Текст книги "Тайная столица. Трагедия одной семьи (СИ)"

Автор книги: Дарья Богомолова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Глава 15. Замок есть, но где принцесса?

Волны с грохотом разбивались о прибрежные скалы – казалось, океану было не по душе, что на его пути находится препятствие из камня. Маяк в никем не занятой вышке возле дома, расположенного на краю скалы, освещал наличие препятствия кораблям, а жившие в куда более старо выглядевшем на другом краю острова смотрители то и дело задумывались, что находится там, откуда свет полыхает также ярко, как от их дома. Они не заходили в лес в попытке перейти его и узнать тайну другой стороны острова, наслушавшись вдоволь сказок из некогда существовавшей рядом с ними деревни на сто человек. Рассказы те были жестокими и переполненными ужасами, которые люди в большинстве своём просто додумали, но люди на то всегда и были людьми.

Когда его доставили сюда те, чьих лиц он не запомнил, Лючио особо не смотрел по сторонам. Он не осматривался в доме, сразу плюхнувшись с ноутбуком на диван напротив выходившего на океан панорамного окна, и углубился в работу. Отвлёкся молодой человек, лишь услышав знакомые шаги и голоса.

Феликс с Виктором ушли почти сразу, утащив за собой и бездыханного главу айрарского подразделения. Попытка подключиться к камерам наблюдения в доме провалилась в виду их отсутствия, но по разговору Робин с Лиамом можно было понять, как сильно досталось Артану во время допроса. Вдаваться в подробности не хотелось, и главным было, что какое-то время рядом с ним сидела Роза, целая и невредимая.

Она рассказывала о казино, в котором побывала впервые, о выигрыше, который удалось сорвать, но не случилось обменять на реальные деньги. Большую часть подробностей деликатно опускала. Артана увидеть так и не удалось, а потом и Роза улизнула, оставив хакера в компании кота и Жозефины. Её можно было понять – предстояло ответить на многие вопросы Анне, как раз пришедшей в себя.

Сидеть и сплетничать за чашкой кофе с Лиамом и Робин не хотелось. Таро бесконечно возвращала разговор к теме их нового союзника, то восхищаясь его внешностью, то готовая шипеть от злости на него за просто сам факт существования: ей трудно было смириться с мыслью о том, что они работали в одной корпорации, но Виктор умудрился ни разу не попасться ей, Робин Таро, на глаза.

Посмотрев на них искоса, Лючио с хмурым видом закрыл ноутбук и некоторое время смотрел на крышку. Дом виделся безопасным, сделанным настолько качественно с любой точки зрения, насколько возможно, но в попытке добраться хоть до каких-то камер он случайно наткнулся на чертежи и таким образом непреднамеренно узнал о наличии крупной системы подвальных помещений.

За неимением иного развлечения и при жутком нежелании спать, молодой человек решил, что исследование не помешает, и направился обыскивать стены на предмет любого намёка на скрытые двери.

– Что ты делаешь? – Роза заметила его, когда Лючио с настороженным видом простукивал стену в небольшой дополнительной гостиной.

– Да так, по мелочи, – отозвался хакер. – Не обращай внимания.

Роза молча кивнула и исчезла за дверью, напомнив о себе только слегка звякнувшими на подносе двумя кружками и чайником.

Сама идея потайного хода оказалась абсурдной: пройдя почти весь дом, недалеко от выхода из той основной гостиной, где провёл вечер, Лючио увидел обычную дверь. До этого она не попалась ему на глаза, невзрачная и занимавшая правую часть стены, но развернувшиеся с новой силой подозрения заставили надавить на ручку – и та с тихим характерным щелчком поддалась.

Оторвав взгляд от записей трёхмесячной давности, Виктор посмотрел за левое плечо, где как раз находились раздвижные стеклянные двери. Учёный нахмурился, на время отвлекаясь от работы, и это неизбежно привлекло внимание главы корпорации. Найдя подобное поводом не для беспокойства, а для побега, Феликс попытался встать, но Виктор одним своим видом тут же напомнил, что последует за своевольным уходом, и глава корпорации опал обратно на кушетку прежде, чем чёрные с синими прожилками пальцы коснулись его груди.

– Говорю тебе, все нормально. У нас есть другие дела кроме моего пролеживания в этой трубе.

– Неужели, – спокойно произнёс Виктор, поправляя чуть съехавшие на кончик носа очки.

Он носил их скорее для вида, чем из-за каких-то действительных проблем со зрением. Лаборантки в башне готовы были визжать от восторга при виде этого лёгкого небрежного движения, и порой становилось интересно, не изображает ли Вольштейн клишейного учёного только потому, что это радует окружающих его дам.

– Естественно. Я ведь знаю, как я себя чувствую, и ничего ужасного не происходит.

– Феликс, когда я внял просьбе твоего брата, я предупреждал, что последствия операции могут быть разрушительны. Это было сделано не для того, чтобы ты радостно убежал в закат и игнорировал своё состояние, – учёный с усталым вздохом сделал какие-то пометки в бумагах. – Оно нестабильно, и если ты продолжишь полагаться на волю случая, критическую точку перейдёшь через два года, а то и меньше.

Вздохнув, Феликс посмотрел в потолок. Семье О’Двайер могли приписывать какие угодно необычные способности, но в реальности они были просто семьёй – с некоторыми заморочками, но обычными людьми, а не всесильными тварями.

Единственным, кто когда-то понял, что одного влияния и пределов обычного человеческого организма недостаточно, был нынешний глава корпорации, и он убил на переговоры со своим руководителем научно-исследовательского отдела годы прежде, чем Виктор сдался и помог в первую очередь со зрением. На более крупный эксперимент Виктор согласился гораздо позже, потому как глава был при смерти, и просил не сам – просил за него Дивна, по слухам, вставший перед учёным на колени. Кроме того, Феликс по-прежнему должен был в идеальном раскладе являться на обследование раз в две недели, хотя с первого дня прошло уже пять лет.

Самым обидным, конечно, был сам Виктор, все так же стоявший над ним, изучая свои записи и анализируя прогресс, и смотревший, как на занятную подопытную зверюшку.

Пять лет было достаточным сроком, чтобы переплюнуть этого великого экспериментатора, но, начни они сейчас тренировочный спарринг, и Феликс бы в который раз оказался на лопатках уже через пятнадцать минут.

– Я его не игнорирую.

– Да? И что же ты делаешь для поддержания себя в нормальной форме?

Мужчина промолчал, вслушиваясь в писк приборов, действовавший несколько усыпляюще. Они не раздражали так, как те, что были в больницах.

– Так и знал, – вздохнул Виктор. – О’Двайер, я в очередной раз повторюсь – это не те вещи, что можно пустить на самотёк и никоим образом не контролировать в надежде на естественные процессы организма.

– Я не…

– Я не слепой, – Виктор с хмыканьем поправил очки. – Видел, что ты сегодня чуть не сотворил с одним из тех мужиков.

– Все, хватит! – возмутился Феликс, срывая с себя провода и садясь на кушетке лицом к учёному. – Я и без твоих постоянных обследований знаю, что у меня все в порядке. Ты просто конкуренции боишься!

Виктор помолчал пару мгновений, поглаживая подбородок указательным пальцем, после чего пожал плечами и отступил. Радость по поводу его внезапной смены настроений прошла в тот момент, когда мужчина указал свободной от планшетки с записями рукой в левую сторону, где из лабораторий вёл куда-то дальше узкий коридор.

– Пойдем-ка, потренируемся. Докажешь, что мне есть, чего бояться.

Если и существовал человек, которого Феликс не мог переиграть, задавить авторитетом или угрозами, то это было именно Виктор Вольштейн – в частности потому, что он сам мог вывести оппонента из себя всего лишь парой фраз и не нуждался в дополнительном подтверждении своего статуса. Учёный молча смотрел на него пронзительным взглядом шартрезовых глаз, и на мгновение показалось, что глава корпорации ощутил просьбу, почти мольбу о том, чтобы он и дальше продолжил тянуть эту лямку. Не испытывая, в отличии от главы научно-исследовательского отдела, восторга от того, чтобы быть им же пинаемым, Феликс отрицательно покачал головой.

– Не сегодня. Нам надо собрать всех, и-…

– И дать им поспать, как нормальным людям. – Не дал договорить Виктор, с улыбкой убирая руки за спину. – Мы не оставили таких уж очевидных следов, и день в запасе у нас есть. Завтра утром, отдохнувшие, мы со спокойной душой сядем за разработку плана.

Легко ударив главу корпорации тыльной стороной ладони под ключицами, Виктор дождался того, чтобы мужчина лёг обратно и, положив ему на колени планшетку, с хмурым видом наклонился.

– О’Двайер, можешь фыркать до нового пришествия пророка, но тебе придётся остаться здесь ещё на пару часов. Мне нужны более подробные данные, чтобы понимать, что с тобой делать.

– Хоть какое-то развлечение мне оставь.

– На, – Виктор вытянул с планшетки пару чистых листов и положил их на бедро мужчине. – Руками шевелить можно. Птичек складывай.

Феликс с сомнением покосился на бумагу.

– Я не умею.

– Ну, самое время научиться.

Одарив напоследок мужчину лучезарной улыбкой, Виктор подхватил планшетку и вышел, оставив Феликса наедине со своими мыслями, пищанием приборов и злосчастной бумагой. Хуже вечера просто нельзя было придумать.

Готовый поспорить об определении фразы “плохой вечер”, Адриан Дивна со вздохом уронил руки на покрывало и осмотрелся в собственном доме. О том, чтобы куда-то ходить и что-то выяснять после того, как он чуть не отдал концы, не было речи, но и в больницу возвращаться было не сподручно. Коллективным обсуждением решив, что в вытащенном из-под лопатки жучке дезактивируют взрывчатку, но оставят само средство слежения, чтобы таким образом обернуть его себе на пользу, потом коллективным же решением Дивну отправили домой. Ибрис довёз его, проследил, чтобы переоделся в домашнее, а потом загнал в кровать и заявил, что приедет утром после закрытия бара – проверить.

После часа одиночества в дверь позвонили, и через пару мгновений в спальню впорхнула Оливия, благоухающая, немного напуганная и с какими-то подозрительными сумками наперевес. В компании одной из своих знакомых Дивна провёл пару часов, успев за это время выслушать все последние сплетни, мнение о произошедшем “Четвёрки”, поесть приготовленного лично Оливией куриного бульона (и выплеснуть этот самый бульон в несчастный домашний цветок рядом с кроватью), посмотреть пару серий какой-то противной по сюжету мыльной оперы и пообещать, что завтра Оливия, конечно, тоже непременно сможет прийти.

Когда Оливия ушла, воцарившаяся в пентхаусе тишина была столь приятна, что какое-то время Дивна просидел без движения. Было приятно просто слушать едва различимый шум улицы где-то там внизу, тиканье часов на кухне и потрескивание остывающего экрана телевизора – потому что во все это не вклинивался голос женщины, которая могла в одну секунду смеяться, а в другую уже переключиться на рассказ о какой-то трагедии в семье у подруги сестры её двоюродного брата.

Осмотревшись в спальне, Дивна без особого интереса посмотрел на ждавший, когда на нем начнут выполнять работу, компьютер, перевёл взгляд на пару книг на тумбочке, а затем на очевидно начавший свой путь к гибели от бульона цветок. Наконец, на глаза попался телефон, и мужчина справедливо задумался о том, что можно было бы и позвонить Феликсу. Вряд ли глава корпорации волновался слишком сильно, но поговорить с ним можно было и о вещах более важных, чем с Оливией.

Поначалу были только гудки, и Дивна готов был отказаться от этой идеи, полагая, что находившемуся в бегах брату не слишком выгодны звонки из империи, но потом звук оборвался. На смену ему пришёл шум, напоминавший тот, с которым обычно падало тело, и короткий болезненный вскрик.

– Вечер добрый, – вздохнул Дивна. – Что там опять творится?

– Этот вечер уже не добрый, потому что я слышу твой голос, Адрианчик.

Моментально узнав голос того, у кого в руках каким-то образом оказался телефон Феликса, Дивна поначалу опешил. Опешил настолько, что дёрнулся в сторону от собственного смартфона, тут же морщась от боли в лопатке, и удивлённо посмотрел на экран.

Заставив себя собраться с силами и мыслями разом, Адриан вновь сел ровно и попытался продолжить разговор как можно более непринуждённо.

– Мейстер Вольштейн, как радостно Вас слышать. Сильно заняты?

– Достаточно, но тебе ведь наплевать. Говори, что хотел.

На пару секунд Дивна задумался, стоило ли продолжать.

Он встречался с Виктором Вольштейном пару раз, и каждый раз эти встречи заканчивались всплеском обоюдного желания убить друг друга. При виде этой зазнавшейся твари у Дивны отпадал всякий инстинкт самосохранения, и легко ранимый (отнюдь не в плане чувств) советник императрицы готов был лезть на рожон в лице главы научно-исследовательского. При всех его минусах – а точнее одном большом минусе, название которому было характер – Виктор имел за плечами огромный опыт и немалое количество знаний.

Хотя по возвращении домой Дивна дал указание Гаспару и Освальду рыть любую информацию на какие-то группы, у которых в символах имелся глаз, это оказалось гиблой затеей. Подобных маленьких объединений могло быть сотни и тысячи, а Виктор, в свою очередь, никогда ни в чем не ошибался и был по сути ходячей энциклопедией. Хотя бы развлечения ради попытать удачу с ним стоило.

Вдохнув, будто готовый к заплыву ныряльщик, Дивна постарался кратко, но емко описать свой сон намедни и, когда закончил, замер. В основном причиной этому было то, что в трубке раздался ещё один болезненный вскрик, и откуда-то со стороны Виктор прошипел требование заткнуться.

Это было ещё одной вещью, которая отличала учёного ото всех его коллег в корпорации: садизм можно было давать ему вторым именем. Допрашиваемые жили однозначно счастливой жизнью, если не попадались ему на глаза, и ещё счастливее были те, кто попался и не получил от него комплимент в духе: “Я бы поставил на Вас парочку экспериментов”. С другой стороны, Адриан вспоминал юные годы и не мог не усмехаться: наличие Виктора просто рядом делало любые переговоры крайне быстрыми и выгодными. У него была своя репутация, и таковой бы не гордился даже Дивна.

– Ну… – на выдохе произнёс Вольштейн, – странный сон, согласен. Что ты от меня хочешь?

– Чтобы ты… Разъяснил его? Сказал, что конкретно мне теперь надо искать?

Некоторое время ответом было только молчание. Над чем конкретно раздумывал Виктор, фантазировать не хотелось.

– Тебе кто-нибудь говорил, что шутки – не твоё? Я не старая косоглазая гадалка, а этот сон больше напоминает бред после наркоза, чем что-то нормальное.

– Я не шучу! Когда я проснулся, этот чертов камень был у меня в руках! Он до сих пор в штанах в кармане лежит, я его закинул туда, когда сбегал.

– Нужно войти в состояние нирваны, – неожиданно серьёзным тоном произнёс Виктор. – Почувствовать энергию камня, подсоединиться к нему и понять, какой сакральный смысл в нем сокрыт.

Сев ровно, Дивна дотянулся до штанов, повешенных на подлокотник кресла, и вытащил из кармана тот самый камушек: гладкий, овальной формы, с небольшим углублением в центре. Покрутив его в пальцах, мужчина нахмурился.

– Инструкция есть?

– Надо положить камень перед собой, потом встать на ладони. Одну ногу закидываешь за плечо, а другую тянешь вверх, – напоминая учителя в школе, произнёс Виктор. – И главное – не забудь вдохновенный взгляд в небеса, которые и дадут тебе ответы на все вопросы.

Дослушав до конца, Дивна попытался представить себе подобное зрелище, и тут разум, ещё не слишком быстро соображавший после произошедшего утром, наконец, понял.

С силой сжав в ладони несчастный камень, выступавший наименее виноватым в сложившейся ситуации, советник императрицы взрыкнул от досады:

– Как же ты меня бесишь! Выдумал ведь все!

– Конечно, – хохотнул Виктор. – Потому что честно не знаю, как тебе помочь. Там было просто про глаза, ничего конкретного?

– Глаза и звезды.

– Уже хоть что-то… Лежать.

По спине пробежал от этого тона табун мурашек, но глава научно-исследовательского поспешил извиниться и убедить, что к Дивне последнее слово никакого отношения не имело.

– С кем беседуешь? Явно ведь не с дамой.

Виктор с картинным вздохом закатил глаза и вцепился пальцами свободной руки в волосы на затылке главы айрарского подразделения. Следуя за чужой ладонью, голова мужчины, основательно покалеченного в сравнении с тем, каким его привезли в дом, откинулась назад, и учёный с недовольным цыканьем выпрямился. Он смог выбить пару лишних деталей, но пара лишних деталей и новый кусок информации – это две разные вещи. Артан оказался из тех, кого достаточно щёлкнуть по носу, чтобы выбить переносицу, и, знай они об этом раньше, разговоры бы, несомненно, велись мягче.

– Это зависит от того, как они себя со мной ведут. Давай-ка ты станешь полезен нашей маленькой скромной корпорации?

– Каким образом? – вздохнул Дивна. – Я и так постоянно что-то должен Феликсу, теперь ты.

– Я не за себя прошу, за всех, – мягко улыбнулся Виктор, выходя из помещения и плотно запирая за собой дверь. – Подними свои связи, Адрианчик, и пусть к обеду у меня будет информация на всех этих красавцев в подчинении у Феликса, а также на глав подразделений.

– Ты с ума сошёл?? Это тонны данных!

– Мне не надо знать, когда они родились. Последние полгода-год. – Проходя по коридору, Виктор глянул на часы на своём запястье и на мгновение взглянул в потолок, прикидывая примерный остаток. – С кем встречались, с кем здоровались, где жили, как дела в жизни, есть ли проблемы, нужны ли деньги или вдруг подсели на дурь – ну, знаешь, вся вот эта мелкая приятная чепуха. Взамен я посмотрю, что у меня есть про группировки с глазами и звёздами в символах.

Помолчав немного, Дивна вздохнул.

– Идёт. Завтра в обед информация будет у тебя.

– Хотелось бы сказать “аналогично”,– усмехнулся Виктор, – но с моей стороны уверенности в успехе нет. Доброй ночи.

– Доброй ночи, мейстер Вольштейн.

Закончив звонок, учёный тихо ухмыльнулся и, значительно замедляя шаг, повернул направо. Тихо пробравшись в лабораторию, где оставил Феликса, мужчина подошёл к кушетке и присмотрелся к приборам, контролировавшим каждый вздох, удар сердца и малейшие изменения в процессах организма в целом. Не слишком обрадовавшись результату, Виктор проверил капельницу с питательным раствором и, оставив телефон фыркнувшему, что выставит счёт за роуминг, Феликсу на столике с колёсиками возле кушетки, вышел.

Сон никак не шёл, отгоняемый многочисленными размышлениями – в основном они были, как говорилось, обо всем и сразу. Извертевшись на кровати и получив пинок от сестры, посоветовавшей либо уснуть, либо уйти, Роза выбрала второй вариант и выбралась из постели. Посмотрела на себя, отметив, какой бесформенной казалась в широких пижамных штанах и рубашке, и прошаркала до двери. Уже на пороге Роза не удержалась, оборачиваясь на сестру. Вечер прошёл в одном большом скандале, который Анна устроила за сокрытие от неё многих подробностей. Как бы сильно девушка ни упрашивала, но больше, чем уже знала, ей рассказывать не собирались, и это в определённой степени коробило. С другой стороны, так было и лучше.

В доме было тихо, будто он был необитаем, и потому лёгкое постукивание по клавишам из гостиной сразу выдало ещё одного страдавшего бессонницей.

Предполагая встретить Лючио, девушка прошла на звук, но на диване в гостиной расположился Виктор. На столике перед ним слегка дымился в чашке кофе, а к правому бедру привалился кот, растянувшийся в полный рост, отчего задние лапы просто свисали вниз с сиденья.

Либо Роза была слишком тихой, либо учёный был настолько занят своим делом, но он заметил её только тогда, когда девушка села рядом на диван.

– Не спится?

– Можно и так сказать, – повёл плечом Виктор. – За три дня отсутствия накопилось много бумажной волокиты, и благодаря нашему заботливому хакеру я не смогу потом сказать, что вся она испарилась в общем хаосе.

Роза с понятливым видом кивнула и посмотрела на кота, перебравшегося на новое место между ними так, чтобы с обеих сторон его подпирали. Удобно свернувшись, животное спрятало нос под кончиком хвоста и моментально заснуло, только изредка дёргая ухом в сторону учёного.

– Есть успокоительное, – вскользь заметил Виктор. – Поможет заснуть.

– Нет, спасибо. Думаю, посижу здесь немного, и сон сам придёт. Можно ведь?

– Можно.

Тихонько вздохнув, Роза обхватила щиколотки ладонями и покачалась взад-вперед. Чувство было, как если бы она вернулась в года бытия надоедливым ребёнком, мешавшим старшим заниматься своими делами, но Виктор не возражал против её присутствия и просто продолжал работать. Осмотревшись в комнате, Роза в конечном итоге остановила взгляд на мужчине и только теперь заметила аккуратные очки с прямоугольными линзами в тонкой оправе. Из-за этого аксессуара Виктор внезапно начинал казаться более мягким и податливым – представал просто улыбчивым человеком с лёгким на подъём характером.

– Тебе идёт.

Виктор прекратил печатать и с лёгким удивлением посмотрел на девушку. Чувствуя необходимость уточнить, Роза осторожно указала на объект своего интереса.

– А, про это, – учёный улыбнулся, лёгким движением снимая очки и осматривая их. – Привычка с молодости.

– Молодости? А сейчас уже старость? – не сдержала смех Роза.

– Ну, не мальчик точно.

Вскинув брови, Роза скрестила руки на груди.

– Не смеши. Я бы дала тебе максимум тридцать пять, да и такое можно считать оскорблением.

Ответом был мягкий смех, после чего Виктор с лёгкой улыбкой на губах вернулся к работе.

– Ни в коем случае. Уже то, что ты омолодила меня на год – хороший комплимент.

– Тридцать шесть? – Роза едва смогла не повысить голос, вовремя вспоминая, что в доме спят люди. – На четырнадцать лет меня старше?

Надевший обратно очки, Виктор улыбался теперь так самодовольно, что можно было подумать, будто ему действительно было приятно видеть подобную реакцию. Несмотря на это, поверить в услышанное все равно было сложно, и Роза безуспешно попыталась свыкнуться с мыслью, что этот человек был старше Феликса и даже Дивны, считавшихся самыми взрослыми в их компании. Пялиться, не мигая, было несколько неприлично, и девушка, тихо кашлянув, опустила взгляд на свои колени.

– Что ж… – спустя какое-то время пробормотала она, – есть ощущение, что мне стоит взять пару уроков по уходу за собой.

– Не пей, не кури всякую дрянь, живи для себя и общайся с хорошими людьми, – хохотнул Виктор. – Вот и весь рецепт счастья.

– Феликс явно выходит за рамки.

– Он всегда пытается нарушить все мнимые границы. Особенный ребёнок.

– Как, судя по всему, и ты.

Услышав позади них ещё чей-то голос, Роза коротко вскрикнула от испуга и резко обернулась. В этот раз затих и Виктор, забывший о работе, и, присмотревшись во мраке помещения, девушка поняла причину подобного: оказавшийся позади Лючио целился из пистолета учёному в затылок.

Посмотрев на Розу, молодой человек виновато улыбнулся и протянул ей руку.

– Солнышко, пожалуйста, отойди от него.

– Что происходит? – Роза упёрлась рукой в спинку дивана, привставая с места. – Лючио, объяснись.

– Не знаю, чем думал Феликс, но нам здесь быть нельзя. Этот человек-…

– Матушка не учила тебя не рыться в чужом?

Лючио вздрогнул, на мгновение стушевавшись, когда вдруг услышал родную речь. Придя в себя после лёгкого шока, молодой человек увидел, что учёный повернул к нему голову, теперь глядевший холодно в глаза. То ли ярко выделявшая тени на его лице подсветка экрана, то ли какое-то ощущение, которое в целом вызывал глава научно-исследовательского отдела – определить было сложно – всколыхнули внутренний голос, пока только деликатно подсказавший, что не начавшийся конфликт следует уничтожить в зародыше и не развивать дальше.

Не отрывая взгляда от хакера, Виктор между тем положил ладонь на предплечье Розе.

– Сиди, это всего лишь недоразумение.

– Недоразумение? – срывающимся голосом переспросил Лючио. – Я видел Феликса там, внизу! На нем живого места нет, весь в иглах и проводах! И… и те файлы…!

– Юноша, Вы в моем доме, который я любезно предоставил в пользование, – не терпящим возражений тоном произнёс Виктор. – Проявите к хозяину должное уважение… или это такой способ выставить себя героем?

Нельзя было не заметить, что последняя фраза, произнесённая ядовитым насмешливым тоном, задела Лючио. Вздрогнув, молодой человек готов был нажать на курок, когда Роза, до этого послушно осевшая на диван, вдруг дёрнулась вперёд и схватила пистолет, с силой надавливая и заставляя хакера опустить руки вниз. Все ещё держа оружие одной рукой, второй девушка замахнулась и без предупреждения влепила другу звонкую пощёчину.

– Уймись! Ты совсем с ума сошёл?!

– Роза, – в отчаянии взвыл Лючио, – ты не понимаешь..!

Воспользовавшийся промедлением Виктор выхватил оружие у молодых людей и, быстрым едва уловимым движением, по-кошачьи мягким, перескочил через спинку дивана. Очередь нервничать для Лючио настала в тот самый момент, когда пальцы учёного холодными клешнями сомкнулись на его запястье, не позволяя дёрнуться и попытаться уйти в сторону.

– Если бы я был против вас, ты бы уже выхаркивал собственные внутренности, – процедил мужчина, медленно выкручивая запястье оппонента. – Слепого котёнка сложнее убить, чем тебя.

– Хватит, бога ради! – воскликнула Роза, подскочив на ноги и попытавшись оттолкнуть друг от друга мужчин.

С Виктором попытка провалилась – от толчка плечом в грудь он не сдвинулся ни на миллиметр – но учёный в нужный момент отпустил Лючио, и молодой человек по инерции шатнулся на пару шагов назад. Загнанным взглядом уставившись на оставшуюся стоять почти вплотную к учёному Розу, хакер почувствовал, как внутри что-то неприятно защемило, и дело тут было не в каком-то ранении.

– Идём. – Не дожидаясь никакого итога, Виктор направился к выходу в коридор. – Посмотришь, какой я маньяк. Роза, ты тоже не отставай.

Помедлив, оба молодых человека двинулись за ним следом. Попытавшись взять Лючио за руку в попытке успокоить, Роза добилась лишь того, что молодой человек со злобным ворчанием отступил от неё на шаг, и с разочарованным вздохом пошла дальше. Попытка заговорить и спросить, что только что произошло, тоже не привела к успеху ввиду обиженного молчания, и на этом этапе девушка решила, что проще будет довериться Виктору.

Последний провёл их в дверь с правой стороны коридора и вниз по хорошо освещённой лестнице, которая в итоге завершилась арочным проходом в другой коридор, более просторный и светлый, чем наверху. Оглядывая белые, слегка бликовавшие поверхностью в свете ламп стены, Роза отметила несколько встроенных шкафов с многочисленными книгами, а на противоположной стороне не могла пропустить расположенные за стеклянной перегородкой аппараты, напомнившие о больнице. Их с Анной мать проверяли на таких, когда у неё в очередной раз случались проблемы со здоровьем.

Все вместе они повернули налево, к плавно и с едва уловимым шорохом разъехавшимся в стороны дверям, и до слуха тут же донёсся мягкий писк аппаратов.

– Подъём.

Лежавший на столе крупного, напоминавшего белую трубу, аппарата МРТ, Феликс перестал пытаться что-то смастерить из листа бумаги и поморщился в ответ на звук голоса учёного.

– Ты меня достал. Договорились же, что три часа я честно лежу, а ты меня не трогаешь.

– Да, и прошло уже три часа двадцать минут, – с улыбкой произнёс Виктор, отсоединяя те самые провода, про которые говорил ранее Лючио, и осторожно извлекая из руки мужчины иглу от капельницы. – Пока приходишь в себя, объясни своему ручному садалийцу, что мы сейчас его вскроем и продадим на органы.

Глава корпорации сел, слегка поморщившись, и свесил со стола одну ногу. Увидев Лючио и осуждающе смотревшую на хакера Розу, мужчина устало вздохнул и потёр глаза.

– Лючио, какие к чертям органы? Что ты натворил?

– Я… – молодой человек шаркнул ногой назад и принялся соединять и разводить кончики указательных пальцев, – я пробрался сюда… некоторое время назад. Проверить, что к чему. И нашёл записи… а потом тебя увидел, и все как-то сложилось… – вспомнив весомый аргумент, Лючио вскинулся, – там было про эксперименты над людьми!

Розе показалось, что на мгновение на лице Феликса проскользнуло беспокойство – такое, какое обычно ярко изображали игравшие попавшихся преступников актёры. Это было осознание того, что он находился уже почти на крючке, но пока полнота осведомлённости полицейского неизвестна. Виктор вовсе не смотрел в их сторону, отойдя к рабочему столу с клавиатурой и несколькими довольно большими экранами, на которых высвечивались какие-то данные.

– Не спорю, этот златовласка – образчик консеквенциализма, – Феликс через плечо посмотрел на учёного. – Но на моей памяти единственный его эксперимент на людях – это я.

– Ну вот! – возмутился Лючио. – Я и говорил, что он что-то замышляет!

– Нет, Лючио, – строго произнёс Феликс, скрещивая руки на груди. – Он делает это по моей просьбе. Точнее делал.

– То, что вы видите сейчас, – через плечо бросил Виктор, – борьба с последствиями отношения одного куска идиота. Эксперименты на образцах, трупах, себе – да. Но никогда на живых существах… Без их согласия.

Феликс ничего не ответил, с едва слышным вздохом опустив взгляд, но своевременно скрыл своё состояние, сделав вид, что чешет лоб. На некоторое время в помещении воцарилась нарушаемая только пиканьем и стуком клавиш тишина, которую прервала Роза, ударившая Лючио по затылку.

– За что?! – хватаясь за место удара, возмутился молодой человек.

– За все хорошее! Ты наставил на человека пистолет, даже не разобравшись в подробностях! Почему так сложно просто спросить?! – Роза всплеснула руками. – За вопросы ещё никого не убивали!

– Я почувствовал себя в опасности! Я думал, мы все в опасности, что ты пострадаешь! Ты не отлипаешь от него весь вечер, и представь, что я подумал, когда увидел всю эту хрень про эксперименты?!

– Запомни на будущее – я не барышня в беде, – огрызнулась Роза, замахнувшись ещё раз для вида. – Папа научил постоять за себя. И какая твоя разница, с кем я провожу вечер?! А если бы я была с Феликсом, он бы тоже оказался плохим? Как когда я спросила про него за обедом?!

– Феликса я хотя бы знаю! Ты с-…

– Достаточно.

Молодые люди резко замолкли, оборачиваясь на подавшего голос Виктора. Привалившись поясницей к краю стола, мужчина выглядел спокойным, но по ощущениям сейчас все были близки к тому моменту, когда доведут ситуацию до рукоприкладства с его стороны. Добившись внимания к своей персоне, учёный со вздохом снял очки и машинально протёр линзы краем кофты.

– Выясняйте отношения за пределами моей лаборатории.

– Было бы, что выяснять, – не сдержала фырканья Роза, разворачиваясь и направляясь на выход. – Спокойной ночи.