Текст книги "Девушка в черно-белом (ЛП)"

Автор книги: Даниэль Лори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Да, – простонала я. – Так хорошо. Так, так хорошо.

– Милая Алирия, девочка. Ты что, неделю ничего не ела?

– Практически, – пробормотала я, усаживаясь на стойку "Трех чашек" и запихивая в рот еще кусочек тушеного мяса. Это мясо было настоящей олениной. У меня во рту.

Санни посмотрела на меня.

– У них там, в Royal Affair, не хватает посетителей? Я могу найти тебе пару постоянных клиентов прямо сейчас.

– Нет, – сказала я, чуть не подавившись едой. – Не нужно этого делать.

– Хорошо, дорогая. Ты просто дай мне знать. Нет причин, по которым такая девушка, как ты, должна умирать с голоду.

Скажи это Агнес…

Я вернулась домой как раз к завтраку, даже не предупредив свою Старшую сестру о том, что меня вырубил и держал в камере Неприкасаемый принц, управляющий городом. Хотя она бросила на меня несколько подозрительных взглядов, когда я дважды чуть не заснула за столом.

Я схватила кусок хлеба, лежавший рядом со мной, когда мохнатая рука дотянулась до него первой. Таша откусила большой, драматичный кусок, давая мне понять, что именно она думала о том, что я ела ее еду. Ох, к счастью, у Элджера никогда не было обезьян.

В таверну вошел королевский стражник. На нем были кольчуга и плащ поверх нее с эмблемой Симбии в виде золотого орла спереди, как и на всех остальных. Я была рада, что я женщина, потому что эта тяжелая одежда выглядела жалкой в такую жару.

Я жевала, наблюдая, как он пробирался сквозь небольшую толпу мужчин, сидящих за столами в поисках чего-нибудь перекусного для полуденного ужина. Закаленные моряки наблюдали за ним, как за мальчиком, переодевающимся в мужчину. Во мне закипало небольшое веселье. Потому что это все, что действительно требовалось, чтобы стать рыцарем Симбии.

Королевский стражник прибил плакат к стене, повернулся, как будто собирался что-то объявить, но, едва удостоившись взгляда матросов, закрыл рот и вышел. Я доела суп, разглядывая новый плакат:

"Пятьсот серебряных за девушку в черном", – гласила надпись.

Очевидно, Максим не рассказал судье обо мне. Удивительно после того небольшого инцидента с его лодкой.

– Мне кажется, эта девчонка что-то имеет против кораблей, – сказала Маранда, проходя мимо с охапкой грязных мисок.

Она была одной из барменш, которые работали здесь; средних лет, и у нее был мальчик, который иногда приходил поиграть с Генри. Где бы ни был этот ребенок.

Я взглянула на Ташу, ковыряющуюся в миске с орехами на стойке; она засунула пальцы в рот, а затем положила их обратно в миску. Я сморщила нос от отвращения, и когда она подняла глаза и увидела это, то обязательно облизала каждый палец.

– Где твой хозяин? – я спросила его.

Он оглядел таверну, его губы скривились, прежде чем он спрыгнул со стойки и вышел из комнаты.

Я прикончила свой суп, думая о мужчине, на корабле который прошлой был ночью. На самом деле, мне нужно было сходить в библиотеку, чтобы посмотреть, смогла бы я найти какую-нибудь информацию об этом.

Я спрыгнула со стойки, и когда мой взгляд упал на дверь, мое сердце замерло, похолодело, дыхание перехватило в горле. Я уронила миску и развернулась так, что оказалась спиной к комнате. Я схватилась за края стойки, как будто хотела удержаться на ногах. Потому что человек, который стоял в другом конце комнаты… Он убил меня однажды.

Он не видел меня, но от одного того, что я находилась рядом с ним, у меня в животе пронзила острая боль. Я почти чувствовала, как лезвие скользнуло внутрь, слышала звон в ушах, как кровь капала, капала, капала.

– Ты в порядке, дорогая? – спросила Санни, выходя из кухни.

Я кивнула.

– Этот пояс просто немного туговат. Пойду подышу свежим воздухом, – сказала я ей, направляясь через кухню к задней двери.

Я прислонилась к задней стене таверны, делая глубокие вдохи.

Казалось, что Ролдан нашел новый корабль. Я заметила это раньше, когда он стоял в гавани. Черт возьми, он был принцем – у него был свой собственный флот.

Почему он не пришвартовался в Северной гавани? Почему он не пил эль в северной таверне? Эта часть города предназначалась для простолюдинов, и она была моей. Он мог бы взять себя в руки принца-убийцы и отправиться на вымощенные камнем улицы рядом с дворцом. Ему здесь не рады.

Эти мысли поглощали меня большую часть дня. Моя реакция на него ранее была настолько интуитивной, что я не могла остановить ее. Это вызвало тошноту у меня в животе, сердце забилось от негодования, а не от прилива крови.

Я не хотела ненавидеть его за то, что он сделал, чтобы спасти свою дочь, но отвращение, которое я испытывала в его присутствии, было неконтролируемым и что-то всколыхнуло во мне. Честно говоря, это заставило меня задуматься, позволил ли Уэстон своему брату сделать это. Как если бы он просто отошел в сторону. Как еще он мог не знать, что его брат был поблизости? Он был слишком хорош, чтобы победить. Это пробудило во мне отвращение.

– Он любит меня, но не любит. Он любит меня, он меня не любит, – эхом повторила Джулиана, срывая лепестки с розы и позволяя им упасть через перила чердака на этаж ниже. – Он любит меня, он не любит…

– Ради всего святого, Джули, – огрызнулась Магдалена. – Он не любит тебя!

Честно говоря, я была близка к тому, чтобы сказать то же самое. Она мешала мне сосредоточиться, когда я читала книгу, которую только что взяла в библиотеке. Пустотники были людьми, которые могли заклеймить себя определенными чарами, отражающими магию. Каждое клеймо останавливало одну форму магии, и только сильнейший мог справиться с более чем парой.

Означало, что у этого человека был иммунитет против принуждения. И я никогда бы не узнала Пустоту, если бы не заставила его раздеться прямо там, где он стоял, чтобы оглядеть его. Мне просто нужно было бы быть более осторожной; на самом деле, я должна была бы просто сделать паузу в отношении выходок Девушки в черном, пока за мою голову была награда в пятьсот серебряных монет.

Из музыкальной комнаты, где играла Марлена, по коридору лилась нежная мелодия органа. Она могла манипулировать чувствами с помощью своей музыки, но я думала, что большую часть времени она предоставляла нам самим пререкаться.

– Ты видела его всего несколько раз, – сказала Фарах, лежа в шезлонге. – Он не любит тебя, а ты его.

Изнуряющая жара заставила нас всех обмахнуться веерами и стать ленивее, чем воскресная шлюха. Ну, по крайней мере, те, кто работал в этом борделе; мы были закрыты по воскресеньям. День Господень и все такое. Заниматься проституцией – дурной тон.

– Любовь не измеряется временем, – ответила Джули.

Я почувствовала, как все закатили глаза при этих словах.

Раз в месяц проводилось собрание, на которое возможные будущие новички приходили познакомиться с нами, девочками. Мы должны были хорошо одеваться и вести себя наилучшим образом. Это было похоже на аукцион невест, и я ненавидела это. Мужчины ходили вокруг, беседовали и были милы, но я думала, что они заводили с нами разговор только для того, чтобы исследовать наши зубы и узнать о наших способностях и о том, как это могло принести им пользу. Я не хотела иметь с этим ничего общего, и я ни капельки не винила Агнес за то, что она не вышла замуж и вместо этого стала Старшей сестрой. Хотя, ни один из вариантов не казался настолько удовлетворяющим. И я слишком много раз облажалась, чтобы Верховное Сестринство было возможным.

– Он даже не взглянет на тебя, – ответил Фарах. – У тебя нет магии, и это все, что его интересует.

Глаза Джули сузились.

– Как ты можешь так говорить о нем? Мне жаль, что вы все находите любовь такой отвратительной, но я нет. И я не думаю, что Элис тоже.

Я закатила глаза, переворачивая страницу.

– И когда ты решила, что он романтик? Когда он протянул тебе свой бокал с вином, чтобы ты подержала его, чтобы он мог пойти поговорить с одной из других девушек? Или когда он пригласил Кармеллу на тот спектакль на площади после того, как ты спросила его, не хочет ли он пойти с тобой?

Она покачала головой, начиная нервничать.

– Он делает это только потому, что должен проявлять интерес ко всем девушкам, чтобы знать, кто лучше всего подходит, – она помолчала. – Может быть, если я просто пересплю с ним, он поймет, что мы созданы друг для друга.

Синсара кивнула со своего места на полу, в то время как Кармелла сидела на шезлонге позади нее и заплетала длинные черные волосы Син.

– Это тот способ, которым люди могут быть уверены, – она сказала это с озорством, и я оторвала взгляд от своей книги, одарив ее свирепым взглядом.

Я оглядела комнату, и большинство других девушек, казалось, были согласны с Синсарой в этом вопросе – и их забавляла возможность того, чем это закончилось бы. Сараи лежала на полу, слишком погруженная в газетенку со сплетнями, чтобы иметь собственное мнение.

– Честно говоря, Джули, я действительно не думаю, что это сработает, – вежливо сказала я.

Магдалена обмахнула лицо веером от этой невыносимой жары и, очевидно, почувствовав себя неловко из-за того, что не высказалась раньше, сказала:

– Это глупая идея, Джулиана. Каждая женщина знает, что если ты хочешь удержать мужчину, ты должна держать ноги сомкнутыми, чтобы заполучить его.

Джули нахмурилась.

– Потому что ты из тех, кто умеет говорить.

– Я не жду любви от того, что я делаю. В этом разница.

Синсара фыркнула.

– Ты мало что получишь от этого, кроме ЧУМЫ среди моряков, которых выберешь.

– Ты можешь отчитать меня после того, как побыла с мужчиной, который провел на корабле без другой женщины четыре месяца, пока не вернулся. Ты никогда не вернешься назад, – мечтательно ответила Магдалина.

– Сараи, – позвала Кармелла, – в этой газетенке есть объявление о завтрашнем празднестве?

– Нет, единственное, что есть в сегодняшнем выпуске – это новость о том, что наш принц Уэстон убил своего отца, короля.

Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать это, а затем мои глаза расширились.

– Что? – сорвалось с моих губ, как раз в тот момент, когда по комнате прозвучали еще пять.

Взгляды всех присутствующих устремились на Сараи, когда она вытащила из середины газетной вырезки пергамент.

– Говорит, что убил его, – она пожала плечами. – Тоже похоже, – она развернула рисунок принца-титана, которого я когда-то знала, держащего за волосы голову своего отца.

Мое сердце замерло. Ранее любопытство переполняло меня, и я спросила библиотекаря о том, кто нарисовал плакаты по городу. Что ж, их нарисовали художники из нашей волшебной столицы, Райнер, которые могли запомнить малейшую деталь реального момента. Фотография, которую держала Сараи, была настоящей, и у меня внутри все перевернулось от холодного взгляда Уэстона.

– Наш принц – король! – Джулиана воскликнула.

– Нет, это не так. В Титане все по-другому, Джули, – сказала Магдалена.

– Тогда как же это работает, мисс всезнайка?

– За эту должность проводится турнир. Тот, кто выиграет, получит корону.

Джули закатила глаза.

– Наш принц победит, без сомнения.

После этого я отключилась от них и направился в свою комнату, когда они начали передавать плакат по кругу. Прислонившись к закрытой двери, я боролась со странным чувством в груди. Человек, ответственный за мою смерть, теперь был мертв. Я должна была чувствовать себя свободной. Но, как ни странно, я никогда не чувствовала, чтобы некий Титан держал меня так крепко.

Я думала, что побег из Уэстона спас бы страну и меня саму. Но теперь, когда я сделала все это сама, я поняла, что свобода – это не что иное, как мечта. Что как только ты думал, что нашел ее, ты понимал, что свобода не такая уж и свободная на вкус. Что то, что у нас было сейчас – это всего лишь новые цепи, чем те, что были у нас тогда.

На Южных улицах было тихо. Я почти видела, как пыль снова оседала после долгого дня подготовки к фестивалю.

Смех и сильно пьяные голоса усилились, а затем стихли, когда я проходила мимо таверны на материке в том направлении, где, как увидела, строился зверинец.

Сегодня вечером я не была Девушкой в черном. На какое-то время я махнула на нее рукой, оставаясь самой собой. Бедствие. Девушка в белом платье, идущая по пустым улицам. Должно быть, все начали празднование пораньше, но я не возражала, когда увидела, что весь зверинец был в моем распоряжении. Улицу перегораживали деревянные столбы, чтобы никто не мог войти, не заплатив, но в этот час она была закрыта, и, когда вокруг никого не было, я обошла блокадные заграждения.

Тихое фырканье животных, хлопанье крыльев и безошибочно узнаваемый звук обезьяньего визга достигли моих ушей, когда я шла по освещенной фонарями улице.

На платформах по обе стороны улицы стояли деревянные клетки, в которых содержалось то или иное существо. Я прошла рядом с зарешеченным фургоном, проведя пальцами по прутьям и встретившись взглядом с моментом из прошлого: янтарные глаза тигра смотрели на меня в ответ, зверь издавал мрачное мурлыканье.

От обезьян, змей, тарантулов до жирафа и даже пришпиленного слона – все это составляло аттракцион.

Я остановилась перед гигантской сетью, в которую была заключена, должно быть, сотня бабочек. Некоторые танцевали вокруг, оранжевый свет фонарей играл на их разноцветных крыльях.

Я просунула палец сквозь сетку; бабочка приземлилась прямо на костяшку моего пальца, мягко хлопая крыльями – и почему-то это напомнило мне о доме.

Мое сердце болезненно сжалось. Я скучала по своей бабушке. Я даже скучала по Алджеру и той простой жизни, которую мы там вели.

Казалось, мы всегда хотели того, что находилось вне досягаемости.

Как это неудобно.

Я не хотела быть частью Сестринства так же сильно, как не хотела, чтобы Судьба нависла над моей головой, как нависшее облако, которое я не могла контролировать. Но у меня не было выбора, и этот факт вызвал тяжесть негодования в моей груди.

Я постояла там несколько мгновений, позволяя своим мыслям разобраться самим. Я бы не позволил какому-то порядку помешать мне жить той жизнью, которую я хотела, которую я выбрала. Иногда жизнь уже выложила камни у вас под ногами, но это всего лишь означало, что вам нужен новый путь.

Но эта мысль мелькнула у меня лишь на секунду, потому что волосы у меня на затылке встали дыбом, словно ветер сменил направление.

Я перестала дышать, весь воздух застрял у меня в груди.

Я не знала, как у меня вообще могли возникнуть любопытные, причудливые мысли о человеке, который, я была уверена, стоял прямо у меня за спиной. Это больше не было паранойей, это была реальная жизнь. Не было ничего, кроме дурного предчувствия, охватившего меня, как будто его впрыснули прямо в мои вены.

Покалывающее, горячее ощущение пробежало по моему позвоночнику и заиграло на задней поверхности бедер. Бабочка на моем пальце улетела, как будто он тоже почувствовала опасность.

Закрыв глаза, я почувствовала жжение в ладонях – ощущение, которое я испытывала, когда могла быстро перемещаться. Я должка была принять это предложение, потому что, как только оно пропало бы, я не смогла бы получить его обратно. Оно пришло, когда захотело, и я так и не смогла усовершенствовать подарок. Я закрыла глаза, собираясь принять это, но затем что-то громко щелкнуло внутри меня: я не была ею, девушкой с фермы. Больше нет. Мне не нужно было бегать, как она. И я бы не стала.

Неглубоко вздохнув, я открыла глаза.

Словно по сигналу, жжение прошло, пока не осталась только характерная боль в ладонях. Кислый привкус сожаления пронзил меня, создавая впечатление, что я сделала неправильный выбор.

Я застелила свою постель. Теперь мне придется в ней лежать.

Максим обещал, что не сказал бы ему… лживый обманщик. И когда я сказала, что мне нужен новый путь, это был не тот, о котором я говорила. Предвкушение прокатывалось по мне горячими и холодными волнами, вызывая мурашки на коже.

Звон, звон.

Холодные капли падали с неба мне на руки, издавая нежные звенящие звуки, когда попадали на манжеты. Дождь лил в странном ритме, в то время как по небу плыли темные тучи, поглощая луну, пока не осталось серебристого света.

Дурное предчувствие скрутило мой желудок, покалывая, и я поняла – поскольку солнце яркое, – что я была причиной перемен в погоде. Раньше я не могла этого сделать – ну, не в том нынешнем состоянии, в котором я находилась.

– Впечатляюще, – единственное слово было плоским, грубым.

Мое сердце дрогнуло, и я закрыла глаза. Впервые за долгое время услышать его голос было ностальгически. Страшно, но в то же время как-то заманчиво. Глубокий тембр отдался у меня по спине.

Я не устраивала шоу специально, и он, возможно, знал это, но я была слишком горда, чтобы признать это.

– Ночь была слишком яркой. У меня болят глаза, – я сглотнула, поздравляя себя с тем, что сохранила свой голос таким ровным и безразличным.

– А я-то думал, что ведьмы танцуют при свете луны, – голос прозвучал так близко позади меня, слишком близко. Может быть, несколько футов. Каждое грубое слово обжигало мне спину.

– Голая, – подсказала я, смаргивая дождь с ресниц, когда с неба упала еще одна капля. – После ужина в горшочке с тушеным мясом для детей.

Ветерок развевал мои волосы, щекотал тыльную сторону обнаженных лопаток – и каждый дюйм моей кожи казался живым, как будто одно прикосновение могло опалить меня.

– Он обещал тебе не говорить, – тихо сказала я.

Потребовалось мгновение, прежде чем он ответил.

– Есть кое-что, что тебе следует знать о Максиме. Никогда не заключай с ним сделок.

Я сунула палец обратно в сетку, едва замечая свои действия, но пытаясь сохранить контроль над ситуацией. Я чуть не рассмеялась. С неба бесцельно лил дождь, луна зашла, и я понятия не имела, как исправить то, что натворила.

Бабочка села мне на палец, действительно смелая бабочка. Я наклонила голову, моргая, рассматривая ее. Не сейчас. Мое дыхание было затрудненным, ощущение в животе соперничало с сотнями бабочек, попавших в эту сеть.

Я не могла винить себя за то, что увидела темной ночью, потому что уже знала, что это не так: бабочке на моем пальце не хватало цвета. Она была черно-белой, почему-то более тусклой, чем все ее окружение.

– Оно часто взывает к тебе, не так ли?

Он тоже это видел? Я думала, что эта темная и неопределенная часть моей жизни была всего лишь порождением моего разума, но теперь, когда я знала, что вокруг меня все менялось и это видели другие, это вызвало во мне прилив неуверенности. И тогда моя грудь наполнилась разочарованием из-за того, что он был здесь и видел это.

– Я понятия не имею, что ты имеешь в виду.

Но я понял. Я знала. Мой желудок скрутило, но я равнодушно повертела бабочку на пальце, не обращая внимания на легкий холодный пот, выступивший на коже. Я случайно видела подобные вещи, черно-белые, словно из другого мира: книги, картины, вазы – все, что угодно, в течение моего обычного дня, но я отмахивалась от них. Отказывалась признавать их, и я не хотела, чтобы кто-то – особенно Уэстон – вернулся и поставил меня в известность об этом. Я была счастлива в своем неведении.

– Ты никогда не умела врать, – сказал он. – Тени – интересное место.

Я прогнала бабочку и сжала сачок в руке. Гнев вырвался на поверхность. Ему просто нужно было это сказать. Тени рассвета. Темное, унылое и бесцветное место. Там было свое общество, до краев заполненное самыми темными душами; но когда магия была запечатана, оно стало закрытым от остального мира. Никто не мог уйти, и если ты когда-нибудь решал войти, ты становился никем.

Я не знала, почему Тени преследовали меня с тех пор, как я очнулась на пляже – нет, оставим это. Я знала, только притворялась, что не знала. Иногда невежество действительно являлось блаженством.

Я подавила свои дурные предчувствия. Кто он такой, чтобы вернуться в мою жизнь спустя год и погрузиться с головой в мои проблемы, даже не поздоровавшись?

Гнев, разгоревшийся под моей кожей, придал мне смелости обернуться; но затем он быстро испарился, вернувшись теплыми каплями дождя на мою голову.

Мы постояли так мгновение, впервые, как мне показалось, за долгое время рассматривая друг друга. Я подумала, что невозможно забыть, как он выглядел. Как я могла? Его портреты висели на каждом углу.

Конечно, я помнила его основные черты: квадратный подбородок; пристальный взгляд, который остановил бы любого здравомыслящего человека на полпути; его полные губы, которые всегда казались безразличными или слегка нахмуренными, но редко появлялись в улыбке – если так, то обычно это было связано с высокомерием или забавляющимся обманом.

Но я забыла не об этом; дело было в реальной ширине его плеч, силе под его кожей и контроле в его позе. Эффект был завораживающим. Захватывающим дыхание. И совершенно разрушительным. Для меня так было всегда.

Это привело меня прямо к смерти.

Но он уже не был тем человеком. Уэстон, которого я знала, носил западную одежду; на этом была дорогая черная куртка с серебряными пуговицами спереди. Черные штаны с кинжалом на правом бедре и еще одним, прикрепленным к лодыжке сапога. Я без сомнения знала, что у него сзади за поясом тоже был заткнут такой же.

Наблюдая за ним сейчас, я не могла понять, как мне было так комфортно рядом с ним в моей прошлой жизни. Он выглядел как смуглый незнакомец. Принц-титан, смотрящий сверху вниз на простолюдина. Я уставилась на него, воспоминание о рассказе моей бабушки ударило мне в лицо.

– Ладно, он не был наемным убийцей; он был принцем. Он всего лишь притворялся наемным убийцей.

– О! Бьюсь об заклад, принцесса была счастлива, когда узнала.

– Она ничего не узнала.

– Почему он ей не сказал?

– Потому что он был не хорошим принцем, а плохим.

Все, что он когда-либо говорил мне, было ложью. И теперь доказательство было прямо у меня перед глазами.

Он едва удостоил меня взглядом, его взгляд равнодушно остановился на моем лице, как будто он был на собрании королей, а не стоял передо мной – девушкой, которую он месяцами таскал за собой по стране.

На мгновение мне захотелось, чтобы он посмотрел на меня. Он почти никогда не видел меня одетой как женщина без мальчишеской стрижки – и по какой-то причине я хотела, чтобы он увидел меня. Я, с длинными волосами и в белом платье. Не как девушка, которую он считал помехой, не как решение своих проблем, а как женщина. Казалось, однако, что я не получила бы от него ни капли эмоций. Черт возьми ю… Я была такой девчонкой. Хотела ли я, чтобы он плакал? Я сделала паузу. Это могло бы быть здорово. .

– Мне сделать реверанс? – эти слова с презрением слетели с моих губ.

– Я вижу, ничего не изменилось.

Похоже, он имел в виду мое отношение.

– Чего вы ожидали, милорд? – его глаза ожесточились лишь на крошечный огонек, когда я передразнила его титул. – Услужливую меня?

– Правда? – его взгляд сузился. – Я ожидал, что ты умрешь.

Я ответила прежде, чем успела осознать этот комментарий.

– Да, ну, не все так, как кажется, не так ли?

– Когда дело касается тебя? Никогда. Я уверен, ты уже поняла, что убивать ради денег было бы для меня утомительной рутиной.

– Да, я прекрасно знаю, что вы принц, милорд, и что вы убиваете без предъявления обвинения, – ядовито сказала я.

– Не называй меня так.

Я моргнула, изображая застенчивость.

– Простите. Вы предпочитаете ‘Ваше высочество?

– Это почетное обращение – ты произносишь его с презрением, что делает его бесполезным. Не повторяй этого снова, если только ты действительно не имеешь в виду эти слова.

Я запнулась от его предположения, что когда-нибудь буду считать его своим господином. Уголки моих губ слегка приподнялись.

– Тогда я никогда больше не произнесу этих слов.

Прежде чем я поняла, что он делал, он сделал шаг вперед; его рука оказалась у меня под подбородком, поднимая мой взгляд к его лицу. Обычно это действие показалось бы мне унизительным, как если бы я была ребенком, но от краткого контакта у меня перехватило дыхание, а встреча наших взглядов растопила весь мой гнев.

Только нашими глазами в большинстве случаев достигается базовое взаимопонимание – даже между самыми разными людьми. И у нас с ним была такая большая разница, что было чудом, что мы вообще встретились. Он, закаленный в боях принц; я, невинная деревенская девушка, которую он сделал не такой уж невинной.

Он опустил руку, как только поймал мой пристальный взгляд, его прикосновения все еще обжигали мою кожу.

– Я надеюсь, ты сможешь сдержать это обещание.

Это звучало так, будто он искренне надеялся, что я никогда не буду равняться на него или считать его больше, чем любого другого обычного мужчину в своей жизни. Почему это заявление заставило мое сердце сжаться, я не знала. Как будто он пытался мне что-то сказать. Что-то, что я отчаянно хотела и нуждалась услышать. Но он сделал шаг назад, и момент был испорчен.

Между нами повисло молчание, и по моей коже пробежало паническое чувство, что он уже собирается уходить. От этой мысли у меня в голове закружилась мысль, что бы такое сказать.

– Разве ты не хочешь знать, почему я жива?

– Я уже это понял.

Я остановилась, услышав его спокойный ответ.

– Понял?

Он склонил голову в медленном кивке.

– Не хочешь поделиться своей теорией? – спросила я.

– Нет.

– Я вижу, что ничего не изменилось, – сказала я, намекая на его отказ открыться о чем-либо. Уголок его губ приподнялся, но это была единственная реакция, которую я получила.

Я начала обходить его.

– Тогда мне остается только догадываться.

Он стоял неподвижно, пока я играла его роль: рассматривала его, как будто он был ниже меня. Он позволил мне, лишь слегка позабавленный моим откровенным разглядыванием.

– Когда ты осознал, почему я жива? – спросила я, пытаясь собрать все это воедино.

– Примерно две минуты назад.

Я остановилась позади него.

– Значит, ты действительно все это время думал, что я мертва…

Мое внимание привлекло клеймо Титана на его предплечье – единственная вещь, на которую я не так давно по наивности не обратила внимания. Если бы я только могла вернуться, сделать это снова, я, возможно, выжила бы на этот раз.

Толстые черные кольца окружали его руку с буквой "Т" в центре на нижней стороне предплечья; одно красное кольцо было немного тоньше и выше остальных. Мне всегда было интересно, что бы это могло значить. Я знала, что он никогда мне не сказал бы, но когда этот принц стоял там, позволяя какому-то простолюдину ходить вокруг него кругами, меня охватил прилив храбрости, и я протянула руку, чтобы провести пальцем по красным чернилам.

Его глаза метнулись ко мне, выражение его лица омрачилось, но я увидела проблеск… дискомфорта?… за суровой внешностью. Понимание некоторых грубых человеческих эмоций только побудило меня провести кончиком пальца по красным чернилам на его коже. От малейшего прикосновения моя кровь забурлила, а сердцебиение участилось.

Я отпустила его руку, когда дотронулась до его груди, как будто это было всего лишь легкое прикосновение из малейшего интереса к его клейму.

– Я приму это как "да" – ты действительно думал, что я мертва. Ты не веришь, что я каким-то образом обманул тебя? Заставила тебя думать, что я мертва, чтобы я могла сбежать от тебя?

– Нет.

Я приподняла бровь.

– Почему ты так уверен?

Его пристальный взгляд на мгновение встретился с моим.

– Потому что я положил твое тело на пирс, поджег и столкнул в море.

Я запнулась, на сердце было так тяжело, что я подумала, оно упало бы прямо в желудок. Я развернулась, прежде чем он смог заметить колебание в моем невозмутимом выражении лица. Прочистив горло, я просунула пальцы сквозь сетку.

– Как воина, – просто сказала я.

Он не ответил.

Тела никогда не хоронили в Алирии; это повлияло на землю, как на Красный Лес. Вместо этого их сжигали. История заключалась в том, что души не могли сбежать, пока тело не превратилось в пепел. Воинов, однако, сажали на пирсы, и вода уносила их души до тех пор, пока они не могли перевоплотиться. Это было традицией и честью среди солдат, а не среди крестьянских девушек.

Мое сердце расцвело в груди оттого, что он каким-то образом питал ко мне такое уважение. Мне всегда было интересно, что он сделал, когда нашел меня, но я никогда не ожидала такой чести, ни разу.

Я развернулась, мои пальцы вцепились в сетку позади меня, с неба капал дождь, мягкий и ленивый.

– Итак, – продолжила я, пытаясь понять, что ему известно, – ты понял, почему я жива, только когда попала сюда…

Он лениво наблюдал за мной, как будто был доволен тем, что пока я не поняла это. Мои мысли наполнились идеями, а затем остановились, черно-белая бабочка была единственной мыслью, оставшейся в моей голове. Мой желудок наполнился ужасом, и я чуть не споткнулась о свои слова.

– Ну, не похоже, что я собираюсь в этом разбираться, и я знаю, что ты не унизишься до того, чтобы рассказать мне, так что нам просто придется назвать это тупиком.

Его глаза сузились в почти веселом подозрении.

– Ты никогда не знала, что для тебя хорошо.

– А ты знаешь? – возразил я.

Он шагнул вперед, подняв руки надо мной и схватившись за сетку, полностью загнав меня внутрь. Мое сердце бешено заколотилось от этой близости, кожа задрожала от предвкушения.

– Я бы сказал, что у меня есть идея получше, да.

Мои руки были вытянуты за спиной, задняя сторона лежала на запястьях, а пальцы проплывали сквозь сетку. Сначала я не поняла, какую провокационную картину представляла, когда на моем белом платье струился дождь, а грудь слегка выпячена, но когда поняла, румянец разлился по моей коже.

– Как и много раз прежде, я бы сказал, что тебе нужно мое вмешательство, прежде чем ты загоняешь себя в яму, из которой не сможешь выбраться.

Почему у него такой собранный голос? Я едва могла дышать рядом с ним. От него пахло шалфеем и кожей, как от мужчины, и это затуманивало мои мысли. Я издала звук недоверия, пытаясь скрыть одышку.

– Я не беспомощное животное. Я могу позаботиться о себе.

– Даже так. Думаю, мне следует просветить тебя.

– Могу я переубедить тебя? – сухо спросила я.

– Нет.

Я вздохнул.

– Очень хорошо. Тогда продолжай.

– Тебе известно, почему Ролдан сделал то, что он сделал?

– Убил меня? – с жаром спросила я. – Да, мне сказали, что это было сделано для того, чтобы спасти жизнь его дочери.

– Тебе известно, как и когда короли поняли, кто ты такая?

Я покачала головой, внезапно потеряв способность смотреть ему в глаза.

– Титан расположен в уголке Алирии – цивилизации, во всяком случае. Остается только еще одна известная область, пока Зимняя пустыня не протянется на запад до самого океана.

– Значит, это урок для нашей страны? У меня действительно нет времени на…

– Тихо.

Я нахмурилась.

– Титан был построен там с определенной целью, чтобы сохранить рассветные тени…

Я отпустила сетку, чтобы быстрым движением нырнуть ему под мышку, но, даже не взглянув в мою сторону, он схватил меня за руку, медленно отталкивая назад, пока мне не пришлось схватиться за сетку, чтобы не упасть в нее. Раздражение разгорелось у меня в груди.