Текст книги "Дредноут"

Автор книги: Чери Прист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

– Возможно, кто-то тщательно прицеливается, – предположил первый помощник. – А может, они еще не разглядели надпись и пытаются разобрать ее.

– А может, они медленно читают, – добавил Рэнд.

Мерси уже вскочила со своего места, воодушевленная возможностью сделать хоть что-то. Она обратилась к Эрни:

– Присядьте здесь, рядом со мной.

Он послушался и терпеливо ждал, пока девушка рылась в сумке.

– Все, цепляйтесь за что-нибудь. Мы теряем высоту, – объявил первый помощник.

Капитан внес поправку:

– Мы опускаемся, но не падаем.Пристегнитесь или держитесь – как получится, но повторяю: мы не падаем. Руль практически вышел из строя, вот и все. Я могу поднять или опустить судно, но развернуть его и направить куда-то не получится.

– Так мы за южными позициями? – повторил кто-то вопрос Мерси, она не успела понять, кто именно.

– Да, – отрезал капитан, откровенно солгав, но не желая признавать это. – Мы просто садимся, но можем зацепить пару деревьев. Расчетное время приземления – две-три минуты. Мне придется поторопиться, потому что нас сносит в другую сторону.

– О боже! – выдохнула старая леди.

– Не спешите взывать к Нему, – пробормотала Мерси. – Все еще, может быть, не так плохо. Эрни, покажите мне свою руку.

– У нас всего пара минут…

– Мне и потребуется всего пара минут. А теперь потерпите, мне надо посмотреть.

Она уже нашла бинты. Оторвав кусок марли, медсестра протерла окровавленную кожу, чтобы лучше видеть рану. Рука оказалась не только порезана и не только обожжена. В очень скудном свете, сочащемся из окошек, Мерси разглядела, что и стекло, и огонь поработали на равных. Она не поручилась бы, что изувеченный указательный палец матроса когда-нибудь сможет нормально сгибаться и разгибаться; но рана определенно не из смертельных, если, конечно, не загноится.

– Ну что, плохо? – спросил мужчина, слишком напуганный, чтобы смотреть, и в то же время слишком напуганный, чтобы не смотреть. Он моргал, отвернув голову, чтобы никто не решил, что он подглядывает.

– Не так уж и плохо. Но болит, верно, дьявольски? Нужно промыть и перевязать рану.

– У нас только…

– Поднимите руку, вот так. Кровотечение приостановится, и болеть будет меньше, – велела она и снова нырнула в сумку.

Секунду спустя Мерси извлекла из своего багажа тяжелую стеклянную бутыль с густой прозрачной жидкостью, мерцающей при свете луны и подвешенных снаружи фонарей.

– Мы снижаемся, – пробормотал мужчина. – Мы действительно снижаемся.

Он смотрел в окно, расположенное возле головы девушки. Мерси тоже понимала, что дирижабль опускается – судя по облакам, проплывающим мимо снизу вверх. Она пыталась не обращать на них внимания – и на то, как стремительно падает судно, от чего перехватывало горло.

– Не гляди туда. Смотри на меня, – приказала она смертельно бледному от раны или от перенесенного шока мужчине. В глазах матроса Мерси увидела страх и боль, но не отвела взгляда до тех пор, пока не приступила к делу – стала протирать поврежденную руку смоченной марлей.

Строго говоря, «Зефир», конечно, не падал. Но Мерси не могла бы без зазрения совести сказать, что он именно «приземляется». Желудок подкатился к самому рту или даже к ушам, казалось ей; а уши закладывало так, что приходилось то и дело сглатывать, и тогда в них как будто что-то лопалось. Если бы она не сосредоточилась на чем-то другом, то просто закричала бы, так что девушка занялась окровавленной, обожженной рукой; промыла кое-как рану, велела матросу упереть локоть в подголовник, чтобы держать руку вертикально, и потянулась за сухими бинтами.

Пожилой мужчина сложился пополам, и его стошнило на пол. Жена поглаживала его по спине, потом стала шарить вокруг в поисках мешка или тряпки, чтобы убрать рвоту. Ничего не обнаружив, за отсутствием иных возможностей она продолжила поглаживать мужа по спине. Мерси не могла им помочь, так как бинтовала все еще кровоточащую руку Эрни, и делала это так быстро, словно всю свою жизнь превращала конечности в аккуратные мумии. Она спешила так, словно в любую минуту может наступить конец света, – а в их ситуации это было отнюдь не иносказание.

Но дела вроде не так уж и плохи. В них сейчас никто не стреляет.

– Держи руку повыше, над сердцем, – велела она Эрни, – тогда не будет сильно дергать. Я это уже говорила?

– Да, мэм.

– Ну хорошо, значит, продолжай. – И тут же охнула, так как корабль накренился и содрогнулся так, словно у него самого выворачивало желудок.

Капитан приказал всем держаться за что-нибудь, но ничего подходящего, кроме кресел, не было.

Эрни, продолжив череду рыцарских поступков, приобнял правой рукой плечи Мерси и притянул девушку к себе, накрыв ее, точно щитом; она притулилась там, левой рукой обхватив мужчину за талию. И зажмурилась, чтобы не видеть, пусть даже краем глаза, встающую на дыбы землю.

Само падение не было столь внезапным, как ожидалось. Он надвинулся вскользь, но так, что аж дух захватывало: «Зефир» проехался по верхушкам деревьев, которые замедлили ход дирижабля, а потом опутали корабль ветвями и потащили вниз под жуткий скрежет раздираемого металла и вырываемых с мясом заклепок. Корабль провис, и нырнул, и мягко подпрыгнул. Никто внутри не шевельнулся.

– Это?.. – прошептала пожилая дама, имени которой Мерси не знала до сих пор. – Мы?..

– Нет! – рявкнул капитан. – Ждите! Еще…

Мерси решила, что он собирался сказать «немного», потому что что-то треснуло и судно рухнуло на землю с примерно пятнадцатифутовой высоты – как камень.

Хотя их сильно тряхнуло и Мерси прикусила язык и как-то странно вывихнула локоть, окончательность приземления принесла всем облегчение – хотя бы на минуту. Дирижабль застыл под неестественным углом, улегшись на брюхо, вопреки всем швартовочным правилам. Выйти из корабля на волю обычным образом в таком положении не представлялось возможным. Клаустрофобия на миг стиснула ужасом сердце Мерси так, что слезы едва не брызнули из глаз.

А потом она услышала голоса снаружи: кто-то кричал и стучал им; и голоса эти звучали с таким привычным, таким домашним акцентом.

Кто-то спрашивал, колотя по обшивке:

– У вас там все в порядке? Эй, кто-нибудь слышит меня?

– Да! – заорал в ответ капитан. – Я тебя слышу! И думаю, у всех… – Он уже отстегнулся от своего кресла – единственного кресла с ремнями – и выскочил в салон. – Думаю, у всех все в порядке.

– Это гражданский корабль? – спросил другой голос.

– На днище же написано. Ты что, не видел, когда мы спускались?

– Не, не видел. К тому же я не умею читать.

Эта болтовня донельзя порадовала Мерси просто потому, что звучала нормально– как обычный разговор обычных людей при обычном, пусть и не слишком приятном, происшествии. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что не так уж далеко гремят выстрелы.

Она отцепилась от Эрни, который громко пыхтел, словно лично пробежал весь путь от облаков до земли. Легонько оттолкнув его локтем, девушка то ли поднялась, то ли вывалилась из своего кресла, прихватив сумки. Матрос последовал за ней, присоединившись к остальным пассажирам, пытающимся встать в скособоченном проходе.

– Там, наверху, люк! – сказал капитан, обращаясь как будто к лобовому стеклу.

Тогда-то Мерси и увидела человека, с которым он разговаривал: тот стоял снаружи, держа фонарь и щурясь, пытаясь разглядеть тех, кто внутри. Из-под пыльной серой шляпы выбивались светлые волосы, а лицо казалось темным – то ли так падала тень, то ли его запорошил порох. Он постучал пальцем по стеклу и сказал:

– Объясни – где?

Капитан показал пальцем, поскольку знал, что на него смотрят.

– Мы можем открыть его изнутри. Но у нас на борту две женщины и старики: нам понадобится помощь, чтобы спустить всех на землю.

– Мне помощь не нужна, – заверила его Мерси, но капитан не слушал, да и остальные тоже.

Роберт уже был на лестнице, по которой они с Эрни взбирались раньше, хотя болтался он на ней странновато: под таким сильным наклоном стояло судно. Обвив ногами ступеньки, он одной рукой отодвинул запор и откинул лязгнувшую об обшивку крышку люка.

Тогда Роберт, освободив обе руки и держась при помощи одних только ног, обратился к пассажирам:

– Ну, начали. Наверх, значит, и наружу. Ты. Англичанин. Ты первый.

– Почему я?

– Потому что ты не ранен и сможешь помочь подхватить остальных. А у Эрни с рукой беда.

– Хорошо, – смягчился Гордон Рэнд и приступил к мудреному делу – карабканью по лестнице, висящей над головой. Но он оказался не из робких и куда проворнее, чем можно было судить по виду его пошитого на заказ иностранного костюмчика. Вскоре он выбрался из люка и соскользнул по боку «Зефира» на твердую почву.

Мерси услышала шлепок и проклятие, но сразу за этим Рэнд сказал кому-то:

– Не так уж и плохо.

– Сколько вас там внутри? – спросили его.

– Капитан, второй пилот, полдюжины пассажиров и команда. Не слишком много.

– Хорошо. Пусть выбираются и спускаются.

А кто-то другой добавил:

– Выбираются и убираются подальше отсюда. Позиции, по слухам, меняются. Мы можем даже отступить к форту Чаттануга.

– Ты шутишь!

– Я серьезен, как никогда. Так мне сказал капрал.

– Когда?

– Только что.

– Сукины дети! Они нам на головы садятся!

Мерси хотелось бы увидеть говоривших, но пока перед ней были только перепуганные лица спутников. Никто еще не сдвинулся с места, даже Роберт прислушивался к беседе снаружи. Так что она решила взять инициативу в свои руки.

– Мэм? Сэр? – обратилась медсестра к пожилой паре. – Вы следующие.

Женщина, похоже, хотела возразить – но не стала.

– Вы правы, – кивнула она. – Мы двигаемся медленно, куда бы мы ни направлялись, и, однако, добираемся. Идем, дорогой.

Ее «дорогой» спросил:

– А куда мы идем?

– Наружу, любимый. – Старушка огляделась. – Я сумею взобраться сама, но ему потребуется подмога. Капитан? Или мистер… мистер первый помощник?

– Второй пилот, – поправил ее мужчина, появляясь в салоне. – Буду рад подсобить.

Совместными усилиями они взгромоздили упирающегося старика и его упорную жену на выдвижную лестницу, а там и выпихнули из люка. Потом последовал хромоногий студент; потом Эрни, с небольшой помощью Роберта; потом Мерси, справившаяся довольно быстро. Последними вылезли второй студент и оставшиеся члены экипажа, оставив «Зефир» опустевшим железным шаром лежать на земле.

5

Весть разлетелась по полю быстро, и вскоре еще двое мужчин в сером подбежали к группе, ведя в поводу пару фыркающих лошадей, запряженных в повозку.

– Забирайтесь все, – сказал один из них. – Позиции меняются. Нужно уходить, пока еще можно.

– А кудамы направимся? – осведомился Гордон Рэнд, хотя и поспешил воспользоваться приглашением.

Он как раз помогал пожилой леди влезть в импровизированный экипаж, когда получил ответ от второго мужчины:

– В форт Чаттануга.

– Далеко до него? – продолжил приставать он.

– Добрых тридцать миль.

Тут воскликнул Ларсен:

– И нам предстоит проехать тридцать миль в этом?!

– Нет, – ответил ему первый солдат. – Вам предстоит проехать в этомдве мили, потом вас довезет поезд.

– Мы в окрестностях Кливленда? Так сказал капитан, – заговорила Мерси, ища подтверждения хоть чему-нибудь.

– Верно. – У второго южанина волосы были так черны, что отливали синевой в свете фонарей. Он подмигнул девушке и кивнул вроде как дружелюбно. – Ну давайте, не тяните. Все на борт!

Пока престарелая пара устраивалась, пока в повозку забирались студенты, капитан топтался у «Зефира».

– Мне нужно добраться до телеграфа. Надо сообщить в диспетчерскую, что корабль на земле, и дать координаты, чтобы его могли найти, – с печалью проговорил капитан.

Но Мерси видела вспышки артиллерийских залпов и слышала душераздирающие хлопки выстрелов за деревьями – и потому высказала свое предположение:

– К утру от корабля ничего не останется.

– Одна пуля, – тихо подтвердил Гордон Рэнд из коляски. – Одна случайная пуля в бок – и резервуары дирижабля взорвутся.

– Чертовски верно, – кивнул блондин, тот, что стоял у лобового стекла. – Вот вам и еще одна причина поспешать. Неохота как-то находиться поблизости, когда эта махина запылает. Бабах – и лес на четверть мили во все стороны выгорел дотла, и все живое в нем.

Эрни охнул, когда черноволосый рядовой, не церемонясь, втащил матроса в повозку, так что солдат, смутившись, спросил, не ранен ли еще кто-нибудь.

– Кому-то нужна помощь? Здесь все?

– Здесь все, – подтвердил капитан. – Корабль шел не битком набит. И никто не предполагал, что позиции сместятся так далеко к югу; в Ричмонде меня уверили, что до этого не дойдет. – Он продолжал жаловаться, даже залезая в повозку к экипажу и своим бывшим пассажирам.

Брюнет-новобранец занял место возницы и взял вожжи. Его товарищ пристроился рядом, щелкнули поводья, и повозка развернулась, чтобы поехать туда, откуда прибыла. Только тогда рядовой продолжил, повысив голос, чтобы перекричать шум битвы:

– Мы держали их крепко – до нынешнего вечера. Отсекли пути снабжения, поезда из Чатти подвозили нам продовольствие и боеприпасы, а им – шиш.

Мерси не видела блондина, который первым наладил общение: он либо остался у корабля, либо отправился куда-то в другую сторону. Другой светловолосый солдат, передав поводья своему товарищу, рассматривал деревья в странный прибор, оснащенный множеством каких-то особых, наползающих друг на друга линз, о назначении которых Мерси могла только догадываться.

– Так что, собственно, произошло? – спросил капитан. – Что за прибой хлынул столь быстро, что вышиб вашу пробку?

Кучер обернулся:

– Они привели паровик. Эта штука разорвала нашу блокаду, как тесто для пирожков. На каждые полмили – по два десятка убитых. Нам просто пришлось пропустить их.

– Паровик? – переспросила Мерси. – Это что-то вроде паровоза? Не понимаю.

Блондин опустил загадочный прибор.

– Рельсы тут повсюду, пути перекрещиваются так и эдак, сплошь и рядом, и везде. Мы захватили стрелки и поставили наших парней следить, чтобы составы янки не проходили. Но потом они привели…

Его перебил новобранец:

– «Дредноут». Так они его называют.

– Наш капитан думал, что эта чертова штука на востоке, в Колумбии, охраняет столицу после нашего недавнего рейда. Но нет! Проклятые ублюдки доставили дьявольскую машину сюда, и она выкосила нас подчистую. Они вернули свои позиции меньше чем за час и теперь отжимают нас назад. Неслабо отжимают, – подчеркнул блондин, снова поднося линзы к глазам. – Чуть левее, Микки, – велел он вознице. – Не нравится мне тот дымок на востоке.

– Мы съедем с дороги.

– Это лучше, чем наскочить на артиллерию, а?

Второй пилот «Зефира», с кислым видом скорчившийся рядом с капитаном, спросил:

– Откуда вам знать, что там артиллерия? Я не вижу ни черта дальше того, что освещают фонари этой телеги.

Штурман наградил помощника капитана взглядом, означающим, что тот, мягко говоря, не самый умный человек на свете, и покачал своим изобилующим линзами прибором.

– Новейшая штуковина. Выглядит не ахти, но работает отлично. – Еще один взгляд через линзы – и мужчина добавил: – Кстати, огни надо погасить, а то они нас выдадут. Микки, фонари. Туши их. Туши все.

– Клинтон, Господом клянусь…

– Я не прошу тебя об одолжении, олух, – я говорю…

– Да сейчас, сейчас! – оборвал товарища Микки. – У кого второй?

– У меня, – откликнулся капитан. – И я уже прикрутил фитиль.

– Этого недостаточно, – настаивал Клинтон. – Гасите. К чертям.

Фонарь Микки уже погас, так что, когда капитан нехотя затушил свою лампу, темнота леса поглотила повозку и ее пассажиров. Лошади замедлили шаг и принялись всхрапывать, ржать и фыркать, по-своему выражая недовольство и нервозность. Микки шикнул на них:

– Цыц, вы, двое! – А людям, сидящим позади, велел: – Вы все – на пол или пригнитесь как можно ниже. Прикройте головы.

Старичок, помалкивавший до сих пор под боком у жены, неожиданно спросил, слишком громко по всеобщему мнению:

– Почему стало так темно и тихо?

Гордон Рэнд крепко зажал рот старика ладонью и прошипел:

– Потому что никому из нас не хочется сдохнуть. Так что, будьте любезны, сдержитесь, сэр.

Сдерживаться старичок, как видно, не умел, поскольку глупо захихикал, но захихикал тихо, и никто не стал его упрекать. Все скорчились, как сумели, вжимаясь в пол возка, с дребезгом катившего, подбрасывая пассажиров, по почти невидимой дороге между деревьями… а потом повозка взяла левее, съехав на еще менее заметную и еще более неровную тропу. И беднягам, чьи колени, локти и ребра бились о твердый деревянный пол, стало еще тяжелее.

Рядом взорвалось дерево, и в темноту полетели пылающие щепки размером с руку – а то и с ногу. Пожилая женщина придушенно вскрикнула, остальные еще плотнее прижались к доскам, словно желая слиться с ними.

Микки застонал. Подняв глаза, Мерси увидела что-то черное, блестящее на его лице и боку, но кучер не покинул своего места, лишь дернул поводья, хлестнул лошадей и рявкнул: «Но!»

Старичок за отсутствием руки Гордона Рэнда, которая запечатала бы ему рот, воскликнул:

– Я думал, нам нужно вести себя тихо!

Но необходимость в молчании исчерпала себя; смысла в нем уже не было никакого, лошади и повозка вернулись на основную дорогу, где езда становилась быстрее, хотя и опаснее в связи с открытым пространством. Еще одно дерево разлетелось с таким треском, будто рушился весь мир. Эхо взрыва уже утихло, но у Мерси звенело в ушах и щипало в носу от пыли и вибрации, а потом она ударилась головой, когда повозка, наскочив на камень, подпрыгнула так высоко, что при приземлении треснула задняя ось.

– О господи! – охнула Мерси. Всем распластанным по полу телом она чувствовала, как качаются, вихляют и дергаются ослабевшие колеса, усиливая тряску.

– Микки! – выкрикнул Клинтон.

Мерси взглянула на возницу и увидела, как он пошатнулся и начал падать. Клинтон поймал его и рывком вернул на сиденье, но надежно удержать все равно не смог бы, так что медсестра вскочила, вцепилась в солдата и втащила его в повозку, повалив на себя, поскольку ни удобно устраивать его, ни просто уложить возможности не было.

Поводья схватил Клинтон.

С помощью Гордона Рэнда и студентов Мерси перекатила Микки и ощупала его в темноте. Она почти ничего не видела, но ощутила под пальцами обильную теплую влагу.

– Капитан! – позвала медсестра. – Дайте сюда фонарь!

– Мне же велели потушить его!

– Ну так зажгите, чуть-чуть. Мне нужно увидеть. И кстати, не думаю, что теперь это имеет значение. – Она взяла протянутую лампу и выкрутила фитилек так, чтобы он давал слабый бледный свет. Фонарь с проволочной рукоятью бешено раскачивался, придавая сцене нереальный, дьявольский вид. – Очень сильное кровотечение.

– Не очень уж… – прохрипел раненый, и глаза его закатились.

Черноволосый Микки потерял изрядный клок своей роскошной шевелюры, и Мерси только молилась, чтобы из-под обнажившегося мяса не торчала кость, хотя разглядеть что-либо ей не удалось из-за темноты и льющейся крови. Солдат лишился левого уха, а в щели жуткой раны вдоль подбородка белела влажная кожа десен.

– В него, должно быть, угодил кусок того последнего дерева, – заметил англичанин.

– Должно быть, – пробормотала Мерси.

Она пристроила голову Микки к себе на колени и стала промокать рану, пока та почти не очистилась.

– Вы можете ему помочь? – спросил Эрни.

– Не особо, – призналась девушка. – Сейчас его надо устроить поудобнее. – Она передвинула тело так, чтобы окровавленная голова уперлась в бедро пожилой леди. – Извините, – сказала ей Мерси, – но мне нужно кое-что найти в сумке. Секундочку.

Женщина, возможно, и не была против дать медсестре эту секундочку, но война распорядилась по-своему.

Пушечное ядро пронеслось прямо перед ними, отмечая свой путь прямой выжженной полосой между деревьями, пересекло две колеи и нырнуло в заросли на другой стороне дороги, где что-то большое и остановило его. За первым ядром последовало второе, за вторым – третье.

Лошади заржали и встали на дыбы. Клинтон натянул поводья, кляня животных, то грозя им, то умоляя их утихомириться и, ради бога, продолжать тянуть.И лошади, казалось, услышали – перестали бить копытами и налегли на постромки, вновь увлекая поврежденную повозку вперед. Но ось опасно трещала, у Микки не останавливалось кровотечение, а между деревьями свистели снаряды и со смачным буханьем впивались в стволы.

– Слишком тяжело, – сказал второй пилот и передвинулся в дальний угол, подальше от сломанной оси. – Возок не выдержит!

– Всего миля! – прокричал Клинтон. – Мы на полпути к железной дороге. Осталась всего одна миля!

– Целая миля! – поправила его Мерси.

– Господи боже, вот дьявол! – Клинтон задохнулся, но девушка услышала его слова.

Она посмотрела туда, куда уставился он, и заметила что-то огромное, движущееся параллельно им, но не равномерно, а вихляя взад и вперед в густых зарослях, скрывающих почти все, что находилось на расстоянии дальше двадцати ярдов.

– Что там? – громко спросила Мерси, забыв и о вежливости, и об опасности.

– Они привезли не только паровик, – ответил ей Клинтон через плечо, пытаясь одновременно следить за дорогой. – Эти ублюдки притащили ходока!

– Что?..

Еще один камень или рытвина снова заставили повозку подпрыгнуть, и ось, не выдержав, сломалась пополам, напугав лошадей. Пассажиры и груз выпали наружу. Мерси навалилась грудью на Микки, а руками обхватила старушку, рядом с которой находился раненый, и держалась так, цепляясь за угол под облучком, пока лошади не осознали, что волочь мертвый груз им не под силу, и не остановились.

Наполовину сойдя с дороги, наполовину оставшись на ней, повозка лежала перекосившись, совсем как «Зефир», только распахнутая настежь и еще более беспомощная на вид.

– Проклятие! – выругался Клинтон, ползком выбираясь из-под коляски. И тут же кинулся распрягать лошадей.

Одно из животных было ранено в бок, сильно, но не смертельно, оно снова пыталось встать и хрипело – звук получался таким, будто стонало существо с какой-то другой планеты.

Мерси дала указания пожилой паре, остававшейся в разбитой повозке; затем она, закряхтев, приподняла Микки и перебросила его через плечо, точно мешок с провизией. Мужчина был выше и тяжелее ее фунтов на тридцать, а то и больше, но она, перепуганная, но закаленная госпитальной жизнью, не собиралась бросать его. Грузное тело безвольно повисло, безухая голова мужчины моталась где-то в районе лопатки Мерси, пятная ее плащ кровью.

Пошатываясь под тяжестью, Мерси оттащила мужчину от обломков возка и обнаружила одного из студентов – Денниса – стоящим посреди дороги в состоянии крайнего потрясения.

– Боже милостивый! – Молодая женщина пихнула парня плечом. – Убирайся с дороги! Пригнись, слышишь? Держись как можно ниже!

– Не могу, – ответил он так, словно мысли его витали где-то за тысячу миль от слов. – Я не могу найти Ларсена. Я его не вижу. Я… я должен отыскать его…

– Поищи в канаве, – приказала Мерси и толкнула его под деревья.

Капитан тоже куда-то пропал, второй пилот помогал с лошадьми, ржанье которых достигло уже вершин безутешности. Роберт был в поле зрения; он подошел к старикам и протянул женщине руку, чтобы проводить супругов в какое-нибудь укрытие; а Эрни в этот момент как раз показался из-за коляски – еще более помятый, чем десять минут назад, но, по крайней мере, целый.

– Эрни, – почти взмолилась девушка, и он поспешил к ней, чтобы помочь нести Микки.

Вскоре новобранец висел между ними, обняв каждого за шею, а ноги его волочились по земле, оставляя в грязи свежие борозды.

– Где… – начала Мерси, хотя даже не представляла, к кому обращается. Было темно, фонари потерялись – бог знает, где они сейчас, – так что посчитать людей было решительно невозможно.

– Ларсен! – завопил Деннис.

Взмахнув свободной рукой, Мерси ухватила студента за плечо, заявив:

– Я собираюсь передать Микки тебе с Эрни прямо сейчас, и ты поможешь отнести его в лес. Где мистер Клинтон? Мистер Клинтон? – позвала она тем повелительным тоном, которым управлялась с пациентами.

– Здесь…

На самом деле он был все еще «там» – все еще занимался лошадьми, уводя их с дороги и пытаясь убедить, что все уже в порядке или что когда-нибудь все будет в порядке.

– Мы не можем их бросить, – объяснял он сам себе. – Не можем оставить их здесь, и Бесси не так уж тяжело ранена – так, вскользь. Мы можем поехать на них. Двое из нас, по крайней мере.

– Хорошо, – кивнула ему Мерси. Она одобряла его стремление позаботиться о животных, но в данный момент ее занимали другие проблемы, более важные. – Где тут железнодорожные пути?

– Западнее. – Он всплеснул руками, но жест этот ничего не сказал Мерси.

– Ясно, западнее. Лошади знают дорогу к путям?

– Они… что?

– Мистер Клинтон! – рявкнула она на мужчину. – Лошади знают дорогу к путям или только на фронт? Если я стегну одну по заднице и велю бежать, она помчится в безопасное место или в какой-нибудь сарай в Нэшвилле?

– Черт, я не знаю. К путям, полагаю, – ответил он. – Они ж не из кавалерии, просто обозные лошади, тяжеловозы. Мы привезли их на поезде. Наверное, они побегут прочь от позиций. Их же ничему не обучали.

– Мистер Клинтон, вы и Деннис привяжите Микки к самой крепкой лошади, и пусть скачет со всех ног. Миссис… Мэм, – повернулась она к старой женщине, – прошу прощения, но я так и не знаю вашего имени.

– Хендерсон.

– Миссис Хендерсон. Значит, вы с мистером Хендерсоном – на другую лошадь. Как думаете, она их выдержит? – спросила Мерси Клинтона.

Он кивнул и развернул животных, чтобы подвести их к Мерси.

– Только вот седел нет. Их же запрягали в повозку, а не снаряжали для верховой езды. Мэм, вы с вашим супругом сможете поехать на них так?

Мистер Хендерсон приподняла бровь:

– Как я только не скакала! Джентльмены, если вы поможете нам взгромоздиться на ее спину, буду вам весьма благодарна.

– Где Ларсен? – Деннис уже почти завывал. – Я должен найти его! Ларсен! Ларсен, где ты?

Мерси обернулась и увидела, что Деннис опять стоит на обочине дороги – отличной огромной мишенью. Она подскочила к нему, схватила за горло и, утащив за дерево, заставила сесть.

– Тебя же укокошат, глупый мальчишка!

По ту сторону дороги, в тридцати или сорока ярдах от них, дела шли все хуже и хуже. Изначально прерывистый, хотя и ужасающий, артиллерийский обстрел стал громче и настойчивее, а добавившиеся к треску басовые ноты обещали что-то совсем нехорошее. Нечто невероятно тяжелое двигалось по ту сторону вдоль позиций медленными жуткими шагами. Мерси замечала этото тут, то там, но лишь на мгновение.

Очнувшись от наваждения, медсестра заставила себя сосредоточиться на насущных проблемах.

Нельзя хвататься за все сразу. В каждый конкретный момент – одно конкретное дело.

В порядке очередности.

– Деннис, слушай меня. Садись на эту лошадь вместе с Микки и, держи его крепче. Скачи на запад, пока не увидишь рельсы, и доставь его в мало-мальски безопасное место. Ты ведь справишься с лошадью, так?

– Но…

– Никаких «но». – Она на миг прижала кончик пальца к его носу, потом повернулась к Клинтону: – Клинтон, вы здоровый мужчина и можете прошагать или пробежать остаток пути, так же как и я. Эрни, ты как, удержишься на ногах?

– Да, мэм. Потрепана-то у меня только рука.

– Хорошо. Ты, я, Клинтон и… где мистер второй пилот?

– Его зовут Ричард Скотт, но я не знаю, куда он делся, – вмешался Роберт.

– Ладно. Забудем о нем, сбежал, наверное, на своих двоих. А кто-нибудь видел капитана?

– Кажется, он выпал, когда повозка сломалась, – сказал Эрни.

– Так. Ясно. Отсутствуют Ларсен, капитан и второй пилот. Хендерсоны – на Бесси. – Она помахала миссис Хендерсон, которая держалась за конскую гриву, одновременно обнимая сидящего впереди мужа. Старушка едва обхватывала его и тем не менее мрачно кивнула. – Хендерсоны – на Бесси, Деннис с Микки – на второй лошади. Это все? – И она принялась перечислять заново, показывая на каждого по очереди: – Итак, получается: я, Эрни, Роберт, мистер Рэнд и Клинтон станем самостоятельно пробираться к железной дороге, но мы ведь сумеем ее найти, не так ли, джентльмены?

– Ларсен! – опять позвал Деннис.

На этот раз Мерси ударила его, отвесила неслабую пощечину так, что студент прикусил язык.

– Если разинешь рот еще раз, – предупредила она, – я двину тебя так, что распрощаешься с зубами. Заткнись, понял? А я пойду поищу Ларсена.

– Вы?

– Я. А ты, наоборот, отправишься на запад, и да поможет мне Бог – только бы ты убрался подальше, потому что из-за тебя нас пристрелят. Клинтон, будьте добры, помогите этому парню взобраться на лошадь, а потом мы все сможем начать двигаться.

Клинтон кивнул как человек, привыкший повиноваться приказам, но замешкался, поскольку привык-то он привык, но не к приказам женщины. Потом он сообразил, что других вариантов нет, так что взял Денниса за руку, подвел его к лошади и помог усесться. Студент выглядел не слишком уверенно, но ничего, как-нибудь удержится.

– Не дай ему упасть! – велела Мерси, имея в виду Микки.

Клинтон хлопнул обеих лошадей по крупу, и животные понеслись галопом – кажется, с радостью и облегчением оттого, что покидают грохочущие подмостки. У оставшихся членов разномастной компании не было времени на обсуждение дальнейшей стратегии. Едва лошади, направляющиеся вроде бы на запад, исчезли за деревьями, на дорогу выкатилась южная сторона линии фронта.

Солдаты бежали вперед с воинственными криками, за ними ехали платформы с пушками и ползли машины, везущие противовоздушные орудия, которые при необходимости могли стрелять не только в небо. Эти машины походили на насекомых, с шипением выплескивающих струи масла и пара из суставов; а пушки то и дело останавливались, чтобы выпустить по противнику очередной снаряд.

А по другую сторону дороги окапывались северяне. Солдаты что-то вопили, а в свете дюжины вспышек взрывов Мерси разглядела развевающийся над деревьями полосатый флаг. Она видела его разорванным на лоскуты тенями и пулями, и все же флаг реял в вышине – и приближался к ним. Повсюду вокруг Мерси солдаты громоздили баррикады из колючей проволоки, из деревьев, сбитых ядрами. Их стаскивали люди – сами или с помощью ползучих механизмов, оснащенных выдвижными руками, которые могли поднять гораздо больше, чем человек.

Если кто из солдат и задерживался возле странной группы неудачников, то ненадолго. Один пехотинец ткнул пальцем в обломки повозки и возопил:

– Баррикада!

За тридцать секунд коляску стащили с дороги и доломали окончательно, распределив доски по цепи.

Клинтон оказался в родной стихии, среди сослуживцев. Он схватил Гордона Рэнда за руку, поскольку Гордон казался самым выносливым из присутствующих гражданских лиц, и сказал:

– Уводите всех в тылы позиций, а потом – на запад! Я должен вернуться в отряд!