Текст книги "Данфейт (СИ)"

Автор книги: Даниэль Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Пытаешься вывести меня на откровенный разговор? – спросил он.

– А почему бы и нет? Женщина стоит на коленях перед тобой. И ты смотришь сверху на нее…

– Прекрати! – зашипел Бронан, сильнее прижимая Эрику к себе.

– Для мийян поза «мужчина на коленях» – нечто вроде проявления вечной привязанности. Обычно, ее исполняют в первую брачную ночь.

– Да, брось! Уверена, что молодежь не столь рьяно чтит все эти традиции.

– На традициях построен их мир. Секс, танцы, разжигание костров – на каждый случай есть свои правила и обряды. Не соблюдать их – значит, не уважать тех, от кого зависит твое благополучие.

– Ты так хорошо знаешь их обычаи? – удивилась Эрика.

– Только часть из них, и, насколько могу судить, меньшую. Если мийяне вымрут, традиции эти погибнут вместе с ними.

– Скорее, уйдут, а не «вымрут», – уточнил Орайя.

– Они не уйдут. Это место – их дом, а дом для мийян – святыня.

Данфейт посмотрела на Кимао и поняла, что тонет. Он говорил ее словами, так же уверенно и прямо, как хотелось сказать ей. Он верил в эти слова, и гордость за мийянский народ сквозила в его репликах. Чужак для них, он не просто вник в суть этих обычаев, он уважал их, возможно даже, соблюдал. Кимао почувствовал на себе этот взгляд, такой пристальный, будто проникающий в него самого и поджигающий нечто внутри, как поток воздуха, устремляющийся на тлеющие угли в жаровне, грозящий раскалить их до предела, чтобы расплавить сам металл.

– Кимао!!! – закричала Айрин и бросилась вперед, выбивая у него из рук рукоять ножа.

Кимао подскочил с места, когда нож упал в кастрюлю с водой и зашипел. Он взглянул на свои руки: ничего. Ни единого ожога. Он посмотрел на Данфейт. Она заставила его сделать это. Она заставила его спроецировать собственные эмоции в жар, плавящий металлическую рукоять ножа, что он держал в руках.

– Ничего себе! – воскликнул Террей, доставая из кастрюли нож, на котором отпечатались пальцы Кимао. – Хотел бы – так не смог!

– О чем ты думал?! – закричала разгневанная Айрин. – Руки тебе не дороги?!

– Прекрати орать на меня! – прогремел Кимао и выдернул ладонь из хвата Айрин.

Она отстранилась и с неверием посмотрела на него. Он никогда не повышал на нее свой спокойный уверенный голос. Никогда не позволял себе вот так выдергивать ладонь. Никогда не унижал ее подобным образом, тем более в присутствии окружающих.

– Что с тобой? – прошептала она.

– Ничего! Твой чай стынет!

– Я уже выпила его, – произнесла Айрин и отвернулась от пристального взгляда темных глаз.

Данфейт продолжала пребывать в оцепенении.

– Что с тобой? – спросил Кимао, приближаясь к ней и склоняясь к ее лицу.

Айрин, услышав это, обернулась. Этот голос… Как быстро он изменил свой тембр, превратившись из стального в мягкий, урчащий на ухо, только не ей, а ее сестре…

– Я устала, пойду прилягу, – произнесла Данфейт и, бросив нож на стол, рванула из кухни.

– Что это с ней? – не поняла Эрика.

– Оставь ее, – ответил Кимао и отправился следом за Данфейт.

***

Данфейт знала, где ей укрыться. Ванная комната на втором этаже, расположенная в конце коридора, вот куда она намеревалась пойти. Дани не успела закрыться внутри: Кимао вовремя вставил ногу в проем и распахнул дверь настежь.

– Возьми себя в руки и успокойся.

Данфейт посмотрела на зрячего и отвернулась.

– Я не контролирую это, – прошептала она. – Не контролирую себя, а значит, подвергаю опасности остальных.

– Ты не можешь контролировать все. Прими это и успокойся.

– И ты так спокойно говоришь об этом?

– А разве у меня есть выбор?

– Я все пытаюсь вспомнить, когда умерла в первый раз, зацепиться за момент, в котором утратила жизнь, и не могу. Я знаю, что это произошло на Мийе, тогда, когда я погибала в шатре Морайи. Но, когда? Когда конкретно?! Это мучает меня. Не дает мне спать. Я вспоминаю их, всех их, кого должна была увидеть там, но их не было, и мне становится тревожно. Вдруг, это произошло не тогда? Вдруг, он сам создал меня, скрыв этот факт от всех остальных?

Кимао подошел к ней и, приложив ладони к ее лицу, заставил посмотреть ему в глаза.

– Ответ кроется в твоем сознании. Не пытайся найти его, просто вспомни и все. Оно придет само, но ты должна захотеть вспомнить, не страшась того, что может тебе открыться.

– Я не могу, – прошептала Данфейт, глядя на него.

– Можешь.

– Не могу…

– Можешь. Ты все можешь.

Данфейт парализовало. Она попыталась поднять руку, чтобы прикоснуться к нему, но не смогла. Воля, мысли, все поддавалось его влиянию и противостоять силе, подобной этой, она уже была не в состоянии.

– Вспоминай, – прошептал Кимао, и Данфейт поняла, что тонет в его черных глазах.

Эта чернота окутала ее и пространство вокруг, она поглощала и затягивала в себя ее сознание, она заставила ее глаза закрыться, а тело окунуться в забытье.

Вокруг больше ничего не было видно. Пыль и яркий свет, белый, слепящий глаза и принуждающий их закрыть. Они все закрыли глаза. Вся деревня опустила свои веки и умолкла. И шум ветра тут, рядом с ними, и нечто ужасное, что может их погубить.

Данфейт прижалась лбом к земле и закрыла голову руками. Кто-то навалился сверху и укрыл ее своим телом. Дани повернулась, пытаясь открыть глаза.

– Это я, – прошептал Сайми и прижался носом к ее щеке.

Вдалеке, сквозь ветер бури, накрывшей пустыню, она услышала свист. Данфейт сжалась сильнее и застыла. Звук приближался, и в ушах начало звенеть. Данфейт закричала от этой боли, но собственного голоса так и не услышала. Он утонул в этом гуле, в этой буре, он затерялся в крике Сайми и тех, кто был рядом с ними. Земля застонала и затряслась. Нечто пронеслось над их головами. Они все это ощутили. Поняли, когда звон в ушах сменился немой глухотой. Данфейт подняла голову и открыла глаза. Свечение погасло, и буря начала стихать.

– Прошло мимо! – закричал кто-то за ее спиной.

– Оно пролетело над нами и понеслось дальше!

Данфейт обреченно улыбнулась. Они думали, что все кончено, но она знала, что, когда это «что-то» столкнется с поверхностью Мийи, даже плазменное поле не сможет их спасти. А оно обязательно встретиться с ее поверхностью, ведь Мийя уже притянула это к себе. Данфейт начала хохотать. Сайми прижал ее к себе и погладил по спине. Что он ей говорил? Она не слышала. А важно ли это сейчас?

– Ты еще не понял? – произнесла Дани, едва улавливая звуки собственного голоса и глядя в лицо улыбающемуся мужчине.

Сайми покачал головой. Стоит ли говорить ему? Зачем? Пусть умрет счастливым. Пусть лучше не знает, что через несколько минут никого из них уже не будет…

Данфейт протянула руку и прикоснулась к иссушенным губам. А почему бы и нет? Когда еще она узнает, что это такое – целовать мужчину? Сайми наклонился и впился в ее рот. Земля под ними затряслась, подбрасывая их в воздух. Данфейт открыла глаза. Вспышка света, – она больше ничего не видела. Страшно умирать глухой в слепоте. Страшно…

Она очнулась от криков людей, голоса которых едва ли могла различить. Кто-то пытался напоить ее чем-то и просил проглотить таблетки. Она сделала, как ей говорили, но уже через несколько минут ее тело отторгло все содержимое желудка. Рвота продолжалась до тех пор, пока ни приехал Учитель. Она уже знала, что осталось недолго. Она хотела в последний раз услышать его голос, и он исполнил ее просьбу.

– Привет, девочка, – произнес Учитель.

Она хотела улыбнуться, но не смогла. Сил больше не осталось.

– Вы живы, – прошептала она, пытаясь протянуть свою руку и прикоснуться к его лицу.

Она почувствовала, как Учитель приподнял повязки над ее глазами. Он молчал недолго, а потом сразу же обратился к Морайе:

– Она приняла таблетки?

– Мы пытались, Ри, но опоздали. Не могу смотреть, как она страдает.

– Я забираю ее.

– Ри, нельзя! Нельзя, она не сможет! – вторила Морайя.

– Продержалась двадцать часов, продержится и еще.

– Не смогу, – прошептала Данфейт и застонала.

– Сможешь.

– Ты не успеешь этого сделать! – убеждала Морайя. – Это – безумие, остановись!

– Не говори мне о безумии. Кто угодно, но только не ты!

– Освободи ее. Отпусти!

– Нет! Ее время еще не пришло! Не пришло, понимаешь?

– Твой сын перестал называть тебя «отцом». Ты хочешь, чтобы она перестала называть тебя «Учителем»?

– Она поймет. А если нет – значит, я не достоин того, чтобы она звала меня так.

Учитель привязал ее тело ремнями к своей спине и взгромоздил на мотоцикл. Данфейт ощутила, как ветер бьет в лицо, а затем и это чувство пропало. Сколько они ехали так? В какой-то момент руки ее свободно повисли по сторонам, а голова откинулась назад. Она будто смогла увидеть небо над своей головой. Такое яркое и золотое. Она словно протянула к нему ладонь, и поток света заструился по ее руке.

– Встретимся позже, – услышала она сердитый голос Учителя.

Данфейт потянулась вверх и поняла, что лежит на песке. Она утратила счет времени. Помнила, как к ней подошел кто-то в белом плаще и взгромоздил себе на спину.

– Учитель, – позвала она.

– Спи, девочка, – произнес мужчина и понес ее к своему квадрациклу.

Она проснулась на кровати в пустой комнате. Место незнакомое, но там, за дверью, слышались чужие голоса.

– Ты в своем уме? – кричал кто-то. – Хватит одного! Я не позволю тебе создать двоих!

– Она его уравновесит! – голос Ри. – Медиатор, сильный, равный ему! Она позволит ему вздохнуть спокойно!

– А если он не примет ее?

– Я позабочусь об этом, – ответил Учитель.

– А если она не захочет? Об этом ты подумал?

– У них не будет выбора. Как бы не сложились их отношения, связь между ними останется и это то, к чему я готовлю ее!

– А если не получится? Если она не уравновесит его, а потенцирует?

– У нее нет дара, я же сказал тебе, – настаивал Ри. – Кроме медиаторства, Юга не дала ей ничего.

– А как же твоя теория «Первоестественности»?

– Она верна. Каждый рождается с определенными способностями и только от него зависит, разовьет он их или нет. У нее дар медиатора. Я его развиваю. И сейчас ты должна мне помочь!

– Ты сумасшедший, Ри!

– Ты тоже, Квартли! Мы все – сумасшедшие!

Дверь в комнату приоткрылась, и в нее вошел Учитель.

– Ты проснулась?

– Что происходит? – прошептала Данфейт, отстраняясь от него.

– Ты слышала… Ничего, девочка. Ничего страшного.

– Не подходите ко мне!

– Она боится тебя, – спокойно прошептала женщина в белом плаще и, обогнув Учителя, присела рядом с ней. – У каждого из нас свое предназначение, – произнесла она и погладила Данфейт по голове. – Я покажу тебе кое-что. Несправедливость, неизбежность. А ты сама выберешь, остаться тебе здесь или попытаться оградить от подобного тех, кто тебе близок.

Женщина опустила руку на голову Данфейт, и Дани поняла, что находится в другом месте. Ветер бьет в лицо, развевая ее волосы. Лицо горит и глаза слепит яркий свет. Люди бегут навстречу, сбивая друг друга с ног, задевая ее плечами и толкая в сторону, а она продолжает стоять, глядя на сияние, которое затмевает собой Амир. Ей уже все равно. Она приняла правду. Она приготовилась к тому, что сейчас произойдет. Ее подбрасывает в воздух и несет куда-то вдаль. Она прикрывает лицо руками и чувствует, как костюм плавится на ее теле. Это так больно! Так больно, Юга! Больно!!!

– Больно!!! – закричала Данфейт и распахнула веки. – Больно…

– Это может случиться со всеми, кто тебе дорог, – объяснила женщина. – Никто не застрахован, никто не сможет оградить тот Мир от этого, но защищать его кто-то должен. Такой человек есть, и ему нужна твоя помощь. Сила – это ответственность, и одному нести ее слишком тяжело. Ты готова разделить ответственность с кем-то, кому тяжело, Данфейт?

– Я не понимаю…

– Готова… – произнесла женщина и поднялась с кровати. – Забирай ее. Она – свободна.

– Спасибо, Квартли, – кивнул Учитель.

– Я делаю это не для тебя, а для сына, который по-прежнему живет там. Пайли вырастила его, воспитала. Он считает ее своей матерью. А я… Я даже тебя потеряла, Ри. Даже тебя…

– Квартли…

– Забирай свое детище и убирайся отсюда. Просто уходи!

Учитель поднял руку, и Данфейт почувствовала удар по голове. Ее ослепило.

– Учитель! – закричала она.

А потом разряд – и боль, от которой теряешь свой голос. Еще разряд… Сколько же их… Помогите… Больно…

Она проснулась в своей комнате. Она знала, что прошло восемь дней. Она осознавала, что смутно помнит обстоятельства, при которых оказалась там. Знала только одно: она жива.

Учитель подошел к ней и склонился, заглядывая в лицо. Черные глаза смотрели на нее…

Данфейт встрепенулась и распахнула веки. Кимао по-прежнему стоял перед ней, но руку с лица уже убрал.

– Ты не пережила того удара. Ты умерла по дороге, сидя за его спиной. Он предусмотрел все с самого начала. Для того, чтобы создать «заготовку» требуется около года. И он подготовился. Только вот знал ли он, что ты погибнешь от удара или сделал копию просто так, на всякий случай… – Кимао отошел от Данфейт и ополоснул лицо водой.

Данфейт прикоснулась к своей щеке и потерла виски.

– Тогда, где же все они, кто погибли вместе со мной?

Кимао взял полотенце и вытер лицо.

– Не знаю. Может быть, стали такими же «заблудшими», как и те, другие?

Данфейт подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Прикоснувшись пальцами к щеке, она сжала ее, чтобы почувствовать боль.

– Перестань, – убрал ее руку Кимао. – Ты жива, и нечего проверять на прочность свое тело.

– Мы убили кого-то. Мы обрекли их на погибель.

– Каждое тело, сотворенные Югой или нами, получает оболочку. Эти тела созданы нами для нас. Оболочки из них вернулись туда, откуда пришли. Если в следующий раз им повезет больше, они родятся в телах младенцев, – Кимао погладил ее по щеке и улыбнулся. – Все ждут нас внизу. Они беспокоятся.

Данфейт запустила руку в его волосы и растрепала их.

– Так тебе идет больше.

– Думаешь?

– Да, – улыбнулась матриати и поцеловала его, быстро проведя языком по его губам и тут же отстраняясь, не позволяя Кимао ответить.

– Так, значит…

– Да, – хмыкнула Данфейт и попыталась выйти из ванной, но он не позволил.

Схватил ее за талию, прижал к стене и начал целовать. Его губы, его аромат, его тело, его руки, – Данфейт схватила его за волосы и притянула к себе, отвечая на этот вызов своим вызовом.

– Очень интересно, – прогремел голос Айрин за их спинами.

Она стояла в луче света, проникающем из ванной в коридор.

Данфейт отстранилась от Кимао и повернулась в ее сторону.

– Ударь, если хочешь, – ответила она. – Твое право.

Айрин улыбнулась и покачала головой. Она спокойно вошла в ванную и остановилась возле Кимао, заглядывая ему в глаза.

– Она опять нашла заступника в твоем лице? Только ты забываешь о том, что нужен ей только тогда, когда ей плохо. Это – нормально, искать помощь там, где тебе готовы ее предоставить.

– Ты так в этом уверена? – Кимао прищурился. – Сколько предубеждения в тебе, Айрин? Сколько его в тебе, и кто воспитал это чувство?

– Говоришь так, будто имеешь право судить! – прошипела Айрин в ответ. – Или это твой способ отомстить мне?

– Твоя самонадеянность меня поражает. А если нет, Айри? Если мстить тебе я не хочу? Что ты на это скажешь?

Айрин засмеялась, оборачиваясь к сестре и глядя на нее.

– Как? Когда? Объясни мне? Каким образом чучело, похожее на тебя, смогло меня обскакать?!

Данфейт закрыла глаза, улавливая в тоне сестры такие привычные презрительные нотки.

– Как ты обращаешься к ней? – не выдержал Кимао, глядя на Айрин не столько удивленно, сколько непонимающе.

– Так, как она того заслуживает! У нас, сайкаирян, тоже есть свои традиции! Если отец узнает, что она отобрала у меня мужчину, он откажется от нее. Так что, когда полетите через неделю отмечать ее день рождения на Сайкайрус, не забудьте, что трахаться в доме, где много посторонних глаз, опасно!

Айрин вышла из ванной и направилась вниз.

Данфейт осела на пол и спрятала голову. Кимао подошел к ней, пытаясь оторвать ее от пола, но у него не получилось.

– Она расскажет… Отец узнает, и тогда… – Данфейт засмеялась и посмотрела на него, – я перестану зависеть от него! Никогда не думала, что испытаю облегчение, осознав это!

– У тебя истерика, – ответил Кимао и погладил ее по голове.

– Проклятый день рождения… Ненавижу этот день… Ненавижу…

Кимао прикоснулся к ее подбородку и заглянул в осунувшееся лицо.

– Ты не чучело.

– Это не самое обидное слово из тех, которыми она привыкла меня называть. Были еще «тупая», «припадочная», ах да, и мое любимое – «дылда». Я – дылда, – засмеялась Данфейт.

– Глупая, – прошептал Кимао, наклоняясь к ней. – У тебя красивая грудь, я бы даже сказал, что она восхитительна. У тебя стройные ноги и, чего греха таить, на твою заднюю часть смотрю не я один. Ты высокая, но при своем росте в тебе нет ни намека на неуклюжесть. У тебя интересный цвет волос. Иногда они кажутся темными, а иногда я замечаю, что они совсем светлые. У тебя карие глаза, но на солнце они приобретают медовый оттенок и кажется, будто они и в самом деле плавятся. Каждая из черт твоего лица уникальна. Никогда не знаешь, какую гримасу ты состоишь в следующий миг. Это притягивает к тебе взгляд, и я смотрю, пытаясь уловить момент, когда ты, наконец, застынешь. Едва рассмотрев тебя, я теряю первоначальный образ и нахожу новый, не менее привлекательный, чем все предыдущие.

– Зачем ты говоришь мне все это?

– Не знаю, – пожал плечами Кимао. – Говорю то, о чем думаю. Вот и все.

– Ты некрасивый, – вдруг ответила Данфейт. – Ты высокий и худой, хотя и худым тебя назвать нельзя. Словно с тебя сняли кожу и оставили одни только мышцы. Твои густые черные брови нависают над совсем уж черными глазами, и складывается впечатление, что, задержав на них взгляд чуть дольше, можно попросту кануть в лету. Твой белесый шрам слишком сильно выделяется на общем фоне загорелой бронзовой кожи. Он сразу же привлекает к себе внимание и остается только задаваться вопросом, почему ты так и не избавился от него. На твоих щеках часто появляются желваки, будто ты специально сжимаешь зубы, чтобы показать их. У тебя массивный подбородок и ямочка на нем, как свидетельство того, что тебе постоянно приходится испытывать на прочность свою волю. И другие ямочки у углов твоего рта. Юга! Кто наградил это тело ими, ведь они совершенно не вписываются в твой облик собранного и надменного человека! О морщинках в углах твоих глаз я вообще молчу. Они появляются, когда ты улыбаешься и это, Амир побери, всегда привлекает мое внимание. Где они? Я не вижу их сейчас, хотя, вот эту борозду промеж бровей нахожу впервые. Ты некрасивый, Кимао Кейти, но все же на тебя хочется смотреть.

– То есть, все, что сказано до слова «но» не имеет значения? – сделал вывод он.

– Нет, не имеет.

– Интересно, ты вообще понимаешь, что только что сказала?

– Я назвала тебя некрасивым.

Кимао улыбнулся.

– Теперь я вижу морщинки в уголках твоих глаз, – вздохнула Данфейт.

– Из всех женщин, которые встречались на моем пути, ты – первая озвучила правду, которую я знал всегда.

– Пожалуйста.

– Я не говорил спасибо, Данфейт.

– Не говорил, – прошептала Дани.

– Поцелуй меня, – попросил Кимао, продолжая смотреть на нее.

Дани медлила, а затем, обняла его и прижалась к теплому рту.

– Что же ты творишь, – успела прошептать Данфейт, перед тем, как потерялась в омуте его рук.

– Данфейт!!! – раздался крик из коридора.

– Опять… – вздохнул Кимао, поднимаясь с пола и заправляя свою измятую рубашку.

Данфейт подскочила следом. Эрика влетела в ванную, ничего не видя перед собой.

– Что случилось? – с некой опаской произнес Кимао.

– Они взорвали Югу!!!

– Что?

– Югу взорвали!!!

***

Они спустились вниз и прошли в гостиную, где все собрались перед экраном трехмерного голографического телевизора. Передавали сообщение о теракте на одной из термоядерных станций Юги, который унес жизни около трех тысяч югуан. Плазменное защитное поле не выдержало удара, перекрытия конструкций расплавились, и все подземные уровни станции сложились друг на друга. О точном количестве жертв пока ничего не сообщалось, однако, всех предупредили, что в течение первых суток после происшествия жителям Юги следует принять дезактиваторы излучения и, в случае развития симптомов лучевой болезни, обратиться за медицинской помощью. Затем промельками кадры со спутников, запечатлевшие взрыв станции. Вспышка света и волна, расходящаяся по сторонам, стирая все, что находилось на ее пути. Самым животрепещущим вопросом оказался факт отсутствия действий со стороны военных и Совета Ассоциации Зрячих, которые не смогли предотвратить катастрофу. «Виновные понесут наказание», – сообщил глава Управления по чрезвычайным ситуациям планеты Юга.

– Понесут, как же, – произнесла Данфейт, останавливаясь за спиной Кимао. – Сами взорвали, fiuro rectomo!

Кимао положил руку ей на плечо, но замечания по поводу сайкаирянского нецензурного выражения не отпустил.

– Думаете, они попытались снова? – произнес Орайя.

– Странно, что так быстро, – ответила Айрин. – Год прошел с момента прошлой попытки.

– Так, вы все знаете? – прошептала Данфейт, присаживаясь на диван возле Эрики.

– Нам с Бронаном рассказал Роэли, а Террей просто прочел меня, как открытую книгу, и посвятил во все дела Йори. Так что, да, мы все в курсе, – кивнула Айрин. – Только я не знала, что запасники есть на Юге.

– Никто не знал, – ответил Кимао. – Я думал, что они так и остались на Мийе.

– Глупо было бы оставлять все на Мийе, – покачала головой Айрин. – А вот распределить все равномерно, создав их в каждом живом уголке нашей галактики, вполне логично.

– Думаешь, и на Сайкайрусе они есть? – прищурилась Данфейт, глядя на сестру. – Отец бы сказал нам…

– А кто, по-твоему, оплатил пять твоих копий на «черный день»?

– Что?

– Это отец рассказал мне про технологию. Совет предложил вложить ему деньги в разработку, и теперь где-то хранятся по пять наших с тобой копий!

– Юга…

– Только папа ни сном ни духом о том, что тебя убили на прошлой неделе в первый раз.

Данфейт посмотрела на Кимао, а затем перевела взгляд на сестру.

– Надеюсь, и в последний, – произнесла она. – Хочу выпить. Что толку сидеть перед телевизором? Если что-то пойдет не так, нас предупредят, – выдохнула Данфейт и поплелась на кухню.

– Я ухожу, – произнесла Айрин.

– Куда? – не понял Орайя.

– Домой.

– Так рано?

– Да, так рано.

– Тебя проводить?

– Как хочешь, – ответила Айрин и направилась к выходу.

– Не прощаюсь, – пробурчал Орайя и пошел следом за Айрин.

Остальные вошли на кухню и разбрелись по разным углам. Террей и Йори присели за барную стойку. Бронан крутился возле Эрики, продолжая внимательно наблюдать за тем, как она пьет один лишь сок. Данфейт села на столешницу, свесив ноги, и снова приникла к горлышку бутылки с виски.

Кимао, скептически посмотрел на всех них, и улыбнулся:

– Может, поедим, наконец? Все готово, по-моему.

– О! – воскликнула Данфейт. – Хорошая идея!

Спустя тридцать минут Данфейт собирала посуду со стола, Кимао загружал ее в посудомоечную машину, а все остальные просто наблюдали за происходящим.

– Вот так должна выглядеть пара связанных, – не удержался от комментария Йори.

Данфейт остановилась и презрительно посмотрела на него:

– И это говорит зрячий, влюбленный в мужчину?

– Вообще-то, я не об этом. Ты знаешь, что «Матриати» с древнедеревийского переводится как «мать моих детей»? Когда в Академии обучали только мужчин, для женщины было честью стать матриати. Они были женами Великих людей, которые творили судьбу всего мира. Но потом, им захотелось большего. Эмансипация. Женщины должны обучаться так же, как и мужчины. Своими руками вы разрушили то, что имели. Из жен вы сначала превратились в телохранителей, а затем и в рабов, естественно.

– Лучше тебе заткнуться, – разозлился Террей. – Все зиждется на безнаказанности. Матриати не имеют прав, и это узаконено. Когда-нибудь, эта поганая система рухнет и тогда таким, как ты, окажутся нужны такие, как я!

– Ты разрушишь ее? – улыбнувшись, спросил Йори.

– Иногда во мне просыпается желание вмазать тебе по роже!

– Он не рассказывал вам, как мы стали связанными?

– Заткнись! – шипел Террей.

– Мы были лучшими друзьями. И я любил его, но не знал, что это взаимно. Мы говорили о женщинах, которых никогда не существовало, делились своими мыслями и знали друг о друге все, кроме главного.

– Замолчи! – повысил тон Террей.

– Ты сам вчера запаял край оболочки! Потому что тебе было стыдно за то, что мы такие. Они – твои друзья! Перед ними тебе тоже стыдно?

– Дело не в этом…

– Это я поцеловал тебя первым. Это я полагал, что ты настолько пьян, что даже не вспомнишь того поцелуя! Это я виноват в том, что произошло. Я, а не ты!

– Да неужели? – возмутился Террей. – Минет себе ты тоже сам делал?

Данфейт прикрыла ладонью рот. Эрика прикусила губу. Кимао и Бронан переглянулись и сделали вид, что не слышали этого.

– Вам обоим, по-моему, хватит, – вмешалась Данфейт, вырывая бутылку из рук Йори.

– Вас же всегда интересует, кто кого имеет! – закричал Йори. – Для вас важно знать, кто из двоих играет роль женщины!

– Это не важно, – спокойно прошептала Данфейт. – Нам это не важно, – повторила она.

– Ты переживаешь, – попыталась утешить его Эрика. – Это нормально, переживать за того, кого любишь.

– Он думает, что мне проще разорвать его оболочку, чем поцеловать при всех этих… …конченных, – скривился Йори.

– Проще! – воскликнул Террей. – Тебе проще! Тебе всегда проще, потому что это я завишу от тебя, а не ты от меня!

– Это они назвали тебя «матриати» и лишили всего, что было у тебя. Это они полагают, что ты должен защищать меня ценой своей жизни и исполнять любую прихоть, которая взбредет мне в голову. Потому что они не знают, что такое любить того, кто зависит от тебя! Для них связь – это сила воздействия на окружающих. Если пара сильна – значит, она достойна того, чтобы войти в ряды избранных. А если нет – они приготовят ей роль служек, которые будут подписывать бумажки, сидя в своих рабочих кабинетах. Знаешь, почему мне нравятся эти двое? – Йори указал пальцем в сторону Данфейт и Эрики. – Потому что плевать они хотели на то, что о них думают! В этом их сила! Черную Тень и Красную Леди знают все в Академии, и принадлежат эти имена не зрячим, да и не Великим матриати, а простым, самым обыкновенным девушкам, у которых в жизни осталось так же мало, как и у тебя. Такие, как они меняют ход истории! И они не побоятся кончить на глазах у каких-то там выскочек, потому что им наплевать на то, что о них подумают!

– Ну, не совсем… – протянула Эрика, – но, почти.

Террей посмотрел на Йори и встал из-за стола.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось сделать это вчера. Но, то был мой выбор. Мой, и тебе пришлось его принять, как и все другое, что зависит от меня! Потому что я – это я, а ты – это ты!

Йори хмыкнул, подошел к Террею, схватил его за голову и притянул к себе, жадно впиваясь в его рот.

Кимао и Бронан тут же отвернулись от этой сцены, в отличие от Данфейт и Эрики, которые как завороженные продолжали наблюдать за поцелуем двоих связанных. Эрика снова прикусила губу, а Данфейт просто улыбнулась. Они видели, как Йори подает язык навстречу и ласкает рот любовника, как Террей с силой сжимает его запястья и отвечает тем же. Наконец, они отстранились друг от друга и обернулись к остальным.

– Простите, – произнес Террей.

– Пошли домой, – ответил Йори и, схватив Террея за руку, потащил за собой к выходу.

– Я провожу, – очнулся Кимао и пошел следом.

– Что это было? – спросила Эрика, обращаясь к Данфейт.

– Думаю, что отстаивание своих прав.

– И кто кого отстоял?

– Йори. Кажется, из них двоих именно Йори наплевать на то, что подумают окружающие.

– Великий зрячий-гомосексуалист?

– А почему бы и нет? Кстати, как он меня назвал?

– «Черная Тень», – ответил Бронан, присаживаясь на стул. – Тебя называют так с тех пор, как ты сломала нос Сермилли.

– «Черная Тень», – повторила Данфейт. – Неплохо звучит.

– Ты домой собираешься? – вдруг спросила Эрика. – По-моему, нам уже пора.

– Тебя есть, кому проводить, – ответила Данфейт, вытирая влажной тряпкой стол.

– Ты засранка, Данфейт!

– Не большая, чем ты!

Кимао встретил Бронана и Эрику в холле.

– Вы тоже собрались домой?

– Уже поздно, – ответила Эрика.

– Понятно…

***

Эрика остановилась у дверей в свою квартиру и, открыв замок, вошла внутрь. Бронан остался стоять на пороге, глядя на нее.

– Ты там или здесь? – спросила Эрика, разуваясь.

– А мне нужно выбирать?

– Теперь да. Либо ты там, либо здесь.

– А чего хочешь ты?

– Чтобы ты определился, и я смогла закрыть эту дверь. Сквозит, понимаешь?

Бронан потянулся к ручке и захлопнул дверь перед носом Эрики, оставшись снаружи. Эрика спокойно набрала в грудь воздух и сглотнула очередной ком, подступивший к горлу. Глаза защипало от чего-то, и стало так грустно, что даже захотелось плакать. Она никогда никого не любила. Она же не любила его! Никогда! Всхлип вырвался из нее. Еще один. И снова. Она ревела, стоя в холле своей квартиры, зная, что сама во всем виновата. Какими бы ни были мотивы ее поведения когда-то, это она встала на тропу мести, отказавшись от возможности начать жизнь сначала.

Дверь перед ревущей Эрикой распахнулась, и в нее вошел Бронан. Зрячий разулся и, обойдя Эрику, направился на кухню.

– Чай будешь? – прокричал он, включая чайник.

Эрика тихо прошла следом за ним, вытирая слезы со щек рукавом своей блузы.

– Ты все это время стоял там и выслушивал мои стенания?

– Да, – кивнул Бронан. – Это тебе нужно было понять, чего ты хочешь. Я для себя уже все определил.

– А Милашка?

Бронан приподнял брови и посмотрел на Эрику.

– Я больше никому не позволю оскорблять тебя. Ни ей, ни кому бы то ни было другому.

– Я не про это спросила тебя.

– Мы расстались. Сегодня, – Бронан налил кипятка в заварник и повернулся к Эрике. – Я никогда не говорил с тобой о том, что произошло год назад. Никогда не задавал тебе вопросов о твоем прошлом и старался увильнуть от любых тем разговора, которые могли коснуться Ариичи Строуна. Я не был готов выслушать тебя и принять правду такой, какая она есть на самом деле, – Бронан тяжело вздохнул и, скрестив руки на груди, продолжил свой монолог. – Перед ужином, после которого я присоединил тебя, Ариичи пригласил меня в свой офис и объяснил, для чего приставил тебя ко мне. Он описал тебя редкостной шлюхой, которая смогла не только перетрахать пол Академии, где училась, но и соблазнить его самого. Я поверил, ведь рядом с ним стояла твоя мать и утвердительно кивала головой, когда он рассказывал о тебе. Я был зол. Я не мог понять, как не прочел все эти мерзости в твоей голове, как не понял, что ты представляешь из себя на самом деле. Я не хотел спать с тобой. Мне была противна сама мысль о том, что я стану очередным кобелем, которого ты поимеешь. Но разозлить тебя, унизить, я очень хотел. И ты преподнесла мне сюрприз. Сначала ты попыталась напоить меня, затем подсыпала какой-то дряни в кофе. Я дал тебе понять, что знаю правду, и подумал, что таким образом ты решила отомстить мне. А потом ты напилась. В стельку, так сказать. Я затащил тебя в номер, чтобы уложить спать, но ты разделась и повисла на мне. Ошибается каждый, Эрика. Я ошибся потому, что влюбился в тебя, шлюху с большой буквы «Ш». Я не смог остановиться. Было плевать на зависимость, на связь, на всех мужиков, что были у тебя до меня. Я спал с тобой, и мне было наплевать на все. Когда менять что-либо стало поздно, я принял решение забрать тебя с собой. Ариичи, к моему удивлению, воспринял эту новость спокойно и, кажется, был даже рад подобному ходу вещей. Он предупредил меня, что ты – мстительная натура и не оставишь в покое ни меня и ни его после своего отъезда. Я в ответ на это только рассмеялся. Я купил тебя, как дорогую проститутку у сутенера, и не спросил себя о том, почему ты так легко покинула свой дом. Сомнения часто закрадывались в мою голову, но каждый раз, когда ты напивалась для того, чтобы лечь со мной в постель, я гнал их прочь. Я не хотел капаться в твоей голове, боясь взглянуть неприглядной правде в глаза. Человек – странное создание. Когда все в его жизни становится хорошо, он забывает о прошлом. Ты перестала утверждать, что Ариичи Строун – чудовище, которое насиловало тебя. Ты перестала проклинать меня и, казалось, успокоилась, напиваясь по вечерам меньше, чем обычно. И я расслабился. Я смотрел в твои кроваво-красные глаза и понимал, что не смотреть просто не могу. Какой бы ты ни была, я любил тебя. Но ты бросила меня. Ты уехала и вляпалась в неприятности уже через неделю. Когда мне позвонили, я не был удивлен, но, когда они сказали, что именно произошло, что ты убила зрячего, который пытался тебя изнасиловать, сомнения закрались мне в голову. Какой бы потаскухой ты ни была в прошлом, я понял, что смог сотворить невозможное – изменить тебя. Ты не знаешь, каких мне денег обошлась твоя свобода. И я никогда не расскажу тебе о той цене, которую заплатил за возможность подарить тебе другую жизнь. Но, знаешь, что еще я сделал? Я встретился с Ариичи и прочел его. Я заглянул в самые темные уголки его сознания, увидел тебя и не смог понять, почему ты стонала, когда он делал это. Я увидел ваши ссоры, его воспоминания о переговорах и обещания всем тем козлам запихнуть тебя к ним в постель. Я увидел его злобу, когда ты с улыбкой на лице рассказывала ему о том, как напоила кого-то или подложила проститутку вместо себя. Я так же увидел твою сестру и его отношение к ней. Знаешь, что самое странное? Он ведь действительно любил ее. Понимаешь? Любил. И даже тогда я не поверил, что он насиловал тебя. Как можно было? Уважаемый человек, море проституток вокруг и деньги, за которые можно купить любую. Я принял для себя правду о том, что ты сама легла с ним. Так было проще, понимаешь? С этим можно было жить. Но все же, я отомстил ему. Отомстил за его желание продать тебя любому, кто заплатит. Я лишил его главного: эрекции. К чему похотливому ублюдку деньги, если у него не стоит?! Слышал, что он пытался поставить себе протез… Болван. Он даже не знает, кому обязан своей импотенцией, – Бронан усмехнулся и снова посмотрел на Эрику. – После твоего возвращения все, вроде бы стихло. Ты как будто успокоилась, словно, отпустила ситуацию и обратила взор на меня. Я боялся, вначале, а потом снова плюнул на все. Я любил тебя, просто любил. А потом начались истерики и борьба за свободу. Ты выставляла меня на посмешище, но я терпел, полагая, что и это пройдет. Я считал, что ты остаешься рядом со мной, потому что любишь, и других причин быть не может. После того вечера, когда я понял, с кем ты собралась провести ночь, я потерял контроль над собой. «Принуждение» над тобой оказалось так легко исполнить, но смотреть правде в глаза было просто невыносимо. А вчера я занялся с тобой сексом, и ты кончила. Твою мать, Эрика, ты кончила в первый раз в жизни! Знаешь, что такое понять, что ты оказался мудаком? Что ты насиловал любимую женщину целый год и не верил ей, когда она говорила тебе правду? Что ты совершил над ней «принуждение» и не поплатился за это? Вчера я хотел убить Ариичи. И сделал бы это, наверное, не останови меня отец. Я заявился в дом родителей посреди ночи, пьяный в стельку и выложил все как на духу. Отец убедил меня, что убийство все равно ничего не решит. Эта паскуда лишь освободится и, учитывая его общественное положение, наверняка, будет трансплантирован в более молодое тело. Убедительные доводы. Я с ними согласился. Убийство не решает ничего. Он импотент. Гребаный, богатый импотент! Утром я пришел на занятия, не ожидая встретить там тебя. Но ты пришла, и не просто пришла, ты кончила вместе со мной у всех на глазах и защитила меня. Видела бы ты их лица, после того, как закрылась за тобой дверь… Своим поступком ты зародила во мне надежду, что я могу заслужить твое прощение. Что я могу исправить все и получить право остаться рядом с тобой. Прочесть Гритхен по возращении домой не составило большого труда. Я был в ярости и едва не ударил ее по лицу так же, как это сделала она. Я бросил ее. Без сомнений и сожалений. С Гритхен не было ничего, кроме секса. На этом строились наши отношения. Мне нужна была физиология, и она готова была ее предоставить. Я предупреждал, что никогда не полюблю, и ее это, кажется, вполне устраивало. Наверное, я самый настоящий говнюк, но уж лучше так, чем лгать и пытаться сыграть в то, чего на самом деле нет. Кунилингус? Меня задели твои слова про кунилингус. Я никогда не лизал ее. Никогда, слышишь? И если ты еще раз скажешь мне подобное, я перестану делать это и с тобой. Думаю, это хоть немного заставит тебя думать перед тем, как ты начнешь что-либо говорить. Кстати, я пьян, если ты еще не поняла. А ты трезвая. Странно даже… Обычно выходило наоборот.