя переплавил и в чистую силу вылил, вот Аркост и преодолел почти весь свой путь к восстановлению.

   Хозяин дома принес Яревену в ближайшую комнату и осторожно положил на кровать. Она дышала тяжело, более ничего в ней не выдавало последствий удара. Но слово бога для человека слишком много значит. Ее сознание искалечено. Расколото, разбито на части, как иссохшая древняя кость.

   Раманд сдерживал себя и свою ярость. Если бы не весточка от старшей жрицы, брошенная в последний момент, он бы еще долго не узнал о произошедшем. Он бы не узнал о нем вовремя. Яревена бы так и осталась лежать там. А все, кто был рядом, ждали исхода, повторяя, что на все воля богов.

   Хотелось вернуться и разнести город. Хотелось вернуться и ворваться в храм Пантеона. Хотелось взглянуть на бессмертного, который позабыл ту, что служила им так верно. За свои грехи она заплатила, платит прямо сейчас, нельзя все на свете беды лишь на ее собственные силы взваливать. Смертные хрупкие, им иногда нужна помощь.

   Тень возле Раманда вынырнула, поднялась, встала во весь рост, заполнив собой большую комнату.

   – Сотри, – обратился к ней хозяин. Двенадцать глаз смотрели на него. – Пожалуйста!

   Он не мог вспомнить, когда он в последний раз произносил это слово.

   Тень заколебалась, переместила свое массивное тело ближе к неугодной, вытянуло к ней одно из своих щупалец и провела вдоль ее тела, не касаясь. Как языком тень слизала слова бога, что осели на смертной невидимым плотным пологом. Раманд тут же схватил ее за руку и сжал в своих ладонях. Его сила коснулась ее, но черная кожа отшвырнула ее от себя, будто грязную тряпку.