Текст книги "Хроники Земли Простой"

Автор книги: Цокто Жигмытов

Соавторы: Ч. Цыбиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

– Колесо! – крикнул возница плачущим голосом.

– Не останавливаться! – страшным голосом заорал маг вознице второго фургона, который вознамерился придти им на помощь. – Гони! Гони дальше!

И фургоны загрохотали мимо своего упавшего собрата, один за одним, исчезая в клубах пыли. На одном из фургонов мелькнуло искажённое криком лицо Аманды. Маг махнул ей рукой, гони! Не останавливайся! Затем Хромой Сом подскочил к совершенно очумевшему вознице, который пытался поставить фургон на колёса.

– Брось! – крикнул маг. – Нам его не поднять! Бежим!

И они побежали в облаках поднятой пыли, и фургоны обгоняли их, и возницы орали в полный голос и отчаянно работали бичами.

~

Сколько? Сколько ещё мгновений пройдёт прежде, чем они поймут, сколько нас здесь, думал Микки. Рядом работал мечом Бухэ Барилдан, в отблесках пламени похожий на золотолицего демона.

– Надо уходить! – крикнул выскочивший неведомо откуда Теодор Коши. – Смотрите!

Микки посмотрел туда, куда острием своего меча указывал лейтенант. Меж палаток в глубине лагеря строилась дакаскская пехота.

– Нельзя! – отчаянно крикнул Микки. – Обоз не успеет!

И услышал сквозь какофонию боя, как в этот рассветный час запел билгейтцкий рожок.

~

– Бокий! – крикнул Альдини командиру арбалетчиков. – Как только сблизитесь на дистанцию выстрела – сразу залп по лагерю!

Бокий кивнул в знак того, что понял.

Альдини на мгновение вскинул вверх меч, отчётливо видимый на фоне предутреннего неба, затем чётким движением направил его туда, где полыхало пламя пожара, и пришпорил коня.

Атака! Атака! Мечи готовьте к драке! – пел рожок. Кавалерия вытекала из леса и устремлялась к восточной оконечности дакаскского лагеря. Следом бежала пехота.

~

Солнце окрасило в розовый свет край неба, когда обоз входил в Южные ворота Кобурга. Со стен орали что-то приветственное, и уже суетились вокруг фургонов какие-то люди, то ли расспрашивая, то ли помогая. Вместе с последним фургоном в Кобург входил Хромой Сом. Внутри мага все ходило мелкой дрожью. Ум точно знал, что всё уже позади, а тело до сих пор отказывалось в это верить.

К магу подбежала Белинда.

– Где Микки?

– Не знаю,– сказал маг. – Погоди… да вот же он. Ничего не понимаю… откуда у него армия?

В Южные ворота Кобурга входило войско, возбуждённое удачным исходом дела, и впереди, улыбаясь тихой улыбкой смертельно уставшего человека, верхом на вороном коне ехал Претендент.

Глава 9,

в которой совершается злодейство поистине неслыханное; также читатель станет свидетелем триумфа Билгейтца

В зале заседаний Совета Пятнадцати уже в который раз за последний месяц стояла гробовая тишина. Высокое собрание слушало доклад мага, отправленного в Приключение, которое бывает раз в жизни. Хромой Сом говорил довольно живо, колыхание магического экрана нисколько не мешало, а напротив, придавало его докладу дополнительную эмоциональность. В отдельных местах, таких как «И тут оно ка-ак треснет! Фургон ка-ак подпрыгнет!», маг помогал себе руками. В общем, всё это действо смотрелось хорошо, с интересом смотрелось.

Когда Хромой Сом закончил рассказ о прорыве дерзновенном, в зале некоторое время стояла потрясенная тишина. Первым начал аплодировать Боса Нова. Его размеренные хлопки прозвучали как сигнал к овации. Собственно, это и был сигнал к овации, и овация не замедлила явиться, сразу за бурными аплодисментами. На колыхающемся экране Хромой Сом смущённо раскланивался. Настроение у всех было приподнятое – наконец-то хорошие новости!

Сообщение о Звезде Востока Хромой Сом приберёг напоследок. Так сказать, на десерт. Момент с его точки зрения был самый подходящий – все рады, а сейчас вообще захлебнутся от счастья. Поэтому маг весьма изумился, когда Ниса Намлок сказал:

– Ну что ж, спасибо, уважаемый Хромой Сом! Вы можете отдыхать.

– Да, но… – успел сказать Хромой Сом.

– Нет, нет! – протестующее вскинул руку магистр. – Вы заслужили отдых! Да завтра!

И разорвал магическую связь.

Затем оглядел зал и широко улыбнулся.

Члены Совета Пятнадцати разразились ликующими криками и начали обниматься и поздравлять друг друга. Никто не заметил, как под шумок из зала заседаний негодяйской походкой торопливо выбрался Паза Скроллок.

~

– И сколько я спал?

Со сна Микки с’Пелейн выглядел немного помятым. Он сидел на кровати, через правую щёку шел след от складки на подушке, волосы были взлохмачены.

– Часов пятнадцать, – ответила Белинда. Она сидела за столом, что стоял посреди комнаты, подперев голову рукой, локоть на столе, и смотрела на владетеля Бленда. – Кушать будешь?

– Буду, – хриплым голосом ответил Претендент и встал с кровати.

~

Спустя пару часов наши герои проследовали в ратушу Кобурга. Событие это стало настоящим праздником для осаждённых. Впереди на вороном коне ехал Микки с’Пелейн. Особый блеск его посадке придавал молниеносно распространившийся средь толпы слух о том, что вот этот красавчик на вороном скакуне и есть Претендент. По левую руку от него ехал Бухэ Барилдан, самолично присвоивший себе звание телохранителя Претендента, и не раз это звание позапрошлой ночью подтвердивший. По правую руку трусили Бэйб, Бойб и Буйб, изумляя зевак своими рогами. Следом ехали Аманда и Белинда, порождая среди кобуржцев яростные споры на предмет того, кто же из этих красавиц есть беременная двойней жена Претендента, а также Хромой Сом и капитан Альдини. Последний некоторое время выражал открытые сомнения в том, что Микки с’Пелейн есть Претендент, но после сеанса магической связи уверовал в Микки истово и безоглядно. В немалой степени способствовал этому также разговор тет-а-тет с Хромой Сомом, в котором маг рассказал капитану о причине дерзновенного прорыва Претендента до Кобурга. И Альдини, как человек, неспособный на самоубийственные поступки, подпал под обаяние сумасшедшего решения Микки с’Пелейна.

На Ратушной площади их встречали мэр Кобурга Фредерик Лепэн и начальник гарнизона, хорунжий Ордена меченосцев Расти Растен.

Официальные лица обменялись рукопожатиями, улыбками, любезностями и совсем уже было направились в здание ратуши, как случилось непредвиденное.

На площадь вбежал ополченец. Это был уже известный нам Пята, из пятёрки меченосца Патрика Берга, после второго штурма получивший звание десятника и участок обороны на Восточной стене.

– Господин Растен! – обратился он к начальнику гарнизона. – Дозвольте сказать!

Взбудораженный вид ополченца разом порушил атмосферу праздничного приёма.

Надо сказать, что выбор Пяты был чрезвычайно удачен. Если бы он обратился к господину Лепэну, который чрезвычайно раздосадован был таким нарушением этикета, то Лепэн и слова ему сказать не дал бы, а Растен, как человек военный, да ещё вдобавок находящийся на войне, этикетом пренебрёг.

– Слушаю! – сухо сказал хорунжий.

– Окружают нас! – выкрикнул Пята. – Совсем окружают!

– Подожди, голубчик, – остановил его Растен. – Успокойся и давай по порядку.

~

Властитель Эрнст вместе с наиболее приближёнными лицами находился на смотровой площадке, сооружённой специально для того, чтобы властитель Эрнст мог как можно полнее наблюдать картину боя. Смотровая площадка в свою очередь находилась на вершине холма, так что отсюда действительно открывался наиболее полный вид на окрестности Кобурга. По крайней мере на те, что находятся южнее. Наиболее приближённых лиц было трое: кавалер Кларик, маршал Мюритц и седовласый Карел. Отметим, что кавалер Кларик был мрачен. Мрачность его обусловлена была магической депешей, полученной час назад от агента из Совета Пятнадцати. Депеша гласила: «Претендент прорвался в Кобург».

Хорошая была депеша. Получи её кавалер Кларик сутки назад, ей вообще цены бы не было. С другой стороны сутки назад подобную депешу Паза Скроллок никак отправить не мог, так что Кларикова мрачность была совершенно иррациональна.

– Сколько ещё ждать? – сердито спросил властитель Эрнст.

– С минуты на минуту ждём посыльного от Зейдлица, Ваша светлость, – сообщил Мюритц.

– Потрудитесь давать конкретные ответы! – раздражённо рявкнул Светлейший. – С какой именно минуты? На какую минуту! Как зовут посыльного!

– Слушаюсь, Ваша Светлость! – рявкнул в ответ Мюритц, и, перевесившись через перила ограждения вниз, отчего лицо его побагровело налившейся кровью, начал орать своему адъютанту, стоявшему в почтительном ожидании внизу: – Срочна-а! Установить какая сейчас минута! Какая будет потом! И как зовут посыльного!

По счастью адъютант Мюритца был человек весьма невозмутимый, опытный и имел подаренные отцом часы.

– Сейчас одиннадцать часов пятнадцать минут. В следующую минуту будет одиннадцать часов шестнадцать минут! Посыльного, ежели он не поменялся, зовут лейтенант почтового корпуса Донни Бигело!

Затем Мюритц попросил всё это повторить, аккуратно записал всё в записную книжку, из-за чего его информация устарела на три с половиной минуты, и, покончив с записыванием, лихо доложил с листочка:

– Сейчас одиннадцать часов пятнадцать минут. В следующую минуту будет одиннадцать часов шестнадцать минут! Посыльного зовут лейтенант почтового корпуса Донни Бигело!

– Хорошо, – буркнул властитель Эрнст и снова уставился на северо-восток, туда, где маневрировала конница Зейдлица, осуществляя процесс, который на языке военных называется «взять в плотное кольцо блокады».

~

– Ерунда какая, – пробормотал Альдини. – Это что же… штурма не будет?

Микки с’Пелейн, Хромой Сом, хорунжий Растен, Фредерик Лепэн и, разумеется, капитан Альдини с Восточной стены Кобурга наблюдали за конницей Зейдлица, которая неторопливо замыкала кольцо.

– Как сказать, – откликнулся Растен. – Штурмует всё равно пехота.

Настроение у всех было серьёзное. Непонятное на войне всегда пугает.

– Господин Претендент!

Микки оглянулся. Перед ним стоял меченосец Патрик Берг.

– Разрешите обратиться к господину хорунжему!

Микки посмотрел было на хорунжего, словно оценивая, можно ли давать такое разрешение, но тут же спохватился.

– Да, конечно, – торопливо сказал он, сообразив, что пауза здесь не нужна, и где-то даже оскорбительна.

– Расти, – сказал Берг. – Я с Южной стены. Там у нас что-то странное. Думаю, надо тебе на это глянуть.

– Прошу прощения, господа, – откланялся хорунжий и удалился вместе с Бергом.

Мэр посмотрел им вслед, и затем обратил свой взор на Претендента. Справедливо рассудив, что момент для того, чтобы целиком завладеть вниманием потенциального Владыки Возлеморья, весьма подходящий, он решил благоприятной конъюнктурой воспользоваться во чтобы то ни стало.

– Ваше… э-э… Превосходительство, – обратился он к Микки с’Пелейну. – Может быть, мы вернёмся в ратушу?

Из чего мы можем заключить, что Фредерик Лепэн был тот ещё перец.

~

А между тем в Возлеморье стояла чудесная погода! Конец июня весьма замечательная пора, сплошь напоенная настоявшимся травяным духом, леса полны земляники, пронзительно белый окрас облаков подчёркивает глубокую небесную синь. Случающиеся иногда ночные дожди лишь освежают воздух, делая его прозрачным, мир – чистым, а настроение – бодрым.

Всё это весьма сильно злило Эрвина. Когда тебе плохо, всё, что выглядит хорошо, вызывает сильное раздражение. А Эрвину было очень, очень плохо; усиленное лечение обернулось чем-то вроде тягчайшего похмелья. Всё прошло по классической для этого неприглядного явления схеме: бурная эйфория накануне, беспробудный продолжительный сон, и весьма скверное пробуждение. Ощущение было такое, словно болела каждая клеточка тела. Правда, каждая клеточка болела, так как болеет с похмелья здоровая клеточка, но ресурсами для того, чтобы радоваться этому обстоятельству, Эрвин не располагал. Он лежал пластом и занимался занятием, способным поглотить все силы человека, а именно – чувствовал себя плохо.

Вдобавок жутко хотелось есть.

В конце концов, первородное желание жрать перевесило всё остальное.

Эрвин в несколько этапов перевёл тело в сравнительно вертикальное положение и мутными глазами оглядел доступный ему мир. Неподалёку от него на правом боку лежал Аристотель и задумчиво жевал ствол молодой берёзки.*** (***Не следует думать, что драконы питаются берёзами. Человек в такой ситуации грыз бы соломинку, но дракон, сами понимаете, не человек. – Прим. сост. хроник). Похоже, он опять о чём-то размышлял. Эрвин с внезапной ненавистью посмотрел на дракона.

– У-у-у, – промычал он невнятно. – Всёззатя!*** (***Скорее всего, последнее слово означает «Всё из-за тебя». – Прим. переводчика).

Претензия была не совсем справедлива, но кто из нас, положа руку на сердце, способен с похмелья на справедливые претензии?

Аристотель перевёл на меченосца затуманенный некоей абстрактной мыслью взгляд, и некоторое время смотрел на Эрвина совершенно невидящими глазами. Затем выражение его морды обрело чёткие очертания.

– А-а-а, – сказал дракон. – Проснулся.

– Да, – с непонятным вызовом сказал Эрвин. – Проснулся и… и есть хочу!

– Это понятно, – сказал Аристотель. – Если ты соберёшь дров, я запалю костёр дыханьем своим.

– А есть я что буду? – капризно спросил меченосец. – Угольки?

Последнее слово он произнёс неожиданно высоким голосом и затем пошатнулся.

– Угольки несъедобны, – наставительно сказал дракон, и, ухватив что-то в траве, швырнул это к ногам Эрвина. Когда меченосец смог сфокусировать взгляд подле своих ног, он распознал в этом «что-то» баранью ногу, некогда отделённую от бараньего тела здоровенными, судя по прикусу, зубами.

Меченосец немного постоял, пошатался, а затем пошёл собирать дрова.

~

– Хо-хо, – сказал Растен. Берг искоса посмотрел на него. Как-то невесело прозвучало это самое «хо-хо».

– Ты уже видел эти штуки? – спросил Берг.

– Нет, – сказал Растен. – Но ведь они их тащат сюда зачем-то. И ничем хорошим это не пахнет.

– Так может, вылазку? – спросил Берг.

– Нет, – сказал Растен. – Видишь же, какое охранение.

И они продолжили смотреть.

А по равнине волы волокли двадцать странных, выкрашенных в чёрный как смоль цвет сооружений, за каждой упряжкой ехал чёрный как смоль фургон, всадники охранения гарцевали вокруг, и кареи пехоты окружали каждую упряжку. От стен Кобурга загадочные сооружения отделяло уже не более полулата.

– Может, это тараны? – сказал Берг. В голосе его сквозило подсознательное понимание того, что это не так, и тем не менее он пытался сформулировать. Так сказать, попытка описать неведомое ведомыми словами.

– Вот что, – сказал Растен хмуро. – Отправь-ка кого-нибудь к Альдини. Пусть подвёдет своих людей поближе к этой стене.

~

– Трапеза скромная, – сказал мэр, скорбно сложив руки на животе. – Сами понимаете, суровое военное время.

На столе, накрытом буквой «П» на пятьдесят персон, меж тем красовалось премножество блюд. Из различных мяс, к примеру, не было, пожалуй, лишь дичи; наверное, это и имел ввиду господин Лепэн, когда говорил о суровом военном времени.

Микки с’Пелейн искоса посмотрел на сияющее в предвкушении лицо Бухэ Барилдана.

Кобургский мэр шикарным жестом пригласил всех к столу.

– Ну что ж, – сказал он с улыбкой, которая обещала шутку. – Так сказать, к оружию!

И участники торжественного приёма по случаю Прибытия в славный город Кобург его Превосходительства Претендента на трон Владыки Возлеморья Микки с’Пелейна начали рассаживаться по местам.

Церемониймейстер махнул белым платком, и на всякий случай крикнул: «Давай!». Два шпалера трубачей усердно дунули фанфарный созыв. Момент был подобран исключительно удачно. Аманда, как раз поднесла ко рту кубок легкого белого. От неожиданности Аманда вылила содержимое кубка себе на платье, и, как она утверждала позднее в одной приватной беседе, чуть не родила. Остальные гости отделались лёгким испугом.

Умение создать подлинно праздничную атмосферу всегда было сильной стороной Фредерика Лепэна.

Когда гости оправились от пережитого, оркестр народных инструментов, притаившийся в углу зала, заиграл задорную мелодию, и на пространство перед столом вырвались три пары. Танцоры не очень слаженно, но зато от души исполнили народный приветственный танец. Об этом, перекрикивая вступление к танцу, объявил гостям церемониймейстер.

Гости чинно досмотрели танец до самого конца, вплоть до поклона и последовавшего за ним изящного убегания – это когда носочки вытянуты, нога почти прямая, спина натянута по струнке; очень изысканное, хотя и не совсем естественное зрелище. В общем, все шло весьма пристойно, разве что Бухэ Барилдан нервничал, находясь в непосредственной близости от одного из смыслов своей жизни, и лишённый возможности к этому смыслу приступить. Гости взялись за вилки, и тут вперёд снова выступил церемониймейстер и выкрикнул лишённым натуральности голосом:

– А сейчас известный сочинитель Ски Брод исполнит оду на пришествие Претендента, сочинённую им самим!

Бухэ Барилдан с ненавистью посмотрел на церемониймейстера и положил вилку на скатерть. Белинда, неверно истолковав слова церемониймейстера, задумалась над тем, когда же Микки с’Пелейн успел сочинить оду на своё пришествие. Аманда же приподняла подбородок, выставив вперёд правое ушко, словом, приняла позу, характерную для человека, который к чему-то прислушивается. Затем она посмотрела в окно.

– Странно, – сказала она с некоторым удивлением. – Небо ясное, и гроза громыхает.

Хромой Сом прислушался. И действительно, теперь и он отчётливо услышал звуки, весьма похожие на раскаты грома.

~

Откуда-то из облака пыли вынырнул Патрик Берг. Белый плащ меченосца был разорван, на лице запекалась струйка крови.

– Л-люди бегут! – выкрикнул Берг, и Растен машинально удивился – он не помнил, чтобы Берг заикался. – Я не могу их остановить! Что это, Расти?! Что это такое?! Это какая-то магия!

На равнине снова полыхнуло, и спустя мгновение гром докатился до стен Кобурга.

– Берегись! – крикнул Растен и, обхватив Берга за плечи, заставил его пригнуться.

Ядро влепилось в крепостную стену шагов на двадцать левее и взорвалось с адским грохотом, вырывая каменные брызги из кладки.

– Патрик, – сказал Растен, глядя, как у далёких орудий засуетились дакаскцы, снаряжая их для нового залпа.

– Я не слышу! Я оглох! – проорал в ответ Берг. – Там! – и он махнул рукой неопредёленно. – Она взорвалась совсем рядом!

И тогда Растен взял Берга за плечи и стал кричать, глядя меченосцу глаза в глаза.

– Патрик, сейчас мы с тобой пойдём и приведём сюда всех кого сможем! Дакаск не будет обстреливать нас вечно! Они пойдут на штурм, и мы должны их встретить! Собираем всех, и прежде всего наших! Ты понял меня, Патрик?

Берг очумело кивнул головой, дескать, да, понял, и они побежали к башне.

~

– Отлично, – сказал, опуская подзорную трубу, властитель Эрнст. – Мюритц, отдавайте приказ – пора пускать в дело Инженерную когорту.

И снова поднёс подзорную трубу к глазу. Было отчётливо видно, как на крепостных стенах в дыму и пыли беспомощно мечутся фигурки защитников Кобурга, и зрелище это доставило Светлейшему удовольствие.

~

– Пли! – выкрикнул надсадно кавалер Крупшиц. Пушка по имени «Берта» подпрыгнула, извергнув пламя, и очередная бомба со свистом улетела в сторону Кобурга. Нестройно громыхнули остальные орудия Восточной батареи, и позиции заволокло чёрным дымом.

– Заряжай! – выкрикнул Крупшиц, и пушкари засуетились вокруг орудий. Дело спорилось, дакаскцы вошли в раж, как это бывает у людей, когда всё у них получается. Чёрная краска давно уже слетела копотью, обнажив бронзу стволов. Время от времени Крупшиц поглядывал на позиции Западной батареи, находившиеся на поллата западнее. Там тоже всё шло довольно бойко.

– Пали! – азартно выкрикнул Крупшиц. Пушкарь «Берты» поднёс фитиль, и в следующий миг Крупшиц услышал страшный грохот и почувствовал, как неведомая сила подняла его и бросила на землю.

И Крупшиц увидел над собой небо, ярко-голубое небо, проглядывающее сквозь клочья отвратительного жирного чёрного дыма, и какие-то ошмётки, величественно проплывающие над головой.

– Кавалер Крупшиц?

Крупшиц сел на землю и помотал головой. В голове здорово гудело.

В этот миг, перемазанный пороховой копотью он здорово походил на чёрта, и разительно отличался от щеголеватого Эрнст-посыльного.

Кавалер огляделся по сторонам и увидел, что от «Берты» осталась лишь станина. Ствол и колеса исчезли, словно их и не было никогда. Вокруг лежали пушкари, сражённые своим взорвавшимся орудием наповал.

– Кавалер Крупшиц! – нетерпеливо выкрикнул посыльный – ему не терпелось поскорее убраться отсюда.

– Слушаю! – Крупшиц поморщился, собственные слова отдавались в голове, как набат.

– Приказ командующего! Переносите огонь со стен на город!

Снова громыхнули орудия, и посыльный поспешно присел.

– Вы поняли? – крикнул он.

– Да! – крикнул в ответ Крупшиц. – Перенести огонь на город!

Посыльный кивнул и вприсядку побежал прочь.

~

Капитан Альдини вёл своих людей к Южной стене, тревожно прислушиваясь к грохоту разрывов. Навстречу ему попадались защитники стен, эти стены покинувшие. Таких Альдини останавливал и присоединял к своей колонне.

Колонна шла по горящему городу. Бойцы смотрели, как женщины и дети кричат, таскают воду, поливают стены в тщетном усилии совладать с пламенем, и каждый новый взрыв всё сильнее и сильнее ожесточал их сердца.

~

В зал снова вошли трубачи.

Бухэ Барилдан горько вздохнул и, в который уже раз, положил изрядно уже погнутую вилку на стол. Аманда с Белиндой с интересом взглянули на вход. Микки приосанился. По всему он начинал потихоньку привыкать к роли Претендента. Маг же продолжал прислушиваться к раскатам грома.

Церемониймейстер вскинул голову и прокричал:

– Для торжественного вручения штандарту господину Претенденту приглашается господин Фредерик Лепэн, мэр города Кобурга!

Мэр застенчиво кашлянул и поднялся со своего места. Трубачи выдали нестройные фанфары, и в зал торжественным шагом вошла группа людей, первый из них действительно нёс в руках что-то похожее на штандарт.

И здесь процессия эта сломалась – в зал ворвался незнакомый Микки меченосец. Он был похож на птицу, так развевались за ним полы белого плаща.

– Дакаск пошёл на штурм! – выкрикнул он ещё на бегу, и, безошибочно угадав среди сидящих Микки с’Пелейна, пал перед ним на правое колено, проехав по инерции несколько шагов по гладкому полу.

– Ваше Превосходительство, – сказал меченосец, тяжело дыша. – Дакаск пошёл на штурм. Они применили какую-то неизвестную нам магию.

И в этот миг грохнуло особенно сильно.

~

Эрвин шёл следом за Аристотелем. Так идти было намного легче, поскольку дракон оставлял за собой в подлеске что-то вроде просеки.

– Очень на гром похоже, – упрямо сказал Эрвин.

– Это не может быть гром, – отвечал на это Аристотель. – Гром есть следствие грозы, а грозы нет.

– Тогда что это такое? – напирал Эрвин.

– Ты спрашивал уже, – терпеливо отвечал дракон. – Не знаю я, что это такое.

Откуда-то потянуло гарью.

– Чувствуешь? – спросил Эрвин.

– Дымом пахнет, – ответил дракон. – И ещё чем-то… тоже горелым, но не деревом.

– Похоже, как раз оттуда, куда мы идём, – послюнив палец, определил направление ветра меченосец. – А мы…

– Не надо волноваться, – меланхолично сказал Аристотель. – Уж от пожара-то я всегда могу улететь.

Вдалеке снова громыхнуло, и Эрвин подумал, что гремит тоже как раз там, куда они идут.

– Долго ещё? – спросил Эрвин, вдоволь наразмышлявшись на эту волнующую тему.

– Нет, – ответил Аристотель и с хрустом завалил на своём пути очередное деревце.

И действительно, прошло не более пяти минут. Дракон остановился и сказал довольно:

– Вот!

Меченосец обогнул Аристотеля и вышел на открытое место. Город, лежавший перед ним, показался ему знакомым, но опознать его сильно мешали многочисленные пожары.

– Ах ты! – сказал Эрвин. – Это же Кобург!

– Как Кобург? – упавшим голосом сказал Аристотель. Он высунул голову из подлеска и внимательно уставился на город. – А может всё-таки Прибайхрайтэрлэндсколесье?

– Не маячь! – строго сказал Эрвин, и дракон в расстроенных чувствах усунулся обратно.

Несколько мгновений он заворожёно смотрел на войска, марширующие к пылающему городу.

– Странно, – сказал он наконец. – Ни одной лестницы не вижу.

И в сей миг, словно отвечая на его вопрос, часть стены, шириной в двадцать шагов словно подпрыгнула вверх. До Эрвина донёсся грохот, и всё заволокло дымом. Когда дым рассеялся, стала видна широкая брешь в стене, и в эту брешь устремились чёрные колонны штурмующих.

– Святой Ресет… – прошептал Эрвин.

– Э! – сказал из кустов Аристотель. – А чего это ты на меня орёшь?

~

Они неслись по узким улочкам купеческого кольца Кобурга, высекая искры из булыжной мостовой коваными подковами лошадей. Микки невольно косил взглядом вправо, где, сжимая в правой руке Претендентский штандарт, шитый золотом на голубом, летел Бухэ Барилдан с лицом суровым и строгим. Чуть поотстав, скакали Хромой Сом с девушками. Микки подумал было, что Аманду следовало бы оставить в ратуше, но тут же забыл об этом. Его более всего занимал в этот миг вопрос, что он будет делать с неполным эскадроном, когда доберётся до стен.

А город вокруг горел, горел, как горит сухостой – охотно и быстро. Огонь побеждал, потому что падающие с неба бомбы раскалывались, и из них выплёскивалось жидкое пламя, распространяя вокруг нестерпимый жар, от которого вспыхивал даже камень. С огнём боролись только женщины и дети, больше некому было, поскольку мужчины были на стенах.

И дым. От этого пламени шёл жуткий, чёрный словно уголь дым.

~

Если бы не меченосцы, всё рухнуло бы в первые же минуты. Рядом с ними даже самые робкие сердца наполнялись отвагой, и появлялась надежда. Они были остовом, костяком сопротивления. Однако костяк этот таял, поскольку меченосцы шли туда, где было труднее всего, и себя не щадили.

– Стоять! Стоять! – орал Берг. – Выставить копья! Не давайте себя растащить!

Тяжёлая пехота Дакаска ударила снова. Над строем их развевался штандарт кавалера Нимитца, который накануне, взбешённый исходом ночного дела, лично попросил властителя Эрнста, чтобы его корпус поставили на направление главного удара.

– Пригнуться! – выкрикнул Растен. И строй кобуржцев пригнулся, и жала арбалетов глянули в лицо атакующей пехоте Дакаска.

– Залп! – скомандовал Растен.

Последствия залпа были ужасны. Болты с сухим стуком выкосили почти весь первый ряд дакаскцев. С двадцати шагов они пробивали и доспех, и щит. На мгновение дакаскцы смешались, но тут вперёд вышел кавалер Нимитц, за ним следом, сжимая в левой руке штандарт, а в правой меч, выступал его адъютант.

– Вперёд, Дакаск! – тяжко крикнул Нимитц и грузно побежал, лязгая доспехом, прямо на копья кобуржцев.

Следом за своим командиром хлынула тяжёлая пехота.

Началась сеча.

~

Альдини медлил. Он позволил себе потратить целых двадцать секунд, чтобы уяснить как можно полнее, что происходит. Зато когда секунды эти истекли, он начал действовать стремительно и точно.

– Бокий! Две сотни твоих арбалетчиков на стены возле пролома! Пусть они входят в Кобург в расстроенных чувствах! Остальных в мечи – на помощь Растену. Грела, твои копьеносцы пусть ударят вдоль стены, слева! Всё! Уводите, уводите войска!

Сам Альдини вместе с кавалерией устремился к Южным воротам.

~

Отправив под командой своего самого толкового командира две сотни на стены, Бокий рассудив, что жарче всего там, где сейчас медленно, но верно умирала пехота Растена, и лично повёл своих арбалетчиков туда.

Они пришли в тот миг, когда усилий даже самых храбрых сердец не хватает для того, чтобы выстоять. Ликующе запел рожок. Растен оглянулся и, мгновенно, вдохновенным наитием оценив обстановку, скомандовал отход. Кобуржцы кинулись бежать, расступаясь на ходу. Арбалетчики Бокия, словно лёгкая пехота, выстрелили и отскочили, обнажая мечи. А Растен, стремительно перестроив своих людей, уже вёл их вперёд.

Дакаск, однако, устоял. В пролом вошла новая колонна и тут же вступила в бой.

Нимитц, неведомо как уцелевший под арбалетным градом, повёл своих людей в контратаку, и уже почти было опрокинул арбалетчиков Бокия и кобуржцев, но тут коротким ударом в правый фланг Дакаска копьеносцы Грелы взяли растрепанную свалкой пехоту Нимитца в копья.

~

Микки с’Пелейн привёл свой отряд к Южным воротам. Здесь было сравнительно тихо, и у Микки упало сердце оттого, что он оказался вдалеке от боя. Он поспешил на башню, приказав своим людям ждать. Он взобрался наверх почти бегом, и коротко оглянувшись на ходу, безо всякого удивления отметил, что за ним следом по винтовой лестнице поднимаются его друзья. Они выскочили на верхнюю площадку башни. Защитники башни оглянулись, командир их сделал было шаг навстречу и замер, глядя сияющим взором на штандарт Претендента.

Микки подбежал к зубчатому парапету башни и жадно огляделся.

– Святой Ворд! – выдохнул за его плечом Хромой Сом. Микки оглянулся – глаза мага были широко раскрыты.

– Это не магия, – сказал Хромой Сом шёпотом. – Я знаю, что это такое.

Картинка, что и говорить, была весьма выразительна. Так и просилась на холст в виде дивного художественного полотна: защитники башни, во все глаза глядящие на Претендента. Микки со товарищи, во все глаза глядящий на мага. Маг, во все глаза глядящий на пушки.

– Не понял, – сказал, наконец, Микки, сообразивший, наконец, что маг не желает заканчивать свою интригующую мысль. – И что же это такое?

– Это пушки, – машинально ответил маг.

На равнине орудия снова исторгли из себя огненные ядра, и чёрные дорожки длинными дугами пролегли в горящий Кобург.

– Нужна вылазка! – крикнул Микки и бросился вниз.

Хромой Сом беззвучно застонал. Было похоже, что Претендент готовит ещё одно самоубийственное безумство. Только на этот раз это было самоубийство гарантированное. Идти неполным эскадроном на готовую к бою армию Дакаска, это… маг даже не смог подобрать подходящего сравнения. Мысль эта билась в голове его и мучила невозможностью найти это самое проклятое сравнение во время лихорадочного спуска по винтовой лестнице: Претендент не желал терять ни секунды.

И поэтому, когда, спустившись вниз, наши друзья оказались среди конских морд, среди бряцающих доспехов и насупившихся перед делом бойцов Альдини, и это было словно чудо, в эти мгновения маг уверился окончательно, истово и бесповоротно в том, что Микки с’Пелейн есть истинный Претендент и будущий Король Возлеморья, и с этой верой не расставался более никогда.

~

В плане Властителя Эрнста имелось слабое место. Как всякое слабое место оно проявилось ни раньше, ни позже, а именно в те мгновения, когда что-либо сделать наиболее трудно.

Глядя на вытекающую из Южных ворот конницу Билгейтца, Светлейший осознал, что весь план строится на мысли, которая разумна лишь поверхностно. В самом деле, даже в драке сложно рассчитывать, что вы будете своего оппонента лупить, а тот будет лишь защищаться. Что уж тут говорить о войне.