Текст книги "Возмездие обреченных"

Автор книги: Чарльз Буковски

Соавторы: Джон Фанте
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Примечания к рассказам «Ограбление», «Скверная ночь»

Аннет Хэвен Мартин, американская порнозвезда. Родилась в 1943 году в добропорядочной мормонской семье. Издержки строго религиозного воспитания привели к противоположному результату и толкнули ее на своеобразный бунт против окружающей среды. Аннет начала выступать в собственном стриптиз-шоу, а затем снялась в нескольких порнографических фильмах.

Не без ее активного участия полуподпольные порнографические студии со временем превратились в настоящую индустрию секс-развлечений. Аннет Хэвен считается одной из первых звезд и своеобразной «бабушкой» американского порнографического кино, а Всеамериканская Ассоциация фильмов для взрослых в 1977 присудила ей специальную награду за ленту «Приход ангела».

Аллен Стюарт Конигсберг (Вуди Аллен), американский кинорежиссер, актер, сценарист. Родился 1 декабря 1935 года в Бруклине, штат Нью-Йорк. Окончил знаменитый Сити-колледж, после чего некоторое время проучился в Нью-Йоркском университете. Недавно Вуди Аллен признался журналистам: «Если мои фильмы вызвали сочувствие к моей персоне, я понимаю, что хорошо сделал свою работу». Жизнь этого известного режиссера, сценариста и актера и вправду достойна сочувствия. В 16 лет Конигсберг впервые женился на Хэрлен Розен – брак распался через 4 года. К тому времени Аллен уже получал по 6 тыс. долларов в месяц в качестве автора телевизионных гэгов, а в 1965 написал сценарий и сыграл главную роль в фильме «Что нового, пупсик?». Во время съемок он познакомился со своей второй женой – актрисой Луизой Лассер. В 1969 состоялся режиссерский дебют Вуди Аллена – «Хватай и беги». В последующие годы он не только снимал фильмы, но и регулярно появлялся на страницах бульварных газет в окружении постоянно меняющихся жен и любовниц.

В 1980 начался роман Аллена с Миа Фарроу. Вместе они сняли 11 фильмов, взяли на воспитание двух приемных детей – Мозеса и Дайлен, и завели собственного – Сэтчелла.

В 1994 Фарроу обвинила Аллена в совращении Дайлен и своей приемной дочери Сун-Ю Превин (отцом которой считался первый муж актрисы – продюсер Эндрю Превин). Поскольку обе девочки были несовершеннолетними, разразился громкий скандал. Ценой больших усилий Аллен избежал судебного преследования, и в 1997 узаконил свои отношения с Сун-Ю.

Новая супруга родила ему двух дочерей – Бэчет и Манзи Тио. Постепенно Вуди восстановил свое положение в Голливуде, блеснув отличной комедией «Пули над Бродвеем» (1994) и мюзиклом «Каждый скажет – Я люблю тебя» (1998). В последнее время, по собственным словам, у него есть только две «любовницы» – музыка и ностальгия.

Скверная ночь

У Монти был депрессняк, ну, не то, чтобы депрессняк, просто вся эта игра под названием «жизнь» обескровила его. На часах высветилось 9 вечера. Пятница. Монти находился в своей квартире в одиночестве. Рабочая пятидневка на фабрике осветительных приборов закончилась. Монти дослужился там до мастера. Иногда приходилось работать и по субботам, но сейчас они не набирали заказов, и слава Богу. Монти ненавидел эту работу. Простым работягой он чувствовал себя лучше, а теперь должен надзирать за людьми, держаться с ними жестко. Это угнетало. Он соблазнился на повышение из-за денег, и теперь сожалел, просто проклинал себя за это. Но ведь ему было 47, всю жизнь он подвизался на черных работах, никогда у него не было приличного места.

Телевизор опостылел. Монти налил себе виски. Женат он был дважды. Каждый раз – многообещающее начало: смех, взаимопонимание и бурная половая жизнь. Но постепенно семья превращалась в работу. Все приедалось. Требовалось разнообразие. Оба его брака со временем сводились к одному и тому же соревнованию – кто кого доведет до белого каления. Гнусная игра. Монти дважды проиграл. С подружками происходило то же самое. Сколько таких жизней вокруг? Люди просто тонут в бессмыслице существования.

Начинался чемпионат по бейсболу, но Монти больше не волновало, кому достанется кубок. Президент только что прилетел из Китая, сообщалось, что достигнуты договоренности, подписаны соглашения. Плевать. Очередная жвачка для кретинов. Когда посыплются бомбы, все эти договоренности исчезнут – вместе с Монти, старым холостяком.

Монти листал журнал с обнаженными девицами, он купил его в ночном магазине. Порнуха тоже уже приелась. Неужели это все, что человеку надо? Дешевый фарс, все равно что прилаживать ручку от швабры вместо градусника. Спокон веков одно и то же… Тоска…

На последних страницах размещались фото девушек и их предложения. Многие сулили испепелить вас дотла. Монти улыбнулся. Пройденный этап. Взгляд его зацепился за фотографию Донны. Выглядела она забойно, и заявляла, что заставит кончить любого по телефону.

«Если не кончите вы, если не кончу я – значит, это конец света!» – утверждала реклама.

Монти осушил стакан и снова наполнил. От баров он устал. Десять – пятнадцать мужиков пасутся возле двух-трех проституток, и так каждую ночь. Подтянув телефон поближе, Монти набрал номер. После третьего гудка трубку сняли.

– Алло! Это Донна. Я готова – и знаю, что вы тоже!

– Привет, Донна.

– Привет, какой ты сексуальный! Как тебя зовут?

– Монти.

– Ооох, Монти… Я уже убедилась, если парня зовут Монти, значит, он по-настоящему горяч.

– Я середнячок, Донна.

– Сладкий мой, да ты просто скромненький.

– Нет – нет, я не…

– Дорогой, перед тем, как мы сможем продолжить разговор, я должна узнать твое полное имя, номер кредитной карты и срок ее действия. Я принимаю «Америкэн Экспресс», «Мастер» и «Виза». Двадцать пять долларов за десять минут.

– Минутку, я возьму кредитку.

– Отлично. И ты не должен ничего требовать, пока я не начну разговор.

– Ладно, я согласен.

Монти нашел свою «Визу» и продиктовал нужную информацию.

– Отлично. Теперь потерпи чуточку, я проверю твой кредит.

Монти отправился за пивом. Такой сорт развлечений прокатит под виски с пивом.

Когда он вернулся, Донна все еще отсутствовала. Наконец она взяла трубку.

– Итак, Монти, милый, мы можем начинать. Ты готов?

– Да я не знаю… Скажи, Донна, ты всю ночь этим занимаешься?

– Чем – этим, дорогой?

– Ну, отвечаешь на звонки, разговариваешь с мужиками.

– Господи, ты что – тоже из этих?

– Каких – этих?

– Ну, этих телков, которые хотят просто почесать языком. А я не люблю этого. Я хочу делать свое дело.

– Извини, Донна.

– Да ладно, все нормально. Теперь делай то, что я буду тебе говорить! Достань член, я хочу взглянуть на него.

– Донна, ты ничего не увидишь по телефону.

– Поверь мне, я увижу! Достань его!

Монти налил себе виски.

– Ты достал его, милый?

– Да.

– О, да! Я вижу его! Вот он разбухает, поднимается! Он огромен! Ооооо, что за восхитительное зрелище – мощная пульсирующая штуковина!

– Спасибо, Донна.

Монти так и не достал ничего. Он чувствовал себя мошенником. Расстегнув ширинку, он увидел трусы, под ними вялую плоть, подумал, что это просто очередная глупость, и снова застегнулся.

– Сейчас я склоняюсь к твоему стволу, мой язык так близок к нему, он почти касается головки твоего богатыря. Ты видишь мой язычок, Монти?

– Да, Донна.

– Ты распаляешься, сладкий мой! А сейчас мой язычок ужалит самую верхушку твоего жезла! Ты чувствуешь это?

– Да, Донна.

– Мой язык ласкает головку твоего вулкана, Монти! Еще и еще! Ох, Монти!

– Донна…

– И вот я беру головку в рот! Моя рука тянется к подолу платья и задирает его, трусиков на мне нет. Я уже вся влажная! Я ласкаю свой клитор, голова моя опускается ниже, ниже и я заглатываю твой член целиком!

– Но ты же разговариваешь со мной, Донна…

Монти снова расстегнул ширинку – та же самая картина: трусы и мертвый хуй под ними. Он глотнул пива.

– Я начинаю работать! Твой мускулистый крепыш сводит меня с ума. Я буду сосать его до тех пора, пока в тебе не останется ни капли спермы. Ох, боже, я, кажется, скоро кончу! Ты собираешься кончать, Монти?

– Да, Донна…

Монти снова схватился за ширинку.

– ОООХ! ООООХ! ОООООХ! Я СЕЙЧАС КОНЧУ, МОНТИ! КОНЧАЙ СО МНОЙ, МОНТИ! АААХ! Я КОНЧАЮ, КОНЧАЮ, ООООООХ, ОООООХ, Я КОНЧАЮ, БОЖЕ, КАК ХОРОШО, Я КОНЧАЮ, ОООХ, ОООООХ, ОООООООХ, ооооо… ооо… оо… о…

Тишина. Затем Донна заговорила:

– Никогда так не кончала! Ты кончил с удовольствием, Монти, любовь моя?

Монти повесил трубку. Он плеснул себе еще виски и подумал было позвонить Дарлине, бывшей своей подружке, но тут же отказался от этой затеи. Все эти звонки никогда ни к чему хорошему не приводили. И Монти позвонил снова Донне.

– Алло! Это Донна. Я готова – и знаю, что вы тоже!

– Привет, Донна, это Монти.

– Монти? Послушай, это не ты только что звонил?

– До, но я хотел бы повторить. Ты действительно кончила?

– Естественно. Значит, хочешь повторить? Черт, а ты действительно заводной! Сейчас я приплюсую к твоему первому звонку еще двадцать пять долларов за десять минут, – Донна на мгновение запнулась. – А не хочешь Экстремальное Воздействие? Тридцать пять долларов за десять минут.

– Нет, предпочитаю обычное, Донна.

– Отлично, Монти, солнышко, ты готов?

– Да, Донна…

– Молодчина, вытащи его! Я хочу его видеть!

Монти присосался к пиву.

– Ну как, ты достал его, дорогой?

– Да, Донна.

– О, да! Я вижу его! Вот он разбухает, поднимается! Он огромен!

Монти бросил трубку. Он взял журнал и нашел другую рекламу, в которой говорилось, что девушка на ваш выбор приедет на дом и удовлетворит любые ваши желания. Монти набрал номер. После первого же гудка трубку сняли.

– Да? – ответил недружелюбный мужской голос.

– Это «Девушки по вызову»?

– Да. Что хотим?

– Девушку.

– Понятно. Чтобы снять все непонятки, хочу сразу предупредить, что мы проституцией не занимаемся.

– Вы хотите получить информацию о мой кредитной карте?

– Мы работаем только с наличкой. Пятьдесят долларов за вызов и пятьдесят за тридцать минут.

– Идет.

– Деньги при себе?

– Да.

– Какого сорта девочку вы хотите?

– Что вы имеете в виду?

– Мы имеем толстых, худых, молоденьких, зрелого возраста, вменяемых и сумасшедших, восточных, черных, белых, мулаток, что пожелаете. У нас есть девушка с одной ногой, если это то, что вы ищете – пожалуйста. Выбор за вами.

– Я хочу самую красивую.

– Да? Ну что ж, легко. Это Кармен.

– Ладно, присылайте Кармен.

Мужчина записал адрес.

– Окей, Кармен уже в пути.

Неожиданно для себя Монти занервничал. То ли потому, что не пошел сегодня на бейсбол, как обычно, а может, так подействовал на него последний фильм Вуди Аллена. У Вуди были нескончаемые проблемы с женщинами. Но все его женщины, как на подбор, были красавицы и интеллектуалки. К тому же, у них всегда было свободное время для долгих неспешных прогулок по паркам, или что-то в этом роде. В свою очередь, Вуди постоянно имел высокооплачиваемую работу, и как только у него возникали неприятности с одной красивой и интеллектуальной, он просто звонил другой, такой же шикарной леди. Миллионы мужиков завидовали Вуди и хотели бы иметь такие проблемы с такими женщинами.

Когда раздался стук в дверь, Монти показалось, что не прошло и минуты с тех пор, как он повесил трубку. Монти открыл. На пороге стояла низкорослая женщина плотного телосложения, одетая в черное, на ногах мощные бутсы на сплошной подошве. Волосы коротко подстрижены, никаких следов косметики. Она выглядела как надзиратель в женской тюрьме. Какое-то звериное выражение покрывало все ее лицо, как второй слой кожи.

– Привет! Я – Кармен. Служба «Девушка твоей мечты».

Она прошла мимо и плюхнулась в кресло. Монти закрыл дверь и расположился на кушетке.

– Не желаешь выпить, Кармен? – предложил он, потянувшись к бутылке.

– На вызове не пью.

– Ну, чуть-чуть можно, чтобы расслабиться.

– Я уже расслабилась и готова ко всему. Тони сообщил наши расценки?

– Да. 50 за вызов и 50 за полчаса.

– На всю ночь 215.

– Не думаю, что я хочу на всю ночь.

– Мне все равно.

Они посидели.

– Я был дважды женат, – заговорил Монти. – Сейчас вот экспериментирую.

– Хочешь минет?

– Ну, может быть. Не так сразу.

– Хорошо.

– Я же говорю, у меня это впервые, вот так…

– У тебя есть какие-нибудь причиндалы? Я могу делать все, что угодно.

– Нет, ничего такого…

– По простому, что ли?

– Ну да.

– Ну, так а что тебе мешает действовать?

– Действовать?

– Ну, хотя бы определиться, чего ты хочешь.

– Я хочу расслабиться. Выпить. Может, тоже выпьешь?

– Нет.

– Кармен, а ты давно живешь в этом городе?

– Да че говно в ступе-то толочь!

Монти осушил стакан и снова наполнил.

– А ты не гомик? – поинтересовалась Кармен.

– Нет, вряд ли…

– Не определился еще?

– Определился, я люблю женщин.

Снова возникла пауза. Монти решил избавиться от присутствия Кармен, но ему не хотелось обижать ее. Вдруг послышался зуммер. Он исходил из сумочки Кармен. Она достала маленькую радиостанцию, вытянула из нее антенну.

«Все в порядке, Кармен?» – раздался мужской голос.

– Возможно, психопат, – ответила Кармен, – но пока все под контролем. Будь на связи. Отбой. – Задвинув антенну, она убрала радиостанцию обратно в сумочку.

– Послушай, – заговорил Монти, – со мной все в порядке, так что не думай…

– Никто и не думает, кто в каком порядке. Я каждую ночь имею дело с разными чудаками. Ты извращенец. Мне чутье подсказывает. Это видно по твоему поведению.

Монти плеснул себе еще виски.

– Черт, это неправда!

– Кому ты гонишь. Сам, небось, хочешь насиловать баб. У нас каждую ночь девчонок зверски насилуют. Они уже больше никогда не оправляются после этого. Работать не могут. Все, они за бортом.

– Я никогда даже не бил женщин!

– Да по тебе видно, что ты извращенец.

– Да нет, это просто…

– Что – просто?

– Ну, не хотелось тебя обижать, но… Знаешь, я не хочу тебя. Ты не возбуждаешь меня.

– Ну, это ты полное говно погнал. Через меня в месяц по 150 мужиков проходит, и так круглый год, и еще ни разу я не встречала мужика, который бы не хотел меня – хоть так, хоть эдак.

– Извини, что оказался первым. Я не имел в виду, что ты вообще не привлекательная, просто…

– Короче, – оборвала его Кармен, – 50 баксов за вызов и 50 за тридцать минут. Ты должен мне сотню.

Монти добил виски.

– Я дам тебе пятьдесят.

– С какого хера?

– С точки зрения справедливости. Ты выехала по вызову, но ничего не произошло. Легкие деньги. А теперь уходи.

Монти достал из кошелька пятидесятку и положил ее Кармен на колени. Она схватила купюру и запихала в сумочку.

– Хуесос вшивый… – донеслось до Монти.

«Кто бы кого называл хуесосом», – усмехнулся про себя Монти, наливая себе новую порцию виски.

Кармен уже управлялась с радиостанцией.

– Тони, – вызывала она, – Тони, ты слышишь?

– Да, крошка, как оно?

– У меня дохляк, Тони. Он отмаксал только половину.

– А он не Святая Мэри?

– Да нет, я же говорю – дохляк, Тони.

– Ну, понял, не отпускай его.

Радиостанция снова перекочевала в сумочку.

– Что за Святая Мэри? – осведомился Монти.

– Коп.

Монти и Кармен сидели и молча смотрели друг на друга. Монти наливал, выпивал и снова наливал. Прошло минут двадцать, затем в дверь постучали. Кармен подскочила и открыла. Это был Тони – парень лет 30 в кожаном пиджаке, похоже, он даже спал в нем. Низкорослый, широкоплечий, слегка заплывший жирком, с огромной круглой головой, крохотными глазками и пухлым ртом.

Тони прошел в комнату и остановился возле столика.

– Короче, – мы получаем еще 50 баксов и уходим. Если нет – будут проблемы, и исключительно у тебя.

Монти пихнул столик под ноги Тони и, подхватив с пола пустую бутылку, обрушил ее на голову гостя. Бутылка раскололась.

– Блядь, – сказал Тони и рухнул на пол, но тут же вскочил, встряхнул головой и двинулся на Монти.

Дальше все произошло молниеносно. Монти стоял с приставленным к горлу лезвием выкидного ножа, Тони крепко держал его за волосы и говорил:

– Теперь мы хотим получить наши 50 баксов.

Подошла Кармен, вытащила у Монти кошелек, вытянула пятидесятидолларовую купюру, а оставшиеся – две двадцатки, пятерку, два по доллару – бросила на пол. Тони отпустил Монти, нажал кнопочку на ручке ножа, и лезвие исчезло.

– Видишь, – сказал Тони, – мы взяли только то, что нам причиталось. Мы чисто ведем свой бизнес.

– Педрило, – добавила от себя Кармен.

С этим они и удалились.

Монти не стал собирать деньги с полу. Пройдя в спальню, он уселся на кровать, скинул ботинки и лег. Лунный свет пробивался сквозь занавески. Некоторое время Монти пытался осмыслить то, что произошло с ним. Ничего нового он не открыл для себя. Мир не изменился ни на йоту. Лишь усилилось чувство неудовлетворенности. Спустя десять минут Монти спал, а снаружи доносилось стрекотанье сверчков и невнятные возгласы алкашей, пытавшихся найти дорогу домой.

Один день

Мастер Брок постоянно ковырялся в жопе пальцами левой руки. У него был запущенный геморрой.

Том наблюдал эти ковыряния на протяжении всего рабочего дня.

Проходили месяцы, а Брок все рылся в своей жопе. Его круглые безжизненные глаза появлялись в цехе и цепко надзирали за Томом. И Том видел, как левая рука Брока описывает полукруг и исчезает за спиной. Значит, снова у Брока зачесалась жопа.

Том работал не хуже других. Возможно, он не выказывал излишнего энтузиазма, но обязанности свои выполнял исправно.

Но Брок всегда останавливался за спиной Тома, комментировал его действия, давал бесполезные советы.

Дело в том, что Брок был родственником владельца фабрики, и поэтому ему было уготовано специальное место – мастера.

В тот день Том паковал светильники в продолговатые восьмифутовые коробки и бросал их в кучу на своем рабочем столе. Он повернулся, чтобы взять очередной светильник с конвейера – перед ним стоял Брок.

– Я хочу поговорить с тобой, Том…

Брок был высокий, тонкий и очень сутулый. Казалось, что его туловище вот-вот сложится пополам. Большая голова свисала с тоненькой шеи. Рот не закрывался. Необыкновенно длинный нос с чрезвычайно большими ноздрями был постоянно влажный. Брюки нелепо свисали с его тощей задницы.

– Том, ты халтуришь.

– За конвейером я поспеваю. О чем речь?

– Я думаю, ты недостаточно кладешь заполнителя. Последнее время у нас много поломок, и мы пытаемся исправить эту ситуацию.

– Каждый паковщик имеет свои инициалы. По ним ты можешь проследить все поломки.

– Я сам сделаю необходимые выводы, Том, это моя работа.

– Конечно.

– Пошли, я хочу, чтобы ты посмотрел, как пакует Рузвельт.

Они подошли к соседнему столу.

Рузвельт – тринадцатилетний мальчишка – обкладывал светильник измельченной бумагой.

– Видишь, что он делает? – спросил Брок.

– Ну, вижу…

– Нет, ты видел, что он делает с наполнителем?

– Да, он запихивает его в коробку.

– Естественно… но ты посмотри, как он его запихивает… он поднимает его и бросает… это похоже на игру пианиста.

– Но светильник это не защищает.

– Защищает, потому что он пушит наполнитель, ты что, не видишь?

Том тихонько вздохнул.

– Хорошо, Брок, я буду пушить…

– Обязательно.

Левая рука Брока потянулась вниз.

– Кстати, ты пропустил один светильник на конвейере.

– Ну, ты же отвлек меня.

– Не имеет значения, тебе придется наверстать.

Брок еще раз поковырялся в своей тощей жопе и удалился. Рузвельт тихо смеялся.

– Пушить надо, ебаный ты в рот!

Рассмеялся и Том.

– Сколько же еще говна придется нам схавать, чтобы просто выжить?

– Уйму, – последовал ответ от пацана, – а потом еще столько же…

Том вернулся на свое рабочее место и наверстал упущенное. И теперь, когда Брок смотрел на него, он «пушил» наполнитель. Мастер, казалось, всегда был на стреме.

Наконец, наступил обеденный перерыв – 30 минут. Но для многих работяг обед заключался в том, что они выходили на улицу и накачивались пивом и элем, укрепляя себя для послеобеденных часов.

Некоторые парни глотали стимуляторы. Другие – депрессанты. Были и такие, которые поглощали и то, и другое, зашлифовывая все это пивом и элем.

Работяги собирались на автостоянке, залезали в свои зашарпанные колымаги и пили небольшими компаниями. Мексиканцы одной компашкой, черные – другой, иногда попадались и разноцветные группы, не то, что в тюрьме. Белых было немного, несколько молчаливых типов с юга. Тому нравилось среди всего этого сброда.

Была только одна проблема – Брок.

В обед Том пил в своей машине с Рамоном. На ладошке Рамона появилась огромная желтая пилюля. Она была величиной с карамельку.

– Эй, чувак, попробуй. И тебе все сразу станет до пизды. Четыре или пять часов пролетят, как пять минут. Ты станешь ЖЕЛЕЗНЫМ, любая пахота нипочем…

– Спасибо, Рамон, но я сейчас такой задроченный.

– Так это раздрочит тебя! Ты что, не пробовал никогда?

Том промолчал.

– Как хочешь, – сказал Рамон. – Одну я уже проглотил, заглочу и эту, за тебя!

Он закинул пилюлю в рот и запил пивом. Том видел, как эта сумасшедшая пилюля протискивалась сквозь горло приятеля и потом исчезла.

Рамон медленно повернулся к Тому, он ухмылялся.

– Видишь, эта хренотень еще не провалилась в мой желудок, а я уже чувствую себя гораздо лучше!

Том рассмеялся.

Рамон глотнул еще пива и закурил. Для человека, утверждающего, что он чувствует себя очень хорошо, он выглядел чересчур серьезным.

– Нет, я выдохся… я уже не мужик… Эй, слышь, прошлой ночью я попробовал дернуть свою жену… прикинь, за этот год она растолстела на 40 фунтов… ну, сначала я выпил, конечно… потом я качал, качал… и ничего… мне было жалко ее… Я начал говорить, что это работа виновата. Конечно, работа виновата, но не только она. Короче, она встала и ушла смотреть телик…

Рамон помолчал, затем продолжил:

– Не, мужик, все уходит, все меняется. Вот, кажется, год или два тому назад для нас с ней все было так интересно, так забавно… Ты знаешь, мы хохотали с ней, как черти, над каждой ерундой… А сейчас все прекратилось… Все куда-то ушло… И я не знаю, куда…

– Я понимаю тебя, Рамон…

Вдруг Рамон вскочил, словно его ударило током:

– Блядь, мы опаздываем!

Том отошел от конвейера со светильником в руках и наткнулся на Брока.

– Так, положи это и следуй за мной, – скомандовал мастер.

Они вышли из упаковочного цеха и направились в сборочный.

Там стоял Рамон в маленьком коричневом фартуке.

– Становись слева от него, – велел Брок и взмахнул рукой.

Механизмы сборочного конвейера пришли в движение.

Перед Рамоном стоял огромный рулон плотной коричневой бумаги, он казался бесконечным. Вскоре на движущейся ленте конвейера показался первый светильник. Рамон оторвал от рулона кусок бумаги, разложил ее перед собой на столе, подхватил с конвейера светильник и уложил его на бумагу. Затем он обвернул бумагу вокруг светильника и скрепил посередине маленьким кусочком скотча, а с обоих концов свернул треугольником. В таком виде светильник поехал дальше по конвейеру прямо на Тома.

Том отмотал длинный кусок клейкой ленты, отрезал его и проклеил бумажный шов вдоль светильника. Затем кусками поменьше скрепил треугольники с обоих концов. Упакованный таким образом светильник он оттащил через проход и установил вертикально на стеллаже, откуда светильник попадал в руки следующего упаковщика. Том повернулся и направился к своему месту у конвейера, где на него уже надвигался следующий прибор.

Это было худшее место на фабрике, каждый знал об этом.

– Теперь ты будешь работать с Рамоном, Том…

Брок удалился. Здесь надзора не требовалось: стоило Тому схалтурить, как застопорился бы весь сборочный конвейер.

Никому не удавалось долго продержаться на месте второго человека Рамона.

– Я чувствовал, что сегодня тебе понадобится колесико, – проговорил Рамон сквозь усмешку.

Светильники неумолимо надвигались на них. Том вытягивал и отрывал куски клейкой ленты. Это была блестящая, толстая и влажная лента. Тому пришлось подстегивать себя, чтобы держать высокий ритм работы и не отставать от Рамона, для этого ему пришлось пожертвовать мерами предосторожности. Острые, как лезвие бритвы, края ленты оставляли на его руках длинные и глубокие раны. Порезы были практически невидимы и редко кровоточили, но, приглядевшись, Том понял, что все его пальцы и ладони исполосованы. Никаких остановок. Казалось, что светильники движутся все быстрее и быстрее, и становятся все тяжелее и тяжелее.

– Блядь, – вырвалось из Тома, – похоже, я увольняюсь. Лучше ночевать в парке на скамейке, чем жрать это говно.

– Это точно, – согласился Рамон, – хуже нашего говна не бывает…

Рамон вкалывал с какой-то натянутой, сумасшедшей улыбкой, отвергая невыносимость своего положения. И вдруг конвейер остановился, такое случается иногда.

Хвала Господу за этот его подарок!

Что-то там зажевало, что-то перегрелось. Без таких вот поломок большинство работяг просто спятили бы. В течение этих двух-трех минут они собирали свои разбитые чувства и души вместе. Ну, хотя бы частично.

Механики сбились с ног, выискивая причину аварии.

Том наблюдал за мексиканочками, что работали на конвейере. Для него все они были прекрасны. Они тратили свое время, расходовали свои жизни на тупой и монотонный труд, но все же что-то живое сохранялось в них. У многих в волосы были вплетены разноцветные ленточки: голубые, желтые, зеленые, красные… Они шушукались и смеялись без умолку. Этим они выказывали недюжинную смелость. В глазах их таилось что-то притягательное.

Но механики хорошо знали свое дело, очень хорошо, и конвейер снова заработал. Светильники вновь поперли на Тома и Рамона. Компания «Луч света» – опять функционировала.

И вскоре Том так вымотался, что почувствовал себя за гранью усталости: будто бы он был пьян или сошел с ума, или напился и свихнулся разом.

Накладывая клейкую ленту на очередной светильник, он неожиданно выкрикнул: «Луч света!»

Возможно, сыграла его интонация или неожиданность, но, так или иначе, все вокруг начали смеяться – и мексиканочки, и паковщики, и механики, и даже старик, который обходил конвейер с масленкой и смазывал трущиеся части механизма – все хохотали. Это попахивало всеобщим безумием.

Появился Брок.

– В чем дело? – закричал он.

В ответ – молчание.

Светильники появлялись на конвейере и исчезали, рабочие оставались на своих местах.

Наконец, как пробуждение от кошмара, наступил конец рабочего дня. Все взяли свои пропуска и выстроились в очередь у табельных часов, чтобы отметить время окончания смены.

Том отметился, оставил пропуск на проходной и забрался в свой автомобиль. Выезжая со стоянки, он думал только об одном: хоть бы никто не попался мне на пути, я не в состоянии нажимать на тормоза. Выбравшись на автостраду, Том заблокировал педаль газа и покатил вперед, проскакивая даже на красный свет светофора, останавливаться ему было невмоготу.

Добравшись до дома, он припарковал машину, взобрался на крыльцо, открыл дверь и вошел.

Первую, кого он увидел, была Елена – его жена. Она лежала на диване в своем грязном халате – голова на подушке, рот открыт, из него вырывается храп. Рот у нее был довольно пухлый, а храп по звучанию напоминал процессы плевания и глотания вперемежку, словно бы она никак не могла решить, что же ей делать с этой жизнью – выплюнуть или проглотить.

Она считала себя несчастной женщиной, мечты которой не сбылись ни в коей мере.

Рядом, на кофейном столике, стояла бутылка джина. Она была пуста на три четверти.

Два сына Тома, Роб и Боб, пяти и семи лет, били теннисным мячом об южную стену – единственную, которая не была заставлена мебелью. Когда-то она была довольно белой, но теперь на нее противно было смотреть.

Пацаны не обратили на отца никакого внимания. Они прекратили бросать мяч и заспорили:

– Ты в ауте!

– Нет, я выиграл четвертый мяч!

– Нет, в ауте! Значит, три!

– Нет, четыре!

– Эй-эй, подождите минутку, – вмешался Том, – я могу вас спросить кое о чем?

Мальчишки замолкли и уставились на родителя с обиженным видом.

– Да, – наконец отозвался Боб – старший.

– Ребята, как это можно играть в бейсбол, бросая мяч о стену?

Сыновья посмотрели на него, потом отвернулись.

– Ты в ауте! Значит, три!

– Нет, я выиграл четвертый мяч!

Том отправился на кухню. На плите стояла кастрюля, из-под крышки валил дым. Том открыл крышку и заглянул внутрь. На дне кастрюли лежали обуглившиеся куски картофеля, моркови и мяса. Том убрал кастрюлю с плиты и выключил огонь.

Оставалось посмотреть в холодильнике. Там Том нашел банку пива, откупорил и приложился.

Теннисный мяч снова забил по стене. Потом раздался грохот – это Елена, она на что-то наткнулась. И вот она объявилась на кухне, в правой руке пинта джина.

– Догадываюсь, как ты взбешен, ха…

– Меня больше волнует, накормлены ли дети…

– Да ты оставляешь мне на день вшивую двадцатку. Что я могу сделать с таким мизером?

– Для начала купи туалетной бумаги. Каждый раз, когда я собираюсь подтереть зад, то нахожу только картонный ролик.

– Эй, у женщин тоже есть свои проблемы! Как, по-твоему, я живу? Ты каждый день уходишь из дома, ты видишь жизнь, ты видишь мир! А я сижу здесь! Ты не знаешь, что значит сидеть дома изо дня в день!

– Да, все так…

Елена припала к бутылке.

– Я люблю тебя, Томми, и когда тебе плохо, плохо и мне, мое сердце разрывается, я не нахожу себе места…

– Ладно, Елена, давай сядем и спокойно поговорим.

Том сел за кухонный стол. Елена подошла, поставила бутылку и села напротив Тома. Она посмотрела на него.

– Господи, что случилось с твоими руками?

– Новая работа. Нужно будет подумать, как защитить руки… Лейкопластырь или резиновые перчатки… ну, или еще что…

Том допил пиво и посмотрел на бутылку.

– Слушай, а у нас найдется еще джину?

– Думаю, да…

Елена встала, открыла буфет, извлекла с верхней полки пинту и поставила на стол. Том откупорил.

– И сколько ты припасла этого добра?

– Есть немного…

– Отлично. Как пьем? Чистоганом?

– Как хочешь…

Том отхлебнул из горла. Посидели. Он осмотрел свои исполосованные руки, сжимая и разжимая кулаки. Порезы тоже то приоткрывались, то сжимались. Интересно было наблюдать за ними. Том взял бутылку и плеснул немного джина в ладошку, затем растер.

– Уау! Жжет!

Елена отхлебнула из своей посудины.

– Том, почему ты не найдешь другую работу?

– Другую? Где? Сотни парней мечтают заполучить мое место…

Вбежали Роб и Боб. Они подскочили к столу.

– А когда мы будем есть? – спросил Боб.

Том посмотрел на Елену.

– У меня, кажется, остались сосиски, – объявила всем мама.

– Опять сосиски? – скривился Роб. – Ненавижу сосиски!

– Эй, парень, спокойней, – сказал Том.

– А можно тогда и нам бухнуть с вами? – спросил Боб.

– Ах ты, щенок! – заорала Елена и съездила Боба по уху ладошкой наотмашь.

– Не смей бить детей! – вступился Том. – Мне достаточно перепадало в детстве, и я знаю – каково это.

– Не смей учить меня, как мне воспитывать моих детей!

– Они и мои тоже…

Ухо у Боба покраснело, но он не уходил.

– Значит, ты хочешь бухнуть? – спросил его Том.

Боб молчал.

– Подойди сюда, – поманил его Том.

Боб придвинулся ближе к отцу, и Том протянул ему бутылку.

– На, пей. Бухни с нами.

– Том, что ты делаешь? – уставилась на мужа Елена.