Текст книги "Смерть и девушка из соседнего дома (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8
Эллиот

– Так вот ты какая – библиотека! – Глюк покрутился вокруг своей оси, разглядывая Публичную библиотеку Райли-Свитч, которую недавно отремонтировали и осовременили. Приглушенные цвета отлично вписывались в тихую и спокойную атмосферу. – Симпатичненько.

– Ага, – поддразнила его Бруклин. – А еще тут книги есть. Их из бумаги делают, а внутри слова пишут, которые люди потом читают.

Глюк обалдело распахнул глаза:

– Да ты шутишь!

Бруклин фыркнула и для проформы треснула его по плечу. Глюк потер место удара и, явно наслаждаясь вниманием, сам себе улыбнулся.

– Мне кажется, – начала Брук и задумчиво выглянула на улицу сквозь стеклянные двери, – или тот репортер и правда сидит у нас на хвосте?

Мы с Глюком одновременно развернулись посмотреть. Прямо перед библиотекой стоял белый фургон с синим логотипом канала «Турист».

– В последнее время мне этот фургон постоянно попадается на глаза, – сказала я с растущим подозрением.

Обсудить фургон мы не успели – лучшая подруга бабушки, Бетти Джо, заметила нас из-за абонементного стола и широко улыбнулась.

– Что ж, народ, – тихо проговорила я, пока внушительных размеров Бетти Джо громыхала в нашу сторону по толстенному ковру, – придерживаемся плана.

– Заметано, – так же тихо отозвался Глюк. – Часы сверим?

– Здравствуйте, Бетти Джо! – поздоровалась я и пнула друга по ноге.

Тот выругался, а меня вовсю обнимали.

– Как поживаешь, золотце? – Не успела я ответить, как Бетти Джо продолжила: – В школе выходной?

– Не совсем. – Мне совершенно не нравилось лгать лучшей подруге бабушки, которая, между прочим, всячески помогала им с дедушкой пережить трудные времена после исчезновения моих родителей. – Мы проводим кое-какие исследования для школьного проекта.

– Замечательно! Чем могу помочь? – Бетти Джо сложила у груди руки, словно в молитве. Эта женщина всегда была готова и даже хотела помогать со всякими школьными проектами. Более того, у нее это отлично получалось.

– В библиотеке хранятся старые копии ежегодных альбомов Райли-Хай?

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!..

– Само собой. – Ура! – Храним все до единой. Они у нас в специальной секции собраний. Сейчас только ключ возьму.

– Огромное спасибо, – взволнованно улыбнулась я.

– Не за что, дорогая.

Пока Бетти Джо обходила стол и искала ключ, Глюк почти мечтательно заявил:

– Хотел бы я, чтобы и меня кто-нибудь считал дорогим и золотцем.

– Вот даже сказать тебе нечего, – опять фыркнула Бруклин.

Глюк раздраженно поджал губы, а к нам примчалась Бетти Джо с ключом.

– Ну, пойдемте. – Она повела нас в специальную комнату в задней части библиотеки. – Я вас уже записала. Если будет нужна помощь, зовите.

Когда она ушла, я мигом заметила нужный ежегодник и показала на верхнюю полку:

– Вот он – тысяча девятьсот семьдесят седьмой.

– Так что мы ищем? – спросил Глюк и подпрыгнул, чтобы взять альбом, до которого никак не могла дотянуться Бруклин.

Приземлившись, Глюк словно невзначай приобнял ее за талию – якобы чтобы убедиться, что не задел ее в прыжке и она не упадет.

Ни с того ни с сего я начала замечать маленькие подробности вроде намеков на прикосновения. На все это я никогда не обращала внимания, потому что считала эти детали проявлениями близкой дружбы. В конце концов, разве не вел себя Глюк точно так же со мной? Однако, чем больше я об этом думала, тем яснее понимала, что его внимание ко мне как раз и было проявлением той самой близкой дружбы. А вот прикосновения к Бруклин носили более продуманный характер и случались гораздо чаще. Когда, бога ради, чувства Глюка к ней переросли в самую настоящую влюбленность? В третьем классе, когда Брук только появилась у нас, Глюк вроде как слегка неровно к ней дышал, но мне казалось, это превратилось в дружбу. Интересно, в курсе ли сама Бруклин.

Как только Глюк приземлился, она забрала у него ежегодник и села за круглый стол, занимавший большую часть похожего на подсобку помещения. Кажется, Брук и не догадывалась о чувствах Глюка. Может быть, сейчас оно и к лучшему.

Мысленно пожав плечами, я бросила на стол свой блокнот и уселась рядом с подругой, которая уже листала страницы.

– Честно говоря, даже не знаю. Но мистер Дэвис прямо-таки не хотел, чтобы я… Минуточку!

Брук перевернула очередную страницу, и на следующей в глаза тут же бросилось заглавие «В память об Эллиоте Бренте Дэвисе». Это был мемориальный разворот, посвященный погибшему ученику Райли-Хай. Я быстренько рассмотрела коллаж, сделанный в честь этого ученика. Любительские и профессиональные снимки обрамляли главную фотографию Эллиота Дэвиса – студийное фото, на котором он держал футбольный мяч. Внезапно до меня дошло, кто такой Эллиот Дэвис.

– Это брат нашего директора.

– Боже мой! – Бруклин наклонилась над страницей. – Ты права.

– Они даже похожи, – заметил нависавший над нами из-за спин Глюк.

Я постучала по странице кончиками пальцев.

– Это именно та страница, которую разглядывал мистер Дэвис. Он обвел чье-то лицо…

– Лорелея, – шепотом перебила меня Брук и сдвинула палец к одному из снимков вокруг главного фото.

На нем толпа учеников стояла вокруг флагштока рядом со старым школьным зданием. Все смеялись, будто не могли поверить собственным глазам, а я наконец поняла, что на этой фотографии главным героем был брат мистера Дэвиса. Видимо, он и его друзья затеяли что-то вроде розыгрыша, потому что были прикованы цепями к флагштоку и держали в руках плакат, надпись на котором я никак не могла разобрать.

Но и прикованные к флагштоку тоже смеялись. Вообще все на снимке смеялись, кроме одного парня. Он стоял ближе к фотоаппарату, но отдельно от остальных. В позе ощущалось напряжение, на лице не было ни намека на эмоции. А секунду спустя я безошибочно узнала лицо нашего новичка.

Лицо Джареда Ковача.

Земля ушла из-под ног, голова закружилась, а я все смотрела и смотрела не мигая на фото.

– Не может быть, чтобы это был он, – сказала Бруклин.

Вот только нельзя было ошибиться, увидев широкие плечи, мощную фигуру и сияющие темные глаза.

– Не может быть, – повторила Брук.

У него были такие же темные волосы, та же футболка, те же длинные и рельефные, как у пловца, руки. Единственное отличие, которое я заметила на фото, – это татуировка. Точнее даже две. Вокруг каждого бицепса вились широкие полоски, похожие на набор древних символов.

– Это же не он, Лорелея?

На фотке он был такой же умопомрачительный, такой же нереальный, будто из другого мира. Не знаю почему, но для меня все это имело смысл.

Тяжело сглотнув, я спросила:

– А что, если это и правда он?

– Лор, – покачал головой Глюк, – это невозможно.

– Может быть, это его отец или даже дедушка. – Бруклин посмотрела вверх. – Многие дети похожи на родителей.

– Сами подумайте, – сказала я. – Вспомните, на что он способен.

Я еще раз изучила снимок. Надпись внизу гласила: «День, когда мы потеряли любимого брата и друга».

– А вдруг это и правда Джаред, и он был в школе в тот день, когда умер брат мистера Дэвиса? – Я вспомнила о словах отца Кэмерона. – Кэмерон называет его жнецом. Может, так оно и есть.

– В смысле? – спросила Бруклин и отодвинулась от меня.

Я нерешительно прикусила губу, а потом сказала вслух то, о чем думали мы все:

– Вдруг он и правда мрачный жнец?

– Разве тогда ты не была бы уже трупом? – внезапно разозлился Глюк, да так, что аж стиснул зубы.

Судя по всему, мой друг впал в полнейшее отрицание. Да я бы и сама туда впала, блин, но трудно не замечать очевидное.

Видение, авария, драка, огнестрельные раны, которые не оставили на Джареде ни единой царапины, тот факт, как легко он встал на ноги, спрыгнув с пикапа Кэмерона прямо на ходу. И вообще все в нем – каждое движение – неземное и так и дышит опасностью.

– В Джареде нет ничего обычного и нормального, – сказала я и посмотрела на Глюка. – И в Кэмероне тоже. Он другой, ты сам так говорил. И он всегда таким был.

Глюк выдал мне снисходительную улыбочку:

– Ладно. Пусть Ковач – долбаный мрачный жнец. А Кэмерон тогда кто?

На этот вопрос ответа я не знала.

– Я всего лишь считаю, что мы должны рассмотреть такую возможность.

– Ага, возможность из оперы шизанутых. – Глюк провел рукой по колючим волосам.

– Тебя там не было, Глюк. Ты не видел того, что видела я. Какое вообще существо способно останавливать время?

Черты лица друга смягчились.

– Лор, ты же сама сказала, что тебя сбил грузовик.

– И на мне ни единого синячка, чтобы это доказать. – Как ни старалась, я всерьез начинала раздражаться.

– Ребра свои видела?

– Ты всерьез считаешь, что грузовой фургон оставил бы мне только синяки на ребрах? Я же рассказывала, откуда они взялись. Меня пытались протащить через опущенное стекло между кабиной и кузовом. – Секунду спустя мою глупую голову все же осенило, и я смерила Глюка унылым взглядом. – Ты мне не веришь.

Лицо друга стало непроницаемым, но только для того, чтобы убедить меня в обратном.

– Я такого не говорил.

– А говорить и не надо.

Встав из-за стола, я двинулась к двери с ежегодником в руках, шаря в карманах в поисках мелочи для ксерокса. Глюк пошел за мной, и я оглянулась.

– Я тебе верю, – мягко сказал он. – Просто…

– Не парься.

Осознавать правду было больно, но друга я могла понять. История-то невероятная целиком и полностью. Взять хотя бы остановку времени. Или попадавшие в упор пули, не оставившие ни следа. Или как Джаред спрыгнул с машины на скорости под сотню километров в час и преспокойненько встал на ноги, а потом еще и убежал в горы. Куда уж тут невероятнее?

– Дело не в том, что я тебе не верю, – с сожалением сказал Глюк. – Только, пожалуйста, не злись.

От прозвучавшей в его голосе искренности сжалось сердце. Щенячий взгляд тоже подсобил. Вот ведь жук!

– Тем более, – вмешалась подошедшая Бруклин, – когда ты на него злишься, он не замечает мои нападки. А они, между прочим, выполняют важную социальную функцию – укрепляют иерархию в нашей троице. – Она развела руки, показывая сразу на всю нашу немногочисленную банду неудачников.

– Я ни капельки не злюсь, – изобразила я полуулыбку в адрес Глюка. – Но если мне удастся доказать, что я права?

– Тогда я навеки стану твоим секс-рабом, – усмехнулся он.

Бруклин весело захихикала:

– Тебе дома сидеть вечность и еще пару дней. Когда ты успеешь стать чьим-нибудь секс-рабом?

– К тому же, – добавила я, отвернувшись скопировать мемориальную страничку, – когда твои родители узнают о сегодняшнем прогуле, они еще больше рассердятся. Очень может быть, тебя заставят убирать во дворе. Или еще хуже… – Я притворно ахнула. – Мыть посуду!

– Не смешно. – Улыбку Глюка как ветром сдуло. – Если собираешься шутки травить, то пусть они хоть будут смешными.

– А мне было смешно, – пожала плечами Брук.

– Тебе и телепузики кажутся смешными.

Я приподняла брови:

– Хоть раз в жизни, но он прав.

– Знаю, – изобразила каменное лицо подруга. – Терпеть не могу, когда такое случается.

В знак поддержки я обняла ее за плечи:

– Выше нос, подружка, – и подняла ее лицо за подбородок. – Даже сломанные часы дважды в сутки показывают точное время. Рано или поздно это должно было случиться.

– Тоже верно, – просияла Брук. – Теперь мне намного легче.

– Дай сюда. – Глюк отобрал у меня ежегодник, старательно прикидываясь, будто наши шутки о нем его бесят. – У меня есть мелочь.

Кого он пытается обмануть? Я-то знаю, что он наслаждался каждой секундой.

Пока Глюк ксерил, Бруклин поинтересовалась:

– Что будем делать дальше?

Хороший вопрос. И ответ на него у меня был только один, причем подсказанный единственной найденной зацепкой.

– Интересно, есть ли в библиотеке старые газетные статьи? В виде диафильмов или еще как-нибудь. Мы могли бы поискать упоминания о смерти Эллиота Дэвиса. Может быть, узнаем, что произошло.

– Идея неплохая. Может, там было что-то подозрительное. А даже если ничего не найдем, то проверить точно не помешает.

Я согласно кивнула и опустила голову, боясь спросить, что обо всем этом думает лучшая подруга, но мне необходимо было знать ее мнение.

– Ну а как насчет тебя, Брук? Ты мне веришь?

Ее лицо озарилось широченной улыбкой. Секунду спустя Брук подалась ко мне:

– Всеми фибрами души.

Накатило облегчение. Мне было нужно, чтобы подруга мне верила. Я даже не осознавала, как сильно в этом нуждалась.

– И на какой я ступени?

– В смысле? – На меня в замешательстве уставились огромные карие глаза.

– В смысле в твоей социальной иерархии.

– А-а, ты об этом! – Брук положила ладонь мне на плечо. – Значит, мне это видится так: мы с тобой два равноправных президента, а Глюк – на самой нижней ступеньке политической лестницы. Практически ил со дна водоема.

– Шикарно, – проговорила я, пока Глюк что-то ворчал себе под нос. – Полноценное общество с двумя главами государства и одним нищим, необразованным и психически больным избирателем.

– Точно! – подытожила Брук и отполировала ногти о блузку, явно довольная установленным ею же политическим строем.

Глава 9
Три закона и «субару»

Потратив немало времени, мы все-таки отыскали древнюю микрофишу с газетной статьей, в которой рассказывалось о скоропостижной кончине талантливого квотербека из Райли-Хай. По всей видимости, он умер от аневризмы прямо у себя в машине, пока ждал после уроков своего брата Алана.

Эллиот Дэвис, старший сын Джеймса и Энн Дэвис, скончался спустя несколько секунд после того, как его нашел младший брат. В статье с более поздней датой говорилось, что перед смертью Эллиот успел что-то сказать, но Алан Дэвис пребывал в шоке и не смог рассказать родителям о последних словах их старшего сына. Представить страшно, что чувствовал тогда их отец. И что чувствовал сам директор Дэвис, когда у него на глазах так внезапно и трагично умирал родной брат.

По пути домой у меня в голове снова и снова проигрывалась картина с участием двух братьев. И все же мы не могли понять, как во все это вписывается Джаред. Логика попросту ускользала. Эллиот Дэвис умер от аневризмы. Как же его смерть связана с текущими событиями?

Пока Глюк на тренировке, мы с Бруклин решили аккуратно порасспрашивать моих бабушку и дедушку. Понятия не имею, чем занимается помощник тренера, но тренировки Глюк пропускал крайне редко, а уж матчи – и вовсе никогда. Какими бы ни были его обязанности, должно быть, его работа для команды очень важна.

– Привет, бабуль, – поздоровалась я, как только мы с Брук зашли в кухню.

Бабушка всего на пару сантиметров выше нас обеих, худенькая, с седыми волосами и ласковыми голубыми глазами, из-за которых, по словам дедушки, таяли сердца парней. Он поигрывал бровями и настойчиво заверял, что на бабушку буквально охотились все мальчишки в школе. Не знаю почему, но меня это всегда веселило.

– Привет, детки. Я тут осваиваю новый рецепт для банды.

Бандой бабушка называет свою группу по игре в лото. Как минимум раз в неделю они с дедушкой играют в церкви, так что лото давно превратилось для них чуть ли не в религиозный ритуал.

– Пахнет отлично, – заметила я, свалив учебники на стол.

Магазин от кухни отделяла раздвижная дверь, поэтому бабушка могла готовить, пока нет покупателей. На своих сменах я делала то же самое и придумывала всевозможные разновидности сальсы, пока колокольчик не сообщал о появлении очередного посетителя. Лучше всего у меня получался соус из ядреного красного перца.

Бруклин на цыпочках прокралась к кастрюле.

– Дегустаторы нужны? Мы свободны весь вечер, а вкусовые рецепторы у нас что надо.

Бабушка рассмеялась и, вручив нам миску чипсов, помешала варево. Мы с радостью напали на чили кон кесо и вгрызлись в пряные хрустящие кусочки рая.

– Боже мой! – пробормотала Брук с набитым ртом. – Невероятно вкусно.

– Угу, – прогудела я, тут же принимаясь за следующий кусочек.

– Я приготовила целую кучу, так что и вам останется.

– Спасибо, бабуль.

– Вы там одновременно, что ли, в кастрюльку ныряете?

Я повернулась к только что вошедшему дедушке.

– Здравствуйте, пастор, – поздоровалась Бруклин, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Привет, дедушка.

Как всегда, он повесил кепку на положенный ей крючок и обнял нас обеих сразу.

– Раз уж вы попробовали зелье, значит, и мне можно не бояться неминуемой смерти. – Брук удивленно подняла голову, и дедушка добавил, бросив осуждающий взгляд на бабушку: – Да-да, эта женщина годами пытается меня умертвить. Разве звездочка тебе не рассказывала?

– Это правда, – пробубнила я, продолжая жевать. – Однажды бабушка испробовала новое жидкое средство для прочистки труб, но дедушка постоянно улавливал вкус химии в еде. Пришлось бабушке подключать всю свою фантазию.

– Да ладно вам! – отмахнулась бабушка. – Тот случай с химией был одним сплошным недоразумением.

Она подмигнула Бруклин, и мы с подругой рассмеялись над вечными подшучиваниями этой парочки. Они у меня ужасно забавные!

Взять хотя бы дедушкины проповеди. В его исполнении они больше похожи на выступления в жанре стендап, чем на уроки по изучению Библии, так что прихожан в церкви всегда немало. У дедушки густые белые волосы, добрые серые глаза и крепкая фигура. Он тоже не очень высокий, но они с бабушкой вполне видят экран в кинотеатре даже не с первого ряда. А еще они родители моей мамы. Папиных родителей я никогда не видела – они умерли еще до моего рождения. Зато у меня есть эта парочка, и с ними я абсолютно счастлива. Особенно, когда они не читают мне нотации.

– Можно задать вам вопрос? – спросила я.

Наливая нам отдельную миску кесо, бабушка бросила на меня быстрый взгляд:

– Конечно.

– Вы же знаете местечко в каньоне Або, где дорога трижды резко сворачивает, а потом выравнивается?

Дедушка вытер рот салфеткой и уточнил:

– Ты про повороты у старых церквей?

– Про них, ага, – ответила за меня Бруклин, уже копаясь в холодильнике в поисках газировки.

– Знаем, само собой. Далековато отсюда, – сказал дедушка, явно гадая, что мы задумали.

– Мы туда не собираемся, – поспешно заверила я. – Просто интересно, что там находится.

Мне не давала покоя мысль, что Джаред сумел найти себе убежище неподалеку от дороги. Может быть, там есть чей-нибудь амбар или сарай.

Дедушка задумчиво потер подбородок, но бабушка его опередила:

– Там старый особняк Дэвисов. И ферма.

Из-за двери холодильника выскочила голова Бруклин.

– Особняк Дэвисов? Я и забыла.

И я забыла. А ведь именно там я видела Джареда в последний раз.

– Насколько мне известно, в доме никто не жил уже много лет, – проговорил дедушка. – Должно быть, сейчас там одни руины.

– Вы знаете, как туда добраться? – как можно равнодушнее поинтересовалась я.

– Сразу за последним поворотом есть съезд, – ответил дедушка, – но надо быть очень осторожным. Чужаки всегда слишком быстро проезжают по тому участку дороги.

Всех, кто не из Нью-Мексико, дедушка называет чужаками, чем постоянно меня смешит. Жители нашего штата ездят по этой дороге так же быстро, как и все остальные. Однако, как мы ни старались, переубедить дедушку нам не удалось.

– А почему вы спрашиваете? – спросил он, пережевывая очередную покрытую сырным соусом чипсину.

– Для школьной научной ярмарки, – выпалила я раньше, чем успела досадно стиснуть зубы. В конце концов, не так часто я вру по-черному. Предпочитаю маленькие белые враки. – Кстати об этом. Я знаю, что мы наказаны и все такое, но, может быть, вы разрешите нам сегодня вернуться в школу и помочь мисс Маллинз подготовиться к ярмарке?

– Мама сказала, что разрешит, если и вы разрешите, – добавила Бруклин.

Господи! Еще чуть-чуть, и мы станем спецами по лжи.

– Научная ярмарка, говорите? – Бабушка уже второпях прибиралась в кухне, готовясь к посвященному легальным игрищам вечернему загулу. Клянусь, наблюдать за игроками в лото – смех да и только. – Ну, если ради науки… Но чтобы дома была раньше, чем стемнеет.

Дедушка подмигнул мне из-за бабушкиной спины и прошептал:

– Проще простого!

Он прав. Во имя науки бабушка разрешила бы мне и банк ограбить.

***

– Всегда хотела хоть одним глазком глянуть, что там внутри. – От волнения Бруклин едва не подпрыгивала на переднем сиденье машины Глюка.

Пока мы петляли в зарослях можжевельника и желтой сосны, Глюк посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Значит, после Дэвисов там никто не жил?

– По словам бабушки, нет. После смерти Эллиота Дэвиса его родители прикрыли бизнес, заколотили дом, сунули детей в машину и переехали на юг Техаса. Причем здесь ничего не продавали. Думаю, мистер Дэвис в то время учился в девятом классе.

– Интересно, до сих пор ли они владеют домом и землей, – проговорила Брук.

– Хотелось бы знать, ага, – согласилась я и продолжила рассказывать Глюку о том, что мы успели узнать: – Эллиот Дэвис был младше моей бабушки, но она его помнит. И помнит, что тогда произошло. Говорит, Дэвисы были вне себя от горя. Она им очень сочувствовала.

Мы уже немало узнали о Дэвисах, но до сих пор так и не связали Джареда со смертью Эллиота. А ведь буквально завалили вопросами бабушку и дедушку. Я надеялась, что им хоть что-нибудь известно. Или они слышали что-то, чего не печатали в газетах. Меня даже поразило, как много помнит бабушка, но ее слова полностью совпадали с тем, что мы прочли в статьях. Эллиот Дэвис умер по медицинским причинам. Ничего подозрительного.

– Если дом до сих пор принадлежит семье, почему мистер Дэвис не поселился там после возвращения? – спросил Глюк. – Как по мне, это странновато.

Мистер Дэвис вернулся сюда, когда несколько лет назад в школе открылась вакансия директора. Судя по всему, весь город удивился его возвращению.

– Дедушка говорит, от дома почти ничего не осталось, и его дороже ремонтировать, чем снести и построить новый.

Ко мне с пассажирского сиденья повернулась Бруклин и сощурилась:

– И почему мы решили, что парни там?

Я пожала плечами:

– Это всего лишь предположение. В конце концов, дом практически рядом с тем местом, где Джаред выпрыгнул из машины Кэмерона, к тому же там никто не живет. По-моему, вполне подходящее место для убежища.

– Наверное. Если бы я искала, где спрятаться, то выбрала бы классный старый особняк.

– Можете себе представить? – пробормотала я, думая о Джареде и обо всем, что мы узнали. – Первый парень, который мне по-настоящему понравился, – и надо же! Он может оказаться сверхъестественным вестником смерти. Наверное, мне надо завязывать.

– Завязывать с парнями? – уточнила Бруклин. – Вот это будет новость.

– И все же стоило бы. Надо завязывать, пока не поздно.

– Лор, – начала подруга, скептически морща нос, – чтобы завязать, надо убедиться, что еще действительно не поздно. К тому же мальчики есть мальчики. Они большие, неуклюжие, и у них семь пятниц на неделе, из-за чего они кажутся почти интересными. Какой толк завязывать именно сейчас?

– А вдруг она устала от несбывшихся надежд и бесплодных усилий? – поиграл бровями Глюк.

Я прикинулась обиженной:

– Что ты несешь? Мои усилия очень даже плодовитые.

Глюк рассмеялся, а я задумалась, почему он мне помогает, если не верит ни единому слову. Даже с тренировки ради меня ушел пораньше, чего никогда еще не случалось. Вот уж не знаю, как команда справится без него. Что теперь делать бедным футболистикам? Правда, учитывая, что все мы попали под домашний арест, Глюку просто-напросто пришлось сказать родителям, что он идет на тренировку, и в итоге сбежать к нам.

Старенький «субару» возмущенно заворчал, когда мы проехали по выбоине. Бедняжка. Бордовая краска давным-давно выцвела до серо-бурой, а под грохот и скрипы невозможно было слушать радио. Зато машинка доставляла нас туда, куда нужно.

Глюк снова посмотрел в зеркало заднего вида:

– Думаешь, он и правда там?

– Понятия не имею, – нерешительно пожала я плечами. – Просто не знаю, где еще искать.

– Как бы там ни было, я в игре, – заявил Глюк, стараясь, видимо, убедить меня в своей поддержке. И за это я ему была очень благодарна.

Как раз собиралась сказать друзьям, что вспомнила кое-что еще из видения (имя Джареда, то есть настоящее имя), как вдруг Бруклин восхищенно вздохнула:

– Приехали!

Отложив новости на потом, я посмотрела на открывшееся перед нами огромное испанское ранчо. Земные оттенки двухэтажного здания потускнели со временем. Массивные саманные стены осыпались, выставив напоказ внутренние перегородки из цемента и местной красной глины. Балкон на втором этаже поддерживался гигантскими деревянными колоннами. Говорят, миссис Дэвис часами рисовала там пейзажи.

– Обалдеть! – воскликнул Глюк, полностью разделяя восхищение Бруклин. – Красотища!

– Не то слово. Бабушка говорила, что дом в сороковых построил дед мистера Дэвиса.

Машина остановилась перед двумя почти четырехметровыми деревянными дверьми. Мы выскочили на улицу и прошли по огромному крыльцу на веранду, давным-давно занятую ветками и лозами.

– Нужно было еще один фонарик взять, – запыхтела Бруклин, чуть не споткнувшись и ухватив меня под локоть, потому что именно у меня в руке был единственный фонарик. – Вообще ничего не вижу.

– Серьезно, блин, когда солнце успело сесть? – Я уже несколько раз постучала фонариком по ладони, и он наконец включился, взрезав темноту ярким лучом. – Не помню заката. Который час?

Сбоку зажегся неоново-зеленый свет – Глюк проверял часы на руке.

– Начало восьмого.

– Бабушка меня убьет. – От беспокойства и особо мучительного страха внутренности завязались узлом. – Я же обещала вернуться до темноты.

– Ну, ничего хуже, чем мои родители, она придумать не сможет, – вздрогнула Бруклин. – Когда они узнают, что я опять прогуляла…

Глюк толкнул входную дверь, и она открылась.

– Не заперто. Может, он и правда здесь.

Меня молнией ударила вспышка острого волнения. А вдруг Джаред действительно здесь? Что мне делать? Что ему сказать? «Спасибо, что спас мне жизнь; надеюсь, сотрясение тебя не убило» почему-то казалось слегка тривиальным.

Обыскав весь первый этаж, мы втроем остановились у широкой лестницы, ведущей на второй. Дом находился в удручающем состоянии. Его неумолимо разрушали время и отсутствие внимания и заботы. На полу повсюду валялся мусор. На грязных окнах висели рваные занавески. Наверное, так и выглядят дома с привидениями.

Иными словами, дом был по-своему прекрасен.

– Думаете, выдержит? – спросила я, подозрительно осматривая лестницу.

– На вид должна. – Неуверенный голос Глюка надежд нисколько не вселял. – На всякий случай держитесь ближе к перилам.

Мы стали подниматься наверх на цыпочках, друг за другом, – Глюк, я и наконец Бруклин. С каждым шагом от стен эхом отдавались зловещие скрипы. Доски слегка прогибались под ногами, но этого хватало, чтобы наши желудки подскакивали к самому горлу. Подумать было страшно, сколько сотен пауков плели плотную паутину, висевшую над головой. Я все убеждала себя, что пауки наверняка ушли по своим важным паучьим делам.

Бруклин мертвой хваткой держала меня за руку.

– Ключевые слова сегодняшнего вечера – «экстрим» и «опасность».

– Кровь аж в ушах шумит, – поддакнул Глюк.

Добравшись до лестничного пролета, мы вновь развернули поиски. Причем тщательные, потому что между этажами оказалось много пространства. Однако спустя пять комнат, семь шкафов и две ванные надежда стала таять. Я ошиблась. Джареда здесь не было. Интересно, увижу ли я его когда-нибудь снова?

Отчаянно вздохнув, я открыла дверь в одну из комнат поменьше в конце длинного коридора. На подоконнике сидел темный силуэт, который смотрел прямо на меня. В ту же секунду я узнала Джареда. По всему телу разлился восторг. Я его нашла! Более того, он был жив.

– Джаред! – радостно выдохнула я, но стоило лучу фонарика подняться к его лицу, как колени едва меня не подвели.

Лицо Джареда опухло от синяков и гематом. Кожа была покрыта кровью. От света он сощурился и попытался прикрыть глаза рукой, которая выглядела не лучше лица. Футболка уже не была белой. Из-за крови и грязи она превратилась в нечто, что мог притащить в дом кот сразу после того, как это нечто хорошенько потрепала собака.

– Нашла? – спросил Глюк, вваливаясь в комнату на пару с Бруклин.

Не говоря ни слова, Джаред сплюнул в темноту под ногами, сложил на груди руки и не мигая уставился на меня.

Опустив фонарик, я подошла ближе.

– Я надеялась найти тебя здесь.

Несмотря на всю браваду, на избитом, но красивом лице отчетливо читалась боль. С каждым вдохом Джаред стискивал зубы. Он ничего не ответил, но, кажется, был рад, что я его нашла. Даже как будто гордился этим.

Внезапно в комнате стало светло. Мы все одновременно повернулись и увидели Кэмерона с масляной лампой. Он сидел в углу на старом столе и держал в одной руке ружье, будто сторожил заключенного. Избит Кэмерон был не меньше. Свободной рукой с окровавленными пальцами он держался за бок.

От одной лишь мысли, чем занимались эти кретины последние два дня, во мне вспыхнула ярость. Я так волновалась, так нервничала, а эти гении два дня кряду испытывали друг друга на прочность?!

Я посмотрела на Кэмерона:

– Вы что, два дня дрались?

– То да, то нет, – пожал плечами он.

Я ушам своим не верила. Я тут, понимаешь, тону в беспокойстве и чувстве вины, а они…

Проморгав явное потрясение в глазах, я поинтересовалась у Джареда:

– Могу я спросить, почему вы, два придурка, так горите желанием поубивать друг друга? Или до объяснений вы не опуститесь?

– Что скажешь, Ковач? – спросил Кэмерон. – Есть у тебя объяснение? – Невесело рассмеявшись, он вздрогнул и добавил, когда пришел в себя: – Минуточку! Это ведь даже не твое настоящее имя.

– Верно, – сказала я, снова повернувшись к Кэмерону и глядя на него тяжелым взглядом. – Его зовут Азраэль.

Внутри Джареда словно что-то щелкнуло – настал его черед поражаться.

С огромным трудом я сглотнула растущую внутри неуверенность, рожденную беспокойством от того, что может подумать Джаред о моих видениях и о моем даре в целом. Оскорбится ли он? А может быть, насторожится?

– Я кое-что вижу, – нехотя стала объяснять я. – Иногда, когда прикасаюсь к людям, у меня бывают видения. Одно из них было о тебе. И тогда тебя звали Азраэль. – Джаред продолжал молчать, поэтому я добавила: – Поначалу я об этом забыла, потому что была в шоке от увиденного, а потом вспомнила. Я была у тебя в голове. И звали тебя Азраэль.

Пауза затянулась, но постепенно вызванный моими словами шок вроде как начал испаряться. Еще несколько секунд Джаред сверлил меня пристальным взглядом, а потом отвернулся к царящей на улице густой тьме. На этот раз в его глазах улавливалось что-то большее, чем физическая боль. Зато оскорбленным он не выглядел, а это уже хорошо.

– Прошу тебя, расскажи мне, что происходит, – срывающимся голосом попросила я.

Рядом тут же появилась Бруклин. Слава богу, что мои друзья здесь!

Набрав полные легкие воздуха, я снова заговорила:

– Я умирала. Чувствовала, как уходит жизнь, но ты меня вернул. У тебя точно есть какие-то силы.