Текст книги "Девушка из универмага"

Автор книги: Чарльз Вильямсон

Соавторы: Алиса Вильямсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Немедленный и блестящий успех ее хитрости подействовал на усталую Вин так же оживляюще, как и встреча в парке. Ее бьющая ключем энергия снова появилась на поверхности и она проявила такой интерес к подбору подарков для пятерых внуков, что старая лэди благодарила судьбу за перемену продавщицы.

В то время, как старая лэди выбирала между аэропланом, трамваем, классной комнатой и Ноевым Ковчегом, Вин исподтишка наблюдала за мисс Ливитт и ее покупателем. Он, по-видимому, купил одну куклу, закрытую вуалем, как женщины в гареме, и колебался относительно другой. Очевидно, не одна только бабушка пятерых внуков нуждалась в совете. Брат сестры среднего роста, по-видимому, тоже спрашивал его у мисс Ливитт.

Во всяком случае, их головы соприкасались над шикарно разодетой куклой «Танго». Можно было подумать, что мужчина спрашивал у женщины, понравится ли эта вещь ребенку среднего роста, но хотя их головы склонялись над куклой, их глаза время от времени поворачивались к мисс Чайльд.

– Оставьте у себя сдачу и купите себе и своим друзьям какую-нибудь безделушку к Рождеству, – услышала Лин слова Логана, когда ему, наконец, надоело ждать окончания продолжительного пребывания у прилавка бабушки, и он решился уйти.

Девушка невольно взглянула на руку мисс Ливитт, сжатую в кулак. В ней был смятый кредитный билет, на одном конце которого, как ей показалось, стояло слово «десять».

Десять долларов! Этот человек подарил мисс Ливитт десять долларов и она приняла их! Неужели он попытался бы сделать то же самое с ней, или даже проявил бы еще большую щедрость, если бы она не оказалась занятой бабушкой пятерых внуков? Было ли это у него просто рождественское настроение, или же Лили сделала что-нибудь особенное, чтобы заработать такую сумму?

Глава XVI.
Ловкая проделка.

Благодарность Лили Ливитт не имела границ. С этого момента ее точно подменили. Хотя ей не перестал нравиться Эрл Эшер, неуклюже злившийся на ее кокетство и по-детски стыдившийся его, но с тех пор, как Вин передала ей с рук на руки м-ра Логана, ее ревность лишилась прежней ожесточенности.

Теперь она уже не смотрела со злобой на Вин и не подсмеивалась над ее прической и высоким ростом. Вместо этого она делала все возможное, чтобы подружиться с мисс Чайльд и ее маленькой хорошенькой покровительницей, Сэди Кирк.

Она приносила им в подарок парниковые фрукты и шоколад, от которых Вин отказывалась, и которые Сэди беззаботно принимала, удивляясь, «откуда только она достает их. Их, ведь, не срывают с кустов», но не давать же ей, Сэди, «гнить им».

Назначил ли мистер Мэггисон Винифред в игрушечное отделение в целях наказания или ради поощрения, но оно ей нравилось больше, чем отделение блузок, несмотря на придирчивость мистера Тобиаса. Если последний видел, что какая-нибудь девушка останавливается, чтобы передохнуть, он тотчас же напоминал, что здесь не салон, что они здесь не с визитом и не приглашены на чай.

Девушки здесь, правда, часто бывали грубы в своем обращении и бесцеремонно толкали друг друга. Они иногда бывали угрюмо подозрительны и, по своему характеру, неспособны были поверять друг другу, но от природы у них было доброе сердце. Они передразнивали Вин и называли ее теми же прозвищами, какие она получила еще в нижнем этаже: «мисс, благодарю вас», «прошу извинения», «пожалуйста». Но скоро она приобрела популярность и научила девушек, и даже мужчин более вежливому обращению, какого она сама придерживалась по отношению к ним. Почти бессознательно они усвоили себе более скромные манеры, столь естественные у Вин и столь смешные у них. Наконец, здесь был «Купидон» и ей казалось, что этого одного достаточно, чтобы радоваться переводу из отделения блузок в игрушечное.

«Купидон» был мальчик на побегушках, которого посылали с поручениями из одного отделения в другое. И хотя в игрушечном царстве были куклы, больших, чем он размеров, но не было ни одной красивее его. Его настоящее имя было Вилли Слэт, но он пользовался другими, более благозвучными, как, например, «Почка», «Рождественская картинка», «Валентин». К этому ряду имен мисс Чайльд прибавила «Купидона». Вилли, или «Почка» был неотъемлемой принадлежностью фирмы Питера Рольса, долгое время занимая свою теперешнюю должность и не стремясь к повышению, хотя он уже достиг солидного возраста двенадцати, почти тринадцати лег. Он оставался равнодушным к ласкам всех самых красивых девушек в магазине, но, в силу неизвестных причин, при первом же взгляде пал жертвой мисс Чайльд, может быть, потому, что она была англичанкой (его родители были из Манчестера), или потому, что она обращалась с ним не как с маленьким мальчиком, а как с мужчиной и равным. Он сразу стал страстно обожать ее и она тоже отвечала ему большой симпатией.

«Купидон» получал иногда, в виде подарка, фиалки и гвоздики от восхищавшихся им покупательниц; к этим дарам он относился с презрением избалованного ребенка и охотно обменивал их на различные суммы, от одного цента до пяти, в зависимости от степени свежести цветов. Но когда на горизонте его жизни появилась Вин, он стал приносить на ее алтарь всю получаемую им дань. Он не хотел брать за это денег. Ее благодарная улыбка имела для него больше цены, чем самые блестящие медяки, получаемые от других, а предложение с ее стороны конфект вежливо, но решительно отклонялось им.

– Ба! Мисс Чайльд, я могу получать, сколько мне вздумается, этого добра за свою наружность от девушек в кондитерской, – заявлял он пренебрежительно. – Вы же возьмите это для себя и своих друзей, а я достану для вас еще. Мне надоели уже эти сладости.

Начиная с этого времени, скудное питание Вин стало пополняться подносимыми «Купидоном» шоколадом и засахаренными фруктами. Последние и она, и Сэди очень любили. Кроме того, сладости приходятся очень кстати, когда позволяешь себе тратить на завтрак всего пять центов. Как только «Купидон» узнал о склонности Вин к засахаренным фруктам, он начал ежедневно доставать их понемногу, даже если ему приходилось тащить их так, чтобы этого не видали девушки в кондитерской.

В утро Сочельника, в день, когда, как это знала Вин, должна была решиться ее судьба в «Руках», – Купидон появился с целой коробкой ее любимого лакомства, вместо обычных пяти или шести помятых штук, завернутых в кусок чистой бумаги.

– По какому случаю, Купидон, такая торжественность? – спросила Вин, у которой осталось несколько свободных минут от завтрака.

– Не сердитесь и не хмурьтесь, деточка, – отвечал мальчик, которому было милостиво разрешено называть ее любым ласкательным именем по своему вкусу. – Это, конечно принадлежит мне, а теперь оно ваше. Только не подумайте, что я это стащил. Если бы было так, вы могли бы выбросить и коробку, и то, что ней находится. Поняли?

– Конечно, я не думаю, что вы стащили; вы не способны на это. Но следует ли мне брать, вот в чем вопрос!

– Это нелепый вопрос за номером 796245, – отвечал усмехаясь, Купидон. – Я парень, который всегда умеет устроиться и раздобыть сладости!

Вин взглянула на него с беспокойством. Она где-то уже слышала выражение «нелепый вопрос». Да ведь эти вульгарные слова произнес только сегодня утром, получасом раньше, мистер Логан в оживленном разговоре с мисс Ливитт. Он появлялся теперь почти каждый день, чтобы купить что-нибудь для «рождественской елки своей маленькой сестры», о чем он позабыл вчера, или же для серьезных разговоров относительно, якобы изобретенной им, механической лягушки которую он собирался продать фирме Питера Рольса. Ему никогда не удавалось добиться, чтобы Вин услуживала ему, но он сколько угодно мог смотреть на нее, как кошке разрешается смотреть на царя.

Внезапно в голове Вин промелькнула одна мысль.

– Может быть, какой-нибудь мужчина передал вам эту коробку для меня? – спросила она Купидона.

– А разве я не настоящий мужчина? – Купидон хотел шуткой замаскировать румянец, заливший его лицо до самых корней его желтых кудрей.

– Вы должны мне ответить правду.

– Зачем вам задавать глупые вопросы насчет хороших вещей? Вы должны взять это, деточка, и быть благодарной.

– Я не могу, Купидон. Я думала, что вы любите меня. Я…

– Клянусь вам, что да, конфетка моя!

– В таком случае, вы не должны обманывать меня в этом деле, Я вас люблю, Купидон, и мы друзья и потому я могу принимать подарки от вас. Но не могу брать их от посторонних мужчин, и мне неприятно знать, что вы недостаточно считаетесь со мной, раз могли сыграть со мной такую штуку. Это значит, что вы плохо меня знаете.

Польщенный таким обращением и признанием своей взрослости, Купидон признался во всем.

– Ладно, забудьте эту гадкую историю. Я думал, что доставлю вам удовольствие. Девушки любят, чтобы посторонние мужчины делали им подарки. Парень сказал мне, что это будет хорошо и для вас, и для меня. И он всунул мне 50 центов, чтобы я передал вам коробку. Мне кажется, что я должен теперь вернуть ему их вместе с коробкой. Но знаете, может быть, вы сперва заглянете в нее, нет ли там под крышкой записки. Может быть, он вложил, в виде рождественского подарка, банковский билет в 100 долларов, или бриллиантовую диадему?

– Я не любопытна, – отвечала Вин, – вы можете сказать вашему другу, что…

– О, я понимаю! Я скажу ему, чтобы он не смел больше повторять таких штук.

– Именно так, – рассмеялась Вин.

Мальчик убежал разыскивать ожидавшего его внизу Логана.

Вин ни одной минуты не сомневалась, что подарок исходил именно от последнего, и она втайне желала, чтобы внутри коробки была записка и чтобы он понял, что она вернулась к нему нераскрытой. Она надеялась, кроме того, что полученное им разочарование будет уроком, который м-р Логан усвоит, и не будет больше делать попыток вторжения в занятое делом игрушечное царство.

Однако, через час Логан вернулся и шатался без дела, явно ожидая, пока освободится мисс Ливитт. Вин в это время показывала куклы требовательной женщине, которую не могли удовлетворить самые очаровательные фарфоровые или восковые улыбающиеся куклы. Наконец, пересмотрев несколько дюжин, она удалилась, заявив, что пойдет в магазин Бингеля. Эта угроза, нарочно произнесенная визгливым голосом, была услышана мистером Тобиасом.

У него еще ни разу не было случая сделать выговор № 2884. И действительно, он отметил ее как очень расторопную приказчицу. Он видел, что, если у № 2884 оставалось пять минут свободных, она тратила их обыкновенно не на полирование ногтей или на разговоры о вчерашнем танцовальном вечере, как это делало не мало девушек, а на изучение товаров, заглядывание в ящики и на полки, чтобы знать, что предложить покупателю, не спрашивая у приказчиц, дольше ее служивших в отделении.

Это было самым верным признаком дельного приказчика, и, кроме того, она умела обращаться с покупателями. Она сдерживалась даже с самыми раздражительными посетителями. Ее восторженное отношение к игрушкам и знание их механизма часто оказывало гипнотическое действие на покупателей, приобретавших дорогие вещи, которых раньше вовсе не имели в виду.

Мистер Тобиас распознал все эти качества в № 2884 и, несмотря на свою черствую душу, восхищался ею. Он собирался, если она будет продолжать так же, как начала, замолвить о ней словечко перед высшим начальством. Но в этот момент, находясь в особенно раздражительном состоянии духа, вследствие расстройства желудка, он решил, что эта «светлая девушка» попалась в серьезном проступке.

Было уже слишком поздно вернуть потерянного клиента, но в то время, как Вин поспешно укладывала куклы в картонки, прежде чем заняться следующим покупателем, мистер Тобиас накинулся на нее: «Почему вы отпустили эту лэди, не показав ей одну из наших лучших кукол? – спросил он, смотря на нее сердитыми глазами.

– Я показала ей все, что есть за эту цену, за какую она спрашивала, и даже немного более дорогие куклы, – оправдывалась № 2884.

– А почему вы не показали ей куклы, которую вы все называете «Маленькой сестричкой»? Я слышал, как вы говорили, что, если бы от вас зависело, вы бы не расстались с ней.

Вин густо покраснела, продолжая впрочем твердо выдерживать испытующий взгляд заведующего. «Маленькая сестричка» была ее любимой куклой и ни для кого в отделении не было тайной, что мисс Чайльд решила продать ее только при условии, что она попадет в подходящий и хороший дом. Вообще, ей тяжела была самая мысль о продаже своей любимицы. Ей казалось, что продажа этой очаровательной солнечной головки, с смеющимися темными глазами и ямочками на щеках, равносильна продаже ребенка с аукциона на невольничьем рынке. Если бы у нее было 20 долларов, которыми она могла располагать, она купила бы куклу для себя. И потому она чувствовала себя виновной в том, в чем обвинял ее м-р Тобиас.

– Извиняюсь, – сказала она, – я не забыла о ней, но я думала, что эта лэди не пожелает затратить 20 долларов на куклу. И потом у меня есть в виду покупатель, который купит ее.

– Я куплю ее, – сказал, выступив вдруг вперед, м-р Логан.

Глаза девушки встретились с глазами мужчины. Логан видел, что мисс Чайльд понимает, что он собирается сделать, или думает, что понимает. Но он считал, что у него припасен козырь, против которого не поможет вся ее изобретательность. Он весело смотрел на происходящую сцену

– Принесите куклу и покажите ее этому джентльмену, – приказал м-р Тобиас, оставшись, чтобы посмотреть, будет ли исполнено его приказание, так как залившееся румянцем лицо № 2884 говорило ему, что она способна на какую-нибудь проделку.

Доставая любимую куклу, Вин остановилась в нерешительности. Рядом лежала другая кукла, которая для поверхностного взгляда, в особенности взгляда мужчины, могла показаться похожей на «Маленькую сестричку». Она тоже была в белом платье, ее волосы тоже были золотистые, хотя и не такие блестящие; глаза столь же темные, хотя более широко раскрыты; сама кукла была больших размеров, тщательнее одета и потому стоила дороже. Если м-р Тобиас заметит подмену, он скорее похвалит ее, чем вынесет порицание, так как имеются инструкции сбывать покупателям по возможности более дорогие товары.

Вин решилась исподтишка взглянуть на м-ра Тобиаса. Последний тщательно наблюдал за нею с суровым видом. Нечего делать: приходилось жертвовать «Маленькой сестричкой».

В то время, как Вин, внутренне содрогаясь, поставила картонку с куклой на прилавок перед м-ром Логаном, прибежал Купидон, только что выполнивший одно из своих бесконечных поручений. Он знал «Маленькую сестричку», так как его возлюбленная «деточка» находила сходство между своей любимой куклой и им, Купидоном. А теперь этой светлой девушке, которая чуть было не «разлюбила его» из-за 50 центов, приходилось продавать куклу.

Купидон сразу «почуял» замысел м-ра Логана и оценил его ловкость.

Мальчик сделал знак глазами Вин, проходя мимо нее, и не знал, поняла ли она то, что он хотел сказать ей этим. Но она не поняла. В этот момент, чувствуя, что Логан перехитрил ее, она была далека мыслью от больших глаз газели и желтых волос Купидона.

– Цена двадцать долларов, – объявила она как автомат. Это были первые слова, с которыми она обратилась к Логану с тех пор, как передала его мисс Ливитт в день его первого появления в игрушечном царстве.

– Прекрасно, – отвечал он, улыбаясь. – Это довольно дешево для такой куклы, не правда ли? Как вы думаете, понравится ли она молодой особе, которой я намерен ее преподнести?

– Я не могу быть в этом уверена, – возразила Вин с преувеличенной натянутостью, опустив вниз глаза.

– Почему же вы не дадите мне совета!

Взгляд м-ра Тобиаса снова уставился на нее, как два электрических фонаря.

– Это одна из самых красивых кукол, – признала она под этим испытующим взглядом.

– Великолепно. Мне приятно, что вы так думаете. Итак, вот деньги, к сожалению, все мелкими бумажками. Потрудитесь пересчитать их, пока я надену перчатки.

Она взяла у него из рук деньги, что давало ему возможность коснуться ее руки, и он хорошо воспользовался этой возможностью. Если бы м-р Тобиас заметил, что происходит, он тактично сделал бы вид, что не замечает, так как самое важное было какой бы то ни было ценой удержать выгодного покупателя. Если этой ценой был флирт, что же, тем лучше для девушек, если мужчина настолько глуп, чтобы угощать ее обедом в хорошем ресторане. Питер Рольс думал только об увеличении своей прибыли, и для этого надо было, чтобы приказчики были дешевы. Дело девушек было устраиваться собственными средствами. Что они делали вне служебных часов, совершенно не касалось ни Питера Рольса, ни м-ра Тобиаса.

Номер 2884 спросила адрес, по которому послать покупку, и м-р Логан, казалось, только этого и ждал.

– Напишите, пожалуйста, яснее, – распорядился он весело. – Мисс Винифред Чайльд, а затем улицу и номер дома; я знаю их так же хорошо, как свои собственные.

– Я не могу принять этого, – сказала она, не будучи вовсе удивлена, так как все время была уверена, что он затеял именно это. Ее только слегка смутило, что ему удалось узнать ее полное имя, а также подробный адрес.

– Послушайте, – убеждал ее Логан тем же пониженным голосом, каким они оба все время говорили. – Я купил куклу для вас, потому, что слышал, что она вам нравится. Почему бы и нет? Ничего такого нет принять куклу от друга.

– Вы не друг мне, – прервала она.

– Я хочу быть им. Что скажет заведующий этажом, если «Маленькая сестричка» останется у Питера Рольса? Это может причинить вам неприятности.

– Я ничего не могу тут поделать.

Вин начала уже приходить в отчаяние, как вдруг поспешно подошел Эрл Эшер, продавший только что в другом конце отделения автоматические игрушечные пистолеты.

– Простите меня, мисс Чайльд, – резко сказал он, – но эта кукла уже продана. Я должен был отметить это на ней, но позабыл. Это мой промах. Это случилось, когда вы отлучались на завтрак. Покупатель зайдет между шестью и половиной седьмого вечера, заплатит и возьмет покупку.

М-р Тобиас, услышав это заявление, приблизился снова и стал говорить недовольным тоном:

– Большое упущение, что вы не отметили, что кукла продана. Я уже не знаю, как мы уладим это дело. Вот этот господин, не зная об этом, купил куклу и заплатил деньги, а ваш покупатель, может быть, еще передумает.

– Он не передумает, – решительно заявил Урс, – это – мужчина. Он часто делает здесь покупки. Он придет в бешенство и мы, конечно, лишимся его, если поставим в такое унизительное положение. Я беру на себя ответственность.

– Вы! – усмехнулся Тобиас, хотя эти слова произвели на него впечатление. – Ведь вы получаете всего десять долларов, а кукла стоит двадцать.

– Я это знаю и не стану уверять, что скопил миллион. Но это недоразумение вызвано моим промахом и этот человек – мой постоянный покупатель, так что мне приходится взять на себя все последствия. Вот возьмите, – он гордо вытянул из внутреннего кармана на своей огромной груди красивые золотые часы с цепочкой. – Это залог, – заявил он. – Вы можете прочесть на них мое имя и дату. Я не раз закладывал их и получал сорок долларов. Вы можете взять их себе, пока не вернется мой покупатель.

– Этого не требуется, – великодушно возразил м-р Тобиас. – Если вы так уверены в своем покупателе, все обстоит благополучно и продажу надо признать состоявшейся. Мне очень досадно, – обратился он к Логану, – но вы сами видите, как обстоит дело. Может быть, какая-нибудь из наших девушек покажет вам что-нибудь другое?

– Нет, благодарю вас, не сегодня, – отвечал Логан, и его длинное желтое лицо стало красным, а глаза его замигали. – Мне нужна была только «Маленькая сестричка» и ничего другого.

– Боже мой, нечего сказать, ловкую штуку я проделал, – сказал Эрл Эшер Купидону, всовывая в маленькую руку мальчика свои часы. – Если бы Тобиас взял у меня часы, мне ничего не оставалось бы, как повеситься. Ты уверен, сыночек, что тебе удастся выйти?

– Конечно, так как они всегда посылают меня на улицу. Я устрою все, что вам нужно.

– Ладно, Почка, ты получишь четвертую часть для себя, если сделаешь все вовремя.

Мистера Тобиаса не было поблизости, когда пришел покупатель Эшера и заплатил за куклу. Но когда заведующий этажом ровно в половине седьмого вспомнил об этом и спросил, покупка уже совершилась, и «Маленькая сестричка» была унесена. Даже Вин не заметила покупателя. Урс торопливо подошел с двадцатью долларами своего клиента в руке и взял картонку, в которой находилась кукла. Не было даже времени спросить, выглядел ли человек, купивший ее, добрым и богатым. Но Вин была слишком поглощена мыслью о своем спасении от происков Логана, чтобы чересчур много беспокоиться об участи «Маленькой сестрички».

В этот же вечер, за пять минут до девяти часов, служащие различных отделений выстроились рядами (мужчины в одном углу, девушки в другом), чтобы получить пакеты с жалованьем и, поскольку дело шло о сверхштатных праздничных руках, в большинстве случаев и свое увольнение. Прямо перед Винифред Чайльд стояла Сэди Кирк, и Вин знала, что для ее подруги вопрос о том, останется ли она, или будет уволена, был почти равносилен вопросу о жизни и смерти. После праздников было очень трудно устроиться, если не считать тех, кто годился в горничные. Но Сэди отличалась скорее энергией, чем физической силой. Она никак не могла оправиться после приступа инфлуэнцы, которая стоила ей хорошего места, а напряженная работа в течение этих недель у Питера Рольса сильно подорвала ее здоровье. Если она теперь окажется «без дела», ее положение будет достаточно скверно. И все-таки теперь, когда она медленно, шаг за шагом, подвигалась к решению своей судьбы, она на ходу читала какой-то роман. Как раз, когда девушка, стоявшая перед Сэди, с легким дрожанием руки схватила пакет с жалованьем, Сэди дочитала последние слова на последней странице, закрыла книгу и сунула ее под мышку. Затем она взяла свой конверт и уступила место Вин.

Они оказались среди немногих счастливцев из числа двух тысяч сверхштатных рук. Большинство остальных получило жалованье в сопровождении нескольких печатных строк, за подписью «Питер Рольс», извещавших, что «необходимо привести в соответствие наш персонал с нормальным временем». Увольняемым любезно сообщалось, что, если в будущем представятся вакансии, их будут иметь в виду, и им выражалась благодарность за добросовестную службу. А затем с ними было покончено, поскольку дело касалось Питера Рольса.

Последний, впрочем, еще продолжал существовать для Винифред Чайлъд, Сэди Кирк, Эрла Эшер и еще двух-трех служащих в игрушечном отделении. Они радостно рассматривали полученные уведомления, но, несмотря на чувство облегчения, на сердце Вин было тяжело из-за выброшенных на улицу. Девушки, которые не были оставлены на службе, молча и поспешно уходили, но мужчины, которых № 2884 не считала своими друзьями и с которыми едва была знакома, подходили попрощаться с ней. Они пожимали ей руки, заявляя, что были «счастливы познакомиться с ней…»

– Ну и Сочельник! – сказала самой себе вслух Вин, когда, еле передвигая ноги, вошла в свою комнату в половине двенадцатого вечера. – Через полчаса будет Рождество, а я не думаю, чтобы хоть одна душа во всей Европе или Америке вспомнила обо мне!

Но вдруг на уродливом красном покрывале на ее шатающейся кровати она увидела два пакета: большой и маленький. Кто-то, значит, все-таки, вспомнил о ней.

Оживившись, она разрезала веревки на обоих пакетах и сперва открыла маленький, руководствуясь принципом «оставлять самое лучшее напоследок».

– Лилии из долин и какие красивые! Кто бы мог послать их? – на подарке не было имени и Вин напрашивался ответ, который испортил ей все удовольствие, но, впрочем, на короткое время. Она раскрыла большой пакет, и на обертке прочла слова, нацарапанные карандашом, очевидно, с лихорадочной поспешностью: «От Урса Лигии, с почтением и пожеланиями веселого Рождества. Пожалуйста, примите также и лилии».

Мисс Ливитт пожелала засвидетельствовать свое обожание белокурому гиганту, послав ему корзину цветов, носящих ее имя и купленных на часть «сдачи», оставленной ей м-ром Логаном. Предмет ее обожания тотчас же переслал их по другому назначению. Но Вин этого не знала, и он считал, что она и не должна этого знать. Цветы всегда остаются цветами!

Девушка была так обрадована, что лилии исходят от Урса, а не от другого лица, что почти готова была целовать их. Затем, почувствовав облегчение, она приподняла крышку большой картонки и испустила крик, похожий на плач. Там, в шелку и кружевах, с закрытыми глазами и улыбающимися губами лежала «Маленькая сестричка».

– О, его часы, часы, которые он предлагал в залог, – бормотала она. И сидя на кровати с большой куклой в руках, она пролила несколько печальных и благодарных слез на неповинную головку куклы. Теперь она поняла все, вплоть до «ловкой проделки».