Текст книги "Девушка в черно-белом (ЛП)"

Автор книги: Даниэль Лори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Ты могла умереть раньше, – его голос был холоден. – Я удивлен, что ты продержалась так долго. Теперь ускоряйся. Потому что на этот раз обойдется без царапины.

Царапина? Я была вся в крови, теплой и липкой. Она стекала по моим рукам и голым ногам. Раны уже снова затягивались, но боль не уменьшалась. И мысль о полном ножевом ранении заставила мое сердце так сильно забиться в груди, что у меня перехватило дыхание.

– Один.

– Я ненавижу тебя! – я закричала.

Я так сильно сосредотачивалась, так чертовски сильно. Голова болела в такт биению сердца.

Бум-бум. Бум-бум. Бум-бум.

Пламя в моих ладонях… жжение. Почему я не могла найти его? Возможно, как он и сказал, это было не в моем теле, а в моем разуме. Я лихорадочно искала, паника охватила меня от плеч и ниже.

А потом раздался щелчок, и в ушах у меня зазвенело. Погребенный за мыслями, воспоминаниями, он был окружен черно-белой стеной, построенной прочнее камня: знанием о том, кем я была, о том, что я должна была делать.

– Два.

Каждый камень был уложен один на другой, но не клеем, а обидой на то, что у меня отняли: нормальную жизнь, свободу.

Мой взгляд был пустым и невидящим, мое невесомое тело покачивалось от легкого океанского бриза, когда мной овладело оцепенение.

Спаси себя…

Стань героем своей истории. .

Я хотела этого больше, чем своей прежней, обеспеченной жизни.

Я почувствовала движение в воздухе, когда он метнул клинок. С огнем, разгорающимся в моем животе, а затем расширяющимся, звон пустых цепей отдавался по деревянной стене, когда я стояла рядом с Уэстоном, бесстрастно глядя на нож, который должен был полностью вонзиться мне в бедро.

Я подавила свою магию, не приняла ее. И, следовательно, она не приняла меня.

Мое зрение затуманилось. Я моргнула, покачиваясь, сделала шаг в сторону, но с приступом головокружения меня прижало к знакомой груди, когда он шел по причалу.

– Ты оставил свои клинки, – сказала я, совершенно оцепенев.

– Они мне не нужны.

Кровь засохла на моей коже, большинство ран снова срослись. Это выглядело так, словно кто-то капнул на меня дегтем, на мое белое платье, на ноги и бедра.

Но на меня нахлынуло неоспоримое чувство умиротворения. Как будто я провела весь день на солнце и в воде. Чернота исчезла в моем видении, тяжесть притягивала мое сознание вниз. Взглянув на выражение его лица, оно все еще было пустым, отрешенным, как будто для него это была просто рутина. Но как раз перед тем, как темнота поглотила меня полностью, я положила руку ему на грудь. .

Бум-бум. Бум-бум. Бум-бум.

Я моргнула, открыв глаза, мой мозг был ошеломлен и сбит с толку, когда я огляделась вокруг. Солнце светило в окно моей спальни, и я поняла, что пропустила завтрак. Посреди стона мне вспомнился вчерашний вечер.

Черт возьми… Что я собиралась сказать, когда спускалась вниз? Не то чтобы я могла винить в этом свои месячные. Я выбралась из постели и оглядела себя. На мне была одна из моих ночных рубашек, но я все еще была вся в засохшей черной крови. Он переодел меня, но, бьюсь об заклад, даже не взглянул. Он всегда говорил мне, чтобы я не снимала одежду, или надевал ее снова вместо меня. Насколько это было неприятно?

После прошлой ночи я не была уверена в своих чувствах. Я должна была разозлиться, что он зашел так далеко без моего согласия. Но я не могла не испытывать благодарности за это постоянное тепло в моих ладонях.

Что-то на моем столе привлекло мое внимание, и я опустила глаза и увидела несколько слов, написанных на листе бумаги: Номер тридцать неправильный. Единственная принцесса, которой я занимался, – это ты.

Мгновение я просто смотрела на его почерк, каким-то образом очарованная каракулями, но потом меня охватило беспокойство, я нашла свой список и перевернула его.

Номер тридцать: Я ненавижу, что ты солгал мне о том, что не «занимаешься» принцессами, хотя в газетных сплетнях было три утверждения, что они были в твоей постели на этой неделе. Я надеюсь, ты подавишься одной из своих принцесс!

Он прочитал мой список? Я мысленно зарычала, колеблясь при этой мысли, когда мой взгляд упал на номер семьдесят четыре:

Я ненавижу, что ты каким-то образом пересмотрел значение слова ненависть. И я ненавижу то, что я ничего не могу сделать, чтобы остановить это.

Я застонала. Он прочитал это. Должно быть, он подумал, что теперь я без ума от него. Ну, у меня действительно был список из семидесяти четырех пунктов. .

Я стояла в нерешительности, когда вошла Агнес.

– Я думала, ты вернешься, – сказала она, закрывая за собой дверь.

Выражение лица напряженное, но слегка усталое, она хмуро оглядела меня и все черные пятна.

– Хочу ли я знать, что это?

Я покачала головой.

– Нет.

Она на мгновение прислонилась к двери в тишине.

– Я знаю, что вы, девочки, еще многого не понимаете в Общине Сестер. И что это может расстраивать, не понимать, чему будет посвящена твоя жизнь. Когда-то я была там, где ты, на самом деле, не так давно. Но как только вы будете приведены к присяге, вам всем станет ясно, кто мы такие и чем занимаемся. Это не так гнусно, как все это изображают, но у нас действительно есть свои цели и устремления.

Я не знала, по-моему, это прозвучало немного гнусно. .

– Единственное, чего мы, Сестры, придерживаемся на самом высоком уровне, – это верности. Среди всего этого мы все – семья. Но когда семья не повинуется, семья наказывается. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я только наблюдала за ней, еще не уловив от нее определенного намека на то, что мне нужно что-то делать, но я бы не стала притворяться испуганной ее словами. У нее было мало магии; я не думала, что она была достаточно сильна, чтобы противостоять моим уговорам. Если бы я не хотела, чтобы она снова покидала эту комнату, она бы этого не сделала. Она просто была бы вынуждена оставаться здесь до скончания времен. Но правда заключалась в том, что Агнес никогда не относилась ко мне несправедливо. И я бы не стала ничего предпринимать, если бы не была уверена, что она пошла бы дальше.

Она вздохнула, увидев мое поведение.

– У тебя не может быть такой гордости, когда ты сестра среди старших.

Она была неправа. Я была Тенью. Я была ее хозяином.

Эта мысль была такой сильной и пришла мне в голову так быстро, промелькнув в голове, что я даже не смогла оттолкнуть ее, даже захотела бы.

– Я знаю, каково жить в таком доме для младшей Сестры, и я не виню тебя за то, что ты время от времени выбираешься из дома. У меня был друг, который тоже мог обходиться без оберегов. Но у нас была злобная Старшая сестра-ведьма, и когда она узнала, у меня больше не было друга. Ты понимаешь, о чем я говорю? Огласка, которую ты принесла в Общину Сестер, могла бы оказаться губительной для всех нас, но, к счастью, у нас есть бесполезный судья. Я сохраню этот инцидент при себе, если ты будешь соблюдать осторожность до Дня Всех сестер. После этого ты больше не будешь под моей опекой. Понятно?

Я должна была отогнать это темное чувство права, которое вызывало отвращение к выполнению приказов этой Сестры, и кивнула.

– Что касается твоего обещания, то теперь вам с Фарой осталось только решить, что Джулиана каким-то образом заполучила этого парня Монтгомери. Могу я предложить тебе навестить вашу мать? Похоже, она просто флиртует – и кто знает еще – с твоими кандидатами, а не серьезно относится к выбору одного из них.

– Да, я навещу ее сегодня.

…И реальность, наконец, наступила.

– Просто остерегайся неприятностей со стороны магистрата. Хотя в этом я тебе верю, – сухо сказала Агнес, прежде чем закрыла за собой дверь.

Именно тогда я поняла, что с Агнес все в порядке.

Слабовато, но все в порядке, на самом деле.

– А как насчет этого? – спросила мама, прижимая к себе платье.

– Это прекрасно, – ответила я, даже не взглянув на него, потому что – Он. Прочитал. Мой. Список. В этом списке были мои личные вещи, и я могла бы спросить его, не хотел ли он прочесть его раньше, но я просто пошутила. Я бы добровольно не показала ему это, даже если бы он отдал мне все серебро Титана – а это о чем-то говорило.

По крайней мере, номер семьдесят четвертый, казалось, был единственным, кто откровенно выдавал мое присутствие чувств. Тьфу.

– Значит, мы просто притворимся, что вчерашнего дня никогда не было? – спросила мама, пробегая пальцами по серебряным цепочкам, свисающим с прилавка продавца.

Солнце действительно отражалось от них как раз вовремя, побуждая мои пальцы протянуть руку и коснуться их. Я слегка встряхнула головой, чтобы прояснить мысли.

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, – ответила я.

– Девушка в черном? Серьезно, Кэл. Почему бы тебе просто не повесить себе на голову табличку, подтверждающую твою верность Двору Магов?

Я вздрогнула от этого. Последний Маг, с которым я вступила в контакт, был не самым дружелюбным человеком. Маги не были людьми и испытывали отвращение к чужакам, которые пришли из Элиан и украли больше магии, чем могла дать им Алирия, осквернив землю – следовательно, и Общину Сестер.

– Я думаю, это небольшое преувеличение, – сказала я, проводя рукой по каким-то шелковым тканям. – Если бы я не выбиралась из этого дома время от времени, я думаю, что убила бы всех в нем.

Время от времени, когда мы гуляли по улицам, я ловила взгляд кого-нибудь, кто, казалось, замечал меня со вчерашнего вечера; но точно так же, как они вели себя при моем повешении, выражения их лиц были скучающими, когда они проходили мимо. До сих пор никто не предупредил королевскую стражу, но теперь, когда я по команде почувствовала жжение в ладонях, мое беспокойство улетучилось вместе с легким ветерком.

– Что ж, к счастью, тогда ты это сделал, – сухо сказала моя мать. – Агнес не доставляла тебе хлопот из-за этого, не так ли?

– Нет, я думаю, мы с этим разобрались.

Мой взгляд упал на запястье, мое внимание сосредоточилось на нем. Кровь под моей кожей… пульсировала. Не накапывала… накапывала…

– Хорошо.

Я пришла в себя, мое сердцебиение участилось, когда я сделала небольшой вдох.

– Но что бы ты ни делала, не заходи ко мне домой. Клинтон очень сердит на тебя. Он думает, что ты заставила Элис влюбиться в Джулиану.

Я покачала головой, отталкивая этот опасный момент.

– Это смешно. Элис слишком силен, чтобы я могла его принудить.

– Именно это я ему и сказала. Но он все равно мне не верит. Он думает, что ты какой-то вундеркинд или что-то в этом роде, – она фыркнула.

При этих словах мои губы искривились в хмурой гримасе. А потом так беспечно, как заблагорассудилось, я спросила:

– Мама, кем был мой отец?

Она уронила платье прямо на землю, получив проклятие от старухи-продавщицы. Мама осторожно подняла его и повесила обратно на крючок, как ни в чем не бывало.

– Я думаю, нам следует купить что-нибудь поесть у того продавца дальше по улице. Клинтон дома, и я не шутила раньше – я думаю, что он вполне может попытаться убить тебя, если мы туда не уйдем.

– Это мило, мама. Но кто мой отец?

Она поморщилась, переходя к другому платью, прежде чем добавить:

– Мужчина.

Я закатила глаза.

– Да, я прекрасно понимаю, что это был мужчина, спасибо. Вопрос в том, кто.

– Я не знаю, Кэл. Я что, должна следить за каждым мужчиной, с которым я…?

– Да! Обычно это хороший способ избежать подобных вещей. Но если тебе всего тридцать восемь, то я была у тебя в семнадцать. Сомневаюсь, что тогда ты спала с толпами мужчин.

Она пожала плечами.

– Могло быть. Но я, честно говоря, не знаю. Я была в том доме так же, как и ты. Было темно, и я шла домой из библиотеки, – мои глаза сузились, и она вздохнула. – Ладно, я шла домой из какой-то таверны. Заколдованные окна тоже никогда не держали меня взаперти, и ты можешь поблагодарить меня за этот подарок. Это практически единственное, что у меня есть. В любом случае, было слишком темно, чтобы разглядеть его, и что ж… – она пожала плечами.

Меня осенил ее ответ.

– Ты хочешь сказать, что тебя изнасиловали?

– Да, именно это я и говорю, – сказала она, роясь в корзине с шарфами. – О, это мой цвет, не так ли?

Мое сердце забилось от этого открытия.

– Так почему ты тогда не воспользовалась одним из тех тонизирующих средств, чтобы избавиться от меня?

– Я не знала этого человека, но это не означало, что ты не была половиной меня.

Я сглотнула, в горле пересохло.

– Тогда зачем отдавать меня бабушке?

– Кэл, нам действительно обязательно поднимать этот вопрос? Это было так давно, что я практически забыла.

Я никогда раньше не задавала этих вопросов, но внезапно почувствовала себя достаточно сильной, чтобы получить ответы на них. Мне нужно было знать, чтобы наивное слово не продолжало преследовать меня.

– Это прискорбно, но если ты действительно забыла… Тогда мне просто придется пойти и задать свои вопросы бабушке…

Моя мать что-то проворчала себе под нос.

– Ты умеешь манипулировать, не так ли? Думаю, я знаю, откуда это взялось… – она вздохнула. – На самом деле, я не так уж много владею магией, о которой стоило бы говорить. Но время от времени у меня бывают видения или интуиция о чем-то. Так я узнала, что Клинтон спал с той ужасной рыжеволосой женщиной, которая живет через площадь от нас, – она содрогнулась от отвращения.

– Итак, ты… что? Что-то видела?

Она помолчала.

– Ну, нет, не совсем. Думаю, у меня было предчувствие.

– Какое-то чувство заставило тебя бросить меня на двадцать лет? – спросила я, не веря своим ушам.

– Мне жаль, что это не тот ответ, который ты хотела услышать, но это правда. Ты не была здесь в безопасности. И как у Сестры, у меня есть обязательства на юге, которые я должна выполнять. Но, господи, если бы я знала, что она воспитает тебя как крестьянку, я бы отправила тебя к тете Дейдре, странная она или нет.

Она лгала.

Что-то темное шевельнулось у меня внутри.

Кап… кап… кап… эхом отдавалось в глубине моего сознания.

Было бы так легко заставить ее сказать тебе правду… Шепот был подобен скольжению змеи: мягкий, ленивый и темный. Я задрожала, загоняя это чувство все глубже, глубже, пока оно не превратилось всего лишь в намек на задворках моего сознания.

– А где жила бабушка до Элджера?

– О, вот. Она жила в причудливом доме прямо за городом. Она никогда не любила людей. На самом деле, она ненавидела Клинтона и, вероятно, проводит время с тетей Одди только для того, чтобы ей не пришлось возвращаться и видеться с ним. У него могли быть свои недостатки – проблемы с гневом и склонность к рыжеволосым шлюхам, – кисло добавила она, – но он был единственным мужчиной, которого не смущало, что я беременна. Он был без ума от меня, даже когда у меня было не так уж много магии – о, смотри! Эти ленточки от сандалий идеально подойдут к платью, которое я купила тебе на День Всех сестер!

И вот наступила реальность, обрушившаяся мощными волнами и разрушившая мой выдуманный мир.

– Мама, что произойдет, если я покину Симбию?

Она уронила ленты, бросив взгляд на меня – и получила еще одно проклятие от продавца.

– Ты же на самом деле не рассматриваешь это, не так ли?

Я пожала плечами.

– Во-первых, ты не можешь уйти, пока не принесешь присягу как Сестра. И даже после этого ты не можешь путешествовать на большие расстояния без разрешения. Если ты нарушишь эти правила, твое будущее будут судить Старшие Сестры…

– Да, я все это знаю, мама. Но что будет, если они не смогут меня найти?

– Они не воспринимают нелояльность легкомысленно. В первую очередь они нападут на твоих ближайших родственников. И если они хотя бы подумают, что были замешаны в этом, они…

Я отключилась от нее, погрузившись в свои мысли. У меня было подозрение, что независимо от того, решила бы ли я уйти, Община Сестер не отпустила бы меня без последствий. Я хотела убедить бабушку бежать со мной, начать новую жизнь где-нибудь в Элджере. Но я не знала, хотела ли она этого – быть беглянкой в бегах до конца своей жизни? Хотя, казалось, это больше не имело значения, потому что я не могла позволить, чтобы мои последствия перекладывались на кого-то другого. Я мог бы принять свою Темную сторону, но я знала, что если сделала бы это снова, то уже не вернулась бы.

– Мама, – сказала я, – я готова выбрать мужа.

– О, спасибо Алирии! Я уже начала думать, что нам придется заплатить кому-нибудь в последнюю минуту. Клинтон завтра не будет в палате представителей, и мы можем просмотреть список, который я составила. Есть какие-нибудь предпочтения, чтобы я мог сузить круг поиска?

Я на мгновение задумалась, но единственные атрибуты, которые пришли мне в голову, принадлежали некоему Титану. Тот, кто сказал мне, что ему нужно остаться подольше после того, как он узнал, что у меня проблемы с магией. Тот, в ком я была уверена, не собирался искать меня снова. Я чувствовала это. И тот, кто скоро уезжал в другую страну. .

У меня сжалось в груди. Я ненавидела ту неуверенность, которую он заставлял меня чувствовать.

– Вежливость, – наконец сказала я, просто вежливость. И тут мне вспомнились слова Агнес. – И ни с кем из тех, с кем ты спала.

На это она поджала губы.

…и так продолжался весь ее список.

Пока она заканчивала свои покупки, я только тупо смотрела вниз по улице. Потому что, несмотря на то, что Уэстон мучил меня, когда мы были вместе в последний раз, это было, по-нашему, своего рода завершением того, кем мы были. Никогда не было бы объятий и сладкого прощания. Я даже не думала, что хотела этого.

Все, что я знала, это то, что завершение было еще более горьким на вкус, чем месть.

– Кто предложил мне руку? – спросила Джулиана с широкой улыбкой, пока мы все сидели за обеденным столом.

Они уже задали множество вопросов о ‘Девушке в черном’, и только Агнес бросила на них сердитый взгляд, чтобы больше не поднимать эту тему. Они все нахмурились и замолчали, и с тех пор мы делали вид, что Девушки в Черном никогда не существовало.

– Да, да, – вздохнула Магдалена рядом со мной. – Мы все знаем, Джули.

– Не Каламити, – сказала она. – Она весь день была с матерью. И учитывая ту… вчерашнюю ситуацию, я не была уверена, узнала ли она об этом.

Фара ела свой суп рядом со мной, как будто это не из-за нее меня только вчера отправили на виселицу; и я, как и Тэлон, пожалела, что у меня нет вилки вместо ложки.

– Я слышала, Джули. Поздравляю, – сказала я с улыбкой.

Мне было немного не по себе из-за того, что ее отношения были ложью, но реальность была такова, что она должна была быть обещана кому-то, и я могла гарантировать, что тот, кого выбрала бы ее мать, был бы таким же плохим. По крайней мере, здесь она получала то, чего хотела.

– Я все еще не понимаю, почему он выбрал тебя, – сказала Магдалена. – Твоей магии практически не существует. Он даже говорил о том, что обещал себя Каламити.

Взгляды девушек внезапно обратились ко мне, признавая, что я могла принуждать. И, учитывая мои выходки в роли Девушки в черном, это выглядело еще более отвратительно. В голове у меня закружилась мысль о чем-нибудь, что могло бы меня оправдать.

– Я ужасный собеседник, – сказала я. – Наскучил ему до слез.

Казалось, они все быстро – слишком быстро – смирились с этим, и я немного обиделась.

– Ведьмы, – пробормотала я.

Они все рассмеялись.

– Что не так с твоими волосами? – спросила Магдалена, дергая меня за локоны.

Мой взгляд метнулся вниз, волна беспокойства пробежала по мне.

Самые кончики моих пшеничных прядей стали пепельными.

– Что ты сделала? Окунул его в краску?

– Эм… – мой разум лихорадочно соображал, пытаясь придумать оправдание. – Я слышала, это новейший тренд.

– Хм. Никогда об этом не слышала, – сказала Магдалена.

– Это потому, что тебе не хватает чувства стиля, – тут же ответила Джулиана.

В тот момент я была рада, что она говорила что угодно, лишь бы поспорить с Магдаленой.

Девочки рассмеялись, когда Магдалена в отместку бросила в Джули кусок хлеба. Впрочем, я не нашел ничего забавного. Потому что каким– то образом моя Теневая сторона пробивалась на передний план.

Мерцающие огоньки в темном небе были прекрасны, как крошечные копии луны. Я лежала на спине, глядя вверх, свесив ноги с края крыши магистрата. Я любила смотреть на ночное небо, но в то же время и не любила. Я не могла понять, что там наверху, и ощущение, что я всего лишь мгновение существовала в этом мире, оставило тяжелое неизведанное чувство в моей груди.

Все, что я знала, это то, что эта земля была моей. И я никогда не смогла бы отправиться куда-либо еще. Мысль о том, что я каким-то образом могла быть причиной его разрушения, тяжким грузом легла на мои плечи с тех пор, как я узнала об этом. Жизнь несправедлива. Но если бы это было так, это было бы слишком просто.

Я не знала, как сюда попала. Мне казалось, что еще вчера я просыпалась на полу коттеджа в Алжире, а теперь я была в этом большом городе, одна девушка в море людей, и впереди меня ждало неизвестное будущее.

Улыбка тронула мои губы, когда золотая звезда прочертила полосу по небу. Я не видела многих с тех пор, как была здесь, и задавалась вопросом, может быть, алирианцы просто больше не влюблялись. Это была удручающая мысль, но этот маленький момент принес мне некоторое умиротворение и, по какой-то причине, заставил меня сесть и посмотреть мимо колокольни часовни на дворец. Отсюда я могла видеть его комнату. Двери на террасу были открыты, и мое сердце подпрыгнуло, когда я увидела его фигуру, проходящую мимо них.

Это могла быть его последняя ночь в Симбии, и казалось, что он даже не собирался пытаться найти меня. Чувство отвержения охватило меня. А затем разочарование, заглушающее острую боль в моей груди. Что вообще было в Элиане? Лагерь для сумасшедших? Что ж, он определенно возглавил бы его.

Меня не должно было волновать, что он не стал искать меня перед уходом. Разве я не пыталась избавиться от его внимания не так давно? Что изменилось, и почему я вдруг пожелала обратного?

Я пролежала здесь тридцать минут, смиряясь с тем, как сильно я ненавидела завершенность – и я знала, что он изменил определение этого слова и для меня. На самом деле, он испортил весь мой словарный запас.

Мне в любом случае не следовало беспокоиться о Уэстоне, потому что у меня были проблемы посерьезнее. Как та Затененная часть меня, которую я больше не могла подавлять.

Два знакомых голоса заставили меня приободриться, я встала на ноги и подошла к передней части дома. Я уперла руки в бедра и посмотрела вниз.

– Знаете, с вашей стороны было ужасно невнимательно сдать меня.

Их прищуренные взгляды устремились на меня.

Я сделала шаг с крыши, а затем быстро спустилась на землю.

– Люди магистрата ищут тебя, – сказал Туко, выглядя недовольным тем, что я использовала магию у него на глазах.

– Да, я вполне осведомлена.

Хотя, должно быть, он отправил своих худших королевских стражников, потому что я весь день слонялась без дела. Я поджала губы.

– Вы двое не были в той поисковой группе, не так ли?

Они оба нахмурились, услышав это, но затем Стедди издал наполовину веселый, наполовину разочарованный вздох и прислонился к колонне, закуривая сигару.

– Мне может потребоваться некоторое время, чтобы простить вас двоих, – сказала я им.

Туко только фыркнул.

– Вы бы смотрели, как меня казнили, – сказала я разочарованно. – Что ж, думаю, я не сожалею об этом.

Они оба приподняли брови.

– Извини за то, что… – начал Туко.

Но они оба уже моргнули, прежде чем рухнули на землю, когда я защелкнула кольцо. Фарах расплатилась после ужина.

– Надеюсь, вы оба проснетесь с такой сильной головной болью, какую вы когда-либо испытывали, – сказала я.

Я обернулась и увидела магистрата, выходящего из-за угла в одиночестве. Он замер, выражение его лица побледнело, когда он заметил людей на земле, которые должны были охранять его дом.

Я выглядела извиняющейся, когда подошла, чтобы встать рядом с застывшим чиновником, и посмотрела на Туко, неподвижно стоящего на земле. Судья рядом со мной стоял неподвижно, как доска, хотя я был на добрых пять дюймов ниже его.

Я позволила напряженному воздуху собраться, прежде чем сделать небольшой усталый выдох.

– У нас все хорошо, не так ли?

Его нерешительные глаза расширились от шока.

– Хорошо?

– Да, ты знаешь. Когда я вижу тебя на улице, я машу рукой – ты машешь в ответ. Это в некотором роде хорошо.

Он открыл рот, а затем закрыл его, на его лице промелькнуло опасение, как будто он не знал, шутка это или нет, но, наконец, нерешительно сказал:

– Хорошо.

– Хорошо! – я ответила с энтузиазмом, уходя. – О, и передай привет Беатрис. Ей не помешало бы подзарядиться. Немного перегружена, – я поднесла воображаемую чашку к губам, – на этой неделе.

Он сглотнул, его адамово яблоко дернулось.

– Еще увидимся, Джеральд.

Он не ответил, хотя я этого и не ожидала. Я сомневалась, что у нас все было хорошо, но я просто хотела разрядить обстановку. Мировой судья, желающий повесить меня, создал душную атмосферу, в которой я не нуждалась.

Это определенно не считалось залеганием на дно, как мне советовала Агнес, но я этим правилам не следовала. Больше нет. Я была больше, чем Сестра.

Я была Тенью и никого не слушала.

Мой путь ко дворцу пролегал через площадь, где в ту ночь проходил фестиваль «Корень всего». Площадь была заполнена огнедышащими, музыкой и танцами. Мой взгляд упал на Магдалену на другой стороне площади, которая склонилась к какому-то моряку с запада, стараясь казаться как можно более наводящей на размышления.

Я была уверена, что остальные девушки были рассеяны по всему застолью, где-нибудь в своих кубках, оплакивая последние пару недель в качестве одинокой девушки, а не названой Сестры.

Я протиснулась сквозь толпу, иногда отталкивая пьяного мужчину или женщину, которые натыкались на меня. Мне казалось, что я находилась в море неуклюжих людей, и на самом деле это выглядело очень весело. Почему я не пришла сюда, чтобы выпить "Титан"?

Мое сердце остановилось, когда я увидела в толпе знакомую женщину. Темный затылок. Я знала этот момент. Ты уверен, что это кто-то, но когда они оборачивались, это не так. Несмотря на это, я не могла подавить желание подойти к ней, схватить за руку и развернуть к себе.

Брови женщины сошлись на переносице, она посмотрела на меня в замешательстве.

– Да?

Потребовалось мгновение, прежде чем я смогла ответить.

– Извините, я приняла вас за кого-то другого.

Ее глаза немного сузились, прежде чем снова повернуться к женщине, с которой она разговаривала.

Я ушла, чувствуя, как онемение поселилось глубоко в моей груди.

Это была она.

Продавщица зелий.