Текст книги "Теневая месса (СИ)"

Автор книги: Дарья Кадышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 13

Глава 13.

Зимнее солнце.

Голова трещала так сильно, будто ему в ухо засунули раскалённую иглу и хорошенько поковырялись ею в мозгу. Перебрал он вчера. Крестьянское пойло никуда не годилось. Но это был самый доступный способ не выйти из себя и не перебить весь цирк, что творился вокруг него. Выпивка любые вещи делала забавными, притупляя серьёзность и позволяя относиться к некоторым личностям со снисходительностью, не присущей трезвому Конору.

Чем дальше они отъезжали от Урута, тем веселее становились разговоры. С одной стороны, это было неплохо. Они отвлекались от недавних событий и смертей своих дружков, их скорбь, хоть немного, но всё же приглушалась. Но с другой – эти смешки и болтовня бесили Конора. Ему понравились первые дни после побега из сожжённой деревни. Дни мрачного молчания и слёз. Можно было тихо ворочать в голове свои мысли и не опасаться, что внутреннему спокойствию придёт конец, когда поблизости заведёт свои песни бард.

Много раз к Конору приходила идея отделиться от новоиспечённого отряда охотников за приключением на свою задницу. Слишком много раз. Но всегда он останавливал себя. Эти земли не были ему знакомы. Он не знал людей, живущих в них. Да и в такое время… К чёрту. Он не был склонен переоценивать себя, так что ему не хотелось напороться на очередную толпу поклонников Матери Света.

Этим утром они выехали в открытое поле, засеянное летними цветами – лютики, ромашки, васильки и прочие красоты природы. Бард был готов писаться от счастья и убедил всех поскорее сделать привал, дабы набросать пару рифм в честь увиденного. Он даже позабыл, что зол на полукровку. Несколько дней он косился на неё, надутый как индюк, а когда она пыталась заговорить с ним, певун демонстративно ворочал нос. Ему даже не приходило в голову, что все, кого они прикончили в Уруте, были подонками ещё более худшими, чем большинство из этой компании. Собрались в огромную кучу, атаковали под покровом ночи, издалека, и по-крысиному сбежали. А ведь Стражи на протяжении веков обходили их деревню стороной, не высказывая никакой враждебности. Кметь заслуживала своей смерти. И Конору, наверное, было приятнее всех других дарить её. Он не был охвачен жаждой мести, он просто пришёл наказывать убийц. Это был как контракт. Только не на деньги, а на то упоительное чувство, возникавшее у него, когда он отбирал жизни особенно отвратительных людей.

Бард не мог этого понять. Милосердие было его высшей ценностью, но оно так не работает. Никогда не работало. Есть те, кто должен ответить за своё преступление. Головой. Щадить их паршивые жизни не имело смысла. Нет толку в том, чтобы быть сострадательным с отребьем вроде этих крестьян. Они ничему не научатся, а только ударят снова – на этот раз в спину.

Конор всю дорогу боролся с желанием поёрзать в седле. Как только они покинули тень леса, на них обрушилось солнце – удушливое, летнее, жаркое. Все обливались потом и пытались поскорее пересечь поле. Похмелье также добавляло Конору головной боли, и он старался переключить своё внимание на что угодно. На размышления. На созерцание цветочков. Только бы не думать о тонком горячем пруте, сверлившем его мозг. Глаза просто резало от убийственного света солнца, а камзол облепил тело, как вторая кожа, душная и липкая, которую, казалось, можно было отодрать от себя только с кровью и мучениями.

Однако такая жара не была ему в диковинку. Нечто подобное бывало в Тмаркете. Середина лета в тех землях – настоящее пекло. Конор уверял себя, что переживал бы высокую температуру намного лучше, не переусердствуй он вчера с вином. Но всё же он бы предпочёл Недх с его ветреными равнинами, студёными мрачными лесами и горной прохладой, ведь холода мало заботили его. Так поди и затосковать по родине недолго.

Надо признать, он скучал по дому. По зимнему солнцу, выглядывающему из-за плеяды заснеженных горных верхушек. В какой-то степени именно из-за него, где бы его не носило, Конор всегда возвращался домой. Из-за солнца, которое в тех краях казалось другим, ласковым и холодным.

Стоило ли на этот раз уходить так далеко от Недха?

Да. Пока его брат жив, ему не стоит туда возвращаться. Там теперь небезопасно. К тому же у него была впереди целая жизнь, не казавшаяся ему слишком уж развесёлой и счастливой. Но это была, какая никакая, жизнь, и он должен её принять. Надо лишь было решить, как скоротать своё грядущее бессмертие.

Это казалось ему странным. Тёмный дар, которого он не просил, наделил его вечной жизнью, и Конор не представлял, что со всем этим делать. Был бы у него выбор, он бы отказался от этого. Умер бы там, в снегу, разорванный на части собаками. И никогда бы не воскрес. Кому нужно это чёртово бессмертие?

Ведь может статься так, что он найдёт способ убить себя. Однажды. Но этот мир пока привлекал его, насыщал его вполне достаточно, чтобы влачить своё недобитое тело дальше и пытаться не сдохнуть раньше того, как интерес к жизни угаснет. Вдобавок сейчас впервые за несколько лет он чувствовал небывалый энтузиазм. Ему хотелось жить. Что-то делать. Охотиться. Убивать. С таким удовольствием, какое он испытывал только в пору своей молодости. Может, это всё от того, что пить он стал чаще и больше. Излишек выпивки менял человека.

«Или может, из-за тебя, гадючка?».

Конор посмотрел перед собой. Полукровка ехала впереди него на своей быстроногой серой кобыле по кличке Хагна. Узнав наконец, как звали лошадь, за которую она тряслась всё время их путешествия за кольцом, Конор ничему не удивился. Вполне в её духе – назвать кобылицу в честь легендарной Хагны Львицы, героини множества истории керников. Только вот змейка не учла, что Хагна была редкостной стервой, готовой идти по головам ради своей цели Полукровка решила сделать вид, что некоторых, особо тёмных фактов из биографии воительницы попросту не существовало. Нелегко принять, когда твой кумир, если углубиться в его историю, оказывается способен затмить самых закоренелых злодеев.

Но кобыла полукровки была действительно славная. И возраст, и мускулистые ноги, и такая сумасшедшая привязанность к хозяйке… Конор бы не отказался заиметь себе такую же. Однако ему приходилось довольствоваться буланым конём, выжившим при нападении на Кривой Рог. Уцелевших лошадей было довольно много – хватило на каждого из их компании, а остальных забрали в Куруад волхвы. Конь Конора был довольно стар, неповоротлив и первые дни норовил сбросить с себя нового владельца. Конор нашёл, чем укротить старика. Несколько раз подкормил его сочными яблочками и погладил по гриве – и жеребец присмирел. Конор даже в последнее время подумывал дать ему имя.

Компания передвигалась медленно, изредка переводя лошадей на рысь. Нельзя точно быть уверенными в том, что они не повстречают фанатиков на своём пути. Или, что ещё хуже, – патруль Братьев Зари. Ублюдки постоянно прочёсывали окрестности, ошиваясь возле дорог, но могли заходить и в леса. Поэтому им всем следовало быть осторожными.

Только один идиот из всего этого бродячего цирка счёл, что правила установлены не для него.

Брэннон из Зарибора, так он себя называл. Чёртов выпендрёжник. Постоянно выкидывал какие-то трюки вместе со своим конём, обожал ускакать куда-нибудь далеко от отряда и вернуться только спустя пару часов. А потом огрызаться на морали Рихарда, картинно махая руками и утверждая, что он не нуждается в няньках. Надо отдать ему должное – трюки у щенка были мастерские. Особенно когда он становился во время скачки на спину лошади и мог с минуту удерживать равновесие, пока конь наворачивал круги по территории. Напыщенный, самовлюблённый, склонный превращать все свои действия в грёбаный театр – о, Один, как он раздражал Конора. От этого вдвойне было приятно наблюдать за тем, как полукровка учит его техникам рукопашного боя. Сколько раз он проигрывал и всегда вставал с таким гордым видом, будто надеялся поквитаться с гадюкой в ближайшем бою. Но в глазах светились обида и унижение.

У полукровки были не слабые удары, что уж тут говорить. Конор испытал это на себе. Ей стоило раньше получить своё клеймо. У неё была прекрасная реакция и очень острый слух, и, хотя ей не доставало мастерства в бою с мечом, она вертелась вокруг врагов с быстротой молнии. Она была хороша. Чертовски хороша. Брэннону из Зарибора нескоро удастся превзойти полукровку, если он вообще сумеет.

Жара просто высасывала из Конора все соки. Он допил остатки воды, но сухость во рту так никуда и не делалась. Кто-то говорил, что скоро они набредут на речку и там сделают привал. Конор очень на это надеялся и проклинал барда, возмущавшегося по поводу того, что в поле они не задержатся.

Он не сразу уловил нить разговора позади себя, занятый своими мыслями и головной болью. Он бы вообще не обратил на это внимания, если бы не тон, каким Рихард разговаривал с чародейкой. Он почти что мурлыкал. Конор прислушался.

Эти двое ехали позади него и трепались о разновидностях заклинаний тёмной магии. В молодости Рихард увлекался колдовством, но особо не преуспел в этом, хотя Белогор чувствовал в нём предрасположенность к магическому дару. Всё, чему он научился, – скудным теоретическим познаниям и паре-тройке элементарных заклинаний. Но магичка попыталась уверить его в том, что у него просто не было хорошего учителя.

– Собираешься учить меня? – поинтересовался Рихард.

– Тёмной магии? Я могу, но… Знаю и умею немного. Высшие маги используют её только в крайних мерах, – голос чародейки дрожал.

Конор склонил голову к плечу, пытаясь выцепить негромкие слова. Так и хотелось обернуться в ним.

– Ты когда-нибудь прибегала к ней? – услышал он.

– Да, – отозвалась магичка. – Несколько раз.

– От Марка я слышал, что ты довольно умелый маг, – Рихард ненадолго замолчал, а потом выдохнул: – Бьюсь об заклад, если я тебя поцелую, то попаду в плен твоих чар. Навечно.

Конор едва удержал себя от сдавленного смешка. Хоть он не видел, но знал, что чародейка покраснела до самых ушей.

«Осторожнее, Рихард. Как бы волколак не выдрал твой блудливый язык».

К счастью, псина ехала вдалеке, в самом начале строя, и оживлённо болтала с бардом.

– Я… Будем считать, что я не слышала этого, – пролепетала чародейка и пустила свою лошадь в галоп, обгоняя Конора.

– Она тебе в дочери годится, – усмехнулся он, повернувшись к Рихарду.

– Тебе самому скоро пойдёт четвёртый десяток, – бросил тот, поравнявшись с Конором. – Да и что плохого в невинном флирте с девушкой?

– То, что её волколак редко промахивается.

Рихард мотнул головой, улыбаясь.

– Ничего такого, – добавил он. – Если она сама не захочет

Конор промолчал. Лишние слова и так отняли у него много сил и усилили зудящую боль в мозгу. Рихард пригладил гриву своей рыжей кобылки и задумчиво посмотрел вслед ведьме. И что он находил в чародейках? Обычные девки, разве что знавшие, как ублажить мужчину с помощью магии. Это были нечестные уловки. Обман. У чародеек были маски, за которыми они могли скрывать любые недостатки. Конор им не доверял. Другое дело, когда видишь человека и сразу понимаешь, кто перед тобой.

Конор поглядел на полукровку, которая обводила глазами окрестности. Она знала, что он смотрит на неё. И продолжала игнорировать.

Тут к ней подъехал Родерик, полчаса назад обогнавший строй, чтобы разведать местность впереди. Она повернулась к нему. Он протянул ей веточку ароматной сирени. Полукровка слегка зарделась и устроила ветку в гриве между ушами своей лошади.

– Выяснил что-нибудь? – осведомилась она.

– Скоро доберёмся до долины. Патрулей пока не видно.

– Их тут быть не должно.

Родерик пожал плечами.

– Всякое случается, – ответил он. – Нам нужно быть ещё тише. Хорсово поле совсем близко.

– Что мы будем делать, когда доедем до него?

– Нам придётся сделать огромный круг, чтобы обойти большак. И идти ночью. Желательно пешком. Но мы же не бросим лошадей?

– Нет. С ними у нас есть шанс оторваться от погони, если мы наткнёмся на Братство. Если, – подчеркнула полукровка.

Родерик покосился на неё.

– Им в их доспехах не выжить в таком пекле, – сказал он. – Зря переживаешь

– И всё же…

– И всё же мы справимся, вдруг что приключится. Помнится, это были твои слова? В Грэтиэне, сразу после побега, – Родерик шутливо толкнул полукровку кулаком в плечо. – Так что не трясись над нашим будущим.

– Не напоминай мне про Грэтиэн. Это единственное место, где меня принимали за свою, кроме Кривого Рога. Может быть, он никогда бы не смог стать настоящим домом, но… – она вздохнула. – А ведь лорд Афирил действительно мог меня вытащить. Я бы продолжала там жить, в тишине и мире… Но я была зла. Настолько, что забыла, что за ужас творится за пределами маленького счастливого эльфийского королевства. Мне не стоило сюда возвращаться. Здесь теперь вокруг… только смерть и кровь. А они не лучшие спутники, если ты хочешь покоя.

– А ты его хочешь?

– Дело не в том, чего я хочу. А в том, чего мне никогда не получить. Я просто не смогу так жить. Я бы не простила себе, если бы то, что случилось с Кривым Рогом, произошло, когда я была далеко, – полукровка посмотрела вдаль. – Мирный путь избирают совершенно другие люди. Не такие, как я.

– Ты права. Но у тебя ещё есть я. Мы все, – изрёк Родерик. – И мы будем оберегать друг друга. Просто как одна большая семья.

«Замечательно ты придумал, Великанья Кость. И я, кажется, догадываюсь, кто в этой семье урод», – подумал Конор.

Полукровка улыбнулась.

Такие улыбки она не дарила Конору. И никогда не подарит.

Он ощутил ожог где-то внутри, под рёбрами, и перевёл взгляд в поле, на потоптанную скотом траву. Игла в мозгу навернула круг по черепу и вонзилась в лоб. Он потёр глаза, надеясь, что это хоть как-то исправит ситуацию. Но способствовал развитию ещё большей рези в глазах.

С вечерними порциями алкоголя пора было заканчивать, определённо.

Через какое-то время их взору предстала небольшая долина с одним из притоков Антанги. Как и предвещал Родерик. Лента реки поблёскивала в лучах солнца, огибая густо поросшие травой склоны. Конор несознательно подстегнул коня идти быстрее и едва не перешёл в галоп. Земля плавно уходила вниз, ко дну оврага, где виднелась берёзовая роща. Идеальное место для привала.

Вдруг с Конором и Рихардом поравнялся Брэннон из Зарибора. Конор скосил на него взгляд и ухмыльнулся:

– Эй, белобрысый!

Тот с недовольством посмотрел на него.

– Чего?!

– Ты полуэльф? – прямо спросил он.

Юнец опешил, потом неуверенно ответил:

– Моя… Моя бабушка была эльфийкой.

Конор не так часто встречал полуэльфов, но умел безошибочно определять их происхождение. Это было видно. По форме скул, маленьким чертам лица, по мелким зубам, ярким глазам и ушам, которые если не были острыми, то очень к этому стремились.

Брэннона из Зарибора выдавали его изумрудные глаза и высокие скулы.

– Так ты родственник полукровки? – уточнил Конор.

– Нет. Конечно, нет, – фыркнул юнец. – Если ты равняешь всех эльфов…

– Я просто спросил. Мало ли.

– У неё королевская кровь, – почти что с завистью произнёс он. – Бабушка называла её «испорченной».

– Вот как? – протянул Конор, стрельнув взглядом в Рихарда, внимательно следившего за разговором.

– Многие потомки Илуара Оллестаира грешили тёмной магией. Мать Леты не исключение. Эльфийский народ к этому спокойно относился, но… Колдовство есть колдовство, сам понимаешь.

– Сам небось грешил этим.

– Чем?

– Тёмной магией.

– Я из alcuri! – оскорбился белобрысый и дёрнул себя за платок на шее. – Мои предки брезговали колдовством, не то, что era`liver…. Да и какое тебе вообще дело до меня?

– Вопросы здесь задаю я, щенок.

Белобрысый застыл, как и конь вместе с ним. Конор притормозил тоже и лениво поглядел на парня.

– Как ты меня назвал?! – вспылил он, хватаясь за меч, висевший на поясе.

– Щенок, – невинно повторил Конор, упиваясь тем, как вспыхнули скулы юнца.

– Ах ты!… – Брэннон из Зарибора пришпорил коня и направился к Конору, вытаскивая клинок из ножен, но кобыла Рихарда вклинилась между ними.

– Довольно! – рявкнул он.

На лбу у юнца выступила пульсирующая жилка, а в глазах заметался огонь бешенства.

– Убери этого ублюдка, Рихард, иначе я за себя не ручаюсь! – выпалил он.

– Давай, давай, посмотрим, каков ты в деле, – вскинул бровь Конор и положил ладонь на рукоять топора.

Брэннон из Зарибора нацелил остриё меча в Конора. Тот склонил голову набок и вытащил топор на пару сантиметров.

– Я сказал, довольно! – мрачно бросил Рихарда и схватил юнца за ворот серого кафтана. – Иди в начало строя.

Белобрысый продолжил сверлить глазами Конора и перевёл взор на Рихарда, только когда керник хорошенько встряхнул его.

– Живо.

Фыркнув, юнец с вызовом бросил Конору ещё один взгляд, обошёл их и поскакал к волколаку.

– Хелв, – со вздохом произнёс Рихард.

Конор хмыкнул.

– Тебе необязательно выводить всех из себя, – покачал головой керник. – Обстановка и так паршивая. А ты всё усугубляешь.

– Я ничего такого не сказал.

– Эти люди пережили трагедию. А ты больше не в Недхе. Держи язык за зубами.

– Да это ты стал мягким, я смотрю…

Взгляд Рихарда потяжелел.

– Брэнн моя семья. Так что если он кинется на тебя, я не буду ему мешать.

– Сбавь темп. Мне твой питомец совершенно неинтересен. Но осадить его не помешает.

– Он молод.

– Забавное оправдание. Для дурака.

Тут к ним подъехал Родерик.

– Что у вас тут происходит?

– Ничего важного, Великанья Кость, – ответил Конор. – Ступай себе дальше. Болтай с полукровкой.

Родерик скорчил самую сильную гримасу неприязни, которая только у него имелась. У Рихарда был примерно такой же взгляд.

«Да пошли вы все», – подумал Конор.

Цокнув языком, он погнал своего мерина вниз по долине, обгоняя весь строй всадников. Хотелось добраться до реки первым.

Конор отъехал от компании довольно далеко, пересёк рощу и только там остановился. Он знал, что сборище придурков не станет укрываться в роще, а разобьёт лагерь прямо перед ней. Поэтому тут его никто не потревожит.

Он спешился и окинул недолгим взглядом окрестности. На горизонте зеленел густой лес. Они доберутся до него только вечером, если стоянка затянется. Скорее всего, им придётся заночевать здесь.

Конор потрепал коня между ушами и освободил его от сбруи. Затем сбросил всё своё оружие на землю и разделся. Едва ощутимый ветер приласкал его обнажённое тело, и Конор вошёл в реку. Её глубины не было достаточно для нырков, да и этого не нужно было. Давно он не плавал в такой тёплой реке, нагретой под солнцем и гоняющей по своему руслу свежую воду, словно кровь по жилам.

Ополоснувшись с головой, Конор не сразу вылез из реки, а немного поплавал, дожидаясь, когда боль в мозгу исчезнет. Выбравшись наконец на берег, он натянул штаны и долго-долго сидел в траве, глядя на воду. Солнце ползло по небу, отражаясь на поверхности реки. Старый конь фыркал за его спиной и смачно жевал траву. Конор не знал, сколько времени прошло перед тем, как он решил, что пора возвращаться к остальным. Ему не хотелось уходить отсюда.

Он вышел из рощи и обнаружил, что костёр уже разгорелся. Рихард решил заняться стряпнёй. Другие разбрелись по своим делам.

Конор почувствовал на себе взгляд полукровки и поглядел в ответ. Магичка что-то ей втолковывала, махая рукой в его сторону. Конор поднял брови.

– Вон он. Иди, поговори с ним, – донеслось до него.

– Ив…

– Тебе нужно только попросить его.

Конор дёрнул плечом и привязал своего коня к дереву, там, где паслись остальные лошади. Чародейка тем временем не сдавалась и убеждала полукровку подойти к Конору.

«Черта с два она попросит меня о чём-то», – подумал он.

Но упорству ведьмы можно было только позавидовать. Осознав, что магичка от неё не отстанет, полукровка поплелась к нему, глядя себе под ноги. Конор погладил коня по спине и принял равнодушную позу, когда гадючка подошла к нему.

– Ты не мог бы… – начала она.

– М?

Она выдохнула. Раздражённо.

– Ты не мог бы помочь Брэнну и Родерику? – процедила полукровка. – Они пошли на охоту. Ты… ты же умеешь читать звериные следы.

– При условии, что пара кретинов их не затопчет.

– Помоги им.

– А псина твоя что? Вернее, псина ведьмы, – уточнил он и добавил с ухмылкой: – Или вы втроём?…

Её щёки вспыхнули. Не от стыда. А от гнева. Такого чистого, густого, что можно было руками потрогать.

«Да, вот так, гадючка. То, что нужно».

– Ты поможешь или нет? – прошипела она.

– Нет. У тебя есть другой охотник.

– Марк ушёл на разведку.

Конор промолчал, наблюдая за жалкими попытками полукровки держать себя в руках. Ему нравилось это делать – нагло смотреть ей в глаза и доводить её до состояния кипящего котла с гремучей смесью, даже обычным молчанием. Своеобразное и крайне острое удовольствие.

– Они не справятся без… Без тебя.

– Да мне плевать, – бросил он. – Они сами с этим разберутся. Не маленькие.

Она окинула его презрительным взглядом и отвернулась, показывая, что разговор окончен.

Не переставая хмыкать, Конор отошёл к Рихарду и уселся возле костра. Краем глаза продолжал следить за полукровкой. Захватив с собой заранее колчан со стрелами, он принялся осматривать оставшиеся с позавчерашней охоты. Он забрал все, хотя понимал, что больше половины будет повреждено. Он пробыл на охоте целые сутки. На одиночной охоте, завершившейся пьянкой – тоже в одиночестве. Это позволило ему меньше ненавидеть свою новую компанию. Он считал эту охоту удачной, несмотря на то, что застрелил всего пару белок и не слишком внимательного глухаря. Припасы из Урута отряд решил сберечь на крайний случай, поэтому приходилось ходить за добычей.

Конор не был таким хорошим стрелком, как волколак, и считал, что топор бьёт сильнее и наверняка. Но кое-какие навыки у него имелись. Годы, проведённые в качестве отшельника в лесах Недха, не прошли впустую.

Конор поглядывал на полукровку. Косился на неё, пока она помогала чародейке разбирать сумки. А потом и вовсе упёр в неё взгляд, забыв о стрелах. А ведь он уже всё видел. Успел изучить. Каждый её шрам, каждую черту её лица, ямочку слева от губ, единственную маленькую родинку – под правой ключицей. Он знал её тело едва ли не больше, чем своё, и вспоминал его в подробностях. Но всё равно глядел на неё. Обводил глазами стройные ноги, поднимаясь выше, к широким бёдрам, касался взглядом прямой спины, скрытой каскадом чёрных волос. Мягких волос. Он уже забыл, какие они на ощупь.

Много кто на нее так смотрел. Даже те, кто, вроде как, по всем причинам не должен был. Родерик… Берси, чтоб его. Даже Логнар, бывало, задерживал взгляд на её заднице дольше, чем следовало. Как его это бесило в те времена.

Тогда она была его женщиной, только его. Только ему было позволено смотреть на неё взглядом, раздевающим и укладывающим на ближайшую плоскую поверхность. Теперь-то всё было иначе. Он больше не имел права касаться её.

Конор понял, что продолжает скользить взглядом по её телу, когда встретился с усмешкой Рихарда.

«Иди-ка ты к чёрту».

Полукровка и чародейка направились к реке с ворохом одежды, намереваясь постирать её. Девчонка присела у воды, ополаскивая лицо и шею, затем опустила свою куртку в реку и принялась тереть рукава и воротник. Ненароком повернула голову в сторону, показывая свой точёный профиль. И с этого ракурса она казалась Конору слишком красивой.

А ведь он не счёл её такой в их первую встречу.

«Что с тобой творится, Конор?».

Закончив с курткой, полукровка выпрямилась и завела руки назад, разминая спину. Капля воды стекла с её подбородка по горлу, проползла между ключицами и исчезла за тканью намокшей рубахи. Несколько мокрых прядей упали на лицо, прилипая к покусанным губам.

«Дьявол».

Чародейке вдруг пришла в голову идея, которую она, вероятно, сочла безумно смешной, и она плеснула водой в полукровку. Та фыркнула, уворачиваясь, и бултыхнула ногой в реке, забрызгав магичку. Ведьма хохотнула.

Конор закатил глаза. Две взрослые женщины. И решили беззаботно поплескаться в речке, как будто прибыли сюда на пикник.

Только вымокнув с головы до ног, обе наконец успокоились и разошлись, сверкая дурацкими улыбками. Чародейка подобрала одежду и стала развешивать её на ветках дерева. Конор перебежал взглядом к полукровке. Мокрая рубашка потяжелела, облегая её тело, и стала прозрачной, отчего ему мгновенно захотелось содрать её с девчонки. Он ощутил ломоту в костях.

Она потрясла головой, стряхивая капли. Затем блеснула глазами в его сторону, откидывая влажные волосы назад. Нашла его взгляд. И не отвернулась.

Что-то вспыхнуло внутри Конора, сотворив в голове образы, в которых полукровка извивалась под его руками, как змея, прикусывая кожу на его шее и посылая по позвоночнику болезненную дрожь. Эти образы плыли у него перед глазами, они жили и дышали, собранные из остатков воспоминаний и воспалённого воображения. Мир вокруг него поплыл, окрашиваясь в красный, но полукровка оставалась прежней – мокрой, безупречной и разозлённой его бесцеремонным разглядыванием. Он продолжал смотреть в ответ, намеренно вызывая перед глазами жаркие картины, терзавшие его озверелыми фантомами.

С трудом отведя взор, он глотнул воздуха, пытаясь прийти в себя. Он чувствовал, что она всё ещё смотрит на него. Почему?

Он поднял голову. В её глазах читался вызов. Такой резкий, тонкий, холодный. Будто лезвие, вскрывшее вены под его кожей.

«Нет. Нет. Отвернись, дура. Не смотри на меня».

Её взгляд напоминал ему солнце – ласковое зимнее солнце, ослепляющее, бледное, золотое… Коснись и сгоришь.

Коснись её и сгоришь дотла.

«Ты уже сгорел однажды, придурок, ты только что начал забывать её».

Но он всё ещё помнил это солнце, помнил ночь её волос, помнил сладкий яд её крови.

«Твою же мать».

Его выдержка помахала ему ручкой.

Конор растянул сухие губы в усмешке, заставив её застыть на своём лице, и поднялся на ноги. Сердце никогда не колотилось так прежде, гоняя по телу раскалённую кровь. Он развернулся и зашагал к лесу, пытаясь унять дрожь в теле. Его трясло, как в припадке. Тяжело пульсирующий, невесть откуда взявшийся комок в груди расширялся и сдавливал грудину.

«Нет. Только не сейчас…»

Конор шёл, понимая, что тело ему уже не подчиняется. Каким-то чудом ему удалось скрыться под спасительными кронами деревьев, и он направился дальше, с трудом переставляя ноги, заходя всё дальше в рощу. Горячие, порочные, неконтролируемые мысли неслись обратно к полукровке.

Он хотел вернуться. Ворваться в её пространство, прижаться к ней всем телом, всем своим твёрдым и напряжённым существом, спрашивая: «Чувствуешь, что ты делаешь со мной, гадючка?».

Он нашёл опору в стволе берёзы рядом и впился ногтями в кору ни в чём не повинного дерева, сгорая от желания. Окружающие его виды всё ещё пылали алым цветом.

Он ненавидел её глаза. Жёлтые, волчьи… Или золотые, как два горящих осколка солнца?

Это чёртово солнце выжигало на нём новые шрамы, превращало его в кучку серого пепла.

Конор привалился к дереву плечом, пытаясь выровнять лихорадочное дыхание.

«Ты сам виноват. Не стоило на неё пялиться».

Ему хотелось выть.

Он ненавидел её тело. Потому что оно больше не принадлежало ему.

А ведь Конор никогда ни в чём себе не отказывал. Он брал чужое, не испытывая мук совести. Да, он был мародёром, которому всё равно, у кого красть – у живого или мёртвого. И что красть – звонкие монеты, выпивку, женщину или жизнь.

Но бездна, разверзшаяся между ним и полукровкой, не давала ему даже дотронуться до неё.

С глухим рычанием Конор врезался костяшками кулака в ствол дерева.

Он хотел и не мог коснуться желанной плоти. Это разрывало его на части. Голодный, истосковавшийся по мягкой коже и запаху полукровки, загнанный зверь.

Он лёг в траву, вытягиваясь в полный рост. Рывком поднял туловище, закинув руки за голову и не отрывая от земли согнутых в коленях ног. Он поднимался раз за разом, прогоняя девчонку из мыслей. Мышцы живота напряглись ещё сильнее, как будто было мало растёкшейся по жилам похоти. Липкий пот выступил на коже. Он прервался, снял с себя рубаху и продолжил.

Полукровка была везде. В груди, в голове, перед глазами, в окружающих его звуках леса. Везде он чувствовал её запах и представлял в своих объятиях.

Опустился. Поднялся.

«Маленькая шлюха».

Рывок.

«Дрянь».

Ещё один рывок.

«Лохматая паршивка».

Конор обессиленно рухнул назад, ударившись затылком и распластавшись по земле. Голова кружилась, грудь ходила ходуном от сбившегося дыхания. Жёсткая трава колола спину.

Боль в мышцах отрезвила его, и он закрыл глаза, сливаясь с природой и вслушиваясь в её музыку. Постепенно дыхание пришло в норму. Усталость накатывала плавными приятными волнами, вытесняя все мысли. Кроме одной.

Он продолжал ощущать кожей её взгляд. Зимнее солнце в глазах полукровки, что казалось холодным, жалило его так сильно, что начинал сходить с ума. Сегодня он потерял контроль. Это больше не повторится.

«Слышишь, змейка? Это был последний раз. Ты ничего для меня не значишь».

***

Их окружили в полночь.

Конор проснулся до того, как его горла коснулось прохладное лезвие ножа, но сразу понял, что сопротивляться было бесполезно. Врагов было в три раза больше.

Его рывком подняли на ноги и усадили рядом с остальными, в одну линию. Яркий свет факелов на секунду ослепил его. Он попытался сориентироваться и прикинуть дальнейшее развитие событий. У них были арбалеты. Тяжёлые доспехи. И численный перевес. Быстро ему хороший план не придумать.

Он заметил Родерика, нёсшего этой ночью караул. Через час его должен был сменить Рихард. Всего час, и, возможно, противник не смог бы подобраться к ним так близко. Рихарда нельзя было застать врасплох. А этот дурень наверняка задремал на своём посту.

Обратиться в туман? Рискованно. Как он потом это объяснит?

Родерик стоял на коленях, избитый и едва живой. Лицо его превратилось в один опухший кровоподтёк. Полукровка хрипло рычала. Броситься к нему ей не давали лишь нацеленные на неё арбалеты.

Один из Братьев выступил из общей толпы, сняв шлем. На его помятом нагруднике красовались лучи солнца на красном фоне. Он отбросил шлем в сторону, являя изуродованное косым шрамом лицо. Он смотрел на чародейку.

– Ну привет, отродье.

Магичка сдавленно охнула и попятилась, но стоявший позади Брат толкнул её в спину, возвращая на место. Волколак дёрнулся в её сторону и мгновенно отрубился, получив по голове рукоятью меча.

– Капитам Радим, – прошипела ведьма.

– Я больше не капитан. Я новый командующий Княжеской дружиной, – проговорил человек со шрамом и широко улыбнулся. – Долго же я ждал этой встречи.