Текст книги "Хроники Земли Простой"

Автор книги: Цокто Жигмытов

Соавторы: Ч. Цыбиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)

Мерседес уже склонялась к тому, что вроде бы правдоподобно собака излагает и, стало быть, в принципе, отчего бы и не попить чаю, как вдруг громко заорали сторожевые монахи; спустя мгновение стало ясно отчего: грохоча подкованными копытами, во двор монастыря ворвались некие всадники, переодетые в одежду алхиндцев, но алхиндцами при этом не являвшиеся. В оправдание сторожевых можно сказать лишь, что события, происходившие во дворе монастыря, были намного интереснее вида окрестностей монастыря, представлявших собой степь, степь и ещё раз степь.

Вдумчивый читатель уже, наверное, догадался, что это были Чёрные рыцари. Ворвавшийся первым во двор монастыря сэр Морт чеканным движением поднял своего коня на дыбы и орлиным взором окинул театр непонятных действий. Он увидел всё – и насторожившихся монахов, и Лань Дзиня, не успевшего стереть с лица неуместную теперь улыбочку, и кавалер-девицу Мерседес, и кровь, капающую со сковороды, а также с руки вышеозначенной девицы, и как это бывает часто второпях, сделал неправильный вывод.

– Гей! – заорал он, срываясь на хрипатый фальцет. – Спасай Бритву! Руби их в песи! Круши хузары! Давай!

Сэр Морт был молод, честолюбив и хорошо знал военную историю. Такое вот роковое стечение обстоятельств, превосходно, впрочем, объясняющее столь странные возгласы во время боя.

И хузары дали.

Грозно сверкнула сталь мечей, свистнул разрезаемый клинками воздух, и неслыханный ранее в здешних местах клич потряс эфир.

Монахи, в полном соответствии с первой заповедью кочевников: вовремя отступить – не значит потерпеть поражение, брызнули в разные стороны. Лань Дзинь при этом неожиданно проявил недюжинное проворство, практически одномоментно оказавшись в храме.

На этом всё и закончилось, ибо Бритва Дакаска решительно взяла инициативу в свои руки.

– Прекратить! – крикнула она пронзительно, и чёрные рыцари замерли, как вкопанные. Отчего-то это поразило монахов намного сильнее, чем та ловкость, с которой эта девушка им противостояла.

– Ага, – сказал послушник Бунь, выглянув из-за угла храма. – А мы, значит, на неё кидались.

Вид он имел при этом потрясённый, интонации – соответствующие виду.

– Она, понимаешь, мужчинами командует, а мы, значит, такие на неё напали, – глубокомысленно отозвался послушник Бань, чья голова выглянула из-за угла храма над головой послушника Буня.

– Повезло нам, братья, – подбил бабки послушник Бэнь, бывший самым высоким среди всех троих, и голову посему державший повыше, нежели предыдущие двое.

– А ты куда задевался? – снова крикнула Бритва Дакаска. Пронзительности в её голосе при этом, наверное, даже добавилось.

Лань Дзинь осторожно выглядывавший из широких дверей храма, недоумённо приподнял бровь. Монахи начали переглядываться между собой, таким нехитрым способом выражая своё непонимание происходящего.

Откуда-то послышалось конское ржание.

– Иди сюда! – крикнула Бритва сердито. – Чего встал?

Ворота монастырской конюшни содрогнулись от мощного удара, затем с треском распахнулись, и во двор выбежал засёдланный вороной конь. Бритва бросила сковороду, каковая с глухим металлическим звоном запрыгала по булыжному монастырскому двору, и все присутствующие против своей воли какое-то время наблюдали за её скаканием. Бывают в мире такие явления, от которых невозможно оторвать взгляд, и если с пламенем, танцующей женщиной и чайным клипером всё понятно, то что заставляет смотреть людей на прыгающую по булыжной мостовой сковороду, составителям хроник совершенно неясно.

Наконец сковорода угомонилась, и все словно очнулись. Бритва легко взлетела в седло, и тут снова заорали сторожевые монахи.

– Великий Сунг, – сказал Бунь. – Что там ещё?

Где-то в отдалении запел императорский рожок.

~

Когда что-то идёт не так, то такое положение вещей стремится продлиться как можно дольше. Вот и эта глава никак не хочет заканчиваться, и поэтому мы закончим её мощным волевым, хотя отчасти, может, и не совсем логичным усилием.

Глава 8,

праздничная

Большинство людей считает, что праздник – это хорошо. При этом это самое большинство эгоистично забывает о том, что праздник – он ведь не для всех праздник. Отчего-то никто никогда не поинтересуется, каково, к примеру, запальщикам фейерверка, назначенного на самый конец праздника, весь этот самый праздник ждать, будучи в трезвости и унынии, когда же наконец можно будет запалить проклятые запальные шнуры и присоединиться к толпам гуляющих с чувством исполненного долга. Конечно, некто легкомысленный и недалёкий скажет, что, в конце концов, когда огни фейерверка взовьются к небу, они своё получат. Но следует помнить, что и тогда запальщики останутся одиноки, поскольку все вокруг них уже будут основательно пьяны и веселы. А быть трезвым среди пьяных – удовольствие не из лёгких.

Читателю может показаться странным такое рода отступление, но терпение, наш дорогой друг, терпение! – и вы убедитесь, что это небольшое рассуждение о праздниках имеет под собой достаточно твёрдую почву.

~

Представьте себе степь.

Она не ровная, где-то покрыта холмами, кое-где имеются распадки.

Она покрыта короткой жесткой бледно-зелёной травкой, той самой, на которой алхиндцы предпочитают пасти своих грубошерстных баранов, поскольку только от этой невзрачной травки мясо их обретает вкус, который вы больше нигде не найдёте.

Представьте неширокую реку, рассекающую степь надвое.

И над всем этим – словно немного выцветшее от зноя голубое небо с редкими лоскутьями белых облаков.

И безжалостное солнце, от которого негде укрыться.

А теперь представьте себе множество юрт, поставленных большим полукругом у реки. Возле юрт, образуя полукруг поменьше, торчат туги родов. Меж юрт ходят, занимаясь своими делами, тысячи людей; мычит, блеет, мекает скот; поднимаются неохотно к небу дымы кизячных костров; и слышится неумолчный гомон – такой, какой бывает на рынках и праздниках; а над всем этим великолепием стоит густой дух варящегося мяса.

Процессия с южанами и гостями с Запада перевалила через пригорок, и ставка Северного Алхиндэ открылась перед ними во всём своём размахе.

Картина эта не могла не впечатлить, и она впечатлила.

Маг, Аманда и Белинда в некотором ошеломлении какое-то время обозревали открывшиеся виды, пока Дам Дин не вывел их из этого состояния грубоватым призывом.

– Чего встали? – сказал он. – Поехали.

В ставке меж тем творилось что-то из ряда вон выходящее. Спускаясь вниз по склону, Хромой Сом ясно видел, как со всех концов Северной ставки к подножию холма, с которого они спускались, сбегаются люди.

Нападение, неожиданно для себя подумал маг, они готовятся к отражению атаки.

Ещё несколько минут, и процессия въехала в ставку. Люди смотрели на них неотрывно, и маг неожиданно осознал, что вся эта роскошная банда ожидает именно их. Сотни людей, все как один узкоглазые, многие голые по пояс, с поджарыми бронзовыми торсами, молча смотрели на чужеземцев.

Грянул какой-то оркестр, состоявший, судя по звучанию, в основном из медных тарелок, и из толпы выдвинулась процессия во главе с весьма представительного вида мужчиной.

Дам Дин подал своего коня вперёд и в результате некоего манёвра оказался слева и чуть позади представительного мужчины.

– Здравствуйте, – сказал представительный мужчина сынам Запада. Точнее сыну и дочерям Запада.

– Добрый день, – вежливо ответил Хромой Сом.

– Здравствуйте, – нестройным хором поддержали мага Аманда и Белинда.

Представительный мужчина склонил голову чуть влево, слегка скривив при этом лицо.

– Который? – спросил он уголком рта.

Дам Дин торопливо подал своё тело вперёд.

– Вот этот, – указал он рукой на Хромой Сома.

– Худой какой, – с сомнением в голосе сказал представительный мужчина.

Хромой Сом сморщил нос – его начало раздражать то, что все обращают внимание на его худобу. Говоря строго, маг был сложен более чем прилично для среднего мужчины, – не забывайте про постоянные тренировки с посохом и набитым песком мешком! – но, судя по всем этим репликам, на борца не тянул никак.

– Знаете, как говорят, – сказал Дам Дин, поглядев зачем-то на Аманду. – Внешность бывает… э-э-э… врёт, в общем, иногда внешность.

– Кто это так говорит? – удивился представительный мужчина.

– Э-э-э, – сказал Дам Дин, – южане так говорят.

– А, южане, – скептически сказал представительный мужчина. – Ладно. Как его хоть зовут?

– Ураган Ортаска, – быстро сказал Дам Дин.

– А, Ураган, – сказал представительный мужчина, при этом скептицизма в голосе заметно прибавилось. Он с сомнением во взоре оглядел мага, вздохнул и спросил: – А костюм есть у Урагана Ортаска?

– Костюм? – переспросил маг. Вернее Ураган Ортаска.

– Ясно, – сказал представительный мужчина и снова вздохнул. – Отдыхайте. Борьба начнётся завтра после обеда.

~

Для Хромой Сома, как заезжей знаменитости, отвели отдельную юрту.

Туда же поместили и его спутников, и теперь Бухэ Барилдан, оказавшийся во всех смыслах самым крупным среди южан знатоком борьбы, обстоятельно рассказывал, что надо делать борцу перед турниром. Начал он с предложения, в общем-то, справедливого, но здесь и сейчас совершенно неуместного.

– Сначала, – так сказал Бухэ Барилдан, – надо тренироваться.

– А сколько времени надо тренироваться? – осторожно поинтересовался маг, поскольку у него возникло опасение, что сейчас его заставят ещё и тренироваться.

– Хотя бы год, – сказал Бухэ Барилдан.

Девушки ахнули. «Целый год» – прошептала, приложив к губам ладонь Аманда. Белинда же ограничилась тем, что округлила глаза.

Хромой Сом внимательно посмотрел на Бухэ Барилдана. Тот был такой же, как обычно – здоровый, крепкий и очень серьёзный. Было совершенно непохоже на то, что он шутит. Барилдан вообще производил впечатление человека весьма далёкого от юмора в любых его проявлениях.

Ситуацию разрядил Ерлан.

– Бухэ, – сказал он, – боюсь, наш гость не успеет потренироваться до схваток.

Его неразлучный товарищ Ерман закивал головой, подтверждая слова своего товарища. Здоровяк плавно перевёл взгляд на Хромой Сома, и некоторое время рассматривал мага. Под этим взглядом маг начал нервничать и делать плечами какие-то неопределённые движения. Будто бы давая понять, что он и без тренировок хорош.

– Да, – сказал наконец Бухэ Барилдан и вздохнул с сожалением. – Пожалуй, не успеет.

– А что он может успеть за день? – спросила Аманда.

– Ну… – Бухэ задумался. – Отдохнуть может.

– Пожалуй, я так и сделаю, – сказал маг и улёгся на циновку. Но спокойно полежать ему не дали. В юрту вошли два северянина.

– Кто здесь Ураган Ортаска? – требовательно спросили они, глядя на Бухэ Барилдана. Здоровяк горько вздохнул.

– Я, – сказал Хромой Сом и вздохнул не менее горько.

Северяне молча переглянулись. Затем внимательно рассмотрели Урагана Ортаска.

– Худой какой, – сказал один из них. Хромой Сом сделал глубокий вдох и крепко зажмурил глаза, мысленно считая до десяти.

– А что вам надо от знаменитого Урагана Ортаска? – поинтересовалась Белинда.

– А! – сказал один из северян, тот, который упомянул худобу мага. – Мерку снять. У вас ведь нет борцовского костюма?

– Нету, – сказал Хромой Сом.

– Худой какой, – снова сказал северянин. – Наверное, ушивать придётся.

Затем северяне проворно обмерили мага и ушли, толкуя меж собой о различного рода сложностях, связанных с размерами Урагана в частности и южанами вообще.

– Что за костюм? – спросил маг у Бухэ Барилдана.

– А! – неожиданно громко отозвался здоровяк. – Массаж ему ещё можно сделать.

– Я сделаю, – торопливо сказала Аманда. Всё-таки она себя чувствовала немного виноватой перед магом.

– Так что за костюм? – снова поинтересовался Хромой Сом, ложась на низенький топчанчик животом вниз.

– Хороший костюм, – вздохнул Бухэ Барилдан. – Красивый. Э, что ты делаешь?

Последняя фраза относилась к Аманде, которая принялась часто тыкать в мага конч-ками пальцев, отчего маг начал непрерывно ойкать, а Ерлан и Ерман высказали по одному осторожному совету каждый.

– Не лезьте не в своё дело, – уверенно ответила им Аманда, прекратив потыкивания и переходя к поглаживаниям. – Поверьте мне, уж в массажах-то я разбираюсь.

Великолепный пример того, что есть вещи, в которых знает толк каждый. Но в любом случае лучше обратиться к специалисту.

~

Как и было объявлено, турнир начался в полдень дня следующего. Южан посадили на довольно хорошие места – всё-таки гости. Здесь же посадили и Аманду с Белиндой. Им было немного не по себе без мага, но Хромой Сом никак не мог быть с ними, поскольку полчаса назад его куда-то увели; надо полагать, облачаться в хороший, красивый костюм. Позади Аманды обиженно сопел Бухэ Барилдан. Он, в отличие от мага, хотел принять участие в турнире, но Эрдэ Гор запретил ему даже и мечтать об этом. В связи с этим Бухэ, как уже было сказано выше, обиженно сопел и, с мстительным наслаждением нарушая приказ своего начальника, яростно мечтал о схватках. Что делать, как уже было неоднократно подмечено – жизнь есть сущность, мало заботящаяся о справедливости.

Народ меж тем волновался – всем было уже объявлено, что на нынешнем Празднике будет бороться сам Ураган Ортаска. Кто такой Ураган Ортаска, никто не знал, и эта сладкая тайна будоражила неискушенные в законах рекламы умы степняков со страшной силой. Все косились на Бухэ Барилдана, поскольку, по мнению большинства, он наиболее полно отвечал их представлениям о знаменитом и непобедимом борце. Часть этих взглядов доставалась Аманде с Белиндой. До поры до времени такое внимание льстило девушкам, пока Аманда за своей спиной не услышала чью-то реплику: «Да брось, обычные женщины, просто страшные». Аманда обернулась, полная праведного гнева, но при виде Бухэ Барилдана она словно вспомнила что-то вдруг, и её негодование поугасло.

Снова грянул меднотарелочный оркестр, на этот раз к нему присоединились некие духовые инструменты, завывавшие пронзительно, и толпа заволновалась с удвоенной силой. Под этот бодрящий лязг и вой на свободное пространство один за одним начали выходить борцы. Толпа взревела, каждый род приветствовал своих кумиров не щадя глоток, и кумиры кланялись в ответ, показывая, что, мол, да, жизнь положу за честь родного улуса. Одеты борцы были согласно традициям: небольшой верх, закрывающий только плечи, широкие и короткие плавки, кожаные сапоги с загнутым носком и алхиндская остроконечная шапка. Отметим, что в таком наряде грудь борца остается оголенной. Фасон этот был специально введён в моду много лет назад, дабы женщина случайно не вмешалась в спор мужей.

Белинда, не без толики восхищенья смотревшая на борцов, совершенно неожиданно для себя, даже можно сказать, как-то вдруг представила в подобном облачении Хромой Сома и, – слаб человек! – не смогла удержать мерзкого на слух хихиканья. Борцы меж тем выходили и выходили, толпа ревела, борцы раскланивались на все четыре стороны, в общем, всё шло как надо по заведённому веками порядку. Последним вышел Хромой Сом.

И здесь заведённый столетиями порядок нарушился.

Толпа моментально заткнулась. Наступила гробовая тишина, на фоне которой было отчётливо слышно лишь чьё-то мерзкое хихиканье. Вид у мага, облаченного в борцовскую одежду, был весьма и весьма специальный. Кроме того, было похоже (а у составителей хроник есть основания думать, что так оно и было на самом деле), что маг плохо соображал, что происходит. Он неуверенно улыбался, что на фоне остальных борцов, мрачными и сосредоточенными глыбами возвышавшихся над толпой, выглядело весьма необычно. Его, прямо скажем, невыдающаяся бесстыдно белевшая грудь тоже невыгодно отличала его от остальных бронзово-рельефногрудых и квадратикоживотастых претендентов на победу в турнире. И даже красивая остроконечная шапочка выглядела на нём как-то карикатурно. Борцы внимательно изучали Урагана Ортаска. Каждый из них мучился вопросом – за счёт чего этот чужеземец одерживает победы? И каждый не находил ответа – и это пугало.

На открытое место, аккурат между борцами и толпой, меж тем вышел глашатай и зычно огласил регламент. Согласно регламенту, нынешний турнир должен был пройти по обычной схеме, но с небольшим довеском. Победителю, для того чтобы заработать звание абсолютного победителя, в финале надлежало схватиться с самим Ураганом Ортаска.

Толпа ахнула. Теперь уже никаких сомнений не оставалось – этот худой чужеземец действительно великий борец. Люди вообще склонны доверять тому, что зовётся статусом. Губернатор не может быть идиотом, говорят они. Газета врать не станет. Можно я тоже расскажу стишок, Дедушка Мороз?

Глашатай меж тем объявил первую пару и турнир начался. Хромой Сом, усевшись среди южан, внимательно следил за ходом схваток, совершив тем самым ошибку, для новичков весьма распространенную. Маг посчитал, что изучение манеры потенциальных соперников позволит ему выработать свой план на финал.

Первая же схватка произвела на него тяжкое впечатление.

На пятачок вышли два борца. По словам глашатая, одного из них звали Чим Баа, другого – Аби Даа. Физические данные соперников разнились поразительно. Чим Баа был кряжистый, на крепких кривоватых ногах, с буграми мышц. В общем, он выглядел довольно типичным борцом. Второй же… со вторым было немного сложнее. Такие люди находятся всегда. Они находят себе занятие, к которому не очень пригодны, и затем с упорством достойным лучшего применения этим занятием занимаются. Вдумчивый читатель, наверняка уже сообразил, что Аби Даа относился именно к такой категории людей. Он не выглядел слабаком, но только до тех пор, пока соперники не сошлись в центре круга. Тот из борцов, что был кряжистый и с кривоватыми мощными ногами, без промедления цапнул своего соперника за запястье и рывком подтянул его к себе; Аби Даа звучно влепился скулой в мощную грудь соперника и так замер, но ненадолго – Чим Баа поднял своего оппонента, перевернул его в воздухе и с маху вонзил головой в землю.

Толпа взревела.

Хромой Сом, живо представив себя на месте Аби Даа, содрогнулся.

Аби Даа, мгновение постояв на голове, плавно завалился спиной вперёд. Маг был уверен, что он умер, однако буквально через пару мгновений Аби Даа поднялся на вид целый и невредимый, но с лицом огорченным весьма. «О небо, – сказал он скорбно, – опять поскользнулся!».

И пошёл со склонённой головой к Чим Баа, а тот, раскинув руки в стороны, двинулся навстречу; и они сошлись и разошлись на встречных курсах, причем Аби Даа прошел в знак своего поражения под рукой победителя и удалился прочь, а Чим Баа пошёл степенными прыжками по кругу, со всё так же раскинутыми руками.

– Похоже на танец, – сказал маг.

– Это и есть танец, – сказал Бухэ Барилдан сердито. – Танец орла.

Турнир начал набирать обороты. Борцы схватывались на поясах, бросали друг друга, осуществляли захваты, сбивали захваты. Всё это делалось с размахом, эффектно, аж земля сотрясалась, когда на землю бросали очередного неудачника. Публика ревела, топала, гикала свистела, атмосфера, одним словом, была весьма и весьма нездоровая.

Маг же продолжал смотреть во все глаза, и это не замедлило принести результат. Кое-какая польза от наблюдений за схватками, конечно, была – маг, к примеру, уяснил правила, но основным итогом стало то обстоятельство, что маг чётко понял, что в предстоящей схватке у него нет ни малейшего шанса. Борьба это вам не карты, здесь новичкам не везёт, так что примерно через час после начала схваток, маг поначалу бессознательно, а потом и осознанно стал прикидывать, как бы ему избежать в поединке тяжких телесных повреждений.

Мысль о том, что он получает прекрасную возможность применить свою теорию о пропорциональном маге на практике, отчего-то в голову ему не пришла.

Наверное, надо сказать, что алхиндская борьба довольно специфична. Никаких временных ограничений нет, и тем не менее схватки длятся недолго. Всё дело в том, что проигравшим считается тот, кто коснётся земли тремя точками одновременно. Например, двумя ногами и рукой. Или двумя руками и ногой. Или двумя ногами и головой (такие случаи бывали). Конечно, случаются схватки очень упорные, например, если сойдутся два осторожных борца, но, как правило, всё кончается за пару минут.

Так что нет ничего удивительного в том, что фавориты обозначились уже через час.

~

У каждого человека должна быть заветная мечта. Была такая мечта и у Буд Бора. Составители хроник не сторонники искусственного нагнетания страстей, поэтому скажем сразу – Буд Бор хотел стать победителем борцовского турнира на Празднике летнего солнцестояния. Впервые он возжелал этого в пятнадцать лет. Юности свойственен размах, в любом другом возрасте неуместный, вот и Буд Бор мечтал о победе блестящей, чтобы соперники войлоками летели после его бросков, чтобы толпа ахала восхищённо, и чтобы по всей степи гремела слава о победителе. С тех пор минуло уже девять зим, а мечта по-прежнему оставалась мечтой, упорно не желая превращаться в быль.

Так что время шло, мечта превращалась в навязчивую идею, характер жестчал, и, как следствие, мечта претерпела некую трансформацию. Теперь Буд Бор мечтал уже просто о победе. Если раньше ему хотелось сделать это красиво, то теперь он был готов победить как угодно. Лишь бы победить. И даже пусть противник в финале будет повержен не обязательно красивым и эффектным броском через себя. Пусть даже совсем не броском. Если он нечаянно споткнётся и сам себя повергнет, то тоже неплохо.

К чести Буд Бора, рук он не опускал и тренировался очень упорно. В окрестностях его родного улуса не найдётся ни одного барана, которого бы не швырнул как минимум десяток раз упорный юноша. Самые крупные бараны подвергались этой процедуре практически ежедневно, и падение на скирды сена стало для них некоей даже обыденностью.

В этом году всё складывалось удачно. За две недели до Праздника Буд Бору удалось свалить на землю племенного быка, схватив его за рога – подвиг, который во всём Алхиндэ удастся повторить лишь через двадцать лет другому великому борцу Тан Гэну, кстати, ученику Буд Бора. Неудобные соперники вылетали из турнира, не успев встретится с Буд Бором, удобные соперники подтверждали свою репутацию удобных, новички пасовали, ветераны уступали, и Буд Бор поверил, что время его настало. Такое и в самом деле бывает, люди знающие именуют подобное стечение обстоятельств коротким и выразительным глаголом: попёрло.

Единственное, что смущало, и смущало крепко, так это неведомый чужестранец. Неизвестность всегда страшит, а в данном случае добавляло страху ещё и то, что неизвестность имела вид какой-то до неприличия неказистый. Поэтому, когда в финале Буд Бор одолел своего извечного соперника Мунь Тяня из Шибирского аймака, он шибко не радовался. До исполнения мечты оставался всего один шаг, но шаг этот предстояло сделать по неизвестной земле, возможно полной волчьих ям и пороховых ловушек.

Короче! Буд Бор, надоумленный своими друзьями и земляками, решил послать кого-нибудь пошпионить за чужестранцем.

~

– Перерыв! – громогласно объявил глашатай. – Финальная схватка за звание победителя борцовского турнира Праздника летнего солнцестояния состоится примерно через час!

Хромой Сом проводил расфокусированным взглядом могучую фигуру уходящего к своим тугам Буд Бора, затем встал с войлока, на коем сидел, и пошёл на неверных ногах к своей юрте. Чувствовал он себя при этом отвратительно: ему казалось, что он заболевает, в животе ощущалась какая-то пустота, мысли в голову лезли бессвязные и сбитые.

На мага напал мандраж.

Войдя в юрту, он сделал несколько бесцельных кругов, благо конструктивно юрта для такого занятия весьма удобна. Южане, Аманда и Белинда молча смотрели на мага. На Аманду увиденные ею поединки тоже произвели весьма сильное впечатление. Похоже, до неё, наконец, дошли возможные последствия приключения, в которое она так легко втравила мага – правда, из лучших побуждений, ибо, как ей тогда казалось, схватки было не миновать.

Покончив с ходьбой, маг в отчаянии бросился на массажный топчанчик.

– Что делать? – воскликнул он. Видимо этого ему показалось мало, потому что спустя мгновение он повторил: – Что делать?

Тишина была ему ответом. Лишь Белинда гигантским усилием воли удержавшая в себе рифмически складное, но совершенно неуместное здесь высказывание, кашлянула негромко. Какое-то время все неподвижно смотрели на мага, даже спиной своей излучавшего отчаяние. И тут Бухэ Барилдан начал ёрзать на месте – характерное телодвижение для человека, которого распирает от того, что ему есть что сказать. Он своего добился, через минуту все смотрели уже на него. Бухэ же продолжал ерзать, вздыхать, хекать, пока Эрдэ Гор не сказал:

– Говори.

Последнее «и» ещё не успело смолкнуть, а Бухэ Барилдан уже успел сказать:

– Главное – не бояться, – и, само собой, на этом не остановился. – В борьбе на три четверти всё решает характер. Так мой наставник говорил, так что шанс есть всегда! Это другой мой наставник говорил. Вздуй его хорошенько! Главное – жёстче! Мощнее! Напористей! Побольше движения!

– А это кто говорил? – поинтересовалась Белинда.

– Это я говорил, рядом же сидишь, не слышишь что ли? – сказал Бухэ.

Маг устремил на Бухэ Барилдана безумный взгляд и хихикнул. Все (кроме Бухэ) поёжились. Ничего хорошего в этом смешке не было. Ещё заплачет, чего доброго, боязливо подумала Аманда и не угадала.

– Дубина! – рявкнул Ураган Ортаска. – Ты понимаешь, что это моя первая схватка в жизни? Он же меня по траве размажет!

– Ты что, тоже не слышал, что я тебе говорил? – удивился Бухэ Барилдан. – Жестче! Мощнее!

В это время сидевший с праздным видом снаружи, позади юрты некий мужчина посмотрел по сторонам, встал и с неестественно беззаботным видом пошёл прочь, насвистывая тягучую степную мелодию. То, что до этого мужчина сидел, прислонившись к юрте спиной, и, стало быть, прекрасно слышал всё, о чём говорилось внутри, в свете всего вышеизложенного составители хроник предлагают случайным совпадением не считать.

~

В часе шестьдесят минут. На практике это высказывание может означать самые разные вещи. Ах, маменька, до венчания ещё час! Это же целых шестьдесят минут! Ну ещё часик погуляй и домой. Но мама, это же всего шестьдесят минут! Дотуда примерно час ходьбы. Гм, последний пример, быть может, не совсем удачен.

Для Хромой Сома это звучало так: схватка уже через час!!! Может, несуществующий в природе могучий Ураган Ортаска и радовался бы этому обстоятельству, но вот мага Хромой Сома оно приводило в состояние, близкое к ужасу.

Сухость во рту, ноги непослушные и словно пустые, кишечник, подающий какие-то загадочные сигналы – вот лишь малая часть той ужасной гаммы чувств и ощущений, что обуревали мага, когда он шёл на истоптанный травяной пятачок, где ему предстояло испить заполненную до краёв чашу физических лишений и нравственных унижений. Там уже дожидался его довольный, уверенный в себе и почти что счастливый Буд Бор. Последнего наполняло предвкушение мечты, что вот-вот сбудется. Более того, ознакомившись со сведениями, что добыл для него некий мужчина, он принял твёрдое решение одержать победу красивым броском через себя.

Соперники встали друг против друга, хлопнули друг дружку ладонью об ладонь, глашатай крикнул «Начинайте!», зрители взревели, и схватка началась.

Буд Бор по-хозяйски направился к Урагану Ортаска, Ураган сделал непроворный шаг назад, и дал ухватить себя за запястье левой руки. Буд Бор не торопясь подтянул соперника к себе, и обхватил его, сцепив руки на спине супротивника. Именно в этот миг Хромой Сом успел подумать мысль, которая стала его единственной мыслью за всё время поединка. Выразительностью своей мысль эта заслуживает того, чтобы привести её полностью. «Хана», подумал Хромой Сом, ощутив, как могучие руки Буд Бора сжали его в своих объятиях. Затем мысль стремительно умчалась куда-то далеко, а на смену ей пришло совершенно неприглядное ощущение насильственного полёта.

Буд Бор опрокинулся на спину и с молодецким хеканьем бросил знаменитого чужеземца через себя. Выглядит такой бросок до чрезвычайности эффектно. Бросающий падает на спину, напрягши шею, так что с землёй встречается затылочная часть головы, одну ногу при этом надо успеть поднять, дабы не коснуться земли тремя точками одновременно. Всем телом и руками бросающий словно катапультой швыряет соперника через себя. Главное здесь – оторвать тело соперника от земли, подбив это тело вверх, а потом успеть приподнять свою ногу, чтобы остаться на двух точках. Стоять так, на двух точках, нужно совсем недолго – ровно до тех пор, пока брошенный соперник не шмякнется всем своим телом о землю-матушку, то есть буквально пару мгновений.

При умелом исполнении такой бросок представляет собой невероятно красивое зрелище.

Всё это Буд Бор проделал безукоризненно. Он бросил несчастного мага со всей силы, воткнулся в землю напружиненным затылком, своевременно задрав левую ногу, замер так на пару мгновений и мягко упал на бок, но тут же перевернулся – как раз чтобы увидеть, как маг летит на бреющем полёте над низкой жесткой алхиндской травой, издавая причудливые звуки и беспорядочно размахивая конечностями.

Если бы не жужжание слепней и звуки, издаваемые магом в полёте, то наступившую тишину можно было бы смело поименовать гробовой. Зрителям, судье, гостям и Буд Бору понадобилось не менее минуты, чтобы осознать – чужеземец победил.

Буд Бор бросил мага слишком сильно. Ураган Ортаска не успел упасть на землю раньше, чем Буд Бор коснулся земли тремя точками.

Так эффективность становится жертвой эффектности.

Обычное, в общем-то, дело.

Глава 9,

в которой мы возвращаемся в улус, не обозначенный на карте

Запасы человеческой фантазии небезграничны. Если вдуматься, то небезграничны любые запасы, но небезграничность запасов человеческой фантазии выглядит как-то более наглядно. В эмоциональном плане, мы имеем ввиду. Если ограниченность мировых запасов воды, стоя на берегу океана, всегда воспринимаешь немного отвлечённо, то любая мало-мальски творческая задача, ну или то, что люди принимают за творческую задачу, способна любого через полчаса так называемых творческих мук ощутить себя личностью весьма недалёкой. Некоторые даже впадают в отчаяние, уходят в счетоводы и там заканчивают свои дни, с горечью в душе убеждая себя в том, что всё нормально, просто каждому своё. Как правило, у них получается, но горечь оседает на дне души, чтобы под занавес жизни сподобить человека на весьма странные поступки, вроде кругосветного путешествия на собственноручно построенной яхте или завещания всего состояния хорошенькой племяннице богослова.

Самое смешное, что они правы. Не в тот момент, конечно, когда они завещают всё своё добро племяннице богослова, но в тот миг, когда начинают убеждать себя в том, что у каждого человека своё место в этом мире.