Текст книги "Бертолетова соль агентуры глубокого укрытия"

Автор книги: Данила Врангель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Нет, не представляю. Это давно было?

– Месяц назад.

– Да? А янки?

– А что янки? Пока они тупорыло врубались в чём дело, пока докладывали по инстанции, пока

"быстро" реагировали отряды быстрого реагирования – Бруклин слинял на Кольцевую. Погрузил

самолет в трейлер, и домой. Его до сих пор ищут. У Дубины голова болит от этого Бруклина.

Башка, говорит, сбита у этого пилота. Но, Маринин, у кого она не сбита? А этот ещё и лётчик.

– Верно, Вова.

– Я бы, честно говоря, с этим водилой в одну машину не сел. Но ему фартит. Что не вытворяет -

никаких проблем. Чистый самоубийца – под всеми мостами пролететь. Там, говорят, от

детонации оглушенная рыба всплыла. А ему всё до лампочки. Нет башни – нет проблем.

Зазвонил телефон. Седой ответил:

– Я слушаю.

– Это Дубина. Так, Вова, ситуация изменилась. Морские патрули блокируют все входы. Полетите

воздухом. Бруклин вас подбросит. Мы сегодня приварим к самолёту поплавки для посадки на

воду. Утром он будет. Все ясно?

– Ммм... Полковник, может мы всё же катером?.. Оно как-то надёжнее...

– Тебе что, не понятно? Патрули! Всё, не морочь мне голову. Я перезвоню. – Кинул трубку.

– Твою лохматую бабку мать, – тихо сказал Седой. Попали. Летим с Бруклином. Ещё и садиться

придётся на воду. А парашюты он принципиально не берёт. Пойдём, Саша, я сообщу эту

радостную новость Лесе. Она хорошо знает этого летающего придурка. Вот обрадуется

предстоящей релаксации!

– Тебе не кажется, что мы похожи на идиотов?

– А может, так оно и есть?

Седой и Маринин сидели на Крещатике в подземном переходе, называемом в народе "труба".

Оба были в потрёпанной одежде. У Маринина на голове поблёскивала узорами восточная

тюбетейка, и лохматились приклеенные усы. Глаза глядели через неоптические, круглые как

пенсне, очки. В руках он держал балалайку. Седой сидел на корточках и перебирал струны

обшарпанной гитары. На голове его желтым снопом обвисала соломенная шляпа, глаза

скрывались под чёрными очками. Мохнатая борода торчала лопатой вперёд и упиралась в

гитару, мешая играть.

Они исполняли роль нищих музыкантов с юга Украины. И оба были в розыске Интерпола.

"Самый лучший способ спрятать что-либо, – это положить его на самом видном месте", -

философски говорил полковник, отправляя их в "трубу".

По поддельным документам они являлись родственниками. Седой – отец. Маринин – сын.

– Ну, поехали, нечего сидеть, – мрачно предложил Седой, и оба заунывно стали перебирать

струны. Седой владел гитарой с юности, Маринин в детстве учился в музыкальной школе по

классу балалайки. Это и определило их имидж. Музыкальный строй они более-менее держали.

– Беса ме-е-е... Беса ме мучо-о-о... – хрипло завыл Седой.

– Чёртов Дубина, – пробормотал себе под нос Моня.

Они являлись связными. К ним должен был подойти один очень серьёзный человек и передать

контактную весточку – так сказал Дубина, а Маринин – поверил. Теперь бесился и не знал, что

делать. Они торчали в "трубе " уже пятый час. Заработали кучу копеечных монеток – у Седого

оказался талант привлечения капитала завываниями, – но никакого "контакта" не было, кроме

жалостливых взглядов пожилых киевлянок бросавших в шляпу монетки по десять копеек.

В стороне от выступающих музыкантов, недалеко, возле зазывно мигающих игровых автоматов, стояли двое. Они курили сигареты, меланхолично поглядывали по сторонам, и слушали

вступление дуэта. Второй сказал:

– Зачем ты меня притащил в свой Киев? Какая здесь революция? Барды кричат какую-то муру, да

бабы мужиков снимают – вот и весь экстрим.

Первый ответил:

– Да, что-то мы въехали не в тему. Никаких вооруженных конфликтов. Где это таинственное

Сопротивление? – И добавил: – Наверное, сидит в подполье. Но захват Киево-Могилянской

академии был на самом деле! Они выдвигали ряд требований политического характера.

Американцы не пошли им на встречу, – они не согласились выпустить узников в Гуантанамо, -

отряд повстанцев прорвал оборону и ушел в неизвестном направлении, не потеряв ни одного

человека.

– У тебя достоверные сведения? – спросил второй.

– Да. У меня в Киеве много друзей.

– Хорошо. Я тебе верю. Но спроси у своих друзей с Подола, где эти люди. Нам надо выйти на

них.

– Где все эти люди? Я тебе скажу где. – Он стал говорить громче. Разговору мешало пение

гитариста и треньканье балалаечника. – Они не здесь, в "трубе". Они прячутся где-нибудь на

Борщаговке, Куренёвке или Ветряных горах. Наверное, ещё не время разворачивать

полномасштабные действия против американцев. И мы будем ждать, когда события развернутся, как в Югославии. Спешить не стоит. Пойдём, лучше, купим мороженное.

Двое медленно пошли в глубину подземного перехода.

– Квантаномейра... – пел Седой, невозмутимо спрятавшись за очками. Маринин вёл соло на

балалайке. Подошли двое немцев из контингента НАТО в форме офицеров Германии.

– О! Йа, йа... – сказал один из них, поцокал языком и помахал Маринину рукой. Тот отвернулся в

сторону, продолжая вести тремоло на балалайке. Немцы постояли, послушали, кинули в шляпу

бумажку в пять евро, и побрели в глубь "трубы". "Бесаме-е-е!.."

– Ёханый бабай, – мрачно пробурчал в паузе Моня. – Меня это всё достаёт! Фашистские хари

подкармливают нас своими дебильными европейскими купюрами. Этого не будет! – Схватил

евро и порвал на мелкие кусочки.

– Ты ещё съешь её, – критически сказал Седой.

– Я их заставлю её съесть, – ответил Маринин. И вообще...

– Стой-стой, Саша, – решительно схватил Седой за руку Маринина, собирающегося сорвать усы

и покинуть "трубу". – Ты забыл, что есть такое слово – дисциплина. Ты что, хочешь, чтобы и

дальше негры трахали наших баб? Хочешь? Ты скажи, я тебя пойму. Чего молчишь? Так вот и

молчи. Нам дали задание. Провалит его любой болван, а выполнить – это будет посложней. Ты

что, думаешь только стрелять из пулемёта? Нет, дорогой, халява не пройдёт. Бери в руки

балалайку – это посерьезней, чем пулемёт.

Они снова забренчали заунывную мелодию. Подошел старый дед, весь заросший щетиной и в

вылинявшей фуфайке. Стал, прищурившись слушать. В паузе сказал:

– Э-э-э... Братки... А чтось вы такое гарное граете? Кх-кх-кх, – закашлялся, продолжая смотреть

на балалайку

– Полонез Огинского, – пробурчал Моня, исполнявший произведение, которое сдавал на

экзамене в музыкальной школе.

– Гарно, гарно... Кхм... кх... кх... Очень гарно. Прям за душу берёт. А можно трошки щё? А?

Маринин, вздохнув, исполнил полонез ещё раз.

– Дякую, дякую... Спасибо, братки... – Дед раскурил самокрутку и пустил клуб дыма.

Невероятный запах распространился вокруг.

– Господи, дед, что это ты куришь? – замахал рукой перед лицом Маринин.

– Грибы, сынок.

– Чего?

– Грибы, грибы. Сушеные. Очень, знаешь ли, хорошая штука. Акх... кх... кх... Меня, – сплюнул, -

Карлуха научил.

– Какой Карлуха?

– Друг мой. Нерусский, правда. Фамилия у него странная – Каштановая Роща.

– Каштановая Роща?

– Да, вот такой фамилий был у него. Кхм... кх... кх... Хочешь курнуть?

– Да уж, спасибо.

– Ну, как хочешь. А Карлуха любил. Накурится, бывало, грибов и начинает мне рассказывать

сказки. Хороший был парень. Помер уже. Перекурил. Кхм... кх... кх...

Дед бросил в урну самокрутку и медленными шагами пошел дальше.

Музыканты продолжали свою работу. В стороне от них, метрах в десяти, стоял пожилой

мужчина и продавал значки "Украина+НАТО=любовь". Из его старой, потрёпанной сумки

выглядывал объектив видеокамеры, которая записывала выступление струнного дуэта. Ещё пять

человек, в разных точках "трубы", контролировали концерт Седого и Маринина. Это были люди

полковника Дубины. Ждали Ликвидатора. После покушения он на связь не вышел. Дубина

сбросил на его e-mail предложение о встрече, которая и должна была состояться, если бы не

вмешательство итальянцев. Ликвидатор ответил. Теперь он должен был, по плану, подойти к

Седому и передать свой "паспорт" – подтверждение того, что он действительно Ликвидатор, а не

подставной агент ЦРУ в Интернете. "Паспорт" представлял собой одну из половинок

разорванной на две части купюры в сто рублей. Вторая половина была у Дубины. После этого

подтверждения можно было спокойно общаться.

К музыкантам подошла крупная женщина в полутёмных очках.

– Скаажите, паажалуйста, а вы можете исполнить "Мурку"?

– Тьфу ты, – тихо под нос чертыхнулся Маринин.

– Сударыня! Естественно! – галантно ответил кавалер Седой. – Для вас – что угодно. – И запел: "В

тёмном переулке, где гуляли урки..." Минут пять кривлялся Седой, вошедший в роль и тарахтел

на балалайке Маринин. Дама аплодировала обоим, кинула в шляпу купюру в пятьдесят гривен, помахала рукой и скрылась в потоке людей.

– Пятьдесят гривен? – удивился Моня. – За "Мурку"? Подруга, наверное, была на "зоне".

– Мда... – удивлённо сказал Седой. Мы тут ещё и заработаем. – Пять-шесть "мурок" – и день

прожит не даром.

– Да, Вова! И можно пойти в "Экспресс".

– Забудь, "Экспресс"

– Да знаю, – печально вздохнул Моня.

Подошли двое американских сержантов. Седой невозмутимо глядел на них. Моня с бешенством

во взгляде отвернулся и стал настраивать балалайку.

– Э-э-э... – начал один из американцев. Ви можеть знать? Дьюк! Дьюк Эльингтон. Йес?

– Йес, – ответил Седой и продолжал слушать.

– Сыграть Дьюк Эльингтон?

– Йес. Фифти долларс.

Моня поднял голову и посмотрел на Седого, топорща свои усы. Американцы вытащили бумажку

в пятьдесят долларов.

– Саша, помогай, – сказал Седой, ударил по струнам и запел "Караван": Па-а-а... Паба-па-бапа-

па-паба...

За три минуты заработали пятьдесят долларов.

– Чёрт, – сказал Маринин. – Я не думал, что это такое выгодное дело. Давай бабки подсчитаем, а?

– Успеешь, ещё не вечер, – ответил лидер-гитарист.

За следующий час заработали ещё около ста гривен.

– Волна какая-то пошла, – сказал Маринин.

– Эта волна называется вечернее пиво. Уже вечер, все поддатые. И здесь, в "трубе", кстати, крутится только народ с "бабками". Остальные не могут заплатить за метро, не то, что за

"Мурку".

– Да, за такую фигню – и пятьдесят гривен. Не плохо, – сказал Маринин. Купюра в пятьдесят

гривен так и лежала среди мелких денег.

– Забери-ка ты её, – сказал Седой. – Не надо травмировать психику конкурентов. Вон там, в углу, бандуристы играют, так они всё время сюда ходят, чего-то вынюхивают.

Маринин взял купюру и сунул в карман. Вытащил обратно.

– Слушай, Вова, здесь ещё и рубли она дала. Какие-то порванные.

Седой взял пятьдесят гривен в руки. К купюре была приклеена половинка советских ста рублей

с портретом Ленина.

– Всё, Саша, – сказал Седой. Контакт состоялся. Уходим.

– Я только-только разыгрался!

– Говорю, уходим.

Музыканты вместе с инструментами исчезли в людской толпе.

34.

– Необходимо выработать решение, как нам действовать. Американский президент настаивает

на астральной атаке российской верхушки власти. Это серьёзный заказ. Подобного не было

много лет. – Верховный магистр Меровингов устало поправил черную, ритуальную мантию.

Окинул взглядом собравшихся членов клана, пощипывая длинную, тонкую бороду. Скрипуче

добавил: – Нам необходимо выполнить его просьбу, несмотря на проблему с Граалем и не

функционирующую систему мегалитов. Всем вам, я думаю, известна эта беда семьи

Меровингов. Наши специалисты сделали всё, что смогли, но факт есть факт, – разветвлённая по

всей планете система астрального воздействия на мир не работает. Известны и причины

трагедии. Это сделали русские спецслужбы, при помощи своих сатанинских технологий. Все

объекты астрально-психотронного излучения, включая планетарные цепи мегалитов,

Стоунхендж, пирамиду в Гизе, часовню в Рене де Шато, железный столб в Индии, Чёрную

Мадонну на Килиманджаро, магические статуи на островах Пасхи и многие другие ключевые

пункты, подверглись СВЧ-облучению, размагнитились и не осуществляют связи друг с другом.

Глобальной системы позиционирования, съёма информации и подавления биоэнергетических

полей больше не существует. У нас вырвали из рук священный кинжал правосудия Меровингов.

Вырвали надолго, на две тысячи лет. Столько времени будет восстанавливаться Система.

Несмотря на это, рыцарский альянс "Прийе де Сион" и все отряды Новых тамплиеров готовы на

всё ради нашей семьи! Но, – две тысячи лет! – Магистр вздохнул и вопросил: – Останется ли

наша фамилия к тому времени у власти, или одни легенды поползут из компьютера в

компьютер? – И ответил: – Неведомо никому. – Добавил в голосе мажора: – Но пока никто не

знает, и американский президент в том числе, о потере нашего влияния. Он предлагает, кроме

погашения долгов, сумму в сто миллионов фунтов. Для нас это серьёзные деньги. Надо

работать! – Снова свалился в минор: – Президент хочет, чтобы мы сделали то, что проделано

нами в девяностых годах двадцатого века. Ему необходимо заставить Совет Безопасности

России, включая президента, функционировать под диктовку нашей воли и принять ряд важных

политических решений выгодных Вашингтону. Список прилагается. Мда... – Помолчал,

поглаживая бороду и рассматривая хрустальный шар, висевший под потолком. Тихим

скрипучим басом продолжил: – Сможем ли мы выполнить поставленную задачу с мёртвым

Граалем и мёртвой Системой? Скажу правду, – я сомневаюсь в этом. Тысячелетия мы навязывали

свою волю всей цивилизации! Грааль посредством Системы распространял гипнотический

посыл Меровингов на весь мир! Но теперь Грааль мёртв. Русские дьяволы убили его. – Магистр

оглядел сидевших перед ним членов Совета и проговорил: – Авраам, что скажешь ты?

С кресла поднялся худой аскет с большой, рыжей бородой и проблесками психопата во

взгляде. Он медленно, низким голосом проговорил:

– Моё ответвление клана, и я лично, никогда не простим русским атаки на Священный Грааль.

Наши люди отправятся в Москву и организуют убийство русского президента. А также военного

министра и ряд лиц принимавших участие в спецоперации, проведённой со станции «МКС».

Меровинги смогут сделать то, что не сумели другие, включая представителей

праворадикального ислама. Астральной атакой пусть занимаются медиумы из "Прийе де Сион".

Мы же собираемся предпринять атаку физическую. Стратегический план операции уже готов и

мы просим его утвердить. В России у нас есть ряд зарезервированных агентов-сомнабул с

раздвоенной структурой личности и кодированным подсознанием. Один из них работает в

администрации президента России. Двое – в Государственной Думе. Они и будут исполнителями

нашей акции. Подробности в плане. – Замолчал, положил на стол тетрадь в кожаном переплёте и

уставился на Магистра светло-голубыми глазами.

– Авраам, месть не одобрял наш великий родственник. Необходимо искать другие пути, другие

способы уравнять чашу весов, чтобы вернуть Меровингам прежнее положение и

соответствующий статус. И, кроме всего этого, мы не слуги сатаны, которые, а вы это все

хорошо знаете, пойдут на всё, абсолютно на всё ради своей доктрины, – нейтральным голосом

проговорил магистр. Рыжебородый ответил:

– Я за нанесение удара, хотя мы и не слуги Сатана. И надо торопиться, ибо если о нашем

ослаблении узнает Ватикан, то он предпримет силовую акцию как, в свое время, к большинству

тамплиеров и катарам. Страх перед силой Грааля – единственное, что до этого времени держало

католическую церковь в узде, ограждало нас от репрессий и заставляло Папу выполнять все

наши требования. Нашему договору с церковью больше четырнадцати столетий! Но – всё

меняется. И не мне вам это говорить, магистр. Основатель фамилии не одобрял месть? Но. -

Рыжебородый понизил голос, оглядев присутствовавших членов клана. – Я не думаю что он, а

особенно его ученица, Великая Мария, в условиях тотального информационного давления и

расширяющегося глобализма, включающего прямой геноцид множества этнических групп,

придерживались бы принципов, выработанных в такую тепличную эпоху, как времена

миллениума, ожидание Мессии и прорастания зёрен тотальных религий. Подобное уже было, но

ренессанс жесток и холоден, как окружающий нас мир. – Поднял ладонь и трагическим тоном

молвил: – Я продолжаю в левой руке держать оливковую ветвь, но правой крепко сжимаю меч. И

не раздумывая, при необходимости, нанесу удар! В этом всегда заключалась наша сила -

смертельно разить врагов, двигаясь по тропе, проложенной через оливковую рощу. – И закончил:

– Меровинги нашей ветви сидеть, сложа руки, не будут.

– Кхм... – кашлянул магистр. – Меня радует твой рыцарский настрой, Авраам. Но что ты

скажешь по поводу коммерческого предложения иллюминатов, которых представляет президент

США?

– Я считаю, что ликвидация русских специалистов стратегического анализа, включая и

президента России, выполнит заказ американца.

– Мда... – в раздумье произнес магистр. – Возможно, ты прав. Прямое действие всегда ставило

точку, в отличие от запятой, остающейся после воздействия астрального.

– Но мне понадобятся деньги, – проговорила "рыжая борода".

– Естественно, – сказал магистр. – После анализа плана я профинансирую эту акцию. -

Помолчал и скрипуче добавил: – Возможно, ты и прав со своей интерпретацией заповедей

Моисея в свете научно-технического прогресса, несущего падение в бездну, и ментальной

деградации носителей цивилизации. Тёмные силы почти достигли своей цели – мир на грани

безумия, материя пожирает духовность. Но не так просто загасить божью искру в создании

божьем... Не так просто... Да, Авраам, ты прав. Пришло время работать мечом, прикрываюсь

оливковой ветвью. Сегодня мы соберём Магический Круг Меровингов и внесём в субстрат

ноосферы Священную Монаду, которая будет размножаться, и ширить поле астрального

воздействия на спецоперацию, проводимую тобой. Авраам не будет одинок в своём сражении

против русских дьяволов. Ритуал рождения проведём в полночь.

Встал со своего кресла и проговорил главам генетических ветвей семьи Меровингов,

собравшихся в круглом зале замка в Шотландии, скрытого от посторонних глаз непроходимой

лесной чашей:

– Сегодня все высказали своё мнение по поводу сложившейся ситуацией в мире, и положения

нашей семьи в частности. Думаю, никто не будет сомневаться в том, что заказ американского

президента имеет для нас стратегическое значение и, помимо коммерческой выгоды, совпадает с

политическими интересами Меровингов. Призываю вас всех забыть разногласия и

объединиться. Нас сплотит беда, возникшая в связи с затуханием силы Священного Грааля.

Предлагаю проголосовать по предложению Авраама... Ооо!.. Я очень рад. Семья Меровингов

снова едина в своём мнении.

35.

– Ну и что? Я не понимаю, что это даст нам, – сказал Понтифик, вяло глядя на своего секретаря.

– Из того, что вы мне сказали, я понял одно, что «варшавские» мудрецы продолжают свою

маниакальную деятельность. А куда же они денутся? Куда они могут уйти от своей доктрины, придуманной сумасшедшим. Теперь эти проблемы, рожденные много столетий назад, нужно

палить огнём, следуя советам их же основателей, но не то время, не та эпоха, не те взгляды, не

та паства, не те верующие, и, наконец, не те каноны и возможности, которые были в

распоряжении моих глубокоуважаемых предшественников. Вы что, предлагаете латентную или

открытую войну Нового и Старого Завета? Большего бреда быть не может. – Понтифик присел

за кушетку и вытащил носовой платок. Сказал:

– Ты знаешь, Иегудеил. Не хочу говорить… Но. Но! Прости меня Создатель, но генное

помешательство не у нас, а у них, непонятных детей неведомого бога, которое постоянно

приводит к мировым проблемам. Оба моих предшественника, особенно поляк, об этом говорили

мне лично. Папа оперся на ладонь, и устало спросил секретаря:

– Иегудеил, а что бы предложил ты? Как кардинал. Ты многое повидал в том свете, я имею в

виду за воротами этой тюрьмы.

Секретарь помолчал и ответил, не глядя в глаза.

– Я не знаю, что вам сказать, но если вы хотите откровение, то я отвечу. Насилие не есть выход, вы это понимаете. Почему не выход? Потому, что в этом процессе принимают участие только

сторонники материи, сторонники взглядов, подобным взглядам сатанистов. Мы не можем

уподобиться им даже в теории. Но, тем не менее, они, эти взгляды, кое у кого, есть. Мы

понимаем, что это слуги Сатаны. В отличие от дуалистов, это гораздо более изощренная сила.

Что делать? Как поставленные судьбой во главу потока, двигающегося к Божьим Вратам, мы не

можем прямо противостоять Антихристу, но… – Советник некоторое время помолчал. – … Но

средства есть. Если внимательно глянуть в каноны, то становится ясна и наша роль и роль

диаволитов.

– Это и хотелось от вас услышать. Я надеюсь на вас, кардинал. Кто, если не вы? Я – это нимф и

миф, к большому сожалению, моему лично. Все документы, которые мы сегодня обсуждали,

полностью в вашем распоряжении.

36.

Серый рассвет воспламенился лучами прорывающегося солнца. Зеркальная поверхность

лесного озера ещё отражала лик полной луны, висевшей над маревом просыпающегося дня. На

берегу, возле самой воды, сидела пара. Она вела неторопливую беседу, продолжавшуюся ещё с

самого вечера. Потрескивал костер, ворковали лягушки, поплыл туман. Мужчина и женщина

сидели здесь уже довольно долго, вырванные из своих мест проживания по срочному указанию

своих непосредственных начальников, и прилетевшие в эту точку пространства и времени с

неясной даже для них самих целью. Шло время, шла беседа, необходимых действий пока не

происходило.

– И чем всё это закончилось? – спросила женщина мужчину.

– Пока ничем, кроме крови, – ответил тот.– Монголы и татары, смешавшись с ближневосточными

народами и изменив религиозную ориентацию, породили бертолетову соль последних столетий.

В итоге – никакой надежды, что земли хватит на всех.

– Я понимаю, это от переселения…

– Да нет, не от этого. Иллюминаты – ты помнишь мой рассказ о них? – не послушались совета

Бакунина; они не стали слушать его романтичные предложения единства борьбы против

государства; они стали мимикризироваться, с целью видимого исчезновения Ордена

Иллюминатов. Орден исчез. Для простаков, типа Энгельса.

– Энгельс простак?

– Я не говорю, что идиот. Но он вскормил, – нет, не Маркса, – он вскормил посредством этого

немецкого вдохновителя возрождение практики иллюминации, по-другому не скажу. И теперь, когда ты едешь на своем «Ламбардини», не думай, что манна небесная свалилась тебе на голову, в виде меня. Это результат преодоления множества препятствий.

Она немного помолчала. Спросила:

– Ты считаешь, что я сплю с тобой из-за таких вещей как бриллианты и «Ломбардини»?

– Знаешь, не имеет значения, что я считаю. Есть порядок вещей, и никто его не сможет изменить.

Никто из людей, никто из богов, никто и ничто вообще из того, что мы можем представить себе.

– А к чему ты это?

– К моим банковским счетам. Да, я думаю, что без них мы с тобой бы не общались. Но счета не

критерий плана, который создали не мы, и по которому я сплю с тобой, а ты со мной.

– Так мы с тобой, оказывается, спим по плану?

– Милая, это так, но не так, как ты подумала. Не по моему, и не по твоему плану. А по плану, ну

скажем Бога. Или его планового отдела.

– Значит, твой героический Бакунин бился с Марксом по плану Бога?

– Несомненно, так. Но это догматические понятия. Догма не денежная купюра в кошельке.

Догма, в отличие от тех же денег, реальна только тогда, когда ты веришь в неё.

– Дорогой, расскажи ещё про Вавилон или евреев.

– Вавилон пал после переселения туда людей, которых называют евреями. Хотя евреи и иудеи

составляют две очень больших разницы. Первых постоянно путают со вторыми. Сам термин

антисемитизм придумали иудеи, а от смысла этого термина иногда страдают работяги евреи.

Евреи древнейшая раса, одна из наиболее продуктивных в плане интеллекта, но их постоянно

подставляют иудеи, от этого и неясность еврейского вопроса. Тем не менее, Вавилон пал.

– Как интересно… И как же он пал? – Она взяла в рот травинку и стала жевать.

– Неважно. История очень много врёт по поводу всего. А тебе не интересно узнать, что мы будем

делать дальше?

– Неа… Не интересно… Мне и сейчас хорошо. Да, милый… Это правда, что в Нью-Йорке

создан «эликсир молодости»? Говорят, американцы добились автоматического клонирования

стволовых клеток, и скоро миллиардеры будут жить вечно. А, возможно, уже живут?

– Хватит говорить о желтой прессе. Жизнь не может быть вечной. Мы с тобой здесь только для

того, чтобы обеспечить встречу некоторых людей.

– Знаю, знаю… – Вздохнула. – Мы группа заблудившихся туристов, случайно оказавшихся в

этом секторе заповедной зоны. Ждем встречи с такими же «туристами», как мы.

– Да, это почти так. Потому, что мы заблудились реально, а не по плану.

– Что это ты имеешь в виду?

– По-моему, нас хотят подставить. Я не даром с тобой так долго вёл беседу о системе управления

людьми. Нами управляют. Думают, что управляют.

– Зачем? Скажи, зачем и пойдем баиньки в машину. Я устала. Твои лекции хороши, но ты забыл, что не в университете, а со мной в лесу. Мне Бакунин не нужен, как и иудейское масонство.

Расскажи, как мы полетим в Мексику. Я хочу в пустыню к кактусам! Я хочу жевать пейот! Мне

не хватает галлюцинаций – жизнь сера и пуста без них и без вранья. Соври мне еще, что ни будь.

– Мы можем не вернуться из этого леса.

– Ах, какое интригующее враньё! Мы – не вернемся! Вау!

– И два холодных трупа возле обгоревшего костра обнаружат через неделю.

– Куда это тебя понесло? Про трупы не нужно.

– Не надо волноваться, ты же ничего не боишься.

– Боюсь. Потерять привлекательность.

– Да, это серьезно. Следи за этим вопросом, но покойнику красота ни к чему.

Она привстала и посмотрела ему в глаза. Спросила изменившимся тоном:

– Что-то может произойти?

Он закурил сигарету и негромко проговорил:

– Возможно. Я об этом думаю всю ночь. Те, кому мы передадим материалы, возможно, и скорей

всего, двойные агенты. Им совершенно ни к чему, в таком серьезном деле, как это, в которое мы

впутались, оставлять свидетелей. Ты понимаешь уровень операции? Документы, содержащие

скрытые записи заседания тайного общества, именуемое Новая Заря, но, в самом деле, имеющее

название Орден Иллюминатов, а еще вернее – Сеть Мирового Управления, на котором

присутствует президент, если верить компьютерному анализу голосов, а таким анализам верят

все эксперты. Я виноват, что втянул тебя в тайную политику. Ты можешь работать, не спорю, но

есть предел, за который не стоит совать нос. Я сунул. И теперь ищу выход. Но не нахожу.

Кстати, наш автомобиль контролируется со спутника.

– Господи, дорогой, неужели всё так серьезно?

– Я не хотел говорить тебе всё это, но думаю, что ты должна быть в курсе происходящего.

– Но почему лес? Неужели нельзя было отдать эти диски, где-либо в городе? Просто в метро, например. Или в аэропорту.

– Не знаю. Так решили. Но начинаю догадываться – почему. Всё происходящее мне не нравится.

Это подозрительно, и даже очень. Хотя, по логике, встреча должна была произойти ночью. Но

никто пока не пришел.

– Давай уедем отсюда.

– Мы не можем просто уехать с материалами. В дороге произойдет неприятность, я уверен. Наш

«Ломбардини» сейчас висит в мониторе какого-то компьютера.

– Давай просто уйдем. Поймаем попутную машину и в аэропорт!

– Это хорошая идея, если мы не на прицеле снайперов.

– О, господи… Здесь могут быть снайперы?

– Здесь может быть всё, что угодно.

Рассвет зажигал новый день и над озером лег утренний туман. Автомобиль, стоящий

неподалёку, исчез в белом мареве.

– Посмотри, какой туман, – прошептала она. – Никакой снайпер ничего не увидит. Прицел

ночного видения в тумане не работает.

– Хорошо, – тихо ответил он. – Пойдем. – И взяв её за руку, шагнул в белесую мглу.

– А машина? – прошептала она. – Ты же за неё отдал миллион.

– Да плевать на машину и миллион. У нас диски, которые или убьют или спасут.

Шли в тумане минут десять и попали в болото.

– Черт, – сказал он, – я совершенно не знаю, что здесь в округе. Район знаю только по дорожным

знакам. И вообще, ты албанский знаешь?

– Как и ты.

Молча шли дальше. Туман не рассеивался. Она сказала:

– Я думаю, ты знаешь, что делаешь.

– Нас убьют, если мы не уйдем.

– Я буду делать то, что ты скажешь.

– Знаю. Поэтому и верю тебе. Прости, что раньше не сказал тебе про иллюминатов.

– Я всё равно бы тебе не поверила. Иллюминаты… Надо же… Просто не укладывается в голову.

– Рыжий был иллюминат. Первая попытка покушения на него провалилась, но второй раз парни

из Коллегии не промахнулись. Я всегда говорил, что пуля лучше чем взрыв, потому, что она

имеет душу.

– Насчет пули не знаю, а насчет души согласна. Её у рыжего не было.

– Он пытался создать свой Орден. Это поставило точку на нем.

– Не думаю, что он был один.

– Один? Да их легион! – Помолчал и добавил: – Нас больше, хотя все спят. Но у меня, да и теперь

у тебя, бессонница. И поэтому, бессонница ещё кое у кого. У президента, например.

– Мне что-то не совсем укладывается, что такой уровень…

– Да какой уровень? Уровни в голове! Битва за власть заставила цивилизацию принять понятие

статуса, уровня, престижа, респекта и прочей белиберды! Забери у дегенерата эту самую власть, и он застрелится. Не мне тебе это говорить! Отсюда и понятие «уровня», как сакрального

понятия.

– Это мне понятно. При мне прыгал в окно мэр.

– Я знаю, что ты тогда была в его кабинете. Он тоже, кстати, был членом Ордена. Но что-то не

сошлось, не склеилось. Жена, говорят, намутила.

– Она и отставила его.

– Да, она лично. Старая, сука, а всё туда же. Теперь она знаешь где?

– Знаю, в натюрморте.

– Да, именно там. Теперь, возможно, жалеет. Это не та реальная власть, что быть мершей.

– Слушай, куда мы идём?

– Откуда я знаю. Мы не идём, мы уходим, это разные вещи, не забывай.

– Да, ты прав, но всё равно я албанского языка не знаю.

– Тебе хватит английского. Его не забыла? Вот и хорошо.

Он споткнулся о корягу, чуть не упал, встал и, глянув в мутную грязь, сказал:

– Смотри, лягуха под ноги прыгнула. Плохая примета. Я её чуть не раздавил. Твою мать…

Лягуха… Я всегда чувствовал, что они не элементалы.

– Что с тобой? Тебя испугала лягушка?

– Меня пугает жизнь. С детства. А, возможно, ещё раньше. И ты думаешь, что я тебе опора? Нет, милая, это не так. Вернее так, но до момента, когда я исчезну в потоках своего сумасшествия. А

это, рано или поздно, произойдет. Я силен, пока я не в себе. Но за это надо платить. Как и всем, кто подобен мне.

Во мгле тумана завыла собака странным и пугающим воем.

– Вот, черт. Кто это там бродит, – прошептал мужчина. – Прямо усадьба Баскервилей. Кристина, что тебе подсказывает интуиция?

– Идти в сторону, противоположную собаке.

– Правильно.

– Если это собака.

– Не спорю, возможно, пес. Не приведение.

Развернулись и двинулись в сторону. Вышли к зарослям бузины и стали продираться сквозь