Текст книги "Двадцать два несчастья (СИ)"
Автор книги: Данияр Сугралинов
Соавторы: А. Фонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
– Полагаю, у вас аденокарцинома толстой кишки, – сказал я. – Но, чтобы точно понимать, нужно к врачу и делать колоноскопию. И это срочно!
– Что такое колоноскопия? – напрягся Михалыч.
– Это когда в задний проход вводится колоноскоп с камерой и все внутри просвечивается и измеряется, – пояснил я.
– Да ты че⁈ – люто взвился и побагровел Михалыч. – Ты че предлагаешь, мразь?
– В смысле «че»? Диагностику! Можно, конечно, сделать компьютерную томографию с контрастом, но она всего не покажет. Без колоноскопии никак не обойтись!
– Пацаны же не поймут! – чуть обреченно воскликнул он. Очевидно, мужик даже не понял, о чем речь.
– В данном случае тут не до этого, – покачал головой я. – Жизнь вам дороже или что пацаны скажут на поминках? Вот, мол, Михалыч, мировой был мужик, настоящий – ни капли в рот, ни сантиметра в жопу.
– Это заразно? – побледнел Михалыч. – Диканцирома твоя?
– Лучше было бы заразно, – вздохнул я и пояснил: – Рак кишечника у вас, если говорить простыми словами. Нехороший причем. По моим прикидкам – вторая стадия.
Михалыч охнул, икнул и автоматически схватился за живот, а потом не очень уверенно потянулся к заднице, но опомнился и остановил руку. Взгляд его метался и был перепуганным.
– Да что ты гонишь⁈ – опять завелся шрамобровый и развернулся к боссу. – Михалыч, это он втюхивает, чтобы денег не отдавать!
– С таким не шутят, – заметил я и снова обратился к Михалычу: – Сегодня вы уже вряд ли успеете. Но завтра с утра я бы советовал срочно в больницу.
– Я умру? – глухо простонал Михалыч. По его виску скатилась крупная капля пота. Видимо, что-то такое он подозревал. Но закрывал глаза. Надеялся, что само рассосется.
– Если не тянуть и делать все, что скажут доктора, то шанс выжить почти сто процентов, – с небольшой натяжкой ответил я. – Но нужно срочно делать операцию. И пару курсов химиотерапии потом еще. Ну, там уже доктор сам определит точнее.
Даже шрамобрового теперь проняло. Понял, что не шутят с такими диагнозами.
Михалыч еще немного потоптался и потом как-то заискивающе спросил:
– Это что, Сергей Николаевич, мне кусок кишки отрежут, а потом я буду с калоприемником всю жизнь ходить? Или, может, не отрежут?
О как – на имя отчество перешел. Надо же, как человек меняется на краю.
– Если прямо завтра пойдете в больницу и заставите их до конца этой недели сделать операцию – может, и не придется. Но я не могу точно сказать. Здесь нужно результаты анализов смотреть… колоноскопию делать!
– А если сейчас прям в больницу? – с надеждой посмотрел на меня Михалыч.
– А смысл? – пожал плечами я. – Отделение уже закрыто. Только скорая работает. Анализы уже не делают – конец рабочего дня. Да и для колоноскопии нужно сутки ничего не есть, а за несколько часов и не пить. И кишечник нужно чистить слабительным. Так что начинайте прямо сейчас. Заодно советую вам лучше подготовиться к длительному пребыванию в стационаре. У вас же здесь дела есть, правильно? Так, может, лучше сегодня завершить что-то, раздать помощникам указания. – Я кивнул на шрамобрового.
Михалыч стоял бледный, потерянный. Мне стало жаль его, хоть и бандит, но живой человек же, и я добавил:
– А еще в церковь сходите. Или в мечеть. Не знаю, в кого вы верите. Молебен закажите. Пожертвования сделайте. Можно и туда и туда сходить. Должно помочь.
– Думаешь? – В глазах Михалыча зажглась надежда.
– Обычно помогает, – неопределенно ответил я.
Людям всегда нужны костыли, чтобы можно было опираться, и вера, как показывает практика, один из лучших вариантов в подобных ситуациях. Я показал наверх и добавил:
– Кто бы там ни был, он воздает по заслугам.
Самое интересное, что Михалыч даже не стал сомневаться в моих словах, видимо, эта опухоль действительно замучила его основательно.
– Так я деньги принес, – осторожно начал я, доставая из внутреннего кармана пачку купюр. – Собрал, сколько смог…
Михалыч посмотрел на деньги, потом на меня, прищурившись и явно что-то прикидывая в уме, после чего кивнул шрамобровому, тихо проговорив:
– Забери, Чина. Но не тут, народ смотрит, лишние глаза нам ни к чему. Веди его в служебку, там разберетесь.
Шрамобровый, все еще пребывающий в легком шоке от услышанного диагноза и явно не понимающий, как себя вести в сложившейся ситуации, молча взял меня под локоть и повел через прокуренный зал к неприметной двери в углу.
Служебка оказалась тесной каморкой, совмещенной с импровизированной кухней, где на закопченной плите что-то яростно шипело в чугунной сковороде, распространяя удушливый запах пережаренного лука вперемешку с прогорклым маслом. В углу громоздились пыльные ящики с бутылками, судя по этикеткам, содержащие водку и коньяк.
– Свали пока, – велел шрамобровый какому-то парню, на вид узбеку, в поварской форме.
Михалыч вошел следом за нами, прикрыв за собой обитую дерматином дверь, и прислонился к косяку. Повар поспешно ушел через кухню и исчез через другую дверь.
Шрамобровый Чина пересчитал купюры дважды, облизывая палец для удобства, хмыкнул неодобрительно и повернулся к боссу.
– Тут всего сто пятьдесят. Меньше половины. – И деловито уточнил: – Ставим на счетчик?
Михалыч на мгновение прикрыл глаза.
– Десять процентов в день, жирный, – объявил Чина. Потом снова посмотрел на шефа. – Или пусть квартиру продает? У него там однушка на Марата, пусть и убитая…
– Да она в залоге у банка, – махнул рукой Михалыч, морщась. – Этот придурок под нее кредит брал в прошлом году, чтобы отыграться.
Во мне что-то щелкнуло, может, от усталости и нервного напряжения последних дней, может, от несправедливости всей этой ситуации, но я не выдержал и взорвался:
– Ты охренел вообще⁈ – рявкнул я, разворачиваясь к Михалычу и чувствуя, как кровь приливает к лицу. – Я же тебе, тварь ты неблагодарная, только что жизнь спас! Рассказал про твой рак, когда мог бы промолчать и спокойно посмотреть, как ты через год загнешься в страшных мучениях! А ты мне чем отвечаешь? На счетчик ставишь⁈
Чина дернулся было ко мне, сжимая кулаки и явно намереваясь применить физическое воздействие, но Михалыч остановил его властным жестом. В душной каморке повисла напряженная тишина, нарушаемая только шипением подгорающего лука на сковородке и приглушенными звуками музыки из основного зала.
Михалыч долго смотрел на меня исподлобья, переваривая услышанное, потом тяжело вздохнул, словно выпуская из себя скопившееся напряжение, и махнул рукой:
– Хрен с тобой, Серый. Бери свои бабки, потом вернешь все, без всякого счетчика и процентов. А пока купи что потеплее, тля. – И велел шрамобровому: – Отдай ему, Чингиз. Ты видишь, во что он одет? Замерзнет еще, простудится. Потеряем постоянного клиента, хе-хе, а нам это надо?
Он помолчал, разглядывая потрескавшуюся побелку на потолке, и добавил уже тише:
– Если реально жизнь спас, конечно… завтра с утра проверю твои слова в больнице. Ладно, Серый, дуй отсюда, пока я не передумал. Дел у меня еще на сегодня много, людям поручения раздать надо. И завещание оставить на всякий…
Дважды просить меня не надо было, тем более что атмосфера в каморке становилась все более удушающей от запаха подгоревшей еды.
Я попрощался кивком и под изумленным взглядом изрядно шокированного Чины, который так и не произнес ни слова после моей тирады, торопливо ретировался из душной каморки, стараясь не вдыхать едкий дым.
И только выйдя на улицу из прокуренного помещения казино и глотнув свежего вечернего воздуха с примесью выхлопных газов, выдохнул:
– Ну надо же! – И ухмыльнулся.
Да уж. И правда, поскреби бандита – найдешь человека. Главное, скрести так, чтобы напугался.
Глава 19
Зато теперь у меня появилась отсрочка. Причем довольно длительная. Надо за это время собрать оставшуюся сумму.
И тут мне в голову пришла гениальная мысль, как добыть много денег прямо сейчас: если у меня сейчас остались эти сто пятьдесят тысяч рублей, я же могу взять билеты и смотаться в Москву. А там попытаться найти свой телефон. И потом через «СберБанк-Онлайн» снять свои деньги. Не думаю, что Ира знает прям все пароли.
Эта идея завладела мной целиком и полностью.
Ведь это будет так здорово! Отдам сразу и все долги. И ремонт в квартире сделаю, и детям своим помогу материально, и алчную супругу, теперь уже вдову, накажу за сребролюбие. И на родителей этого Сергея что-то останется. Денег у меня в прошлой жизни более чем хватало.
Я шел по улице и улыбался. Так хорошо, когда есть план. И вдвойне хорошо, когда он такой эффективный и простой. Но, скорее всего, мне было радостно, что скоро я вернусь, хоть ненадолго, в атмосферу прошлой жизни. Прямо тянуло-тянуло. Надо будет еще тетради забрать. Особенно ту, в коричневой обложке. И файлы еще все скачать. Я начал статистически обрабатывать результаты многолетних исследований, теперь осталось только проанализировать и сделать выводы. Может, этому Сергею стоит поступить в аспирантуру? Но пока не буду так далеко заглядывать.
Еще флешку надо купить, а лучше – жесткий диск, для информации. А то там много…
Когда я вернулся домой, Валера нагло спал, свернувшись калачиком, и на мое появление отреагировал лишь раздраженными взмахами хвоста, мол, не шуми, я почиваю.
Стараясь не шуметь, я прогуглил с телефона, сколько в Казани стоит клининг однокомнатной квартиры в критическом состоянии. Цены выдало разные, но я примерно определился. Отложил десять тысяч и отправился к Татьяне.
Мне нужно было посмотреть, какой BMI, то есть индекс ожирения, у Сергея, чтобы проще отслеживать прогресс поху… нет, не совсем так. Похудение может быть и нездоровым, при котором человек сжигает не только жир, но и мышцы, и даже свои органы. Нет, худеть мы с Танюхой, если она не соскочит, будем правильно – сохраняя мышцы и не допуская дефицита питательных веществ. Лучше медленно, но верно и здоро́во.
Соседка открыла и заулыбалась мне прямо с порога:
– А я вечером не ела! Все как ты сказал! Все выполнила! Только типа кабачки потушила, капусту и еще немного картошечки отварила! Полила оливковым маслом. Чтоб полезно было. И все!
– Картошечки? На ночь? – нахмурился я. – Кажется, мы так не договаривались…
– Но я немножко же, – надулась Татьяна. – Это же овощ? Картошечка? Или нет? Кушать охота больно было.
– Если ты будешь так относиться к моим рекомендациям – лучше давай сразу все прекратим. Чтобы не отнимать друг у друга время. – Покачав головой, я состряпал серьезное выражение лица. – И вот плата за уборку квартиры. Спасибо.
Протянул ей деньги, и она машинально взяла.
Вид у нее при этом стал изрядно растерянным.
– Ч-что это? – прошептала она, губы ее подрагивали. – З-зачем? Мы же договорились. Я же только чуток картошечки съела… Там немного было…
– Я же сказал, – покачал головой я. – За всякий труд надо платить. А с похудением я тебе и так помогу, по-соседски. Если, конечно, на ночь картошечку есть не прекратишь.
Татьяна выдохнула. Затем посмотрела на деньги и сказала:
– Ого! Тут много. Я сейчас сдачу отдать не могу, налички нет. А завтра разменяю и верну.
– Не надо, – сказал я, – квартира была запущенной, в ужасном состоянии. Ты ее так замечательно отмыла. Поэтому все честно.
И, не давая ей возразить, быстро добавил:
– Тем более что эти деньги ты потратишь на свое преображение.
– На какое? – просияла Татьяна.
– Ну уж точно не на картошечку, – усмехнулся я. – Я тебе график питания составлю. Позже занесу. А деньги потрать так: перво-наперво сходи в салон красоты…
Лицо Татьяны озарила улыбка, и соседка меня перебила:
– Салоны красоты я типа люблю!
– Не перебивай! – строго сказал я и продолжил: – Так вот, первое, что сделай – это сними эти накладные ресницы и ногти!
– К-как? – опешила та. – В смысле?
Она смотрела на меня как ребенок, у которого только что отняли все конфеты.
– А вот так, – строго сказал я, – как говорил классик, «нет на свете прекрасней одежи, чем бронза мускулов и свежесть кожи».
– Типа Ленин? – хмуро спросила Татьяна, которая явно была расстроена моим приказом.
– Типа Маяковский, – вздохнул я. – Ладно, проехали.
– Но з-зачем?
– А зачем тебе это? Это разве красиво? Вместо того чтобы заняться основной проблемой – снизить вес, отремонтировать зубы, прикус, ты просто пытаешься завуалировать все это накладными ресницами и когтями с блесточками. Но от этого жир с жопы все равно никуда не девается, правда? Это как взять кусок говна и слегка покрыть его сверху позолотой. Да и выглядит это, я скажу тебе, так себе.
По мере моего монолога лицо Татьяны заливала густая краска – то ли от стыда и неловкости, то ли от желания меня убить. На месте. Взглядом.
– И зубами тебе надо срочно заняться. Лучше в хорошей платной клинике. У тебя деньги есть?
– Есть, – чуть испуганно кивнула Татьяна. – Я на новый айфон коплю.
– А что, старый не работает?
– Почему не работает? Работает. – Она поморщилась. – Просто он уже из моды вышел. Камера в нем хуже. Что я, как нищебродка, буду со старым ходить? Людей стыдно.
Ну да, за отросшие бока не стыдно, а за побрякушку – стыдно. Всегда удивлялся расстановке приоритетов у… скажем так, людей, живущих не по средствам. Я имею в виду прежнюю жизнь. Сейчас, по правде сказать, и я жил не по средствам. Вон, десятку на клининг выкинул с барского плеча, вместо того чтобы убраться самому и на сэкономленное купить новые кроссовки. Или оплатить горячую воду. Вспомнив о душе, я поинтересовался:
– Тань, у нас в доме бойлер или центральное отопление?
– Центральное, – удивилась она. – А что?
– А где и как мы оплачиваем воду и отопление?
– Так это… Онлайн можно через «Госуслуги». Или через терминал. Или в кассу при ЖЭУ.
Прозвучало как тарабарщина. В той жизни этим занималась Ироч… в общем, жена. Но с «Гоуслугами» я, надеюсь, как-нибудь разберусь. Интернет только нужно починить. Или тоже оплатить.
– А че с ногтями-то? – напомнила о себе Танюха.
– Не надейся, не передумал. Ты меня слышала? Сегодня-завтра же снимаешь ногти и эти дурацкие ресницы, берешь деньги, что копила на айфон, и завтра же идешь делать зубы. И замени эту золотую коронку уже. Сейчас нормальные коронки ставят. А то и вообще импланты. Поняла?
– Поняла, – закручинилась соседка, но хоть возражать не стала, и то ладно.
– А раз поняла, то у меня тоже вопрос, – сказал я. – У тебя же весы есть?
– Есть конечно, – пожала плечами та. – Я же тебе уже говорила. Сразу три штуки.
– А можно я взвешусь?
– Конечно, – закивала Татьяна и отступила в глубь квартиры. – Заходи!
– Да я тороплюсь, – отмахнулся я, не зная, чего ожидать от нее. Не хватало еще и таких разговоров. – Сюда неси. Я быстро.
Татьяна спорить не стала, метнулась в квартиру и через миг вынесла обычные напольные весы, ярко-малиновые в голубой цветочек.
Я взвесился. И вздохнул – 129 килограммов! И это при росте Сереги – 189 сантиметров.
Шкаф. Как есть шкаф.
– Ну че? – спросила Татьяна, которая из деликатности смотреть на весы не стала, хоть видно было, что ей ой как любопытно.
– Это капец, – печально констатировал я и для дополнительной аргументации тяжко вздохнул.
– Да врут они все! – убежденно махнула рукой соседка, но взгляд торопливо отвела. – Я, когда на них становлюсь, они всегда такую чушь показывают. Сломались, наверное. Типа китайский ширпотреб.
– Увы, это не весы врут, это наши тела врут…
– Врут?
– А разве можно в наши годы так выглядеть? Это же насмешка над замыслом божьим. Тело – это храм, и никакой внутренний мир его не заменит.
– Скажешь тоже, храм, – издала смешок соседка.
– А что? Не храм? Ну окей, тогда машина. Вот ты бы какой тачкой хотела быть?
– «Ламборджини», – с благоговением сказала Танюха.
Настала моя очередь ухмыляться.
– Что? – Она выпучила глаза.
– Ну ладно, пусть будет ламба. И что ты в нее вместо топлива заливаешь? Керосин? Картошечку?
– И че? – набычилась она. – Вкусно же. С лучком обжаренным, маслицем сливочным, чесночком и укропчику покрошить…
– Ну не перед сном же, – вздохнул я, сглотнув слюну. – Так, ладно. Завтра с утра – на пробежку! Жду тебя у подъезда в шесть ноль-ноль.
– Но у меня нет спортивных штанов, – попыталась аргументированно выкрутиться Татьяна. – Да и в шесть утра – это капец как рано. Давай типа в семь?
– Или в восемь, или в девять. А лучше – послезавтра. Может быть, – хмыкнул я и язвительно добавил: – И будешь потом давать на сайтах знакомств примерно такие объявления: «Унылая особа с большой жопой и почти взрослым ребенком познакомится с занудным, пожилым, дрожащим над каждой копейкой мужчиной дряблого телосложения со сколиозом и плоскостопием на предмет скоротечных, унизительных и бесперспективных отношений с туманным будущим».
– Че это я унылая особа с большой жопой? – возмутилась Татьяна, но моментально переключилась на главное: – И че это сразу с дряблым дрожащим мужчиной? Еще и пожилым. Не, мне такие не нужны!
– А какие на тебя посмотрят сейчас, а, принцесса? – задал я отрезвляющий вопрос.
Татьяна не ответила, только тяжко вздохнула, признавая мою правоту.
А я подытожил наш разговор:
– Поэтому завтра. В шесть ноль-ноль. У подъезда. На пробежку!
Вернувшись к себе домой, я обнаружил, что котенок вылез из коробки через проделанную мною дверцу и пошел на ту же половую тряпку совершать гигиенические процедуры. Лоток сиротливо стоял рядом.
При виде меня Валера гордо вспушил хвост и утробно мяукнул.
– Валера, ты заманал ходить ссать на тряпку, – укоризненно заметил я. – Я зачем тебе лоток покупал? И наполнитель, между прочим, тоже.
Валера мой выпад проигнорировал с воистину кошачьим хладнокровием и неторопливо продефилировал обратно в коробку, высоко держа облезлый, словно шнурок, хвост. Еще бы дверкой, скотина, хлопнул. Чтоб уж наверняка.
Ну вот каков наглец! Еще от лишая до конца не вылечили его, а он уже вовсю права тут мне качает! Надо, видимо, начинать искать ему хозяев.
Словно прочитав мои мысли, Валера исподлобья взглянул на меня и отвернулся.
Наглая морда!
Я вот на него смотрю и иногда думаю, может, Валера – тоже попаданец? Какой-нибудь могучий колдун из параллельного мира, затеявший захват Земли, да по ошибке попавший в котенка?
Или, бери выше, легендарный писатель, который давно исписался и сдался, но перед тем еще некоторое время мучил бедных литнегров, рассказывая всем сказки, что он суперсюжеты придумывает и все остальное, а сесть и написать текст по готовому – это тьфу, как два пальца. А потом осознал, что его истории – никому не нужный ширпотреб, да и сам он уже давно на фиг никому не сдался, и от горя самоубился? А боженька в назидание перекинул его вот в этого паршивого котенка с помойки? И даже интерфейса не дал, ибо нефиг.
Ну что ж, версия вполне жизнеспособная. Глядя на Валеру, я даже не сомневался.
И, кстати, молоко в пакете, оставленном Татьяной, закончилось. Пока еще окончательно не стало поздно, нужно бы сходить в магазин и взять еще. Да и себе прикупить чего на завтрак. Родительские харчи подходили к концу. И долг заодно отдать.
Магазин меня встретил привычной тишиной. За прилавком все так же сидела Светка, которая на этот раз разгадывала кроссворд. При виде меня она встрепенулась:
– «Жители Парижа» – восемь букв? – Она с надеждой посмотрела на меня и торопливо добавила: – «Парижане» не подходят.
Я пожал плечами.
– Ну давай же! – подбодрила она меня. – Ты же доктор, с высшим образованием, должен такое знать.
Не понимаю, какая тут связь, но на всякий случай сказал:
– Французы?
Светка опять залипла в кроссворд и уже через пару секунд просияла:
– Точно! И какие придурки эти кроссворды составляют! Дебилы, мля!
Вопрос был явно риторическим, поэтому я продолжил ходить между полками и меланхолично отбирать продукты: взял греческий йогурт, коробку правильной «долгоиграющей» овсяной крупы, маленькую пачку сливочного масла, творог, пакет безлактозного молока, цельнозерновые хлебцы, упаковку со слабосоленой форелью и плитку черного шоколада. Немного подумал и взял еще одну шоколадку, молочную, с фундуком и изюмом. За зеленью и овощами свежими, видимо, лучше на базар, а тут из подобного только кабачковая икра в банке. Поразмышляв, взял еще и гроздь начавших темнеть бананов. Кабачковая икра – источник клетчатки, калия и витаминов группы B; она улучшает пищеварение и поддерживает нормальную работу сердца. Бананы, особенно слегка переспевшие, богаты калием, магнием и триптофаном, которые помогают восстановить энергию и улучшают настроение.
– А ты не охренел, Серега? – провожая взглядом мои действия, спросила Светка. – Я смотрю, ты еще весь долг не вернул, а уже так кучеряво затариваешься. А ну бегом, положь все на место! А то Марату пожалуюсь.
– Остаток долга я принес, – спокойно ответил я, чтобы не раздувать конфликт. – Как и обещал вчера. Полностью.
– О! Вот это совсем другое дело! – просияла Светка и торопливо вытащила тетрадь, словно боясь, что я передумаю. – Та-а-ак…
Она взяла калькулятор и быстро пересчитала всю сумму, добавила мои покупки и огласила:
– С тебя шестнадцать тысяч двести восемьдесят рублей. Это если вместе с долгом.
Я неспешно отсчитал нужную сумму, а затем протянул молочную шоколадку с орехами и изюмом:
– А это тебе. За терпение и доверие. Спасибо, что выручила.
– Мне? – Голос Светки аж сел от неожиданности. – Ты чего это, Серега? Серьезно, что ли? Да я же просто пугнула тебя. Ну, положено так. Это же магазин, малый бизнес. Да что мы, не люди, что ли, друг друга в тяжелые времена не поддержим?
Я молча улыбнулся, сложил все продукты в пакет, кивнул ей и вышел из магазина.
В освещенное окно увидел, как она все еще растерянно смотрит на шоколадку.
А дома, когда лег спать, сосед-меломан опять начал качать весь дом своей электронной музыкой. Раньше, сволочь, хотя бы рэп ставил или техно девяностых, а сейчас – ни мелодии, ни слов, только бум-бум-бум!
Музыка продолжала долбить по нервам.
Когда я поднялся к меломану, тот вообще не открыл. А вот звук стал еще громче! Я попинал дверь, поколотил кулаком – тщетно.
Вот же сволочь… Вернувшись к себе и глянув на сонного Валеру, я сказал:
– Черта с два я буду это терпеть.
И залез в телефон, открыл браузер, решив, что, если уж разбираться, так по правилам. В конце концов, я врач и привык опираться на факты, а не на эмоции. Хотя эмоций сейчас хватало.
Набрал в поиске: «закон о тишине Казань». Первая же ссылка выдала то, что нужно. Закон «О соблюдении покоя граждан и тишины в ночное время», статья 2: ночное время в рабочие дни – с 22:00 до 06:00, в выходные и праздничные – с 22:00 до 09:00.
Глянул на часы. Двадцать два ноль семь.
Значит, уже семь минут этот придурок нарушает закон.
Но орало так, что меломан мог и не открыть. Стоять у его двери, как дурак, я не собирался и решил вызвать тяжелую артиллерию, то есть полицию, откуда меня перенаправили куда нужно.
– Участковый Гайнутдинов, – раздался усталый голос в трубке.
– Здравствуйте. Меня зовут Сергей Епиходов, живу на… – Я быстро продиктовал адрес. – Сосед включил музыку на полную громкость, нарушает режим тишины в ночное время. Прошу принять меры.
В трубке помолчали.
– Вы к нему обращались? – наконец спросил участковый.
– Ходил. Не открыл, только музыку сделал громче.
– Понял. Адрес продиктуйте.
Я продиктовал. Участковый зашуршал бумагами.
– Хорошо. Выезжаю. Минут через двадцать буду.
– Спасибо.
Спустя пятнадцать минут в дверь постучали. На площадке стояла Алла Викторовна, моя соседка-пенсионерка. В потертом халате и с недовольным лицом.
– Сережа, – она посмотрела на меня с укором, – ты чего молчишь? Я уже час не могу уснуть из-за этого грохота! Подумала, может, ты спишь как-то, ан нет – свет у тебя горит.
– Алла Викторовна, я уже ходил к нему. Не открывает. Полицию вызвал.
– И правильно сделал! – Она кивнула с одобрением. – Совсем оборзел этот Эдик Брыжжак.
– Кто? – не понял я.
– Фамилия у него такая, не удивляйся. Раньше хоть изредка так выкидывал, а теперь почти каждый день. Наушники для кого придумали? Я уж думала сама участковому звонить.
За ее спиной на лестнице появилась еще одна фигура – мужчины, которого Алла Викторовна назвала Ринатом. Лицо у него было помятое, в глазах – усталость.
– Слушайте, – он потер переносицу, – у меня младший вообще спать не может. Плачет. Жена вся на нервах. Этот… козел… он чего творит-то?
– Я полицию вызвал, – повторил я. – Должны скоро подъехать.
– Вот и хорошо. – Ринат кивнул. – Давно надо было. А то он совсем распоясался.
Мы втроем стояли на площадке, переглядываясь. Музыка гремела так, что казалось, вот-вот выбьет дверь. Внезапно сверху показался еще один сосед – я его видел пару раз, но имени не знал. Мужик лет пятидесяти, коренастый, в треке.
– Это вы полицию вызвали? – спросил он, спустившись к нам.
– Я, – кивнул я.
– Я такого не одобряю, сами бы разобрались с Эдиком! – Он подошел ближе, скрестил руки на груди. – Но… Заколебал уже этот диджей долбаный.
Спустя еще минут пять послышались шаги на лестнице. Участковый Гайнутдинов оказался грузным татарином лет сорока, в форме, с усталым, но властным лицом. Поздоровался коротко, окинул нас всех взглядом.
– Кто вызывал?
– Я. Епиходов Сергей.
– Понятно.
Все вместе мы поднялись, и участковый подошел к двери соседа, нажал на звонок.
Естественно, никто не открыл. Тогда он начал колотить кулаком. Серьезно, со всей силы, грохот получился внушительный. Музыка на мгновение стихла – видимо, Брыжжак все-таки услышал.
Дверь распахнулась. Тот же мужик в растянутой майке, но теперь с мутным взглядом и явно недовольным выражением лица.
– Чего? – буркнул, уставившись на участкового он.
– Документы, – коротко бросил Гайнутдинов.
– Да вы чего вообще? – Брыжжак попытался изобразить возмущение. – Я дома сижу, музыку слушаю. Это моя квартира!
– Статья два Закона Республики Татарстан номер три-ЗРТ, – спокойно произнес участковый. – Ночное время – с двадцати двух ноль-ноль до шести утра. Сейчас двадцать два тридцать. Вы нарушаете покой граждан. Документы.
Эдуард помялся, но достал паспорт. Участковый его записал, а потом повернулся к нам:
– Кто-то из вас готов дать свидетельские показания?
– Я, – первой ответила Алла Викторовна. – Записывайте. Драч Алла Викторовна, проживаю по этому же адресу, квартира…
Участковый записал. Потом Ринат добавил свое. Потом мужик в треке.
А я стоял и смотрел, как Эдуард мрачнеет с каждой секундой.
– Так, – участковый закрыл блокнот. – Гражданин Брыжжак Эдуард Андреевич, вам выписывается предупреждение. При повторном нарушении – штраф одна тысяча рублей. При третьем – до пяти тысяч. Понятно?
– Понятно, – процедил Эдуард сквозь зубы.
– Музыку выключите. Немедленно.
Брыжжак развернулся, зашел в квартиру. Грохот стих. Тишина показалась почти оглушительной после этого ада.
Участковый кивнул нам и направился к лестнице. Я поблагодарил. Соседи тоже.
Когда он ушел, Эдуард вышел на площадку. Посмотрел на меня долгим, тяжелым взглядом.
– Это ты зря, стукачок, – тихо сказал он. – По-свойски, по-соседски не мог, что ли?
Я посмотрел ему в глаза и вздохнул:
– Мужик, я просто хочу спать. У меня здоровье не то, чтобы по ночам бодрствовать. В следующий раз сделай музыку тише – и никаких проблем. А лучше купи наушники. Их как раз для тебя придумали.
Он хмыкнул, но ничего не ответил. Хлопнул дверью.
Алла Викторовна покачала головой:
– Сережа, ты осторожнее с ним. Брыжжак этот – тот еще тип. Охотник-рыболов. У него и ружье есть!
– Ничего, Алла Викторовна, – попытался я улыбнуться. – Главное, что закон на нашей стороне.
Ринат похлопал меня по плечу, зевнул и сказал:
– Молодец, сосед. Надо было раньше так сделать.
Мы разошлись по квартирам.
Закрыв дверь, я прислонился к ней спиной и улыбнулся – наконец-то тишина!
Я разделся, лег в кровать и тут же уснул. В таких райских условиях, когда слышалось лишь сопение Валеры, спать было одно удовольствие.
Только и успел подумать, что надо бы Гайнутдинову что-нибудь подарить. Не взятки ради, а для выстраивания нетворкинга и адаптации к местному комьюнити, как модно говорить.
