Текст книги "Придорожная собачонка"

Автор книги: Чеслав Милош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Словарь

В городке, где они прожили много лет, была фабрика, дававшая горожанам работу. Гедрус и Гедра отработали на ней свое, сумели построить маленький домик, получали скромную пенсию. Жили душа в душу; детей у них не было. Соседи их любили, и они делили с ними радости и заботы: вместе украшали улицы и дома на Рождество, вместе ждали наводнения, когда широко разлившаяся река почти добралась до города, постоянно жаловались друг другу на высокие налоги, не пропускали свадеб и похорон по соседству.

Однако существовало нечто, отличавшее их от сограждан. Между собой они разговаривали на языке, которого никто, кроме них, в городке не знал. Они прибыли как эмигранты из далекой маленькой страны, которую оставили почти детьми, но родные ландшафты сохранились в их памяти и оживали с каждым произнесенным на родном языке словом. Один почтальон, живший, кстати, на той же улице, знал об этом отличии, потому что все время носил им журналы, газеты и книги, чьи названия невозможно было произнести.

Эта мысль пришла в голову ему, а может быть, ей, во всяком случае оба сочли ее прекрасной. Они уже уходили на пенсию и потому могли все свое время посвятить задаче, в которой воплотилась бы, как они оба считали, самая большая любовь их жизни. Они решили – ни больше ни меньше – составить словарь, где бы их родной язык предстал во всей своей красоте и силе. Доводам, что на свете словарей и без того достаточно, они противопоставляли свои аргументы: оригинальный метод, основанный на группировании слов в зависимости от родства их корней. С самого начала, только приступив к работе, они осознали масштаб задуманного и спросили себя, хватит ли на это тех лет, что им остались. Они отложили все прочие занятия, даже перестали разводить кроликов., и с утра принимались за работу.

Год за годом они продвигались вперед, чувствуя себя как никогда близкими друг другу и счастливыми. Им были дороги не только слова, но и интонации, оставшиеся в памяти, как и полевые работы в родной деревушке, инвентарь, времена года, запечатлённые в языке, а поскольку все это было любимо обоими, то согласие их крепло день ото дня.

Шесть лет спустя словарь был готов, но его огромный объем делал задачу найти издателя невыполнимой. Тогда они решили основать собственную издательскую фирму «Гедрус и Гедра», набрать весь текст на компьютере, размножить и переплести. Объявили в эмигрантских журналах подписку, которая, о чудо, встретила отклик, достаточный, чтобы покрыть расходы на издание тома, такого массивного, что в толщину он казался больше, чем в длину или ширину.

Отзывы специалистов свидетельствуют скорее об уважении к труду, вложенному в этот словарь, чем о заслугах его авторов перед филологией, поскольку выбранный ими доморощенный метод имеет множество недостатков. Тем не менее даже недоброжелатели признают, что ни один из тех, кому дорог этот малоизвестный в мире язык, не сможет пройти мимо памятника, воздвигнутого в его честь двумя старыми людьми.

Любовь к знаниям

В школьные годы Виктор считал себя выше одноклассников, поскольку у него были так называемые «серьезные интересы». Он старался читать трудные книги, но не хвалился этим, опасаясь, что его поднимут на смех; читать, стало быть, он заставлял себя только затем, чтобы импонировать самому себе. Незадолго до окончания школы он даже купил «Этику» Спинозы, но, прочтя несколько страниц, отложил, потому что ничего не понимал.

В университете он выбрал направление, которое, по его мнению, придавало наибольший вес такому выдающемуся человеку, как он. Уже одно то, что, отвечая на вопрос, он мог небрежно назвать свою будущую специальность, изрядно улучшало самочувствие.

Не побоимся сказать, что Виктор был снобом, а что же такое снобизм, если не стремление казаться выше, чем на самом деле? Одни носятся со своими предками, другие – с богатством, Виктор же примерял на себя тогу интеллектуала и становился на котурны мнимого знания.

Каково бы, однако, ни было его мнение о себе, ему нельзя было отказать в трудолюбии. Он прилежно одолевал трудные книги, а когда попадались неизвестные слова, не ленился заглядывать в словари. Постепенно содержание внимательно прочитанных книг прояснялось, и у него прибавлялось знаний, особенно когда требования университетской программы подсказывали, чему посвятить время с наибольшей пользой. Нужно также добавить, что высокую самооценку, не вызывавшую одобрения у окружающих, он оправдывал своим, разумеется, острым умом, заслуживающим всяческого восхищения.

В процессе учебы он совершил некое неизбежное открытие, оказавшее влияние на его карьеру. А именно: обнаружил, что между тем, что нужно знать, и тем, что можно знать, зияет пропасть. Количество теорий, гипотез, течений, имен, научных работ было поистине головокружительным, и справиться с этим мог лишь нечеловеческий ум. Посвященные придерживались негласного уговора: известно было, что имена, которыми они перебрасываются, вовсе не означают, что они читали труды этих авторов, но доказывают, что они овладели профессиональным языком, и он позволяет двигаться среди этого изобилия, словно человек, который перебирается через реку, перескакивая с льдины на льдину. С этих пор Виктор тратил свою энергию не на непосильное накопление информации, а на овладение соответствующим языком и в результате стал продвигаться еще быстрее.

Доцент Виктор завоевал реноме сначала на собственном факультете, затем и на других. Став профессором, он прибавлял славы своему университету на бессчетных международных семинарах и конференциях.

Когда он погиб в авиакатастрофе, двое его одноклассников, пришедших на похороны великого человека, задавали про себя вопросы, которые затем повторили друг другу под звон рюмок. Неужели для того, чтобы стать великим человеком, надо уже ребенком отвернуться от людей? Презирать их? Пожертвовать всем, даже нравственностью, во имя одной цели? А сама цель? Неужели, как говорили выступавшие на похоронах, бескорыстная любовь к знаниям? И что это значит?

Рассказ об обращенном

Один человек, по имени Павел, никогда не задавался вопросом, каков смысл того, что ребенком его крестили и что в графе «вероисповедание» он пишет «римско-католическое». Но в результате тяжелых личных переживаний Павел уверовал в Бога и решил заняться религией. Он купил катехизис и начал его читать. Вот что он там нашел.

1. Бог – творец всего видимого и невидимого. Прежде чем создать мир, Он создал наделенные разумом и свободной волей бестелесные существа, которых Священное Писание называет посланниками, или ангелами.

2. Связь между Богом и этими существами была сколько-то подобна более поздней связи между Богом и человеком.

3. Зло и страдание ведут начало от падения некоторых ангелов: воспользовавшись дарованной им свободной волей, они стали поклоняться самим себе, вместо того чтобы поклоняться Творцу.

4. Акт сотворения вселенной тождественен началу времени. Подвластную времени жизнь на земле, со всеми ее растениями, рыбами, птицами, зверями, Он счел благой. Природа руководствовалась иными, чем сегодня, законами.

5. Бог создал человека по своему образу и подобию как высшее существо, сразу после ангелов, и сделал его совершенным, святым и, хотя и телесным, но не подвластным ни старости, ни смерти.

6. В земном Раю, куда Бог поместил человека, росло древо познания, плодов которого человек не должен был вкушать, чтобы не навлечь на себя смерть. Актом свободной воли он нарушил запрет, поддавшись искушению падшего ангела, или дьявола, – по той же самой причине, что при первом Падении, то есть возжелав чтить самого себя, а не Того, кто его создал. Он навлек смерть на себя и на весь человеческий род, а также на всю природу, законы которой извратились. Таким образом, этот грех, называемый первородным, тяготеет над всеми людьми, появившимися на свет позже; он представляет собой тайну, которую не нужно пытаться разгадать.

7. Первородный грех не только дурной пример, как утверждал Пелагий, он не просто совершенно извратил человеческую природу, как утверждали протестанты шестнадцатого века, а изменил человеческую сущность, наделив ее склонностью к дурным поступкам; такая склонность называется concupiscentia, что можно перевести как вожделение очей, или желание.

8. Без первородного греха не было бы Воплощения, то есть Бог не принял бы вид человека в облике Христа, победителя смерти и всяческого зла, сотворенного как падшими ангелами, так и людьми. Крах благоденствия сотворенного мира в результате решения существ, обладающих свободной волей, стал причиной того, что Бог вмешался в историю человечества, открыл себя Моисею и пророкам, а затем сошел на землю в облике Христа.

9. Тайна предвечного Сына, который одновременно и Бог и человек, умер на кресте и воскрес, или тайна Святой Троицы, составляет самую основу католической религии. Это означает, что Бог не равнодушный законодатель вселенной, но Провидение, которое печется об истории человечества.

10. Бог открылся во вдохновенных книгах Ветхого и Нового Завета и на протяжении веков ведет людей, заботясь о сохранении истины. От схождения Святого Духа начинается также история Единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви.

Павел, подчеркивая в катехизисе фразы и отдельные слова, был озадачен и потрясен, поскольку все это не имело ничего общего с образом мыслей людей двадцатого века и даже просто противоречило ему. Космос не подчиняется свободно собственным законам: его законы зависят от ошибок живых существ, невидимых или видимых. Жизнь не движется вперед вслепую, от одноклеточных ко все более сложным организмам, вплоть до человекообразных млекопитающих и человека: напротив, утверждается первоначальное совершенство природы и человека, а также его падение, вызвавшее упадок всего живого. Без идеи грехопадения не было бы ни необходимости в Спасителе, ни веры в обещанное Царство при наступлении конца света, когда природа вернется к своей изначальной славе и не будет смерти.

Но если я католик, значит, я должен верить в то, что изложено в катехизисе? – спрашивал себя Павел и читал послания своего великого тезки, непостижимая энергия которого когда-то создала Церковь. Это очень трудно, но если я верю в Бога – у меня нет другого выхода, и из одной благодарности к Нему я должен принять credo своего вероисповедания. Разве что я попытался бы создать собственную религию, но кто я такой, чтобы выступить против двух тысячелетий, в течение которых поколение за поколением верило именно так?

На этих размышлениях Павел, однако, не остановился, а попытался взвесить их последствия. Люди прошлого доказывали своими делами, что воспринимают истину веры всерьез. Они во множестве рисовали ангелов и иногда отваживались также на изображение дьявола. Темой величайших даже по своим размерам литературных произведений были Спасение и Осуждение: это «Божественная Комедия» Данте, «Потерянный Рай» Мильтона, а также «Фауст» Гете.

Потрясение Павла было понятно: ведь он вдруг осознал, что человечество вступило в новую эпоху, в которой для него больше не существует понятия вины и кары, равно как и Спасения и Осуждения. Все больше людей не верило ни во что, даже в истину науки. Но во что верили верующие, заполняющие церкви и произносящие молитвы на разных языках? Они исповедовали менее жесткую религию, главным принципом которой, казалось, было «возможно, так, а возможно, иначе», и каждый выбирал то, что, по его мнению, позволяло ему верить.

Душа Павла жаждала истины. Единственной истины, ведь не могла же она быть иной тысячу пятьсот или пятьсот лет назад, – истины, которая на каждого, кто в нее поверил, накладывала обязательства.

Если по многочисленным знакам можно понять, что в истории цивилизации действует Искуситель, именуемый Отцом Лжи и Князем Тьмы, христианин обязан открыто выступить против него.

Павел осознавал: осмотрительность рекомендует двигаться в том же ритме, что и другие, то есть признавать христианство как своего рода благотворительное общество во главе с Иисусом, благороднейшим из проповедников, идущим вслед за Буддой, и считать метафорами те церковные учения, которые кажутся современным умам невероятными и неприемлемыми.

Вопреки рассудку, Павел перестал вести себя как другие и дал окружающим повод считать себя чудаком.

Он заявлял, что верит в существование ангелов и бесов, более того, он решительно осуждал некоторые книги и фильмы, утверждая, что они вдохновлены духом зла. Он восстановил против себя нескольких людей, обладавших большой властью, обвинив их в безнравственной бесовской деятельности. Его участие в акции, направленной против порнографии и некоторых видов музыки, подтверждало общее мнение о его враждебности ко всему новому.

Не больше ему везло и в личных делах. Следуя указаниям Церкви, он предложил Ядвиге, вместе с которой жил, вступить с ним в брак. Она отвергла это предложение, потому что ей не хотелось отказываться от профессиональной карьеры, а брак ассоциировался у нее с рождением детей.

Дошло до того, что при упоминании имени несчастного Павла люди крутили пальцем у виска. Он жаловался своему исповеднику, однако тот, уважая благочестие Павла, не полностью одобрял его нападки на Врага рода человеческого без заранее продуманной стратегии и тактики.

По мнению этого ксендза, безумие, охватившее человечество, не могло просуществовать долго, поскольку это противоречило бы обещанию, данному Церкви Богом. Но пока оно длится, верующим надлежит по возможности медлить и даже не обнаруживать все свои убеждения.

Что стало с Павлом в дальнейшем? Рассказы – знакомых, с которыми он общался, во многом не совпадают.

Яцек:

Павел не прислушался к совету священника. Он нашел другое решение. Поскольку среди своих знакомых Павел слыл чудаком, он попытался найти мыслящих сходным образом людей, и таких оказалось довольно много. В сущности, это было целое движение, которое, несмотря на то что церковная иерархия не в полной мере его поддерживала, было достаточно мощным, чтобы собрать значительную часть духовенства и верующих под знамя консерватизма. Освободившись от ощущения своей социальной чужеродности, напротив, добившись похвал и восхищения, Павел стал активным членом Лиги, целью которой было внедрение католических нравственных ценностей в жизнь общества через законодательство. Вскоре он сделался одним из руководителей политической партии, борющейся за запрещение абортов и разводов законодательным путем. Павел не сомневался, что его деятельность, направленная против зла, необходима, хотя некоторые выступления соратников, заходивших слишком далеко в своих нападках на либералов, его коробили. Но он терпел это во имя высшего блага.

Политическая деятельность Павла мешала его личной жизни, что служит подтверждением зависимости телесной гармонии двух человек от их духовного согласия. Ядвига не симпатизировала ни Лиге, ни партии Павла и даже была готова яростно осуждать и ту и другую. Она говорила: «Человеческие жизни вы спасаете, а души губите». То есть, по ее мнению, многие молодые люди отошли от Церкви, отождествляя ее с кампаниями ненависти, которые проводили деятели Лиги. Ядвига и Павел все больше отдалялись друг от друга, они казались не любовниками, а супругами, уставшими от вечных ссор и непонимания. В конце концов оба согласились, что им лучше расстаться.

Тереса:

Все было совершенно по-другому. Павел искал единомышленников, но попал в те истинно «тайнокатолические» круги, которые как будто точно следовали советам его исповедника. В этих кругах преобладало мнение, что сопротивление нашествию потребительской масскультуры бесполезно и католикам остается лишь одно: стараться тормозить его, сохраняя видимость согласия с миром. Церковь была права, прокляв Вольтера, поскольку вольнодумство ведет начало с века Просвещения, однако прогресс науки, техники и медицины слишком очевиден, чтобы полностью отвергать наследие той эпохи. Павел раздумывал над тем, нельзя ли использовать массовую культуру, дабы убедить людей в том, что они на свою погибель выбирают зло. Ими владеет concupiscentia, или жажда денег, власти и секса, но привлечь их внимание можно только притворившись, что ты один из них, иначе они отвернутся от тебя. А как привлечь их внимание? С помощью «картинок», то есть кинематографа. Поэтому Павел начал снимать фильмы, причем – фильмы, рассчитанные на успех, то есть показывающие хорошо знакомые публике ситуации, а также содержащие обязательную порцию обнаженных тел и секса. Послание было вписано в сюжет настолько тонко, что критики не могли прийти к общему мнению относительно его смысла.

Связь Павла и Ядвиги выдержала множество нелегких испытаний и завершилась ее беременностью и их вступлением в брак.

Стефан:

Все было совсем, совсем иначе. После своих первых морализаторских порывов Павел устыдился, поняв, что из прочтения катехизиса сделал ошибочные выводы. Каковы бы ни были причины зла, сама суть мира – страдание, страдание человека и всех живых существ. Жить – значит нести на себе отпечаток смерти, и именно ее неизбежность составляет суть христианства. И потому предметом размышлений должны быть не кара и воздаяние, а слабость человека, которая столь огромна, что заслуживает величайшего милосердия Бога. В самом порядке вещей, в цепочке причин и следствий Павел усматривал дьявольские черты, но решил, что ошибся, маниакально сосредоточив внимание на темной силе, которая исказила и продолжает искажать благой план Творца. Изъян, казалось, крылся в самой сердцевине жизни, и этого не менял факт случившегося когда-то давно, в начале времен, грехопадения. Очевидно было только несчастье людей, их отчаянный призыв, на который во всей вселенной не откликался ни один голос. И именно это молчание вселенной должно было так переполнить чашу, что Бог отозвался, воплотившись в человека и его историю.

Свою озабоченность существующей безнравственностью Павел теперь склонен был приписывать козням Врага рода человеческого, способного принимать любой облик без копыт и хвоста; почему бы ему в таком случае не облачиться в одеяние моралиста? Искаженные ненавистью лица некоторых проповедников словно подтверждали это, и Павел, чтобы искупить свою прежнюю склонность осуждать, примкнул к группе так называемых умеренных католиков, остававшихся верными учению Церкви, но обвиняемых в пагубной терпимости и недостаточном сопротивлении все расширяющейся ереси. Он сделался завзятым полемистом и за свои выступления не раз подвергался нападкам людей, считавших себя лучшими, чем он, католиками. Аргументы, к которым они прибегали, касались его личной жизни. Главным образом речь шла о его внебрачной связи с Ядвигой.

Ядвигу в результате деятельности Павла «затянуло», по ее выражению, в религиозные круги. Но ей нравились единомышленники и друзья Павла, она чувствовала, что они считают ее своей, и, как бы всем назло, иногда замечала, что замуж ей не к спеху.

Агнешка:

Что за разговоры! Ведь Павел жил не один и постоянно испытывал на себе влияние Ядвиги. Если на него уроки религии влияния почти не оказали, то она получила католическое воспитание и извлекала из него своеобразную пользу. Она старалась каждое воскресенье ходить в костел, поскольку все собравшиеся там вместе вступают в недоступное разуму сакральное измерение. Однако Ядвига не слушала проповедей, которые определяла как «толкуй больной с подлекарем». Постоянную моралистику, в особенности в отношении секса, она считала вредной для устремленности религии ввысь. Она отвергала угрозу посмертной кары, поскольку – по ее словам – люди достаточно страдают на земле, чтобы еще добавлять им мучений. К раю она относилась довольно безразлично, не ожидая награды за свои добрые дела и предпочитая о них не знать. Никогда не углублялась в теологические рассуждения о первопричине зла и просто признавала, что ничего не понимает в рассказах о мифологических существах, бесах и ангелах. Считала себя католичкой, но на свой лад, то есть полагала, что рано или поздно Церковь признает правоту таких, как она. Соглашаясь, что дискуссия об избавлении от плода касается весьма важных философских вопросов, Ядвига не собиралась следовать запрету применения контрацептивов и высмеивала метод высчитывания благоприятных и неблагоприятных для зачатия дней, задавая вопрос: чем он отличается от столь же научного метода, предлагающего противозачаточные таблетки? Она также имела собственное мнение об устройстве внутрицерковной жизни, высказываясь, хотя и не слишком убежденно, за то, чтобы женщинам разрешалось принимать священнический сан.

Таким образом, у Павла была возможность в собственном доме сталкиваться с миром конца второго тысячелетия, которому он должен был оказывать сопротивление. Создавалось впечатление, что он со своей горячностью неофита напрасно метался в поисках, тогда как рядом с ним обычные так называемые верующие спокойно следовали обрядам, неизменным на памяти многих поколений, и неплохо справлялись, предпочтя обходиться без слишком логичной доктрины. Считать это закатом христианства было бы неразумно, а также, пожалуй, свидетельствовало бы о неверии в Провидение. Ибо существовала возможность огромных перемен, предвестником которых могло быть мышление, сходное с мышлением Ядвиги.

Павел отказался от того, что какое-то время считал своей миссией, и влился в толпу простых смертных, которые каждое воскресенье переступали порог костела. Но это случилось не в результате рассуждений. Причиной была нежность. Нежность, которую вызывали ее длинные ресницы, наклон головы, когда она внимательно слушала музыку, ее угнетенное или восторженное настроение, – ее греховное честолюбие и добрая воля.