Текст книги "Хроники Земли Простой"

Автор книги: Цокто Жигмытов

Соавторы: Ч. Цыбиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)

~

В здании университета что-то взревело. С тихим и нежным на фоне этого шума звоном посыпались стекла из уцелевших окон. Лошади, оставленные у края котлована, испуганно всхрапнули и шарахнулись в разные стороны. Янданцэбэг Первый Проворный лишь чудом не вывалился из седла. Кое-как удержав коня на самом краю котлована, Император взглянул на здание университета, и более уже взгляда своего от открывшейся картины оторвать не мог.

Над университетом словно распустился огромный цветок, ножкой которого служил шпиль здания. В следующий миг стало ясно, что лепестки цветка – это крылья.

Дракон взмахнул крылами и снова издал яростный вопль.

~

Люди бежали прочь от здания университета. Чрные рыцари позднее в своё оправдание сказали, что последовали примеру начальства, что было не совсем верно – сэр Морт с обнажённым мечом в руке остался стоять, и бессильно пал на левое колено, лишь когда дракон пролетел над его головой. Бритва Дакаска впервые в своей жизни испытала страх, с которым совладать не смогла – и это испугало её ещё больше. Хромой Сом и Эрдэ Гор до таких глубин самоанализа не опускались и просто драпали со всех ног.

Дам Баа при виде дракона упал ничком на землю.

Микки с’Пелейн застыл, словно соляной столб и заворожено смотрел, как дракон, стремительно набрав высоту, по выверенно-точной траектории спланировал вниз, прямо на юного владетеля Бленда. В голове Микки страх отсутствовал напрочь. Было ощущение вопиющей несправедливости всего происходящего, слегка притупленное голодом, жаждой и усталостью, но страха не было. Лишь когда дракон приблизился настолько, что стало отчётливо видно, какой он громадный, какое холодное выражение застыло в его немигающих глазах, Бывший Король гномов зажмурил глаза.

Так, стоя с закрытыми глазами, он услышал какой-то мощный шелест – вероятно, от складываемых крыльев. Затем чей-то низкий и могучий голос произнёс:

– Здравствуй, дорогой.

Дам Баа приподнял голову, увидел, что эти слова произнёс дракон и что обращается он при этом к Микки с’Пелейну. "Великий Су...", – подумал он и потерял сознание.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ВРЕМЯ МЕЧА

Предположим, что мы можем видеть глазами птицы. Пусть это будет какая-нибудь достаточно солидная птица, способная лететь плавно и величаво, но пусть эта солидность не мешает ей, если надо, перекувыркнуться прямо в воздухе. Под эти требования вполне подойдёт грач. Ещё пусть наш грач летит над Южной Вентаной на высоте, которую легкомысленные люди несколько расплывчато именуют высотой птичьего полёта.*** И мы скользим в захватывающем дух полёте, поскольку не забывайте, мы видим глазами грача! – а под нами расстилается обширный лес. Это Шельдская дубрава, величественная и от этого немного мрачная, но поскольку для грача всякая величавость – пустой звук, мы тоже ею пренебрежём.

(***Ибо человек серьёзный непременно поинтересуется, какая именно птица имеется в виду, ведь любому ясно, что у пингвина и орла высота полёта значительно отличается. – Прим. сост. хроник).

Но вот лес прерывается блескучей лентой реки, и взгляд наш начинает скользить на север, вдоль посверкивающей синевы Шельда. И мы видим небольшую усадьбу на берегу. И она вырастает в наших глазах, и это вполне нас устраивает, поскольку мы стремимся именно туда.

Подлетев поближе, мы видим, что усадьба эта внешне не примечательна ничем.

Потемневшие от времени стены, дверь, маленькие затянутые слюдой оконца, крыша, труба. Как по заказу, именно в это мгновение в дом заходит мужчина, надо полагать, обитатель этого дома. Давайте же покинем тело грача, столь любезно послужившее нам, и следом за мужчиной зайдём в дом.

Внутри дома тоже ничего особо примечательного не наблюдается. Печь, стол, лавки, сундуки и топчан.

Значит, что-то мы пропустили. Давайте ещё раз.

Стены, печь, стол, топчан.

Стоп. Вот оно.

Топчан.

На топчане лежит человек. Грудь у него перетянута тугой повязкой. Сквозь светло-серый холст перевязки проступают бурые пятна.

За окном кричит грач.

Человек открывает глаза.

Глава 1,

в которой наши герои разговаривают с драконом и узнают много нового, в том числе о некоторых особенностях мышления драконов, а также о том, как они вообще смотрят на жизнь; кроме того, в этой главе читатель становится свидетелем весьма знаменательного события

– И всё-таки... – Ниса Намлок подбросил в камин ещё одно полено и задумчиво повторил, – и всё-таки у меня из головы этот случай нейдёт.

– Ага, ага, – многозначительно подтвердил Паза Скроллок и снова наполнил рюмку.

– Даже если допустить, что это нелепая случайность... – и магистр тяжко вздохнул, – но мы как раз не имеем такого права.

– Эт-точна, – согласился Скроллок и снова наполнил рюмку.

– Даже если у нас будет всего лишь намёк на угрозу, мы обязаны быть готовы к принятию всех необходимых мер, вплоть до производства живой воды в промышленных масштабах.

Пазу Скроллока упоминание о живой воде озадачило. Он даже перестал наполнять очередную рюмку и посмотрел на магистра. Тот толкал в камин очередное полено, и лицо у него было вдохновенно-удовлетворённое. Было похоже, что магистр процитировал давно полюбившееся ему высказывание, которое ему весьма хотелось привести при удобном случае, да вот случай представился только сейчас. Впрочем, возможно, это были всего лишь отблески пламени.

– Чеоы ва-алнуетесь? – тяжко шевеля языком, сказал Скроллок. – Шта лли всякий Претендент-т до конца проходил Инициа... Ини-ци-а-циу... ю? Да ннну…

– Так-то оно так, – вздохнул магистр, – но только ведь два Поступка он уже совершил.

~

– Не знаю, – сказал дракон. – Не знаю, что на меня нашло. Просто морок какой-то.

Вид при этом дракон имел весьма смущённый, что, вообще говоря, выглядело весьма внушительно. Впрочем, возможно, эта внушительность проистекала из общей внушительности дракона. Базис, так сказать, и надстройка.

– Просто показалось, – продолжал меж тем дракон, по-прежнему имея смущённый вид, – что я вижу перед собой своего бывшего друга. Ну, я и обрадовался.

– М-да… – сказал Хромой Сом. Эта была единственная озвученная реакция потрясённой публики.

– А почему вы говорите «бывшего»? – спросил Микки, который в силу своей несложной душевной организации быстрее других (читай – сразу) справился с душевным потрясением (читай – не ощутил никакого потрясения).

– Ну, в последние двадцать лет он что-то перестал ко мне обращаться.

– А может он обращался, просто вы не заметили? – спросила Белинда.

– Да нет, – печально сказал дракон. – Я бы почувствовал.

Наступила тишина. Прошло уже пять секунд, но, по счастию, Хромой Сом не дал ей превратиться в неловкую паузу.

– Да, – сказал наконец Хромой Сом. – Не очень-то по-дружески с его стороны.

И снова наступила тишина. Отметим, что Бэйб, Бойб и Буйб тоже находились в зале, но, глядя на дракона, предпочитали не отсвечивать и вели себя подчёркнуто скромно.

В сторонке послышалось деликатное покашливание. Однако, несмотря на всю его деликатность, было в этом кашле нечто такое, что заставило всех посмотреть в эту самую сторонку. Там стояли Эрдэ Гор и Дам Баа собственными персонами.

Небольшое, но обязательное отступление. Пора бы уже описать нашему читателю место действия.*** (***Не в смысле, что читатель его должен описать, а что пора бы уже составителям хроник самим это сделать, ибо. – Прим. сост. хроник). Разговор с драконом происходил в актовом зале университета. Отличное было место. Затхлое, полное остатков былой академической роскоши, и довольно просторное. Именно по причине просторности на разговоре в актовом зале и настоял Аристотель. Тьфу ты. Вот еще одна вещь, о которой уже давно пора сообщить читателю.

Дракона звали Аристотель. Во всяком случае, он представился именно так. Великолепная особь, двадцать два шага длиной, около трех метров в холке и довольно разговорчивая.

А теперь вернёмся к Нухыру Императора и предводителю южан.

– Видите ли, – сказал Дам Баа. Эрдэ Гор недовольно на него покосился, но для начала смолчал. – Это всё-таки экспедиция департамента образования первой обнаружила дракона.

– И что с того? – спросила Аманда. Хромой Сом покосился на неё недовольно, но наученный горьким опытом, смолчал.

– Стало быть, нам принадлежит право первого разговора.

– Это с чего вы взяли, интересно? – поинтересовалась Аманда и сделала некое движение плечами, и магу отчего-то вспомнился Эрвин Куман в своём последнем бою.

– Как… – растерялся Дам Баа. – Мы же первые…

– И что? – сказала Аманда.

Дракон шумно вздохнул. Все посмотрели на дракона. На дракона, который шумно вздыхает, просто нельзя не посмотреть.

– Да-а-а… – сказал он протяжно, с ясно различимыми ностальгическими нотками в голосе. – Совсем как Сюзанна Большая. Прям аж в подкрылок отдалось.

– Та-ак, – сказала Аманда. – А это ещё кто?

– Вы её не знаете, – печально сказал Аристотель.

Все замолчали. Эрдэ Гор почувствовал, что момент для вступления в разговор самый подходящий. Здесь он был не совсем прав, поскольку Аманда... ну да ладно. Бог с ним. Всё равно это никак не проявилось.

– Скажите, уважаемый Аристотель, – сказал Эрдэ Гор бархатным голосом. – А почему вы так внезапно… э-э-э… вылетели из здания университета?

– Опыт проводил, – сухо сказал Аристотель. – На предмет дисперсии человеческих реакций.

Опять наступила потрясенная тишина. Положительно этот дракон был просто кладезь непонятных поступков и слов.

– И как? – осторожно поинтересовался Эрдэ Гор.

– Ничего нового, – сказал дракон. – Вы, я имею в виду людей, не очень изобретательны в этом смысле.

– Нет, – слегка раздражённо сказал Эрдэ Гор. – Это всё не то. Простите Сунга ради, но давайте ближе к делу.

– Давайте, – покладисто сказал Аристотель.

– Вы должны нам ответить на несколько вопросов.

– С какой стати? – удивился дракон.

Теперь удивился Эрдэ Гор.

– Ну вы же Дракон Отвечающий?

Аристотель задумался.

– Интересно, – сказал он с задумчивым выражением морды. – Можно, конечно, и так сказать. Только поправочка. Я отвечаю на те вопросы, которые сам же себе и задаю.

Дам Баа тонко улыбнулся, с превосходством во взоре поглядев на своего конкурента. Массивная дверь, ведущая из актового зала, приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулась голова. Дам Баа посмотрел на эту голову вопросительно, и голова с готовностью кивнула. Дам Баа снова улыбнулся, и Эрдэ Гор затревожился, не без основания полагая, что всё, что его конкуренту хорошо, для него – проблема.

Да, торжественно подумал Дам Баа, ситуация подготовлена. Конечно, в начале разговора дракон его проигнорировал, но это не важно. Куда важнее то, что воспоследует сейчас.

Дверь распахнулась настежь.

– Ага! – сказал почтенный Дам Баа.

– Что "ага"? – спросил уважаемый Эрдэ Гор.

– Их Великость Даже в самой Малости Император Всего Алхиндэ Бэхаа, Очаг окрестных вод, Друг Сегоя ушедшего и Соцветие невыразимой мудрости Янданцэбэг Первый Проворный! – торжественно провозгласил Нухыр Императора с торбой по образованию.

В актовый зал вступил Император в сопровождении своего Главного Нухыра и первого десятка конвойной сотни.

Если исключить из окружающей обстановки разруху, царившую вокруг, то можно смело сказать, что это было одно из самых эффектных появлений в биографии Императора Всего Алхиндэ Бэхаа Янданцэбэга Первого Проворного. Император двинулся к трибуне, с любопытством поглядывая по сторонам. До сих пор, в силу своей молодости, Императору в университете бывать не доводилось, а рассказов от некоторых старших товарищей о студенческой жизни он наслушался в избытке. Рассказы эти, хоть и несколько однообразные в части перечисления студенческих забав, тем не менее, производили на юного императора сильнейшее впечатление, в основном из-за эмоционального возбуждения, в которое приходили рассказчики, со вкусом вспоминавшие свои студенческие годы. Император, озирая актовый зал, меж тем добрался взглядом до Бэйба, Бойба и Буйба и улыбнулся. Было видно, что вид трёх боевых свиней доставляет ему удовольствие.

Все присутствовавшие, за редким исключением, пребывали в столбняке. Лишь Дам Баа, поскольку он лично, можно сказать, подготовил приезд Императора заранее, и Аристотель в силу своей наглой драконьей сущности, а также лица, сопровождавшие императора – поскольку им должность не позволяла – в шок не впали. При этом Нухыр Императора с торбой по образованию смотрел на шествующего императора с торжеством, дракон – с любопытством. Ему было интересно, что такого есть во типичном владыке земном, что выделяет его из числа остальных людей.

Дам Баа почтительно припал на правое колено, одновременно приложив руку к сердцу. Остальные, хотя и не сразу, последовали его примеру. Дракон озадачено посмотрел по сторонам и предпринял попытку принять аналогичную позу. Получилось плохо, но внушительно.

– Ваше императорское величество! – Дам Баа, не выпрямляя спины, встал с колена и шагнул к императору. – Дракон Аристотель! – и указал рукой.

Аристотель подумал и поклонился.

– Аристотель! – Дам Баа обратился уже к дракону. – Их Великость даже в самой Малости Император Всего Алхиндэ Бэхаа, Очаг окрестных вод, Друг Сегоя ушедшего и Соцветие невыразимой Мудрости Янданцэбэг Первый Проворный!

Император с любопытством глядел на дракона.

– Да-а, – сказал он восторженно. – Здоровый какой.

Дракон недовольно хмыкнул. По актовому залу пронеслась волна тёплого воздуха.

– Не понимаю, – ворчливо сказал дракон Аристотель. – Почему вы все всегда делаете акцент на моих физических данных?

– Разговаривает! – ещё восторженней сказал император.

Дракон шумно вздохнул, и атмосфера в актовом зале заметно накалилась.

– А можно, – выдохнул император, – с вами общий портретик?

Дракон с шумом набрал воздуху.

Дам Баа почувствовал, что пора вмешаться.

– Ваше императорское величество! – сиплым от волнения голосом вскричал он. – Позвольте преподнести вам в дар это прекрасное творение Сегоя Ушедшего! Этого великолепного дракона по имени Аристотель!

Позднее в своё оправдание он сказал, что, дескать, это стены университета навеяли столь бредовую идею.

Дракон уселся на хвост и совсем по-человечески развёл передними лапами.

– Ну-у, – сказал он. – Это ваще!

И фыркнул. В актовом зале стало совсем жарко.

За сим Аристотель взмахнул хвостом, с грохотом опустил его на сцену актового зала, отчего случившийся там стол президиума развалился пополам.

– Ай! – сказал Хромой Сом.

– Слушайте, – громко сказал Аристотель. Слово "громко" здесь означает, что дракон сказал это по-настоящему громко, что засвидетельствовала пара вылетевших из окон стёкол. – Что вам всем вообще от меня надо? Или вы... – и дракон артистично исполнил волнообразное движение телом, распустив и собрав мышцы, – вы сюда явились с целью оскорблять меня?

Как ни странно, вопрос этот неожиданно снял молчаливую напряжённость, воцарившуюся было в зале. Разыгралась безобразная сцена, в ходе которой Дам Баа и Эрдэ Гор выдвинули каждый по доброму десятку нелогичных и противоречащих друг другу аргументов, заявляя своё право на общение с драконом первыми. Дракон, в котором в котором снова разыгралось человекознатческое любопытство, с интересом наблюдал за дискуссией. Император следил за своими подданными без интереса, но до поры до времени вмешиваться был не намерен, поскольку свара между Югом и Севером – это было что-то вроде обряда.

Традиция, освящённая временем.

В общем, перепалка развивалась по кругу, и все присутствующие откровенно заскучали.

В конце концов, когда Дам Баа и Эрдэ Гор начали повторяться по третьему разу, дракону это наскучило.

– Знаете что, – сказал Аристотель и совсем так как это делают некоторые курильщики в форточку, вытянул шею и выпустил в окно длинную струю пламени. – Вы мне надоели.

Эрдэ Гор и Дам Баа замерли на полуслове, зато в глазах императора проснулся теплый живой интерес. Он подошёл к к Аристотелю, позади закхекал было предупредительно Бат Бэлиг, но император оставил это дело без внимания.

– Что вы имеете в виду? – спросил он у дракона, внимательно глядя в его левый глаз. Смотреть сразу в оба глаза дракона смотреть у человека не получается чисто физиологически. Попробуйте посмотреть в глаза быку с расстояния примерно в полшага, и вы поймёте, что я имею ввиду.

– Я не собираюсь удовлетворять чьи-то амбиции, – сказал дракон, сфокусировав глаза на близстоящем императоре, отчего взгляд его слегка окосел. – Для меня куда важнее мои личные желания.

На последней фразе Император оживился ещё больше.

– И-и-и... – сказал он, – каковы же ваши... э-э-э... пожелания?

Как ни странно, здесь дракон задумался.

– Мои пожелания... – сказал он. При этом взглядом он задумчиво скользил по персонам, наполнявшим актовый зал университета. В какой-то момент остановился на Бэйбе и, – так совпало – облизнулся. Что и говорить, момент был неудачен. Поймав на себе драконий взгляд, Бэйб, не стесняясь нисколько, взвизгнул и ринулся прочь из зала, за ним следом рванули его товарищи, соорудив по пути что-то вроде бордюров из павших тел зазевавшихся алхиндцев.

Дракон смутился, и нервно забарабанил пальцами левой задней ноги по полу. Когда множественное движение приводивших себя в порядок алхиндцев улеглось, Аристотель обнаружил, что теперь все смотрят на него. В общем-то, все и до этого смотрели на него, но теперь это делалось всеми как-то особенно акцентированно. Под прицелом общественного внимания Аристотель смутился ещё больше, попытался барабанить ещё и пальцами правой задней ноги, но сбился, расстроился окончательно и стал смотреть в пол.

– Ах, – сказал император. – Немного некстати они убежали. У меня для них есть подарочек.

– Ну так что же вы хотели? – поинтересовался Микки с’Пелейн. Ему и в самом деле было интересно.

– Что? – поднял голову Аристотель. – Ах да... я... хотел... э-э-э...

И тут какая-то мысль пришла ему в голову, и дракон сразу приободрился.

– Знаете...

– Нет, – сказал Микки.

– Что? Впрочем, не важно, – сказал дракон. Странное дело, но похоже, они прекрасно понимали друг друга. – Вообще-то я хотел подарить его своему другу, но... В общем, вот.

И он вынул откуда-то из складок своего тела большой самоцвет. Солнечный луч упал на него из окна, и он отозвался таким пронзительным и чистым цветом, что всем стало ясно – это рубин.

Бат Бэлиг кхекнул совершенно отчётливо, загомонили вокруг алхиндцы, возмущённые столь наглым нарушением субординации, но Аристотеля это нисколько не смутило.

– Красивый, правда? – застенчиво сказал он. – В отличие от моих соплеменников, я к сокровищам, в общем-то, равнодушен. Но этот камешек мне очень понравился, и я решил назвать его Звезда Востока.

– Что?! – крикнул Хромой Сом. Все посмотрели на мага.

Маг находился в сильном возбуждении.

~

– Знаете что, – Скроллок попытался наполнить очередную рюмку, но преуспел лишь наполовину и задумался, разглядывая лужицу, которая медленно расползалась по столу.

Магистр терпеливо ждал, но осознав, что лидер магов ортодоксального толка взял паузу надолго, решил его поторопить.

– Нет, не знаю! – сказал магистр, может быть, чуть резче, чем надо было. Паза Скроллок вздрогнул и быстро наполнил рюмку.

– Я бы так не волновался, – неожиданно бойко сказал он. – Если с первыми двумя все-таки было ясно, то третий-то ва-аще непонятен. Никто... я справки наводи-ил! – никто не знает о существовании объекта под названием Звезда Востока. А не то что даже как её добыть.

И таки накатил ещё рюмашку. Магистр машинально попытался затолкать в камин ещё одно полено, но был вынужден отступить, обнаружив, что камин плотно забит ими так, что пламя еле-еле пробивалось сквозь дрова.

– Всё равно... тревожно как-то. Тут поневоле призадумаешься, что хуже – вторжение или же этот Претендент. А? Как ты думаешь? – спросил магистр и обнаружил, что его правая рука и ближайший помощник крепко спит.

Глава 2,

в которой подтверждается необходимость фундаментальных научных исследований

– Ты можешь идти влево-вправо или вперёд-назад, – дракон, словно иллюстрируя свою мысль, ходил туда-сюда и говорил возбуждённо, только слюна летела. Микки с Белиндой сидели под сенью древа, завернувшись в толстое одеяло, дабы избегнуть последствий горячей драконьей слюны.

– То есть вы, люди, по сути своей двунаправленческие существа. Наше же мышление более свободно, потому что мы знаем ещё и третье направление – вверх!

– И вниз, – сказала Белинда, но Аристотель проигнорировал эту бескрылую реплику.

– Но в одно прекрасное утро, – страстно продолжал он, – я вдруг задумался. А почему, собственно, всего три?

Микки и Белинда с обречённым вздохом посмотрели друг на друга. Все остальные под разными благовидными предлогами остались в университете, так что нечего было и надеяться на то, что кто-нибудь их выручит.

– В конце концов, ведь и время – это тоже одно из направлений, в которых мы движемся.

– О да, – сказал юный владетель Бленда, с трудом подавив зевоту.

– Но кто сказал, что направлений всего четыре? А что, если их больше?

– Да, – сказал Микки, – можно же ещё пойти на пол-оборота влево, к примеру. Или вправо, – добавил он под пристальным взглядом Аристотеля.

– Согласен! – вскричал Аристотель. – Направление – не совсем удачный термин, но вы ведь понимаете, какой смысл мы вкладываем в данном случае в него.

– Конечно, – сказал Микки и на секунду вкупе с глубоким вдохом закатил глаза, показав белки.

– Драконий папа... – с выражением сказал Аристотель. – Совсем, как Полуэкт. Впрочем, мы отвлеклись.

И дракон пустился дальше в свои рассуждения, которые мы опустим, дабы не утомлять читателя. Микки, тем не менее (он вообще был юноша добрый), старался дракона слушать внимательно. И даже вставлял реплики, стараясь, чтобы они были, скажем так, осмысленными. Вот и в очередной раз он вставил такую реплику.

– То есть что значит – «совсем как скатерть»?

Получилось удачно.

– А то и значит! – весело сказал Аристотель. – Мир можно сложить, как скатерть.

Здесь Белинда, поскольку разговор (как ей казалось) зашёл о скатертях, сочла возможным вставить в беседу свою пару грошиков.

– И что это означает? Мир что, можно погладить? Или постирать?

Аристотель на мгновение замер, осмысливая реплику Белинды, затем досадливо махнул головой.

– Возможно, – сказал он нетерпеливо, – но я имел в виду не это.

– И слава богу, – сказала Белинда. – Это ж адова работа – стирать и гладить скатерти.

– Практически это означает, – сказал Аристотель, – что любые два места находятся совсем рядом.

~

Для беседы выбрали факультет не совсем наук. Отчего-то дракон очень редко заглядывал сюда, в отличие, скажем, от факультета математических изысканий, так что здесь было относительно прилично, а после небольшого вмешательства прислуги ешё и прибрано. Говорил в основном, Хромой Сом, а остальные присутствующие, а именно – император, Бат Бэлиг, Дам Баа и изнывающий от зависти Эрдэ Гор пребывали в глубокой задумчивости.

–... говоря откровенно, я не знаю, можно ли считать это Третьим поступком, ибо никто не знает, что означает эта часть пророчества досконально, – закончил маг.

– Великий Сунг... – вздохнул император, – интересно-то как... Нет, дядя, – обратился он к Бат Бэлигу, – пора кончать нам с политикой изолированности. Пора переходить к широкому культурному обмену. Тем более что и Черта пала.

– Да, Ваша Великость даже в самой Малости, – рассеянно сказал Главный Нухыр. – А как это звучит в оригинале?

– Видите ли, оригинала как такового нет, поскольку само пророчество представляет собой перевод с одного из диалектов Древней Речи, – немного смущённо сказал маг. – Но в любом переводе звучит именно так – добыть Звезду Востока. И никаких объяснений или хотя бы намёков на то, что такое Звезда Востока.

– Но формально-то Претендент исполнил три поступка? – полуутвердительно спросил Бат Бэлиг.

– Формально да, – сказал маг. – Можно мне воды? А то от долгого рассказа горло пересохло.

– Конечно, – любезно сказал Император. – Дядя, воды гостю.

– Слушаюсь, Ваша Великость даже в самой Малости, – сказал Бат Бэлиг и обратился к Дам Баа: – Почтенный Дам Баа, распорядитесь, чтобы гостю принесли вина.

– Слушаюсь, господин Главный Нухыр, – сказал Дам Баа и обратился к слуге стоявшему у дверей: – Вина и фруктов уважаемому гостю Императора!

Хромой Сом, с лёгким смятением наблюдавший за этим парадом административного усердия, открыл было рот, но смолчал. В конце концов, вино и фрукты – это тоже неплохо, справедливо рассудил он, пусть и придётся слегка подождать. Хотя пить хочется сейчас. Ну да бог с ним, пусть несут.

– А четвёртый поступок? – вернулся к теме беседы император.

– О сути четвертого поступка ничего, к сожалению, неизвестно… – начал отвечать маг.

Слуга меж тем почтительно кивнул и вышел за дверь.

Бат Бэлиг посмотрел ему вслед и машинально отметил, что слуга ему незнаком. Наверное, из южан, подумал Бат Бэлиг. Между тем, выйдя за дверь кафедры, слуга наткнулся на Ерлана, Ермана и Бухэ Барилдана.

– Ну как они там, скоро? – тихо спросил Ерлан.

Слуга пожал плечами, дескать, откуда я знаю.

– Обедать не собираются? – спросил Ерман.

Слуга опять пожал плечами, дескать, вроде нет.

– А тебя куда послали, не на кухню случаем? – поинтересовался Бухэ.

Слуга в третий раз пожал плечами и решительно двинулся по коридору прочь.

– Странный он какой-то, – сказал здоровяк.

– Северянин, – хором откликнулись Ерлан и Ерман.

– Что с него возьмёшь, – добавил Ерлан.

– Странный, – повторил Бухэ.

Если бы южане видели, как повёл себя слуга, когда вышел из здания университета, то их убеждённость в странности северян укрепилась бы ещё больше, поскольку слуга дальше повёл себя ещё загадочней. Он не пошёл ни на кухню, ни к колодцу, так что надежды Хромой Сома получить стакан воды остались просто надеждами. Более того, отойдя от здания на расстояние шагов эдак в двести, слуга снял с головы сначала шапку, затем чёрный парик, затем отодрал с висков куски дамского пластыря, благодаря которым глаза его были сужены. И стало ясно, что этот слуга никакой не слуга, а сэр Морт.

~

Много было хлопот в этот день. Экскурсия Императора по университету, в ходе которой Дам Баа выступил в роли экскурсовода; при этом он отчаянно путал и перевирал факты. Совещание Императора, Главного Нухыра Императора и Нухыра Императора с торбой по образованию, результатом которого стал императорский указ о назначении некоего Бал Баа на пост ректора университета. На этой кандидатуре настоял почтенный Дам Баа, упиравший на то, что в условиях разрухи нужен скорее хозяйственник, нежели талантливый учёный. С ним согласились – решение, о котором жалели следующие пять лет. Затем состоялся торжественный ужин в честь приезда Императора на щедрую землю Севера, ну и заодно в честь возрождённого университета.

Поначалу на ужине царила довольно скованная обстановка, вызванная присутствием Императора и дракона, но потом народ разошёлся. Аристотель так вообще произвёл фурор, подогревая остывшие мясные блюда. Ярким событием, по-настоящему украсившим вечер, стало торжественное вручение Бэйбу, Бойбу и Буйбу специально сделанных шлемов с рогами. Искусно выкованные, они сделали боевых свиней похожими на миниатюрных носорогов, поскольку рог у каждого из шлемов был всего один и располагался на наносье. Главный Оружейник Императора Зог Гун удивил при этом всех, пустившись в пространные объяснения, в которых содержались слова «центровка», «калибровка» и «ось опоры»; удивил, во-первых, потому, что ни один из присутствующих, включая и Главного Нухыра, не смог припомнить случая, когда уважаемый Зог Гун произносил хотя бы три слова кряду, во-вторых, тем, что объяснял он устройство шлемов непосредственно свиньям. То, что свиньи слушали внимательно, одинаково склонив головы набок и иногда даже кивая, никого, кроме дракона Аристотеля, не удивило вообще.

Было довольно поздно, когда все наконец угомонились.

~

Юному Императору не спалось. Отчасти виной тому было возбуждение минувшего дня, отчасти мысли, которые неизменно навещали Его Великость в последние дни с наступлением темноты. Ему вспоминалась рыжеволосая девушка с мягкими хищными движениями, её слова, жесты, её неожиданная обида. Было похоже, что Император влюблён. То есть какое там "похоже", так оно и было на самом деле!

В общем, нет ничего удивительного в том, что Император решил прогуляться по университету. Возможно, у кого-то в голове образ праздно слоняющегося по заброшенному зданию в одном халате императора не укладывается в голове, но я призываю читателя мыслить шире и помнить о том, что императоры тоже люди, а все странности их обусловлены той тяжкой монаршей долей, кою они несут на своих простых человеческих плечах.

Янданцэбэг Первый поначалу хотел просто прогуляться. Однако спустя пару минут окружающая обстановка взяла своё, и юный Император довольно-таки неожиданно для себя обнаружил, что он не просто идёт, но крадётся по тёмным коридорам университета. Со стен коридоров факультета не совсем наук на него неодобрительно поглядывали узкоглазые мыслители прошлого. В филологическом отделении факультета Император (как и следовало ожидать) до полусмерти испугался собственного отражения в большом запыленном зеркале. А у дверей актового зала ему показалось, что за ним следом кто-то крадётся. Сердце Императора как-то совсем не по-императорски дрогнуло и застучало быстрее. Он тихонько зашёл в актовый зал и осторожно встал слева от двери, поскольку императорский наставник по кулачному бою утверждал, что удар с правой у Его Великости посильнее будет.

И действительно спустя несколько мгновений какой-то человек беззвучно скользнул в полуоткрытый дверной проём, и кулак Императора начал своё неумолимое движение. Человек совершил какое-то трудноуловимое действо – словно перетёк корпусом, и монарший кулак врезался в дверной косяк.

– У-у-уй! – вскричал Янданцэбэг Первый и втянул воздух сквозь зубы, потрясая кулаком. По всем внешним признакам ему было очень больно.

– Простите, Ваша Великость даже в самой Малости, – суровым басом ответил человек.

– Луб Сан? – удивился Император.

– К вашим услугам, – поклонился человек.

– А что ты, – начал было Янданцэбэг, потом спохватился, – а, ну да, это твоя работа.

Начальник конвойной сотни поклонился, соглашаясь с Императором.

– А что вы делали? – нисколько при этом не теряя в почтительности, спросил Луб Сан.

– Э-э… когда? – спросил в ответ Император.

– Последние полчаса, – терпеливо сказал начальник конвойной сотни. При исполнении он не позволял себе нервничать.

– Я? – спросил Император.

– Да, вы, Ваша Великость даже в самой Малости, – то обстоятельство, что начальник конвойной сотни позволил себе произнести Малое титулование Императора дважды подряд, свидетельствовало о том, что немного Луб Сан всё-таки был раздражён.