Текст книги "Двадцать два несчастья (СИ)"
Автор книги: Данияр Сугралинов
Соавторы: А. Фонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
– Ну и че дальше? Как эти твои овощи жрать-то? Я вообще-то не коза и такое не очень одобряю. Сырым-то.
– Можно салат нашинковать, – сказал я, пожав плечами, – и заправить оливковым маслом. Только овощи и масло. Никаких круп, никакого мяса, никакого хлеба. И главное – никакого майонеза. И если чай будешь пить, лучше травяной и без сахара. С ромашкой, например. Или с брусничником. Еще ложку меда разрешаю. Но только одну.
– У меня оливкового нет, – призналась Танюха. – Подсолнечное только. Да и вообще, лучше с майонезиком, вкуснее будет.
Я покачал головой.
– Танюха, какой на хрен «майонезик»? Вот прям щас выбирай: хочешь быть худой, здоровой и красивой или жрать всю жизнь «майонезик» и трясти тремя подбородками?
– А вместе нельзя?
– Можно, но когда похудеешь. Когда похудеешь, многое можно будет, но не каждый день.
– Ну, Сере-е-ежа… А что, если…
– Так, девушка! – перебил я, пресекая торги на корню. А то знаю я этот вид баб – дашь палец… – Короче, ты же обещала слушаться? Вот и выполняй. Подсолнечное масло – это не просто плохая замена. Это прямой путь к хроническому воспалению. Знаешь почему?
Она пожала плечами.
– Вся страна ест и ниче. И предки наши…
– Родители живы?
– Ну… э… – смутилась Таня и сглотнула комок. – Папа… ушел. Инфаркт типа. Давно уже. У мамы… деменция, кажись, началась. Мертвых людей все время видит, на улице рядом с домом может заблудиться.
– Ну вот. Мало того что у тебя наследственность так себе, ты еще по их же граблям идешь!
– Ну а че? Ты расскажи, че не так-то с подсолнечным маслом, Серега!
– В подсолнечном масле слишком много омега-6 жиров. Они сами по себе норм, но когда их слишком много, появляется скрытое воспаление: не то что температура или боль, а потихоньку все твои клеточки тлеют. Сосуды страдают, суставы скрипят, печень перегружается. Вес будто замирает – сколько ни старайся, ничего не двигается. Потому и похудеть тебе не удавалось, возможно. А вот оливковое масло, Тань, – другое дело. В нем в основном омега-9 жиры. Они, наоборот, помогают организму гасить воспаление, а не подливают масла в огонь – в прямом смысле. Поэтому в Средиземноморье и меньше инфарктов: там оливковым маслом заправляют все подряд, от салатов до жареной рыбы.
– Типа дорогое оно, – неуверенно возразила Танюха.
– Много его и не надо. Буквально столовая ложка на салат. Купишь по дороге в садик за Степкой. Хорошее оливковое стоит рублей пятьсот за бутылку. На месяц хватит.
– А майонезик? – не сдавалась она.
Я вздохнул – наши люди жизни не мыслят без майонеза. Пельмени, оливье, селедка под шубой, крабовый салат, макароны, жареная картошка, шаверма, даже пицца! Что уж говорить про борщ, щи, запеканки и пюре. Один мой знакомый по экспедиции в Среднюю Азию даже в настоящий бухарский плов залил полпачки майонеза!
– Тань… – заговорил я медленнее, пытаясь вколотить важное в ее голову. Не поймет с первого раза, не убедится, но надо с чего-то начинать. – Майонез – это чистые калории и трансжиры.
– Ой, да хватит этими трансжирами пугать, пуганые! – махнула рукой она. – Объясни лучше, че эт такое?
– Трансжиры – это дешевые вредные жиры, которые добавляют в еду, чтобы она дольше не портилась, но они забивают сосуды и повышают риск инфаркта. А в твоем «майонезике», даже в типа «легком», в одной столовой ложке – сто килокалорий. Для сравнения: в ложке оливкового масла столько же, но там полезные жиры, которые нужны организму. Понимаешь? От них не потолстеешь. А в майонезе – растительные масла, которые окислились при производстве, плюс сахар, консерванты, загустители и прочая хрень. Печень от такого кричит и стонет. И похудеть на майонезе невозможно – это как пытаться потушить пожар бензином, понимаешь?
Танюха задумалась, кусая губу.
– Ладно, – наконец сдалась она. – Куплю типа оливковое. А дальше че?
– Дальше просто. Ты сейчас ешь овощи с оливковым маслом – сколько влезет. Наешься до отвала. Можно, и даже нужно, зелень добавить – укроп, петрушку, салатные листья. Можно немного соли, чуть-чуть лимонного сока для вкуса. Хорошо приправ всяких, они тоже полезны, но про них в другой раз расскажу. И все. Это твой ужин.
– И все? – недоверчиво переспросила она. – А потом?
– А потом – ничего. До утра ты не ешь. Только воду пьешь, сколько хочешь. Чай можно, но без сахара. Совсем без сахара. И лучше травяной попей.
– Но я же с голоду так сдохну! – возмутилась Танюха.
– Не сдохнешь, – спокойно ответил я. – Овощи дают объем, клетчатку. Желудок будет полон. И еще вот что важно.
– Что?
– Слышала же про «после шести не есть»?
– Фигня это все! Я потом с голодухи уснуть не могу! Сколько пыталась, все равно потом бегала к холодильнику.
– Ты, наверное, ложишься поздно. Поэтому меняем правило на «за три часа до сна». Поняла? За три часа до сна ты перестаешь есть – это важнейшее правило. Знаешь, что происходит, когда ты последний раз ешь прямо перед сном?
Она мотнула головой.
– Организм не успевает переварить еду и отправить ее в нужное русло. Вместо этого все идет напрямую в жир. Плюс печень работает всю ночь, вместо того чтобы отдыхать и восстанавливаться. Инсулин скачет. Сон хуже. Утром просыпаешься разбитая, отекшая. А если последний прием пищи за четыре часа до сна – организм успевает все переработать, начинается ночное жиросжигание, печень отдыхает, утром просыпаешься легкой.
Танюха слушала, нахмурившись, но я видел – она прикидывает.
– Это называется интервальное голодание, – продолжил я. – Ты не голодаешь на самом деле. Просто сужаешь окно, в которое ешь. Например, ужинаешь в восемь вечера и больше не ешь до утра. Это примерно двенадцать часов без еды. За это время организм успевает израсходовать всю съеденную глюкозу и начинает жечь жир. Вот и все.
– Двенадцать часов, – повторила Танюха. – А если я ночью проголодаюсь?
– Пей воду. Теплую, можно с лимоном. Или, опять же, травяной чай. Голод пройдет минут через десять. Это не настоящий голод – это привычка. Организм привык, что ты его постоянно чем-то пичкаешь. Отвыкнет за неделю.
Она помолчала, переваривая информацию.
– А утром че? Тоже типа одни овощи?
– Нет, утром можешь есть что угодно. Ну, почти. Лучше белок – яйца, творог, курицу. Можно кашу, но несладкую. Фрукты можно, но немного. Главное – без сахара, без сладкого, без выпечки. А вот мед можно и даже нужно. И последний прием пищи – хотя бы за три часа до сна. А лучше за четыре. Каждый день. Это правило номер один.
Танюха кивнула, уже не так враждебно.
– Правда красивее стану? Не обманываешь мать-одиночку, Епиходов?
– Зуб даю.
– Ладно. Попробую. Только овощи где брать-то? У меня их дома нет.
– Купишь завтра, – сказал я. – А сегодня обойдешься тем, что есть.
– У меня кабачки есть, – задумчиво сказала она, что-то прикидывая в уме.
– Потуши их в духовке. Главное, запомни правило: за три-четыре часа до сна ничего, кроме воды или чая. И завтра утром взвесься на всех трех весах, запиши результат. Приятно удивишься!
– Так уж и приятно?
– Мамой клянусь, – заверил я ее голосом Фрунзика Мкртчяна.
Она встала, взяла сумку с клининговыми принадлежностями.
– Хитрый ты, Епиходов. Обещал меня похудеть, а толком ничего не сказал.
– Сказал главное, – возразил я. – Остальное – детали. Приходи завтра вечером, расскажу про второй этап. Но только если выполнишь первое правило.
Танюха фыркнула, но в глазах блеснуло что-то похожее на интерес.
– Ладно, посмотрим. Пошла я за Степкой.
И вышла, громко хлопнув дверью.
Я остался один в тишине чистой квартиры. Да, Танюха постаралась – пол блестел, окна сверкали, даже на кухне больше не воняло. Я вдруг подумал, что, может, и правда стоило ее отблагодарить. Надо бы выяснить, сколько бы она взяла с клиента за такую уборку, и отблагодарить. Деньгами или… овощами теми же.
А мне самому нужно срочно разбираться с Михалычем. Сто пятьдесят тысяч у меня есть, но этого мало. Значит, завтра утром придется снова искать способы заработать.
И еще разобраться, куда делись полтора миллиона с моего грантового счета. Вернее, кто их вывел.
И тут из кухни послышалось мяуканье…
Глава 15
Котенок сидел в картонной коробке, где Татьяна устроила ему что-то наподобие гнезда: намостила туда старый плед и еще тряпок всяких. Вполне мягонько и уютно вышло.
Он исподлобья зыркнул на меня и издал протяжный писк. Потом принялся яростно чесать лапкой за ухом – на шерсти виднелись проплешины, покрытые корочками.
– Привет! – слегка виновато сказал ему я. – Совсем, брат, о тебе забыл, как видишь. Но я предупреждал, что нянькаться с тобой не буду. Было такое? Было! Так что теперь не возмущайся. Сейчас только сбегаю в аптеку и прикуплю лекарство тебе от лишая. Лучше, наверное, взять противогрибковую мазь с сертаконазолом. Денег немного у нас с тобой есть. Надеюсь, хватит и на мазь, и даже на мыло с шампунем.
Котенок возмущенно чихнул и отвернулся.
Не одобрил.
Заперев дверь, я спустился и вышел на улицу.
Ближайшая аптека находилась в десяти минутах ходьбы – видел ее, когда ходил искать работу.
Я шел быстро, прикидывая, хватит ли денег, и поеживаясь. Дорогу тускло освещали фонари, вечерний воздух был промозглым, а одежда Сереги не сказать, что теплая. Одно утешало – вечерний моцион, так сказать, – все шло на пользу, и даже прогноз Системы на продолжительность жизни неоднократно обновился.
Хотя жрать хотелось так, что кишка кишке била по башке. Даже в глазах темнело, но я терпел. Это не смертельный голод, а скачки сахара в крови Сереги. Бедолага так поднял инсулинорезистентность, что был в шаге от диабета. Вернейшим средством предотвратить и откатить эту страшную болезнь является как раз таки интервальное голодание. То самое, за которое я агитировал Танюху.
Аптека оказалась битком. За прилавком работала единственная девушка – молоденькая, лет двадцати, с аккуратным хвостиком. Перед ней уже стояли две женщины с внушительными ворохами рецептов.
Я занял место в очереди, пристроившись за мужчиной с кашляющим ребенком на руках, которому было года полтора-два. Далее стояла пожилая женщина, методично перебирающая в руках денежные купюры, а перед ней еще пятеро.
Когда очередь дошла до мужчины с ребенком, он попросил:
– Девушка! Мне «Сумамед» детский! Побыстрее, пожалуйста, только, ребенок сильно простыл! У него грипп!
– Вам нужен рецепт врача, – раздраженно ответила продавщица, и я разглядел ее бейдж: «Майя». – Без рецепта не продам. Это сильный антибиотик широкого спектра с побочными эффектами. Тем более, от вирусов антибиотик не поможет, только хуже сделаете ребенку!
– Да какой еще рецепт! – возмутился тот. – Всегда без рецепта брали! У ребенка температура под сорок! Какой рецепт⁈
– Правила, – развела руками Майя. – Извините.
– И где я вам найду доктора в такое время? – рыкнул мужик.
Мужчина выругался вполголоса, схватил ребенка покрепче и вылетел из аптеки. Майя даже бровью не повела.
Посмотрела на меня раздраженно – видимо, мой вид не внушал уважения. Или Серега успел уже и тут прославиться. Дурная слава – она такая. Заработать проще, чем исправить.
– Чего вам? – неприветливо спросила Майя.
– Здравствуйте, – сказал я максимально вежливо. – Мне нужна противогрибковая мазь с сертаконазолом. Ну и, если есть, хозяйственное мыло и шампунь какой-нибудь недорогой.
Майя подняла на меня взгляд и слегка нахмурилась.
– Сертаконазол? «Залаин» подойдет?
Я кивнул. Она достала упаковку, мыло и флакон самого дешевого шампуня. Пробила на кассе.
– Девятьсот восемьдесят три рубля.
Я вставил в терминал карту и невольно пробормотал:
– Лишь бы котенку помогло.
Майя замерла. Упаковка с мазью, которую она укладывала в пакет, зависла в воздухе.
– Простите, что? – переспросила она с подозрением.
– А? – не понял я. – Ну, котенку. Он у меня лишай подцепил, бедолага. Я его с помойки подобрал. Вот думаю помазать, авось пройдет.
Лицо Майи стремительно окаменело.
– Это для животного?
– Ну да, – растерянно кивнул я.
– Тогда не продам.
– Что?
– Это препарат для людей, – твердо отчеканила она, убирая мазь обратно за прилавок. – Вам нужно к ветеринару.
За моей спиной раздалось недовольное ворчание. Старуха с лиловыми, взбитыми в пышное безе волосами, в ярко-малиновом пальто и со сморщенным, как куриная жопка, лицом, стоявшая за мной и каким-то мужиком, поджала губы. От нее сильно несло духами «Черная магия» и мне срочно захотелось чихнуть.
– Да сколько можно голову девушке морочить⁈ – проворчала она. – Стоим тут…
Мужчина лет пятидесяти с лицом, не обремененным интеллектом, блестящей лысиной и красными щеками, который пристроился последним, громко вздохнул.
– Мужик, может, не будем устраивать тут дискуссии? – заговорил он. – У людей дела. У меня впереди томный, может, вечер и свидание с женщиной мечты, а ты тут барагозишь из-за ерунды!
Я посмотрел на Майю. Попробовать надавить на логику?
– Майя, понимаете, – сказал я, – ветеринарной аптеки поблизости нет. А котенок в плохом состоянии. И сертаконазол – это универсальный противогрибковый препарат. Он работает одинаково что у людей, что у животных. Просто мазь. Грибок везде грибок.
– Инструкция четко указывает: для наружного применения у людей.
– А где там написано, что у животных нельзя?
Майя дернула уголком рта.
– Не написано – не значит, что можно. Это лекарство для людей.
К моему удивлению, судьба котенка взволновала очередь и склонила ее в мою пользу.
– Девушка! – не выдержала пожилая женщина. – Мы тут стоим уже полчаса! У меня давление поднялось!
– Да уж, – поддержал мужчина. – Может, оформите покупку и бог с ним? Кому какое дело, что мужик с мазью делать будет? Кто как хочет, так и… – И расхохотался.
– Нет, не продам, – уперлась Майя. – Мужчина, шампунь и мыло брать будете? Если нет, выход – там.
– Девушка, – произнес я, стараясь говорить спокойно, глядя ей прямо в глаза, – я вас прекрасно понимаю. Правила – это правила. Но тот мужчина прав. Мазь же продается без рецепта, верно? Я ее покупаю. А дальше – мое личное дело, куда я ее применю. На себя, на кота, на соседа или стены вымажу в своей квартире. Ответственность моя. Вы свое дело сделали. Ну и котенка пожалейте. Зуд у него, понимаете? Представьте, что у вас чешется.
Майя нахмурилась еще сильнее, но последние слова попали в цель – она поежилась, личико ее скривилось.
– То есть вы говорите, что мазь для вас?
– Именно, – без тени сомнения кивнул я. – Для меня лично.
– И у вас грибковая инфекция?
– Подозреваю, – невозмутимо сказал я. – Зуд, покраснение. Классика.
Старуха за спиной фыркнула:
– Ну наконец-то, хоть что-то!
Майя колебалась еще секунду. Потом достала мазь обратно, вложила в пакет и протянула мне.
Я расплатился, взял покупки и облегченно выдохнул.
– Спасибо большое. И здоровья вам.
Выходя, я слышал, как Майя отыгрывает за свое отступление на мужике:
– Чего? Пачку презервативов и настойку боярышника? Щас!
– Дык невроз у меня! – возмутился мужик. – И бессонница!
* * *
По пути из аптеки я заглянул в «Пятерочку», чтобы прикупить что-то из еды, причем, не только себе, но и котенку. Взял десяток яиц, помидоры, огурцы, зелень, граммов двести грецких орехов, сыр «Классический», по пачке молотого кофе и зеленого чая, сливочное масло для жарки и оливковое – для салатов, четвертушку нарезного черного с отрубями. Котенку взял хороший корм.
Уже выйдя из магазина, вспомнил, что забыл соль и лимон. Пришлось возвращаться. Взял морскую пищевую соль и пару лимонов. Подумав, прихватил яблоки. Как говорят англичане, яблоко в день и доктор не нужен. В сумме вышло чуть больше двух тысяч.
На улице меня встретил холодный ветер. Погода резко испортилась – небо затянуло тучами, и первые капли дождя застучали по асфальту. Я поднял воротник куртки и побежал. Котенок ждал, а я обещал вернуться быстро.
Решил срезать через парк – так выходило короче. На широкой аллейке уже никого не было, только мокрые лавочки блестели под дождем.
И тут я увидел ее.
Женщина сидела на одной из лавочек, согнувшись практически пополам. Она была хорошо, даже дорого одета – светлое пальто, кожаные сапоги, – но обхватила себя руками и мерно покачивалась, словно ей было холодно. Или больно.
Пройти мимо я не смог.
– Простите, вам плохо?
Она что-то невнятно простонала. Как назло, и Система не активировалась – то ли не видела ничего серьезного, то ли не хватало ресурсов моего организма. Денек у меня выдался тот еще.
– Где болит?
Женщина подняла голову, и я увидел ее лицо, мокрое от слез.
– Да, мне очень плохо, – прорыдала она.
– Что у вас болит? Покажите.
Она посмотрела на меня и сказала:
– Душа.
Я присмотрелся – вроде не пьяная. Конечно, душу вылечить я не мог, вот чего не умею – то не умею, но постарался успокоительным голосом сказать:
– Идет дождь, уже холодно, вам нужно идти домой.
– Домой? – горько засмеялась она. – Нет у меня больше дома! Все!
– Что у вас случилось? – спросил я, понимая, что все равно нельзя ее бросать здесь в таком состоянии.
– У меня… у меня жизнь сломалась, – зарыдала она, плечи ее содрогались. – Понимаешь, я всю жизнь все тащила, тащила, все на себе тянула. Закончила институт, поработала, увидела, что зарплата плохая, занялась бизнесом.
Она запнулась, поняв, что изливает душу перед незнакомцем, который абсолютно не вызывает доверия. Доверия жирный Серега Епиходов не вызывал, думаю, даже у самого себя.
– Судя по вам, с бизнесом у вас пошло хорошо, – доброжелательно сказал я.
– Угу. – Она всхлипнула и затараторила так, словно боялась, что перебью: – Я начала скупать антиквариат, живопись, через некоторое время купила шикарную квартиру, загородный дом, машину… Все у меня было. Отдыхала по три-четыре раза в году за границей. Однажды друзья пригласили отдохнуть на природе. Мы поехали под Одессу, в Затоку, там домики обычные, деревянные такие, как скворечники, а еще море и огромный-огромный пляж. Мы были дикарями – только мы, море, ветер и больше ничего. Мне просто был интересен такой формат еще с юности, давно я уже так не отдыхала. Как я сейчас кляну себя за это!
Она вздохнула и продолжила:
– Там мы загорали, купались, жарили шашлыки… Друзья у меня хорошие, проверенные, сто лет уже вместе. Все парами, только я была одна… потому что, пока тянула все это, семьи не завела – ни детей, ни мужа, никого. И вот там ходил, продавал сушеную рыбу один мужик. Я так посмотрела на него – седой, сгорбленный такой, но вот взгляд… он меня прямо за сердце резанул. Мы как-то раз разговорились. Он оказался довольно интеллигентным, мягким таким мужчиной. Бывший учитель физики, попал под сокращение, и вот занимался тем, чтобы прокормить себя – сушил рыбу и продавал на пляже. Сперва разговорились, потом сходили в местный краеведческий музей, а потом у нас вдруг завязался небольшой роман. Я сперва думала – обычная интрижка, ну, сам понимаешь, – она как-то свободно перешла на ты, – как это всегда на курортах происходит… Но потом, каюсь, увезла его сюда, к себе. Отмыла, отвела в салон красоты, там ему сделали хорошую прическу, потом подлечила, поставила зубы, приодела, купила машину, научила себя вести, поводила по театрам и выставкам… Боже, знал бы ты, сколько я в него всего вложила – материально и морально!
Она застонала и схватилась за голову.
– И чем это все закончилось⁈ У меня появился сейчас новый проект, я занимаюсь галереей, времени это отнимает уйму… в общем, закрутилась, очнулась, смотрю, а он уже который раз домой ночевать не приходит и телефон начал прятать. Я давай к нему приставать с допросом. Расколола. Оказалось – завел молодую. Я аж охренела: как же так⁈ Ты возишь ее на моей машине, приводишь в мою квартиру, пока я пашу, чтобы тебя прокормить и одеть в брендовые шмотки! Я ему это в лицо кинула. А он посмотрел на меня так… как на дворовую собаку смотрят… и говорит: «А ты посмотри на себя. Ты старая, скукожилась, да кому ты уже нужна такая? Да, спасибо тебе, конечно, ты мне сильно помогла, подставила плечо, но твое время прошло…» И засмеялся.
Она опять разрыдалась.
– А вы… – выдавил я, потрясенный глубиной этой истории.
– Я в сердцах выскочила из квартиры и вот сижу теперь здесь.
– Ну, это же ваша квартира…
– Да какая моя… Я, чтобы не платить налоги, оформила на него и квартиру, и машину. Кто ж знал… Дура я, дура! – зарыдала она.
– Ну, у вас же есть друзья какие-то… или что-то… Вам есть куда пойти переночевать? Не надо сидеть под дождем.
Она вздохнула и шмыгнула носом.
– Друзья есть, но я им на глаза не смогу показаться.
– Почему?
– Стыдно мне. У меня же имидж – «железная леди».
– Слушайте меня, железная леди, – решительно сказал я. – Давайте пойдем сейчас к вам, будем его выгонять. Я помогу. Как это он выгнал вас из вашей квартиры? Это просто свинство! Пока вы тут рыдаете, он приведет туда свою подругу…
Она покачала головой и горестно засмеялась.
– Нет… Я… я… я в таком состоянии… – Она показала на себя рукой. Да, действительно, тушь расплылась, нос был красным. – И что мне делать?
– Ну, идемте тогда ко мне, – сказал я и вздохнул, понимая, как это нелепо прозвучало.
– Как вы себе это представляете? – возмутилась она. – Я пойду ночевать к первому встречному? Нет уж! Я лучше уж тут, на лавочке!
Ветер налетел еще свирепее, плеснул в лицо водяными брызгами. Я уже насквозь промок, да и женщина тоже.
– Нет, – настойчиво продолжал говорить я. – Вы здесь сидеть не будете!
– А что мне делать? – спросила она, растерянно посмотрев на меня.
– У вас телефон есть?
– Нет, я все там оставила, – вздохнула она, – когда убегала… и телефон, и портмоне с карточками, и сумочку, где ключи от машины…
– Вы номер какой-нибудь своей подруги помните? – спросил я. – У меня телефон есть. Давайте сейчас вы ей позвоните. Потом мы вызовем вам такси. Я заплачу.
– И что я ей говорить буду⁈ – Во взгляде ее скользнул гнев. – Что меня муж наградил рогами⁈ Что обманывал сколько лет⁈ Что воспользовался мною⁈ Что я, как дура, вывернулась перед ним наизнанку, а он только посмеялся⁈
Вот и хорошо, апатия и уныние сменились на гнев. Гнев – это, конечно, не панацея, но зато активная эмоция.
– Совсем не обязательно все это ей рассказывать, – сказал я, – просто скажите, что поссорились с мужем и решили переночевать у подруги. Без подробностей.
Она промолчала. Но хоть возражать не стала, уже хорошо.
– Решайтесь, – сказал я, – сидеть тут всю ночь глупо. Промокнете, точнее, уже помокли. Заболеете. Так что у вас два варианта сейчас: ко мне или к подруге.
– Давайте телефон, – проворчала она и демонстративно вздохнула.
– Вот. – Я протянул ей мобильный.
– Какой он у тебя убитый, – покачала головой она и со вздохом добавила: – Какие же вы все мужики несчастные! Не можете даже сами с собой управиться… никакого толку от вас…
Теперь уже я промолчал. Насчет Сереги она была права. А я еще не успел развернуться толком, тут бы выжить для начала.
Тем временем женщина позвонила и заговорила совсем другим тоном – уверенным, спокойным:
– Алло, Вероника? Слушай, я тут с Виталиком поругалась, можно я сейчас к тебе приеду переночевать?
В трубке что-то говорили, я не слышал.
– Хорошо! – наконец, ответила женщина. – Скоро буду.
Она нажала на отбой и протянула мне обратно смартфон, бросив:
– Вызывай такси.
Когда приехало такси, и я устроил ее на заднее сиденье, женщина даже спасибо не сказала.
Просто уехала.
А я почесал затылок: может, меня сюда специально забросили, чтобы я из себя мать Терезу строил? Ну, или кто там из мужиков-помогаек был?
– Дурак ты, Епиходов, – сплюнул я, но все равно улыбнулся.
Потому что Систему не обманешь – причинил добро, получай!
+21 час 50 минут к продолжительности жизни.
И это не считая всего, что накапало за намотанные за сегодня километры. И массаж двум клиенткам – это тоже та еще физическая активность!
В сумме все выглядело так, что даже дышать стало легче:
Прогноз продолжительности жизни уточнен: 10 дней 4 часа…
Живем. Пока живем.
* * *
Не успел я вернуться домой, только-только вошел в квартиру, как по ушам ударил шум. Соседи сверху совсем с ума сошли. Невзирая на довольно позднее время, сделали музыку на всю громкость; причем она ощущалась не как мелодия, а как грохот ударных, и настолько эти звуки были мощные, что оставленная Татьяной на столе ложечка в чашке аж позвякивала.
От возмущения я забрался на стул и постучал по потолку шваброй. Ноль реакции.
Ну да, конечно, в таком шуме они разве услышат? Стук по батарее тоже не произвел на соседей абсолютно никакого впечатления.
– Заколебали эти меломаны, – свирепо проворчал я, обращаясь к котенку. – Ладно, друг, давай-ка я тебя сейчас обработаю, а потом посмотрим по обстоятельствам. Может, это они просто акустическую систему проверяют? Такое же тоже может быть? И через полминуты выключат…
Я вытащил котенка из коробки на пол и принялся осторожно смазывать ему раны, на всякий случай забирая побольше, чтобы очаги купировать окончательно. Котенок терпел, иногда попискивая в тех случаях, когда совсем уж больно было.
– Терпи, брат, терпи, – приговаривал я, стараясь его успокоить.
Его сердечко билось так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из грудной клетки.
– Ничего, день-два еще помучаешься, зато потом станешь человеком. Так сказать, стремительно эволюционируешь… так что тебе потом обезьяны еще завидовать будут, и Дарвин тоже… – подытожил я и положил котенка обратно в коробку.
Тот возмущенно пискнул и опять попытался добраться до края, но его роста, даже если он становился на задние лапы, конкретно не хватало.
– Сижу за решеткой в темнице сырой, – ехидно процитировал я, глядя, как котенок сражается с высотой стенок, – ты гля, свободолюбивый какой. Прям анархист! Будешь, значит, Валерой, раз так. Знавал я одного такого, тоже Валерой был. Прям как ты.
Котенок упорно зацарапал по картону.
– Ну ничего, ничего, потерпи пока, товарищ Валера. Считай, это такой карантин у тебя.
Тем временем музыка у соседей сверху не смолкала. Убрав после процедуры мазь и ватные палочки, я помыл руки и попытался заняться своими делами, но грохот раздражал, не давая ни на чем сосредоточиться.
Просто выбешивал. Пришлось одеваться и идти разбираться.
