Текст книги "Хроники Земли Простой"

Автор книги: Цокто Жигмытов

Соавторы: Ч. Цыбиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)

– Ну-с, – сказал Светлейший, ласково улыбаясь, – что там у нас со штурмом?

Кавалеры молчали. На негнущихся ногах к столу с картой театра военных действий подошёл маршал Мюритц. Идти ему очень не хотелось, поскольку ответственность за неудачу нёс именно он. Как это часто бывает, то, что вчера под пристальным взглядом начальства казалось хорошей идеей, поутру обернулось кошмаром. Сознание маршала в эти мгновения отключилось начисто и, как это бывает в таких случаях, за дело взялось подсознание. Оглядевшись по сторонам, подсознание избрало тактику подробного изложения всех событий, имевших хоть какое-то отношение к неудачному штурму.

Не такая уж и плохая тактика, между прочим.

– Согласно диспозиции, разработанной начальником Главного штаба (при этих словах начальник штаба кавалер Циркулиц невольно поёжился), корпус кавалера Нимитца выдвинулся к юго-западной стене Кобурга, корпус кавалера Бухольца, усиленный корпусом кавалера Колитца и Инженерной когортой, выдвинулся к северо-западной стене Кобурга. Отмечу, что корпус кавалера Нимитца, выдвинулся на пять минут позже, чем это было предусмотрено по плану...

– Ладно, ладно, – гулко прошептал кавалер Нимитц, и за спиной его хрустнул кулаками адъютант. – Сегодня тебя снимут, и ужо мы побеседуем.

– …но зато проявил невиданную доблесть при штурме, – практически не обращая внимания на реплики генералитета, продолжал меж тем маршал Мюритц. – Юго-западная стена Кобурга характеризуется следующими особенностями…

Любой читатель, что хоть раз бывал на совещании, посвящённом разбору причин неудачи, легко может представить себе, что было дальше. Речь маршала Мюритца гладко текла, и каждый из присутствующих кавалеров начинал понимать, что каждый из них, в общем-то, профессионально исполнил свой долг, просто отчего-то именно в этот день всё пошло как-то не так, и винить особенно некого. Неизвестно, сколько ещё заливался бы соловьём Мюритц, если бы Светлейший его не прервал.

– Достаточно, – сказал властитель Эрнст, и маршал Мюритц заткнулся. Он оглядел слегка потерянным взором успокоенные лица кавалеров. Его сознание медленно вынырнуло из глубин подсознания. Ему было интересно, что же случилось, пока его не было.

– Господа кавалеры, приводите свои корпуса в порядок. Завтра прибывают вторая и третья колонны Резервного корпуса. С ними прибывает Специальная когорта. Корпуса будут пополнены из личного состава колонн Резервного корпуса. Послезавтра – штурм. Готовьтесь.

~

– Обоз, – ответил Хромой Сом.

– Что? – сказал Микки рассеянно.

– Ты спросил – что это? – пояснил маг. – Вот я и говорю – обоз.

– Ага, – сказал Микки. – И чего они тут делают?

– Охраны мало, – сказал Бухэ Барилдан. – Может, там поесть есть чего.

Все трое лежали на опушке, в густом кустарнике, и наблюдали за обозом, неведомо как оказавшимся в небольшой лощине, на довольно большом расстоянии от дороги.

За десяток лат до Кобурга Микки осознал, что далее двигаться так, как они делали до сих пор, то есть без боевого охранения и без разведки, становится слишком опасно. Тогда он нарушил кодекс меченосца и послал сам себя в разведку, с ним же отправились Хромой Сом и Бухэ Барилдан. Первый – поскольку не желал оставлять Микки одного, а второй из неясных побуждений в основном гастрономического характера. И вот теперь все трое лежали в кустарнике… впрочем, мы уже об этом упоминали.

Обозники расположили фургоны кругом, образовав что-то вроде укрепленного лагеря.

– А вроде наши, – с сомнением в голосе сказал Хромой Сом. – Очень похоже на форму Пятого отдельного кавалерийского. Я как-то сотрудничал с ними по линии…

– Тогда пошли к ним, – энергично перебил мага Бухэ Барилдан. – Они вон вроде как обед варят.

– Сто-оп, – сказал Микки. – Пошли к лошадям.

Спустя пять минут все трое, не слишком, впрочем, поспешая, подъезжали к обозникам. Слегка обескураживало то обстоятельство, что никто на них внимания обращал.

– Вояки, – фыркнул Бухэ Барилдан. – У нас бы их ножиками резали средь бела дня. Или арканами и в полон. Или… – здесь фантазия здоровяка неожиданно истощилась, и он закончил неуверенным: – или ещё что-нибудь.

Когда до фургонов оставалось не более двадцати шагов, кто-то из обозников поднял наконец тревогу.

– Остановимся, – сумрачно сказал Микки. Ему происходящее сильно не нравилось. – А то ещё зарядят из арбалета с перепугу.

И они остановились.

– А много их, – сказал Хромой Сом, глядя за суетой поднявшейся в кольце фургонов. – Фургонов тридцать будет.

– Я так мыслю, – сказал Микки, – они шли в Кобург. Да отчего-то не дошли.

От фургонов послышался крик:

– Стой, кто идёт!

Прозвучало весьма неубедительно.

– Владетель Бленда, Бывший Король гномов, гость императора Алхиндэ Бэхаа, Микки с’Пелейн! – проорал в ответ Хромой Сом. Бухэ Барилдан с уважением посмотрел на Микки.

– А ты… вы не говорили, что вы ещё и этот… Король гномов, – сказал он.

– Да как-то случая не было, – скромно сказал Микки.

Обозников столь пышное титулование порядком смутило. Они сбились в кучу и начали яростно совещаться. По крайней мере, со стороны казалось, что они совещаются именно яростно – столь ярка и насыщена была жестикуляция, которой они своё обсуждение сопровождали. В конце концов, они выдвинули из своих рядов мужичка, снаряжённого белым флагом. Мужичок этот был ничем не примечателен, скорее наоборот, щупленький был и нескладный, и даже столь официальная деталь, как белый флаг, представительности ему нисколько не добавляла.

Микки тронул коня навстречу парламентёру. Парламентёр испуганно оглянулся назад.

– Давай, Билль! – ободряюще крикнули из-за фургонов. И Билль сделал несколько шагов вперёд.

За пять шагов до Билля Микки спешился.

– Микки с’Пелейн, владетель Бленда.

– Билль, – представился парламентёр.

– Кто у вас старший? – спросил Микки.

– Лейтенант, – сказал Билль.

– И где он? – спросил Микки.

– На разведку уехал, – сказал Билль и засомневался в сказанном. Он переступил с ноги на ногу, обернулся к фургонам, до которых было шагов десять и крикнул:

– На разведку же?

Из-за фургонов недружно подтвердили, что, дескать, да, на разведку, кто? да лейтенант, дурень, а да, на разведку.

– А вы что тут делаете? – задал следующий вопрос Микки.

– Ждём, – сказал Билль.

– А шли куда?

– В Кобург с провиантом.

– Хорошо устроились, – сурово сказал Микки.

– Куда уж лучше, – пробормотал Билль.

– Иди, скажи своим, – сказал Микки, – кончилась ваша сытая жизнь. Я беру вас под своё командование.

Контрглава,

посвященная морским путешествиям

Если плыть от Алхиндэ Бэхаа строго на юг, то по истечении двух суток плавания вам непременно встретится остров. Остров этот не так велик, как Алхиндэ Бэхаа, но вполне достаточен для того, чтобы прокормить несколько десятков тысяч человек. Райский климат делает его весьма привлекательным для проживания, а размеры – достаточным для того, чтобы на острове возникло государство. Скажем сразу – и то, и другое состоялось. На острове с незапамятных времён существовало Лазурное княжество. Называлось оно так вовсе не из-за того, что мог подумать какой-нибудь не слишком деликатный читатель. Имя своё княжество получило в честь своего основателя – князя и по совместительству мага Лазура. Поскольку берега острова были по своим свойствам те самые, которые признано называть лазурными, признаем, что княжеству с названием повезло. О княжестве этом ходили слухи самые невероятные. Находились люди, что утверждали, что Лазурное княжество есть Империя Зла, что выглядело крайне странно, поскольку на империю означенное княжество не тянуло хотя бы в силу своих размеров. Имелся слух о том, что Княжество Лазурное есть оплот тёмных магов – адептов так называемой магии Востока. Имелся даже слух о том, что Лазурный остров населяют вовсе даже не люди, а пришельцы из иных миров.

Словом, слухов имелось множество. Причиной возникновения этих слухов была жёсткая политика закрытости, которую проводили Лазурные князья. И тем не менее, в старину, до Черты, государства Возлеморья довольно бойко торговали с этим княжеством. Основными статьями торговли были тропические фрукты, тропические птички и самоцветы. Из-за последних, в Возлеморье остров иногда называли Самоцветным. Дальше специально оборудованной гавани чужестранных купцов лазурийцы не пускали, так что торговля носила бойкий, но странный характер. Когда же появилась Черта, единственным торговым партнёром Лазурного княжества осталось Алхиндэ Бэхаа.

В общем, именно это несколько замысловатое обстоятельство объясняет тот факт, что в Алхиндэ Бэхаа сохранились помимо рыбацких, ещё и торговые корабли. Владелец именно такого корабля, купец Туш Эмил прекрасным июньским утром стоял на борту своего корабля и наблюдал за погрузкой. Неторопливая вереница загорелых полуголых грузчиков размеренно шагали по трапу с кипами выделанных кож на борт «Синдбада». Неожиданно взгляд купца зацепился на одном из них. Уж больно необычно тот выглядел – светлокожий, с тряпкой обмотанной вокруг головы, так что оставалась лишь щель для глаз.

– Стой! – сказал купец.

Светлокожий остановился.

– Это чего такое? – указал Туш Эмил на тряпку.

– Жарко, – сказал грузчик.

– А-а… – сказал купец и отвернулся. Столь незамысловатое объяснение его вполне удовлетворило.

Через минуту мимо купца на борт поднялось уже два светлокожих грузчика с обмотанными головами. Ещё через минуту – три. Пока купец, разомлевший от жары, вяло дивился на столь бойкое прибавление в рядах светлокожих грузчиков, их стало уже пятеро. Причем последний вместо кипы кож тащил свернутый ковер. Здесь Туш Эмил удивился вторично. В реестре своего товара он никакого ковра не помнил.

Грузчик с ковром меж тем поднялся на борт «Синдбада» и исполнил действие, удивившее Туш Эмила ещё больше. Он бросил ковёр, и тот упал на палубу с металлическим лязгом. Светлокожий грузчик проворно раскатал ковёр, и обнаружилось, что не значащийся в реестрах предмет меблировки таит в своих недрах несколько мечей и кинжалов. Светлокожий схватил один из мечей и неприятно резким движением приставил его к груди купца. Остальные светлокожие, вооружившись мечами и кинжалами,уже выгоняли всех – и матросов, и грузчиков – на палубу. А через борт противоположный причалу лезли мокрые люди с кинжалами в зубах, одетые в черное. Сэр Морт (а это именно он поднялся на борт «Синдбада» с ковром на плече) оттеснил купца вглубь палубы. Засим он развернулся в сторону берега и пронзительно свистнул. Из-за ближайшего пакгауза выскочило несколько человек одетых в чёрное. Они с тюками в руках взбежали на борт корабля, и втянули трап.

– Поднимайте паруса, – сказал сэр Морт. – Мы отплываем в Возлеморье.

Сказавши так, сэр Морт горестно вздохнул, отчётливо и безнадёжно осознавая, что до теперь уже легендарной Бритвы Дакаска ему ох как далеко. Что поделать, таковы издержки близкого общения с крупными историческими личностями – а Мерседес Икария делла Юстиц, кавалер-девица Тайной коллегии, таковой личностью являлась вне всяких сомнений.

~

Сеньор Наихо смотрел на приближающийся причал портового города Тиля с борта флагмана императорского флота «Сиятельная Гордость Императора». Рядом стоял Бат Бэлиг и тоже смотрел на причал. На лице его читалось волнение, вполне объяснимое – ведь Главный Нухыр Императора Алхиндэ Бэхаа возглавлял первую за триста лет делегацию за пределы Алхиндэ Бэхаа. Историческое, можно сказать, событие.

Сеньор Наихо же чувствовал себя хорошо. Во время морского путешествия он отоспался, отъелся, и сейчас чувствовал себя полным сил для исполнения своего долга. То, что ему повезло вернуться на материк в составе делегации, он счёл хорошим знаком.

На причале же царила страшная суматоха.

Не каждый день в порт прибывает корабль, несущей на себе штандарт государства, само имя которого звучит, как легенда. Или анекдот – в зависимости от контекста.

Глава 8,

в которой читатель станет свидетелем прорыва дерзновенного

Лейтенант Пятого отдельного кавалерийского Теодор Коши смотрел на Претендента, и в голове его упорно билась мысль, что Претендент-то, в сущности, ещё пацан. Мысль эта сильно мешала воспринимать слова Претендента адекватно, и лейтенант её гнал. Но даже остатки этой мысли вкупе с тридцатидевятилетием, которое Теодор Коши скромно отпраздновал неделю назад, довольно сильно раздражали лейтенанта.

Микки с’Пелейн чувствовал в собеседнике какое-то напряжение, но, сочтя это обстоятельством второстепенным, решил внимания на это не обращать.

– Кобург блокирован не сплошным кольцом, – говорил лейтенант. – С востока войск нет. Но там довольно обширное открытое пространство и постоянно разъезжают конные патрули. С обозом прорваться с востока нет никакой возможности. У меня всего тридцать человек, а патрули численностью достигают полусотни. А с обозом ведь никакой возможности манёвра. Поэтому я и решил разведать другие направления.

– И как? – поинтересовался Претендент.

– Никак, – сказал Коши. – Там ещё хуже. Тоже открытые пространства, а войск больше.

– Хорошо, – сказал Микки.

Здесь в сознании его всплыла старая поговорка. Что-то насчёт голов, которые когда их много, то это лучше, чем одна. Под воздействием этой смутной мысли, Микки решил разделить ответственность на всех.

– Собираем военный совет, – сказал Претендент, ещё не осознавая, что решение им принято.

~

Аристотель растопырил крылья и устремился вниз. Это было похоже на спуск с гигантской и очень крутой горы. У Эрвина заложило уши, ветер резал лицо, выбивая слезу, а земля плавно наплывала снизу. Наконец она оказалась совсем уж близко, замелькали верхушки деревьев, и вот уже дракон запрыгал по поляне, осуществляя довольно жёсткую, так показалось Эрвину, посадку.

Эрвин слез, точнее свалился с дракона, и некоторое время просто лежал на животе, с наслаждением ощущая, как июньское солнышко наполняет его закоченевшие члены живительным теплом. Затем он перевернулся на спину и подставил солнцу живот. Ему понадобилось минут десять, чтобы почувствовать себя более или менее существующим на этом свете. Он лежал бы так ещё, но почувствовал как что-то или кто-то заслонило ему солнце. Эрвин открыл глаза и с неудовольствием посмотрел на Аристотеля, который сидел на хвосте аккурат между меченосцем и светилом.

– Ты бы не мог пересесть немного правее? – вежливо сказал Эрвин.

– Зачем? – поинтересовался Аристотель. Он был настроен благодушно – сидел зажмурясь, отдыхал после перелёта.

– Ты заслоняешь мне солнце.

Аристотель открыл правый глаз и внимательно посмотрел на меченосца.

– А ты не мог бы перелечь левее? – сказал он после небольшой паузы.

– Зачем? – спросил Эрвин.

Шишки-иголки, подумал меченосец, не дождавшись ответа. Ну и ладно, всё равно пора уже двигаться дальше. Эрвин встал и сделал несколько глубоких вдохов. В груди чуть покалывало, но в целом меченосец чувствовал себя вполне сносно. Надо полагать, слюна дракона…

Ох ты!

Мы же ничего не сообщили читателю о слюне дракона! А между тем, у нас есть веские основания полагать, что слюна дракона есть мощный заживляющий препарат широкого спектра действия!

Для того чтобы читатель не мучился в догадках, вернёмся на несколько часов назад, на ту самую поляну близ города Тиль, на которой Эрвин повстречал Аристотеля…

~

– Не знаю, – неуверенно сказал меченосец. – Грудь болит очень сильно. И рука.

Аристотель внимательно посмотрел на грудь Эрвина. Само собой, толку от такого осмотра было немного. Познания драконов в человеческой анатомии весьма расплывчаты, туманны и сродни познаниям обычного человека, в анатомии, скажем, барана.

Затем он закатил глаза вверх, словно вспоминая что-то.

– В одном медицинском трактате утверждалось, что драконья слюна для людей обладает целебным действием, – сказал он и опустил глаза на меченосца. – Можно попробовать.

– А это точно? – спросил Эрвин.

– Не знаю, – честно признался Аристотель. – На драконов драконья слюна не действует. А среди людей… тут такая проблема. В общем, некому рассказать об этом. Люди обычно берут слюну у мёртвого дракона. Так что… откуда нам знать?

– А-а, – сказал Эрвин.

Оба задумались. Аристотель думал о том, что до сих пор медицина как-то выпадала из круга его интересов. Мысли же Эрвина приняли более практический характер, а именно он размышлял о том, как же именно употребляется драконья слюна. Хорошо если это … э-э-э… препарат наружного применения. А если внутреннего? Сама мысль о том, что ему придётся выпить Аристотелевой слюны, вызывала ощущение тошноты. И, кстати, сколько надо выпить? Аристотелю хорошо, плюнул раз и готово – полведра препарата. А мне пить эти полведра. Слюны. Ох мама дорогая. Посуды опять же никакой. Эрвину ясно представилось, как он лежит на спине, широко разинув рот, а дракон нависает над ним и нацеливается плюнуть в этот самый рот.

И потом, она же горячая! При этой мысли Эрвин содрогнулся и решился спросить напрямик.

– А в том трактате что-нибудь было написано, как именно применяется слюна? – осторожно поинтересовался меченосец, заранее страшась ответа.

– Было, – сказал Аристотель.

Некоторое время Эрвин ждал продолжения, но потом сообразил, что ответ он уже получил, и, стало быть, пришла пора задать следующий вопрос.

– И что там конкретно было написано? В смысле, в этом трактате? В смысле, о способе применения драконьей слюны? – на всякий случай Эрвин решил сформулировать вопрос как можно полнее, уточняя предмет на ходу.

– Драконьей слюной надлежит обработать открытую рану или место ушиба, или заживающую рану. Вообще, можно обтереть всё тело слюной, и это будет способствовать скорейшему выздоровлению пациента.

– Здорово, – безо всякого энтузиазма сказал Эрвин. – И как мы это проделаем?

Аристотель задумался.

– Ну… ты можешь раздеться догола, – сказал он неуверенно.

– Зачем? – дрогнувшим голосом спросил Эрвин.

– Я тебя оближу.

Здесь составители хроник намеренно опускают сцену лечения Эрвина, дабы избежать совершенно ненужных и где-то даже неуместных, на наш взгляд, подробностей.

~

…Надо полагать, слюна дракона действительно подействовала. Эрвин с некоторым удивлением ощутил, что свободно может двигать правой рукой. И грудь почти не болела. Настроение меченосца стремительно пошло вверх.

– Аристотель! – воскликнул он бодро. – Я так мыслю, нам надо повторить!

Здесь составители хроник опускают сцену повторного лечения Эрвина по тем же самым причинам, что были приведены ниже.

~

– Сом, давай отойдём в сторонку, – сказал Микки. – Нам надо поговорить.

Маг, испытывая любопытство, последовал за Претендентом. Ему и в самом деле было интересно, что же такого собирается сказать ему юный с’Пелейн. Не будет преувеличением сказать, что владетель Бленда в последнее время удивлял его с завидной регулярностью.

– Ты знаешь, я решил собрать военный совет, – сказал Микки.

Маг приподнял брови. О совете ему Претендент уже сообщал лично полчаса назад.

– Я много думал последние дни, – продолжал меж тем Микки. – У меня есть веские основания сомневаться в своей… избранности, – не без труда нашёл подходящее слово Претендент. – А всё равно всё как-то складывается… и люди мне верят. И я подумал – нужна проверка. Какое-нибудь сумасшедшее дело, которое под силу только истинному Претенденту.

– И какое же дело ты решился провернуть? – медленно спросил маг.

– Прорыв до Кобурга, – сказал с’Пелейн.

Магу было что на это сказать. Например, что своей проверкой Микки обрекает на смерть около ста человек, среди которых есть как его подруга, так и беременная женщина.

– А если попытка окажется неудачной?

– Значит, я не Претендент, и нечего огород городить, – сердито сказал владетель Бленда.

Маг смотрел на Микки и с изумлением ощущал, как душу его затапливает волна совершенно неуместного восторга. Дьявол забери, у нас есть шанс!

Здесь к Микки и магу подошёл лейтенант Коши.

– Все уже собрались

На совете присутствовали: Претендент Микки с’Пелейн, маг второй руки тридцатой волны Хромой Сом, лейтенант Пятого отдельного кавалерийского Теодор Коши, Бухэ Барилдан, Белинда и Аманда. Бухэ Барилдан по простоте душевной выразил было сомнение в целесообразности присутствия на военном совете Аманды, но Хромой Сом, памятуя о повадках беременных женщин, убедил его в том, что ничего предосудительного в этом нет.

– Господа офицеры!

Дело в том, что в голове Претендента имелось чёткое представление о том, как должен проходить военный совет. Сначала полководец должен коротко и ёмко, желательно афористичным языком, обрисовать диспозицию. Затем спросить мнения у всех офицеров, приглашённых на военный совет, начиная с младшего по чину. И лишь потом огласить решение, принятое на основе всех выслушанных мнений. При этом все высказанные подчинёнными мнения учитывать не обязательно. Скорее наоборот. Микки нисколько не смутило, что из приглашённых на военный совет офицеров офицером был только лейтенант Коши. Традиция есть традиция и посему…

– Господа офицеры! – обратился к военному совету Претендент. – Нас отделяет от Кобурга пять лат пространства и тысячи вражеских клинков. С юго-запада от крепости – укрепленный лагерь врага, с северо-западной – ещё один лагерь. С востока – многочисленные конные патрули. У нас обоз в тридцать фургонов и восемьдесят бойцов. Есть основания полагать, что припас в крепости подходит к концу. Быть в Кобурге нам – невозможно. Не быть – нельзя.

Голос Микки с’Пелейна постепенно набирал силу. В конце своей короткой речи Претендент почти кричал. Тем неожиданнее прозвучала финальная фраза спича, которую юный с’Пелейн произнёс почти шёпотом.

– Господа офицеры, высказывайтесь.

Господа офицеры (видимо, на время военного совета, по примеру Микки с’Пелейна нам придётся называть их именно так) переглянулись.

– Первым, – терпеливо сказал Микки, – высказывается младший по званию.

Господа офицеры переглянулись вторично. Им было неясно, кто из них младший по званию. Кое-какую определённость в этом вопросе имел лишь лейтенант Теодор Коши, твёрдо решивший первым не высказываться.

Затруднение разрешила Аманда. Она прицельным взором оглядела присутствующих. При этом лейтенант облился холодным потом при мысли, что она может выбрать его. Аманда же по каким-то своим неведомым миру причинам выбрала Бухэ Барилдана. Возможно, это был некий изощрённый акт женской мести. Настоящим мужчинам, а оба составителя хроник, безусловно, относятся к таковым, трудно судить о таких вещах.

– Давай, – сказала Аманда, глядя на Барилдана.

Здоровяк изумился.

– Почему я? – спросил он, удивлённо нахмурив брови.

– Давай-давай, – напористо сказала Аманда.

– Ладно, – ошарашено сказал Бухэ Барилдан и задумался.

Тишина длилась добрую минуту. Наконец Претендент не выдержал.

– Ну? – сказал он требовательно.

– На прорыв, – тут же откликнулся здоровяк.

– Молодец! – воскликнула Аманда. – На прорыв!

– На прорыв! – вскричала Белинда, сверкая глазами.

Хромой Сом с некоторым удивлением обнаружил, что потрясает руками и восклицает:

– На прорыв!

Взгляды всех присутствующих устремились на лейтенанта Теодора Коши, который в сей миг горячо сожалел о том, что позволил непрофессионалам высказаться первыми.

– Гм, – сказал лейтенант. – Чего там… на прорыв, конечно.

– Иного и не ждал, – сказал Претендент. – Решено. Всем отдыхать. На прорыв пойдём завтра, перед рассветом.

И все совершили различного рода движения. Бухэ Барилдан, например, тут же улёгся на траву, полный решимости тщательно исполнить приказ об отдыхе.

~

Капитан Рональд Альдини был высок, статен, черночубат. Вдобавок он всего лишь полгода как получил звание капитана. Усугубляющим обстоятельством служил также тот факт, что Альдини стал капитаном в тридцать лет. С точки зрения других капитанов ставших таковыми в сорок или сорок пять лет, это был совсем уж непристойный поступок. Но что поделать, жизнь редко заботится о пристойности происходящего. Вот и сейчас, словно в мире не было фигур более достойных, рок вверил в неопытные руки Альдини судьбу семи тысяч людей. Справедливости ради, надо сказать, что к такой чести капитан Альдини не стремился. Так уж получилось, что остальные капитаны, безусловно, более достойные, более мудрые, были убиты. Четыре с половиной тысячи, всё, что осталось от десятитысячного гарнизона, увёл из-под стен павшего Дол-редута Альдини. Имея на плечах превосходящего противника, он в течение двух суток отступал по Дакаскскому тракту. Вырвавшись на равнину, Альдини искусным манёвром, при помощи обустройства ложного лагеря, оторвался от корпуса кавалера Амтца, усиленного первой колонной Резервного корпуса.

Потом к нему начали примыкать остатки войск, защищавших линию Мажорино, ныне бесполезную, и за двое суток его отряд вырос до семи тысяч. Альдини вывел своих людей к Кобургу, и здесь остановился в ожидании. Его разведчики, за два дня облазившие все окрестности Кобурга, дали ему довольно полную картину происходящего. Теперь ему предстояло принять решение: осторожно обойти Кобург, и двинуться на соединение с основными силами, или же прорываться в Кобург. Поразмыслив, Альдини решил прорываться в Кобург, и начал скрытно накапливать свои силы на северной опушке Кохского леса.

Пока всё протекало благополучно. Дакаскцы не слишком заботились о боевом охранении своего тыла, полагая, что никакой серьёзной угрозы со всех направлений, за исключением восточного, нет. В немалой степени этому способствовал доклад кавалера Амтца, рапортовавшего о полном разгроме гарнизона Дол-редута, и лёгкость, с которой была снесена лишённая магических ловушек линия Мажорино.

Рональд Альдини принял решение, ни с кем не совещаясь, самолично.

Я буду атаковать за полчаса до рассвета, сказал он сам себе.

~

Кровь гудела в жилах. Состояние было такое, словно Эрвин хватил пару добрых кубков белого столового вина. Аристотель, сидевший чуть поодаль, отплёвывался и совершал характерные движения – словно пытался вытереть язык верхней губой.

– Та-ак! – вскричал меченосец и сделал несколько резких движений. – Пора начинать!

Что именно надо было начинать, Эрвин не уточнил. Вместо этого он несколько раз подпрыгнул на месте, выкрикивая что-то роде «И-эх!», причём с каждым новым прыжком громкость крика увеличивалась. Приземлившись в последний раз, Эрвин застыл в причудливой позе – ноги присогнуты в коленях и расставлены несколько пошире, нежели ширина плеч, корпус чуть наклонён вперёд, сжатые кулаки вскинуты над головой, глаза грозно вытаращены. Самому Эрвину, впрочем, казалось, что он выглядит великолепно.

– Что именно? – вежливо спросил дракон, и не удержавшись, сплюнул ещё раз.

– Надо установить, где мы! – крикнул Эрвин и потерял равновесие. И уже лёжа на земле, добавил:

– Для начала.

~

– Стой! Кто идёт! – по-хозяйски спросил часовой. Спать ему хотелось немилосердно, и видимо, поэтому он не нашёл ничего удивительного в том, что обоз пришёл с юга, да ещё ночью. Мысль о том, что вот так вот, внаглую, средь тёмной ночи враг подъедет к лагерю, даже близко не пролетала мимо его замороченной от недосыпания головы.

– Доброе утро, – сказал Микки и откинул капюшон.

Часовой вгляделся в лицо Микки с’Пелейна. Неизвестно, что такого он смог увидеть в предрассветной мгле, но только он попятился и поперхнулся собственным криком, поскольку арбалетный болт, вылетевший из ближайшего фургона, коротко хрустнув, вонзился ему в горло. Последнее, что увидел несчастный часовой – это три свиньи, стоявшие подле правого стремени Микки с’Пелейна. Свиньи эти имели вид весьма грозный: уши торчком, тело напряжено в предвкушении ратного усилия, железный рог воинственно выставлен вперёд.

– Сом! – крикнул Микки.

– Да, – отозвался с переднего фургона маг.

– Давай, – сказал Претендент.

– Ага,– сказал торопливо маг. – Сейчас.

И начал делать пассы.

Некоторое время ничего не происходило. Затем, в ночном воздухе коротко протрещало, – звук был такой, словно рвали полотно, и в темноте разом вспыхнули десятки факелов. И сразу стало видно, что за спиной Претендента скопились все его бойцы, все восемьдесят всадников.

– Понеслась, – сказал Микки и кинул факел в ближайшую палатку. Бэйб, Бойб и Буйб тотчас сорвались с места и рванули вперёд.

~

Опушка Кохского леса казалась вымершей, но Альдини знал, что за спиной его замерли в ожидании люди. От этого ему казалось, что он слышит беззвучное, грозное дыхание семи тысяч бойцов, готовых к смертельному напряжению предстоящей битвы.

«Пожалуй, пора», – подумал капитан и поднял руку. И тут же осторожно её опустил.

– Отставить, – сказал он сам себе. – Что там происходит?

~

– Хей! Хей! – орал Микки, размахивая мечом. Рядом летел Бухэ Барилдан, изъявивший желание во время битвы быть рядом с Претендентом. Маленький клин в восемьдесят всадников, начисто игнорируя постовых (за что последние были после им весьма благодарны) врезался в восточную окраину лагеря дакаскцев. В воздух взлетели десятки факелов, палатки корпуса кавалера Нимитца запылали, и тогда билгейтцы пустили в ход мечи. Среди дакаскцев меж тем вспыхнул очаг паники, который перемещался по лагерю в точном соответствии с траекторией, которую избирали для себя Бэйб, Бойб и Буйб.

~

Кавалер Нимитц выскочил из кавалерского шатра. Выглядел он в сей миг весьма живописно. Шлем, щит, сапоги, перевязь с ножнами, меч в руке – лишь эти предметы составляли его наряд. Самого Нимитца это смущало мало, так что не будем смущаться и мы.

Первым дело Нимитц ударом кулака опрокинул на землю пробегавшего в неизвестном направлении пехотинца из своего корпуса. К кавалеру меж тем присоединился его адъютант, который, не задумываясь, начал крушить кулаками паникующих солдат направо и налево. Отметим, что адъютант был одет целиком, поскольку по требованию своего командира спал одетым. Принятые меры подействовали – авторитет Нимитца среди солдат своего корпуса был столь велик, что выбирая между кулаком кавалера и возможной смертью, любой из его солдат, не задумываясь, выбирал возможную смерть. Так постепенно возник узел сопротивления. Пока, правда, было не совсем ясно, кому или чему именно надо сопротивляться, но, по крайней мере, вокруг Нимитца стал образовываться некий порядок. Откуда-то из темноты начали выныривать командиры. Прибежал гонец от маршала Мюритца с вопросом «Что тут у вас происходит?». Построившиеся лучники дали первый залп в сторону Кобурга. Словом, Нимитц уверенно контролировал ситуацию. На пятьдесят шагов вокруг себя, во всяком случае.

~

– Ходу! Ходу! – кричал Хромой Сом, с тревогой оглядываясь на горящие палатки, меж которых метались чьи-то тени. Фургоны с грохотом катились по равнине, и им предстояло преодолеть три лата пустого пространства, отделявших их от Южных ворот Кобурга. В голове мага болталась бессвязная мысль – что-то насчёт того, что в темноте выдерживать направление затруднительно, но возможно, если только… Вдруг послышался громкий треск, фургон подпрыгнул, как живой, и начал заваливаться вправо. Хромой Сом соскочил с облучка, как раз за миг до того, как со страшным грохотом фургон завалился на бок.