Текст книги "Самогития"

Автор книги: Charles Pichel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

После поединка с Джучиханом, Ринговд вернулся в Самогитию, желая опять быть со своей семьей и народом. Теперь он не торопясь обдумывал свой новый подход к мировым событиям. Возможно, на формирования его нового мировоззрения повлияли и некоторые новые сторонники Ринговда. Теперь он чувствовал, каким обширным является мир и как он густонаселен по сравнению с его небольшим родным краем. Оценив положение, способности неприятелей, обдумав будущие походы, Ринговд понял, что надо менять военную тактику. Он лелеял мысль, что для своего войска надо перенять определенную тактику монголов. Его беспокоило то обстоятельство, что во всех будущих сражениях его войско по численности всегда будет намного меньше. По его мнению, было необходимо что-то придумать и развить, что компенсировало бы это численное

несоответствие воюющих сторон.

–

* «Деяния данов» – хроника датского историка XII столетия Саксона Грамматика.

В то самое время соседи Ринговда латыши попали в безнадежное положение – в 1230 году император Святой Римской империи Фридрих II признал области Латвии, завоеванные великим магистром Фольквином фон Наумбургом (Volkwin von Naumburg zu Winterstätten), императорскими феодальными владениями.

Меченосцы постоянно получали большую помощь от христианской Европы и, казалось, что уже явствуют все предпосылки для ордена меченосцев стать влиятельным и мощным королевством. Тем временем латыши обратились за помощью к самогитам. На их просьбу Ринговд должен был ответить положительно, так как меченосцы ему самому стояли поперек горла, и он испытывал сильное желание, чтобы рыцари как можно скорее убрались с земель айстиев. Призыв сразиться с другим врагом для Ринговда был превосходным случаем в настоящем бою испробовать одно созданное им боевое оружие.

Первый военный шаг Ринговда всегда начинался с того, что он подбирал поле боя таким образом, чтобы по своим боевым планам и расчетам свободно перебрасывать подразделения с одного места на другое и тем самым разрушать замыслы противника. Тщательно подготовившись, скрупулезно обдумав, как надо будет использовать правильно расположенное новое боевое оружие, Ринговд и его брат Ердивил с малыми силами своих самогитских бойцов были готовы бросить рыцарям вызов.

Подобранное место для этого сражения было невдалеке от латвийского города Бауска и имело название Сауле (Солнце). Здесь, в день святого Маврикия, агрессивный и очень самоуверенный великий магистр Фольквин, надеясь на легкую победу, созвал всех меченосцев Ливонии и их посетивших гостей, а также войска из порабощенных им земель. Все протекало по надуманному замыслу самогитов.

Два мощных войска встали один против другого. Их вожди, представ перед своими воинами, обратились к ним с речами.

Великий магистр Фольквин своему войску произнес такие слова: «Вот и настал час нашей решающей битвы. От нас этого требует наша честь и наша вера. Если мы победим язычников, станем их хозяевами, ну, а если погибнем, получим отпущение всех наших грехов и вечное счастье в мире ином. Святой Маврикий, покровитель этого дня, помоги нам одержать победу»!

Воины ответили: «Святой Маврикий, помоги нам сегодня»!

Ринговд к своим солдатам обратился со следующими словами: «Мои храбрые воины, благородные литовцы и самогиты, сегодня мы собрались на этом поле не щегольнуть или взять добычу. Мы полны решимости погибнуть на этом месте, чтобы защитить свою свободу, независимость и наши семьи. Злостные враги собрались здесь не для того, чтобы спасти наши души, но чтобы превратить нас в своих рабов. Самым лучшим доказательством этого является пример жителей Придаугавья: став христианами, они превратились в невольников. Их сыновья и дочери, оторванные от родителей, по морям направляются в чужие страны для вечного подчинения. Мы полны решимости погибнуть сегодня или завтра, чтобы никогда не пришлось испытать узы неволи, чтобы мы жили свободными людьми или такими погибли. Я не выпущу из рук этот меч до тех пор, пока из наших земель не будет изгнан последний неприятель. Наши боги– это наша сила, всемогущий бог Перкун, создавший этот мир и вдохнувший людям жизнь, предоставивший свободу и право на существование, преумножит нашу отвагу в этой великой битве и предоставит нам возможность защитить свою свободу и независимость».

Ринговд, такими словами закончив свою речь, дал знак воинам начать сражение, а сам впереди у всех поскакал по направлению к войску великого магистра Фольквина фон Наумбурга.

Уже в первой схватке, при более умелом маневрировании, войско Ринговда приобрело преимущество перед ливонскими рыцарями. В их рядах возникла сумятица. Магистр Фольквин в сопровождении группы отборных рыцарей, атаковал самогитов, стараясь прорвать их ряды, как раз в том месте, которое и было намечено жемайтами. Магистр, вдруг получив сильный удар, свалился с коня. Наверное, его задело выпущенное из-за заграждения пушечное ядро. Меченосцы, увидев гибель своего верховного главнокомандующего, испугались, растерялись и впали в панику. Преследуемые самогитскими всадниками, они беспорядочно бежали.

В этом решающем сражении погибло более двадцати тысяч меченосцев и их преспешников, в том числе генералы Даннеберг, Гасселгоф и много других знаменитых рыцарей.

Известие об этом несчастье заполнило страхом сердца всех участников крестовых походов. Они обратились к папе за помощью, вследствие чего еще раз последовало объявление святой войны против языческих народов.

Летописец Ливонии запечатлел изречение одного воина, оставшегося в живых после сражения. Всю вину за понесенное поражение он возлагал на верховного бога самогитов Перкуна. Он обвинял его в том, что тот «плевался на нас громом и молнией». Никто из меченосцев не понял, что против них было применена артиллерия. Это были только ее зачатки, поэтому рыцари об ее существовании даже одним ухом не слыхали, и не моли сообразить, как действует такое оружие.

Сложив все данные немногочисленной информации, мы можем воссоздать картину, как Ринговд руководил созданием своих артиллерийских устройств. Наверное, он выкапывал рвы под углом сорок пять градусов, направленные в сторону противника. В эти рвы укладывал длинные, тяжелые, туго связанные полые дубовые бревна, изготовленные таким образом, чтобы они имели форму тупиковой трубы. Один полый конец бревна был направлен в сторону противника. Все бревна, кроме открытого конца были засыпаны землей, торчали только дула импровизированных «пушек». Предполагается, что для взрывчатой смеси Ринговд использовал измельченный торфяной лишайник и уксус. Через открытый конец бревен засыпалась взрывчатая смесь и камни. Смесь поджигалась, и камни выбрасывались в сторону противника, причиняя ему большой ущерб и вызывая хаос в рядах его воинов.

Для Ринговда это была двойная победа: он практически уничтожил орден меченосцев, потому что потребовалось много лет, пока они вновь стали грозной силой, а также он был весьма удовлетворен эффективным использованием в бою своего нового оружия. Оно, как и надеялся Ринговд, в будущем должно было компенсировать малочисленность самогитских войск во время сражений с более многочисленным противником.

Остальной мир не был осведомлен об использовании «артиллерии» в этом сражении, поэтому еще целые десятилетия никто не знал о производстве и достижениях этого оружия. Когда Западную Европу достигли известия о существовании артиллерии, и ее использовании в сражениях, эту новинку по ошибке они отнесли на счет монголов, врывавшихся на земли Юго-Восточной и Восточной Европы. Самогиты как раз и выиграли много сражений против этих злополучных монголов, используя свое новое изобретение. Достоверно доказано, что монголы много лет избегали литовцев и самогитов, пока им не удалось похитить новое оружие, его скопировать и успешно использовать в своих целях.

В Европе преобладало ошибочное мнение, что артиллерия родом из Азии, наверное, потому, что ее христианская пропаганда, хотя бы в период от 1200 до 1415 годов, всех язычников, в том числе и самогитов, именовала «сарацинами». Не существовало никакой разницы между самогитами и настоящими сарацинами, в том числе и монголами. Сами западноевропейские историки прямых связей с язычниками самогитами не имели, все работали под влиянием этой дезинформации и немудрено, что они делали предвзятые, неверные предпосылки и выводы.

4. СВЯЗИ С МОНГОЛАМИ

Едва самогиты успели уничтожить одного врага – ливонских меченосцев в Латвии, развитие событий в Азии по новому руслу направило ход истории Самогитии: ей встала угроза с другой стороны.

Намеченные планы дальнейших завоеваний основателя и организатора огромной империи монголов – великого Чингисхана после его смерти было отправной вехой и главной целью для его потомков. Эти планы поощрили сына Джучи Батыя (Батухана) стремиться отомстить всем за позорное отступление своего отца из Европы десять лет назад.

Зимой между 1237 и 1238 годами уверенный в своих силах Батый начал второе великое вторжение монголов в Европу. Благодаря хану Батыю, монголы создали самое большое государство в мировой истории. Они не только покорили огромные территории, но и сумели хорошо организовать и поддерживать в них свою крепкую власть. В большинстве случаев монголы достойны истинного восхищения. Их разведка имела множество шпионов, переодетых в купцов или нищих, которые заранее досконально исследовали вражескую территорию. Монгольское войско было очень маневренным, гибким, умело ловко приспособиться к непредвиденным условиям, было способным необыкновенно коварно напасть на врага из-за засады и подорвать все его попытки сопротивляться. Войско Батыя было прекрасно подготовлено технически, особенно при занятии городов: для этого оно использовало дымовые завесы и другие приемы. Вожди умели согласовывать действия подразделений во время сражений и при изменении обстоятельств боя, а это сделать не так просто. Они прокладывали дороги, имели отличную связь, почту, обеспечили безопасность путешествий.

Удача монголов сопутствовала не только из-за их воинственной натуры, но и потому, что Запад не был знаком с их культурой и образом жизни, поэтому и не сумел оценить их потенциальных возможностей, что они являются грозным и безжалостным врагом, закаленным тяжелой и изнурительной жизнью. Монголы никогда не забыли предупреждающего указания Чингисхана, что склонность к удовольствиям и роскоши может человека уничтожить быстрее, чем противник на поле сражения.

Образную характеристику монгольского воина предоставляет известный исследователь деяний Чингисхана Фернан Гренар (Fernand Grenard): «В военном лагере воин на голове носит меховую ушанку, на ногах валенки, одет в длинный, ниже колен кафтан. На поле боя на голове воина кожаный шлем (дуулга), накрывающий сзади затылок и шею, на груди – крепкие и гибкие доспехи, изготовленные из черных, лакированных металлических пластинок, скрепленных кожаными ремешками. Наступательное оружие – два лука со стрелами, сабля, боевой топор (алма хунэ), железная дубина, висящая у него на седле, булава (гульда) для сбрасывания с седла всадника противника и аркан».

Монгол неотделим от своего боевого коня. На самом деле они похожи друг на друга: родились в той самой степи, выросли на той же самой земле, жили под влиянием тех же климатических условий, изнуряемые теми самыми тренировками. Монголы были невысокого роста, коренастые, ширококостные, крепкого телосложения и невероятно выносливые. Их кони тоже были невысокого роста, коренастые, не очень грациозны – с крепкой шеей и мускулистыми ногами, покрыты густой шерстью, но удивительно энергичные и жизнеспособные, выносливые, уравновешенные, с надежными копытами. Вне всякого сомнения, эти строевые лошади восточных кочевников во времена древней истории передали свои лучшие качества европейским диким лошадям. Во времена поздней античности гунны на них ездили завоевывать Китай и Римскую империю. Теперь же, в средние века, воодушевленные новой волной энтузиазма, вся эта степная кавалерия бросилась на завоевание сверкающих золотом дворцов Пекина, Тебриза и Киева».

«Чрезвычайно подвижная кавалерия кочевников сразу ошеломляла, а то, что они бывали везде и повсюду, вводило в замешательство силы неприятеля, хотя боевые действия еще не начались. Если противник стоял на своих позициях, монгольские эскадроны не спешили сразу вступать в бой. Они рассредотачивались и исчезали, словно степные разбойники, но сразу появлялись опять, как только ослабевала бдительность китайских копьеносцев, хорезмских, мамлюкских или венгерских всадников. Горе противнику, который, введенный в заблуждение, начинал преследовать притворившихся убегающими монгольских всадников. Они сбивали противника с пути, увлекали от главных сил в ловушки в опасной местности и там, окружив его, приканчивали как дикого зверя. Легкая кавалерия монголов, расположенная в авангарде и во флангах, старалась изнурить противника градом стрел до тех пор, пока не проламывала их ряды. Монголы, как и древние гунны, уже с детства учились быть меткими стрелками и искусными всадниками. Их точно направленная стрела могла поразить противника за двести, триста и более метров. Монголы были чрезвычайно подвижны, к тому же они имели тактическое превосходство, с которым в то время никто не смог сравниться. Их оборону, уверенную в своем превосходстве, время от времени поддерживали подразделения, которые произведя внезапный залп стрелами, сразу бесследно исчезали. Таким образом, монголы, увлекая противника вперед и внезапными атаками деморализовав его , вводили в бой тяжелую кавалерию, которая начинала истреблять противника саблями, просто разрубая сопротивляющихся на части. Монголы во время всех своих наступлений вызывали у противника ужас своей устрашающей внешностью и невыносимым смрадом. Они неожиданно появлялись, быстро рассредотачивались, заполняя весь горизонт. Вперед они двигались мелкой рысью в устрашающей тишине, молча, без голосовых команд и перегруппировывались, лишь руководствуясь сигналами знаменщиков. Потом внезапно, в подходящий момент, с диким визгом и воплями рвались в атаку».

«Это были проверенные временем, обычные охотничьи хитрости: сначала жертву заставляли взбеситься, приводили в замешательство, после чего с ней легко было расправиться. Монголы на своих лошадях преследовали китайцев, персов, русских и венгров точно так же, как они охотились на антилоп и тигров. Монгольские стрелки подстреливали рыцарей стрелами, направленными в самые уязвимые места ,также как они подстреливали орлов, летящих на самой большой высоте. Во время своих самых успешных походов в Трансоксанию (Мавераннахр) и Венгрию, монголы старались создавать зрелище огромной бойни. На самом же деле это было лишь действо для ошарашивания противника, его изматывания и окружения. Тогда преследование заканчивалось планомерным истреблением вражеских сил».

Все эти тактические методы ведения войны весьма образно описаны проницательным наблюдателем Джованни Плано Карпини (Giovanni da Pian del Carpine): «Монголы нападали на врага, как только его замечали. Каждый стрелок запускал три, четыре стрелы. Заметив, что силы противника остались не сломленными, стрелки отступали, но это был всего лишь обман, чтобы противник начал их преследовать и попал бы в подготовленную монголами ловушку. В случае, когда войско противника было намного сильнее, монголы как можно быстрее отступали, истребляя все на своем пути, и останавливались лишь через сутки или двое. Иногда монголы в хорошо подготовленном месте разбивали лагерь, а когда вооруженные отряди противника проходили мимо, внезапно на них напав, уничтожали. Они имели на вооружении уйму всяких военных хитростей. На передовые позиции монголы ставили узников и иностранных помощников, а большая часть их войск выстраивалась по флангам, чтобы они имели возможность окружить противника. Это они выполняли так искусно, заставляя противника вообразить, что монголов намного больше, чем их было на самом деле. Если противник защищался очень упорно, они в своих рядах делали брешь, давая возможность воинам противника прорваться, а затем внезапно начинали их догонять и всевозможными способами убивать. Генерал Субэдэй в 1241 году в битве на реке Шайо в Венгрии как раз использовал эту тактику. В рукопашный бой монголы вступали крайне редко. Чаще всего своими стрелами они старались ранить как людей, так и лошадей».

Тот самый маневр во время великих охотничьих экспедиций монголов описывает и Гильом де Рубрук (Guillaume de Rubrouck): «Монголы, начав охоту, собираются в тех местах, где было много зверей. Охотники, медленно ступая вперед, приближаются к ним, окружают зверей словно сетью, чтобы потом поразить их своими стрелами».

Хан Батый, как и его предшественник, и отец провозглашал, что все земли Европы, вплоть до берегов Атлантики являются исконной и неделимой частью великой монгольской империи, созданной Чингисханом. Войско Батыя, с самого начала своих завоеваний, для порабощенных народов было самым опасным. Все завоеванные страны монголы безжалостно разоряли, жителей жестоко истребляли. В Восточной Европе, как и во всех других завоеванных областях, монголы вели себя чрезвычайно свирепо. На жестокости основывалась их политика и методы управления. Оккупанты старались напугать местное население, их унизить, возбудить чувство беспомощности и покорности, а потом всячески терроризировать.

Согласно историку Рене Груссе (Rene Grousset), «Кампания жестокости монголов началась с уничтожения ханом Батыем тюркского ханата камских болгар, но на самом деле главнокомандующим этого похода был Субэдэй – завоеватель земель Персии, России и Китая. Тогда ему было около шестидесяти лет».

«Монголы нападали на язычников, кочевников и полудикие тюркские племена русских степей – кипчаков или половцев. Часть кипчаков сдались без боя. Позднее они как раз и стали этнической и географической основой монгольского ханата. Прежние властители края его так и называли – Кипчакским ханатом. В 1238 году монголы решающим ударом окончательно победили кипчаков. Около сорока тысяч семей кипчаков переселились в Венгрию. Здесь они стали христианами».

Монголы беспрестанно наводняли Рязанские и Коломенские княжества, полностью истребив местных жителей. Могущественный великий князь суздальский Юрий II послал защитникам Коломны подкрепление, но напрасно; оно тоже было захвачено монголами. В 1238 году Москва, тогда бывшая второстепенным городом, также была побеждена и полностью сожжена. Великий князь Юрий II не смог справиться с монголами, разоряющими города его княжества – Суздаль и Владимир. Во Владимире людей убивали даже в церквях, в которых во время больших пожаров они находили убежище. Войско Юрия II было разбито, а 4 марта 1238 года в решающей битве на реке Сить, притоке Мологи ,погиб и он сам. Другие подразделения монголов захватили Ярославль и Тверь. Севернее находящийся Новгород, наверное, спасла только оттепель».

«В начале следующего года боевые действия были возобновлены, на этот раз против южных и западных земель древних руссов, большинство которых теперь принадлежали Украине. Захватив Чернигов, монголы с полумиллионной армией, которой командовал Менгу-хан, захватили Киев и 6 декабря 1240 года его почти полностью уничтожили. Позднее они опустошили галичское княжество, владыка которой нашел прибежище в Венгрии».

«Часть монгольской армии, под руководством двоюродных братьев хана Батыя – Байдара и Кадана с территории теперешней Украины начали нападения на Польшу. Зимой 1240-1241 годов монголы перешли замерзшую Вислу, захватили Сандомир и дошли до предместий Кракова. 18 марта 1241 года армия монголов разбила польское войско под Хмельником и пошла на Краков. Король Польши Болеслав II бежал в Моравию. Монголы, обнаружив Краков пустым, без жителей, подожгли его. Позднее они проникли вглубь Силезии. Переправившись через Одру под Рацибужем, монголы столкнулись с польским князем Генрихом II – герцогом Силезским и польским, который командовал тридцатитысячной объединенной армией поляков, крестоносцев и тевтонских рыцарей. 9 апреля 1241 года монголы эту армию разбили, о сам герцог был убит в Вальштадте под Легницей. После этой победы Шибан, брат Батыя вступил в Моравию и превратил ее в пустыню. Пройдя Моравию, войска Шибана присоединились к другой монгольской армии, орудовавшей в Венгрии».

Монголы, под руководством хана Батыя из Галиции прорвались по карпатским горным ущельям Мункач и Унгвар между реками Уж и Латорица и 21 марта 1241 года заставили бежать графа-палатина, который как раз был обязан защищать эти ущелья. Другие подразделения монгольской армии под руководством сына Батыя Кайдана из Молдавии двинулись в Орадя и Чанад. Монголы разрушили эти города и жестоко истребили всех их жителей. Часть этого войска от второго до пятого апреля 1241 года появилось под Пештом. Король Венгрии Бела IV стянул свои наспех собранные войска*. 7 апреля он выступил навстречу вражеским подразделениям. Монголы не спеша отступили до слияния рек Шайо и Тисы. Здесь, 11 апреля к югу от Мохи (Mohi), несколько выше по течению, монгольский генерал Субэдэй выиграл одну из самых прекрасных своих побед».

«Войска разделяла река Шайо. Ночью 10 апреля подразделения Субэдэя переправились на другой берег реки между селениями Гиринч (Girincs) и Надьчеч (Nagycsecs). Утром, окружив противника, монголы начали наступление. Таким образом, Субэдэй перехитрил Белу IV: лагерь венгерских войск был окружен до деревни Сакалд (Szakald). Решающим наступлением командовал сын Батыя Шибан. Венгры были полностью разгромлены, истреблены или вынуждены бежать».

«Монголы штурмовали и сожгли Пешт. Король Бела IV нашел убежище у Адриатики. Жители занятых территорий терпели ужасные жестокости, часто происходили массовые экзекуции. Вся территория до Дуная смирилась с поражением, сопротивлялись лишь Дьер и Альба-Юлия. В июле 1241года передовые отряды монголов достигли Нойштата под Веной, а 25 декабря сам Батый, переправившись через замерзший Дунай, продолжил наступление, пока, наконец, не занял Дьер».

«Летом и осенью 1241 года монголы остановились в венгерской пуште – она, несомненно, им напоминала их родные степи. В начале 1242 года они совершили лишь то, что послали сына Батыя принца Кайдана в Хорватию

–

* Бела IV безуспешно молил о помощи римского папу и государства Западной Европы, чтобы остановить нашествие монголов. Отозвались только рыцари ордена святого Иоанна Иерусалимского, сумевшие защищать лишь несколько крепостей на Дунае.

в поисках короля Венгрии Белы IV, который там нашел прибежище. При приближении монгольского авангарда, он скрылся на островах Далмации. Кайдан быстро продвинулся к Сплиту и Котору, расположенных у Адриатического моря и в Венгрию не вернулся до тех пор, пока в марте 1242 году не захватил эти города».

До этого времени армии хана Батыя были непобедимыми. Монголы были уверены, что их владения будут простираться до берегов Атлантического океана. Никто не мог и представить, что кто-нибудь сумел бы этим намерениям воспрепятствовать, а тем более их разрушить. Все шло таким образом, как монголы и планировали. Огромное количество награбленного имущества нельзя было описать словами. Все более многочисленные подразделения военнопленных включались в войска Батыя. Папский посланник Джованни Плано Карпини пишет, что армию Батыя составляло 600.000 воинов. Из них монголов было всего лишь 150.000, а остальные были иностранцы – христиане и язычники. Русский историк Генрих Пашкевич утверждал: «При таком положении вещей, кипчаки, численность которых была намного больше чем монголов и к тому же они смешались между собой в общих браках, играли такую важную роль, что восточная часть Золотой Орды даже получила название Государство кипчаков». Венгерский монах-доминиканец Юлиан рассказывал, что в течение неполного года монгольский хан Батый полностью разгромил венгров, болгар и другие народы. Монголы признали венгров своими союзниками и совместными усилиями завоевали много других стран.

Французский историк Альфред Рамбо (Alfred Nicolas Rambaud) описывает, каким образом военнопленные становились рабами: «Сотни тысяч русских попали в плен. Люди видели, как великое множество боярских жен, которые до сих пор никогда сами не работали, всегда ходили в роскошных нарядах, украшенных драгоценными камнями и золотыми ожерельями, были окружены толпой прислуги, сейчас сами стали прислугами и рабынями».

Это было время наиболее успешных монгольских походов на Европу. Сейчас они готовились к решающему удару для достижения берегов Атлантического океана. И вот судьба в неожиданное время и в непредвиденном месте опять им помешала. Их ожидал разгром – «Ватерлоо» от врага, который и по боевым качествам, храбрости и по способностям был очень похож на них самих.

Наследники Чингисхана накануне завоевания Европы дождались заслуженного возмездия от язычников самогитов. По утверждению русских, во главе самогитов стоял «в военном отношении непревзойденный» король Ринговд. Только заслуга Ринговда, что монголы после своего первого нашествия на Европу в 1227 году должны были вернуться в Азию. Уже тогда Ринговд предвидел, что монголы вернутся опять и поэтому он свою армию готовил к этой встрече. С другой стороны, удача монголов во время их второго нашествия радовала Ринговда, потому что это уменьшало пополнение тевтонского ордена новобранцами, который все еще настойчиво посягал на языческие земли у Балтийского моря. Как бы там ни было, Ринговд знал, что войны с монголами ему не избежать, и поэтому следил за каждым шагом захватчиков, собирал даже самую незначительную информацию о противнике. Он только выжидал удобного случая и словно хищник подстерегал подходящий момент для наступления.

5. ЗОЛОТАЯ ОРДА ДОЖДАЛАСЬ ЗАСЛУЖЕННОГО ВОЗМЕЗДИЯ

С конца 1241 года король Ринговд от бродяг, торговцев, купцов или профессиональных информаторов стал собирать информацию о каждом сражении монголов, при их вторжении на территорию Европы. Он получал доскональные сведения о том, в каком порядке проходили боевые действия армий Батыя. Он знал, как располагались монгольские войска, какова была их тактика, как работала разведка, как было вооружено каждое подразделение, каковы были личные качества командиров. Ринговд особенно не спускал глаз с генерала Субэдэя, с которым он был знаком еще со времен хана Джучи.

Король Ринговд знал, какими проворными были монголы на своих небольших лошадях, какие они были умелые и тем самым очень жестокие. Ему было известно, какое обилие военной добычи они награбили во многих завоеванных ими странах, сколько тысяч порабощенных народов присоединилось к монголам и как они использовали рекрутов в боях. Но , из всей этой информации им был сделан самый главный вывод, что армии Батыя слишком заняты завоеваниями других стран Европы, а расположением и способностями армии Ринговда не интересуются. Ринговд решил, если ему в будущем не удастся избежать столкновения с монголами, он обязательно должен воспользоваться двумя основными принципами их военной стратегии – «застать врасплох и напугать».

Самогиты к военной службе готовились с самого детства. Они становились отличными наездниками на своих небольших боевых лошадях специальной породы, которые и именовались по названию народа – «самогитские кони». Они наиболее подходили к боевым условиям, имели превосходство перед монгольскими лошадьми и лошадьми других пород. Самогиты чрезвычайно искусно владели своим оружием, были дисциплинированны и бесстрашны в бою, этим они заслужили большое уважение даже у своих врагов. Летописцы не без основания частенько намекают, что «самогит и его небольшая лошадка, словно специально созданы для войны».

Для боевой стратегии самогитов был характерен необычайно высокий темп сражений и разного рода хитрости. Самогиты умели не оставлять никаких следов своих лагерей, скрывать количество своих войск и направление их следования. Обычно по непроходимым болотам и густым лесам они проходили небольшими группами, вслед за ними следовали кони и тяжелое снаряжение. Все военные подразделения между собой поддерживали постоянную связь посредством умело созданной сети передачи сигналов. При выполнении маневров, войска не создавали шума, считалось, что тишина – залог военного успеха. Как и монголы, они действовали группами по десять человек, чтобы каждого воина можно было легко контролировать и управлять им. Самогиты были очень искусными штурманами, поэтому могли беспрепятственно и невидимо продвигаться вперед через непроходимые топи и бескрайние степи России. Им, как и монголам, помогали специальные разведчики, которые вводили противника в заблуждение неверными сведениями, из-за чего наступающие подразделения противника меняли направление движения, или воздерживались от ранее намеченных планов, конечно, не в свою пользу.

Ф. Буяк (Franciszek Bujak) в своем труде «Пруссы и литовцы у Балтики» объясняет, почему самогиты были такой грозной силой, с которой все должны были считаться. Он пишет, «Древние скандинавы всегда плыли по рекам и морям на кораблях, поэтому зимой вся их деятельность приостанавливалась. Монголы Восточную Европу покорили верхом на лошадях и продвигались в основном по суше, избегая неблагоприятных весенних оттепелей. Самогиты же пользовались обоими способами передвижения. Иногда они плыли по рекам, так как наверняка имели в наличии большие корабли, способные принимать на борт лошадей. Зимой в своих походах они использовали сани и продвигались на них по замерзшим водным путям. К тому же они ездили и по суше верхом на своих выносливых лошадях».

Особо ценным приспособлением самогитов было искусно подготовленное к бою совершенно новое оружие, о котором почти никто ничего не знал, но которое в то время было самым эффективным. Это были металлические пушки, которые можно было перевозить в нужные места, они компенсировали недостающее количество воинов при встрече с более многочисленным противником.

В конце 1241 года хорошо подготовленные самогиты были уверены ,что смогут противостоять монгольской армии под руководством хана

Батыя и победить ее. Ринговд и его братья Ердивил* и Викинт со своими войсками были готовы к выступлению, только ждали подходящего момента. Тем временем, большая часть армий литовцев и ятвягов хотели воспользоваться ослабевшими русскими княжествами. Они вернули себе южные земли Судавии и не обращая внимания на мощь монголов, начали наступление в восточном и южном направлениях. Это так взбесило монголов, что в декабре 1241 года хан Батый остановил поход в западном направлении – на окрестности Вены и решил послать карательные отряды на север, желая таким образом проучить оскорбителей его авторитета, чтобы мир этого никогда не забыл. Для уничтожения дерзких литовцев он послал своего брата Шибана. Монголы во время этого похода еще раз прошли через польские земли и ожесточенно громили польскую армию. Перейдя литовскую границу, монголы с литовцами сразились недалеко от деревни Лунна около Немана и заставили их отступить, но позднее монголы с огромным количеством награбленного добра и пленников завязли в болотах. Тогда Ринговд со своими верными самогитами решили атаковать монголов.