Текст книги "Прекрасная голубая смерть"

Автор книги: Чарльз Финч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– В реальной жизни ни в коем случае.

– Да-да. Полнейшая нелепость.

– Конечно.

Наступило молчание.

– Ну, мне, пожалуй, пора, – сказал Сомс.

– Приятно было повидаться.

– Спасибо за вино и все прочее, Ленокс.

– Не за что.

– Вы встречаетесь тут с братом?

– Да, – сказал Ленокс. – Немного погодя.

– Передавайте привет. Старина Эдмунд! Мы вместе учились в университете.

Печальная минута миновала. Они обменялись рукопожатием, и Сомс направился в зал заседаний.

Глава 24

После беседы с Сомсом Леноксу нечем было заняться. Всего через час плюс-минус несколько минут ему предстоял завтрак с братом, так что возвращаться домой смысла не имело. И он решил прогуляться.

Новый снег был уже утоптан, и город вновь обрел замызганный вид, однако воздух был чистым, хоть и холодным, но не чересчур. Он решил пройтись вдоль реки.

Через каждую пару сотен ярдов в этой части Лондона была лестница, ведущая от тротуара вниз к Темзе. По одной из них Ленокс спустился, оказавшись у самой воды на маленькой, окаймленной низкими деревьями аллее, куда более тихой и спокойной, чем оживленная улица вверху.

Вода была серой и быстро струилась, унося смерзшиеся льдинки, опушенная по краям снегом. Несколько птиц носились над самой водой, и Ленокс остановился посидеть на скамье и посмотреть, как они почти задевают маленькие волны. Небо было серым, река была серой. Все это было тем, что он любил, но тут внезапная боль в месте ушиба вернула его в реальный мир.

Вскоре настало время второго завтрака, и он медленно пошел назад, поглядывая на здание Уайтхолла.

Интерес Ленокса к политике уходил в прошлое, насколько хватало памяти. Отец леди Джейн часто занимал свое место в Верхней Палате, где Ленокс и леди Джейн с галереи для посетителей смотрели, как он произносит речи, и Ленокс оставался равнодушен к атрибутам власти, его завораживала сама власть. После школьных уроков о монархах и более глубокого знакомства с историей в Харроу он поражался тому, как Палаты Парламента контролируют судьбы его соотечественников. Диспуты, которые он читал в газетах, редко бывали возвышающими, иногда очень низменными, но порой блистательными. Он рос с идеалом великого государственного мужа в душе – Бэрк, Фокс, Пиль и Пальмерстон. И еще, взрослея, он чувствовал, что оказался в на редкость удачной эпохе, когда и Дизраэли, и Гладстон – оба обретали силу вождей. Это была эпоха дебатов.

Но было это очарованием издалека. Братья всегда знали, что членом от Маркетхауса будет сэр Эдмунд. Им всегда был баронет. Чарльз, полагал их отец, приобретет поместье вблизи Ленокс-хауса или – в случае абсолютной необходимости – дом в Лондоне. Но так или иначе, досуг явится ему утешением за несбывшуюся карьеру.

Тем не менее, порой, когда Ленокс оказывался среди знакомых членов или конфиденциально беседовал с братом или полдесятком политиков, знакомых ему с детства, ему приходило в голову, что все-таки у него остается шанс, все-таки он сможет заседать в Парламенте. Он знал, что их умы, пусть в данный момент и более приспособленные к политике, в конце-то концов, были не острее его собственного. Он чувствовал, что вполне подойдет для этих обязанностей.

Однако пока ему было довольно прохаживаться в кулуарах власти, выспрашивать у брата сочные кусочки сведений, читать газету на сон грядущий и здороваться с Дизраэли на званых вечерах или с Расселом в чьем-нибудь загородном доме, куда оба были приглашены – частично вращаться в политических кругах.

Не важно, не важно. Текущее дело – вот что имело значение. Он пошел в направлении входа для членов, а затем в «У Беллами» с низкими окнами и старинными портретами, чтобы повидаться с братом.

Изначально Ленокс не сомневался, что захватит Сомса врасплох и расспросит его так, что он ни о чем не догадается. Но все вышло не так, и это насторожило Ленокса. И к тому же Сомс держался так странно. То, как он раздраконил репутацию Даффа, тревожное смущение, которое вызвали у него некоторые вопросы, и настойчивость, с какой он утверждал, что никто из них не окажется причастным, когда истинные факты выйдут на свет.

Но уж конечно, не Сомс, завсегдатай клубов, с которым Ленокс был шапочно знаком не один десяток лет, с тех пор как он учился в университете с Эдмундом. Нет, причиной его запинок, смущенной неловкости и нездоровой бледности было вино.

Ленокс сидел в ожидании брата, и наконец тот вошел в столовую. Оба заказали по куску горячего пирога с дичью под соусом, жареный картофель и горошек. Сэр Эдмунд, пребывавший в бодром настроении, так как скоро должен был вернуться в деревню, заказал после завтрака бутылку портвейна, и они с приятностью распили ее, беседуя не о расследованиях, а о племянниках Ленокса, отличных ребятах, и о разных мелочах, касающихся поместья: о жалобах управляющего и о ферме Дарроу, самой большой арендованной ферме на их земле. В распоряжении сэра Эдмунда был приход, и он не знал, то ли продать его тому, кто предложит самую большую сумму, то ли по умеренной цене родственнику их матери, и оба решили, что получить приход должен родственник с тем, чтобы он переселился в Маркетхаус.

Их занимали вопросы вроде этих, какие могут обсуждать братья, истинно близкие друг другу, и они поговорили о визите Чарльза на Рождество.

– Я надеялся съездить на Ривьеру, знаешь ли.

– Ах, Чарльз, твои вечные планы! Помню, в прошлом году намечалась Португалия, если бы ты не занимался делом Мейера, немца… И я помню твои недолгие мечты о поездке в Америку.

– Ну-ну! В один прекрасный день…

– Очень может быть! – Сэр Эдмунд засмеялся. – Но не стоит снова загораться надеждой. Удовольствуйся поездкой в деревню, мы сможем поохотиться, знаешь ли. Мне наконец удалось убедить Крампа (дворецкого в Ленокс-хаусе с незапамятных времен), что камины должны топиться по-настоящему, пока кто-нибудь еще не спит. Но ты бы подумал, будто я предложил устроить костер из фамильных портретов!

Ленокс рассмеялся вместе с братом.

– Знаешь, я так предвкушаю эту поездку! Повидать Молли и мальчиков.

– Ну, они постоянно жалеют, что ты не навещаешь нас чаще. Особенно мальчики.

– Да, – сказал Ленокс и улыбнулся своим мыслям. – Куда ты направляешься сейчас?

– В комитет по закону и порядку. Доклад Королевской академии о запрещенных ядах.

Ленокса осенила мысль.

– Кто в палате ответственен за это?

Эдмунд прикинул.

– Молодой Джеймс Хилари, Дафф, Александр Адамс. По-моему, эти трое.

– Дафф? – На миг Ленокса охватило разочарование. Не поэтому ли у Даффа был мышьяк? Но если да, зачем покупать его в частной аптеке? Уж конечно, Академия снабдила бы их образчиками.

Поговорив еще несколько минут, Эдмунд и Ленокс встали и пошли назад ко входу для членов, оставляя за собой закусочную, чайную комнату и карточную комнату.

– Ты останешься в Палате весь вечер? – спросил Ленокс.

– Придется. Жуткая докука, конечно. Но им это будет по вкусу.

– Не обменяться ли нам ролями? Я предоставлю тебе задачу расспросить Даффа.

– Ньютона Даффа? – Сэр Эдмунд поморщился. – Ну, может быть, пока отложим обмен? А! Вот и он.

Оба увидели, что Дафф, член Палаты Общин, расположился на диване в обычно пустующей шахматной комнате, окруженный бумагами, которые словно расшифровывал.

– Хочешь, чтобы я проводил тебя туда? – спросил сэр Эдмунд вполголоса.

– Да, пожалуй. С тем же успехом можно заняться этим прямо сейчас.

– Как ни неприятно.

– Спасибо, что напомнил мне, милый братец.

– Я ведь только сказал. Идем.

Они вместе направились к Даффу, но Леноксу пришлось покашлять, прежде чем суровый член Палаты удостоил их взглядом.

– Мистер Дафф, – сказал Ленокс, – мы несколько раз встречались, но, полагаю, вы вряд ли помните…

– Я помню.

Возникло неловкое молчание.

– Ну, а мне пора, – сказал сэр Эдмунд, тряхнул руку брата и ушел.

Дафф вновь уставился на свои бумаги.

– Могу ли я на минуту присесть? – спросил Ленокс.

– Ну что же. Да, раз уж вы должны. Я зашел в эту комнату, ища уединения.

Наступила новая пауза. Жесткие темные глаза Даффа беспощадно сфокусировались на Леноксе. Волосы у него тоже были темные, зачесанные назад. Его отличали сильный подбородок и худощавая фигура человека, у которого в жизни мало удовольствий, кроме работы.

– Мне кажется, вы гостите у Джорджа Барнарда?

– Да.

– Какое-то убийство, судя по разговорам.

Дафф наконец поднял голову, но одарил Ленокса не слишком приятным взглядом.

– Да.

– Им известно, что, собственно, произошло?

В ответ на этот вопрос Дафф встал и сказал с железным видом:

– Мне пора, сэр. Всего хорошего.

Ленокс со вздохом смотрел, как он удаляется. Зачем он купил мышьяк? Трудный человек. Люди, мимо которых он проходил, направляясь в зал, словно бы пережидали, пока он пройдет, и только тогда возобновляли разговор. Странно, как он отреагировал, но трудно решить, то ли Дафф пренебрегал пустыми разговорами, то ли, быть может, как и Сомс знал, чем занимается Ленокс, или же опасался собственных ответов, если бы эти вопросы продолжились.

Глава 25

– Чарльз, Чарльз, Чарльз! – сказала леди Джейн, кидаясь к двери навстречу ему. – Ах, Керк, позовите Люси, будьте так добры.

Она взяла его за руку, повела к розовой кушетке, и они сели, но ее обуревала такая буря чувств, что она тут же вскочила и начала расхаживать взад и вперед перед камином, хотя отказывалась сказать Леноксу хоть что-нибудь.

Близилось время чая, который с самого начала этого дела Ленокс и леди Джейн пили вместе ежедневно. Они всегда умудрялись видеться по несколько раз в неделю днем – и неизбежно чаще по вечерам, поскольку принадлежали к одному кругу, – но теперь, сообразил он, ему было присвоено ежедневное право видеться с ней и обсуждать убийство Пру Смит. Ему это по-своему нравилось. Он часто пил чай дома, и это было самой тихой частью его дня, но разделять эту часть с леди Джейн не было обузой. Собственно, чему удивляться, если она так вовлеклась в это дело? И тем не менее, это все-таки в каком-то смысле его удивило.

Дворецкий, получив распоряжение, тяжело спускался по лестнице с обычным своим шумом, который так не одобрял Грэхем, и минуту спустя появился с молодой горничной, которую Ленокс уже один раз видел, ближайшей подругой Пру Смит.

– Люси, будьте добры, повторите нам то, что вы говорили, а Керк случайно услышал.

– Я очень извиняюсь, мэм.

– Прекрасно. А теперь мы хотели бы услышать.

– Да я просто в шутку сказала, мэм, а не взаправду, – промямлила Люси неловко.

Леди Джейн встала (она уже снова сидела на кушетке) и посмотрела на девушку с той повелительностью, на какую – о чем Ленокс всегда забывал – была способна.

– Люси, – приказала она, – я требую, чтобы вы повторили нам то, что сказали. И сейчас же!

– Да, мэм. Я только сказала… ну, вроде бы как Пру водилась с одним из племянников, ну, с этим фу-ты ну-ты, его Клодом зовут.

Ленокс сказал мягко:

– Она его знала?

– Ну… вроде хорошо знала, сэр.

– У них была связь, Люси?

Леди Джейн вздохнула и отошла к камину. Керк кашлянул, и Люси пробормотала извинение.

– Все хорошо, Люси, – сказал Ленокс негромко. – Очень хорошо. Когда это началось?

– В прошлом месяце, сэр, когда мистер Клод приехал в Лондон. Он залезал в комнату Пру.

– Как часто?

– Вроде бы часто, сэр.

– Что она про это говорила?

– Так это же было не всерьез, сэр… она собиралась за Джема, сэр, а Дека придержать в сторонке, я так думаю, сэр.

Леди Джейн поморщилась, и Ленокс встал.

– Не продолжить ли нам в прихожей? – сказал он Керку, и тот кивнул.

Но Джейн сказала «я выслушаю это» с категоричностью, которую Ленокс знал так хорошо, и велела Люси продолжать.

– Да думается, это все, миледи, – сказала горничная.

– Был ли еще кто-нибудь? – спросил Ленокс. – Я буду по-прежнему стараться узнать, кто ее убил, Люси, что бы вы мне ни сказали. Она заслуживала быть убитой не больше епископа Кентерберийского. Но мне необходимо знать, был ли кто-нибудь еще.

Она уверенно мотнула головой.

– Нет, сэр. И даже Пру знала, что с мистером Клодом это было плохо, только она же никак не могла сказать «нет», а он такой привлекательный молодой человек, вы же знаете, сэр.

– Да, – сказал Ленокс. Он кивнул Керку. – Благодарю вас, Люси, – добавил он и отвернулся, и дворецкий увел горничную вниз.

Ленокс подошел к леди Джейн, которая стояла теперь спиной к нему и глядела в окно.

– Это же вина племянника Барнарда, – сказал он. – Бедная девушка…

– Ты, разумеется, прав, Чарльз. И все же это ужасно.

– Да, – ответил он, взял ее руку и сочувственно улыбнулся, когда она обернулась и поглядела на него.

– Ну, – сказала она, все еще хмурясь, – чаю?

– Конечно.

Они снова сели, и Ленокс осведомился о вечере Девонширов, и леди Джейн ответила, что было довольно скучно, поскольку главную приманку составлял посланнике великолепной репутацией, но лишенный светских талантов. Однако она сыграла роббер в вист и оставалась еще долго с Тото, обсуждая новый сезон (молодые девушки как раз начинали выезжать) и где после Рождества можно было бы весело погостить в деревне.

– Однако, Чарльз, – сказала она наконец, отрезая ему кусок медовой лепешки, – ты должен рассказать мне, узнал ли ты что-нибудь новое.

– Возможно, – сказал он. – Но, разумеется, дело трудное, а еще и четырех дней не прошло.

– Этот Дафф не внушает мне доверия, знаешь ли, а этот племянник и вовсе превосходит всякое вероятие, как, впрочем, и второй. Держу пари, они сделали это все втроем, просто чтобы доказать свою омерзительность.

– Я расследую твое предположение, – сказал Ленокс, смеясь.

– Тем не менее, это же кто-то из них? – спросила она.

– Или Поттс, или Сомс. Или даже Барнард.

– И больше никто?

– Я с каждой минутой утрачиваю уверенность. Но начинаю думать, что это мог быть Сомс.

– Джек Сомс? Он же такой барашек!

– Это представляется возможным.

Она посмотрела на него широко открытыми глазами.

– Нет, но ты права, – сказал он, – конечно, это также представляется невозможным. Дафф выглядит более вероятным… – Эту последнюю мысль он пробормотал.

– Нет, – сказала она. – Ты знаешь, Чарльз, что ты делаешь?

– Знаю, что тут можно помешаться.

– Но ты должен раскрыть это дело – я знаю, ты можешь! И то, что ты пострадал, заставляет меня еще больше хотеть этого.

– Мне казалось, ты говорила, что хочешь, чтобы я прекратил розыски.

– Уже нет. Я не хочу, чтобы ты боялся.

– Благодарю тебя, Джейн.

– Чем ты займешься сейчас?

– Жду, чтобы отозвался Поттс, и мне следует снова побеседовать с Клодом Барнардом. А затем придется дождаться бала и посмотреть, не удастся ли мне чего-нибудь заметить.

До бала Барнарда оставалось два дня, и Ленокс твердо знал, чем займется там, но решил не делиться этими мыслями с леди Джейн – прекрасное, как оказалось, решение, потому что, едва она вспомнила про надвигающийся бал, как заговорила на совсем другие темы, включая возможный наряд некой леди Уэндолл, а также о шансах некой юной девицы безупречной красоты и родовитости, но бесприданницы, и о возможности, что Ленокс, предпочитающий подпирать стены, против обыкновения согласится потанцевать.

Глава 26

На самом деле Ленокс был обескуражен даже сильнее, чем признался леди Джейн. Расследование как будто зашло в тупик. У него практически не было доступа к подозреваемым, и практически не было причин подозревать кого-нибудь из них конкретно – если не считать осведомленности Юстеса в ботанике. Но Юстеса приходилось исключить, исходя из, без сомнения, надежных сведений, раздобытых Грэхемом.

Единственной надеждой, чувствовал Ленокс, оставался бал.

Примерно в восемь часов он сел поужинать, но не в столовой, отдав предпочтение столу в библиотеке, где он мог читать. Книгопродавец по ту сторону улицы прислал новую книгу о Перу. Памятуя, как накануне он умудрился полностью забыть про вечер Девонширов, Ленокс дважды перепроверил, что нынче никуда не приглашен, и убедился, что никуда. Едва он положил нож и вилку, как им опять овладела неусидчивость, но желания пойти погулять не возникло, что было только естественно на следующий вечер после нападения на него, но он не был и в настроении читать письма и отвечать на них. Может, все-таки настало время отправиться в Сент-Джеймский клуб, почитать газеты в гостиной, поглядеть на парк за окном или тихо побеседовать с кем-нибудь?

Однако дверной звонок прозвучал как раз, когда он встал из-за стола, чтобы подняться наверх и переодеться, и Грэхем ввел самого нежданного визитера, который, по убеждению Ленокса, никак не мог осмелиться войти в его дом – инспектора Итедера.

– Мистер Ленокс, – сказал высокий инспектор с поклоном.

Свой полицейский шлем он держал под мышкой, а другой рукой машинально подкручивал ус. Казалось, он весь день провел на улицах: щеки у него багровели, а к сапогам налипла грязь со снегом, заметил Ленокс, хотя инспектор и попытался их обтереть.

– Вижу, вы от Барнарда? – сказал Ленокс.

Итедер тщательно изучил себя с ног до головы, ища, что могло его выдать, но в этой игре он всегда проигрывал.

– Как вы определили? – спросил он.

– Лимон, – ответил Ленокс.

– Какой лимон?

– Его легкий запах. Полагаю, вы пили там чай.

– Пил.

– Джордж принадлежит к тем немногим знакомым мне мужчинам, у кого лимон подают и когда присутствуют дамы, и когда нет.

– Как, возможно, и у других.

– Тем не менее, я, знаете ли, догадался бы, что вы пришли от него и без лимона, который просто облегчил вывод.

– Фокусы, – напыщенно сказал Итедер, – превосходное занятие для праздного сословия.

– Да, бесспорно. Сигару?

– С удовольствием, мистер Ленокс.

Некоторое время они сидели друг против друга в молчании и курили.

– Мистер Ленокс, – наконец сказал Итедер, – вы ведь не трудящийся?

– Полагаю, что нет.

– Трудящийся ведь находится, знаете ли, под давлением.

– Да, – сказал Ленокс, – это верно.

С одной стороны, Итедер нелеп, подумал он, но с другой, это было достаточно верно, чтобы внутренне его смутить. Не слишком вежливые манеры – заставить Итедера почувствовать себя дураком из-за лимона… да и из-за чего угодно.

Они вновь погрузились в молчание, и вновь его нарушил Итедер:

– Не хотите ли побыть полчаса в доме мистера Барнарда, когда все, пребывающие под его кровом, будут отсутствовать?

Это было столь неожиданно, что Ленокс даже закашлялся, затем попытался подавить кашель и раскашлялся еще больше.

– Почему вы здесь, инспектор? – наконец сумел он выговорить.

– Чтобы сделать вам это предложение, мистер Ленокс.

– Вы извините меня, если я укажу, что это кажется маловероятным.

– Да-да, – сказал Итедер, – очень маловероятным. И тем не менее.

– Вам следует поподробнее объяснить, что вы имеете в виду.

– Только это.

– Полчаса в его доме?

– Да. Я знаю, вы расследуете это дело, что бы там ни говорил Барнард.

– Я никогда не касался этого момента, инспектор, но чувствую, что теперь его избежать нельзя. Мне представляется более вероятным, что вы будете препятствовать моим усилиям в этом направлении, чем способствовать им. Во всяком случае, так подсказывает мой опыт.

– Мистер Ленокс, я человек простой, – сказал Итедер, откидываясь в кресле и пожимая плечами. – Я не ищу ни славы, ни богатства, ни чего-либо еще в таком же роде, понимаете? И я отнюдь не против сотрудничества, когда ситуация этого требует.

Ленокс, напротив, знал, что Итедер ищет и славы, и богатства, и что сотрудничество было для него равно тому, чтобы пожертвовать фунт. Не разорительно, но и не разумно. Однако теперь он понял: только одно могло возобладать над нежеланием Итедера привлечь к делу детектива-любителя.

– Значит, вы застряли, – сказал Ленокс.

Итедер словно бы взвесил эту идею.

– Ну, я бы не сказал, сэр. Но дело это не из самых простых.

– Вы больше не считаете случившееся самоубийством?

– Самоуничтожение мы исключили сегодня утром. Или около того.

Ленокс рассмеялся с горечью, хотя и понимал, что следовало бы воздержаться.

– А как насчет «предоставь это Ярду», инспектор?

Недоумение Итедера выглядело настолько искренним, что секунду спустя Ленокса захлестнула волна страха: может быть, тех двоих к нему подослал кто-то еще? Он снова ощутил тот спазм в груди, сжатие сердца. Полиция никого убивать не станет – в этом было его утешение. Но кто-то иной может. На миг он подумал, не выйти ли из комнаты, но затем пересилил себя.

– Не важно, не важно.

– Завтра утром, мистер Ленокс. Трое гостей будут в Парламенте, двое племянников отправятся каждый по своим делам, а один из моих людей будет следить за Барнардом на случай, если он вернется внезапно.

– Так-так.

– И, разумеется, Ярд будет благодарен за ваши прозрения, мистер Ленокс.

– Разумеется.

– Так как же? – Итедер попыхтел сигарой.

Попахивало ловушкой, а если не ловушкой, то глупой выходкой, сулящей принести скорее вред, чем пользу. И все-таки неотразимо заманчиво. Возможность заглянуть в спальни подозреваемых, с одной стороны, отталкивала Ленокса, но он знал, что не может отвергнуть подобный шанс. Вновь он напомнил себе, что интересы Пру Смит должны превалировать над его собственными.

– Хорошо, инспектор, – сказал он, – но на том условии, что Барнард не узнает, по крайней мере пока.

– Даю вам слово, – сказал Итедер.

Ленокс знал, чего стоит слово Итедера. Тем не менее, они обменялись рукопожатием, и, назвав время – десять утра, – Итедер ушел.

Истинный вопрос сводился к причине такой озабоченности Ярда; ответ, как сразу понял Ленокс, был связан с Барнардом. Но освобождает ли это его от подозрений? Должно быть, Итедер проявляет такое усердие под его нажимом – под его нажимом и ради его золота во имя золота страны.

К тому времени, когда его посетитель ушел, Ленокс уже так разволновался, что о тихом вечере не могло быть и речи. Он решил навестить брата, чтобы расспросить его о Монетном дворе.

Но когда он приехал к фамильному лондонскому дому Леноксов вблизи Карлтон-террас в сторону Оксфорд-стрит, сэр Эдмунд там отсутствовал. Ленокс растерялся, но затем ему пришло в голову, что он может поискать Клода Барнарда раньше, чем планировал. Он вернулся в свою карету и попросил кучера отвезти его в «Скачки»

Несколько минут спустя он уже был там. Окно, разбитое башмаком, когда Ленокс в первый раз приехал сюда в поисках Клода, было застеклено, а изнутри доносились звуки громкого разговора. Сквозь стекло он увидел четырех картежников за партией виста, а позади них бильярдный стол, и после секундной задержки вошел внутрь на поиски молодого человека, с которым хотел поговорить.

– Клод Барнард? – сказал он издерганному швейцару.

– Сию минуточку, сэр. Я вас провожу.

Он повел Ленокса вверх по лестнице в столовую поменьше, чем ниже этажом. Комната пахла табачным дымом, была отделана панелями темного дерева и полна столиков. На левой стене в рамке висел герб клуба – единственное украшение комнаты, как и Клод Барнард был единственным, кто находился в ней. Он сидел за столиком перед тарелкой с простой едой – несколько ломтей хлеба и сыра с графинчиком вина, которое он как раз наливал в стакан, когда вошел Ленокс. Вид у него был угрюмый.

– Клод?

Молодой человек поднял голову и горько рассмеялся.

– Вижу, мой жребий – терпеть преследования людей, которых я почти не знаю.

– Но, конечно же, я единственный, – сказал Ленокс, садясь напротив него.

Швейцар ушел.

– А! Будь так, жизнь была бы куда легче, мой дорогой. – Клод задумчиво погладил подбородок. – Во-первых, вы. Затем этот мерзкий типус из полиции, Итедер. Затем мой портной, он дожидается следующего поступления моих денег даже с еще большим нетерпением, чем я сам. И наконец, этот жуткий лакей, который рыскает вокруг, будто шпион, но словно бы лишен даже подобия здравого смысла.

– Джеймс?

– Может быть. Нет, вы скажите, ну кто способен вообразить, будто шпионить, значит торчать в коридоре напротив твоей чертовой спальни? Съездить дубинкой по голове и то было бы хитрее.

Наступила пауза. Ленокс закурил сигарету, прежде чем заговорить.

– У вас была связь с покойной девушкой, Клод, если не ошибаюсь?

Мгновение лицо Клода оставалось непроницаемым. Затем он засмеялся и вскинул руки над головой.

– Ну, вот!

– О чем вы? – спросил Ленокс.

– Теперь вы знаете.

– Что я знаю?

– Открылось, черт побери. Да-да, у меня была с ней связь. Ну и что?

– То, что вы скрывали этот факт, наводит на подозрение о вашей причастности к ее смерти.

– Да? – Клод снова засмеялся. – Будь я таким, мертвых девушек набралось бы куда больше, чем вы могли бы пересчитать.

Ленокс ничего не сказал.

Клод закатил глаза.

– Да-да, неуместно… но, знаете ли, я ее, конечно, не убивал.

– Нет?

– Черт дери! Я чувствую себя совсем разбитым из-за всего этого! Почему, вы думаете, я обедаю в этой забытой Богом комнатушке? – Он взял стакан с вином, но сразу же его поставил, с отчаянием махнув рукой. – Я старался вести себя нормально, но Бог…

– Я должен спросить, почему вы не сочли нужным упомянуть мне про ваш секрет, – сказал Ленокс.

– Вы мне чужой человек.

– Да, но вы должны были понимать, что он откроется.

– Нет. Я думал, он умрет с ней. – Клод тоже закурил сигарету и пожал плечами. – Вы знаете, на самом деле я горюю. Я шучу, но потому лишь, что это так чертовски тяжело; я же, конечно, никому сказать не мог и даже не мог пойти на похороны. Это было бы нелепо.

– Да, – сказал Ленокс.

– В любом случае вы теперь знаете все. Разгласите всему свету, если хотите. – Клод угрюмо откусил кусок хлеба и принялся его жевать.

– Клод, что вы сделали с деньгами, которые вам дал ваш дядя? С десятью тысячами фунтов?

Клод поглядел на него.

– А вы ничего не упускаете, – заметил он. – Вложил их. Подыскал отличное, только чуть рискованное предприятие в Америке.

– И оно?

– Процветает.

– У вас достаточно денег?

– Их никому не бывает достаточно, но я прилично обеспечен.

Ленокс вздохнул.

– Я должен снова спросить, убили вы ее или нет.

И снова молодой человек засмеялся.

– Не такой уж вы хороший сыщик, а?

– Возможно.

– Я все время был в гостиной.

– Не все время. Вы сказали мне, что ходили в умывальную. А кроме того, вы могли заручиться помощью со стороны.

– Заручиться чьей помощью? Я ведь не вращаюсь в ваших кругах, мой дорогой. Преступные элементы, знаете ли, остерегаются предлагать свои услуги на уличных углах. Не очень перспективное дело, думается мне.

– Клод…

– Впрочем, пожалуй, я мог бы попросить об этом Юстеса. Но нет… он бы прочел мне нотацию о гражданской ответственности и нуждах низших сословий, так что вычеркните это. Но как насчет Даффа? Подходящая личность. А как насчет ребят, ужинающих внизу под нами? Все они – великие умы. По-моему, Соли Мэйфер на прошлой неделе доказал теорему Ферма на листке бумаги между сдачами в джин-рамми. Или я попросил премьер-министра?

– Клод…

– Королеву.

– Клод, это серьезное дело.

Клод устало махнул рукой.

– Оставьте меня в покое. Я хочу быть один.

Он начал наливать себе вино – так, словно Ленокса в комнате не было.

Чуть погодя Ленокс встал, секунду подождал, а затем ушел. Спрашивать про ожог на руке было не время. Этот их разговор оказался даже еще более бесплодным, чем первый.

По пути домой он пребывал в растерянности, какой не испытывал с начала розысков, – и при том почти сочувствовал молодому человеку, которого оставил сидящим перед скромной едой.