Текст книги "Теневая месса (СИ)"

Автор книги: Дарья Кадышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 6

Глава 6.

Игра.

Когда-то она сказала Радигосту, что оставит от Велиграда только пепел, если потребуется. Теперь она знала наверняка – это была необходимость. Уничтожить всех, кто примкнул к Церкви. Уничтожить их всех до одного.

Голод заставил её открыть глаза и вырваться из плена ночного кошмара. За решёткой окна вдалеке мерцали звёзды. Тишину, опутавшую сонную крепость, изредка нарушало бряцание сапог стражников. Дверь в её камеру стерегло четверо Братьев Зари. Как будто в этом грёбаном ошейнике она могла устроить побег. Чародей без своих сил – ничто, таракан, которого легко раздавить каблуком. Собственно, этим стражники любили заниматься больше всего. После их пыток невольников ждала одна и та же участь. Быть раздавленным, искалеченным, не просто физически, но и, что поганее всего, духовно.

Дита добралась до ведра и зачерпнула ржавым ковшиком ледяной воды. Хоть как-то утолит её голод. И не беда, что внутренности её скрутились в тугой комок от одного только вида грязной воды и воспоминаний о том, как питьё было отвратно на вкус и как морозило тело, попадая внутрь. Сдохнуть от голода и жажды казалось магичке более унизительной перспективой, чем сгореть на костре на глазах у всего Тиссофа.

Преодолев рвотные позывы, Дита отползла обратно в угол комнаты, к клочку драного одеяла, никогда не спасавшего её от холода. Стёкла в комнате были выбиты и заменены на прочные решётки. Наконец-то пришло лето, и ночной холод переносился легче, а то и вовсе случались тёплые дни, приносившие порывы ласкового ветра – единственное, что радовало. Зимой было по-другому. Дита не верила в чудеса, но иначе то, что она осталась в живых, проведя три месяца фактически голой на морозе, не назовёшь. Чудо. Или, может быть, не пришло пока её время.

Она сжалась в комок, укутавшись как только могла. Возвращаться к снам, наполненным бессильным гневом и болью, ей не хотелось, и она просто лежала и смотрела на звёзды. Ранние летние звёзды.

Святоша сделал Васильковую Обитель своей резиденцией, изменив её до неузнаваемости. Дом для многих поколений чародеев стал их собственной тюрьмой. Братья Зари уничтожили почти все реликвии Оплота, а артефакты, зачаровательные машины и тому подобное вывезли из Обители ещё в начале весны. Никто из пленников Инквизиции не знал, куда. Дита предполагала, что это мог быть Ферополь – самый первый и важнейший храм Матери, Церковь Святого Нарила, располагался именно там. Оттуда пошла вся зараза единой богини и приспешников этого культа.

Некоторые маги работали над постройкой нового храма, в центре Тиссофа, из-за которого святоша велел снести несколько зданий. Дита спокойно могла смотреть на вынос редчайших артефактов из Обители и сожжение единственных экземпляров некоторых гримуаров. Она могла это стерпеть. Но увидев, во что превратился всего за несколько месяцев её дом, а потом узнав о том, что жители Тиссофа лишились своих жилищ из-за очередного мерзкого капища Матери Света… Ярость пылала ярко и долго, и магичке не на ком было выместить её. Крики и проклятия – всё, что у неё оставалось. Молотить ободранными руками по стене своей камеры, ломая ногти, рвать на себе волосы и одежду, пытаться снять ошейник, любое шевеление которого оборачивалось стёртой кожей на шее. Раны кровоточили и не заживали. Так чувствовала себя Иветта, кричала и кровоточила, день за днём, и Дите было стыдно, что она не смогла вытащить девочку из подземелья в самые первые дни заточения.

Но теперь преемница Диты на свободе. У неё есть силы. У неё есть друзья, которые помогут.

Все жители Тиссофа подчинились Инквизиции. Выбора у них не было, ведь те, кто отринул учения Церкви, были казнены с самого начала вместе с магами. Смиренных и слабых, своих готовых верных рабов, Инквизиция, разумеется, не трогала, предпочитая охотиться на магов, стремившихся покинуть окрестности Тиссофа и оказаться подальше от княжеств. Сбежать удалось многим, многих же и возвращали сюда – в казематы, на костёр или в петлю. Костёр был излюбленным вариантом казни судей Инквизиции. До Диты доходили также слухи о том, что отряды Братства патрулировали Вишнёвое нагорье и Южный край, отлавливая нелюдей – эльфов, гномов и полукровок. Число беженцев невероятно возросло весной, некоторые прятались в Раздолье, другие в Грэтиэне, третьи и вовсе отваживались отправиться в Ардейнард под защиту герцога. Такое не устраивало святошу, и однажды он навестил Диту, чтобы поиздеваться и рассказать о своих будущих планах. Следующей целью станет Раздолье, затем Грэтиэн – Лек хотел возродить эльфийские резервации, отменённые ещё в 576-ом году.

Страдали не только чародеи, но и другие расы. Хуже вряд ли могло быть. Дита не питала привязанности к эльфами или гномам, однако дурой не была и помнила, сколько зла причинили люди этим народам. О войне людей и гномов уже позабыли, но с эльфами было иначе. Дита знала, как люди угнетали эльфов era`liver, каксожгли их город, как пытались предъявить права на Тор Ассиндрэль, который в то время был всё ещё полон жизни и процветания. Если Инквизиция придёт в Грэтиэн, целый народ исчезнет с лица земли.

Сторонников святоши становилось больше, и никто не мог ему помешать. Те, кто примыкал к Церкви ради того, чтобы выжить, отказываясь от сопротивления, были на порядок полезнее для магов, чем те, кто восставал против Инквизиции и её гонений. Некоторые горожане тайком передавали пленникам Обители еду и воду через подкупленных стражников. Братьев Зари можно купить, если знать цену, так что священное войско Лека Августа было полно предателей. В мире по-прежнему царили старые законы сотрудничества. Выигрывал тот, кто больше заплатил.

Комнаты тех, кому не нашлось места в подземелье, перестроили в камеры, и вот таким стал рабочий кабинет Диты. Из него вынесли всю мебель и книги, оставив там только голые стены, два ведра и обрывок одеяла. Скоро утешением для Диты стало знание о том, что в соседней комнате содержат Альберта Линуса, историка магии и бывшего преподавателя Ардейнардской Академии. Через какое-то время они проломили дыру в тонкой стене с помощью украденных вилок и стали поддерживать связь с друг другом, передавая послания. Бережливо расходуя один небольшой лист бумаги, который Альберт случайно нашёл у себя в камере, они обменивались предельно короткими фразами. Старик Линус думал, что Раздолье придёт за ними, но Дита в это не верила. Раздольцы никогда не пойдут на такой риск, если только не заручаться поддержкой эльфов… За Инквизицией стояли тысячи людей, пришедших к вере только сейчас или давно страстно желавших третьего восхода.

Иветта должна справиться. Если теория Радигоста была верна, если сказки о древних богах действительно имели место быть, у неё всё получится. Они узнают, кто такой Лек Август на самом деле и как ему удалось создать столько оружия против чародеев. Ошейники уже не удивляли, но приборы, способные засечь Первоначало и использование магии, были тревожным знаком. Фанатики до такого сами не додумались бы. Да и как бы они их создали, если для них нужна магия?

Инквизиция использовала то, против чего и боролась. Святоша заставлял людей поверить в то, что магия была создана Ригурдалом, но его оружие тоже было её результатом. И простой люд слепо подчинялся Церкви, не замечая очевидных вещей.

Сегодня утром до подъёма через дырочку в стене в комнату к Дите проник знакомый листок, свёрнутый в трубку. В самом низу заполненной мелким почерком страницы Альберт оставил новое сообщение. Он писал о том, что может договориться и отправить через стражника письмо своему знакомому, хозяину одной из городских таверн. А тот перешлёт весточку в другое место. Альберт интересовался, что и кому он должен написать в письме, и советовал торопиться. Дита ответила таким же мелким почерком, уже на другой стороне листа. Она спрашивала, уверен ли Альберт в том, что письмо никто не перехватит и что стражник не вскроет его. Ответная реплика Альберта была следующая: «Свой».

Это означало, что стражник был из тех, кто по-прежнему поддерживал магов и пытался им помочь, а для этого вступил в ряды Братства. Да, такие смельчаки находились, что вселяло в Диту надежду. А теперь она могла попросить о помощи. Но кого?

Дита передала письмо через дыру Альберту, отчаянно веря, что оно дойдёт до адресата. Иветта должна справиться. Но она может не успеть до того, как Тиссоф окончательно падёт, а прах чародеев развеется по ветру. Оставалось только одно – обратиться за помощью к врагам.

***

Зелёная дымка леса лоснилась по влажной от дождя земле, скрадывая звуки зверей. Зловещее уханье сов сопровождало весь их путь через древнюю чащу, погружённую во мрак и туман. Воздух здесь был сладок – настоящее удовольствие после вони деревень и городов. Густые, насыщенные запахи леса дразнили обоняние. Дерево, мох, земля, дождь… То, чего Конору так не доставало.

У этого леса было другое имя прежде, но никто его не знал. Нынешнее название пошло от Траквиля, первого города магов, на месте которого сейчас на километры расстилалась бесплодная земля. Траквиля больше не было, а сухую песчаную долину, которой являлся кратер, оставшийся от загадочно исчезнувшего Ордена Превосходящих, прозвали Пустом. Но Траквильский лес по-прежнему жил и хранил свои тайны.

Дождь моросил весь день и закончился только к ночи, когда они уже зашли глубоко в чащу. Но и здесь с листьев падали оставшиеся капли, бесконечно освежая Конора и огорчая барда. Они с Берси едва ли провели три дня вместе, как певун уже дважды чуть не лишился своей головы. Если он и внимал предостережениям Конора по поводу болтовни и нытья, то только первое время. На второй день начались жалобы на холод и быстрый шаг, на что ответом барду послужил топор, просвистевший слишком близко к его лицу. Настолько близко, что оставил лезвием порез на щеке. Берси притих, но ненадолго, и Конор продемонстрировал удивительное самообладание над собой, когда остановил руку, уже выхватившую меч и приставившую его к шее барда. В дальнейшем все робкие попытки Берси завести беседу оборачивались невнятными монологами. Конор предпочёл прикинуться глухим, и это сработало. Оставшись без его внимания, бард прекратил свои старания и только изредка жаловался. В лесу жалобы усилились. Конор в некоторые минуты закрывал глаза и заставлял себя успокоиться, перенаправить свой слух на другие звуки, но голосистый говор Берси перекрывал их все. Тогда он успокаивал себя тем, что в первой же попавшейся деревне оставит барда там.

Зря он взял его с собой. Толку от певуна было мало. Он послушно выполнял всё, что говорил ему Конор, таскал хворост для костра и дежурил по ночам, но платой за это были его нескончаемые разглагольствования и сетования на судьбу. От барда хотелось поскорее избавиться.

Вчера перед сном он как-то достал лютню – ту, что подарили ему в Аш-Красте. Взгляд Конора был более чем красноречив, и бард засунул инструмент в мешок. Зачатки разума всё же присутствовали в его голове.

Конор не знал Траквильский лес, ни его тропинок, ни уголков, ни логов зверей. Карканье воронов настораживало. Совы со своими утробными одиночными звуками тоже не сулили ничего хорошего. Они были чужаками в этом лесу, а болтовня барда мешала прислушиваться к окружающему миру. Лес пропускал их в свои глубины, но не переставал следить – сотнями глаз, которые Конор видел впервые. Маарну. Существа, почти исчезнувшие из этого мира.

И всё же Конор знал, куда идти. Полузабытые слова вели его. Приметное дерево, похожее на застывшего в прыжке оленя, валун, испещрённый древними символами, маленький единственный ясень посреди целой опушки… Это были знаки, что вели к Кривому Рогу, и он узнавал их, вспоминая истории и рассказы своего давнего знакомого.

Каждый их шаг сообщал всем существам, наблюдавшим из сумерек, об их присутствии, и как бы Конор не старался идти тихо, весёлый топот барда сводил всё на нет. Настроение Берси, впрочем, померкло, когда совсем стемнело, а лес обзавёлся этим зеленоватым туманом, неестественным и чарующим. Противные капли только всё усугубляли, поэтому жалобы, оставленные бардом при входе в чащу, вернулись вновь, подкреплённые усталостью.

Конор молча шёл впереди барда, внимательно оглядывая деревья и пытаясь отыскать следующий знак. Леса на Севере были особенными. Куда более древними и опасными, но леса в княжествах… Эти были полны жизни и силы, деревья звучно скрипели по редкими порывами ветра, пели ручьи, подкормленные недавним дождём, мелких зверьков здесь было больше, чем где-либо ещё, а кустарник ломился от ягод брусники, которые Конор не стеснялся срывать не глядя и набирать в сумку прямо на ходу. Изумрудная дымка, подсвечивавшая немного лесную тьму, была признаком того, что всё здесь пронизано самой таинственной и древней магией – природой. Её называли Первоначалом, первым, что появилось в этом мире, тем, что создало его.

Бард видел в дымке Траквильского леса «коварство и зловещую поэтичность», на что Конор даже не сразу сообразил, что ответить. Они шли некоторое время после наступления темноты, а бард не переставал окликать Конора и сообщать о своих тревогах. Тот всё-таки не выдержал:

– Вот чего ты боишься? Что медведь за ляжку укусит? Волки лютню отберут?

Берси закряхтел позади.

– Я просто, это… Ты же видел их.

– Кого?

– Глаза.

Конор вздохнул, сбавляя шаг.

– Я думал, ты любишь быть в центре внимания.

– Эти существа, вдруг они на нас нападут?

– Ну, – Конор цокнул языком. – Если они это сделают, я всегда могу предложить им тебя, а самому спастись.

Теперь настал черёд Берси вздыхать.

– Не глаз надо бояться, дурень. А совершенно других частей тела. Зубы там, когти… – Конор вдруг остановился, и бард едва не налетел на него, с перепугу звякнув дорожной сумкой.

Перед ними возвышались побитые каменные ступени, поросшие мхом и просевшие в земле за многие годы. Тропа плавно вела наверх, как по холму, и терялась между двумя скалами, разглядеть которые Конор смог с трудом.

– Этот путь ведёт к Кривому Рогу, – сказал он барду.

– Мы пойдём к Стражам?

– Мы весь день к ним шли, – резонно отвечал Конор.

– Почему ты сразу не сказал?

– Я избавил себя от твоих тупых вопросов. Хотя бы на некоторое время.

– Зачем нам туда?

Конор хмыкнул и ступил на первую ступеньку, которая выступала над землёй лишь на пару сантиметров.

– Видишь – тупые вопросы начались.

– Тебе же несложно ответить, – обиженным тоном ответил Берси.

– Трепание языком, может быть, тебе воздух и жратву заменяет, а мне оно приносит только головную боль.

Они направились по тропинке. Теперь шли намного медленнее. Конор смотрел в темноту между скалами, где исчезала каменная тропа.

– Откуда ты знаешь об этой тропе? – не отставал бард.

– Я знаком с несколькими керниками, – произнёс Конор, решив вознаградить певуна за отложенную обратно в мешок лютню. – Одного из них мне пришлось убить.

– Что?!

– Ну почему ты такой доверчивый, птенчик ты мой певчий? С керниками связываться себе дороже, особенно с теми, кто постарше.

– Но Марк…

– Эти двое ещё зелёные, – перебил Конор, чтобы бард не успел произнести второе имя. – Я говорю о тех, кто был их наставниками. Об опытных воинах. Люди их ненавидят из-за привязанности ко всякой нечисти, но охотно пользуются ими как наёмниками. Даже хвалёные ассасины из Гальшраира не сравнятся с керниками.

– И с кем из них ты встречался?

– Самое долгое знакомство у меня было с человеком по имени Рихард. От него я узнал многое о керниках. В том числе то, что большинство Стражей в последние столетия никогда не следовали наставлениям волхвов и сразу становились наёмниками. Как и сам Рихард, – проговорил Конор, по-прежнему глядя в проём между скалами. Темнота не рассеивалась. – Не знаю, как его занесло к нам в Недх, но там он проворачивал довольно успешные дела. Собрал вокруг себя целую команду головорезов и грабил имперцев несколько лет. Я с ним познакомился, когда… В общем, мы с ним оказались по разные стороны. Он промышлял в Ровэйгоне, грабил караваны в Флярдхейме, даже хватало смелости и тупости соваться в Фулгур. Там же я его и поймал.

– И?

– Что «и»? Так мы и познакомились. Два года спустя, когда я сбежал от имперцев, мы снова встретились. Я провёл как-то целую зиму в заброшенной крепости в Офдархиме, которую облюбовали он и его банда. Оттуда мы часто поднимались к Предгорьям Фроуда, где из гномьих копий имперцы перевозили золото в другие владения. Я скоро ушёл, потому что не хотелось оставаться на одном месте.

– Ты хотел повидать мир? – мечтательно спросил Берси.

– Нет, романтик, мне выгодно было менять местность. Рано или поздно за Рихардом и его ребятами пришли бы. Вампиры всех находят, особенно тех, кто позарился на их добро. Как я узнал потом, так и случилось, но Рихард вовремя выбрался. Сейчас я не знаю, где он.

– Он рассказал тебе, как добраться до Кривого Рога?

– Да. Рассказал о том, что путники всегда находят приют в нём. При этом никто не интересуется их прошлым, – Конор обернулся к Берси, усмехнувшись. – Идеальный вариант для нас. Там мы отыщем себе проводника. Керники часто путешествуют, возможно, что кто-то рискнёт в будущем отправиться через княжества к морю. А пока мы попросим у них ночлега.

Конор не стал колебаться, когда они приблизились к скалам, и вошёл в темноту. Берси же застыл на мгновение, но затем покорно проследовал за Конором. Тьма сгустилась вокруг них, однако скоро зрение привыкло к темноте, и удалось различить ступени под ногами. Тропика уверенно шла между скалами, плавно сворачивала вправо. Конор велел барду заткнуться. На всякий случай. В тесном проёме было тихо, будто бы ночная темнота поглотила все внешние звуки, как только они оказались рядом со скалами. Конор не возразил, когда Берси вцепился в лямку его сумки, чтобы не потеряться. Он и сам ни черта не видел, кроме бледных каменных ступеней. Но дорога была одна, так что заблудиться тут всё равно не получилось бы.

В конце тропа покинула проём, выводя их на открытое пространство с редкими деревьями и ровным рядом мегалитов. Показавшаяся на небе луна, больше не скрытая толстыми кронами деревьев, осветила местность, открывая поляну, наполненную тёмно-зелёным морем травы и древними глыбами с покрытыми письменами волхвов боками.

Берси уже хотел высказаться по поводу того, что сейчас увидел, но движение за одним из мегалитов заставило проглотить свои слова. Конор положил руку на рукоять топора. Из-за валуна вышло существо не меньше трёх метров ростом, долговязое, покрытое лишайниками и росточками зелени. Морщинистое лицо скрывала чёрная борода с запутавшимися в ней листьями и землёй. Существо скрипнуло как сухое старое дерево и уставилось на гостей мерцающими во мраке жёлтыми глазами.

Берси позади Конора задрожал.

– Хранитель леса, – проговорил тот. – Вот уж не думал, что увижу подобное в нынешнее время.

Он отпустил рукоять топора. В оружии не было необходимости.

– Кто это говорит? – донёсся за тем же мегалитом старческий голос. – Хорив, это ты?

– Мы ищем Стражей.

– Эээть… Сейчас… Ну-ка…

Берси с любопытством выглянул из-за плеча Конора. Существо застыло истуканом, продолжая смотреть на них.

Возле валуна показалась сначала седая голова, затем тело, упрятанное в серую невзрачную рясу с широким поясом, украшенным вышивкой. Это был старик, с белой-белой недлинной бородой, вооружённый посохом и сумкой на плече, набитой пучками трав и цветами.

– Путники? – старик прищурился, затем обернулся к существу.

То дёрнулось и заскрипело, а Берси за спиной Конора едва не лишился чувств.

– Да? Север? Да… – старик опёрся на посох и почесал бороду. – Подойдите ближе.

Конор направился к нему, несмотря на испуганный возглас Берси. Он поленился объяснить барду, что перед ним были безобидный волхв и его леший. Лешие частенько таскались за этими чудаками, воображая себя их стражниками. Многие волхвы имели при себе такую «охрану».

Подойдя ближе, Конор заметил, что старик был слеп. Невидящие глаза смотрели ему на грудь, а леший вновь заскрипел подобно старому дереву – говорил на своём языке, которые понимали только волхвы и керники. Заметив шевеление внизу, Конор машинально опустил взгляд. Что-то серое и пушистое юркнуло под подол рясы, сверкнув оттуда напоследок двумя глазами-огоньками. Волхв пробормотал успокаивающие слова.

– Что это за существо? – спросил Конор.

– Корриганы. Их тут немного, мы с моим другом вышли проверить норы, мало ли чего… – протянул волхв, мотнув головой в сторону лешего. – Опасно здесь для корриганов, хищники развелись в последние годы. Вот Черничному бору повезло больше. Там эти малыши резвятся вовсю… Вы заблудились?

– Мы направлялись в Кривой Рог, – повторил Конор.

Леший ответил тягучим басом, похожим на завывание ветра в горах.

– Ну что ж, откуда бы вы не пришли, добро пожаловать, – сказал волхв и закивал. – Ирст говорит, что вы северяне. Что вы не хотите нам зла.

Конор не стал интересоваться, откуда Ирст это узнал и повернулся к Берси.

– Мы бы хотели попросить у вас ночлега. Нам предстоит долгий путь, а я слышал, что в Кривом Роге безопасно, – проговорил он и отвёл взгляд от барда. – Особенно сейчас.

– Не все так считают, но мы рады любым путникам. Идёмте.

Леший по имени Ирст заскрипел и, развернувшись, неспешно пошёл по поляне, а волхв засеменил следом. Конор пожал плечами и отправился за ними. Берси поравнялся с ним. Конор слышал, как сердце барда не успокаивалось, пугливо гоняя горячую кровь по венам.

– Как-то странно это всё, – буркнул певун.

– Я же говорил, что тех, кто пришёл с добрыми намерениями, сюда пускают. А леший, очевидно, у волхва не простой. Мысли читает.

– Конор…

– Расслабься. Керники непохожи на других людей. Они спокойно относятся к чужакам, потому что сами чужаки в этом мире. В противном случае нам бы никто не дал пройти бы через лес.

Они догнали волхва, который без труда находил дорогу между деревьями и шёл точно за лешим, не отклоняясь от его маршрута.

– Моё имя – Белогор, и я старший из всех волхвов Кривого Рога. Эти камни, – старик махнул концом посоха себе за спину, – служат границей земель Стражей.

– Я так и подумал. Меня зовут Конор. Это – Берси.

– Что же вас привело в эти края? Бежите от войны на Севере?

– И да, и нет, – уклончиво ответил Конор. – Мы хотим пересечь княжества и отплыть на Иггтар.

– Вам повезло, – проговорил волхв. – Кое-кто из ребят собирается в скором времени на землю солнечных людей. Думаю, они не будут против, чтобы вы составили им компанию. Токмо так можно без опаски путешествовать.

– Из-за Инквизиции. Мы знаем.

– Эти ребята, они керники? – полюбопытствовал Берси.

Напряжение с барда немного схлынуло, но не до такой степени, чтобы перестать коситься на высокую тень лешего, медленные шаги которого заставляли людей позади идти быстрее. Интересно представить, какие расстояния такое существо могло преодолеть бегом. Если лешие вообще умели бегать.

– Не все. Одна из них – чародейка, которой удалось спастись из самого Тиссофа. Но да вы-то скоро сами с ними познакомитесь.

За поляной их снова ждал лес, более густой и тёмный. Леший плавно огибал стоящие у него на пути деревья, ступая почти бесшумно для своих огромных размеров, а Белогор следовал точно ему по пятам.

– Как вы нашли дорогу сюда? – спросил вдруг волхв.

– Я был знаком с Рихардом.

– Надо же. Вам опять повезло. Он прибыл неделю назад.

– Откуда?

– А поди его знать… Обмолвился, что бродил по востоку, наверное, по землям Зелёного герцога…

– Ардейнард?

– Да, да… Его не было у нас несколько лет.

Конор нахмурился, гадая, как пройдёт эта встреча. Он расстался с Рихардом, можно так сказать, на тёплой ноте, но много воды с того момента утекло. Этот керник оставался единственным, кто не вызывал у него ни раздражения, ни неприязни, однако Конор едва мог считать его другом. Приятелем, партнёром, не другом. Иначе он захотел бы выяснить, что сталось с Рихардом в итоге, сумел ли он в самом деле спастись от облавы упырей на своё убежище. Но ему не было до керника никакого дела. Да и тому тоже. Но у Конора были все основания полагать, что Рихард также не забыл их дерзких набегов на караваны и пирушки в Офдархиме, затягивавшихся порою на несколько дней. Решение Конора уйти он принял спокойно, дежурно сказав на прощание, что они свидятся ещё когда-нибудь.

«Ты не представляешь, как был прав тогда», – подумал Конор, отрешённо наблюдая за размеренной походкой лешего.

Пожалуй, спутника можно было сменить. Оставить барда волхвам, старики наверняка неравнодушны к музыке и всяким сказаниям. Встретиться с Рихардом. Узнать, что он планирует в будущем и что вообще происходило с ним все эти годы. Если Рихард так и остался после распада своей шайки одиночкой, как Конор, то вряд ли он будет возражать против компаньона. А там и на Иггтар не надо будет отправляться. Может, кернику известно, где есть работка для таких, как они. В местах, где не будет ни Инквизиции, ни «охотников» Торода.

Местность сменилась, превратившись из леса в открытое поле, окаймлённое по всем сторонам высокими деревьями. Выложенные камушками холмики вздымались над землёй, образовывая строгие ряды. К центру их становилось всё больше и больше, как и камушков, украшавших их. Вскоре Конор заметил дольмены с позеленевшими от времени и полуразрушенными плитами. Здесь было тише, чем в лесу, настолько, что походка лешего уже не казалась такой бесшумной. Земля вокруг была мёртвой, ни единого вкрапления сил Первоначала. Конор ощутил могильный холод, проходя близко мимо одного из холмов.

– Поле Первых, – пояснил Белогор. То ли догадался как-то, что его гости внимательно рассматривают холмы и камни, то ли просто решил, что настал момент для экскурсий. – Эти курганы принадлежат первым Стражам и волхвам. Мы долгое время хоронили павших товарищей здесь, только в третьем столетии решили сооружать погребальные костры.

– Неужели их так много было? – удивился Берси.

– Когда-то, – отвечал волхв. – Многие века назад всё было иначе. Люди не смели хоронить Стража в безымянной могиле, и все тела привозили сюда. По крайней мере, старались.

– Люди это делали?

На лице Берси застыло поистине детское удивление.

– До появлений единой богини люди не решались вздорить с керниками, – ответил вместо волхва Конор. – В то время Стражи умирали чаще от когтей чудовищ. Да, не все маарну были миролюбивыми. Поэтому иной раз и людей приходилось защищать от них, а не наоборот. Люди это ценили. Потом началась война. Люди приравняли всех существ к нечисти. Продолжают в том же духе и поныне.

Белогор кивнул, удовлетворённый пояснением Конора.

– А керники стали защищать всех маарну, даже чудовищ?

– Да, именно так всё и было, певун.

Когда курганы остались позади, лес продолжился. Берси расслабился окончательно и принялся ныть про свою усталость. Белогор пообещал ему дать мазь и настойку от больного колена, когда они окажутся в Кривом Роге. Конор тихо фыркнул.

– А сколько сейчас Стражей в Кривом Роге? – спросил он у волхва, прерывая бормотание барда.

– Не так много, как я бы хотел. Из-за возрождения Инквизиции некоторые покинули крепость, разбежавшись по разным сторонам.

– А волхвы?

– Нас осталось двое. Я и Куштрим. Остальные отправились в Куруад.

– К Ковену?

– Возле Лысой горы всяко спокойнее, – Белогор тряхнул седой головой. – Ведьмы никогда не возражали против нашего присутствия в Куруаде. Только бы не ненавистные им маги из Оплота, да-да… Но вот что любопытно. За этот месяц вернулись те Стражи, которых не было с нами много лет. Они опасаются, что Кривому Рогу грозит огонь Инквизиции.

– А что вы думаете об этом? – поинтересовался Берси.

Одно хорошо – любая болтовня отвлекала барда от жалости к себе и своему чёртову колену.

– Инквизиция занята магами. Вряд ли нам стоит призывать все силы и укреплять нашу крепость сейчас.

– Это бы не помешало, – заметил Конор. – Я слышал истории о самосудах. О толпах фанатиков, возомнивших себя посланниками Матери Света и палачами Церкви. Они устраивают казни более зверские, чем сами инквизиторы.

Белогор издал тяжёлый вздох.

– Их ведёт страх перед непривычным. Перед теми, кто отличим от них. Я не говорю об эльфах или керниках. А о других людях, которые иначе относятся к поклонению своей богине. Без рвения. Это злит и пугает истых приверженцев Церкви. И потом, у них столько вопросов… Они получают на них ответы, данные проповедниками в храмах, – проговорил волхв, и лицо его помрачнело, отчего стали более заметны морщины, на которые Конор прежде не обращал внимание. – У человека простого, неискушённого, земледельца, у него возникают вопросы об этом мире. Пожалуй, самые сложные: «Почему наш народ голодает? Почему Катэль хочет уничтожить нас? Почему мы так бедны? Почему и за что убили князя?». Человеку нужно объяснение. Скажи этому человеку, что причина всех бед – магия, и он поверит. Уверует, как никогда. Ибо человек хорошо запоминает плохое, а о пользе чародейства и вовсе не задумывается.

– Не секрет, что в храмах отлично промывают мозги, – вставил Конор. – Тем более я советовал бы заняться приготовлениями на случай, если явятся недружелюбные крестьяне со своими виллами и заветами служителей.

– Твой совет, парень, не лишён здравого смысла. Думаю, так и случится в скором времени. Некоторые задумываются о дополнительной защиты нашего дома и леса… А, вот мы и пришли.

Конор поглядел вперёд, но не заметил ничего интересного, пока деревья не расступились через несколько мгновений. Исполинских размеров дуб возвышался над поляной, закрывая своими широкими ветвями небо. Ствол был таким толстым, что наверняка уместил бы в себе несколько домов средних размеров. Конор не смог удержаться и застыл, как и Берси, ошарашенно рассматривая гиганта. Недвижимая пушистая крона мерцала золотыми огоньками, а извилистые ветви напоминали десяток тёмных рек, выбиравших причудливые направления. Каменная крепость у подножья дуба казалась смехотворно маленькой.

– Это Древо Бога, – пояснил Белогор, ступая на поляну вслед за лешим. – Сердце нашего божества.

– Я никогда не слышал о нём, – сказал Берси, с трудом отрывая взгляд от дерева и продолжая идти за волхвом.

– Я слышал, – отозвался Конор. – Но не думал, что оно такое дьявольски огромное.

Белогор обернулся на секунду, одаривая его улыбкой. Видимо, сравнение с дьяволом позабавило старика.

Чем ближе они подходили, тем больше становился дуб. Крепость Стражей, напротив, не была большой – высотой в три этажа и с всего лишь одной башни. Почему-то она напомнила Конору Зимний Чертог в миниатюре – такая же угловатая, грубая, но в то же время… очаровательная, что ли. Этот лестный комплимент, адресованный крепости, был скорее вызван воспоминанием о доме, чем реальной красотой сооружения. А башня взаправду походила на кривой рог животного.