Текст книги "Теневая месса (СИ)"

Автор книги: Дарья Кадышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Но о Суариванской Гадюке ты же думаешь.

По сверкнувшему на мгновение гневу в глазах Лиама Мив поняла, что перегнула палку, и осталась ожидать его ответа, закусив робко губы. Тот ничего не ответил, только отвёл взгляд в сторону, словно борясь с желанием придушить шпионку.

– Я предложу новому королю то, что ты мне тут наговорила, если останусь в совете, – проговорил после краткой паузы он. – Обрисую ситуацию. Хотя она каждому понятна. Может быть, твой Сирин получит от нас воинов. Может быть. Пока это всё, что я могу сделать, Мив.

Эльфийка хотела что-то возразить, но Лиам поднял руку, прервав её.

– Убирайся назад в своё навозное Раздолье, пока я не позвал стражу, – холодно произнёс эльф.

Мив закрыла рот, из которого так ничего и не вылетело, и с достоинством подняла подбородок. Затем, исполнив идеальный реверанс, она в последний раз стрельнула взглядом в мастера, будто желая прожечь своим презрением его лоб насквозь. Ничего не менялось. Разноглазый подонок по-прежнему трясся только над своей персоной и стариком Кильриком. На него даже угроза в виде стремительно пожиравшей Лутарию Церкви не действовала.

Ну, ничего. Всё изменится, когда Лек Август с огнём и проповедями доберётся и до Лесов Орэта….

Лиам осатанело влетел в тронный зал, сразу глазами находя Айнелет и направляясь к ней. Появление Мив только усилило его напряжение и беспокойство. Всё, что там происходило, легко могло добраться и до Грэтиэна, о чём он и думал постоянно. Все эти казни, новые законы, падение Оплота…. То, что разводила сейчас Церковь, надо было срочно сворачивать. Проще всего устроить покушение на Лека Августа. Однако Лиаму было известно, что верховный служитель охраняется лучше, чем князь Лутарии, лучше, чем сидящий сегодня под присмотром сотен глаз Кильрик, возле которого постоянно дежурила десятка лучших воинов. Такую сложную задачу, как убийство Августа, за один вечер не придумаешь и не предугадаешь все возможные исходы. Здесь нужен план, на разработку которого потребуется уж точно пара месяцев, если не больше.

У Лиама не было времени на Церковь.

Он отказал Мив, назвав реальную причину. Он не был королём и не мог принять решение вступить в союз с другой державой. Кильрик, может, и даст своё согласие, но совет короля вправе оспорить любое его решение, кроме тех, что касались его преемника (как ни парадоксально). Король страдал потерей памяти, так что его слова постоянно подвергались сомнению. Всё зависело от будущего наследника престола, которому, если всё сложится удачно, Лиам и посоветует помочь в спасении земли от фанатиков Матери Света.

Потому что Агону и Фиснику было плевать на весь остальной мир. Они видели и говорили только про трон отца. Представляли себя в мантии короля эльфов. Думали только об этом. Они считали, что Инквизиция пройдёт мимо них.

Айнелет стояла возле одного из столов, вливая в себя Создатель знает какой по счёту кубок вина, и рассеянно обводила взглядом танцующих. Лиама она будто бы намеренно не замечала. Когда она отвернулась, чтобы найти на столе какую-нибудь закуску, он подошёл к ней, останавливаясь лишь на секунду, чтобы скользнуть глазами длинным волосами, вызывающим желание прикоснуться и ощутить их мягкость. Руки опустились по обе стороны от девушки, сжав пальцами край стола. Он прижался к ней со спины, с шумом втягивая воздух у самой её шеи.

– Лиам… – ошарашенно выпалила Лета, едва удерживая в руках кубок с вином. – Только не здесь.

– Здесь, – он дождался, пока она извернётся в его руках, чтобы оказаться к нему лицом, и прижал её к себе сильнее. – Я ведь говорил, что мне плевать на мнение королевского двора.

Она что-то возмущённо начала говорить, но Лиам уже всё увидел по её глазам. Ей это тоже было необходимо.

– Это Белтанн, – перебил он, выхватывая из её руки кубок и ставя его обратно на стол. – А это, – он приблизился максимально близко к её губам, чтобы шепнуть в них: – его древнейшая традиция.

Слишком вспыльчивый и откровенный поцелуй для бала. Такие надобно разделять в тёмных закоулках дворца или под широкой тенью деревьев в саду, но только не здесь, не на виду у всех. Но Лиаму было плевать. Он целовал одну из самых красивых женщин в его жизни, явственно чувствуя, как раздуваются угли под его рёбрами и как рвёт грудь от того же жара, который он считал любовью.

1. Juvie (эльф.) – красивая.

Глава 2

Глава 2.

Враги Его Величества.

Запах выпечки был слышен издалека. Она на долгое время остановилась у витрины, словно собираясь впитать в себя эти соблазнительные ароматы. Все лакомства пахли и выглядели настолько аппетитно, что и самому Лиаму отчаянно захотелось застрять на них взглядом. Но он предпочёл наблюдать за полукровкой, склонив голову к плечу и усмехаясь.

– Кто-то недавно говорил мне, что хочет отказаться от пирожных, чтобы окончательно не потерять свою форму.

Он дождался, когда она повернётся к нему, и сделал вид, что его очень интересует состояние ногтей на его руке.

– Я просто посмотреть, – бодро ответила Лета и миновала витрину, удержавшись от того, чтобы взглянуть на пекарские чудеса в последний раз.

Лиам в два шага догнал её. Нежное тепло летнего солнца ласкало улочки Грэтиэна, превращая их в светлые коридоры небесного замка. Лавки портных пестрели роскошными нарядами, а в тавернах уже намечался приток посетителей, несмотря на ранний час. Лиам помнил, каким было лицо Леты, когда она впервые увидела всё это. Как бы он не старался её убедить в обратном, она до последнего верила, что этот город был похож на какую-нибудь большую деревню в княжествах, густонаселённую, приятную, со своими достоинствами в виде уютных домиков и бурлящей жизни. Каково же было её удивление, когда вместо ожидаемого она получила величие трёхэтажных домов, восторг высоких храмов, которые будто тянулись своими куполами к самим звёздам, блеск торговых зданий, гордость элитных трактиров и крылья башен Журавлиного дворца. Лиам сам с трудом верил, что эльфам после стольких лет унижения и войны с людьми удалось отстроить такое всего за шестьдесят лет. Грэтиэн, разумеется, был далёк от сгоревшего Моан-Тристэля и уж тем более от городов Древних, да и трущоб Лета так и не увидела. Но она наконец-то поверила в то, что эльфы больше не выживают, как они это делали в резервациях.

Сапожники, ювелиры, музыканты, купцы из Гальшраира… Лета всегда критиковала эльфов за излишнюю любовь к растениям, но «пристрастие к цветочкам» не казалось ей больше смешным, когда она смотрела на увитые плющом фасады заведений и беспорядочно посаженные ансамбли деревьев, на геометрические клумбы и обилие цветов и веточек в элементах причёсок и гардероба горожан. В городе она бывала чаще Лиама, хотя покупки совершала здраво и даже экономично.

Беззастенчиво наблюдая за девушкой, Лиам вспоминал вчерашний бал. Святость Белтанна была давно опорочена этой крикливостью, дорогой едой и светскими разговорами, но причиной являлся вполне обоснованный и закономерный процесс развития общества. Казалось, что за всем этим позабылась сама суть праздника, который почему-то только в этом году Церковь Зари занесла в свой список запрещённых языческих торжеств. В прошлом Белтанн действительно походил на шабаш, с обнажёнными девушками в цветочных венках, танцующими в отблесках костра и приветствующими долгожданное лето…

– Почему ты так на меня смотришь?

Встающее солнце очерчивало черноволосую головку Леты золотым ореолом.

– Вспоминаю вчерашнюю ночь, – ответил Лиам.

Если она и покраснела, то он этого не заметил, щурясь из-за яркого света. А ведь совсем недавно его зрение поглощал лесной сумрак, в котором проступали контуры тела Леты и белизна её кожи.

– Как думаешь, наше отсутствие на балу кто-нибудь заметил? – спросила она.

– Мне кажется, даже ты не заметила его. Потом пришлось нести тебя на руках обратно.

– Виновато вино.

– Но явно не с моей подачи.

В её голосе послышался смех:

– В следующий раз предупреждай меня о своих планах, чтобы я так не надиралась.

– Это получилось спонтанно, – произнёс Лиам. – Виновато не только вино. Твоё платье…

Она обернулась, замедляя шаг.

– Я просто увидел тебя в нём, а потом моё сознание потерялось, – он поравнялся с ней и промурлыкал ей на ухо: – Где-то под подолом платья, между двух очаровательных коленок.

Она фыркнула, но только с каплей возмущения. Лиам приобнял её за талию, притягивая к себе.

Мысли о причине, по которой он так и не уснул этой ночью и вытащил Лету на прогулку в самый ранний час, всё ещё терзали его. Но рассказывать он не спешил, решив насладиться последним спокойным утром в этом городе в компании той, которую он просто обожал. Он уже не стеснялся признаться в этом самому себе. Забавно, но Лете он признавался в своей страсти десятки раз.

– Что всё-таки случилось, Лиам? Мы ведь вышли не за покупками?

Эльф вздохнул. Лета хорошо его знала, так что без труда уловила даже через неподдельное весёлое настроение тщательно скрытую тревогу.

– Вчера ночью Кильрик подписал указ. Новый закон, по которому Агон и Фисник станут наследниками короны Грэтиэна, вступит в силу сразу после его кончины, – мрачно ответил он.

– У тебя же ещё есть время заставить его передумать

– Агон и Фисник больше не подпустят меня к нему. Надо отдать им должное, они хорошо с ним поработали. Наверное, лили слёзки и всё такое, отчего бедный старик расчувствовался.

– Успокойся, Агон и Фисник – не конец света, – Лета мягко стукнулась лбом о плечо Лиама. – Они, конечно, готовы друг другу глотки перегрызть, решая, кто из них больше достоин отцовского трона, но пригласи сюда Дометриана…. Думаю, конфликт будет улажен сразу.

– Дометриан не обязан решать проблемы своего союзника. Эльфы под его покровительством и защитой, обязанные делиться ресурсами и являться по первому зову на войну. Но междоусобицы не его проблема.

– Всё наладится, – пообещала Лета, но её тоже одолели сомнения. – Хотя… Ты заметил, что Агона и Фисника не было на балу? Это странно.

– Они не любители торжеств, ты же знаешь.

– И всё же…

Они остановились у фонтана на площади, в котором плескались разноцветные маленькие рыбки, пузыря воду, льющуюся из изящного каменного кувшина.

– Я нашёл преемника, – поделился Лиам. – Я долго думал, но он пока что единственный, кто заслуживает корону. Его зовут Киар Фрин.

– Один из советников Кильрика?

– Да. Пару раз мы плавали с ним в Китривирию на встречу с царём. Он вырос в резервациях. На всяких балах тоже появляется редко.

– И это всё, что ты знаешь о нём?

– Я знаю о нём всё. Он женат и играет на свирели. Любит охотиться в лесах. Не считая мелких преступных делишек, когда он перепродавал краденные драгоценности в Грэтиэне, ни в чём больше он не был замешан. Я знаю также, что он слишком амбициозен, чтобы быть просто советником.

Лета присела на парапет фонтана, зачерпывая воду ладонью.

– По какому принципу ты отбираешь кандидатов на роль наследника короля? – спросила она, поднимая руку и давая каплям свободно стечь обратно.

– Внутреннее чутьё. В случае Киара оно молчит, однако все факты и доводы указывают, что он подходит.

– А что он сам думает? Он хочет быть королём? – Лета провела влажной рукой по волосам и шее, вздрагивая от прохлады.

– Нет, но если такова будет последняя воля Кильрика, он её исполнит, – ответил Лиам, наблюдая за стекающей между её ключиц каплей воды.

Он вернул взгляд к её лицу, замечая на нём безмятежность. Зимой Лета была другой. Рвалась в Кривой Рог. Намеренно затевала ссору. Собиралась сбежать из Грэттэна, и только Родерик остановил её. Потом она, конечно же, осознала, что и её врагам нужно пережить суровую зиму, и притихла.

Так оно и оказалось. Лек Август удовлетворился захваченным Оплотом и убийством Радигоста Кейца и ушёл в подполье. Было неизвестно, кто ему помогал, но многие догадывались, что он не с неба достал эти ошейники, блокирующие чары магов, и приборы для отслеживания магии. Последователи Церкви восприняли как данность то, насколько бесчеловечно он обошёлся с недавними союзниками княжеств. Создатель знает, что творилось и творится сейчас в закрытых храмах на проповедях, какую ложь служители Церкви выдают своим прихожанам за истину. Но подавляющая половина населения княжеств встала на сторону Августа, что позволило ему на правах законного регента возродить Инквизицию. Если задуматься, то хуже ситуации не придумаешь. В начале марта Инквизиция начала своё тёмное дело, почти что каждую неделю организовывая казнь одного из магов Оплота и начиная тотальное преследование тех, кто мог быть заподозрен в занятии всеми видами магии. Даже Великий Ковен скрылся на Соколином полуострове, предчувствуя бурю.

Тревоги Леты по этому поводу были недостаточно сильны, чтобы суметь вырвать её из Грэтиэна. Но они всё равно существовали. Дремали там, где-то под её безмятежностью…

Полгода назад Лиам оставался рядом с ней только для одного – лечить. В независимости от того, лечил ли он её бесконечные мигрени, ушибы, от того что тупица Родерик до сих пор не додумался, что на тренировках соперника обычно щадят, или её внутренние раны, о которых она предпочитала умалчивать. Да он и не спрашивал. Со временем его постоянные «Я здесь, я рядом» и «Тебе приснился дурной сон? Расскажи» стали пропадать. Тогда она стала более разговорчива, даже порою игрива, и потребность в лекаре души отпала совсем. Она больше ни в чём не нуждалась.

Лиам надеялся, что остынет к ней. Убеждал себя, что подбирает мусор, использованную кем-то и выброшенную на улицу вещь, а так он никогда не делал. «Кем-то» – человеком с уродливой и искалеченной душой, лишённой всякого милосердия, до краёв наполненной цинизмом и отвращением ко всему миру. Создатель, он даже ненавидел Лету первое время, потому что она сама позволила с собой такое сотворить. Где было её здравомыслие, которое не всегда, конечно, просыпалось в ней, но уж точно помогало узнать ублюдка за сотню вёрст? И какими такими чарами обладала та тварь, что все их беседы на протяжении двух месяцев, сочившиеся ядом и ненавистью, странным образом перетекли в эту паршивую связь?

Он не знал ответа на все эти вопросы. Ему нужно было лишь перестать думать о ней. Отпустить. В одно весеннее утро он сообщил ей, что ему надо уйти в город по делам и что вернётся он только вечером. Она пробормотала что-то будничное и оторвалась от стенки коридора, которую подпирала. Аромат жасмина плавно проследовал за ней, пройдясь вокруг Лиама, а он стоял и наблюдал за её походкой, думая, до чего же она была хороша сзади.

Не было в ней ничего особенного. Видел ли он женщин красивее, умнее? Видел. Был он с этими женщинами? О, да, безусловно. Но Айнелет стала для него настоящей пыткой, вваливаясь в его комнату ранним утром с какими-то важными ей одной новостями, избегая его целыми днями, а потом внезапно подкарауливая чуть ли не возле самой спальни, демонстративно закатывая глаза при беседе и позволяя себе, в конце концов, отпускать ехидные комментарии на все тактичные темы в его присутствии. Между ними была такая пропасть, просто бездна, начиная от возраста и статуса и заканчивая взглядами на самые обыденные вещи, но, великие боги, они были равны друг другу. Он для неё не более чем эльф, усердно ухлёстывавший за ней ещё на Скалистых островах, а она – просто хорошенькая полукровка.

В одном он уверен – он не был заменой. Каменная стена, стоявшая между ними долгое время, теперь рухнула, и ничто больше их не разделяло.

Он сел рядом с ней на парапет. Блики солнца отражались в воде и отбрасывали тени на лицо и руки Леты.

Дворец был полон сплетен о них. Мало кто одобрял их отношения, хотя это не было вызвано личной неприязнью. Женщины завидовали Лете, мужчины либо не понимали Лиама, либо тоже завидовали (в основном те, кто благосклонно относился к самому факту существования Суариванской Гадюки и признавал её одной из эльфов). Но никто не возражал открыто, ограничиваясь шёпотом о том, что никак это всё тёмные чары, перешедшие от известной сердцеедки Марилюр. Сплетни были очень осторожными, так как все знали, что у Лиама руки по локоть в крови, одно неверное слово – и несчастный распространитель слухов проснётся без своего языка. Если вообще проснётся.

Все эти убийства, которые украшали его как военные ордена на мундире, давно остались в прошлом. Хотя Лиам с огромным удовольствием вернулся бы во времена Медной войны, вновь примеряя на себя наряд тайного палача и кровавого интригана, и прикончил бы Агона и Фисника. Так, чтобы ни трупов, ни следов, только убедительно сочинённая история о долгом путешествии на Золотые Земли. Но они были детьми Кильрика. А Лиам любил и уважал своего короля.

– Что теперь? – спросила Лета. – Будешь бездействовать?

– В обед я пойду к королю. Узнаю все подробности. Закон всё равно можно отменить до его смерти, – ответил он и наклонился к девушке. – Но, если ничего не изменится, тебе придётся переехать ко мне.

– Зачем это? – она повернула голову к нему, отрывая взгляд от рыбок.

– Агон и Фисник меня ненавидят. Вдруг они станут подсылать ко мне убийц? По ночам, – Лиам протянул ладонь и провёл тыльной стороной по щеке Леты. – А ты ведь так чутко спишь, что слышишь даже писк самой тихой мыши.

Она улыбнулась. Слегка надавив на подбородок большим пальцем, а остальными обхватив её за шею, Лиам потянул девушку ещё ближе к себе. Но вместо поцелуя он ощутил рваный вздох. Открыв глаза, Лиам увидел королевскую стражу, обступившую фонтан. Рука одного из них сомкнулась на запястье Леты, и по выражению её лица было заметно, что она переборола удивление и готова сломать стражнику руку в сию же минуту.

– Ну и какого? – лениво и злобно спросил Лиам.

– Masdaus, нам положено задержать госпожу Айнелет. Она подозревается в убийстве Агона Келлена и Фисника Келлена, сыновейDo Rellien1.

Последнее, что успел заметить Лиам – испуг в глазах Леты, прежде чем её рывком подняли на ноги и увели. Он едва смог шепнуть, чтобы она не сопротивлялась, чтобы не было хуже.

А разве могло быть?

***

До самого вечера никаких новостей. Лета ходила по комнате, если не заламывая руки, то точно ощущая сильную тревогу. Вскоре это чувство переросло едва ли не в гнев, когда она услышала краем уха разговор двух стражников, карауливших её за дверью, о том, что это Гонтье намекнул королю о ней после обнаружения тел.

Как? А, главное, зачем?

Пока Лета пыталась найти ответы на эти вопросы, она одновременно продумывала свой побег. Лиам не позволит ей попасть в передрягу, однако это мало успокаивало, поэтому девушка заранее нацепила на себя старую куртку и надела ремень для ножен. Разбить окно и сбежать через сад – это была её первая мысль, которая могла оказаться правильной. Стражники, конечно, придут на шум, но она будет уже далеко. Дворец она изучила достаточно хорошо, чтобы не заплутать в его коридорах, а Хагна ждала её в королевской конюшне. И всё же бежать сейчас было глупо, когда она не знала всех подробностей. Не одна она так считала, иначе бы стражу выставили и возле окна.

Сбежать она всегда успеет. А пока нужно успокоиться и ждать.

«Любому идиоту понятно, что Агона и Фисника убил Гонтье», – подумала Лета, нарезая очередной круг по комнате и вспоминая встречу с бастардом на балу и смутное интуитивное беспокойство на его счёт.

С ним было что-то не так. В его ужимках, взглядах, странной манере общения, даже в его чёртовых усиках. Она это чувствовала, а потом просто забыла. Зря.

Только для чего ему понадобилось подставлять её? Других подходящих не нашлось?

К ней однажды впустили только Калани с едой, но служанка ничего толком не знала. От неё Лета услышала, что Агона и Фисника убили прошлой ночью, во время бала, а их тела нашли утром, каждого в своей комнате с перерезанным горлом. Вот и всё, что знали большинство придворных и слуг. Остальное хранилось в секрете, Лиама вообще никто целый день не видел, а расследование вёл коронер с несколькими помощниками. Поговаривали, что самочувствие короля резко ухудшилось, и он перестал разговаривать.

Весь день, с тех пор, как её заперли в комнате, Лета занималась томительным ожиданием, перетекавшим в истинную муку. Оставалось только бродить по своим покоям, пинать тумбочку и соблазняться идеей сбежать, поглядывая в окно. У неё здесь было много книг, она попробовала вернуться к чтению последней, но волнение оказалось намного сильнее, чем интерес к сюжету о любовном треугольнике на фоне Харсмо-тэрогорской войны. Она сдалась, прочтя десять страниц и совершенно не запомнив, что на них происходило.

Лета уже собрала дорожную сумку, уложив туда все вещи, которые понадобились бы ей в путешествии до Марка и Иветты, и спрятала её под кроватью. Анругвин лежал на кровати, избавленный от ножен и тускло блестевший в свете свечей. Когда снаружи сгустились сумерки, Лета уселась на подоконник, вперив взгляд в завораживающие переливы стали и прикидывая, сумеет ли она схватить сразу и меч, и сумку, а потом выбить стекло за то время, пока её попытаются схватить.

Когда за дверью послышались голоса, Лета напряглась, не сводя глаз с меча и периферийным зрением контролируя всё пространство комнаты. Стражники спорили с кем-то, затем дверь отворилась, и девушка спрыгнула с подоконника, плавно двигаясь к постели. Но вошедшие не представляли угрозы.

– Родерик!

Она кинулась к нему на шею, забывая про все свои мысли о побеге. Стража тем временем осталась наблюдать за ними, так и не закрыв дверь. Но друзей это не волновало.

– Ты в порядке? – спросил он, оглядывая Лету так, словно её пытали и морили тут голодом.

– Да. Что там вообще происходит? Почему мне никто ничего не рассказывает?

– Мы хотели выяснить это у тебя.

Лета перевела взгляд на второго посетителя и невольно застыла, охваченная призраками прошлого. Она узнала Искрена, младшего брата Родерика, но его внешность вызвала у неё изумление. Куда больше похожий на свою бабку, чем другие внуки Златы, стройный, русоволосый, с идеально выбритыми щеками, он был так утончён и нежен, особенно рядом с могучим Родериком.

– Искрен? – неуверенно бросила Лета.

Он приветственно раскрыл объятия.

– Да, это я.

– Боги, как ты вырос, – выдохнула девушка, обнимая его. – А я ведь помню тебя совсем малышом.

– Ты сама тогда была не старше меня, – улыбнулся он.

Лете хотелось поговорить с ним. Узнать, что заставило его жениться в столь юном возрасте и переехать в Грэтиэн, какой была его жизнь все эти годы. И уж тем более ей хотелось увидеть его супругу, эльфийку. Но по лицам братьев Лета поняла, что они прорвались с руганью через стражников не для дружеской беседы.

– Во дворце сейчас творится какой-то бардак. Гонтье говорит всем подряд, что это ты убила сыновей Кильрика, – невесело сообщил Родерик. – Ты…

– Разумеется, это не я, – фыркнула Лета.

– Я знаю. Но теперь все уверены в обратном.

– С чего он вообще это взял? И почему ему все поверили? Он сказал, что видел это своими глазами?

– Нет. По его мнению у тебя был для этого мотив.

Лета захотела выругаться, но лишь тяжко вздохнула и прошла на середину комнаты.

– Где ты была прошлой ночью? – спросил Искрен.

– На балу.

– Всё время?

– Нет. Потом я… Потом я была с Лиамом, – она с трудом посмотрела на Родерика, но тот не высказал ни удивления, ни возмущения, и ей стало легче.

– Значит, всё в порядке. Лиам подтвердит, что ты была с ним.

– А где он сам?

– Мы не видели его, – пожал плечами Искрен. – Я вернулся из Амфтира днём и застал тут хаос. Все боятся, что король умрёт от переживаний сегодня же, а убийство его сыновей обрастает всякими абсурдными подробностями.

– Вы больше ничего не знаете? – разочарованно спросила Лета.

– Пока это всё.

– Проклятье. Ко мне никого не пускали весь день. Я в растерянности…

– Всё будет хорошо, – заверил Родерик, встряхнув её за плечо. – Твою невиновность легко будет доказать при отсутствии улик. У Гонтье их нет, а ты зато докажешь, что тебя не было на месте преступления в эту ночь.

– Тогда мне нужен Лиам. Без него я это не докажу.

– Докажешь, – вставил Искрен, коротко улыбнувшись. – Тебя здесь многие любят, а про Гонтье никто ничего не знает толком, кроме того, что он чёртов бастард Кильрика.

– Здесь не всё так просто, – пробормотала Лета. – Обвинили меня, а не кого-то другого. Почему?

– Чтобы это узнать, придётся сначала выяснить, что задумал Гонтье.

– Но ведь вы понимаете, что это он убил Фисника и Агона?

– Возможно, – отозвался Искрен. – Я бы скорее поверил в это. Но зачем? Корону ему всё равно не видать.

– Видать. Кильрик сегодня подписал тот указ. Если у короля не останется законнорождённых детей, то престол перейдёт другим.

– Там так и написано?

– Угу.

Родерик переглянулся с Искреном и вздохнул.

– Это он, – процедил он. – Но почему он указывает на тебя?

– Потому что Лету легче всех подставить, – послышалось позади.

Лиам с презрением оглядел стражников, следивших за тем, что происходило в комнате, и протолкался между ними.

– Где ты был? – чуть ли не с возмущением спросила Лета.

– Выяснял, как спасти тебя от обвинений этого маленького уродца, – ответил он, приглаживая на груди свой чёрный камзол.

– Спасти? Здесь же всё очевидно.

– Не совсем, – ответил Лиам, и тон его голоса ей не понравился. – Мы можем поговорить наедине?

Родерик и Искрен одновременно кивнули и покинули комнату, первый напоследок наградил Лету тревожным взглядом. Лиам захлопнул дверь перед носом любопытных стражников и повернулся к девушке. Глаза его остановились на обнажённом клинке, но он промолчал.

– Что такое, Лиам?

– Тебя будут судить.

– Я же ничего не сделала.

– Король считает иначе.

– Что?

Лиам прошёл до окна и сложил руки на груди, уставившись в тёмное небо.

– Из-за произошедшего у короля появились новые осложнения со здоровьем. Думаю, ему осталось несколько дней, – бросил он через плечо. – Поэтому он готов поверить в любую ложь, игнорируя правду.

– Что это значит?

– Он знает, что Гонтье не из самых честных и благородных. Но он его сын. И умеет убеждать так, чтобы ему верили.

– Ты шутишь? Ладно, у нас есть доказательства. Так ведь?

Лиам не ответил, продолжая бездумно пялиться в окно.

– Жаль, что он отказался от крови вампира, – произнёс он спустя какое-то время. – Кильрик заслуживал бессмертия. Последний из великих королей эльфов.

– Это был его выбор. Он не захотел быть бессмертным стариком, который не может передвигаться без посторонней помощи. Знаешь, я его отлично понимаю, – ответила Лета, изучая взглядом напряжённую спину Лиама и гадая, когда он созреет для того, чтобы всё ей объяснить.

Время от времени она посматривала на меч. С появлением Родерика и Искрена её опасения развеялись, но лишь на мгновение. По тому, как странно молчал Лиам, она определила, что пора было разбивать окно и удирать из дворца. В последнее время интуиция её не обманывала.

– Я пытался добиться аудиенции у короля, но он не хочет меня слушать, – сказал эльф. – Потому что Гонтье убедил его, что я помогал тебе с убийством. Меня подозревают в причастности к преступлению.

– Кильрик и в это поверил? В то, что ты предашь его после стольких лет верной службы?

– Подумай сама, Лета, – неожиданно резко отозвался он. – Я тайно убивал врагов Его Величества. Я перешёл дорогу многим знатным эльфам ради того, чтобы помочь удержать трон тому, в ком нет ни капли королевской крови, только мудрость и благородные помыслы. И те, кому я насолил, из года в год отныне мешают мне. Слухи, интриги, убийства моих агентов… Я знаю каждого, кто хотел бы увидеть мою голову на плахе. И один из них – мой король.

– Что?

– Десять лет назад я правил этим городом. Из тени. Но потом я стал терять свою власть, а совет распускал не самые приятные слухи обо мне. В конце концов Кильрик решил, что я опасен. Что я слишком алчен, чтобы оставаться верным только одному королю и не польститься на золото, которое предложил бы какой-нибудь другой владыка. Доказать это никто не сумел, но мне больше не доверяли.

– Но ты верен короне.

– Это знаешь ты, – Лиам поймал её взгляд в отражении зеркала. – Другие помнят мои… методы. Смотрят на дела, а не в мысли. Убить меня нельзя, но вот попробовать доказать мою неверность – запросто.

– И давно ты это знаешь?

– Что Кильрик с радостью избавился бы от меня из-за глупых предрассудков, что любой, даже самый верный шпион может оказаться агентом другого государства? С самого начала.

– Но ты верен ему, – упрямо повторила Лета.

– Не так это работает, красотка. Эльфы проживают по несколько сотен лет. У них достаточно времени для того, чтобы понять, что доверять никому нельзя. Даже близким.

– И что ты будешь делать?

– Я не стану защищать тебя на суде.

Удар.

Лиам так и не повернулся, уставившись в одну точку за окном.

– Почему? – выдавила Лета.

– Чтобы сохранить своё положение при дворе. Отказавшись от защиты, я заверю короля в своей преданности. Заверю в том, что я готов поставить долг выше чувств.

До неё никак не доходил смысл его слов.

– Но ты ничего не теряешь. Кильрик умрёт, – отрешённо сказала она. – А указ принят. Королём станет Гонтье.

– Нет, если я добьюсь пересмотра.

Она едва не задохнулась от наплыва злости.

– Как ты можешь?! – воскликнула она. – А что, если… Если меня признают виновной?

– Тебя казнят.

– И ты это допустишь?

Он выдохнул. Голос надломился:

– Послушай…

– Нет, это ты послушай! – ощетинилась она. – Ты всерьёз говоришь, что твоя репутация важнее моей жизни?! Какого чёрта, Лиам?! И повернись, ради Кернуна, я не с твоей спиной разговариваю!

Лиам обернулся, сжав челюсть.

– Что?! Ты втянул меня в это всё! Ты привёз меня сюда! – выпалила Лета, приближаясь к нему. – Это твоя вина!

Он молча следил за её передвижением, бледный и спокойный.

– Мне так же от этого неприятно, как и тебе, – раздражённо выбросил он сквозь зубы. – Но я должен был выбрать.

– И ты выбрал дряхлого старика?! – она толкнула его в грудь, но эльф устоял на ногах.

– Не все мужчины готовы вечно бегать за тобой, Айнелет, пора бы это понять, – он перехватил руку Леты. – Ты не дала мне договорить. Тебя вряд ли казнят, так что можешь быть спокойна.

– Но…

– Ты спросила, что будет, если тебя признают виновной, я ответил. И я постараюсь этого не допустить.

– Так скажи, что во время убийства мы были вместе!

– Я не могу. По крайней мере, публично.

Она вырвала руку, отступая от него на шаг.

– Не устраивай, пожалуйста, истерики, – скривился Лиам. – Я позабочусь о том, чтобы с тобой ничего не случилось. Найду способ. Но отныне я буду делать вид, что совершенно не знаю тебя.

– Тебе самому не противно? – ошарашенно проговорила Лета.

– Это игра. Более того, это чужая игра. И я вынужден следовать её правилам, чтобы ничего не потерять.