Текст книги "Мой палач (СИ)"

Автор книги: Дана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 32

Хожу из угла в угол, смотрю на телефон.

Открываю холодильник. Марк не наврал, еды у него полно, все заставлено контейнерами.

Достаю морковку. С хрустом откусываю и проверяю время.

Распахиваю дверь и выхожу на балкон.

Зачем я сюда с ним поехала.

Разглядываю машины внизу и ем.

Я же не знала, что он меня запрет. Это дикость какая-то.

Вовзращаюсь на кухню. Слышу, как в коридоре ключ ворочается в замке, и бегу туда, кажется, что это Кирилл пришел.

На пороге Марк. Выбегаю из-за угла и замедляюсь. Он хмуро кивает на морковку.

– Обедаешь? Пошли.

– Куда? – неуверенно подхожу ближе.

– В одно место съездим, – он крутит на пальце брелок с ключами. – Обувайся.

– Зачем ты меня запер? – кладу морковку на подзеркальник и натягиваю обувь.

Послушно выхожу в подъезд. Как только ответа дождусь сразу уйду, за мной приедут сейчас, с меня хватит.

– Чтобы не сбежала запер, – Марк закрывает дверь. – Ты не в себе. Могла глупостей натворить.

– А кто решает, в себе я или нет, – давлю на кнопку, и двери лифта с гудением распахиваются. – Не в себе те, кто людей запирает.

– Анют, ладно тебе, – говорит он с примирением в голосе и заходит за мной в лифт. – Сейчас поедем отдохнем.

– Я с тобой не поеду, – качаю головой.

В зеркало смотрю на наши отражения. Мне казалось, мы подходим друг дуруг, и по возрасту, и внешне, но в очередной раз сравниваю его с Кириллом, и невольно улыбаюсь.

– Что ты? – Марк тоже улыбается.

– Мне не стыдно, – выговариваю ему, выхожу на первом этаже. – У него точно причины были так себя вести. Он приедет за мной. Так и передай. Лизе, – это имя вырывается само.

Она уже просила меня по имени ее называть, когда у Антона выпускной был.

А теперь я сама буду. Если мы продолжим общаться.

Все это так нехорошо, но сделанного не воротишь.

– Анюта, я тебе уже говорил, что ты дура, – Марк выходит за мной на крыльцо и спускает на глаза солнечные очки. – Ты ведь жалеть будешь. Ты меня кучу лет любишь, – он вдруг ловит меня за руку и резко разворачивает к себе.

Наклоняется.

Пальцами зарывается в волосы, на затылок давит, притискивая себе.

Касается губ языком.

Вздрагиваю и, очнувшись, вырываюсь.

– Ты что делаешь?

– Тебе не понятно? – он убирает прядку волос мне за ухо, так и стоит, согнувшись, поднимает очки и пристально смотрит на меня. – Я если бы знал, что на тебя глаз положили – раньше бы кольцо купил.

– Просто из-под носа уводят, – киваю. – Ладно, Марк, поезжай.

Отступаю от него. Он снова хватает меня за руку.

И чуть ли не волоком тащит к машине.

– Ты спятил что ли? – поражаюсь, пытаюсь вырвать руку. – Марк! Отпусти!

– Да не отпущу я тебя, – он давит брелок сигнализации, распахивает дверь.

И грубо толкает меня в салон.

Ударяюсь локтем и с шипением потираю его, вижу, как Марк обходит машину и спускаю ноги на асфальт.

Совсем рехнулся.

Это похищение.

Вылезти обратно не успеваю, он садится за руль и дергает меня обратно.

– Я кричать буду, – уже всерьез пугаюсь, когда он хлопком закрывает дверь, одним щелчком пристегивает меня ремнем и молча, не говоря ни слова, трогается с места.

– За мной Кирилл приедет, – напоминаю ему. – Куда ты меня везешь?

– Я же сказал. Отдыхать.

– Я не устала.

– Устала, Аня, – он прячет глаза за солнечными очками. – Замуж не хочешь выходить. Дерешься.

– Это ты меня толкнул, – боль в локте иголочками колет. – Что за зверство?

– Зверства пока не было. Но все от тебя зависит. Не зли меня сейчас. И про Кирилла этого заткнись уже, слушать тошно.

– Марк...

– Все, Аня, – он добавляет скорость. – Сиди молча. И вот, – он роется в кармане, достает золотой ободок с блестящим камушком. – Другое купил, – кладет его на панель. – Примерь.

Сижу в кабинете. Напротив мужчина в белом халате. Он сцепил руки замком на столе и пристально смотрит на меня.

– Я, вообще, ничего не понимаю, – подаюсь ближе к нему. – У меня нет никаких проблем. Кроме той, – показываю глазами на дверь.

Она приоткрыта, и видно, как в коридоре расхаживает Марк.

А еще там два охранника, в черной форме, на вид, как злые собаки.

– Он у меня телефон отобрал, – киваю на Марка. – Это разве законно? Мне двадцать лет, я давно совершеннолетняя.

Мужчина берет ручку со стола. Постукивает ей по открытым документам.

– Вы скандал устроили, Анна, – напоминает он мне. – Из машины хотели на ходу выпрыгнуть. С полицейскими ругались, оскорбляли их.

Молча смотрю на свои руки со сломанными ногтями.

Да, я скандалила. Потому, что Марк телефон отобрал. И здесь тоже буду кричать. Если меня не выпустят.

– Мне надо позвонить, – поднимаю глаза.

– Ваша мать уже едет.

– Не ей, – морщусь. – Отцу. Он не разрешит меня здесь держать.

– Здесь вам помочь хотят.

– Мне помощь не нужна.

Он черкается в документах.

Тихо злюсь.

Ночь была такой чудесной. И машина, и гостиница. А дальше со мной черте что творится.

От людей зло, от которых я в последнюю очередь такое ждала.

– На самом деле – это он не в себе, Марк, – снова облокачиваюсь на стол. – И это личное.

Слышу, как в холле лязгает засов и с надеждой привстаю со стула. Может, Кирилл узнал, ему позвонили, я пока не отчаиваюсь.

Шагаю к двери и распахиваю ее шире.

И кончики пальцев холодеют, когда вижу маму, довольную, она врывается в холл и показывает документы.

Ее пропускают.

Марк ей навстречу встает с дивана.

– Я хочу уехать, – тоже выхожу в холл. Стараюсь не смотреть на охранников. Складываю руки на груди – Зачем меня сюда притащили?

– Потому что ты мне в лицо кольцо швырнула, Аня, – Марк трогает лоб, словно я камнем кинула, и у него в черепе вмятина осталась. – А потом ты из машины на ходу выйти хотела. Мы чуть в аварию не попали. А полиция...

– Надо было просто остановиться и дверь открыть, – перебираю.

Смотрю на маму.

Она слушает и кивает.

Оглядывается на кабинет, где сидит врач. И поправляет сумочку на плече.

– Пойду узнаю, в чем дело, Аня. Не нервничай.

Кошусь на проход в коридор, где еще одна комната и люди в зеленых халатах. И на маму, как она скрывается внутри кабинета и закрывает дверь за собой.

Может, она меня тут не бросит. Ведь я...

Представляю Кирилла и быстро моргаю, чтобы не разводить сырость, вину свою чувствую.

– Правда, Анюта, не нервничай, – Марк протягивает руку и подталкивает меня к черному дивану. – Сядь, посиди.

Плюхаюсь на скрипучую кожу и вскидываю голову.

Марк стоит напротив, сунув руки в карманы. Сверху вниз изучает меня снисходительно. Весь белоснежный, аккуратный, такой чистенький, что уже смотреть не можешь.

– Вот для чего надо было спорить? – он понижает голос. – Нельзя было просто согласиться? Я разочарован, Анюта.

– Телефон верни.

– Куда звонить будешь? – он кивает. – Этому? Тебе никто не даст глупостей наделать.

Откидываюсь на диване. Руки невольно сжимаются, хочется на него с кулаками наброситься.

Но позади охранники стоят.

А я тут оставаться не могу.

– Повзони папе, – встаю и на шаг приближаюсь к Марку. – Пусть он приедет. Или пусть дверь откроют, –  киваю на пугающую железную дверь с засовом.

– Лиза вряд ли согласится. А мы с ней дружим давно и тесно, – Марк трогает мои волосы, пропускает их через пальцы. – Когда она развелась – у нее была депрессия. А я был рядом. Двадцать один или двадцать два – сколько мне там было. Студент еще.

Стою и слушаю, и вспоминаю, как я не хотела в пансион уезжать, но отцу было некогда. И с мамой тоже остаться не дали.

А я боялась, что с Марком совсем перестанем видеться, и так и вышло.

– Что значит тесно дружите? – мне почему-то неприятно становится, эта фраза бьется в висках.

– Ну вот так. Как взрослые мужчина и женщина дружат? – он продолжает накручивать на палец мои волосы. Разговаривает ласково, мягко. – Все понимали, что я на тебе женюсь, когда ты подрастешь, Анюта. У нас семьи такие, сама знаешь. Мы с тобой друг другу подходим. И по возрасту. И по статусу. Скандалы никому не нужны.

– Ты про что говоришь? – отбрасываю от себя его руки и сдвигаюсь в сторону. – Слышать ничего больше не хочу, – в груди покалывает, представлять не могу, чем он занимался, пока я в него влюблена была.

– Аня, успокойся, – он подходит. – Будь мудрее. Все так живут. В некоторых семьях и не такие скелеты прячутся.

– Уйди отсюда! – выкрикиваю и замечаю черную тень отделившегося от стены охранника. – Ты это специально? – смотрю на Марка и трясусь, – из себя меня выводишь?

– Я ничего такого не сказал, маленькая, – он улыбается.

От этого обращения вздрагиваю, оглядываюсь на дверь и, кажется, проломить ее могу, так рвусь туда, на улицу, в солнце, к нему, к Виконту, что мне Ницше в сообщениях цитировал.

Открывается кабинет, и мама стучит каблуками в холл.

Смотрит на меня с сочувствием. И говорит:

– Аня, все украшения надо будет снять. Одежду я не привезла, но здесь выдадут, ночнушку, халат...не волнуйся. Пару дней полежишь, отдохнешь...А Марк пока к свадьбе готовиться начнет.

Глава 33. Когда есть ради чего жить можно вынести любое «как»

Размешиваю сахар в кофе.

В коридоре хлопает дверь.

Делаю глоток.

И слушаю возбужденный голос Лизы:

– Марк, я тебе говорила, что тянуть некуда. Аня еще в прошлом году, когда приезжала, остыла к тебе. Обижалась. Поэтому. Надо было помолвку что ли какую организовать. Еще год она бы тебя дождалась.

– Твоего точно нет дома? – Марк тоже на взводе, говорит отрывисто. – Он меня в прошлый раз по лестнице спустил.

– Не дома он, видишь обуви нет, – она раздражается. – Ты не слушаешь. Мы живем не ради будущего, Марк, – цитирует она. – Мы живем, чтобы хранить свое прошлое.

– Вся жизнь – спор о вкусах и взглядах, дорогая, – цитирует он в ответ. – Но это твои интриги, Лиза, не мои. Мне надоело. В больнице девчонку закрыть – это перебор.

Пью кофе.

– А как еще ее от моего мужа отвадить? – их шаги приближаются. – У меня репутация, родной, и я такого позора не допущу. Моя дочь, выпускница элитного пансиона, увела у меня мужа. Я профессор, Марк. Ладно. Кофе будешь?

Они заходят на кухню.

Оба резко тормозят, когда видят меня за столом.

Лиза кидает взгляд вниз.

Выставляю вперед туфлю.

Сижу в собственной квартире в обуви.

Сотни тысяч бактерий на квадратный сантиметр подошвы. И число их увеличивается с каждым шагом.

А мне плевать.

– Ты почему дома? – она спрашивает у меня, но косится на Марка. Взбивает волосы.

– Аня в какой больнице? – отставляю чашку и встаю из-за стола.

– Ты слышал? – Лиза поджимает губы. Дергает Марка, который уже пятится в коридор. – Стой ты.

Так крепко она в него вцепилась. Как в меня когда-то.

– Ее оттуда не выпустят, Кирилл, – с каждым моим шагом она повышает голос. – Ничего ты не сделаешь. Отказ я не напишу. Включай голову. И, – она смотрит на мои туфли. – Будем прибираться. Бактерии же, Кирилл, – напоминает мне.

Усмехаюсь и подхожу ближе.

Моя мания чистоты, страх инфекций, одержимость порядком с тех пор и появились, когда эта змея ко мне переехала.

Теперь, когда у меня есть маленькая – я на мир по-прежнему смотрю, как несколько лет назад, до Лизы.

– Бактерия, выметайся, – толкаю любовника Лизы в коридор.

– Кирилл, – она цепляется в мою руку, зовет, – Марк, останься, видишь, он не в себе.

Стряхиваю ее хватку и снова толкаю его. Он отступает, выставляет ладони перед собой. Хмыкает:

– Да ухожу, я все. Черт подери тебя, Лиза.

– Кирилл, успокойся, – Лиза семенит рядом, пока я провожаю Марка до двери. – Что на тебя нашло?

Закрываю за ним и поворачиваюсь.

– Я с тобой выяснять ничего не буду, – дергаю на себя ее сумку. Открываю, проверяю, на месте ли телефон.

– Я тебя просто не узнаю, – она складывает руки на груди. – Больница хорошая. Кормят хорошо. В наше безумное время никому не повредит отдых. И, вообще, почему я перед тобой оправдываюсь? Ты кто такой? Это моя дочь, я ее родила. И я решаю, когда ей нужна помощь. Ты ее соблазнил, задурил мозг...что ты делаешь?

Она заглядывает в экран телефона.

Смотрит на черные печатные буквы черного сообщения:

«Аня в больнице, приезжай срочно»

Нажимаю отправить.

Конвертик улетает ее бывшему мужу.

– Ну и зачем? – Лиза смотрит в экран и кусает губы. – Кирилл. Это просто несерьезно. Чего ты этим добьешься? Ну вытащит он ее из больницы, – она топчется рядом, пока я отпираю дверь. – И что дальше? Ты знаешь, кто ее отец? Знаешь, что он на Минооборону работает? Думаешь, он обрадуется что мой муж его дочь совратил?

– Больница какая? – выхожу на площадку.

Она молчит несколько секунд, краснеет.

И хлопает дверью у меня перед носом.

Кошусь на экран ее телефона, жду ответа. По ступенькам сбегаю вниз.

На улице жарит солнце, асфальт плавится.

Марк еще не уехал, сидит напротив подъезда в белом кабриолете и с кем-то трещит по телефону.

Равняюсь с ним.

Он смотрит на мою тень на траве и поднимает голову.

– Перезвоню, – бросает в трубку и отключается. – Чего? – лениво откидывается в кресле.

По глазам вижу напряжение, эта поза обман, он нервничает.

– Адрес дай мне. Анин.

Он барабанит пальцами по двери.

– Я жениться собираюсь, – говорит. – Мы дружим семьями. Ты очень некрасиво влез, Кирилл.

– Я видел, как вы дружите с Лизой, – киваю.

– Все немного не так.

Смотрю на него, на поблескивающие очки и гвоздик в ухе, и я знаю причину, почему у Лизы муж и любовник один другого моложе.

Она сама молодится.

Ей это важно, как воздух необходимо, ее женская привлекательность, ее страшит старость.

– Марк, – наклоняюсь. Пальцем постукиваю по стеклу его очков. – Я тебе их сейчас в твою смазливую морду впечатаю. Если будешь молчать.

– Беспредел какой-то, – он отшвыривает мою руку. Сдергивает очки и на солнце смотрит в стекло. – Аня в центре, – он морщится. – Психоневрологическое отделение. Всё? Отвалишься от моей тачки? Мне ехать надо.

Глава 34

Калачиком сворачиваюсь на постели.

От слез уже глаза опухли.

Трогаю синий халат с желтыми стрекозами. В таких все здесь ходят. Я словно снова в пансионе, всё одинаковое.

А еще...

Меня кто-то грубо встряхивает за плечо, вырывая из мыслей.

Поворачиваюсь на полную санитарку в зеленой пижаме.

– Давай, вставай, – она снова трясет меня. – Пошли.

Я уже была у врача.

Видела туалеты.

Столовую.

Скоро ужин, а меня тошнит.

Вечером сказали будут давать таблетки.

Но я ведь здорова.

Где же Кирилл. Если и он меня здесь бросит...

Вяло сползаю с кровати. Плетусь за санитаркой. Затылком чувствую взгляды соседок по палате, их здесь так много.

А еще лето.

Жара.

Дышать совсем нечем.

Выходим в коридор. Она манит меня мимо поста, дальше, мимо столовой, туалетов, ванной. Сворачивает в другой коридор. И толкает дверь какой-то комнаты.

За ее широкой спиной не вижу ничего.

– Заходи, – она отступает. – Десять минут.

С опаской шагаю внутрь.

Стол, два стула, кушетка. На стуле мужчина. Он оборачивается.

Меня на месте подбрасывает от радости.

– Кирилл! – кидаюсь к нему.

Он едва подняться успевает, я влетаю в его грудь.

Чувствую его руки, крепко обнимающие меня, и цепляюсь в его рубашку, он так вкусно пахнет, что голова кружится, так знакомо, по-родному, так надежно, так...

– Я хочу домой, – выдыхаю ему в грудь. Поднимаю голову и требую. – Забери меня отсюда.

– Скоро поедем, – обещает он своим низким, уверенным голосом. Смотрит ласково.

Я настолько ужасно выгляжу.

Растрепанная, в этом страшном казенном халате.

В его серых глазах жалость.

– Садись, маленькая, – он сам садится на драный стул. Тянет меня на колени, прижимает к себе. – Не обижали тебя?

Качаю головой. И тут же, взахлеб, рассказываю:

– Я ту девчонку видела. Которая в лесу на базе пропала. На выпускном Антона. Которая с сестрой Марка училась.

– Здесь видела? – он убирает с моего лица налипшие волосы.

– Ходит как, овощ, как тень, – киваю, – я не сразу ее узнала. Мне тоже сказали. Что вечером таблетку дадут. Для хорошего настроения.

– Не дадут, – его губы сжимаются в нитку. Глаза полыхают. – До вечера уедем. Девушку точно здесь видела?

– Ага, – обнимаю его за шею, мне так спокойно становится, словно я где-то на море, на волнах покачиваюсь, под синим небом, я верю ему, что он меня заберет. – Она тут вроде недавно, – рассказываю. – Почему?

– Марк с ней общался? – он усаживает меня удобнее, обнимает крепче.

– Говорил, что нет, – жмусь к нему.

– Ну ладно, – он целует мои волосы. Тянет руку и шуршит пакетом на столе. – Сок тут тебе привез. Фрукты. Шоколад.

– Зачем? – смотрю на зеленый пакет и напрягаюсь. – Ты же...

– Часа три надо будет здесь побыть, Аня, – перебивает он. – Я с врачом говорил. Но родственники нужны, я пока не подхожу. Отец твой звонил, едет.

– Папа? – вздрагиваю. Вжимаюсь в его грудь. – Он меня убьет.

– А тебя-то за что, маленькая? – он усмехается, губами касается скулы, ведет вдоль нее к виску. – Ты ни в чем не виновата. Так и скажи ему. И не бойся. Я с тобой.

 – А почему ты пока не подходишь?

– Одну фамилию мы с тобой месяца через три будем носить, – говорит он с нажимом. – Поэтому пока не подхожу.

Он так крепко обнимает меня, его голос убаюкивает, обволакивает, все сомнения топит на дне морском.

Одна фамилия. С ним, одна на двоих. Невероятно.

– Я сейчас поеду на счет квартиры договорюсь, – помолчав, продолжает Кирилл. – Временной. Пока у нас ремонт делаем. И все такое.

Он не говорит про маму, но я понимаю, что она вещи будет собирать и передергиваюсь.

Это как-то неправильно, что она жила там с ним, а теперь...буду я.

– Что? – он словно мысли мои чувствует, за подбородок поднимает мое лицо. Смотрит внимательно, каждую черточку изучает. – Понял. Туда не поедем больше. Другую поищем. Вместе. Да?

– Да.

Дверь без стука распахивается.

На пороге маячит прежняя полная санитарка.

Хватаюсь за Кирилла. Не могу, не хочу туда идти, снова.

– Маленькая, – шепчет он на ухо, губами по волосам ведет. – Несколько часов потерпи. Фрукты пока поешь. Скоро отец приедет. И я. Вечером уже будем дома. Я тебя люблю.

Слушаю его.

И глубоко дышу.

С трудом разжимаю руки.

Он встает, осторожно ставит меня на пол.

Шмыгаю носом.

– Точно? – поднимаю голову.

– Точно приеду?

– Точно любишь?

– Да.

Вздыхаю.

Эти слова все внутри переворачивают, сил придают, улыбаюсь невольно и туже запахиваю дурацкий халат.

– Я тебя жду, – напоминаю и шагаю в коридор.

За рулем Гоша, папин водитель. Рядом папа.

Машина разворачивается у больницы, движется к воротам.

Оглядываюсь. Серое пятиэтажное здание тонет в сумерках, в окнах уже горит свет.

С облегчением вздыхаю и прижимаюсь к Кириллу.

Сижу, как была, в халате со стрекозами и больничных шлепках, мама даже одежду мою с собой забрала, когда меня тут оставила.

До сих пор не верится, что меня из этого ужаса забрали.

И что она так со мной поступила.

Папа разговаривает по телефону. Негромко играет радио. Я притихла, стараюсь не отсвечивать.

Кирилл на своей машине приехал. Но папа сказал, что меня с ним не отпустит. И Кирилл не стал спорить, выяснять отношения, ответил легкое "ладно", и просто сел рядом со мной.

Улыбаюсь в ладошку.

Не ожидала такого, ведь он не Марк, чтобы покладисто соглашаться с папой, Кирилл взрослый мужчина.

Но я оказалась важнее. И меня эта мысль греет.

Только теперь неясно одно – куда мы едем.

Папа бросает телефон на панель. И поворачивает зеркало, смотрит на меня.

Теснее прижимаюсь к Кириллу.

Я себе подобного не позволяла никогда, мы даже с Марком динстанцию держали в его присутствии, хотя Марка все мне в мужья пророчили.

А тут...

Кирилл не просто мужчина. По документам он остается женат. А я сижу, сцепив наши руки, и смотрю на папу в ответ.

– Куда поедете, Аня? – спрашивает он у меня.

Молчу.

– Я снял на время квартиру, – спокойно отзывается Кирилл. – Пока продаю свою.

– Я у дочери спрашивал.

– Но квартиру-то я снял.

Папа внимательно изучает его в зеркале.

Сильнее сжимаю пальцы Кирилла. Я бы скандал закатить осмелилась, высказать, что я давно не маленькая, а Кирилл тем более, и что не надо этих допросов, мы сами все решим.

Но я уверена, помощь моему Виконту не нужна. Он настоящий мужчина, он меня не отдаст.

– Адрес говори, – отрывисто требует папа.

Кирилл слегка подается вперед.

И диктует Гоше дорогу.

Едем.

Троутары усыпаны тополиным пухом, город шумит, как улей, глазею в окно на высотки и гадаю, какой будет наш временный дом.

На двоих.

– У Анны институт, – помолчав, говорит папа. – В другом городе.

– Здесь есть филиал, – отвечает Кирилл.

– У Анны там друзья.

– Нет у нее друзей.

Папа бросает изумленный взгляд в зеркало.

Чувствую, как Кирилл напряжен, хоть и разговаривает уверенно, и кусаю губы.

Все равно он прав. Нет у меня там никого. С папиным режимом дом-институт, я даже не выбиралась никуда, лишь на каникулы к маме. А студенческая жизнь без вылазок не такая полная, одногрупники и за пределами универа время вместе проводили, гуляли, по клубам ходили и в кафешки, в кино, везде.

Лишь я как белая ворона, выпускница элитного пансиона.

Смотрю на свои пальцы.

Мама и украшения мои с собой забрала, и перстень с гравировкой – подарок на выпуск.

Я избавилась от этого знакового отличия, которое, как папа считал, открывает все двери для меня.

Избавилась.

И понимаю, что двери открываются лишь сейчас.

– Ладно, – папа не спорит. На панели тренькает его телефон. Он просматривает сообщение. И снова откладывает трубку в сторону. – А дальше что, Кирилл? Когда квартиру продашь.

– Другую с Аней купим, – терпеливо отвечает на папины расспросы Кирилл. – Поженимся. Отдохнуть слетаем куда-нибудь.

Гоша сворачивает во дворы.

Останавливается.

Ждет, когда из черных ворот выползет синий джип. И заезжает.

Длинная угловая девятиэтажка окружена черным забором. Цветочные клубмы, детская площадка, по периметру забора деревья и кусты.

На площадке дети играют, подростки сидят на лавочках.

Вокруг зелено, тихо, мирно.

Гоша рулит к третьему подъезду.

– Ну...– выдыхаю и кошусь на папу. – Спасибо, папа. Что приехал. Привет передавай. Невесте.

– Я еще в городе задержусь, – он опять проверяет мигающий экран телефона. – Позвоню тебе, Анна, – прощается.

Торопливо открываю дверь. Не терпится по-настоящему обняться с Кириллом, квартиру посмотреть. Сесть вдвоем поужинать.

Уже ступаю на улицу. И слышу папино властное:

– Кирилл, задержись.

В волнении поворачиваюсь на Кирилла.

Он роется в кармане брюк. Протягивает мне связку с ключами. Не понижая голоса говорит:

– Четвертый этаж, маленькая. Квартира двадцать четыре. Заходи пока. Я сейчас.