Текст книги "Дредноут"

Автор книги: Чери Прист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Она, естественно, рассердилась:

– Взгляните на эти машины. Они доберутся до нас в любую минуту. Я никогда не видела ничего подобного, а вы?

– Я тоже. Но почему вы…

– Пари держу, они дорогостоят. Возможно, сделаны в Техасе, как все лучшие военные игрушки, и доставлены сюда по одной из республиканских линий, что идет через Юту. А это тоже недешево.

– Мадам, уверяю вас, у нас чисто гражданская миссия…

– О да, а я ваша матушка! – чуть не заорала она на него. И снова ткнула пальцем в окно, туда, где на бешеной скорости неслись – хотя отсюда пока казалось, что ползли, – по низкой траве прерий диковинные машины. – Посмотрите на них! Они знают!Знают, что пассажиры – блеф. Они нацелились на локомотив и служебный вагон или на тот, что после служебного. И я требую, чтобы вы, капитан Макградер, сказали мне… почему?

Капитан поежился и медленно проговорил:

– Вы – лицо штатское, и все это – не ваша забота.

– Я – женщина, застрявшая в этом треклятом поезде с вами и вашими парнями, а другие парни собираются открыть по нам огонь, и уверена, что это – все же моя забота!

В этот момент жужжание спереди объявило о том, что системы обороны «Дредноута» пришли в действие и что сейчас орудия на бортах паровоза готовятся к бою – и разворачиваются пулеметные ленты.

– Капитан! – воскликнула Мерси.

Она не знала, что вложила в это слово – то ли мольбу об информации, то ли требование инструкций, но времени ни на то ни на другое уже не осталось.

Дернувшись так, что первая пара пассажирских вагонов покачнулась, «Дредноут» открыл огонь, осыпая землю пулями, от которых в песке оставались неглубокие ямки. Механизированные трехколесники, едва войдя в зону досягаемости орудий «Дредноута», тут же принялись вилять влево-вправо, оказавшись неожиданно устойчивыми и действуя невероятно слаженно для таких быстроходных агрегатов. Мгновение – и строй машин восстановился, и они снова помчались прямым курсом.

– Возвращайтесь в свой вагон и не высовывайтесь, – велел капитан, и в этот момент машины южан дали ответный залп.

Град пуль обрушился на закрытые окна, засыпав узкое купе стеклянным брызгами. Все инстинктивно пригнулись и замотали головами, вытряхивая из волос осколки. Мерси скорчилась на полу, капитан присел рядом с ней.

– Идите, бога ради! – повторил он.

«Дредноут» палил, так что вагоны тряслись, качались и дергались, когда стреляли пушки побольше. Мерси отступила, как ей и было приказано, – остановилась у дверей, задержала дыхание, выжидая, пытаясь исчислить неисчислимое. Сейчас невозможно было соизмерить шаги с ровным ходом поезда, поскольку девушка не знала, когда грянет следующий выстрел; так что, глубоко вдохнув, она рванула дверь, ныряя в проход, стремясь к следующему вагону – и надеясь на лучшее.

Когда она добралась до третьего вагона – от цели ее отделял теперь всего один вагон, – ее перехватили у первого купе, из которого солдаты стреляли по южанам.

– Миссис Линч! – окликнул ее кто-то.

Она обернулась, и мужчина прохрипел:

– Вы можете вернуться в первый вагон? У нас раненые.

– Уже? Но я только что оттуда! – воскликнула она и тут же замахала руками, словно отрекаясь от собственных поспешных слов. – Неважно, я иду. Сразу за вами.

Солнце, похоже, в конце концов все-таки опустилось за горизонт, и сейчас лишь мрачноватый желтушный отсвет озарял поезд. Проводники, не удосужившись зажечь газовые лампы, несомненно, попрятались кто куда. Сновать туда-сюда по проходам было все равно что продираться сквозь чей-то кошмарный сон, который неуклонно становился все страшнее и страшнее по мере того, как мерк свет и нарастала неразбериха.

И когда уже Мерси думала, что ей не удастся пробраться еще через один вагон, она достигла цели, протянула руку, преодолевая изорванное ветром пространство, и стиснула последнюю ледяную ручку.

– Я здесь, – прохрипела она. – Кому я нужна?

Очередь с ближайшего трехколесника послужила ей ответом: машина поливала вагон пулеметным огнем, который скосил бы всякого, кто не удосужился пригнуться. Помещение провоняло порохом, пеплом и потом перепуганных людей.

Сайрес Берри оторвался от своей позиции у окна, где он стоял рядом с Моррисом Комстоком, чтобы сказать:

– Не сюда, мэм. В следующий вагон.

– Но следующего нет, – устало выдохнула она.

– Пассажирского – нет, мэм. А следующий есть. Идите. Капитана ранили, и Фенвик, кажется, при смерти. Пожалуйста, вы пойдете? Еще один вагон. Вас впустят, клянусь.

Таинственный третий вагон – тот, что за топливным и собственно паровозом, – стал целью (по крайней мере, для половины нападающих) второго, серьезного, куда лучше спланированного налета. Мерси пыталась не думать о том, что может найти внутри этого вагона ответы, вне зависимости от желания капитана делиться ими; а еще пыталась успокоиться, когда наощупь нашаривала скользкую холодную задвижку передней двери.

– Мэм! – крикнул, не отрываясь от окна, Моррис Комсток. – Будьте осторожны и торопитесь! – Он передернул затвор винтовки и прицелился, закрыв один глаз и прищурив второй.

Мерси едва видела солдата – из-за сумерек и порохового дыма воздух стал каким-то вязким, несмотря на рвущийся в разбитые окна ветер.

– Хорошо, – пообещала она, не уверенная, что ее услышали. Потом дернула гладкий шпенек и толкнула дверь плечом.

Свирепая ночь плеснула ей в лицо. В узкой, всего в несколько шагов, щели между пассажирским и загадочным вагонами свистели пули, гремело эхо артиллерии и недовольно, с усилием бухали поршни, вертя колеса «Дредноута», снова, снова и снова толкая поезд по рельсам все дальше и дальше в закат, гонясь за тем, что не суждено догнать, моля всего о нескольких лишних минутах света.

Слева от себя, так внезапно и близко, что захолонуло сердце, Мерси увидела один из трехколесных монстров, чуть ли не присосавшийся к поезду. За исцарапанным толстым лобовым стеклом девушка заметила двух человек, хотя различила только бледные овалы лиц и темные провалы глаз.

Задумавшись о том, а как они видят хоть что-то вокруг, она поняла, что от машин исходит слабое свечение. Она не знала, пользуются ли они лампами, или какими-то электрическими фонарями, или чем-нибудь простым и волшебным вроде банки со светлячками. Но того, чем они располагали, несомненно, было вполне достаточно, чтобы видеть и управлять машиной.

Мерси застыла, парализованная ветром и близостью опасности, в бреши между пассажирским и непонятным вагонами, плача от хлестких ударов взбесившегося воздуха и резкого запаха гари. Она так стиснула поручни, что пальцы окостенели, а костяшки побелели, как обмороженные.

Трехколесник снова впрыгнул в поле зрения, и мужчины внутри него оказались так близко, что Мерси поняла: черные дыры их глаз видят ее – такую легкую цель между вагонами – и оценивают. Неожиданно она осознала: «Они могут застрелить меня. Они могут застрелить меня. Мои земляки могут убить меня, и никто никогда не узнает…»

Но «Дредноут» не дремал, и, намеревался трехколесник или нет поразить заманчивую мишень, он этого не сделал, поскольку жгучая очередь стегнула по земле, по самой границе линии атаки южан. Справа от Мерси, по ту сторону поезда, вне поля ее зрения, что-то с грохотом разлетелось на куски, и огненный шар на миг согрел – хотя и ужаснул – ее. С одним из трехколесников, определенно, было покончено.

Трехколесник слева, мчавшийся так близко, куда-то исчез. Мерси хотелось верить, что люди внутри увидели, что она женщина, и решили не трогать ее. Впрочем, она подозревала, что дело тут больше в паровозе, в страхе перед его пушками и перед солдатами в соседнем вагоне, которые защищают состав с яростью львов.

Чтобы достигнуть таинственного вагона, требовался один прыжок в неизвестность – в буквальном смысле – или несколько покаянных шагов.

Зная, что ей не дождаться спокойного момента, чтобы перебраться в следующий вагон, Мерси на счет «три» прыгнула на дергающуюся платформу, не предназначенную для пассажиров: у нее не было ни перил, ни шлюза, ни прочих мер безопасности, которые сделали бы проход по этому крохотному жуткому мостку более сносным, хотя бы как на переходах между другими вагонами поезда. Приземлившись, она пошатнулась, но удержалась, уцепившись за перекладины железной лесенки, приваренной к торцу вагона. Чуть успокоившись, Мерси оторвала одну руку, дотянулась до щеколды и рванула ее.

Дверь распахнулась, едва не ударив девушку по лицу, но она уклонилась, перелезла, распластавшись, через створку и захлопнула ее за собой. Процесс занял меньше трех секунд, и в итоге Мерси оказалась в закрытом вагоне, таком темном, что собственные ноги она увидела лишь благодаря теплящемуся в углу у самого пола фонарю.

– Капитан? – окликнула девушка, не увидев его сразу.

Потом заметила прислонившегося к стене мужчину с обмотанной какими-то лохмотьями головой. Фенвик Дарборав лежал рядом с ним.

Медсестра пригнулась, заставляя себя не обращать внимания на свист пуль, визжащих всего в футе, а иногда и в дюймах над ее головой. Метнувшись в угол, она подобрала фонарь и кинулась сначала к Дарбораву, поскольку он не шевелился.

Все вокруг вибрировало и раскачивалось, снаружи снова гремели выстрелы. Задняя дверь открылась, и в вагон ввалился молодой проводник с еще двумя фонарями и коробком спичек и произнес:

– Прошу прощения, сэр. Мне действительно жаль, что пришлось провозиться так долго.

– Не беспокойся об этом, – сказал капитан Макградер, и даже лоскут поперек лица не приглушил его голоса.

Он махнул рукой, подзывая юношу, и тот поставил один фонарь возле Мерси, а другой передал капитану.

– Думаю, для Фенвика уже слишком поздно, – произнес офицер. – Даже если он еще не умер, долго ему не протянуть.

Мерси подняла фонарь выше, не обнаружив у лежащего признаков жизни, – он, похоже, уже не дышал. Оттянув веко раненого, медсестра поднесла свет ближе, но зрачки не сузились, а когда она повернула голову солдата, чтобы пощупать пульс, из его носа потекла кровь.

– Что с ним случилось? – спросила она.

– Разрывные снаряды. Малые модели. Их пускают из этих «корзинок для мяса». Потому-то мы и поставили экраны, чтобы отразить их.

Девушка взглянула вверх и увидела то, о чем говорил капитан: прямоугольники на фоне неба, чуть-чуть темнее его, похожие на старые каминные экраны – чем, вероятно, и были в мирное время.

– Но одна попала?

– Одна попала. Он накрыл ее собственным телом. Глядите. – Капитан показал на грудь солдата, туда, где шерстяная куртка странно изменила цвет и протерлась, будто в живот человека попало пушечное ядро. – Эти штуки рвут тебя изнутри.

Медсестра пробормотала:

– Их еще называют «хлопушки», верно?

Капитан секунду помедлил с ответом.

– Да, так их называют южане.

Фенвик Дарборав тихо, медленно выдохнул, и грудь его опустилась под рукой Мерси. И больше не поднялась.

– Он умер, – сказала медсестра. – А теперь позвольте мне осмотреть вас.

Капитан начал было возражать, но Мерси окликнула проводника:

– Эй, подержи-ка фонарь, чтобы мне было лучше видно.

В этом мирке ее авторитет был пока ограничен и вообще сомнителен, но она знала, как обращаться с людьми в подобных ситуациях. Медсестра силой отвела полную тряпья руку капитана от его лица. Сначала девушка не увидела ничего, кроме крови, струящейся из глубокой и длиной рваной раны.

– Шрапнель задела вскользь, капитан, – сообщила она. – Не дергайтесь, я протру.

Он повиновался и только морщился от прикосновения лоскутьев, таких сырых от крови, что едва ли от них была хоть какая-то польза.

Медсестра и сама это заметила.

– Погодите. У меня в сумке кое-что есть. – Она достала склянку, плеснула на тряпку немного жидкости, потом сжала кулак, и лечебный раствор закапал на рану. – Господи, капитан. Я вижу ваш череп. Тут нужно зашивать, и лучше раньше, чем позже. Где врач? – неожиданно спросила она, только сейчас осознав, что доктор отсутствует.

– Позади нас: в ресторане или в следующем вагоне, – ответил капитан. – Пардью, будь он проклят во веки веков, направил его туда.

– Ну, не важно. – Мерси снова открыла свою сумку: – Если бы он был здесь, то все равно только велел бы мне сделать это, – небрежно уронила она, нашаривая припрятанные в глубине иголки.

Несмотря на осколки разрывных гранат, отлетающие от окон, и беспрестанный стук пуль о броню вагона, капитан Макградер не отрываясь смотрел на кривую иглу и катушку с крепкой ниткой, которые медсестра извлекла наружу.

– Вы собираетесь воспользоваться этим…

– Ага, чтобы заштопать вашу башку. Я зашью дыру на твоем скальпе, и ощущения будут отнюдь не из лучших, но потом ты еще скажешь мне спасибо. А теперь будь мужчиной, ложись, а голову клади мне на колени.

– Прошу проще…

– А я вот не прошу – ни прощения, ни разрешения. Делай, что тебе сказано, и я попытаюсь не дать твоей черепушке расколоться. Ты же не хочешь, чтобы лицо сползло у тебя с костей, а?

Он помолчал, потом просипел:

– А что, может?

– Как масло с разогретой сковороды, – приврала она.

Капитан с грехом пополам лег и слабо заерзал, примостив наконец голову на бедре девушки.

– Эй, ты там! – вновь окликнула носильщика Мерси. – Как тебя зовут?

– Джаспер. Джаспер Николс.

– Рада знакомству, Джаспер Николс. Ты мне понадобишься. Держи фонарь и, пожалуйста, постарайся не раскачивать. Ближе. Еще ближе. Я тебя не укушу, и он тоже. – Теперь она обратилась к капитану: – Закрой глаза, если тебе так легче. Лгать не стану, будет больно. Но, думаю, ты вытерпишь.

– Не стану я закрывать глаза.

– Ну, как хочешь. – И пока проводник Джаспер Николс пытался держать фонарь так, чтобы он не качался, что было довольно трудно с учетом скорости «Дредноута» и толчков, вызванных залпами орудий поезда, – медсестра говорила с обоими мужчинами: – Джаспер, насколько я понимаю, все проводники забаррикадировались в одном из служебных отделений. Я несколько удивлена, увидев тебя тут. Сколько бы тебе ни платили, думаю, это все равно мало за исполнение воинских обязанностей.

Юноша не отрывал глаз от головы капитана, рассеченная кожа на которой медленно, с хлюпаньем соединялась, образуя неровный окровавленный шов.

– Может, и нет, мэм. Но я из Алабамы, – ответил он так, словно это все объясняло.

Впрочем, Мерси поняла достаточно, чтобы спросить снова:

– А почему же ты не призван?

– У меня нет ноги, – ответил парень, потупившись. – Мне ее отрубили, когда я был маленьким, за непослушание.

Девушка медленно покачала головой, пытаясь сосредоточиться, несмотря на непрекращающуюся тряску.

– Это неправильно.

– Совсем неправильно, – согласился он. – И оставаться в ресторане тоже было бы неправильно, особенно когда этим людям нужен хоть какой-то свет.

– Верно замечено, – кивнула Мерси, на время зажимая окровавленную иглу губами и прикидывая, как лучше сделать стежок на особо криво оторвавшемся лоскуте кожи. – И я, например, только счастлива, что ты это сделал. А как насчет людей на другом конце поезда?

– О них позаботился мой кузен Сол Байрон. Но в пассажирских вагонах мы свет не включали.

– Ну и хорошо. Пусть посидят в темноте. Народу, конечно, покажется малость страшновато, но так они будут в большей безопасности – ничто не привлечет к ним внимания.

Капитан пробубнил:

– На пассажирские вагоны и так никто не стал бы нападать – что с них брать-то…

Мерси откликнулась:

– Да, кажется, мы с вами недавно это обсуждали.

Но мужчина продолжил, словно и не слышал ее:

– Не знаю, что им надо от ресторана? И что надо от мертвых тел?

– Но знаете,что надо от передних вагонов, не так ли?

Капитан открыл глаза, которые все-таки зажмурил, как только медсестра начала шить, и тихо сказал:

– Оглянись вокруг, женщина. Неужели не видишь, почему их снаряды сюда не попадают? Не считая мелкой шрапнели и той разрывной гранаты… – Голос его сорвался, потом снова окреп. – Безопасность нам тут обеспечивают отнюдь не бронированные стены.

Мерси оторвалась от штопки, чтобы поднять голову, – и поразилась собственной невнимательности. Она ничего не заметила, мечась как сумасшедшая по темному вагону; она ничего не увидела даже при свете трех фонарей, разбрасывающих по углам зыбкие тени… но как она могла прозевать такое?

От пола до окон, вдоль стен, вдоль центрального прохода загадочный вагон, прицепленный сразу за «Дредноутом», был заполнен золотыми слитками.

15

Тихо-тихо, так тихо, что услышали только капитан и проводник, Мерси выдавила:

– Так, понятно. Я и не знала, что дошло до этого. Союз перевозит все свои деньги на запад? Что за бред?

Она сделала последний стежок на скальпе капитана Макградера и затянула узелок. Однако, вместо того чтобы искать ножницы, девушка наклонилась, перекусила нитку, и губы ее, оказавшиеся в дюйме от уха мужчины, прошептали:

– Так вот что южанам нужно от поезда.

Капитан, изогнувшись, как червяк, попытался сесть, и это ему удалось.

– Похоже, что так. Хотя, как они разузнали об этом, понятия не имею.

– А как насчет последнего вагона? Что им нужно от славных трупов? – Она была полна сарказма, но лязг пуль о стенки вагона лишал слова какого бы то ни было подтекста.

– Даже не представляю, честно.

– Может, там тоже золото? – спросила девушка, вытирая руки и упаковывая сумку.

– Насколько мне известно, нет, – заверил капитан и продолжил: – Но они могут этого не знать; и что там на самом деле – бог весть. Малверин Пардью мне не подчиняется, – кисло проговорил он. – Последний вагон – его территория по распоряжению Армии Соединенных Штатов. Мне было велено заботиться о собственном участке, а проныре-ученому предоставить его.

Мерси оторвалась от пола и встала на колени, которые захрустели, протестуя: еще бы, медсестра так долго находилась в не слишком удобном положении, да и голова капитана, прямо скажем, не невесома. Теперь их глаза оказались почти на одном уровне, поскольку мужчина снова привалился к стене, расслабился и сидел, как отдыхающий индеец.

– Вы даже не знаете, действительно ли там, сзади, есть тела?

Он медленно проговорил:

– Я верю,что там тела.

– Значит, там тоже можетбыть золото.

Капитан покачал головой.

– Я видел людей, грузивших гробы, и эти ящики не казались неестественно тяжелыми. Но они… они были опечатаны.В любом случае… – Он потянулся к шляпе, изорванной и окровавленной, с гримасой нахлобучил ее и заговорил снова, уже тверже: – Пардью – единственный человек в поезде, которому точно известно, что там. И если южане не подсядут к нам вопреки нашей воле, так и останется – до самого Бойсе.

– Почему до Бойсе? Я думала, эти тела едут до конца, в Такому?

– Я тоже, но мне никто ничего не говорил до последней минуты. Похоже, их собирались «обработать» на армейском посту в Айдахо, что бы это ни означало.

Мерси минуту помолчала. Мужчина и женщина смотрели друг на друга, а солдаты в вагоне все продолжали палить из винтовок, громко и непрерывно. От дикого грохота звенело в ушах.

Наконец медсестра заговорила:

– Все это не имеет смысла… Если там просто мертвые мальчики, отправленные домой… Может, южанам известно что-то, чего мы не знаем?

– Мэм, если южанам известно об этом поезде то, что не известно мне, я сочту это личным оскорблением.

Она с трудом поднялась на ноги. Проводник Джаспер Николс уже стоял, чуть кособочась из-за протеза, и пытался разглядеть что-то сквозь щели в окнах, куда проникали свет луны и звезд и вспышки артиллерийского огня.

– Ну как? – спросила девушка.

Юноша собирался ответить, но тут особенно громкий залп пушек «Дредноута» тряхнул состав – точно кто-то щелкнул гигантским хлыстом. Когда грохот затих, Джаспер сказал:

– Думаю, мы оттесняем их.

Но, словно опровергая его слова, по стене вагона вновь застучали пули.

Моррис Комсток, стоявший ближе всех к Мерси, трясущимися руками перезарядил винтовку. На этот раз Мерси обратилась к нему, поскольку он видел, что творится снаружи, целился, стрелял – и, таким образом, лучше представлял, что происходит:

– Мистер Комсток, они отступают? Они так и не тронули пассажирские вагоны?

– Не знаю, – ответил солдат, вставляя очередную обойму. – Похоже, они бросили все силы на нас, но я не вижу ничего дальше двух вагонов. – Он проверил оружие и вернулся на позицию, снова взобравшись на крышку ящика с золотом. Потом крикнул офицеру: – Капитан, может, стоит послать кого-нибудь проверить?!

– Вести из конца состава поступали? – спросил капитан Макградер.

– Нет, сэр. Еще нет. Если только проводник…

– Мой кузен ничего не сообщал, так что, может, у них там все путем, – сказал Джаспер Николс.

– А может, им так нужна помощь, что сил нет даже просить? Сайрес, – окликнул капитан рядового первого класса.

– Да, сэр?

– Ты цел?

– Да, сэр.

– Тогда слетай в хвост, расскажешь потом, что там происходит. Проводник, не возражаешь отправиться с ним?

– Нет, сэр, не возражаю.

– Ему может понадобиться свет или еще что, и, спорю, ты знаешь поезд лучше любого из нас. Миссис Линч, вы тоже пойдете с ними.

– Я?

– Да, вы, – приказал он, не сердито, но нетерпеливо. – Поскольку наша оборона подкреплена… э… содержимым этого вагона, нам тут лучше, чем парням в конце состава. Чтобы проделать в стенке дыру, потребуются зенитные снаряды или пушечка калибром больше, чем способны унести эти «корзинки для мяса». Идите убедитесь, что доктору не нужна помощь, и проверьте заодно пассажиров.

– Почему это я должна проверять пассажиров? – поинтересовалась Мерси.

– Потому что они доверяют вам больше, чем нам. Они уже делали то, что вы говорили им, а то, что они услышат от солдата, напугает их больше, чем то, что они услышат от красивой молодой женщины. Просто убедитесь, что они не высовываются и не делают никаких глупостей.

– Не слишком доверяете штатским, не так ли?

– Я не слишком доверяю людям.Но в данный момент я доверяю вам, и Сайресу, и этому проводнику – доверяю пробраться в конец поезда, вернуться и рассказать мне, как там обстоят дела.

Он оттолкнулся от стенки, встал, покачнулся от слабости, но удержался на ногах, даже несмотря на тряску. Мерси, Сайрес и Джаспер уже столпились у двери, готовые отправиться в соседний вагон, когда капитан вскинул руку:

– Рядовой первого класса!

– Да, сэр!

– Если Пардью укрылся в том последнем вагоне, проникните туда, хоть силой, слышите? Не позволяйте ему использовать служебное положение, никакого положения у него нет! Скажете, что я послал вас как подкрепление, понятно? Время сейчас такое, что мне чертовски необходимо знать, что у него там сзади.

– Да, сэр, все ясно, – со странным блеском в глазах откозырял Сайрес – будто ему только что приказали сделать то, чего ему самому хотелось больше всего на свете.

– Хорошо. Идите. – Капитан махнул рукой, точно отпуская их, но на самом деле это больше походило на попытку сохранить равновесие.

Джаспер Николс возглавил шествие, прихватив один из фонарей, но, прежде чем открыть дверь, он опустил заслонку, прикрывая огонь.

– Что ты делаешь – пытаешься убить нас? – воскликнул Сайрес Берри. – Нам же нужно видеть; как иначе мы одолеем брешь между вагонами!

– Нам прямо напротив, сэр, – ответил темнокожий юноша. – Там темно, как в аду, и налетчики будут стрелять, если заметят свет. Вы же не хотите, чтобы вас увидели, не так ли?

Сайреса, похоже, распирало от желания поспорить, что Мерси сочла нелепым. Но Джаспер Николс продолжил:

– Здесь всего пара шагов, я сделаю их первым, а потом помогу перебраться вам двоим. Это не займет и секунды, если мы будем внимательны и осторожны.

– Он прав, – прошипела Мерси. – Если повезет, они даже не заметят, что мы открыли и закрыли дверь. Ну, идем!

Сайрес стал третьим в очереди, проводник распахнул дверь – и был встречен ледяным порывом ветра, взметнувшим какие-то бумаги в ближайшем купе.

– Проклятие! Кто трогал этот ящик?! – заорал Макградер, и кто-то ответил ему:

– Да ерунда, капитан! Просто попытался залезть на него!

Мерси замахала руками, отбиваясь от бумаг, как от назойливых мух, и случайно поймала одну. Хотела отбросить – но встречный ветер прижал листок к пальцам, и девушка, скомкав, сунула бумагу в карман фартука.

– Пойдем, ребята, – повторила она и только сейчас поняла, что Джаспер Николс уже на той стороне и открывает вторую дверь.

Обе двери стояли нараспашку, заслоняя пустое пространство от пристальных взглядов и случайных – или прицельных – выстрелов. Но Мерси, придержав рукой створку, ощутила, какая она тонкая, и подумала, что вполне хватило бы пули, чтобы прошить ее, словно простую занавеску.

Было и вправду темно – дьявольски темно. И холодно. Она пожалела, что оставила плащ в купе, хотя он и тянул бы вниз. Ночь придала февральскому ветру остроту бритвы, и не было солнца, которое смягчило бы жестокость вихря. Этот ветер между вагонами обратился кошмаром, духом смерти, оружием самим по себе. Медсестра сделала крохотный шажок, потянулась к ограждению, но встретила ее крепкая рука проводника. Юноша буквально втащил ее в открытую дверь и снова протянул руку во тьму, чтобы так же помочь рядовому первого класса.

Дверь захлопнулась, закупорив троицу в пустоте вагона. Они стояли оглушенные и перепуганные, пока проводник наконец не овладел собой.

– Пригнитесь! – велел он.

– Но ведь по пассажирским вагонам пока не стреляют? – заметила Мерси.

– Насколько мне известно, пока нет, но это не значит, что и не станут, – ответил Джаспер. – В любом случае, если они хоть чуточку внимательны, они поняли, что мы эвакуировали этот вагон – и тот, что в конце. И если заметят тут какое-то движение, то решат, что мы затеяли что-то недоброе.

Двигаясь вплотную друг к другу, скорчившись в весьма неудобных позах, трое невольных путешественников быстро добрались до конца первого пассажирского вагона и без приключений повторили полуслепой бросок через сцепку, оказавшись во втором пассажирском.

Этот вагон не пустовал: дюжины людей, куда больше, чем следовало, забаррикадировались здесь, укрылись за багажом и между полками купе, жались к полу и грузовым отсекам. Все молчали как мертвые и таращили немигающие от ужаса глаза. Эти глаза сверкали в слабых лучах притушенных фонарей, точно глаза спрятавшихся в норе лисиц, когда рядом, заливаясь лаем, нарезают круги охотничьи псы.

Вспомнив о своих профессиональных обязанностях, Мерси спросила хриплым шепотом, почти потерявшимся в шуме маленькой войны за пределами вагона:

– Со всеми тут все в порядке? Кому-нибудь нужна помощь?

Никто не ответил, так что она сказала:

– Хорошо. Так и сидите, и лежите, и не вставайте. Вы все делаете правильно. И чтобы никто даже не пикнул, понятно?

Видно, они услышали, поскольку никто не издал ни звука – хотя бы и из вежливости.

В следующих вагонах трое путешественников получили тот же ответ, и вскоре Мерси показалось, что они странствуют по какому-то из кругов ада, где пол под ногами все время дергается, солдаты непрерывно стреляют, а люди не решаются выпрямиться. Ее собственная спина уже болела, устав горбиться, локтям и предплечьям досталось немало тумаков, но в конце концов троица добралась до последнего вагона, в котором должны были ехать люди, – шестого спального, и встретили кузена и сослуживца проводника Джаспера Николса – Сола Байрона. Двое мужчин едва не столкнулись лбами, передвигаясь, пригнувшись, по проходу, и последующий их разговор содержал мало практической ценности. Из него Мерси уяснила только, что последний пассажирский вагон эвакуирован не полностью, в чем медсестра, конечно, обвинила Теодору Клэй, которой, кстати, нигде не было видно.

Сайрес Берри сказал:

– Еще один вагон, – и убедил Джаспера Николса одолжить ему ненадолго лампу, только чтобы взглянуть. – Вы оставайтесь здесь, – велел он медсестре и проводнику, вызвав недовольство приказом у обоих.

Но тут маленькая девочка в чемоданной крепости заплакала, жалуясь на носик, и мать ребенка попросила Мерси посмотреть, что случилось.

Девушка со вздохом согласилась, хотя ей стало вдруг жутко интересно, что именно происходит в следующем вагоне, поскольку стрельба там была куда активнее, чем в первом таинственном. Она замешкалась с ответом матери девочки, но Сайрес сказал:

– Мэм, если вы мне понадобитесь, я вас позову, – и скрылся за дверью.

Как только солдат ушел, Сол Байрон обратился к кузену:

– Странное что-то в том вагоне, парень. Тот сумасшедший янки, ну, который не из военных, понимаешь, о ком я?

– Ага.

– Он собрал кучку людей из поезда включая верзилу-техасца, и помыкает ими, словно они обязаны его слушаться.

Вот и ответ на второй незаданный вопрос Мерси: среди пассажиров она не заметила Горацио Кормана и все гадала, куда же он подевался. Ей хотелось расспросить Сола Байрона, разузнать подробности, но он сам продолжил:

– И слушаются все, кроме техасца, – он не собирался палить по южанам и, думаю, коли ему выпало бы хоть полшанса, пристрелил бы одного-двух парней Союза. Вот почему у него отобрали пушки.

Да, это имело смысл, но Мерси не понравилось услышанное. Она даже оскорбилась за рейнджера, представив, как он торчит в последнем пассажирском, лишенный оружия и кипящий от ярости. Конечно, он злится. Она и вообразить его не могла в ином состоянии.

Но сейчас она занялась малышкой за чемоданами, и, хотя в таком сумраке разглядеть что-либо было практически невозможно, по влажным темным пятнам на рубашонке девочки медсестра предположила, что ребенок в суматохе разбил нос о какой-то угол.

Мать девочки объяснила:

– Упал один из ящиков и ударил ее по лицу. С ней все в порядке?

Положившись на осязание, Мерси ощупала личико рыдающего ребенка и заявила:

– Не думаю, что у нее что-то сломано, но жизнью не поручилась бы.

– О господи! – в ужасе выдохнула мать.

– Нет-нет, это не конец света, даже если нос сломан, – заверила женщину Мерси. – Она еще малышка, и доктор все вправит. Или это сделаю я, если разгляжу, что повреждено, – пробормотала она. – Но ничего смертельно опасного, не волнуйтесь. Девочка больше испугалась. У вас есть какая-нибудь тряпица?

– Носовой платок подойдет?

– Конечно. – Мерси взяла платок и осторожно прижала его к детскому носу. – Кровь еще немного идет, да, милая? – спросила она у девочки.

Та попыталась кивнуть, но помешала тряпка на лице. Однако медсестра ощутила движение и сказала:

– Ничего, скоро перестанет. Я уже сказала твоей маме, что это не конец света и с тобой все будет хорошо. Просто держи так. – Она показала, как именно держать платок, и легонько тронула ребенка за подбородок. – И запрокинь голову, повыше, повыше. Все пройдет. Не беспокойся.

Совсем рядом с поездом зловеще загремели залпы. Несколько людей негромко вскрикнули, а может, попытались приглушить вопль, и все пригнулись еще ниже, а кое-кто и просто распластался по полу. Девочка хотела прижаться к Мерси, но медсестра осторожно отстранила ее, передала матери и перебралась в проход. Двое проводников переместились в начало вагона и там тихо переговаривались. Но и их заставила замолчать жуткая перестрелка.