Текст книги "Девушка в черно-белом (ЛП)"

Автор книги: Даниэль Лори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Нет, – автоматически ответила я. – Но я легко читаю по твоим глазам твои намерения.

– Ты так думаешь? – его губы приподнялись в легкой улыбке, его пристальный взгляд сосредоточился на мне, прежде чем медленно произнёс: – Тогда никаких гнусных планов в отношении принцесс сегодня вечером. Одетые они или нет.

Румянец пробежал по моей коже, когда его взгляд на несколько мгновений встретился с моим, и когда я почувствовала, что у меня перехватывает дыхание, я откашлялась и сказала:

– Ты пас.

Он ничего не сказал, только отвел от меня взгляд, и что-то неопределенное промелькнуло в его глазах.

Я пыталась притвориться, что мне безразлично его присутствие; что его бицепс, касавшийся моей руки, не вызывал у меня дрожь каждый раз. И то, что дверь закрылась, полностью закрылась в комнате с ним после вчерашнего, было несущественно. Но я ни в малейшей степени не осталась равнодушной. Мои действия были прерывистыми, мысли спутанными, его пристальный взгляд прожигал сквозь любой контроль, который я собирала по пути.

– Во что мы играем? – спросил он.

Я задумчиво наморщила нос, наконец выдавая.

– Ответы.

– Какого рода ответы?

– Тот, кто победит, получит право задать другому вопрос, и он должен ответить правдиво. Если мы сравняем счет, мы оба сможем задать вопрос.

Он задумчиво кивнул.

– Ты же понимаешь, что я не джентльмен и не собираюсь – вести себя как джентльмен, не так ли?

Мои глаза заблестели.

– Может быть, это ты не понимаешь, какой я мастер в Пяти камнях.

На его губах появилась усмешка.

– Думаю, я поверю в это, когда увижу.

– Ты можешь пойти первым. При первом броске тебе нужно бросить один камень, поднять его, а затем поймать брошенный тыльной стороной ладони.

С проблеском неверия в то, что он это делает, он сгреб свои камни и сделал, как было сказано.

Я изобразила разочарование, когда у него получилось с первой попытки, а затем гордо улыбнулся, когда мне это удалось, и мой камень оказался у меня на тыльной стороне ладони.

Я не врала, говоря, что я мастер игры в пять камней. Мы с бабушкой часто играли в эту игру. Эта мысль вызвала во мне укол ностальгии.

– Ничья, – горестно ответила я. – Ну, тогда спрашивай.

Не раздумывая, он перевел взгляд на меня и спросил:

– Что первое в твоем списке?

Я сделала паузу, на моих губах появилась улыбка в ответ на его неожиданный вопрос – при составлении списка он хотел ‘придерживаться своего воображения’. Но теперь, когда я поняла, что мне тоже нужно отвечать на вопросы, я не знала, как я относилась к этой игре. Я пожала плечами.

– За то, что солгал мне о том, кем ты был, мистер Фальшивый Наемный убийца.

Его глаза задумчиво сузились.

– Не за то, что он вообще тебя похитил?

Я покачала головой, отводя взгляд от камней на ковре.

– Это было первое, с чем я столкнулась, когда приехал со своей матерью в город, поняв, кто ты такой… Первое, что я была настолько рассержена, что записать, – я пожала плечами, прочищая горло. – Куда ты меня все это время тащил? К печати? И если да, то откуда ты знаешь, где она?

Он некоторое время смотрел на меня.

– Это три вопроса.

Я нахмурился.

– На самом деле, они все связаны.

Он провел рукой по подбородку, как будто раздумывал, стоит ли мне отвечать, но затем вздохнул.

– Печать находится не в определенном месте. И это не ваш выбор – идти к ней – она приходит к вам. Другой опыт, достопримечательности могли бы заставить это раскрыться.

Мое сердце замерло, тревожная реальность того, что меня будут искать, овладела мной.

– Откуда ты это знаешь?

– Это уже другой вопрос.

Я вздохнула.

– Прекрасно.

Еще одна ничья. Начало этой игры было легким, но каждый бросок становился все сложнее и сложнее.

– Община сестер. Ты можешь оставить это?

Я перевела вопрос по-другому.

– Если бы я действительно захотела, да.

Если бы я приветствовал Темную сторону себя, я могла бы сделать что угодно. Но дело было в том, что я была связан со своей бабушкой; если бы я решила уехать, я могла только представить, какие неприятности это доставило бы ей. И хотя День Всех Сестр приближался, я все еще не поддавалась идее остаться, выйти замуж за какого-нибудь незнакомца. Реальность того, что это могло быть моим единственным выбором, нависала надо мной, как темная туча. Я пока не хотела сталкиваться с этим лицом к лицу.

– Откуда ты так много знаешь о печати? – спросила я.

– Моя мать оставила после себя много исследований, – вот и все, что он сказал, и я не думала, что хочу поднимать щекотливую тему, поэтому просто заставила камни снова поиграть.

Ничья.

– Это ты ударила ножом моего кузена?

Во мне бурлило веселье. Очевидно, Арчер отказывался кому-либо говорить, что это была девушка вдвое меньше его. Я пожала плечами.

– Он сам напросился на это.

Уэстон покачал головой.

– Не подначивай мою семью. Они ответят тебе тем же, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

Я поджала губы.

– Я могу сама о себе позаботиться, Уэстон.

Он искоса взглянул на меня, его взгляд был раздражен моими словами, но я проигнорировала его.

– Что ты делал в таверне Камерона?

Он провел большим пальцем по губе.

– Спроси другого.

Я моргнула.

– Нет. Это мой вопрос, и ты должен ответить.

Он пожал плечами.

– Тогда я пас.

– Фу, мне следовало догадаться, что ты мошенник, – проворчала я. – Хорошо, я задам другой вопрос.

Чувствуя себя нелепой, как ребенок, загнанный в угол, я пристально посмотрела на него и спросила:

– Ты предпочитаешь собак или кошек?

Он рассмеялся – над моим вопросом или надутым видом, я не знала. Я слушала его глубокий смех, от которого по телу пробежала дрожь, все время пытаясь притвориться, что это очень важный вопрос для меня.

– Думаю, собаки.

– Почему не кошки?

– Они не слушают.

Я задумчиво кивнула.

– Я могу себе представить, как это тебя обеспокоит, – я прикусила губу и, расстроенная своим напрасным вопросом, придумала решение: – Тогда мы сможем пройти только три раза. Используй это с умом, – предупредил я.

Он не выглядел таким уж обеспокоенным новым правилом. Это я должна была беспокоиться. Кто знал, что я выбегу раньше него?

И вот мы сыграли еще один раунд.

Мы подбрасывали в воздух пять камней, ловя как можно больше тыльной стороной ладони.

Когда я побеждал, во мне расцветал триумф. Мне было все равно, позволял он мне победить или нет, хотя мне нравилось представлять, что он просто не так хорош, как я. Однако я предположила, что если бы он играл так, как будто это было настоящее соревнование, это больше не было бы игрой. Выражение его глаз сказало мне, что это могло быть более точным, чем моя честная победа. Я бы все равно согласилась.

– Ты собираешься участвовать в турнире?

– Нет.

– Почему бы и нет? Ты бы победил, – выпалила я.

Будь проклята моя честность…

Хитрая улыбка тронула его губы.

– Ты так уверена во мне, принцесса?

Дрожь пробежала по мне от этого дурацкого прозвища.

– Ну, все, что я хочу сказать, это то, что ты не человек, и поэтому у тебя есть преимущество, – я пожала плечами. – Конечно, ты бы победил.

– Я не хочу убивать своего брата.

О… Я предполагала, что Ролдан войдет в это. Я содрогнулась при мысли о том, что он будет править городом. И тогда я не могла не почувствовать, как в мою грудь просачивалось негодование из-за того, что Уэстон не убил Ролдана за то, что он сделал со мной. Что он этого не сделал бы. Я сглотнула, отгоняя опасное чувство.

– Значит, только твой отец?

Он покачал головой.

– Кроме того, у меня впереди не такое будущее.

Я запнулась. Как я могла забыть? Он казался таким нормальным… таким здравомыслящим, сидя здесь со мной, что я упустила из виду тот факт, что у него не было стабильного будущего впереди. Прежде чем я успела осознать это, он уже занял свою очередь.

– Какие у тебя дела в городе? – спросил он.

– Пас.

Я не думал, что он знал о судьбе. И я, конечно же, не собиралась ему говорить.

Его глаза сузились.

Я пожал плечами.

– Ты сдал, могу и я. Спроси еще что-то.

Он посмотрел на меня, и точно так же, как я делала раньше, когда чувствовала себя обманутой из-за того, что он ушел от ответа, он задал глупый вопрос.

– К какому цвету ты неравнодушна?

Смех застрял у меня в горле, когда я обдумала это.

– Розовый, я думаю.

Он приподнял бровь.

– Что? – спросила я, поудобнее устраиваясь на коленях. – Розовый – яркий… и вселяющий надежду.

– Хорошо, принцесса, – сказал он, забавляясь. – Твоя очередь. И на этот раз не жульничай. Ты никогда не бросала один из этих камней, ты держала его между пальцами.

Да, да. .

– Что означает красное кольцо?

Не сдавай. Не сдавай.

К моему изумлению, он этого не сделал.

– «Т» получают все Титаны, когда приносят присягу. Каждое черное кольцо означает другое выигранное нами испытание. Чем толще кольцо, тем престижнее соперник…

– Для чего нужны испытания?

Он пожал плечами.

– Власть. Что еще?

Действительно.

Он продолжил.

– Красное кольцо – знак стыда. Когда мне было восемнадцать, я покинул Титан на несколько лет, и когда я решил вернуться, мне пришлось принять клеймо бесчестия и наказание, которое за этим последовало.

– Куда ты ходил? – спросила я.

Его глаза сузились, когда он понял, что я задавала больше вопросов, чем позволено.

– В другом месте.

– Это дополнительный вопрос. Все знают, что это разрешено, – объяснила я.

– Ты не можешь просто придумывать правила по ходу дела.

Я фыркнула.

– Ладно. Но, по крайней мере, скажи мне, каким было наказание.

Он бросил взгляд в другой конец комнаты.

– Мы просто скажем, что, когда я сказал тебе, что предпочту две недели пыток, чем услышать твои мысли, я был там.

У меня сжалось горло. Воздух в комнате сгустился, и, чтобы поднять настроение, я пошутил:

– Мои мысли были настолько плохими, да?

Он бросил на меня напряженный взгляд, от которого мое сердце забилось в груди так неровно, что я отвернулась и потянулась за камнями, чтобы сыграть еще один раунд.

К сожалению, на этот раз он победил.

– Что последнее в твоем списке?

Я поджала губы.

– Пас.

Он приподнял бровь, его интерес возрос.

– Ты уверена, что хочешь использовать для этого один из своих пропусков?

Я решительно кивнула.

Он прислонился к полке, положив руку на колено, и наблюдал за мной, точно так же, как делал это много раз до этого в промежутке между этим местом и Элджером. Мое дыхание стало поверхностным.

– На что это было похоже?

Такой неопределенный вопрос, но по его грубому, почти раскаивающемуся тону я точно поняла, о чем он спрашивал. Я посмотрела в потолок.

– Это было… четыре месяца… темноты и холода. Это казалось бесконечным. Я все еще мечтаю об этом, иногда мне кажется, что это призрак, который преследует меня, – закончила я, приподняв плечо.

Я не умела выставлять себя напоказ, и мне всегда казалось, что мне нужно поднять настроение, принизить момент. Другие купились бы на мое безразличие. Я не верила, что Уэстон это сделал, и это вызвало во мне прилив неуверенности.

Передавая ему камни, я почувствовала, как по моей коже пробежала дрожь, когда пальцы Уэстона коснулись моих собственных. Он настороженно посмотрел на меня, прежде чем начал свой ход.

До этого момента я не осознавала, как уклонялась от некоторых важных вопросов, которые у меня были: кто он такой и что собирался с этим делать. И о том, что он здесь делал, и я думала, что все это взаимосвязано.

Раскрытие мрачной правды об этом разрушило бы этот волнующий момент, а я не хотела этого делать. Но каким-то образом, когда я выиграл этот раунд, я вспомнила то, что рассказал мне Ролдан, об их народе, об их неизбежной скуке. И до сих пор, видя, как Уэстон всегда наблюдал за мной, словно я была каким-то развлечением, я поймала себя на том, что спрашиваю:

– Я забавляю тебя, не так ли?

Это был простой вопрос. Безобидный, как я думала. Требующий простого ответа "да" или "нет".

Но когда воздух стал тяжелым, тишина превратилась во что-то громкое и самонадеянное, я поняла, что незатейливый вопрос был для него чем-то совершенно другим.

Его взгляд метнулся ко мне, когда слова слетели с моих губ, и пока тишина душила меня, я чуть было не собрала камни и просто не ушла.

– Пас.

Мое сердце забилось с явным облегчением, неглубокий вздох сорвался с моих губ. И, найдя в себе решимость продолжать эту игру, я подумала о том, что занимало мои мысли в последнее время.

– Тебе нравится моя лошадь, не так ли?

Он бросил на меня тяжелый взгляд, но не сказал ни слова. Одна секунда превратилась в две, которые превратились в три.

– Что-то в этом роде.

Мое сердцебиение замедлилось, и просто, чтобы разрядить обстановку, я кивнула и сказала:

– Ты любишь его, – я прочистила горло. – Еще один раунд, прежде чем я пойду к Галанту?

И вот мы сыграли последний раунд, когда нам следовало уйти, пока мы были впереди. Возможно, если бы я выиграл, все сложилось бы по-другому. Но, увы, я проиграла, обвинив проблему в том, что была слишком увлечена, чтобы увидеть Галанта.

Камни выпали из моей руки, рассыпавшись по полу вокруг нас. И со вздохом разочарования, но с энтузиазмом оттого, что я снова увидела бы свою лошадь, я даже не подумала, прежде чем перегнуться через Уэстона, чтобы схватить камень рядом с ним.

Я стояла поперек него на четвереньках, его нога касалась моего пупка, а моя сторона – его живота. Мою кожу покалывало, посылая теплую дрожь по телу от легчайшего прикосновения, и поза, в которую я себя поставила, нахлынула на меня.

Остаток воздуха из моих легких вышел неглубоким вдохом, когда я замерла, точно так же, как тогда, в холле. Мой пульс трепетал, как крылья бабочки, мое сердцебиение билось в унисон. Я была так спокойна, как будто если бы я сдвинулась хотя бы на дюйм, то не выбралась бы из этой комнаты живым.

У меня перехватило дыхание от легкого, как перышко, прикосновения к моим ребрам, посылая хаос покалывающих мурашек по всему телу. И когда он провел своей грубой рукой от моей щеке к затылку, убирая завесу волос с моего лица, я вздрогнула. Мурашки побежали по моим рукам. Напряжение в моем животе, пустота между ног, хотя я никогда не знала ничего другого, заставили меня повернуться к нему, положив ладонь на пол между его ног, чтобы я могла подойти ближе.

Стоя на четвереньках, наклонившись к нему, я могла только представить, что в этом платье я выгляжу так, словно мне заплатили за то, чтобы я обслуживала его так же, как та женщина в холле обслуживала того мужчину. Вместо того чтобы от этой идеи мне стало стыдно, она заставила меня затрепетать в предвкушении, заставила почувствовать себя могущественной, важной.

Я была всего в нескольких дюймах от его губ, но его взгляд был устремлен куда-то еще – вдоль изгиба моего позвоночника, моей спины; жар его взгляда скользил по низкому вырезу моего лифа. Он встретился со мной взглядом, полным смятения и разочарования.

– У меня все еще есть вопрос.

Я ждала.

Его пальцы запустили пальцы в волосы у меня на затылке. Это действие притянуло меня ближе; так близко к его губам, что наше дыхание смешалось.

Его слова были грубыми, мрачными.

– Ты пустила Максима в свою постель?

Я заколебалась, опустив глаза.

Готова ли я была признать, что в этом начинании я была той же девушкой, которую он знал раньше? Той же нелепой девушкой?

Я не была романтиком. Я не была той, кто верил в родственные души или любовь с первого взгляда. Но я не могла отрицать, что, хотя у него всегда были сомнительные – более чем сомнительные – мотивы, по какой-то причине мне нравились грубость его рук и звук его голоса. Что, как ни странно, я чувствовала себя более живой, чем когда-либо, когда дело касалось его.

В нем было много такого, что заставляло меня чувствовать себя потерянной и неуверенной. Но что я знала с уверенностью, так это то, что я не была готова выставлять себя напоказ в таком виде. Если бы я сказала "нет", это прозвучало бы так, будто я ждала его. А если бы я сказала "да", это было бы ложью. Я знала, что мой ответ подтолкнул бы нас так или иначе.

Я просто не ожидала, как далеко это зашло бы.

– Пас, – вырвалось между двумя неглубокими вдохами у его губ.

Мой взгляд был опущен, и поэтому я никогда не могла точно определить, когда это началось. Но когда тишина надавила на мои легкие, наполнив грудь сожалением, а не воздухом, я подняла глаза.

На меня смотрели два черных как ночь глаза, радужки которых потеряли свою круглую форму и растеклись по всему моему телу, как жидкость.

Мое сердце подпрыгнуло к горлу, и я попыталась отпрыгнуть назад, но он по-прежнему крепко держал меня за волосы. Его челюсть задрожала, но он закрыл глаза, тяжело дыша. Я снова попыталась вырваться, но его хватка усилилась еще сильнее.

– Не надо, – сказал он хриплым голосом, и когда он обнажил зубы, стало видно безошибочно узнаваемое "что-то вроде клыков".

Мое сердце забилось в ужасе. Но я не могла сделать то, что он сказал; инстинкт бегства был слишком силен. Точно так же, как это было в любых кошмарах, которые я видела в детстве. Если бы я не была полна неуверенности, ужаса, я бы попыталась охватить тьму внутри себя. Но каким-то образом это дремало, как будто не собиралось идти против этой версии Уэстона.

– Не двигайся, – прорычал он, его грудь ходила ходуном от прерывистого дыхания. – Если ты продолжишь бороться со мной, я не смогу остановиться.

Я продолжала красться от него, пока он боролся с самим собой. Когда прошло несколько мгновений и его дыхание немного успокоилось, он медленно ослабил хватку на моих волосах.

– Иди, – грубо сказал он.

Я поднялась на ноги медленнее, чем когда-либо, мое дыхание было тяжелым, дрожь прокатывалась по телу, когда я сделала то, что он сказал.

– Открой дверь.

Я подчинилась, съежившись от скрипа, наполнившего воздух, и молча ждала, ужас сжимал мое сердце. Я взглянула на него, ожидая последних указаний. Его глаза были совершенно черными, в них вообще не осталось цвета, и он, несомненно, был тем, кого я видела в своих кошмарах.

Выражение его лица больше не выражало смятения; на самом деле, оно было холодным, он наблюдал за мной из-под ресниц, точно я была никчемной простолюдинкой, а он королем.

Мое сердце замерло.

Он проиграл битву.

Он выглядел просто скучающим, положив голову на полку и глядя прямо перед собой.

– С таким же успехом можешь заняться тем, что у тебя получается лучше всего, принцесса.

Я колебалась, держа руку на дверной ручке.

Он бросил на меня взгляд: ленивый, мрачный, несимпатичный, бесчеловечный.

– Беги.

Я не убегала. По крайней мере, в буквальном смысле. Я бы не осталась рядом с этим, даже если бы кто-нибудь предложил мне Корону. Я ускорила шаг, как только дверь за мной захлопнулась, и перед моими глазами возникли холодные каменные стены дворцовой темницы.

Трепет пробежал по мне холодной дрожью, удары моих сердец участились. Что я наделала? Неужели я подтолкнула его к краю только для того, чтобы сохранить свою гордость нетронутой? Чувство вины отдавало кислотой во рту.

Темные камеры окружали меня, какой-нибудь преступник или кто-то другой находился на разных стадиях смерти и безумия, в зависимости от того, как долго они здесь находились. Ощущая невыносимый запах мочи и мысль о том, что Уэстон мог появиться за моей спиной в любой момент, я направилась в переднюю часть комнаты, где охранник, чтобы скоротать время, точил свой длинный клинок.

– Эй, – рявкнул он, выпрямляясь из своей сутулой позы и опершись ладонью на меч, – как ты сюда попала?

Я не останавливалась, даже не взглянув на него.

– Я ведьма, почти уверена, что ненавижу всех мужчин и испытываю желание проклясть их всех. Не воплощай эту идею в реальность.

Он не встал со своего места.

Я встала перед деревянной дверью в конце затемненного коридора главных камер и, все еще трясущимися после того момента, когда я была наверху, руками толкнула ее. Она заскрипела так, словно никогда раньше не была приоткрыта.

Закрыв за собой дверь, я на мгновение прислонилась к ней, мой пристальный взгляд пробежался по мужчине, сидящему за столом, прежде чем соскользнуть по нему вниз, пока моя задница не коснулась пола. Я с трудом выдохнула.

– Думаю, я совершила ошибку.

– Я бы сказал. Быстрая смерть избавила бы тебя от страданий, – равнодушно ответил он.

– Я не совершала такой серьезной ошибки, – возразил я.

Он даже не понимал, что произошло, не сидя здесь, в своей тюремной камере. Но смерть, казалось, была его любимым советом, он в половине случаев даже не отрывал взгляда от своей работы, чтобы предложить мне совершить быстрое самоубийство. Моя бабушка крестилась при одном упоминании этого слова, и, будучи продуктом ее воспитания, мне было трудно удержаться.

Я осторожно ударилась головой о деревянную дверь, жалея, что не могла вернуться и сказать своей гордости, чтобы она засунула ее подальше, и просто признать Уэстону правду о том, что никогда не была с Максимом. Но почему я должна была это делать? Я не виновата, что у "Титана" были проблемы.

Красные свечи стекали по стенкам деревянного стола на каменный пол. Стопки книг были разбросаны по комнате; страницы были вырваны и разбросаны в беспорядке.

– Который сейчас час? – спросил он, возясь с пружинами и металлическими деталями, лежащими на столе перед ним.

Я отогнала от себя суматошные мысли.

– Не знаю. Может быть, одиннадцать.

– Не слышу звона колоколов, – пробормотал он. – Не слышу их.

Я предположила, что он говорил о церковных колоколах, и да, я догадалась, что здесь, внизу, их будет трудно услышать. Я просто привыкла спать под их трезвон всю ночь.

– Тебе лучше, чтобы твои неприятности не преследовали тебя здесь. Я думаю, они заставляют дворцовых детей готовить мне еду, когда я плохо себя веду.

Я поморщилась при этой мысли.

– Это единственное место, куда я собиралась пойти, где он меня не найдет. Магические чары, – сказала я, как будто он забыл. Хотя, я сомневалась, что он когда-либо это делал – он был заперт здесь навсегда.

– Все не так уж и плохо. Прошло много времени с тех пор, как у меня здесь была напуганная женщина, после того, что случилось с предыдущей.

Я сделала паузу, решив, что не хотела задавать вопросы в этом направлении. Подняв глаза, я увидела его темный, пытливый взгляд, устремленный на меня. Его волосы были такими черными, что иногда отливали голубым на свету; они были длиннее, чем должны были быть, вероятно, потому, что я не думала, что кому-то захотелось бы приносить сюда ножницы, чтобы попытаться их подстричь. Его лицо было резким, но почему-то все еще мягким, и я всегда представляла, что он был моделью мечты художника. Они могли бы закрасить темные круги у него под глазами, а портрет всегда мог скрыть недостаток здравомыслия.

Его взгляд мог быть иссушенным, как если бы он смотрел в глаза ученому; он мог быть распущенным, как если бы он был всего лишь молодым человеком, для которого женщины были приоритетом; а иногда он мог просто танцевать с безумием. Я видела последнее.

Мое любопытство к этому безумному принцу росло. Я знала, что он вообще не был обычным человеком, иначе в комнате не было бы магических оберегов. Но я никогда не могла понять, как. Насколько я знала, король и королева были людьми, лишенными магии, но это была странная земля, и я не думала, что понимала это.

– Сколько тебе лет? – спросил я.

Уголки его губ приподнялись, когда он аккуратно возился с фигурками на столе.

– Какая единица измерения?

– Э-э-э… – я помолчала, затем добавила: – Годы?

– Годы, – он тихо рассмеялся про себя, как будто я только что рассказал ему шутку.

Что ж, тогда…

Я не часто пыталась задавать ему личные вопросы, потому что получала подобные ответы. Иногда он заставлял меня по-настоящему задуматься, но в других случаях у меня просто болела голова.

Прошло пять месяцев с тех пор, как я получила истинное посвящение в Общину Сестер. Именно тогда я узнала, что Фара была скупа на свои вещи – ну, помешана на своих вещах. Я позаимствовала одну из ее книг. Я собиралась вернуть его, клянусь, но просто забыла. Ну, каким-то образом, когда магистрат узнал, где находилось украденное ожерелье принцессы, он пришел обыскать Королевское дело только для того, чтобы найти его аккуратно лежащим на моем столе.

То, что меня поместили в дворцовые подземелья до тех пор, пока я не предстала бы перед судом позже, было лишь помехой и на самом деле пошло мне на пользу.

Меня бросили в камеру, которая не могла меня удержать, и я обнаружила, что меня тащили к деревянной двери в конце коридора. Я толкнула ее и стояла в дверях, когда до меня донесся слащавый, но утонченный голос.

– Ах, наконец-то мне прислали женщину.

Я моргнула, стоя неподвижно, когда он повернулся со своего места за столом, чтобы оглядеть меня. Он поморщился.

– Фу, только не еще одна блондинка. Они слишком щепетильны.

Не спрашивайте меня, зачем я вошла в эту комнату и почему закрыла за собой дверь. В тот момент мои сны о ледяной воде и темноте лишили меня сна, и этот мужчина– мальчик с темными тенями под глазами, казалось, был единственным, кто понимал меня. Я была зла на этот новый порядок, в который меня втянули, и отчаянно пыталась найти решение своей Судьбы. На тот момент мне нечего было терять.

В первый раз, когда я приняла свою Темную сторону, я сильно вспотела. Он не задавал вопросов; он только смотрел на часы на своем столе. И почему-то я верила, что он понимал темноту; возможно, он знал ее лучше, чем кто-либо другой.

Шум от того, что он возился с металлом, заполнил комнату. Я редко видела, чтобы он занимался чем-то еще, кроме работы с этими часами. Его одержимость временем превратила его безумие в полноценную профессию. Несмотря на все знания, которыми он делился со мной – обычно совершенно непочтительно отвечая на мой вопрос, – этот человек не мог закончить эти часы. Он упорно работал над этим в течение пяти месяцев, и странной частью было то, что все выглядело достаточно далеко продвинувшимся, чтобы я могла разобраться в этом, если бы у меня когда-нибудь был шанс. Не то чтобы я этого хотела. Он охранял эту штуку ценой своей жизни.

– Мне больше не дают вилку.

Я моргнула, возвращаясь к настоящему.

– Что?

– Вилки протыкают пищу, а не глазные яблоки, – сказал он так, словно повторял то, что ему кто-то сказал.

Мне стало интересно, спускался ли сюда когда-нибудь Максим, или он просто позволял дворцовым слугам разбираться с ним. Вероятно, последнее.

– Вилки бывают многоцелевыми, – подсказала я.

Он со звоном уронил металлический предмет, его глаза заблестели, когда он взглянул на меня.

– Именно это я им и сказал.

Когда я приехала сюда, я тоже была зла. По крайней мере, я играла роль – казалось, нам обоим это удавалось.

– Тэлон, – сказала я, но затем нахмурилась, когда он бросил на меня сердитый взгляд.

Я не должна была использовать его имя по какой-либо причине. Я обманом заставила его сказать мне это некоторое время назад, и я думала, что он вспоминал об этом каждый раз, когда я это произносила.

– Я думаю, что попала в небольшую передрягу…

– Лучше просто уходи, как тебе говорит этот принц Титанов.

Я моргнула.

– Откуда ты знаешь, что он хочет, чтобы я уехала из города?

– Мыши, – просто сказал он.

Ах, да… мыши. Конечно.

Я подумала, не были ли мыши кодом для дворцовых слуг, которые знали все обо всех. Если бы мне пришлось весь день чистить ночные горшки, я бы, конечно, подслушивала, чтобы скоротать время.

– Я пока не могу уехать. Я должна остаться по крайней мере еще на несколько дней.

– Ты дура.

Я закатила глаза.

– Хорошая игра словами. Тебе хотя бы не интересно, зачем я собираюсь заглянуть в колодец?

– Меня не волнуют ваши тривиальные проблемы. Неужели ты думаешь, что у меня есть столько времени в мире, чтобы выслушивать твои горести?

– Эм… – я оглядела маленькую квартирку, в которой он жил в полном одиночестве, прежде чем сухо ответила: – Полагаю, ты, вероятно, гораздо более занят, чем я себе представляла.

Он выдохнул, как будто даже это было преуменьшением.

Я немного занервничала из-за созданного мной монстра, который свободно разгуливал по лестнице. Я ударилась головой о дверь. Черт возьми… И тут меня охватило некоторое замешательство, когда я поняла, что того мрачного чувства больше не было. Оно не двигалось, не издавало ни звука – оно исчезло. Я моргнула, неуверенность сдавливала мне грудь.

– Скажи, у вас есть какие-нибудь книги о "Тенях рассвета"? – я спросил его.

– Третья книга в этой стопке.

Он кивнул на груду книг, лежащих на полу у его стола. Я подвинулась поближе, копаясь в горе. В этом не было никакой системы, и я не была уверена, откуда он взял цифру три; но в конце концов я нашла древнюю книгу в кожаном переплете, которая выглядела так, будто развалилась бы, если ее даже открыть.

Записи о Рассветных тенях и их обитателях.

Я нерешительно вздохнула, на мгновение задержав взгляд на книге. Пришло время узнать правду о том, кто я такая, это было правдой. Итак, пока Тэлон возился со всем этим, я открыла книгу и читала, пока не растаяли остатки красного свечного воска, наполняя комнату чернотой.

Голос Безумного принца заполнил темноту.

– Который час?

Я вздохнул.

– Пора мне встретиться с музыкой лицом к лицу.

Я выбрался из дворца живой. На самом деле, я вообще не видела Уэстона, и бал, казалось, продолжался без сучка и задоринки.

К концу ночи я уже немного понимал, а почему осталась жив, и что это было не такое уж странное событие, как все думали. Ну, во всяком случае, не для моего народа. Мы родились людьми, переродились Тенью, когда нам исполнилось десять лет, в навязчивой церемонии крови и смерти. Я просто оказалась поздним цветком, потому что меня никто не убивал.

Информация, которую я нашла о Магии Теней, заключалась в том, что люди связывали свою кровь с землей в качестве своего рода подношения – это подпитывало их черно-белый мир, удерживая одну из самых больших территорий, известных Алирии, от выцветания.

Они всегда были вынуждены делать это, потому что в Предрассветных Тенях правили не люди, а земля. Темное чувство внутри меня было реальной сущностью, самой темной частью Алирии, с которой я теперь была связана до самой смерти.

У меня не было внезапного ответа, почему темнота, казалось, исчезла – ничто в книге не касалось этого. Но я могла назвать это только благословением. Потому что мысль о том, что это было существо, которое преследовало меня, вызывала дрожь, пробегающую по моей спине. Я больше никогда этого не сделала бы – я пообещала себе прямо тогда.

У меня были ответы на некоторые вопросы о том, кто я такая, но я едва коснулся поверхности этой книги. И мне почти не хотелось этого делать. Я бы предпочла забыть, что мой народ убивал своих детей – даже если они возвращались – как традицию и что мы находились в постоянной борьбе с одержимостью. Я была только рада, что это не поглотило меня прошлой ночью, когда я на короткое время потеряла сознание.