Текст книги "Вернувшийся (СИ)"

Автор книги: Дарья Нико

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

   – Что б вас! – прошипел он.

   Раманд переместил свою ладонь неугодной на лоб. Магия коснулась легко, не потребовалось ни сил, ни времени, чтобы успокоить ее сознание и залечить невидимые раны. Этому он был обучен. Он себя излечить не мог, а кого другого – с легкостью.

   Яревена открыла глаза.

   – Полоумная. Кто собой загораживает бессмертных? – первые слова, что она услышала после той пропасти, что так быстро поглотила ее.

   Неугодной казалось, что прошло очень мало времени, но за окном стало темно.

   – Я служу им, – последовал ответ.

   – Слишком верно.

   – Так и должно быть.

   Она села на постели и покрутила головой в стороны. Посмотрела на свою юбку, стало жалко, что на той столько пыли, и она принялась старательно ее очищать.

   – Даже не тошнит, а я думала, череп треснет, – заговорила она в параллели со своим дурацким делом. – Помог?

   – Спас, – мрачно произнес Раманд.

   – Как скромно, – Яревена отвесила ему насмешливый поклон.

   – Дура.

   – Ой, хватит, не тебе кого-то судить, – она вознамерилась встать на ноги, но он легко надавил на нее силой. Больно не было, просто она как будто в киселе увязла и забавно дергалась, надеясь из него выбраться. – Отпусти!

   Глаза метали молнии.

   – Отпустил, – протянул Раманд. – Полдня назад. И вон как все обернулось.

   – А какое тебе до этого дело? Ты ятоллу спасай.

   – Для этого Дэо-Аюм явился. Все за меня сделает, – криво усмехнулся Раманд.

   Бессмертному достаточно рукой махнуть – и вся земля от бед избавится. Такова сила богов. Несравненная мощь, абсолютное могущество. Стоит лишь достучаться до них.

   – Тогда и мои глаза тебе не нужны, – Яревена более не сопротивлялась удерживающей ее на месте силе, но ничего хорошего такая покорность не предвещала.

   – Возможно, – качнул он головой, – скоро обретешь свободу.

   – Хотелось бы. Если ты намерен дать мне ее.

   – Тебя не удержали боги, мне тем более сил не хватит.

   – Ты только и делаешь, что похваляешься своей силой.

   – Ты только и делаешь, что дерзишь, кусаешься и смотришь на всех свысока, – Раманд схватил ее пальцами за подбородок и придвинулся ближе к ее лицу. – Какая ты, если тебя приручить? Ласковая? Или огня станет еще больше?

   Она вырвалась.

   – Черт с твоими манерами, которые ты позабыл. Но поводки у тебя как у дикого! Из какой части света ты их приволок?!

   – Даже не знаю, возможно, с севера, – задумчиво проговорил хозяин Аркоста. – Местные в горах на диких коз охотятся...

   – Я на козу похожа?! – взвилась Яревена.

   – Ты похожа на ирбис, что охотится на всех, кому хватит смелости забрести на ее территорию. Столкнулся я однажды с такой. Она мне пару шрамов о себе на память оставила. Ты, когда пожираешь меня глазами во время упражнений, могла видеть...

   – Да сдался ты мне со своей порченой шкурой!

   – Ценный, между прочим, товар, – он гордо приподнял голову. – А дотянуться не всякая рука может.

   – С моих рук хватит. Я как-то совсем перестала думать, что надлежит больше о себе заботиться.

   – Да, я тоже уделял этому мало времени. Но в твоем присутствии, Яра...

   – Не называй меня так!

   – ...я вспомнил, что голоден, – произнес он снова, надвинувшись.

   Неугодная не стала думать, что могли значить эти слова, и ответила самое очевидное.

   – Ну так иди и поешь! – она убежала. Он ее отпустил, и она сразу же убежала.

   Взлетела по лестнице наверх и заперлась на замок в своем комнате. Упершись лбом в дверь, Яревена пыталась унять зашедшееся сердце. С ума можно было сойти! Что происходит? Почему так происходит?!

   – Из-за этого умалишенного! – она пнула дверь ногой. Стало больно, и боль немного отрезвила.

   Она закусила губу. Не думать! Не думать! Не думать о предательской слабости и подлой мысли о том, что голод мучает и ее саму.

   Два дня она трусливо пряталась в комнате, выбираясь из нее только ночами, чтобы тайком пробраться на кухню. Как крыса, как дура. Надо полагать, хозяин Аркоста о вылазках знал. И видимо о манерах кое-что тоже вызнал, потому что не мешал, на глаза не попадался, не ухудшал и без того патовое положение.

   Два дня пировал Дэо-Аюм. Люди охотно несли дары. И он вкушал сладость меда и пряность трав. Весело блестело золото, рассыпанное возле ковра, на котором он сидел. Жрицы танцевали для него. Преисполнившись наслаждением и довольством, бессмертный проявил свою силу. Вся ятолла оказалась под его властью, он охватил ее рукой. Та рука была колыбелью, и земле сталось в ней уютно и тепло. Бог избавил ее от тревог и печали, от черноты и дурного. Так просто. Так легко.

   Гихра летал над храмом, и Раманд все видел. Он помнил, как двадцать три года назад глава Пантеона низвел все старания отступников меньше чем за секунду. Запретным, что так стремились обрести свободу, было суждено и дальше пребывать в своем далеком мире. Когда за дело берутся боги, деяния смертных смотрятся нелепо.

   Дэо-Аюм видел птицу у себя над головой и подал знак ее хозяину. Людям приказали покинуть святилище. Из-за чего Раманду, явившемуся к храму, пришлось идти сквозь них. Они расступались, освобождали дорогу и шептали в спину.

   Приверженец Отвергнутых приглашен на аудиенцию к правящему бессмертному! За одним столом с Пантеоном. Тот сам его пригласил. Неслыханно.

   Порог храма Раманд переступил медленно, думая, что тот и треснуть может. Вдруг Дэо-Аюм переусердствовал с вином и плохо понимает суть своего приказа, другие правящие могут не позволить человеку ступить в свое святилище. Но они не смотрели сейчас сюда и ничего не видели. Хозяин Аркоста вошел. Его тень осталась снаружи, ей сюда хода не было.

   Бессмертный махнул рукой.

   – Владыка, раздели со мной трапезу, – его голос возносился к потолку храма и гремел громом со всех сторон.

   Раманд церемонно поклонился в знак благодарности, в знак того, что ему оказана великая честь. Жрицы, притаившиеся по сторонам, на расстоянии, смотрели на него во все глаза. Воля бессмертного видеть его перед собой их дивила, но перечить они не могли. Дэо-Аюм усмехался. Человек соблюдал весь положенный церемониал, но только острый глаз бессмертного, привыкшего видеть, как гнутся чужие спины и опускаются долу глаза, знал, что смертный дерзок и насмешлив. Ни повиновения, ни подобострастия, ни слепого раболепия. Владыка ятоллы был сам себе хозяин.

   Дэо-Аюм подал знак, и жрицы наполнили две чарки вином. Раманд взял одну, вознес выше головы, отдавая дань уважения, и выпил залпом. Бессмертный возлежал на подушках и тянул глотки, наблюдая за своим гостем.

   – Как дом после стольких лет скитаний? – голос бессмертного звучал гулко, сильно.

   – В скитаниях спокойнее, – честно ответил хозяин Аркоста.

   – И опаснее.

   – Но все на ладони, предсказуемо.

   Дороги Раманду приносили многое. И печали, и радости, много удивления, много знаний, опыт во всех делах. Но они заканчивались, он проходил по ним, оставлял за спиной. Он не прибывал на них, а в ятолле он увяз, крутился белкой в колесе. Приходилось одно и то же делать, проматывать по кругу, вертеть с разных сторон, а понятнее не становилось.

   – Я со всем покончил, как ты можешь видеть, – указал на пространство вокруг себя бессмертный. – Тебе тоже следует это сделать.

   Раманд посмотрел на бога. Покачал пустой кубок на ладони, размышляя.

   – Отсылай своего Свидетеля в храм, пусть держит слово перед низложенными, и разрывай связь.

   Прозвучало приказом, даже круг огней вспыхнул ярче, поддерживая слова Дэо-Аюма.

   – А если скверна не исчезла? – медленно произнес Раманд.

   – Порченая кровь за язык тянет? – грянул голос Дэо-Аюма.

   – Я отдаю себе отчет в том, что говорю.

   – А в том, что я тебе голову снесу за твои сомнения в моей силе? – прищурился бессмертный.

   Смертный ничего не сказал.

   – Ты избрал Отвергнутых, но мы, Пантеон от тебя не отрекались, так что ты в нашей власти, – он осушил кубок и с грохотом поставил его перед собой на стол.

   – Я знаю, но остров... – Раманд сопротивлялся силе и воле. Уже было тяжело, хотя бог еще на него не давил, все еще просто сидел рядом. Каково было Яревене противиться проявленной и направленной только на нее силе?

   – То проклятое место исчезло под силой главы, – рыкнул Дэо-Аюм. – Хотя я бы оставил вам в укор, чтобы вы все по третье колено помнили, на что осмелились. Все, иди, выполняй что должно!

   – Хорошо.

   Владыка должен был подчиниться, хочет он того сам или нет.

   Поклон вышел еще менее охотным, чем вначале. Бессмертный покачал головой. У таких, как Владыка Хаэссы, спина не согнется, даже если на них скалу обрушить. Когда под закалкой превращаешься в сталь, другого быть не может. Надо было его меньше по миру гонять, а в путешествиях стращать поболе, а то вон что вышло. Теперь только норов и проявляет, попробуй с таким справиться.

   – Услады! – громыхнул голос бессмертного за спиной, когда Раманд вышел их храма. Жрицы понесли Дэо-Аюму вино и фрукты.

   Тень легла хозяину Аркоста под ноги.

   – Неужели я только зря время тратил? – произнес он еле слышно, и тень встрепенулась всеми своими щупальцами.

   Чтобы никто ее не увидел и чтобы дальше не быть на обозрении у людей, что так и толклись у храма, Раманд вернулся в Аркост. Все равно нужно слово бессмертного выполнять. Как только согласовать с ним свою тревогу в душе?

   Яревена сидела на открытой террасе, замерев в ожидании, кошка лежала у ее ног. Обе знали, куда их хозяин ушел, обе ждали, с каким ответом возвернется. Тут уж не до глупостей, да и толку по углам прятаться, судьба всюду находит.

   – Все, – одно слово ответом на дюжину вопросов.

   – Я отмучилась? – неугодная надломила бровь.

   – Как Пантеон терпел тебя? – скрипнул зубами Раманд.

   Она пожала плечами.

   – Но мы не знаем, кто стоял за этим, – все же нахмурилась бывшая жрица.

   Так не должно быть. Нельзя останавливаться вот так, даже если планы врага попраны, даже если рухнули в бездну под силой бессмертного. Надо же узнать, кто подл сердцем и помыслами.

   – Не о том молились, – вздохнул Раманд.

   Верно. Боги исполняют молитвы. Ятолла просила избавить себя от скверны, никто из людей не просил найти недруга. Так всегда и бывает. Люди так много хотят, но не понимают даже суть своих желаний. Даже выразить их нормально не могут. Получают в итоге не то, что им нужно, или не так, как им бы хотелось, и делаются недовольными миром вокруг, о себе плохого никто не подумает.

   Яревена вскочила на ноги и легко сбежала по ступеням, быстро оказавшись рядом с хозяином Аркоста, да так близко, что Раманд даже полшага назад сделал.

   – А если уйти далеко-далеко, я перестану слышать эти крики? – она испытующе уставилась на него.

   – Я не знаю, – ответил он честно.

   Он уже думал об этом. Может ли избавить ее от эха прошлого. Он тоже был в эхе, и Раманду это не нравилось. Ему не хотелось, чтобы она слышала его, чтобы знала таким, каким он был там в ту секунду. Ничего хорошего, одна только слабость да стыд.

   – Ты был за морями и океанами, ты должен знать, как далеко тянется нить, – настаивала Яревена.

   – Я вернулся, как видишь. Потому что нить тянется через сердце, – произнес хозяин Аркоста.

   Неугодная нахмурилась.

   – Ты сказал, что не всякая рука до тебя дотянется. Но Запретные, они дотянулись как-то, да?

   Все-таки соотнесла, все слова как бусины на нить нанизала и увидела картину. Молодец, зря он ее ум оскорблял. Снова волноваться начала, хотя еще не все понимала.

   Раманд очень долго молчал.

   – Воля отца, он передал мне ее, – слова с губ сорвались с трудом, внутри все закровило.

   У Яревены округлились глаза.

   – Что? – сорвалась она на шепот.

   Он отступил. Ее близость немного сбивала, а ему нужны были слова для признания. Ему нужно было сказать о том, о чем он никогда никому не говорил. Боги знали, ясмир знал, тень под его ногами тоже знала. Но не потому что он рассказывал, а потому что они либо видели, что с ним творилось, либо мысли его читали. Он никогда не произносил эти слова вслух. Мир их не слышал.

   – Это сложно, – признался Раманд ей и самому себе. – Отец искренне верил в то, что Запретные все изменят. Для него, по крайней мере. А как не вышло, как поймали, в миг, когда ему сносили голову с плеч, он возжелал продолжить свое дело сильнее прежнего. Родительская воля всегда передается детям. Брата тоже коснулась, но того казнили. Остался я, она меня доверху затопила. Вместе с шепотом Запретных – я для них будто потаенная дверь, замочная скважина, они поглядывают и смеются, смеются... Им всегда смешно. От боли и крови. На острове, когда пошли первые жертвы им в угоду, первое, что грянуло со всех сторон, так это их хохот. Потом стихло, конечно, для всех, кроме меня. Даже если бы меня не изгнали, я бы сам ушел. Даже если бы не Калеодон, я бы сам изыскал преисподнюю, чтобы запереться там. Воля отца всегда со мной, Яра, она всегда просит меня завершить то, что было начато. Я сопротивляюсь и буду сопротивляться всю жизнь, но убежать от этого не могу.

   Так страшно оказалось это слушать. Ему тоже было страшно узнать ее секрет? Нет, секреты разные. Крики, что эхом доносятся до нее, можно вытерпеть. Храмы и боги отстраняли их, она изыскала для себя щиты, загораживалась ими. А у него щитов не было. Он сам, в одиночестве, против всего чего не желал, в чем не был повинен.

   Яревена потянулась к нему рукой и коснулась кончиками пальцев щеки.

   – За что тебе?

   – За кровь. Порой этого достаточно, – Раманд потерся о ее руку.

   – Потому отвернулся от Пантеона? – она совсем приблизилась к нему и осторожно обняла.

   – Само мое существование оскорбляет их, – он принял ее ласку.

   – Кажется, они такого тебе не говорили. Они видят больше нашего и знают, чему должно быть, а чему не следует, – Яревена заглядывала ему в глаза. – Говоришь, что не в свете, а свет только на тебе клином и сходится.

   Раманд отпустил ее, отступил далеко.

   – Нужно идти, Яра. Нужно с этим покончить.

   Она грустно вздохнула и склонила голову.

   – Хорошо.

   Она отправилась в храм и исполнила все, как сказал Владыка. До самого утра Яревена сидела у алтарей Отвергнутых, свобода пришла к ней, только когда рассвет разгорелся во всю силу. Она переступила кривой порог на выход и, стянув с головы красную шаль, посмотрела в небо.

   – И что теперь?

   Она взглянула на стоявший тут же храм Пантеона. Всего несколько шагов, всего-то и надо – склонить упрямую голову... Нет! Это не она не права, это бессмертные ошибаются! Они сильны и мудры, но они живые, не менее живые чем люди, а может и того больше. Поэтому могут быть слепы и глухи, могут оступаться, заблуждаться.

   Яревена заставила себя идти домой. В Аркост ей теперь не надо... Собаки Дарз-Аша отыскались здесь, ждали хозяйку дома, никак Владыка им наказал с нею побыть. Яревена открыла пред ними дверь и махнула головой, псы тут же забежали внутрь и разбрелись по углам. Прежде чем войти, она тревожно оглядела тихую улицу. Никому дела нет до нее, пока Дэо-Аюм здесь. А после него так и вовсе. Люди хорошо заживут, сила бессмертного будет благодатью разливаться по ятолле еще долгое время.

  Глава 13.

   Противореча мыслям, сопротивляясь надеждам, ночью, в час волка, в полной тишине, развернула крылья беда.

   Собака в каждом дворе, без воя и лая, пошла против своего хозяина. Крепкий сон сыграл с людьми дурную шутку, и множество псиных пастей наполнились кровью. Тем зверям, кому удалось убить, взвывали резко прорезавшимися голосами и звали так своих собратьев. Крики людей смешивались с воем и всевозрастающей волной охватывали город.

   Напившись крови, собаки выходили на улицу и сбивались в стаю. Они тут же рвали друг друга на части, выясняя свои силы. Победители схваток шли дальше, они медленно двигались, вонзаясь красными глазами во всякого, кто переходил им дорогу. Люди, скуля и трясясь, отступали, опуская оружие, приглушая магию, чувствуя бессилие против чудовищ. Город не мог им сопротивляться.

   На выручку пришли Дома. Минра ударила первой. Под лапами озверевших псов земля заколыхалась словно вода, как болото она начала затягивать в себя чудовищ. Они скалились и рычали, царапали землю, оставляя на ней чудовищные шрамы, но захлебывались землей и погибали. Те, кто половчее, побежали, но их оттолкнул ветер Ангу. Тогда самый сильный и крупный пес вышел вперед и полоснул когтями по ветру. Знаком ему стал человеческий крик. Ветер развеялся. Глава Дома навсегда остался изуродован шрамами через все лицо.

   Собаки побежали под гнетом зверской силы, что ими управляла. Она пригнала их к храму Пантеона, она заставила их перепрыгнуть его порог. Тот не треснул, а загорелся из-за осквернения, подпалив шкуры, но заклятым чудовищам боль была нипочем. Жрицы направили против них силы круга огней, еще сильнее запахло паленой шерстью, и святилище наполнилось воем.

   Дэо-Аюм, убаюканный сладостью вина и радостью легкой победы, очнулся неохотно. Стены храма затряслись из-за гнева бессмертного, узревшего осквернение своего обиталища. Взмахом руки он снес головы озверевшим псам, но в ту же самую руку вцепилось чудовище, которое успело подкрасться. Бог пал под ударом боли мгновенно, и в ту же секунду все собаки, что были окровавлены, обожжены и ранены, бросились на него, давя своими силами и разрывая своей яростью.

   – Магия Запретных! – раздался крик жриц, чьи тела покрывались глубокими порезами, разделяя муки, что испытывал бессмертный.

   Ни приблизиться, ни спасти. Собаки выволокли Дэо-Аюма за порог, дабы ослабить, чтобы самим уйти от силы Пантеона. Бессмертный кричал...

   Он пришел с громовым раскатом и молнией, рассекшей пополам небеса. Ночь сгустилась вокруг Владыки ятоллы и кружила огромной тенью за спиной. Та тень стрелой метнулась вперед, нырнула под самые лапы озверевших собак и начала убивать их одну за другой, отрывая головы и ломая хребты. Эта сила, никем не рассмотренная, никем не разгаданная, всему положила конец.

   С неба полил дождь. Раманд, объятый мраком, смотрел на то, как земля впитывает кровь. Вся ятолла свернулась в болезненной судороге, ему не нужно было соединяться с землей, чтобы увидеть, как искрит жила в глубине. Искрит так, как положено когда притворяется в жизнь мерзкая магия Запретных.

   Владыка приблизился к бессмертному под сотней глаз тех, кто успел уже собраться здесь. Дэо-Аюм, не мог подняться из-за ужасающих ран и нестерпимой боли. Он смотрел на человека, в настоящей тени которого пряталась сила, что дана лишь избранным. Но не только она сейчас спасла бессмертному жизнь.

   – Ты не отказался от защиты ятоллы, – прохрипел Дэо-Аюм, разгадывая обман смертного.

   – Если бы я исполнял каждое ваше божественное указание немедленно и в точности, меня бы уже давно не было в живых, – оскалился Раманд.

   Дэо-Аюм смотрел на него со смешанными чувствами. Смертный заранее чувствовал или даже знал, он не перечил упрямому самодовольному богу и не доказывал того, что еще не произошло, не предвещал беду. Он просто проявил терпение, время само рассудило правых и обманувшихся. Так действует судьба.

   – Нравится тебе должников получать, – скривился бессмертный.

   – Мне нравится получать ответы на вопросы. Теперь один я знаю точно, – Раманд протянул ему руку и помог подняться.

   – Как и все вокруг тебя, – шепнул Дэо-Аюм, тяжело выравниваясь.

   Да, Владыка спиной чувствовал эту стаю, что хуже любых собак. Таращатся так, что он сейчас прямо здесь и воспламенится, поярче порога храма, который жрицы все еще не могли потушить.

   – Я справлюсь, – заявил хозяин Аркоста уверено. – А тебе лучше уйти.

   Дэо-Аюм более ни слова не сказал, исчез. Люди в ту же секунду обезумели.

   – Это ты... это ты сделал...

   – Магия Запретных богов. Сволочь!

   Да, только эта магия способна навредить Пантеону. Больше ничья. И то что обвинили именно его, изгнанника, наследника порченой крови, понятно.

   – Ты заплатишь!

   – Лучше вам быть аккуратнее, – с этими словами Владыка обернулся к толпе.

   Готовы наброситься, разорвать, Раманд знал это. В его руках вспыхнула магия.

   – Что? Еще смеешь силы свои против нас поднимать?!

   Они ударили друг друга одновременно. Владыка людей, а люди Владыку. Но его сила попала точно в голову из ниоткуда взявшейся собаке. Не уничтожь он ее, псина успела бы кому-нибудь одному разорвать горло.

   Все очумело смотрели на тело поверженного пса. Видимо последнего из оскверненных.

   Магия, направленная против Раманда, врезалась в невидимую стену и осыпалась прахом на землю.

   – А если бы я не прикрыла, принял бы на себя все их удары.

   Он оглянулся на Яревену. Та отряхивала руки. Амулет, наполненный силой Отвергнутых, прямиком из их Храма, полностью истратил себя и стал прахом.

   – Но ты же прикрыла, – уверено произнес Владыка.

   Неугодная выглядела хмурой. Как он ей и сказал, она отправилась в храм низложенных, но ничего им не сказала. Просто побыла там. Откуда хозяин Аркоста знал, что скверна еще не исчезла, даже когда Пантеон на нее воздействовал, Яревена не понимала. И то, что она видела вокруг себя, раздражало.

   Изувеченный храм, раненые жрицы. Старшая испугана так, что ее не держат ноги, и она сидит на самом верху лестницы. Пострадавший город, напуганные люди, чья-то смерть... Сколько? Сколько еще?

   И они во всем этом вдвоем против города, против всей ятоллы.

   – Прекратите! – глава Ангу выступил вперед. Он касался рукой страшной раны, но почти не кривился от боли. Терпел. – Если бы не Владыка, мы бы все...

   – Но Запретные!.. – вскричали поперек его слова.

   – Да, это была их магия, – проговорил Раманд в извечной тихой манере, заставляя все звуки вокруг себя стихнуть. – И я скажу тому, кто виновен в ней. Я найду, поймаю и сам рассужу. Никакие бессмертные не спасут.

   Его словам поверили, под его взглядом опустили головы.

   – Считайте погибших, несите в храмы. Собак напоили кровью, чтобы на Дэо-Аюма напасть, но могут и дальше пустить в расход.

   Владыка говорил о вещах, вызывающих оторопь, слишком легко. Он не терял голову, он не впадал в отчаяние, и его принялись слушать. Горе горем, кому-то придется слезы пролить из-за потери близких, но нельзя допустить, чтобы магия Запретных еще какую пищу для себя нашла. Тела погибших ей, что дрова, только накормиться. А потому надлежит их в храмы отнести, где пройдут положенные службы, где под силой Пантеона их уже никто не тронет.

   Раманд внимательно проследил за тем, чтобы все разбрелись по сторонам. Не нужны ему рядом толпы и все эти глаза, и без них тошно. Дом Ериин взялся руководить городом, за что он им остался благодарен.

   – Поговорить бы, – подошел к нему Атуа. Он оторвал часть рукава от всего одеяния и обтирал лицо, делая себя еще страшнее.

   – О чем? – взглянул на него Раманд.

   – О том, что каждый в городе, может быть отступником.

   – И всякий Дом тоже.

   Глава Дома Ангу вздрогнул всем телом.

   – Нет, мы не можем... не может быть, чтобы все повторилось.

   – Дома не участвуют в этом, Раманд, – раздался голос Гаяры. Она была стремительна и мрачна. – За глупость наших предков мы заплатили слишком дорого, а если попытаемся повторить – с живых шкуру спустят.

   Она подняла рукав накидки и обнажила руку по локоть. Напоминая, что на ее коже бледнеет голубая метка.

   – Точно-точно, – закивал Атуа и тоже показал свою метку, – это кто-то из города. Возможно, еще с тех пор остался или сумел вернуться из заключения.

   – Из заключения не может вернуться никто, – отрезал Раманд.

   Главы Домов переглянулись между собой.

   – По указу ясмира казнили всех, кого-то прилюдно, а кого-то ночью в камере, – дал пояснения своим словам Владыка. – Правитель не пожелал видеть предателей живыми и не разбирался в тяжести содеянного. Он просто уничтожил тех, кто переступил границу дозволенного.

   Такое знание заставило их глубоко задуматься.

   – Может и не нужно вглядываться в знакомые лица, – заговорила Гаяра, потирая горло. Все происходящее душило ее. – Наша ятолла – благодатная почва для преступления.

   В ее словах был смысл. Из-за призыва в Хаэссе уже образовалась трещина, магия Запретных может травить край через нее. Пока не прошло время, пока трещина не исчезнет, вторую попытку предпринять легче.

   Яревена, не способная помочь в этом разговоре, не стала слушать его. Она поднялась по ступеням храма и подошла к старшей жрице.

   – Боги любят красоту, – она провела пальцами по щеке Куоммы, стирая кровь.

   Порог потушили, пахло гарью. Жрицы стенали.

   – А ну хватит реветь! – огласила на всю округу Яревена. – Кому интересно ваши вопли слушать! Кто служить будет, когда убитых принесут!

   Они встрепенулись, вспомнили голос и манеру бывшей своей старшей. Вперились в нее глазами, словно она тоже богиня и пришла к ним даже без просьб и мольбы, а просто так. Как приходит солнце.

   Забегали, отвлеклись от боли. Раны, что они разделили с Дэо-Аюмом, затянутся также быстро, как бессмертный поправится. Недолго им носить их на себе.

   – Ты как всегда, – грустно усмехнулась Куомма, видя, как все сразу изменились.

   Жрицы наконец догадались, поднесли чаши с водой и чистые полотенца своей старшей, пострадавшей больше всех. Яревена стала вынимать осколки из ран Куоммы и промывать той раны.

   – Если бы ты была... если бы здесь была ты, ни один камень даже не подвинулся бы, – проговорила та, опустив глаза.

   – Я не всесильна, – холодно отозвалась неугодная.

   – Ты упряма.

   – Это верно. Понимаешь почему? – Яревена бросила на нее косой взгляд.

   – Лишь отчасти, – качнула головой старшая жрица.

   Неугодная почесала кончик своего носа и ополоснула руки от крови в тазу, после чего умылась сама. Долго их ятолле еще отмываться, ох как долго. Натворили столько, что на три поколения вперед грехов хватит.

   – Тебе нужно стать такой же, чтобы даже с ранами улыбаться и танцевать, – произнесла она, отстраняясь от Куоммы.

   Та вместо ответа, взглянула неугодной за спину.

   – Она наверняка вам не рассказывала, – произнесла вдруг старшая жрица, обращаясь к Раманду, который тихо появился позади Яревены. – Я расскажу. У нас отдыхали боги. Они поссорились, до драки не дошло, но напольные вазы раскололись из-за их гнева. Осколки хлынули прямо ей под ноги, – Куомма выразительно взглянула на Яревену.

   – Это не особо примечательная история, – проворчала она, пытаясь воспрепятствовать рассказу.

   – Еще какая примечательная. Можете себе представить? – Куомма и не думала замолкать. – Осколки под босыми ногами во время танца. Она не сбилась ни на шаг, даже когда пол стал скользким из-за ее крови.

   Раманд неотрывно смотрел на неугодную. Она чувствовала на себе его взгляд, и он ей не нравился. Ей не нравилось, что ему рассказывают эту историю. Чем больше он узнает, тем не слаще ей придется. Поймет все о ней и... что сделает?

   – Бессмертные, лицезрев такое диво, позабыли про ссору. Я тогда поразилась, как они безжалостны. Ведь они позволили ей закончить. Мы думали, что она не удержится и рухнет, хотя бы раз вскрикнет от боли. Но эта сумасшедшая завершила танец полагающимся поклоном и держала его, пока бессмертные ее не отпустили, а они время тянули! А когда отпустили, то расстелили во всем храме ковры, правящие призвали своих личных слуг и те омыли ее ноги, залечили все раны смертной. Не знаю, сколько храмов может похвастать таким свидетельством. И сейчас я вот думаю, наверное, то был первый раз, когда они проиграли ей.

   Яревена сердито передернула плечами. Она так не считала, вообще об этом не думала. Она никогда не стремилась выиграть, она стремилась не потерять свою гордость. Опускала свою голову в знак почтения, но не в знак рабства. Она служительница, а не невольница. Вот и весь секрет.

   – Должно быть, ты красиво танцуешь.

   Раманд сказал об этом так, что у бывшей жрицы мороз побежал по коже, и она резко обернулась. Не взгляд, а тихая заводь. Что под маской? Что?! Она уже гадала когда-то, но ответа так и не нашла.

   Владыка отвел глаза. Яревена поднялась. Снова посмотрела на поврежденный храм.

   – Вам предстоит работа.

   – О, да, – грустно усмехнулась Куомма.

   Вдруг взяв полотенца, она стала обматывать ими себе ноги. Другие жрицы, поглядев на это, принялись повторять. Служительницы храма не должны были укрывать свои ступни ничем на территории святилища. Но не резаться же теперь.

   Яревена рассмеялась. Ее характер оказывал пагубное влияние на окружающих.

   – Возвращаемся, – Раманд протянул ей руку.

   Как Владыка он сделал достаточно, надо пользоваться своим правом и оставить заботы другим Домам.

   Бывшая жрица обеспокоенно посмотрела на Куомму. Та махнула рукой. Справятся уж как-нибудь. Тогда Яревена приняла руку хозяина Аркоста, он переплел ее пальцы со своими и расстелил перед ними тропу.

   – Если всегда одним путем ходить, он изнашивается, – проговорила она, следуя за ним. – Враг ведь... не проберется?

   Раманд сжал ее руку сильнее.

   – Ты в порядке?

   – А что мне сделается? – легкомысленно произнесла Яревена.

   – Магия Запретных, только что на ятоллу обрушилась она, – проговорил он осторожно, следя за ней.

   – А! Мне должно заходиться в приступе страха, да? Ведь случилось то, чего я действительно боялась. Но знаешь, теперь, когда все произошло, мне кажется странным, что оно не случилось с самого начала. Ведь все и так было очевидно, правда?

   – Правда, – произнес Раманд, немного сбрасывая напряжения.

   Он действительно не знал, что станет делать, если его Свидетель примется трястись от страха. Ведь она боялась, что голосов станет больше, сегодняшняя ночь унесла не одну жизнь. Благо что те смерти ее не коснутся.

   Аркост показался перед глазами, и Яревена приняла мысль, что оказаться здесь после случившегося ей по-настоящему приятно. Безопасно. Безопаснее чем вне земель этого Дома. Под сенью его садов дышалось свободно.

   Яревена попыталась отстраниться от хозяина Аркоста, но Раманд перехватил ее руку чуть выше запястья еще крепче и не дал отойти от себя.

   – Ты бы станцевала для меня? – спросил он, встав ближе.

   Ее глаза стали круглыми, как блюдца.

   – Кем ты себя возомнил? Только перед бессмертными...

   – Ты веришь, что все боги когда-то были людьми? – перебил он ее возмущенный возглас, не отпуская от себя. – Меня порой очень захватывает эта мысль. В самом деле, только представить, что смертный может так вознестись...

   – И ты мне говорил что-то про гордыню? – не имея выбора, Яревена сама ступила к нему, сократив расстояние до ничтожного. – Тебя скоро молния поразит за высокомерие.