Текст книги "Молчание"

Автор книги: Чарльз Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Он подождал, пока хозяйка дома, отдышавшись, проследует дальше, и только потом поднялся на второй этаж, где находились спальни.

В одной из комнат для гостей ему показалось, что в воздухе витает едва уловимый аромат духов Карен; он остановился как вкопанный, словно почуяв, что она рядом, что след кончается там, но, проведя по губам тыльной стороной ладони, обнаружил, что, как это ни смешно, источником ее мускусного запаха были его собственные пальцы, все еще благоухавшие ее враньем после прогулки по пляжу.

Едва ли он мог ее осуждать – она просто спасала свою шкуру.

Выслушав ее «исповедь», Том задумался, не будет ли разумным и порядочным отпустить ее, отпустить их обоих. Хотя, конечно же, это не так-то легко. У него есть определенные обязательства. Никто не сможет дать им то, что давал он, никто не будет заботиться о них так, как он. Они зависят от него. А он – от них. Не это ли значит быть частью крепкой, надежной, любящей семьи?

Чем больше он об этом думал, тем больше убеждался: ее Мистеру Мэну – как и всякому благодетелю – следовало бы сохранять анонимность.

Из ванной донесся шум льющейся воды. Там кто-то был. Восторженно захихикала женщина… И был не один. Том без лишних размышлений обошел кровать, стоявшую рядом с раздвижной дверью, которая – теперь ему это стало видно – была чуть-чуть приоткрыта. Он отодвинул створку еще на дюйм, и в комнату ворвались любовные стоны, смешанные с шипением душа, бранным шепотом, комичным пошлепыванием мокрых тел… наконец они раскочегарились до поросячьего визга.

Он мог бы рассмеяться, но его раздирало от ревнивой убежденности, что там его жена. Трахается как ошалелая.

Требовательные вскрики на пленке из мотеля, задорное позвякивание браслета на лодыжке были все еще свежи в памяти Тома. Он перешагнул через плиточный порожек и хотел было отдернуть шторку душа, но тут увидел на полу газово-синее платье и белые трусики, сброшенные впопыхах, но это были не ее вещи. Не Карен.

– Я страшно извиняюсь, – пробормотал Том, отступая.

Он немного постоял в коридоре, дрожа от волнения, понимая, что надо постараться взять себя в руки.

Проползло еще пять минут.

Хендрикс встал с кресла размять ноги – никто не сделал ни малейшей попытки ему помешать. Подойдя к окну, он обвел взглядом круглую гравийную площадку с дубом посередине и надворные постройки за ней; ночного сияния неба было в самый раз, чтобы охватить контуры предметов. Движение на Уитли-роуд почти замерло. Детектив пытался просчитать, сколько времени у него будет на овладение ситуацией, когда он услышит, что внедорожник свернул на подъездную аллею. Десять, пятнадцать, самое большее – двадцать секунд, прежде чем его партнеры увидят свет фар.

Он все еще делал ставку на то, что Хейнс не вернется.

Второе сообщение на автоответчике было от приятеля Хейнса, адвоката Херба Мелцнера; тот предупреждал, что ему придется проторчать в конторе еще пару часов. Ссылка на предыдущий разговор. В меру недовольным тоном Херб проговорил, что, возможно, ему удастся найти какого-нибудь алчного адвоката, который охотно возьмется вести его дело ради рекламы… Не иначе как в ответ на вопрос Хейнса относительно его шансов добиться через суд права на отцовство и опекунство – еще и без поддержки со стороны матери. «Никаких шансов, приятель. Проще в аду в снежки поиграть».

Он вспомнил разговор в номере мотеля, когда Карен запретила Джо даже заикаться о законных альтернативах их плану совместного побега. И вот этот «рожденный свыше» неудачник решил сражаться в одиночку. Впрочем, надо отдать ему должное за то, что он ни в какую не хочет отказываться от сына.

Херб Мелцнер предложил ему встретиться часов в семь в кафе «Хайетт» на Сорок второй улице и пропустить по рюмочке. Джо наверняка с ним встретился, выслушал плохие новости, а потом? Закатился к какой-нибудь бывшей зазнобе поплакаться или решил махнуть на все рукой – что скорее в его духе – и укатить куда глаза глядят?

За каким хреном ему снова тащить сюда свою пропащую задницу? Только вот Карен была чертовски уверена, что он дома.

Хендрикс отвернулся от окна и пошел к своему креслу у камина. Оно стало казаться ему таким уютным – верный знак того, что он устал. Устал сидеть, пытаясь придумать, как в нужный момент использовать то мизерное преимущество над его глухими партнерами, которое дает ему слух.

Он был мастер бороться со сном.

Он ждал.

Что-то заставило его вздрогнуть – какой-то сухой, скребущий звук там, в ночи. Вероятно, крысы, а может, енот – рыскают вокруг мусорных баков в сарае. Хендрикс никогда не любил животных, питающихся отбросами и падалью.

До этого он наблюдал, как Донат и Рой-Рой готовились к приему Джо Хейнса, собирая с помощью миниатюрного фонарика провод, кухонный нож, скотч, пластиковые мешки для мусора и декораторский пистолет для укладки уплотнителя, найденный ими в гараже. Все это они сложили в фирменный пакет из магазина «Джей-Си-Пеннис»[52]52
  «Джей-Си-Пеннис» – американский сетевой супермаркет одежды и товаров для дома.


[Закрыть] и оставили его под рукой на кухонной стойке.

Стар он уже для такого дерьма.

Вряд ли Виктор послал бы его с ними, если бы идея состояла в постоянном присмотре за Джо. Или послал бы? Просто прижми его чуток – так он сказал. Передай этому отсосу, что мне нужны мои деньги. Он был нужен им, чтобы было кому вести переговоры. И ни для чего другого.

Хендрикс почувствовал, что его начинает клонить в сон, веки отяжелели. Интересно, сдержал ли Виктор обещание передать Мэрион, что он будет поздно? Он пытался растирать себе виски, щипать губы – старые штучки, которым он научился, чтобы не терять бдительность во время длительных наблюдений. Потом представил, как жена сидит в постели перед телевизором, смотрит ночной фильм и ждет не дождется телефонного звонка.

Том стал звать Карен еще до того, как открыл дверь, замешкавшись с ключами под темной аркой глицинии: руки его плохо слушались.

В холле горел свет. Он увидел ее накидку, висевшую на шляпной стойке, поискал глазами связку ключей, которую она обычно бросала на латунный поднос на козлах тут же у входа. Но не в этот раз.

По небольшой лестнице Том поднялся в галерею; свет лампы в библиотеке в дальнем конце вселил в него надежду.

– Ты здесь, детка? – Ему даже не пришлось повышать голос – так тихо было в доме.

Никакой реакции.

Должно быть, она сразу пошла спать.

Том снял галстук-бабочку, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Потом открыл ключом мини-бар под лестницей и налил себе выпить перед сном. Только теперь он отметил, что Брэкен не поднялся со своей подстилки и не подбрел его поприветствовать. Из-за двери столовой донеслось глухое ворчливое подскуливание. Том с улыбкой поспешил ее открыть, гадая, сколько времени пес просидел взаперти и не могла ли Карен – взгляд его упал на недопитую бутылку диетической кока-колы на буфете красного дерева – запереть его по ошибке: такое с ней не впервой.

Он склонился потрепать Лабрадора по голове, но тот гордо прошествовал мимо, всем своим видом выражая оскорбленное достоинство. Впрочем, не прошло и минуты, как Брэкен смилостивился и подошел к протянутой руке, неистово виляя хвостом.

Том выпустил его в балконную дверь на террасу, где гулял легкий ветерок. Пес задрал ногу возле урны, потом расшвырял камешки и, нюхая землю, пошел нарезать зигзаги в ночную темень. Том вышел следом; отхлебнув бренди с содовой, он пробежался глазами по верхним окнам. Балкон супружеской спальни был освещен. Теперь он не сомневался, что Карен дома, жива и невредима. Ему даже стало ее жалко. Представив, как она, полусонная, сидит в постели спиной на подушках и ждет его, Том почувствовал, что у него встает член.

Он заставил себя сосредоточиться на том, что ответить ей, если она спросит о Викторе Серафиме. Как этот тип, которого раньше он в глаза не видел, подошел к нему и потребовал полмиллиона баксов. Конечно же, он сразу догадался, кто это такой, но, помня, что она рассказала об исходящей от него угрозе, не стал поддерживать с ним разговор.

Не повредит слегка попенять жене за то, что она создала ему лишние проблемы.

На самом же деле – он сделал большой глоток бренди – Виктор подошел к нему сообщить, что все намечено на сегодняшний вечер. Том предпочел бы этого не знать. Но теперь он увидел преимущество в том, чтобы намекнуть Карен, что он послал Серафима к черту (что было не так уж далеко от правды), что заявил этому холую, что он никогда не смешивает бизнес с удовольствием… нет, лучше – что он не получит от него и гроша ломаного.

Том хотел было войти в дом, напрочь забыв о Брэкене, как вдруг услышал рычание со стороны цветника. Он подозвал пса тихим свистом. Тот гавкнул разок и почти тотчас же неслышно выбежал из темноты. И только когда оба они оказались в доме, Том обратил внимание, что Брэкен что-то держит в зубах. Крольчонок, подумал он, пока пес, исполненный сознания долга, не положил к его ногам детский шлепанец.

Он узнал шлепанец Неда.

Хендрикс проснулся как от толчка, когда по окнам пробежал свет фар, осветив сначала пустые стулья у двери, отчего у него мелькнула надежда, что парни смылись. Но когда комната озарилась снова, он увидел Рой-Роя, застывшего у кухонной стойки.

Теперь он сомневался, что выиграл бы больше времени, если бы его не сморил сон. Шум мотора, перекрывший шуршание шин по гравию, он услышал только сейчас, когда подкативший фургон остановился под окнами. Хендрикс подождал, пока водитель выключит фары, и только тогда поднялся с кресла. Понимая, что Донат где-то сзади, он все-таки не ожидал, что тот схватит его за шкирку и приставит к его губам зубчатое лезвие «кухонного дьявола».

Рой-Рой уже прошмыгнул в холл.

Детектив услышал, как хлопнула дверца автомобиля и кто-то зашагал к главному входу в дом. Должно быть, гость припарковался у самой дальней из гаражных дверей. Хейнс обычно не загонял внедорожник. Хендрикс прислушивался к его шагам, надеясь, что он хотя бы заглянет в гараж и обнаружит там чужой «каприс», но ритмичный хруст башмаков по гравию так и не прервался. Заскрипела, потом хлопнула сетчатая дверь.

У лестницы, ведущей в квартиру, шаги смолкли. Что-то было не так. Может, он почуял опасность? После долгой паузы в холле зажегся свет. Хендрикс не сводил глаз с белой полоски под дверью гостиной. Шаги возобновились – только какие-то слишком легкие и осторожные. Господи боже мой! Нет, этого нельзя допустить. Если бы он пихнул ногой в бок, ему бы, возможно, удалось дотянуться до автоответчика: малейшего шума было бы достаточно, чтобы предупредить пришельца, но стоило ему выдвинуть вперед левую ногу, как Донат осадил его, прижав нож к губам так сильно, что его зазубренное лезвие корябнуло ему по зубам.

На верхней ступеньке лестницы Том обнаружил второй шлепанец. Он поднял его и, отнюдь не успокоенный, неслышно прошел по коридору в детскую.

Подойдя к спальне Неда, Том прислушался. Он взял себе за правило каждый день заглядывать к мальчику перед сном. В такие часы ему было легче с ним разговаривать. Когда они оставались вдвоем, молчание сына успокаивало его, вселяло в него уверенность, что между ними существует особое взаимопонимание.

«Кролики» были его любимыми шлепанцами.

Том повернул ручку и приоткрыл дверь. В приглушенном свете ночника он увидел, что кровать пуста.

Внутри у него все напряглось. И все же он продолжал уверять себя, что этому должно быть простое объяснение.

Простыни были сдернуты, красно-черная подушка с человеком-пауком и часть мягких игрушек валялись на полу. Том повернул выключатель возле двери и быстро осмотрел все закутки, гардеробную, ванную, даже заглянул под кровать, чтобы убедиться, что мальчик не прячется. И тогда размашистым шагом прошел к комнате няни, на ходу окликая девушку по имени.

Теперь он уже не боялся разбудить прислугу.

На стук никто не ответил. Том открыл дверь и, нерешительно войдя в темную комнату, уловил легкий запах лосьона для загара и «джонсоновской» присыпки. Хейзл!

Он бросил взгляд на кровать, успев обозреть обнаженное тело цвета нильской зелени с более светлыми треугольниками на месте бикини, пока его обладательница натягивала на себя простыню. Флюоресцентная лампа в аквариуме на комоде – единственный источник света – все вокруг окрашивала в тошнотворно-зеленый цвет. Том вспомнил, что Хейзл держит морских коньков: она спросила у него разрешения, прежде чем заказать по почте из Сан-Диего то ли свой первый набор, то ли партию – черт его знает, как это у них называется.

Девушка была в наушниках. Сдвинув их на шею, она протянула руку выключить CD-плейер на ночном столике.

– Мистер Уэлфорд? – Глаза ее встревоженно расширились. – Что-то случилось?

– Неда нет в спальне.

– Боже мой! Как? – Она села, опершись спиной на подушки, зажав простыню у горла. – Но он там был… Я проверяла, перед тем как включить музыку.

– Давно?

– Около одиннадцати. Он спал как сурок. А вы уверены? То есть, если бы он проснулся и что-то было не так, он бы сразу прибежал ко мне… Должно быть, здесь какая-то ошибка.

Вид у нее был озадаченный.

– Не думаю, что есть реальные причины для беспокойства, – спокойно проговорил Том, желая верить, что это так. Ничто не указывало на вторжение незваных гостей, не было никаких следов борьбы. Раз мальчик не заходил к няне, значит, его забрала Карен…

Дома ее не было. Теперь он это понял.

Вернулась с вечеринки, забрала Неда и снова исчезла.

Козе ясно! Вопрос лишь в том, сделала ли она это из-за того, что произошло на вечере, поддавшись сиюминутному порыву, или спланировала все заранее?

– Ты не слышала, как пришла моя жена?

– Ваша жена. – Хейзл провела рукой по волосам. – Ммм… не думаю. Какая-то машина была. Я решила, что это она или вы оба вернулись с вечеринки… – Она запнулась, явно стесняясь. – Мистер Уэлфорд, вы не могли бы оставить меня на минутку – я должна что-нибудь накинуть.

Больше ему и не понадобилось, чтобы убедиться, что Карен не ждет его в их спальне. Он вернулся в детское крыло и увидел, что Хейзл в синем японском кимоно уже стоит в холле. Босиком. Она хотела осмотреть все комнаты в доме, но Том ее остановил.

– В котором часу ты слышала шум машины?

– Может, полчаса назад. Вообще-то я видела только свет фар. Я… Простите, но я слушала музыку. И как-то не обратила особого внимания. Там кипела такая активная деятельность.

– Так, значит, ты ничего не слышала? Не волнуйся, Хейзл, тебя никто не обвиняет. Просто я хочу, чтобы ты рассказала все, что знаешь. Ты не заметила, когда машина уехала?

– Я не уверена.

– То есть?

– Я уже засыпала. И знаете, когда отблески как бы скользят по потолку, не всегда можно сказать, откуда они исходят. По-моему, я видела свет минут пять спустя. Мне и в голову не пришло, что это была та же самая машина. Казалось, что свет идет откуда-то издалека.

– Потому что ты была уверена, что миссис Уэлфорд дома.

– Наверное. – Она посмотрела на свои босые ноги, зарывшиеся пальцами в густой ворс ковра. – Возможно, я что-то слышала, но здесь, в доме. То ли дверь хлопнула, то ли что.

– Домой спать… – Том нахмурился. Он вспомнил о Брэкене, запертом в столовой. – А ты не слышала, собака не лаяла?

Хейзл покачала головой.

– Мистер Уэлфорд, что происходит? У меня такое жуткое чувство. Если с Недом что-то случилось…

– Я уверен, что не о чем беспокоиться, – ответил он. – Думаю, жена вернулась, а потом, наверное, решила поехать в город и взяла Неда с собой. Вероятно, они остались ночевать в квартире.

– Но почему же тогда она вас не предупредила? – спросила девушка довольно резко. – Простите, но мне кажется, я вправе об этом спросить.

– Я понимаю. – Уэлфорд поймал себя на том, что любуется грудью Хейзл, и отвел глаза. – Как тебе известно, Карен… моя жена… человек не совсем здоровый. К тому же в последнее время она сильно перенервничала, и ее поведение бывает сумбурным.

Хейзл покивала.

– Вечером мы повздорили, как раз перед ее уходом, – она обвинила меня в том, что я за ней шпионю. – Девушка туже стянула полы кимоно, оставив сжатую ладонь на сердце. – Она велела мне собирать вещи. Сказала, что я уволена. Непонятно, что на нее нашло. Может, она приревновала меня к Неду, не знаю. Надеюсь только, что в том, что произошло, нет моей вины.

– Не надо ни в чем себя обвинять. Ты отлично работаешь, Хейзл, я очень тебе благодарен. Об увольнении не может быть и речи.

– Она вела себя как-то странно.

– Карен не сделает Неду ничего плохого, мы оба это знаем. Она любит его… как может любить только мать. Благодарю тебя за заботу, но в сущности беспокоиться не о чем.

– Может, стоит позвонить в полицию?

– Не думаю. – Том улыбнулся и похлопал ее по плечу. – Прости, что я тебя разбудил. А теперь возвращайся к себе и постарайся заснуть.

– Я не смогу заснуть. Дайте мне знать, если будут какие-нибудь новости, хорошо? – Она хотела было пойти к себе, но потом замялась, будто что-то вспомнила. – Мистер Уэлфорд?

– Все будет хорошо. Не беспокойся.

– Даже не знаю, говорить вам или нет… – тихо сказала она, потупившись. – Сегодня вечером Нед впервые со мной заговорил. Он расстроился из-за того, что оставил свое «защитное» одеяльце «в доме у Мистера Мэна». Он это так сказал… Это не фантом, мистер Уэлфорд, это вполне реальное лицо.

По щеке ее покатилась слеза.

– Главное – что он заговорил, – ответил Том.

7

Белый каркасный дом был погружен в темноту.

Карен стояла в дверях, ощупывая стены узкой прихожей в поисках выключателя. Хотя она часто бывала у Джо, ей никогда не доводилось приезжать ночью. Пальцы проползли по рейке вешалки, обогнули угол картинной рамы, нащупали знакомую дыру на обоях, оборванный звонок… Сориентировавшись, она вступила в еще более густую темень лестницы.

Под ноги попалось что-то твердое – стопка журналов, вспомнила она, которые Джо отказался выбросить за борт.

Карен почти не сомневалась, что он был здесь, когда она звонила, – а трубку не снял из тупого упрямства. Сзади печально заскрипела сетчатая дверь. Внедорожника на подъездной аллее не было. Если Джо прослушал ее сообщение, то они с ним, должно быть, разминулись на считаные минуты.

Одной рукой держась за перила, другой – подхватив подол вечернего платья, она взбиралась по крутой деревянной лестнице, ведущей в квартиру. Из-за темноты у нее появилось такое чувство, будто она совершает незаконное проникновение в чужое жилище. Дом, где она проигрывала свои фантазии о побеге, казался ей теперь каким-то неродным. Знакомую гаражную вонь машинного масла и пыли пронизывал запах чего-то такого, что она никак не могла определить, – а также чего-то еще, что витало где-то на пороге узнавания.

Карен списала это на странность возвращения туда, где она больше никогда не собиралась появляться.

Пока она поднималась – по одной ступеньке, – начиная привыкать к темноте, в голове у нее всплыла какая-то мелодия. Виктор Серафим… он напевал эту песенку на заднем сиденье «линкольна».

«Двадцать четыре коротких часа…» Эти слова прозвучали в шуршании шелка по ногам – обвиняюще громко, внезапно. Используй свой единственный шанс, прими единственно верное решение.

Только сегодня утром, уезжая, она смотрела на уменьшающееся отражение Джо в боковом зеркале. Он стоял, облокотившись на перекладину старой изгороди, с незажженной сигаретой в уголке рта. Нед, сидевший с ней рядом в детском автомобильном креслице, еще долго махал ему рукой после того, как он скрылся из виду.

А казалось, прошла целая вечность.

Джо уверял ее, что они вернутся. С улыбкой глядя ей в глаза, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным после недавней перепалки. Типично в его духе. Нам никогда уже не стать чужими, слышишь?

И вот она сорвалась с вечеринки, чтобы его предупредить.

Откуда-то сверху донесся короткий скребущий звук, который оборвался так же внезапно, как возник. Белка на крыше…

Карен запнулась у отсутствующей ступеньки; сердце ее пустилось вскачь, когда она нащупала выключатель.

Ей пришлось заслониться от неожиданно яркого света. Дверь в гостиную в конце коридора была закрыта. Но Джо когда-то говорил, что он всегда оставляет ее на ночь открытой для циркуляции воздуха. Одно у них с Томом было общее – они не доверяли кондиционерам. Карен осторожно двинулась вперед, попутно распахивая двери и заглядывая в каждую комнату.

В комнате Джо ей сразу же бросились в глаза неубранная постель, неупакованный чемодан и «защитное» одеяльце Неда, наброшенное на спинку стула, – словно оставленное специально для нее. Не это ли он имел в виду, когда с такой уверенностью говорил, что она вернется? Но Джо никогда бы не пал так низко, чтобы отпустить Неда, зная, что тот забыл захватить самое ценное свое сокровище.

Или все-таки?.. Она ощутила резкий прилив страха.

В коридоре за ее спиной погас свет.

Она развернулась.

– Джо?

Кроме нее в комнате был кто-то еще.

В темноте дверного проема нарисовалась черная громада. Теперь Карен узнала его – запах дешевого освежителя воздуха, маскировавшего в «линкольне» вонь затхлого пота. И разлагающейся плоти. Она вскрикнула, но ладонь Рой-Роя тут же накрыла ей рот. Другой рукой громила обхватил ее за талию.

Сопротивляться было бессмысленно.

Ее препроводили в гостиную и пихнули на деревянный стул рядом с дверью. Тощий – Донат – бегло осветил ее фонариком; широкая ухмылка на его физиономии говорила: «Смотрите-ка, кто к нам пожаловал!»

Карен почувствовала, как рука Рой-Роя скользнула ей на загривок и нащупала застежку колье. Но тут он, словно передумав, запрокинул ей голову и смачно поцеловал в губы, после чего, хихикая, удалился. Из кухни донесся хлопок рукопожатия. Небось поздравляют друг друга с удачей. Загремела посуда… то ли кто-то рылся в ящике, то ли вытряхивал содержимое магазинного пакета.

Она с содроганием вытерла рот – торопливо, не желая демонстрировать отвращение, и села, обхватив себя руками. У нее сбилось дыхание.

Кто-то за ней наблюдал.

Света с улицы было достаточно, чтобы разглядеть третьего мужчину. Карен было подумала, что это, наверное, Виктор, но тип, стоявший у камина, был другого сложения и по меньшей мере на голову ниже его.

– Не обращайте внимания на Рой-Роя: этот парнишка не сделает ничего плохого, просто его не обучили хорошим манерам – рос без отца, без матери.

Коротышка подошел поближе и присел на корточки перед стулом Карен, спиной к глухарям. Она рассмотрела лысину, просвечивающую сквозь тщательно зализанные волосы, маленькие глазки на толстом лице, пухлые лиловатые губы. Светлую спортивную куртку. Раньше она его не видела.

– Где Джо? – спросила она.

– Мы надеялись узнать это от вас, – любезно ответил он, протянув ей маленькую ладошку. – Эдди Хендрикс, частный следователь, миссис Уэлфорд. Я работаю на Виктора Серафима. Приятно наконец с вами познакомиться.

– Я тоже о вас наслышана, холуй сраный. – Ее негодование было вызвано намеками на осведомленность, проскользнувшими в его вкрадчивом тоне. А Джо еще заявил, что у нее паранойя, когда она в мотеле стала уверять его, что за ней следят. – Что вы здесь делаете?

– Дверь была не заперта… Я решил, что никто не будет возражать, если мы будем чувствовать себя как дома. – Детектив опустил непожатую руку на колено. – Нам очень нужно с ним поговорить, миссис Уэлфорд. – Он прокашлялся. – Мы можем подождать, если понадобится – всю ночь.

– Напрасная трата времени. Джо не будет ни сегодня, ни вообще. Он здесь больше не живет.

– Почему же тогда вы приехали?

– Мы поссорились, – спокойно ответила Карен, пытаясь вспомнить, что она наговорила на автоответчик. – Джо не всегда берет трубку, и я думала… Он собирался к своей сестре, на север. Я думала, может, застану его до отъезда. Очевидно, я опоздала.

– Вы меня обманываете, миссис Уэлфорд. Я не смогу вам помочь, если вы будете лгать, – мягко проговорил Хендрикс. – Не возражаете, если я сяду?

Он встал, пододвинул стул, стоявший по другую сторону двери, развернул его и сел на него верхом, обхватив руками спинку.

– Меня прислали сказать вашему другу Хейнсу, что планы изменились. Мистер Серафим требует возврата займа, он останавливает часы.

– Так бы сразу и сказали. – Карен откинулась на спинку стула.

– Он хочет, чтобы ему вернули деньги.

– Это не проблема. Если хотите знать, я целый день пыталась до него дозвониться. Мои планы тоже изменились. Том уже знает о… в общем, он знает все. Но это ничего не меняет. Он обещал позаботиться о моем долге.

– Боюсь, у мистера Серафима лопнуло терпение.

– Но я только что видела Виктора на вечере: он мирно беседовал с моим мужем – двадцать минут назад. Возможно, они уже обо всем договорились. На вашем месте я бы позвонила вашему хозяину, прежде чем что-либо предпринимать.

– Мы в любом случае должны поговорить с Джо, миссис Уэлфорд. Где он?

– Джо не имеет к этому никакого отношения.

– Мистер Серафим думает иначе.

– Слушайте, клиент – я. Вы можете поговорить со мной.

– Я же сказал: у мистера Серафима лопнуло терпение, – гнул свое Хендрикс. – Искренне сожалею.

– Что значит «сожалеете», черт побери?

– Вы ведь пытались его «кинуть», не так ли? – Карен заметила, как его взгляд метнулся в сторону Доната, который вернулся из кухни и теперь стоял посреди комнаты. Рой-Рой, сгорбившись над стойкой, светил себе фонариком и что-то писал. – Я хочу, чтобы вы знали, миссис Уэлфорд: если бы мне представился случай, я бы сделал то же самое.

В его голосе чувствовалась напряженность.

– С какой стати я должна вам верить?

– Деньги – это ерунда, – продолжал Хендрикс тем же натянутым тоном. – Они намерены убрать Джо, что бы ни случилось. Только, пожалуйста, без лишних эмоций. Наши глухие друзья обладают чем-то вроде шестого чувства. Это лишь часть плана. Виктор задумал сорвать большой куш… Ради бога, миссис Уэлфорд, смотрите на меня. Он собирается похитить вашего сына.

– О боже! – Карен закрыла глаза. – Я знала… знала, что это случится. – Теперь она пожалела, что не поддалась импульсу притормозить у Эджуотера и проверить, как там Нед, прежде чем помчаться сюда. – Когда?

– В понедельник, когда он будет выходить из детского сада. Они подъедут туда и схватят мальчика, пока шофер… надо поспешить, а то кое-кому начинает не нравиться, что его отстранили от участия в беседе.

К ним сутулясь подошел Рой-Рой.

– Трудно сказать, как они теперь себя поведут – ваше появление здесь все осложняет. Не волнуйтесь, я помогу вам отсюда выбраться. Только не поддавайтесь ни на чьи уговоры не обращаться в полицию.

– Мой муж ведь тоже в этом замешан?

– О мальчике он не знает.

– Но он приказал убить Джо.

– Не исключено.

Она увидела, как Хендрикс улыбнулся и покачал головой, но не ей. Глядя на Рой-Роя, он продолжал:

– Дверь в задний дворик не заперта. Секунд через тридцать я делаю свой ход, вы бежите туда, выходите – и вперед. До машины добраться не пытайтесь – бегите в лес. Используйте ваше единственное преимущество.

– Почему вы так поступаете?

Хендрикс со смехом протянул руку взять записку у Рой-Роя. Немой посветил ему фонариком.

– Что там у тебя, Рой? Очередная поэма?

Они понимают, что Рой-Рой отклонился от сценария.

Дело не только в записке. Судя по тому, как близко Донат встал за его спиной, Хендрикс догадывается, что парни готовят какой-то сюрприз. Не переставая говорить – «Нам придется отпустить миссис Уэлфорд домой, Рой», – он медленно поднимается со стула, вытаскивает его из-под себя, затем, швырнув скомканную бумажку, перехватывает руки на его спинке, все так же улыбаясь Рой-Рою и глядя в его по-кошачьи суженные глаза, – «А то из-за нее все сорвется. Ясно тебе, хер глухой?»

Фонарик гаснет. Хендрикс поднимает стул над головой и, развернувшись, обрушивает его на лицо Доната.

Удивленно крякнув, парень пятится назад.

Детектив кричит Карен, чтобы она уходила, и открывает дверь в коридор. Увидев, как она, задрав юбки выше колен, срывается со стула (Рой-Рой ее не останавливает – просто стоит и качает головой), Хендрикс выскакивает в дверь и вслепую несется к лестнице, рассчитывая, что если он успеет спуститься в гараж и добраться до «каприса», прежде чем его поймают… насколько он помнит, пистолет все еще лежит там в «бардачке».

До него доносится крик девушки, шум недолгой борьбы, звук захлопнувшейся двери – плохо дело, раз в таком порядке, – а сзади – дробный топот с попискиванием резиновых подошв по голым доскам.

Он делает рывок, но заряд кончился – никакого ускорения, твою мать! – сигнал из мозга не доходит до его отваливающихся ног. Гонка из дурных снов, которые преследовали его на протяжении всей жизни. Сзади раздается звук, похожий на конское ржание. Незащищенную спину детектива начинает покалывать от предвкушения, как будто страх, что этот дьявол настигнет его, перерос в желание быть настигнутым. Он чуть не падает, споткнувшись об упаковочную коробку, но его спасает стена, и он продолжает бежать. До лестницы всего пара шагов. Ты сможешь, Эдди! Надежда оживает: еще рывок – и он наконец достигнет цели… Но тут сильный толчок сзади сбивает его с ног.

По инерции его несет вперед, он хватается за первую ступеньку и подтягивается к ней на животе. На мгновение у него возникает мысль, что еще не все потеряно, – надо лишь скатиться вниз головой по темной лестнице. Но он не чувствует отката: его не пускает тяжесть в ногах, и тут на него наваливается бандюга и подминает его под себя.

Прижав ногой его шею к полу, Рой-Рой отматывает кусок упаковочной ленты, потом садится на корточки и связывает ему руки за спиной. Малейшая попытка пошевелиться вызывает у Хендрикса краткие вспышки боли и жжение в основании черепа.

Чего зря стараться?

На пульсацию в голове тошнотно накладывается шум мотора. Должно быть, Донат загоняет «вольво» в гараж. Что ж, разумно. Мотор умолкает; слышен скрежет закрываемой гаражной двери. В голове все еще бухает.

Рой помогает Хендриксу встать на ноги, а чтобы тот не истолковал его жест превратно, припечатывает его лицом о стенку. Затем ведет за галстук назад в гостиную.

– А знаешь, – Хендрикс, пыхтя, нащупывает языком кусок сломанного зуба и выплевывает его, – Виктор не слишком обрадуется, когда обо всем узнает.

Рой-Рой пихает его на диван, швыряет ему в лицо конец галстука и уходит.

– Узнает, как вы спутали ему все карты, – кричит детектив ему вдогонку, поводя шеей в попытке ослабить узел. – Хрен он это одобрит…

Ему трудно дышать, голова горит, рот полон крови и обломков, над правым глазом – фонарь с детское колено, но могло быть и хуже.

Он не сводит глаз с Рой-Роя, который ходит взад-вперед от окна к окну, сгорбив плечи, сунув руки в карманы.

– Надо отсюда сваливать, Рой, спасать задницы. Хейнс не приедет. Девица говорит, она заявила в полицию. – Он морщится от боли всякий раз, как в сломанный зуб попадает воздух. – Дай ей бумагу, если мне не веришь, – пусть она напишет.