Текст книги "Бертолетова соль агентуры глубокого укрытия"

Автор книги: Данила Врангель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– И при чём здесь, кстати, «С-500»? – спросил Григорий.

– Кто его знает. Японцы, например, на своих космических ракетах пишут священные тексты, в

которых просят, чтобы они, ракеты, не падали, а долетали до орбиты. И тоже, кстати, что-то там

поют...

– Типа твоего...

– Да, типа моего, – серьёзно ответил Юра. – Они там прямо хоровод вокруг ракетоносителя

водят. И без такой церемонии, между прочим, добро на пуск не даст ни один премьер министр

Японии. А почему? А потому, что они к делу подходят практически, то есть эмпирически. Ты, кстати, закончил? – Юра показал глазами на книгу, лежащую на груди Григория. – Неделя уже

прошла.

– Да, – хмуро ответил тот.

– Вот и молодец, вот и молодец. Послушай фрагментик произведения... – Музыкант переплел

пальцы между струн, стал колотить медиатором и тянуть аккорды. – Пониженная квинта! Тебе

это ни о чём не говорит? – И снова извлёк фонтан невообразимых звуков.

Григорий с вздохом шевельнулся в гамаке и сбил пепел с сигареты. Сочувственно поглядел на

командира.

– Ну, пониженная, так пониженная. Только вот зачем? А почему, к примеру, не повышенная?

– Не катит. Не тот звук. У тебя звание повышенное? Вот то-то. Но пониженным может стать

моментально. Квинта это и имеет в виду. Неизбежность падения. Ты чувствуешь, какая умная

штуковина музыкальная гармония?

– О господи! – Григорий перевернулся на бок и выбросил в траву сигарету.

– Да ты знаешь, – стал заводиться любитель музыкальных интервалов, – что вся современная

музыка возникла благодаря этой пониженной квинте? Красота и трагедия падения понятны всем

людям искусства! И даже просто людям... Два интервала, две ноты изменили лицо музыкальной

индустрии, нет, они совершили прорыв, переворот, парадигму в восприятии музыкального ряда!

Если бы не они, Пол Маккартни и Мик Джагер остались бы нищими и никогда нигде не

выступали бы, а Эрик Клэптон, Ай-Си-Ди-Си, Дип-Пёрпл и Пинк Флойд спились бы и

закончили жизнь под забором.

– Наверное, секретные? – спросил заинтересованно оператор АРСН.

– Кто?

– Ноты.

– Да нет. Обыкновенные, известные давно интервалы. Пониженная квинта и пониженная терция

в мажорном ряду.

– А что за терция такая? – проявил интерес Григорий.

Юра забренчал что-то невообразимое и стал подвывать: «Мы ходим по кустам там, где нет

людей...»

– Господи, да от этого искусства наши боеголовки самоликвидируются не взлетев, – заметил

Григорий. – Эти твои терции и квинты надо исполнять при внезапной встрече с противником, пан Юра. Давай лучше шансон.

– Тьфу ты, деревня. – Кинул гитару в кусты и вытащил сигарету. – Тебе это не дано.

Эзотерические знания словами не передаются.

– Какие, какие?

– Музыка – сила! И больше никто ничего добавить не сможет. Даже Шопен это понимал, от чего

и умер. Остальное тебе знать не нужно. Всё, через десять минут обед. – Прикурил и кинул

взгляд на небольшую книжечку, притаившуюся на груди оператора АРСН. – Впрочем, нет, я

совсем забыл. У нас же ещё урок философии!

– О господи, – тихо пробормотал Григорий и положил руки на произведение, лежащее у него на

груди, как бы пряча его подальше от глаз.

– Ну? – вопросил командир. – Ты прочёл книгу?

– Я же сказал уже – да, – угрюмо ответил оператор.

– Я рад, я рад, – потёр руки Юра. – Мы скоро догоним потенциального противника по уровню

политической подготовки!

Григорий протянул из гамака книгу с непонятным названием «Диалектика имманентного и

трансцендентного». Сказал:

– Знаешь, Юра, если честно... Я прочёл. Но у меня до сих пор болит голова, и я ничего не понял.

Забери её от меня, я смотреть на неё не могу – кружится всё внутри... Может она для моряков?

Командир взял книгу и испытывающе глянул на сержанта.

– Ты должен понимать такие вещи... Голова кружится даже тогда, когда первый раз из

гранатомета по цели стреляешь... Сейчас идёт гонка военно-интеллектуального превосходства. –

Помолчал, полистал книгу. – Про квинты и терции ты же, по-моему, понял?

– Ну, что-то вроде... – уклончиво ответил сержант.

– Так ведь здесь о том же самом, только другим способом передачи – алфавитом.

– Наверное, я не готов к такому алфавиту...

– Хорошо, попытаюсь объяснить основную мысль простыми словами. – Юра упал в гамак,

который был привязан рядом, заложил руки за голову и начал говорить:

– Слушай внимательно. Имманентный мир это всё то, что тебя окружает, все, что происходит в

твоей голове – твои мысли, желания и всё прочее. То, что ты можешь почувствовать, увидеть и

представить, это он и есть имманентный мир. Ясно?

– Пока да.

– Ну, вот видишь как просто, – оживился Юра. – Продолжим: имманентность осознаваема,

трансцендентность же, как раз наоборот. Трансцендентный мир выходит за пределы твоего

восприятия и понимания. Это всё то, что ты даже не в состоянии вообразить, а не то, что

увидеть или почувствовать. Это понятно?

– Нет.

– Юра пустил колечко дыма, сбил пепел с сигареты в лист фикуса и уверенно сказал:

– Щас поймёшь. Слушай внимательно. Перехожу на другой уровень подачи материала.

Григорий внимательно смотрел на командира из своего гамака.

– Имманентное и трансцендентное, – медленно начал учитель философии, – соотносятся друг с

другом примерно так. В образном, конечно, изложении. – Помолчал; Спросил: – Ты любишь

животных? Я тоже. Прекрасно. Представь себе: на верёвке висит кошка; слепая, глухая и к тому

же без зубов и когтей. Одно только может – языком болтать.

Юра затянулся и медленно выпустил дым. Продолжил:

– Это имманентный мир, Григорий. Далее: возле верёвки с кошкой стоит стул, а на нем сидит, -

как бы его назвать? – живодёр, так и назовём. Курит папиросу, пьёт пиво, а в руках плётка.

Рядом столик хирургический расположен, а на нём всякие специальные инструменты лежат:

щипцы для пыток, иголки разные, ну и прочее... Бидон с кипятком неподалёку поблёскивает. В

общем, все нужные приспособления для пытки животного – под рукой.

Командир снова сделал паузу, затянулся сигаретой и продолжил:

– Ну, кнут – кнутом, а в стороне на маленьком столике лежит, так сказать, пара пряников: кусок

сала, сыр, хлеба краюшка... Так вот, Гриша, этот живодёр – и есть трансцендентный мир.

Понятно?

– Ничего не понятно.

– Ладно, поймёшь, – пустил кольцо дыма; качнулся в гамаке. Продолжил, медленно выговаривая

слова:

– Сделает это падло глоточек из бутылки – бац кошку плёткой – и смеётся, наверное... Иголкой

её ткнёт в бок, для общего порядка. Кошка орёт: «Жизнь собачья! Будь она проклята! Мама –

роди меня обратно». Живодёр докурит бычок и, – бабах кошку по голове дубинкой. Ха-ха-ха! –

наверное. И снова плёткой. И тут же, раз – пряник ей под нос. В виде куска сала. Ну, измученная

тварь вцепилась, бедняга, и жуёт, жуёт – голодная ведь. И неожиданно начинает ощущать что-то

вроде счастья. Мысли в голове струиться такие, примерно, начинают: «А ведь, в сущности, жизнь не такая плохая штука!» И тут снова – бац плёткой по морде, чтобы сало всё съесть не

успела и не расслабилась. Да ещё, живодёрище, щипцами лапы задние, для профилактики,

зажмёт; передние верёвкой затянет; ведро липкой горячей воды на кошку выльет; возьмёт

верёвку – и давай её, кошку, крутить вокруг себя, приговаривая:

«Помни, у тебя всегда есть выбор! Надежда умирает последней. У всех есть равные шансы!».

Это скотина живодёрище такую фигню котяре парит. «Будешь терпеть – и у тебя всё получиться!

А ещё лучше – молись. Тогда все проблемы сами решатся. А ты говоришь – жизнь дерьмо. Не

видала ты красотка дерьма!» И снова – бац дубинкой. Вот такая любопытная диалектика. – Юра

прищурился от дыма и спросил:

– Наводящий вопрос по теме, сержант. Что в состоянии сделать кошка, как она может

воздействовать на мучителя? Как она может достать его? Есть один способ. Догадайся. Ты

обязан знать ответ!

– Слушай, – спросил оператор АРСН, переживающий за бедное животное, – а как кошка

оказалась в таком положении? За что с ней так обходятся? Не родилась же она с верёвкой и без

зубов?

– Хороший вопрос! Ты продвигаешься в обучении. А положение её изначально таково, – ответил

проповедник Юра. – Когда-то, конечно, были и глаза и уши и зубы, но когда – никто не помнит.

И зовётся это её непонятное положение – первородным грехом. Не родилась бы, паскуда, – не

мучалась. А так – грех. Потому что соблазняешь живодёра пользоваться своей никчемной

беспомощностью. Сдохнуть кошке её напарник тоже позволить не может. На кого же тогда грехи

писать? И вообще... Без кошки он никуда. Делать больше ничего не умеет. Она ему необходима

как воздух. Порою, правда, очень своенравные и умные котяры попадаются... Управу на

живодёра находят. Редчайшие случаи, – но они бывают.

Юра швырнул в траву потухшую сигарету и сказал:

– Понял ты или не понял, а я тебе объяснил. Вот только конец истории ты должен додумать сам.

Это и есть экзамен. В книге ответа нет, можешь не искать. А подсказать тебе я не могу – не

помню, забыл. Да и права не имею.

– Юра, может, закончим с философией, – стал канючить Григорий. – И так тошно. Не мучай, –

включи другую тему.

– С философией закончить невозможно, – ответил просвещенный командир. – Только она сама

может закончить с тобой. И это ты тоже обязан понимать.

Всё, слазь с гамака. Идём обедать.

30.

В кабинете президента Российской Федерации шел серьёзный разговор.

– Иванов, что мы имеем по Киевскому террористу?

– Он перестал подавать сигналы контакта.

– Это связано с Коллегией?

– Очевидно, да. Нам он не подчиняется.

– Насколько реально уничтожение Киева?

– Пока мы ничего по этому поводу сказать не можем. Заряд в 1981 году был заложен – это факт, подтверждённый документацией КГБ. До Ликвидатора существовал его предшественник, тоже

личность нам не известная. В конце девяностых годов он исчез и появился Ликвидатор. Все

нити тянутся в Коллегию.

Президент встал и подошел к министру обороны. Тихо спросил:

– Слушай, Серёжа. Ты, правда, веришь, что существует Коллегия?

Министр помолчал и ответил:

– К сожалению, оно существует независимо от моей веры. Различные агенты СВР четыре раза

подтверждали этот факт.

– Как ты думаешь, это работа русских?

– Судя по аналитической информации – нет. Не только Россия. Нити ведут в Берлин, Лондон, Париж и Белград и Рим. Но информация больше аналитическая, чем оперативная.

Президент задумчиво посмотрел в окно на Кремлёвскую стену. Вздохнул. Устало выговорил:

– Ещё проблема появилась. Раньше я считал, что Ликвидатор виртуальная страшилка. Всё

оказалось сложнее. Вашингтон думает, что этим человеком управляет Кремль. Мне трудно

разговаривать с американским президентом, он всё время намекает на это. Что я могу ему

сказать? Всё равно не поверит.

Прошелся вдоль стола. Продолжил:

– Какие шаги мы можем предпринять в связи с ситуацией в Киеве?

– Туда заброшены наши лучшие люди.

– Объясните мне, что они там будут делать?

– Ну, есть определённые технологии...

– Какие технологии? Он ни с кем не ходит в контакт. И даже нельзя с уверенностью сказать – не

выдумка ли это хакеров. Наши технологии эффективны в такой ситуации?

– Ну, нет. Я не согласен. Он выходил на связь с Дубиной. Полковник Дубина – командующий

оперативной группой Киевского Сопротивления.

– Каким образом он выходил на связь? По Интернету?

– Да. И по телефону.

– А где у вас гарантия, что это Ликвидатор, а не агент МОССАД?

– Такой гарантии нет, но есть "паспорт".

– Что за паспорт?

– Ещё при Советском Союзе предшественник Ликвидатора встречался с Андроповым, когда тот

руководил КГБ. Они разорвали пополам сторублёвую купюру. Одна половина осталась у

предшественника Ликвидатора. Он впоследствии передал ее последователю.

– А вторая?

– Вторая хранится в оперативном архиве КГБ. Но сейчас она в Киеве и мы ждём результатов

теста: Ликвидатор ли Ликвидатор.

Президент задумался. Сказал:

– Это разумный, предусмотрительный ход со стороны Андропова. Будем ждать результатов

теста. Зачем понадобился Ликвидатору Дубина, как вы считаете?

– Нам это пока не ясно.

– Может, он сам не в состоянии запустить таймер?

– Да нет, таймер запускается очень просто. Простота – это основа той разработки. Там много

вариантов запуска. Около десяти. Но в архиве ничего нет по конкретизации системы запуска

таймера Киевского заряда.

– Это плохо, – сказал президент.

– Да, это не радует – ответил министр.

– Сколько у нас времени?

– Специалисты считают, что пуск заряда будет приурочен к какой-то дате. Возможно, это будет

22 июня. Через шесть дней. Цифра 622 три раза пришла на наши серверы. Аналогично 911 и 77.

– Вы уверены, что Коллегия в этот раз не блефует?

– Человек Коллегии всегда предупреждал нас о предстоящих акциях. Их не так уж и много. В

частности, 11 сентября. Сигнал был, вы же в курсе.

– Не столько нам, сколько американцу.

– Да, тот сигнал предназначался ему. Но он сделал вид, что сигнала не было. Это его право, он

был президентом. Мы получили предупреждение по поводу атомохода "Курск". Но наш

президент тоже сделал вид, что сигнала не было.

– Да, я это знаю.

– Теперь сигнал получили вы.

– Мда... Выходит у нас с одним представителем односторонняя связь всё же есть.

– Да.

– А у кого ещё?

– По нашей оперативной информации, у Рима.

– У Рима? – поднял брови президент.

– Да, – подтвердил министр.

– Странно.

– Я тоже был удивлён. Может быть, это связано с Ватиканом?

– Возможно.

– А что по Меровингам? У вас отдельные источники информации, которых лишены мы, -

поинтересовался у президента министр обороны.

– Они работают на Лондон и Вашингтон. Мне сложно общаться с этими бородачами. У них

мания величия. Меровинги считают, что их Грааль стоит вне индустриальных технологий. Да, Грааль сильное оружие, но у нас давно есть методы противодействия. Очень давно. Появились

ещё при Сталине. Разработка лабораторий Берии.

– Я здесь не компетентен.

– Я знаю. Этот вопрос – прерогатива президента. Опустим тему Меровингов. Бог с ними. По

моему, наш отдел, используя «МКС», хорошо потрепали энергетику Меровингов, и теперь они

вообще сидят на подзарядке.

– Да, здесь я компетентен. Система соединённых мегалитов уничтожена.

– Вернёмся к Ликвидатору. Что мы в состоянии предпринять?

– Эвакуировать из Киева всех граждан России.

– Это вызовет очень негативную реакцию. И... Это не выход. В Киеве громадное количество

русскоязычного населения. Эвакуировать всех? Киев не российская губерния. Мы в этом плане

не в состоянии предпринять ничего позитивного. – Помолчал. – Я скажу тебе, что надо делать.

Надо поймать Ликвидатора.

Министр кисло улыбнулся.

– Я понимаю ситуацию. Но мы сделаем всё, что возможно. Мы уже делаем. В Киеве работает

спецгруппа.

– Какие-то результаты есть?

– Нет.

– Мда... Это впечатляет. Сканирование города с воздуха тоже ничего не дало?

– Пятнадцать вылетов с базы в Прилуках. Просканирован весь город. Точек с повышенным

уровнем радиации не выявлено. Мы их вряд ли и обнаружим. При Брежневе работали

специалисты высокого класса.

– Да, я знаю. Поэтому у нас сейчас и проблема. – Президент прошелся вдоль кабинета,

повернулся и посмотрел в упор на министра. Помолчал. Спросил:

– А Ликвидатор не может сойти с ума?

– Конечно, может.

– Он что, вообще вне какого-либо контроля?

– Это его работа – быть вне контроля. Он получил задание много лет назад и выполняет его. В

принципе, я считаю, у него уже давно не в порядке с головой при такой психической нагрузке.

Но это моё личное мнение, а не министра обороны.

– Возможно, возможно... Хорошо, на чём мы остановились?

– Я думаю, на ликвидации Ликвидатора. Это будет самый, на мой взгляд, разумный шаг.

Президент помолчал с минуту и сказал:

– Хорошо. Я даю добро всем структурам. Его необходимо устранить. Приказ будет подписан

сейчас же. Докладывайте мне о малейшем продвижении в этом вопросе.

31.

– Я всегда знал, что только врожденная доброта и сострадание могут помочь спокойно умереть.

Репортер российского издания, случайно оказавшийся в городе, где находится монастырь с

РЕАЛЬНЫМ черномонашеством, то есть, с сумасшедшими, в понятиях мирского народа,

выслушал откровенный ответ и спросил:

– А как вы относитесь к злу в себе.

– Это от Диавола. Это вне воздействия. Но от воздействия на свою душу влияния сатанинских

сил уберечься может каждый.

Монах спокойно смотрел на репортера глазами Вечности.

– И каким же образом? – вопросил репортер.

– Страданием, – ответил монах. – Страданием и только страданием. Вы спросите, почему? Я

отвечу – потому, что только страдание дает понимание того, где находится душа. Всё остальное -

только от мирского, то есть от Диавола.

– А как же секс? – спросил репортер. – Секс с законной женой!

– Нет законов, выше закона Бога, – ответил монах. – Жена – мирское. Страдание – Вселенское.

– А что вы думаете о наступлении иудеев? – вопросил журналист, не думая, что монах знает, о

чем идет речь.

– Вы про Ветхий Завет? – спросил собеседник?

– Да, я именно про него.

– Вы же помните последние слова Моисея на смертном одре? Помните? Я придерживаюсь его

мнения.

32.

– Как обстановка, Ибрагим?

– Мы приближаемся. Осталось семь минут. Ждём уточнения по целям.

– Ждите. Бен тоже ждёт.

– У нас полный доступ?

– Пока нет. Будет после уточнения позиций целей.

– Это радует.

– Как Измаил и Абдулла?

– Что "как"? Как положено. Они ждут команды. От Бена и от меня. Оба за моей спиной. Измаил

и Абдулла – тигры! Им нужна только команда. Всё остальное они сделают сами.

– Я знаю. Команда будет через три минуты. Засветка есть?

– Уже есть. Со спутников.

– Это не показатель.

– Да, это для дураков. Очень большой инерционный разброс. Янки тупеют с каждым днём.

Надеются на свои процессоры.

– Мы их поправим. Большой Бен уже перезагружается.

– Есть цели?

– Осталось сорок четыре секунды.

– Я даю готовность Абдулле и Исмаилу.

– Давай, Ибрагим. Уже меньше сорока секунд.

– Есть. Мы в полной готовности. Высота сто пядьдесят.

– Курс?

– Ровно по азимуту 22.

– Аккуратнее с высоковольтными линиями. И, если будут проблемы, не потеряйте из вида

телевизионные вышки.

– Спасибо, Бен. Но мы их не потеряем. Ты это знаешь.

– Знаю, но даю команду.

– Понял.

– Всё, загрузка закончена. Принимай азимут ориентировочных целей.

– Есть, принял. Меняем курс.

– Запускайте целеопределители.

– Запустили.

– А теперь работайте.

– Принято.

Тройка истребителей-штурмовиков СУ-27 на бреющем полёте устремилась в сторону Днепра.

Пилот ведущего самолёта передал команду ведомым:

– Готовность один. Азимут 2205. Скорость 400. Цели на Софиевской площади. Работайте только

по целеопределителям. Лазерные метки поставлены. План В-15.

Пилот ведущего самолёта снова связался с базой.

– Бен, я Ибрагим. Есть спутниковый захват.

– Работайте и отваливайте.

Самолёты пересекли Днепр и устремились к Софиевской площади. Там, по периметру, стояли

американские танки. Тринадцать штук. Всё их противовоздушное вооружение заработало

одновременно с появлением российских самолётов. Зенитные пулемёты затарахтели тяжелыми

выхлопами, засыпая площадь гильзами. В ответ штурмовики дали залп системой ПТУР и, ревя

форсажем двигателей, свечой пошли вверх, одновременно выпустив несколько десятков

теплоотводов, дезориентирующих самонаводящиеся ракеты. Те уже мчались в сторону

самолетов. Больше половины из них ушли в сторону, сбитые с курса теплоотоводами.

Остальные летели в след СУ-27, уходящим от погони на максимальной скорости в сторону

солнца.

Все цели на площади были поражены одновременно. Глухие взрывы бронетехники погнали

воздух штормовой волной во все стороны, выбивая стёкла в зданиях и круша всё на своём пути.

Тринадцать факелов запылали яркими кострами, покрывая копотью крыши домов и гудя

пламенем кумулятивного возгорания.

СУ-27 резко изменили курс, выполнили манёвр "кобры", развернулись в "мёртвой петле" и ушли

на левый берег. Ракеты полетели в сторону Солнца. Пилот ведущего самолёта доложил на базу: Бену от Ибрагима. Цели поражены.

– Принято. Вас догоняют четыре F-117. Набирайте скорость и снижайтесь до минимума. Через

полторы минуты вас прикроют МиГ-37. Уходите от F-117! И быстро!

– Понял. Мы уже за Борисполем.

Через девяносто секунд штурмовики разминулись с двумя парами МиГ-37, хищно выставивших

передние закрылки и несущихся навстречу американским истребителям, думающим, что их не

видят радары.

Схватка была стремительной и быстротечной. На расстоянии пяти километров F-117 выпустили

ракеты RS-44 матричного наведения, от которых, как считается, нельзя уклониться. В ответ

МиГ-37 произвели залп лазерными генераторами.

В эфире потекла речь оперативного дежурного российской авиабазы в Прилуках:

– "Вампирам" от Бена. Поражение целей и ракет зафиксировано. Переходите на потолок 15. В

квадрате 077 эскадрилья F-16. Приказ – поразить противника.

– Принято.

Истребители стали набирать высоту и через десять секунд исчезли из поля визуального

контроля. На радарах НАТО отметки их движения остановились на месте и продолжали давать

сигнал контроля, но эти отметки могли отрицательно воздействовать на психику операторов. Что

и происходило.

– Джеймс, ты посмотри, что твориться. Они, по-моему, зависли на месте. Этого не может быть!

На высоте десяти миль они висят на месте!

Полковник Джеймс, командир радарной станции, базирующейся в Западном секторе Киева,

изумлённо глядел на экран. Проговорил своему заместителю:

– Генри, они и, правда, висят! Если только не вышла из строя фазированная решетка антенны.

Заместитель проговорил, уставившись в другой монитор:

– Постой, постой... Это ещё не всё... Посмотри, что твориться с эскадрильей Эйзенхауэра! Там

движется двенадцать машин, а осталось только четыре строба... Всё, исчезли и они! Точно как с

F-117. Что происходит?

– Быстро, включай тест системы.

Операторы защелкали тумблерами. Через двенадцать секунд Генри доложил:

– Тест готов. Станция в порядке.

Полковник схватил телефон и торопливо стал докладывать обстановку.

– Что?!! – закричал командующий Киевским округом НАТО. – Как исчезли? Полковник Джеймс, если это технический сбой, то вы уже сержант. Передоложите обстановку через две минуты. -

Кинул трубку. Схватил и набрал номер.

– Что вы имеет в виду, генерал? – спросил, в ответ на сбивчивые объяснения командующего

округом, вкрадчивый голос. – Как это пропали с радаров? Это же не "Стеллс", верно? Ну, так

разберитесь и доложите ещё раз. – Начальник генштаба Североатлантического блока отключил

телефон и поднял трубку другого.

– Вы хотите сказать, что эскадрилья перелетела на сторону Востока? Тогда в чём дело, генерал?

Что вы мне морочите голову дурацкими лазерами? Их нет. Ясно? Перепроверьте всё ещё раз. И

не доставайте меня. Вы знаете, какая сейчас ситуация, а вы поддаетесь на идиотские

провокации. Расстреляйте командира радара и, возможно, F-16 появятся. Учитесь у русских.

Передоложите позднее, и – яснее, – поучительным тоном дал инструкции к действию

Главнокомандующий Североатлантическим блоком. Положил трубку и взял другую.

– Не понял. Повторите яснее. Так. Так. И? А вы верите в НЛО? Я тоже нет. Тогда в чём дело?

Сообщите англичанину, больше никому, и позднее перезвоните ещё раз, – пожалуйста! -

Положил трубку. Взял остро отточенный карандаш и принялся на листе бумаги рисовать

чёртиков. Собака пропала. И там что-то непонятное творится. Ясно одно – бардак. Мда...

Интересно, а почему кабинет овальный? Не по легенде, а на самом деле. Тоже не ясно. Поднял

телефон и набрал код. Ответили. Сказал:

– Как там у вас погода? Да? Ну-ну... Спасибо, здорова пока. Не разбудил? Это хорошо. Да просто

так, о конъюнктуре цен на нефть хотел поговорить. Знаю, знаю, что будут расти, но все же...

Тебе легче, у вас там, в Сибири море под землёй. Да. Да. В Сараево всё нормально. Почти. А как

ты по поводу Киева? Мы же вроде бы договорились... Нет? Да... Нет? Да... Да? Нет... Мда... Ну

хорошо, я ещё перезвоню. – И положил трубку. Снова поднял и набрал другой код. Сказал:

– Активируйте Меровингов с их Граалем. Пусть поработают. Пора возвращать долги.

33.

– Объясните, пожалуйста, в чём причина такой эскалации активности? – спросил президент и

стал смотреть изучающим взглядом на министра.

– Наша агентура, вся до единого, передала через резидента, – полковника Дубину, – что в Киеве

началась зачистка русскоязычного населения. Эпицентр, или, так сказать, катализатор событий

находится на Подоле, неподалёку от Контрактовой площади, в восточном секторе города, где

постоянно идёт проверка патрулями людей, разговаривающих на русском языке. Есть там такой

райончик, "пятак" называется. На нём, на этом "пятаке", расположено кафе "Экспресс", в

котором постоянно встречаются наши информаторы с Дубиной лично или его помощниками.

Прикрытие идеальное. Но много бездомных бродяг и прочих темных личностей. Вот поэтому

район всегда под нашим ежеминутным контролем. События развивались так: американский

спецназ спровоцировал, – причём, подчеркиваю, умышленно, – негативное отношение к себе

местного населения. – Генерал на минуту умолк. Главнокомандующий спросил:

– И что? В чём выразился этот негатив?

– Ммм... Капрал, командир патруля, выстрелил в людей с Подола. И не попал.

– Ну?

– А те попали. Подчёркиваю, это была самооборона в своём классическом виде.

– Видеозапись есть?

– Нет.

– Почему?

– Технический сбой, камера вела запись чуть левее событий. Звук есть, картинки нет.

– Понятно. Продолжайте. После этих событий граждане Подола были вынуждены попытаться

скрыться от возможных репрессий. За ними организовали погоню, используя тяжелую

бронетехнику. Танки "Абрамс" на Крещатике стреляют в русскоязычное население – это нам

показалось достаточно необычным явлением. Мы решили, что это нарушение паритетного

договора и предприняли ответные, и подчеркну – абсолютно адекватные меры. Группировка

"Абрамс" уничтожена.

– Где она базировалась?

– На Софиевской площади.

– Мда... Собор хоть цел?

– Кирпичик не упал.

– А памятник?

– У нас применялось высокоточное оружие. Не пострадал ни один человек из гражданского

населения. Мусора, правда, много осталось.

– Генерал, шестнадцать сбитых самолётов какое имеют отношение к Подолу?

– Прямое. Авиация альянса пыталась уничтожить группу наших штурмовиков.

– Да, логично. Хотя достаточно двойственно. На Балканах идёт реальная война, а в Киеве, вроде

бы де-юре мир.

– Положение де-факто, как вы видите, имеет отличия.

– Да, генерал. Имеет. Хорошо, оставим дело как есть. Насколько я понял, у нашей авиации

потерь нет?

– Потерь нет.

– Подумайте, как наш отряд МиГ-37 перебросить из Прилук на Балканы. Срок аренды базы в

Прилуках скоро заканчивается, а что впереди – не совсем ясно. И активизируйте действия в

районе Дубровника. Вот это и есть наша главная цель. Сербы должны вернуть себе свой статус.

У них его отобрали силой, придётся силой и возвращать. А Киев дергать, особо не стоит.

В тени густых деревьев, на побережье живописной морской лагуны, в чёрных очках, чёрных

шортах, чёрных бейсболах, глядя на морскую гладь, молча и сосредоточенно пили пиво семь

человек. Один из них, – женщина, – сказал:

– И долго мы ещё будем здесь париться? Я устала, у меня нет сил, у меня накапливается

гиперстресс, мне срочно необходим курс релаксации, я хочу домой! – Замолчала. Закурила. Ей

ответили:

– Леся, не трави душу. Не тебе одной тошно. У меня дома жена, тёща, тесть, дети; племянники, двоюродные сестры и братья; их тёщи, тести, свекрухи и свёкры; мать и отец; и все меня ждут, а

я, – обрати внимание, – молчу.

– Ну и дурак.

Снова под южными деревьями повисла тишина. Жужжали мухи и пчёлы, летали толстые шмели, планировали бабочки, и лился благоуханный запах орхидей на фоне пения средиземноморских

удодов.

– Маринин, – сказал молодому парню мужчина по подпольному имени Седой. – Не трогай

женщину. У неё, как, кстати, и у меня, – кратковременная депрессия.

– Кратковременная? – приподнялась Леся. – Если это кратковременность, тогда что такое

вечность? Ты, Вова, говорил, что тебе должны позвонить, когда изготовят документы.

– Они давно готовы.

– Тогда почему мы не плывём в Киев?

– Нет команды.

– Чьей команды?

– Командира.

– Какого командира?

– У Седого зазвонил мобильный телефон.

Тот ответил:

– Я слушаю.

– Это Дубина. У вас всё в порядке?

– Нет, полковник, не всё. Поголовный депрессивно-неврастенический синдром.

– Это хорошо. Значит, вам необходима перемена образа жизни.

– Еще даже как.

– Вы её получите. Сегодня вечером, – в 19.01, в бухте Клеопатры будет сброшена капсула с

документами. Не упустите, рассортируйте, изучите, войдите в роль легенды и срочно

отплывайте в Киев. Здесь есть серьезное дело. Давай, Вова! – отключился. Седой повертел в

руках телефон, кинул его в траву. Сказал:

– Ну, Леся. Ты просила, просила... И допросилась. Завтра утром отплываем в Киев. Но не на

блины. Мы теперь все подчинённые полковника Дубины. А он парень, – как бы это сказать – тот, который умеет запрячь лошадей.

– Я не лошадь, – сказал Маринин.

– Естественно. Ты конь.

Вечером на берегу бухты Клеопатры дежурили, ожидая посылки, Седой и Маринин. Остальные

остались в лагере и готовили катер к отплытию. Маринин посмотрел на часы.

– Восемнадцать пятьдесят восемь, – сказал.

– У тебя точное время?

– Каждый день проверяю по джи-пи-эс.

– Значит, осталось три минуты. Меньше.

Молча смотрели на море. Легкий бриз шевелил волну. Вдалеке играла парочка дельфинов.

Солнце клонилось к горизонту.

– Ага, что-то летит, – сказал Седой. На горизонте показалась быстро приближающаяся точка, и

вскоре над бухтой с грохотом промчался самолёт с треугольными крыльями и летящий на

высоте десяти метров, не более. Маленький парашют стал медленно опускаться в воду.

– Саша, быстро плыви, а то утонет.

Маринин разделся и кинулся в воду. Через пять минут, тяжело дыша, выбрался на берег, держа в

руках мокрый парашют и длинную, пластмассовую капсулу.

– Уффф... – отряхнулся. – Чего они так низко летают? Как он вообще этой посылкой в бухту

попал?

– Этот не промахнётся. Я его знаю. По самолёту определил. Его собственная разработка. На

авиазаводе переделан из списанного АН-2. Поставили турбореактивный двигатель, переварили

крылья, – между прочим, по секретной технологии Патона, его внук и варить помогал, -

прогнали в трубе, воткнули японскую электронику, – хорошая рабочая лошадка получилась.

Говорят, тысяча двести идёт. А так низко – чтобы радары не засекли. Он взлетает с Кольцевой

дороги, там и садится. Самолёт в трейлер и в кусты.

– Да, хорошая летающая тачка, – задумчиво сказал Маринин, глядя на горизонт. Надо же – так

быстро и так точно.

– Это чепуха. Он, – Бруклин, по-моему, его зовут, – на спор, ночью пролетел под всеми шестью

мостами Киева! Побил рекорд Чкалова. Ночью, на радаре, под всеми мостами. Представляешь?